Лунная заводь

      Все-таки, пользуясь своим искусством, Трое могли бы разрушить семь сияющих шаров, но они не стали делать этого, потому что они любили свое дитя!
      Те, к которым он ушел, построили для него то место, что я показывала вам, и они поклонялись ему и черпали из него мудрость. И с тех пор они все больше и больше отворачивались от путей, по которым шли Таиту.. потому что оказалось, что в том, что приходило к Сияющему Богу из семи шаров, содержалось все меньше и меньше добра и все больше и больше той силы, что вы зовете злом. Да, он давал им знание и понимание этого знания, но это было уже не то знание, что ясно и безмятежно озаряет путь к настоящей мудрости, скорее оно походило на факел, освещающий темную дорогу, которая ведет к... беспредельному злу!
      Далеко не все из расы Трех следовали советам Сияющего Бога. Было очень, очень много тех, кто не хотел ни его, ни силы, что он давал. Так произошло, что Таиту разделились, и в это место, чего никогда не случалось раньше, пришли ненависть, страх и подозрительность. Те, кто придерживался древних путей, пришли к Трем и умоляли их разрушить свое творение... но они не стали этого делать, ибо все еще любили его.
      Все сильнее становился Двеллер и все меньше и меньше приносил он своим почитателям - ибо сейчас они стали только служить ему - плодов познаний, добытых им; он становился все неугомоннее... обращая свои помыслы к поверхности планеты, точно так же, как перед этим отвернувшись от Трех, он обратился к своим Таиту. Он нашептывал Таиту, чтобы они пошли снова по тем дорогам, что вели наружу, и посмотрели на верхний мир.
      О! Подумать только, над ними оказалась огромная плодородная земля, на которой обитала неизвестная раса, преуспевшая в ремеслах, стремящаяся к мудрости и обретающая ее - человечество! Умелыми строителями оказались они, обширны были их города и огромны их каменные храмы.
      Они называли свои земли Мурия, и они поклонялись богу Танароа, которого они представляли себе, как создателя всего сущего, всего окружающего мира.
      Еще они поклонялись богам, более близким и понятным - Солнцу и Луне, но довольно равнодушно, только возносили им молитвы, чтобы эти боги не гневались на них. Два короля правило у них, каждый со своим советом и со своим двором. Один король был верховным жрецом Луны, другой - верховным жрецом Солнца.
      В основном эти люди были с черными волосами, но у солнечного короля и его приближенных волосы имели рыжеватый цвет, как у меня, а у лунного короля и его сторонников волосы были такие, как у Йолары или Лугура. И это, Гудвин, сказали Трое, произошло из-за того, что в течение очень долгого времени действовал закон, по которому рыжеволосые или серебристокудрые дети, рождавшиеся иногда у черноволосых, посвящались сразу же либо солнечному, либо лунному богу, и потом они могли вступать в брак только друг с другом и дети от них рождались такие же, как они сами. В конце концов, правда, светловолосые перестали рождаться у черноволосых, но рыжие, потому что они были сильнее, все еще возникали в среде черноволосых.
      ГЛАВА 30 ПОЯВЛЕНИЕ ЛУННОЙ ЗАВОДИ
      Лакла сделала паузу, задумчиво перебирая длинными пальчиками свои вспыхивающие бронзовыми бликами локоны.
      Все правильно, подумал я, типичная методика выведения новой породы, древнейший эксперимент с наследственностью, в результате которого тенденция к отклонению от свойств, лежащих в основе нового вида, со временем полностью сходит на нет; ну и, как следствие, разумеется, получаются три устойчивые разновидности черноволосых, рыжеволосых и светловолосых людей, и тут меня как громом поразило - это ведь абсолютно точное разделение народа Мурии на основную массу смуглолицых и черноволосых ладала, их белокурых правителей и Лаклу с ее золотисто-бронзовыми косами.
      Как?.. Вопросы были готовы посыпаться у меня с языка, но служительница заговорила, и я промолчал.
