Увидев стрижку и перманент Билли, Агнес едва удержалась от возгласа, так велико оказалось потрясение.
      – Ты выбрала эту прическу из журнала, Билли? – бесцеремонно спросила она. Агнес вдруг почувствовала себя очень старой, а не сильной духом, энергичной дамой сорока трех лет. Сорокатрехлетняя женщина не может быть матерью сорокалетней. А именно так выглядела Билли – старой и измученной. Даже ее золотисто-розовый цвет лица стал каким-то желтушным. Впервые Агнес по-настоящему встревожилась относительно здоровья дочери.
      – Билли, что сказал доктор Уорд в последний раз, когда ты была у него? Я старалась не слишком надоедать тебе, но все же…
      – В последнее время, мама, ты нисколько не была надоедливой. Вернее сказать, совсем не интересовалась мною. Доктор Уорд сказал – мне нужно проверить зубы. Беременность плохо сказывается на зубах женщины. Боже, – она выдавила из себя хриплый смешок. – Зубы – единственное, что у меня не болит! Теперь мы можем ехать в Санбридж?
      – Вовсе нет. Сначала нам нужно пообедать. Однажды Сет водил меня в «Палладиум». Там кормят простой и полезной пищей. Потом пойдем купим тебе несколько новых платьев. Раз уж мне удалось вытащить тебя из дому, мы сделаем все, что наметили. Честно говоря, Билли, ты становишься такой же занудой, как Джессика.
      Билли метнула на мать предостерегающий взгляд, но она чувствовала себя слишком плохо, чтобы защитить свекровь.
      – Что бы мы ни собирались делать, давай поторопимся. Ноги у меня отекли, туфли жмут, и я просто хочу домой.
      Вернувшись в Санбридж, Билли сразу же прошла в свою комнату. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это снять туфли и принять теплую ванну. Она присела на край кровати и пристально посмотрела на свои отекшие ноги. Подумать только, всего несколько месяцев тому назад они были в два раза меньше. И станут ли когда-нибудь снова прежними?
      После ванны Билли пошла навестить Джессику, справиться о ее самочувствии, и до ужина сидела у свекрови, читая ей газету. У Джессики так сильно болела голова, что она не могла ни читать, ни вязать детский свитерок, который начала.
      – Лучше бы ты пошла переоделась к ужину, Билли. Ты выглядишь такой усталой. Я думаю, день в городе оказался для тебя слишком утомительным. Расскажи, что вы купили. Сет был щедр?
      – Более чем щедр, – уверила Билли свекровь, впервые вспомнив, что едва ли истратила всю сумму. Остаток, должно быть, исчез в кошельке Агнес. Вернет ли она эти деньги Сету? – Я купила несколько платьев и кофточек. Одно платье мне особенно понравилось, оно такого мягкого серого цвета с длинными рукавами, лифом, выкроенным по косой, и с застежкой на пуговицах сбоку. Еще мне нужно было белье и несколько ночных рубашек. Но я увидела там и вечернее платье, перед которым просто не смогла устоять. Длинное, струящегося силуэта, и я подумала, что надену его, когда приедет Мосс, чтобы он не увидел моих распухших ног.
      Джессика уловила в голосе Билли беспокойство и вздохнула.
      – Дорогое дитя, мне кажется, ты слишком переживаешь из-за своей внешности. Мосс даже не заметит, как ты выглядишь. Ты станешь матерью его ребенка, об этом он и будет думать. Я не хочу, чтобы ты терзала себя до такой степени, что ни приезд мужа, ни Рождество не доставят тебе удовольствия.
      Билли наклонилась, чтобы обнять свекровь.
      – Я всегда чувствую себя лучше, когда разговариваю с вами. После ужина снова зайду. Я купила вам две новые книги с мистическими историями. – Билли поцеловала больную и вышла из комнаты.