      - Там наверху, высоко-высоко над жилищем Сияющего Бога, - сказала она, - находился самый большой храм этих людей, куда они ходили поклоняться святыням обоих богов - Солнца и Луны.
      Вокруг него стояли другие храмы, укрытые за мощными стенами правильной прямоугольной формы, так что каждый из этих храмов имел свой собственный внутренний дворик и каждый храм стоял посреди неглубокого озера. Это был священный город, город богов этой страны.
      Судя по ее описанию - Нан-Матал, подумал я,
      - И вот эти Таиту, которые теперь всего лишь прислуживали Сияющему Богу, так же как в свое время он сам был глазами и ушами Трех Богов, увидели все это, - продолжала она. - По возвращении они рассказали обо всем Сияющему Богу, и он обещал им владычество над всем, что они там видели, с тем, что сам Сияющий Бог сделается владыкой всей земли и, возможно, позже завладеет и другими мирами тоже. Вот так!
      Сияющий Бог становился все хитрей и коварней, стремясь заполучить новые знания, о которых он мечтал. И поэтому он стал убеждать своих Таиту - может быть, он говорил им правду, - что настало для них время двигаться вперед, но выходить во внешний мир им следует очень медленно, ибо они зародились около центра земли и поэтому им будет не хватать той силы, что питает их здесь, внизу, чтобы жить и двигаться самостоятельно. Потом он научил их, что надо сделать. Следуя его советам, они построили громадную залу - ту, в которой я впервые увидела вас, - проложив туда дорогу и для себя - тот самый путь, по которому вы спустились сюда.
      Сияющий Бог открыл им, что сила, заключенная внутри лунного огня, сродни той силе, что заключена в нем самом, ибо то место, в котором родился он, было в то же время и местом рождения луны, и одни и те же тончайшие соки и энергии питали его и рожденное землей дитя. И еще он научил их, как сделать это самое вещество, что наполняет место, которое вы называете Лунной Заводью и выход из которого находится как раз за Вуалью, висящей между светящимися утесами.
      Когда все это было сделано, он научил их, как изготовить и разместить семь фонарей, через которые лунное пламя вливается в Лунную Заводь. Эти семь огней сродни тем семи шарам, что висят у него над головой, точно так же, как свечение, исходящее от него, сродни свечению, что исходит от Луны. И тем самым приготовить для него дорогу, по которой он смог бы подняться в эту залу. И Таиту сделали все как надо, работая так скрытно и незаметно, что никто из их расы, из тех, что отвернули свои лица от Сияющего Бога, или из тех людей, что суетились наверху, ни о чем не догадывались и ничего не узнали раньше времени.
      Когда все было готово, они прошли по дороге, которую построили для себя, и собрались внутри залы, в которой расположена Лунная Заводь. Вливаясь в заводь, из семи шаров потоками струилось лунное пламя. Они видели, как над поверхностью поднимаются туманные струйки, объединяясь в единое целое с лунным пламенем... и затем, снизу вверх, из Лунной Заводи, формируясь в светящихся струйках тумана, кружащимся световым столбом поднялся Сияющий Бог.
      Свободный и почти всемогущий вышел он в мир, в который так стремился.
      Снова он давал им указания и советы, и они проложили тот коридор (вы первые нашли вход в него), установили фонари в его каменные стены, и открылись лунному королю и его жрецам, сказав им все то, чему их научил Сияющий Бог.
      Когда лунный король увидел Таиту, окутанных саваном светящегося тумана, и услышал их слова, он весь задрожал от страха. И все-таки, будучи хитрым и коварным, он подумал о той силе, которую получит от них, если поведет себя правильно, и о том, как быстро тогда сила солнечного короля пойдет на убыль. Вот таким образом он, и все, кто был с ним, заключили союз с посланниками Сияющего Бога.
      Когда в следующий раз луна сделалась круглой и пролила свое пламя на Лунную Заводь, Таиту снова собрались около нее, наблюдая за тем, как зародилось внутри световых столбов дитя Трех Богов, быстро устремилось прочь - и вышло наружу. Они услышали страшный крик и суматоху, в которой раздавались вопли ужаса, восторга и благоговения...
      Потом наступила тишина... протяжный вздох огромной толпы., они ждали, окутанные светящимся туманом, потому что они боялись выйти следом за ним, а рядом не было тех дорог, что давали им возможность увидеть, что же происходит снаружа Снова шум переполоха., и Сияющий Бог вернулся обратно, великолепный и отвратительный, торжествующе пульсируя, он радостно бормотал, крепко удерживая своими туманными объятиями мужчину и женщину - рыжеволосых, золотоглавых, на чьих лицах отражались восторг и ужас, слитые воедино.
      И все еще сжимая их в объятиях, он, танцуя, взлетел над Лунной Заводью и... утянул их вниз, за собой.
      - Теперь я вкратце расскажу, что случилось потом. Лат за латом Сияющий Бог выходил наружу и возвращался со своей добычей. И с каждым разом он становился все сильнее, все веселее и безжалостнее. И каждый раз, когда он бежал к заводи с очередной жертвой, Таиту, наблюдавшие за ним, чувствовали сильную пьянящую волну, и какое-то исходившее от него упоение охватывало их. Сияющий Бог забыл, что он обещал им владычество, да и сами они, наслаждаясь новым злом, позабыли про это.
      Теперь эту землю, что была наверху, раздирали ненависть и постоянные ссоры ее обитателей. Пользуясь покровительством злых Таиту и милостью Сияющего Бога, лунный король и его род становились все могущественнее, а власть солнечного короля и его рода все ничтожнее. И жрецы Лунного Бога проповедовали, что дитя Трех это и есть сам Лунный Бог, пришедший жить к ним.
      В это же время начала обильно прибывать вода, и когда прилив отступал назад, то каждый раз уносил с собой большие куски их страны. И сама земля понемногу опускалась под воду. И тогда лунный король сказал, что это луна, разгневавшись на тех, кто поклоняется не ей, а другому богу, разбудила океан, чтобы он уничтожил их землю. Люди поверили ему, и произошло великое кровопролитие.
      Когда оно закончилось, в живых не осталось ни солнечного короля, ни его жрецов, и не осталось никого из рыжеволосого рода - все они были убиты, убили даже младенцев, что сосали еще грудь матери.
      Но все равно приливы становились все сильнее, а земля все равно продолжала уменьшаться!
      Когда земля сделалась совсем маленькая, огромные толпы, спасаясь бегством, прошли через залу Лунной Заводи и спустились сюда. Это и были те, кого сейчас называют ладала, и они получили тут место для жизни и возможность трудиться, дела их пошли на лад, и все были довольны. Пришло также много светловолосых, и они тоже получили здесь приют. Они сидели рядом со злыми Таиту, и смотрели, как танцует Сияющий Бог, и от этого становились как пьяные. Потом они овладели их искусством - не всем, а только очень малой толикой, но и этого для них было достаточно. И никогда еще Сияющий Бог не танцевал так весело, как у них, в том черном амфитеатре, и никогда еще не возрастала так быстро его сила, и никогда еще толпы его рабов, позади радужной Вуали, не пополнялись так быстро.
      Как ни пытались прекратить все это те Таиту, что оставались верными своим старым обычаям, - они ничего не могли поделать. А тут еще затопление земли там, наверху, стало грозить их собственной обители. Всю свою силу и всю свою мудрость они направили на то, чтобы спасти эту землю от погибели, и делали все сами, не получая никакой помощи от тех, других, потерявших разум и ослепленных Сияющим Богом, да и не было у них времени разбираться ни с ними, ни с этим земным народом, с которым так сдружились злые Таиту.
      И вот, в конце концов, началось страшное небывалое наводнение. Волны подступали к самому основанию стен, ограждающих остров, где находился город богов этих людей; и туда собрались все, кто еще оставался от моего народа на поверхности земли.
      - Я из этих людей, - сказала она, горделиво взглянув на меня. - Я одна из дочерей солнечного короля, чье семя все еще дает потомство в среде ладала.