      Со слезами на глазах Джессика смотрела на уходившую Билли. Теперь эта юная женщина тоже принадлежала к членам семьи Коулмэнов и должна принять их такими, какие они есть. Измениться они не могут – этот жестокий и горький урок сама Джессика усвоила давным-давно. У Билли бойцовский характер, он ей не раз пригодится. Как и когда она вступит в борьбу, зависит от того, насколько это будет важно. Может быть, напрасно она не хочет поверить свои терзания этой молодой женщине, которую успела полюбить. Но как сказать Билли, что Сет не приближался к ее постели после четвертого месяца беременности? Как рассказать о бесконечном волокитстве мужа, не заставив ее подумать, что Мосс станет таким же? Ее захлестнула волна жалости, но не к себе или Билли, а к Сету и Моссу. Это они теряли. В конце концов, когда придет пора подводить итоги, они это осознают, надеялась Джессика. И все же сразу побранила себя за мысль, лишенную христианского милосердия. Прежде всего, она тоже входит в семью Коулмэнов.

* * *

      Мосс сошел с поезда на вокзале в Остине, небрежно перекинув рюкзак через плечо.
      – Пап!
      После того как они крепко обнялись, Мосс показал на свой рукав.
      – Ну-ка, взгляни, пап. Старший лейтенант.
      – Молодец, мальчик. Ты еще успеешь стать адмиралом. Хочешь быть адмиралом – я тебя им сделаю!
      – Ну уж нет. Вот Тэд выбьется в адмиралы, если и дальше так пойдет. Нечего водить меня на веревочке, пап. Теперь я поступаю так, как считаю нужным. А где мама и Билли? Не случилось ли чего? – спохватился он.
      – Мать не очень хорошо себя чувствует, Мосс. Ты должен об этом знать.
      – Пап, если это одна из твоих уловок, чтобы удержать меня на месте, то забудь об этом. О матери ты сам можешь позаботиться. Билли и Агнес предоставим самим себе. А мне нужно отправляться на войну.
      – Не слишком ли ты романтичен, а, сынок?
      – А не слишком ли ты, пап, преувеличиваешь?
      – Я знал, что ты так скажешь, – добродушно проворчал Сет. – Главное, ты теперь дома.
      – Где Билли? – снова спросил Мосс.
      – В Санбридже. В последнее время она не в лучшей форме, так что ты с ней полегче. Мне неприятно тебе говорить, но ты показал себя не очень хорошим скотоводом, когда выбирал эту телочку. Жаль, что мы, мужчины, не можем сначала испытать их. У меня были такие же неприятности с твоей матерью. Кажется, чем утонченней порода, тем труднее они переносят беременность. Подумать только, я видел мексиканских крестьянок, которые рожали на обочине дороги и сразу шли обратно в поле.
      – Что с Билли, папа? Лучше скажи мне сразу. С ребенком все в порядке?
      – Отлично, отлично, если верить врачу. Но твоей маленькой янки приходится нелегко. Ее постоянно тошнит и рвет. Она пытается это скрыть, но я вижу все как на ладони. Если у тебя возникла безумная идея забрать ее с собой, сразу же выкинь ее из головы. С моим внуком у тебя этот номер не пройдет. Понял намек, сынок?
      Мосс пристально посмотрел на отца.
      – Так ты подсказываешь, где мне удовлетворять мои биологические потребности, в публичном доме, что ли, а, пап?
      Сет поморщился.
      – Это у вас на флоте тебя научили пререкаться с отцом, парень?
      – Яблочко от яблони недалеко падает, пап. Насколько я помню, ты сам любишь сильные выражения.
      – Правильно помнишь. Только будь повнимательнее к девчушке. Она носит Райли Сета Коулмэна.
      – Вижу, ты согласился с именем, которое я для него выбрал, только добавил свое. – Мосс рассмеялся, заметив живой блеск в отцовских глазах. Ясно, что Сет ждет не дождется рождения ребенка.
      – Пошли-ка отсюда. Карлос ждет. В машине расскажешь мне все, чем занимаешься, до мельчайших подробностей. Все. И кто такой, черт побери, этот парень, Кингсли? Ты ведь не дашь ему себя переплюнуть, а?