      Ларри открыл было рот, чтобы сказать что-то, но она, призывая его к молчанию, сделала знак рукой.
      - Воды этого прилива уже не отошли назад, - продолжала она. - Переждав некоторое время, лунный король повел всех вниз, присоединившись к тем, кто раньше сбежал сюда. После этого уже скалы не рушились, землетрясения прекратились, и Древние Боги смогли отдохнуть от своих неустанных трудов.
      Гнев и ярость охватили их, когда они увидели, что натворили их злые собратья. Снова они отправились к Трем Богам - и теперь-то Трое наконец поняли, что они сделали, и гордость их сильно поубавилась.
      Сами они не хотели убивать Сияющего Бога, потому что они все еще любили его, но они объяснили тем, другим, как разрушить их творение, и еще рассказали, как можно уничтожить злых Таиту, при необходимости.
      Вооружившись мудрыми советами Трех, Таиту вышли из своей обители... но теперь Сияющий Бог был силен и могуч. И они не смогли его убить.
      Более того, Сияющий Бог знал обо всем и подготовился, они не смогли ни пройти за его Вуаль, ни запечатать выход из его жилища. Ах, сильным, очень сильным, с могучей волей, преисполненным хитрости и коварства стал теперь Сияющий Бог. Тогда они обратили гнев на своих сбившихся с пути родичей и перебили их всех, так, что никого из них не осталось в живых. Сияющий Бог не пришел на помощь своим служителям, хотя они звали его. Потому что в нем созрела мысль, что они уже не нужны ему больше, разве что придержать их на время, чтобы потом танцевать с ними. Вот как мало мудрости и силы осталось у этих Таиту, что он уже совсем с ними не считался. И пока происходило все это смертоубийство, черноволосые и светловолосые, разбежавшись кто куда, попрятались, и были они тогда не больше чем трясущиеся сосуды, наполненные ужасом.
      Древние Боги собрались на совет. И вот что они решили: они уйдут навсегда из садов, окружающих Серебряные Воды, а Сияющего Бога, раз уж они не смогли его убить, оставят здесь, с его поклонниками.
      Они запечатали выход из туннеля, ведущего в залу Лунной Заводи, и так изменили внешний вид утеса, что теперь уже никто не мог сказать, где находился раньше этот выход. По сам туннель они сохранили действующим - я так думаю, что они заранее знали, что в далеком будущем он еще пригодится, возможно, они предвидели, что ты, милый Ларри, вместе с Гудвином совершишь это путешествие - поистине, я уверена в этом. И потом они уничтожили все свои дороги, за исключением той, по которой мы втроем ходили в обитель Двеллера.
      И снова, в самый последний раз пришли они к Трем Богам - чтобы вынести им приговор. И вот в чем он заключался: они должны оставаться здесь в одиночестве, в обществе одних только прислуживающих им Акка, до тех пор, пока не наступит время, когда они сами захотят уничтожить то зло, что они создала- и даже теперь все еще любили; и все их попытки найти свою смерть или последовать за своими судьями будут бесполезны, пока они не исполнят их требование. Вот такой приговор вынесли они Трем за то, что, потакая своей гордыне, они породили кровожадное и неукротимое в своей злобе дитя и усилили его своим искусством так, что теперь его нельзя одолеть.
      А потом они ушли- ушли в далекую страну, избранную ими потому, что Сияющий Бог не мог туда добраться., в зеленую страну, лежащую за Черной пропастью Доула..
      - Ирландия! - с удовлетворением констатировал Ларри. - Я так и знал!
      - С тех пор прошло много времени, - продолжала она, не обращая внимания на комментарий Ларри. - Эти люди назвали место, где мы живем, Мурией - в честь своей затонувшей земли, и очень скоро они и думать позабыли о туннеле, запечатанном Таиту. Лунный король сделался Прорицателем Сияющего Бога и всегда вместе с прорицателем находилась женщина из рода лунного короля жрица Сияющего Бога. И много-много раз выходил прогуляться Сияющий Бог через Лунную Заводь на поверхность земли и каждый раз возвращался оттуда с новыми жертвами, опутанными его щупальцами. А теперь он снова сделался беспокойным, терзаясь желанием подчинить себе еще больше пространства.
      Он говорил с Йоларой и Лугуром, точно так же, как он раньше говорил с мертвыми Таиту, и тоже пообещал им владычество над миром. А ведь теперь он сделался таким сильным, что может бежать по лунной дорожке, куда его душа пожелает. Поэтому он и сумел утащить твоего друга, Гудвин, и забрать у Олафа жену с ребенком., и еще многих и многих других. Йолара и Лугур собираются открыть ему выход на земную поверхность, уйти отсюда вместе со своим окружением и под предводительством Сияющего Бога завоевать весь верхний мир. Всю эту историю от начала до конца Молчащие Боги просили меня рассказать вам, и вот она кончилась.
      Затаив дыхание, слушал я это величественное эпическое сказание о давно потерянном мире. Лишь теперь я обрел дар речи, чтобы задать ей давно мучивший меня вопрос - спросить про то, о чем сердце мое болело не меньше, чем о счастье и благоденствии Ларри, моего вновь приобретенного друга, про то, из-за чего я пришел сюда: о роковой судьбе Трокмартина и всех тех, кто пропал вместе с ним в логове Двеллера, ну и, разумеется, о судьбе жены Олафа.
      - Лакла, - сказал я, - мой друг, тот, что привел меня сюда, и все те, кого; он любил, кто еще до него попали к Двеллеру.. мы можем спасти их?
      - Трое сказали - нет, Гудвин.
      Снова в ее глазах показалась острая жалость, как бывало всякий раз, когда она смотрела на Олафа.
      - Сияющий Бог... выпил... все пламя их жизни, поместив на это место свой собственный огонь и свою собственную волю. Его рабы - это всего лишь пустые оболочки, в которых светится его отражение. Смерть, сказали Трое, вот самое лучшее, что можно дать им, и она будет для них поистине великим благодеянием.
      - Но у них есть души, mavourneen, - вмешался Ларри. - И они все еще живы., каким-то образом. Нет, как бы там ни было - душа у них все-таки осталась.
      Его слова вселили в меня некоторую надежду (хотя, надо сказать, что я с изрядной долей скептицизма отношусь ко всему, что нельзя достоверно подтвердить лабораторными опытами, и к существованию души, в том числе) ибо при этих словах Ларри я вспомнил, что в логове Двеллера Трокмартин и Эдит неразлучно находились рядом.
      - Как же так, Лакла, ведь прошло столько дней с той поры, как Двеллер забрал жену Трокмартина, и до того злосчастного дня, когда он сам попал ему в лапы, - вскричал я, - так каким же образом, если они лишены жизни и воли, как же тогда они смогли найти друг друга среди огромных полчищ рабов Двеллера? Как им удалось соединиться в его логове?
      - Этого я не знаю, - медленно ответила Лакла. - Ты говоришь, они любили... может быть и правда, что любовь сильнее смерти!
      - Одного я никак не пойму, - опять заговорил Ларри, - как это получается, что девушки, похожие на тебя, Лакла, продолжают появляться среди черноволосых ладала так часто и, если можно так выразиться, так регулярно, а? Здесь ведь нет никаких рыжеволосых парней? Интересно, что бы с ними стало, если бы они вдруг появились?
      - На этот вопрос я ничего не могу ответить, Ларри, - откровенно сказала девушка. - Единственное, что мне известно, - то, что существует некий договор, а какой и между кем он заключен, я не знаю. Но очень долгое время муриане боялись, что вернутся Таиту, и особенно сильно они боялись Трех Богов. Даже сам Сияющий Бог боялся тех, кто создал его-, некоторое время, да и сейчас он не очень-то жаждет предстать перед ними - вот это я знаю твердо. И Йолара с Лугуром тоже это твердо знают. Возможно, так приказали Молчащие Боги, но как они это сделали и зачем, я не знаю. Я только знаю, что это все правда... потому что я существую, а иначе, откуда же мне взяться?