      При разговоре с отцом у Мосса возникло такое чувство, будто он плывет против течения. Что же на самом деле происходит дома? В письмах Билли уверяла его в своем прекрасном самочувствии, в каждом из тех семи, которые он получал каждую неделю. Боже, он и не представлял себе, как можно на разные лады столько раз повторять одно и то же. Нельзя сказать, что он не ценил ее ежедневные письма. Ценил. Не мог дождаться, когда, наконец, увидит ее. В последние десять дней только об этом и думал. Мысленно все распланировал. Сгребет ее в охапку и сразу же понесет вверх по винтовой лестнице, а потом посмотрим! Небольшое утолщение посередине не помешает. Есть способы обойти это препятствие.
      – Я все распланировал, мальчик. Мы объедем верхом всю округу, как прежде, до того, как ты решил летать на самолетах. Зажарим бычка целиком, пригласим кое-кого, чтобы я мог от души похвастаться. Ну а потом я расскажу тебе о моих новых деловых проектах. Семь дней, сынок, вот и все, что на этот раз у нас есть. Я пытался добыть две недели, но они там уперлись. Семь дней и то настоящий подарок.
      Ну вот. Скажи ему сейчас, пока он не начал строить какие-нибудь грандиозные планы.
      – Папа, не семь, а четыре. Я должен вернуться как можно быстрее. Мне чертовски жаль, но так уж получается. Большие события носятся в воздухе, и когда они разразятся, я желаю оказаться на месте. Если собираешься поднять шум, то поднимай сейчас. Я не хочу, чтобы мой отпуск с Билли был чем-то испорчен.
      – Да ты, парень, не слушал разве, что я тебе говорил о нашей маленькой леди? Она мало на что способна. Ты на мели. Хорошенько усвой это. Скоро опять сунешь свою горячую голову в самое пекло. Скажи-ка, ты ведь не успел купить рождественские подарки дамам?
      – Пап, какие рождественские покупки на борту военного корабля? – рассмеялся Мосс.
      – Так я и думал. Агнес все устроила. Я дал ей незаполненный чек, и она купила, что надо. На этот счет можешь быть спокоен.
      – Так вы поладили? – усмехнулся Мосс.
      – Как свиньи на кукурузном поле. Мы друг друга понимаем, – благодушно заявил Сет. – Можно сказать, у нас общие цели.
      – Как с нею уживается мама?
      – Ну, сынок, ты же знаешь маму. Она чертовски добра и всегда ищет в людях самое лучшее. Иначе как бы она выносила меня все эти годы?
      Кривая улыбка появилась на лице Мосса.
      – Порой, пап, и я удивлялся. Есть новости от Амелии? Я получил от нее письмо, когда был на Гавайях, но больше ничего.
      – Твоя сестра вышла замуж, – объявил Сет. – На этот раз действительно решилась. Нашла себе летчика Королевских военно-воздушных сил, вдовца с маленьким сыном. – Он фыркнул. – Представь себе Амелию, растрепанную неумеху, в роли матери. Я рад, что она растит не Коулмэна. У этой твоей крошки в мизинце больше ума, чем у твоей сестрицы в голове. И вышла, небось, за такого же: два сапога – пара.
      Мосс нахмурился.
      – Почему ты так сурово относишься к ней, папа? Особенно с тех пор, как узнал, что она отдала бы за тебя жизнь, если бы ты попросил. Что за парень тот летчик? Сколько лет ее пасынку?
      Сет помахал рукой, обрывая все вопросы.
      – Если хочешь что-нибудь узнать, спроси у матери. Подробности жизни твоей сестры меня или расстраивают, или наводят скуку. По правде говоря, твоя сестра могла бы приехать домой, доставить матери удовольствие устроить свадьбу и увидеть, как ее единственная дочь выходит замуж. Какой эгоисткой была, такой и осталась, – выскочила замуж на другом конце света.
      – Папа, не так-то легко пересечь Атлантику туда и обратно. Идет война.
      – Значит, надо было подождать, – пробурчал Сет. – Но твоей сестре ждать некогда, сам знаешь. – Он вздохнул. – Наверное, это все-таки к лучшему. Мать не настолько хорошо себя чувствует, чтобы устраивать свадьбу.
      – Что с нею?
      – Кто знает? Врачи, похоже, считают, что ей нужен постельный режим. Что-то, связанное с давлением. Она почти все время проводит в постели, но улучшения не заметно. Билли очень добра к ней, надо отдать ей должное. Чуть ли не целыми днями сидит у нее. Они друг другу нравятся.
      Было заметно, что Сет этого не одобрял. Он сравнивал Билли с Джессикой и находил у них много общего, что являлось явным недостатком в его глазах. Сет восхищался такими качествами, как сила и мужество; Джессике всегда недоставало и того, и другого. Мосс напряженно сощурил глаза.
      – Почему тебе не нравится моя жена, пап? Она чудесная девочка, и порой меня мучают угрызения совести из-за того, что я на ней женился. Она заслуживает лучшего мужа, чем один из Коулмэнов. Мы слишком сурово относимся к своим женам. Боже мой, папа, если я узнаю, что ты плохо принял ее, я тебе этого никогда не прощу.
      – Успокойся, сынок. Ты скоро совсем рехнешься. Ничего подобного не произошло, и ты это знаешь. Просто ее тошнит, она вечно себя плохо чувствует, начиная с того дня, как сошла с поезда, и до сих пор. У нее постоянно такой вид, будто ее сейчас вырвет, она упадет в обморок или что-нибудь в этом роде. Я никогда не видел, чтобы твоя жена много ела, но прибавляет она по десять фунтов в месяц. Все-таки довольно хорошенькая. Но болезненная, а тебе известно – у меня не хватает терпения общаться с хнычущими женщинами.
      Больна. Билли больна, и никто ему не сообщил. Машина, казалось, ехала слишком медленно. Он должен убедиться сам. С самого начала Мосс сомневался, стоило ли завязывать роман с Билли. Она казалась такой юной, такой свежей и невинной. Такой доверчивой. И двое людей, которым она доверяла больше всего на свете – он сам и ее мать, – предали ее. Билли не была готова к замужеству, и он сомневался, что она готова к материнству.
      С чувством вины и беспокойства Мосс откинулся на спинку мягкого ворсистого сиденья, вполуха слушая подробные объяснения Сета насчет нового электронного подразделения Санбриджа. Какой, к черту, контракт на изготовление радарных установок, наклевывавшийся в Вашингтоне, если его собственный эгоизм и алчность Агнес стали причиной страданий Билли?

* * *

      Билли стояла на парадном крыльце, наблюдая за тем, как длинный черный «паккард» приближается к дому по подъездной аллее, обсаженной деревьями. Она куталась в толстую вязаную кофту, а сердце билось так сильно, что ей казалось – его стук слышен на целые мили вокруг. Голова кружилась от нетерпения, а когда Мосс выпрыгнул из машины, не дожидаясь, пока она остановится, в глазах вскипели слезы. В этот момент она отдала бы все на свете, лишь бы помчаться ему навстречу такой же легкой и по-девически стройной, какой он оставил ее.
      Мосс испытал настоящее потрясение. Господи, неужели это Билли? Что он сделал с ней? Длинное платье не скрывало полноты. Не было и речи о том, чтобы подхватить ее на руки и нести по длинной лестнице. Она выглядела толстой и болезненной. Старик не преувеличивал.
      Билли улыбнулась и протянула к нему руки. Сейчас Мосс обнимет ее и… и…
      – Билли! – объятия его были распростерты, но так, словно он держал ее на расстоянии. Руки Билли сразу же бессильно упали. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Торопливый поцелуй при посторонних. Билли старалась сохранить улыбку на лице, взяв мужа за руку, чтобы вместе войти в дом.
      Он так много ждал от этой встречи. Столь многого хотел.
      Четыре дня в запасе, а потом снова в безбрежную голубую бездну. Похоже, теперь он набьет себе мозоли на заднице, объезжая угодья вместе с Сетом. Четыре дня в седле могут убить мужчину, если он отвык от верховой езды. Взгляд упал на руку Билли, уцепившуюся за его ладонь. Ему она показалась слишком мясистой. Кольцо на левой руке врезалось в кожу, изящные длинные пальцы, которые он помнил, были теперь толстыми и разбухшими, будто разваренные сосиски. Святой Иисус! Это его вина. Из-за него она так выглядит. Надо поговорить с доктором; Сет говорит, он приходит почти каждый день. Что, если что-то идет не так?