      - Из Ирландии, - мгновенно отозвался Ларри. - Именно оттуда ты и взялась. Да разве такая девушка, как ты, могла появиться и вырасти в этой дыре, вместе со всеми этими лягушачьими людьми, и с этим чертовым богом, который на три четверти просто дьявол, и с этими красными водами, нет - одна лишь Ирландия подходит тебе и твоим Молчащим Богам, да будут благословенны их сердца. Это совсем неподходящее место для тебя, и клянусь духом Св. Патрика, нам надо уносить побыстрее ноги отсюда.
      Ларри, Ларри! Если бы только это оказалось правдой, и я мог бы видеть Лаклу и тебя сейчас, рядом с собой!
      ГЛАВА 31 ЛАРРИ И АККА
      Долго и неторопливо вела Лакла свое повествование, и, возможно, оно показалось вам несколько затянутым в моем изложении, но в свое оправдание могу только заметить, что далеко не каждый день выпадает возможность наблюдать, как рассеивается туман, окутывающий тайну, при одной мысли о которой захватывает дух и кружится голова - тайну зарождения жизни на Земле. Я оставил здесь все как есть, ничего не добавляя и ничего не убирая, ну разве что несколько вольно переложив ее речь на наш язык - правда, все время стараясь как можно точнее отразить сам дух повествования и в то же время как можно понятнее и доступнее передать идеи и обороты речи, которыми она пользовалась. И к этой цели - хочу подчеркнуть еще раз - я стремился на протяжении всего моего рассказа, всякий раз, когда возникала необходимость в пересказе разговоров муриан.
      С трудом поднявшись на ноги и потянувшись, я почувствовал, как болезненно одеревенели и затекли все мускулы, словно я и в самом деле отмахал пешком много миль. Ларри, повторяя мои телодвижения, непроизвольно закряхтел.
      - Послушай, mavourneen, - обратился он к Лакле, в задумчивости заговорив по-английски, - гуляя по твоим дорогам, башмаков, конечно, не стопчешь, но без ног останешься, это уж точно!
      Лакла хоть и не поняла его слов, но по нашему виду тут же догадалась о плачевном состоянии, в котором мы находились, и, с легким возгласом сожаления и раскаяния, заставила нас снова опуститься на подушки.
      - О, я так виновата, - чуть не плача, вскричала Лакла, склоняясь над нами, - я совсем забыла.как утомительна эта дорога для тех, кто идет по ней в первый раз...
      Она подбежала к выходу из комнаты и, высунув голову в коридор, засвистела, издав чистый и пронзительный звук. В комнату вошли, раздвинув занавески, два лягушкообразных человека. Она что-то быстро проговорила им. Эти двое, подобострастно согнувшись, направились к нам с каким-то тайным намерением, о чем свидетельствовала сморщившая их рожи дружелюбная ухмылка, обнажившая сверкающий ряд острых как иглы зубов. И пока я разглядывал их с тем непреходящим изумлением, что они всякий раз вызывали во мне, эти чудища хладнокровно подняли нас на руки, словно младенцев, подхватив одной рукой под колени, и так же хладнокровно зашагали прочь из комнаты.
      - Отпусти меня! Отпусти меня, я говорю!
      О'Киф орал гневно и яростно. Искоса поглядев в его сторону, я увидел, как он неистово сражается с монстром за право встать на ноги. Но Акка, добродушно ухая, только крепче прижимал его к груди, вопросительно уставясь в налитое кровью лицо ирландца.
      - Но, Ларри.. милый!
      В удивленном голосе Лаклы прозвучали какие-то, чуть ли не материнские нотки.
      - Ты устал и плохо себя чувствуешь, а Кра может нести тебя без труда.
      - Я не нуждаюсь в том, чтобы меня несли, - брызгая слюной, прошипел О'Киф. - Будь я проклят, Гудвин, но я не потерплю таких порядков, при которых каждая собака, вроде этих тварей, живущих здесь, будет хватать лейтенанта Королевских Воздушных Сил под мышку, точно узел тряпья, и волочить его за собой. Отпусти меня, ты, omadhaun[Omadhaun (иск. ирл. amadan) - дурак. ], или л так двину тебе в рожу, что не обрадуешься! заорал он на своего носильщика, Тот, по-прежнему вежливо ухая, уставился на служительницу, явно ожидая от нее дальнейших распоряжений.