      – Как ты себя чувствуешь, Билли? – Ужасно глупый вопрос, но надо же было что-то сказать.
      – Лучше, чем выгляжу, – храбро солгала Билли. – Доктор за мной присматривает.
      Не находя слов, Мосс притянул к себе жену.
      – Прости, Билли, что тебе приходится терпеть все это, в то время как меня нет рядом. – Его захлестывал водопад раскаяния.
      – Давай не будем говорить об этом. Мы целых семь дней проведем вместе. Хочу обо всем услышать, и мне нужно так много рассказать. Но сначала, может быть, ты сбегаешь наверх и повидаешься со своей матерью? Она день и ночь ждала тебя.
      Мосс улыбнулся Билли. Улыбка получилась бессмысленной и пустой, заметила она, а в глазах мелькнуло что-то вроде облегчения. Облегчение от того, что он может убежать от нее? Мосс стал подниматься по лестнице, собираясь пройти в комнату Джессики, а Билли обернулась и увидела Сета. Зимнее солнце лилось сплошным потоком, оставляя в тени его сильную фигуру. Билли не видела глаз свекра, но чувствовала его взгляд, жесткий и оценивающий. Она разочаровала обоих: и отца, и сына. А самым смертным грехом являлось то, что она оказалась недостойной его сына.

* * *

      Джессика появилась в столовой к ужину, как и обещала. Выглядела она немного болезненно, а обычно безупречная прическа сбилась набок, но радость от приезда сына домой на Рождество окрасила щеки румянцем. В честь прибытия Мосса (по крайней мере, так она заявила, но Билли подумала, что это было сказано, чтобы платье хозяйки дома не казалось неуместным) Джессика надела длинное платье простого покроя с изящным старинным кружевом на манжетах и бриллиантовой брошью у шеи. Платье было фиолетовым – один из любимых цветов Билли, – и хотя фасон немного вышел из моды, бархат все еще оставался мягким и блестящим.
      Мосс склонился над матерью, предлагая ей рюмочку шерри.
      – Мне не нужно, спасибо, дорогой, может быть, Билли выпьет капельку?
      Не успел Мосс обратиться к жене, как вмешался Сет:
      – Может, это улучшит ей аппетит! Девчушка ест меньше птички, обеденное время остается обеденным временем, несмотря на… – Он скользнул взглядом по Билли и смущенно замолчал.
      Билли мучительно покраснела, чувствуя, как краска заливает ее лицо до корней волос. Мосс проговорил:
      – Билли, у тебя плохой аппетит? Разве ты не знаешь, что должна есть за двоих?
      В этот момент величественно вошла Агнес.
      – Как говорит Сет, за столом она только щиплет кусочки. Может быть, под кроватью у нее горы шоколада. – Свое замечание она смягчила, подставив Моссу щеку для поцелуя и поздравив с возвращением домой. – Я была в городе, когда вы приехали. Последние покупки. Вы прекрасно выглядите, Мосс. Впрочем, вы всегда так выглядите.
      Если Мосса удивили изменения, происшедшие в его жене, то перемена, приключившаяся с Агнес, его потрясла. Ему в голову пришло единственное определение – «шикарно». Очень, очень шикарно. Санбридж, несомненно, принял старушку.
      Только Мосс не был уверен, что слово «старушка» подходит к этой новой Агнес Эймс. Она что-то сделала со своими волосами – они были зачесаны наверх, открывая еще молодую грациозную шею, а надо лбом шаловливо теснились мелкие кудряшки. Дорогое шелковое платье, достаточно длинное, чтобы соответствовать требованиям вкуса, но в то же время достаточно короткое, чтобы не скрывать изящных ног, сделало ее более стройной. А куда подевались те практичные туфли, которые она носила раньше? Эти туфли на высоких каблуках с открытыми мысками не подходили той Агнес, которую он знал в Филадельфии.
      – Это вы прекрасно выглядите, Агнес. Просто великолепно!