      - Но, послушай, Ларри-. дорогой, - в голосе Лаклы звучало неподдельное страдание, - тебе вредно идти пешком, а я не хочу, чтобы ты делал то, что тебе вредно, милый!
      - Клянусь духом самого Св. Патрика, - взвыл Ларри, снова делая могучее, но бесполезное усилие, чтобы вырваться из тисков охвативших его рук человекообразной лягушки. С яростным стоном он сдался и сник.
      - Послушай, alanna, - замогильным голосом начал он, - когда мы придем в Ирландию, ты и я, нас никто не будет хватать и тащить на себе всякий раз, когда мы немножко устанем. А этот обычай, что вы завели здесь, он мне совсем не нравится!
      - Да, Ларри, да, милый, - вскричала служительница, - там у вас все станет по-другому, потому что много, очень много моих Акка пойдет вместе с нами.
      - Скажи... скажи этому., болвану, чтобы он отпустил меня, проскрежетал сквозь зубы О'Киф, выпрямляясь из последних сил.
      Я не смог удержаться от смеха. Ирландец метнул на меня разъяренный взгляд.
      - Бо-олва-ну? - удивленно протянула Лакла.
      - Да, да, этому бол-ва-ну! - рявкнул О'Киф. - Имей в виду, Лакла, что у меня сейчас совсем неподходящее настроение, чтобы в приличных выражениях объяснять тебе это слово, о свет моей души!
      Служительница тяжело вздохнула. С крайне удрученным видом она что-то сказала Акка, и тот осторожно опустил Ларри на пол.
      - Ничего не понимаю, - беспомощно сказала она, - но, если ты так хочешь идти сам, ну, что ж, конечно, ты волен поступать по-своему, Ларри.
      Она повернулась ко мне.
      - А ты, Гудвин? - спросила она.
      - А я - нет, - не колеблясь, ответил я.
      - Ну, хорошо, Ларри - растерянно пробормотала она, - тогда иди вместе с Гудвином, с Кра и Гулком, и пусть они прислуживают вам. А потом - немного поспите, потому что Радор и Олаф еще не скоро вернутся. И еще - я хочу почувствовать твои губы, прежде чем ты уйдешь, Ларри, милый!
      Она ласково прикрыла ему глаза своими мягкими ладошками... потом отстранила его от себя.
      - А теперь - идите, - сказала Лакла, - и отдыхайте!
      Без тени смущения я прильнул к груди Гулка, устраиваясь поудобнее между торчащими из нее рогами, и, посмеиваясь про себя, стал смотреть, как Ларри, подхваченный за талию огромной лапой, покрытой черной блестящей чешуей, перебирает ногами, почти повиснув в воздухе. Невзирая на скандал, который он закатил за право идти самому, ирландец не счел ниже своего достоинства воспользоваться поддержкой могучей руки Кра.
      Акка привели нас в какую-то комнату и осторожно опустили на пол рядом с маленьким бассейном.
      Скоро он засверкал чистой водой, которую они натаскали туда для нас в широких тазиках. Потом они принялись раздевать нас, и тут О'Киф снова взвился.
      - Всякий раз, как им что-нибудь втемяшится в голову, - мы уже не можем их остановить, док, - взревел он, - и при этом мне кажется, что я уже не человек, а какая-то плюгавая пуговица от штанов, и я, я не ручаюсь, не ручаюсь за свой язык.
      Тем не менее нас методично раздели донага и бережно уложили в освежающую воду. Но долго плескаться в неглубокой чаше бассейна нам не позволили. Через некоторое время Акка извлекли нас оттуда и принялись, поливая из кувшинов ароматными маслами, ловко растирать наши измученные тела.