      Билли опустила глаза, но Джессика успела заметить отразившуюся в ее взоре боль. Мосс должен был говорить комплименты своей жене, именно ей рассказывать, какой красивой она ему кажется, потому что вынашивает его ребенка.
      – Может быть, приступим к ужину, дорогой? – обратилась Джессика к Сету. – У Титы, должно быть, все уже готово.
      – Билли еще не выпила свой шерри, – возразил тот, предпочитая остаться в гостиной и порадоваться происходившей на его глазах драме. «Пусть Эгги побудет на вершине славы, – подумалось ему. – Мосс прав. Она потрясающая, великолепная женщина». Он не мог дождаться утра Рождества, когда она распакует подарок, предназначенный для нее.
      Мосс протянул жене крохотную рюмочку шерри и сел рядом с нею, положив руку на спинку дивана за ее спиной.
      – Тяжело тебе приходится, милая? Ты никогда не писала мне об этом в твоих письмах.
      – Просто у меня классические симптомы беременности, вот и все, – попыталась смягчить ситуацию Билли. Мосс не выносит нытья. – Я по тебе так скучала, – прошептала она, когда он наклонился поцеловать ее в щеку. Ребенок неожиданно встрепенулся, и Билли быстро прижала руку к животу. – Этот малыш лягается как мул!
      Мосс нежно положил свою ладонь на руку жены, и в глазах у него появилось изумление.
      – Райли Сет Коулмэн, ты мучаешь свою мамочку. Ты вполне заслуживаешь шлепка по попке, которым наградит тебя врач. – Билли прижалась к мужу в страстном желании обрести нежную поддержку и любовь.
      – Поторопись со своим шерри, Билли. Ты слышала, что сказала Джессика. У Титы все уже готово, и Мосс может поесть как следует. Как-никак, домашняя стряпня. – Сет нарушил очарование момента. Выражение его лица стало напряженным, словно он мысленно старался что-то внушить Моссу.
      – У тебя нет никакого понятия о романтике, папа, – неловко рассмеялся Мосс, обнимая Билли и помогая ей встать на ноги. – И все-таки ты прав насчет еды. Флотские пайки и яичный порошок никогда мне не нравились.
      Билли едва не плакала (слезы так легко набегали на глаза в последнее время). Ну почему вокруг так много людей? Почему она не может и минуты побыть наедине со своим мужем?
      – Почему бы вам, дамы, не пройти в столовую? – предложил Сет, оттягивая назад Мосса. – Ты забыл, что я тебе сказал сегодня утром? – прошипел он, в то время как остальные прошли вперед. – Я не хочу, чтобы кто-то повредил моему внуку, даже ты! Не думай, что я не понимаю, на какую сделку ты пошел, когда затребовал новое назначение. Сделка есть сделка, сынок, а любой Коулмэн хозяин своему слову.
      – Мосс, Сет, где вы там? – донесся голос Джессики. – Идите сюда, давайте ужинать.
      После ужина, когда все они снова собрались в просторной гостиной, Сет попытался утащить сына в кабинет, но Джессика не позволила:
      – Ну, Сет, не будь таким жадным до общества Мосса. Мы еще не слышали, как он получил свой гамбургер.
      – «Фрикадельку», мама, и я горд тем, что на фюзеляже моего самолета их пять. Не знаю, известно ли вам, что после Гуадалканала большой «Э» участвовал в битве у Соломоновых островов. – Мосс сидел рядом с Билли и держал ее руку в своей. – В тот день отличился Кингсли, – рассказывал Мосс. – Он проводил разведку и первым увидел японский транспортный корабль; но самолет уже приближался к точке невозможности возвращения в пункт вылета, то есть когда у тебя уже не хватит горючего, чтобы вернуться к матке, я имею в виду авианосец. Так или иначе, а возможности нанести удар у него уже не оставалось. Ему приказали возвращаться на корабль, но позиции были слишком хороши, чтобы не отправить японское судно на дно. Повезло Тэду.
      Сет многозначительно хмыкнул:
      – Смотри, сынок. Этот янки кажется мне весьма прытким; как бы он тебя не обошел.
      – Скажешь тоже, – в голосе Мосса чувствовалась обида. – Пап, когда я говорю о Тэде, это как если бы я говорил о самом себе. Тэд гордится мною так же, как я горжусь им. Он хороший человек, правда, Билли? Вот и Билли скажет, она танцевала с ним на нашей свадьбе.
      – Откуда он родом, этот янки? Что за семья у него? Чем они занимаются?
      – Пап, я не Амелия на ее первом свидании. Не надо допрашивать меня насчет моих друзей. Не забывай – я уже большой мальчик. Билли может подтвердить, правда, душечка?
      Билли не нравилось, что Мосс все время выставляет ее на линию огня перед Сетом. Кроме того, смешно думать, что она может в чем бы то ни было убедить его. Для этого патриарха она всего лишь «девчушка». Казалось, Агнес была единственной женщиной, с чьим мнением он считался.
      Джессика решила удалиться пораньше. Возбуждение, вызванное приездом Мосса, оказалось для нее слишком большим.
      – Как чудесно, что ты дома, Мосс. Надеюсь, это принесет всем нам счастье в новом году. – В глазах Джессики застыла печаль, вызванная не только тревогой матери, сын которой уходит на войну.
      Мосс прижал руку матери к своей груди и наклонился поцеловать ее напудренную щеку.
      – Когда-нибудь так оно и будет, мама. Спи спокойно, а утром я к тебе зайду.
      – Я поднимусь с вами, Джессика, – предложила Билли, глянув на Мосса. Конечно, через несколько минут он последует за нею.
      Билли помогла Джессике облачиться в ночную рубашку, уложила свекровь в постель, а затем прошла в свою комнату и с облегчением разделась. Какая-то ирония крылась в том, что всего несколько месяцев тому назад она была бы до смерти рада паре шелковых чулок, а теперь, когда они стали частью ее повседневного гардероба, не могла дождаться вечера, чтобы снять их. Резинки врезались в тело, а кончики пальцев на ногах словно расплющивались.
      Она набрала ванну, чтобы быстро вымыться, надела одну из своих ночных рубашек, а сверху накинула подходящий по цвету пеньюар из тонкого бледно-голубого кружева. Билли с трепетом вспомнила, как спала с Моссом совсем голая или, самое большее, в одной из его теннисок. Обтягивающий трикотаж и не сойдется теперь на ее выпирающем животе. Некоторое время Билли расчесывала щеткой волосы, пока они не начали потрескивать, потом нанесла чуть-чуть одеколона на шею, запястья и ложбинку между грудями и стала ждать Мосса.
      Часы на тумбочке у кровати показывали два тридцать – должно быть, она заснула. Помнилось, всего на несколько минут склонила голову на подушку. Свет остался включенным, и она озябла, потому что спала в прохладной комнате, не накрывшись одеялом. А где же Мосс?
      Билли подошла к двери, открыла ее и вгляделась в темноту. Внизу свет не горел. Дом был заперт на ночь, все ушли спать. А где Мосс? Почему он не пришел к ней? Она перевела взгляд на комнату, находившуюся рядом с ее спальней. Мосс перебрался сюда, когда стал учиться в колледже, покинув свою детскую комнату в дальнем крыле. Не веря, что он может находиться здесь, Билли на цыпочках подошла к двери, тихонько постучала, потом повернула ручку. В щель пробивался лучик света. Мосс спал на своей узкой постели с книгой в руке, не потушив настольную лампу.
      Билли прислонилась к стене, прижав ладони ко рту, чтобы заглушить рвущийся наружу крик. Страстное желание переполняло душу, поднимаясь из таких глубин, что причиняло настоящую боль – настолько она нуждалась в нем. Неужели ему безразлично, как ей было одиноко все это время без него? Закрыв дверь, она, спотыкаясь, добралась до своей постели и рухнула на одеяло. Разочарование перешло в физическую боль. Она отвергнута, уродлива, несчастна. А ведь хотела всего лишь быть рядом с ним, прикасаться к нему, чувствовать его близость. Безутешная, покинутая, забытая, Билли заглушила подушкой рыдания.

Глава 10