      Мне кажется, что во всей той сумятице смешного и трагического, ошеломляющего, необычного и опасного, что происходило с нами в этом подземном мире, самое причудливое и комичное зрелище представляли собой эти прислуживающие нам чудовища. Я расхохотался что было мочи, Ларри вторил мне, и затем наше веселье поддержала гулкая какофония ухающих и квакающих звуков, издаваемых Кра и Гулком.
      Потом, облачив нас обратно в одежду и все еще продолжая весело кудахтать, эта парочка, подхватив под руки, привела нас в комнату, где около полукруглых стен стояли мягкие диваны. Улыбаясь своим мыслям, я повалился на один из них и тут же погрузился в сон.
      Сколько времени я проспал - даже не представляю. Меня разбудил доносившийся снаружи грохот.
      Низкие, размеренные звуки ударов, напоминающих громовые раскаты, вливались в узкие оконные щели и отражались от стен комнаты. Зевая, Ларри проворно вскочил на ноги.
      - Можно подумать, док, что все джазовые оркестры Нью-Йорка собрались здесь, чтобы исполнить для нас серенаду на своих басовых барабанах, витиевато высказался он по поводу разбудивших нас звуков. Не сговариваясь, мы кинулись к окну и высунулись наружу.
      Оказалось, что мы находимся почти на уровне моста, чуть-чуть повыше, и он во всю длину простирается перед нами. Тысячи и тысячи Акка заполняли гигантскую арку от края до края, а вдали, около выхода из пещеры, и дальше вдоль всего изогнутого полумесяцем побережья, словно густой лес блестели копья других отрядов человекообразных чудовищ. Малиновый свет играл на черной и оранжевой чешуе, мерцая и переливаясь крошечными блестками.
      На небольшой площадке - той, от которой начинался другой, меньший размером мост, перекинутый через бездну, стояли Лакла, Олаф и Радор; служительница, судя по всему, выполняла роль переводчика между ними и гигантом по имени Нак - королем лягушкообразного народа.
      - Эй, подождите нас, - крикнул Ларри.
      Бегом проскочив через открытые ворота, мы перебежали мост, под которым находилось Сердце Мира, и прямым ходом врезались в их компанию.
      - Ой! - вскрикнула Лакла, - я совсем не хотела, чтобы ты проснулся так быстро, Ларри... милый!
      - Послушай-ка, mavourneen!
      Голос ирландца дрожал от негодования.
      - Неужели ты думаешь, что я буду в полной безопасности, как спеленутый младенец, лежать в колыбельке и пускать сопли, пока идет сражение? Почему ты не позвала меня?
      - Потому что тебе надо отдохнуть! - отвечала ему служительница с непреклонной решимостью в голосе; вековечная материнская тревога засветилась в глазах девушки. - Вы оба устали и переволновались! Вам не надо было вставать!
      - Какой к черту может быть отдых? - застонал Ларри. - Послушай, Лакла, за кого вообще ты меня принимаешь?
      - Ты - это все, что у меня есть, - твердо ответила девушка, - и я не могу не заботиться о тебе, Ларри, милый! Дело только в этом, и ни в чем другом.
      - Ну хорошо, радость моего сердца, может быть все-таки, ты скажешь ну, ясное дело, чтобы ни в коем случае не повредить моему драгоценному здоровью и с учетом повышенной чувствительности моей тонкой натуры, может быть ты все-таки скажешь, что происходит? - спросил он.
      - Ничего особенного, Ларри, - безмятежно отвечала служительница. Просто Йолара прошла через Портал. Она очень, очень злая.
      - Эта баба сейчас похожа на самого черта, - громыхнул Олаф.
      - Радор встретился с посыльным ладала, - спокойно продолжала говорить Золотая девушка. - Они готовы подняться, как только Йолара и Лугур поведут свои войска на нас. Они ударят им в спину. А тем временем мы разместим по местам моих Акка и приготовимся к встрече с людьми Йолары. Всем нам - тебе, Ларри, и Радору, и Олафу, и Гудвину, и Наку - властителю Акка - надо собраться и решить, как правильно расставить наши силы..