Хозяйка «Солнечного моста»

      – Какое приятное предложение, Мэгги. Задала ты себе дел. Только при одном условии: мы не будем говорить ни о Коулмэнах, ни о Санбридже, ни о Техасе…
      Мэгги рассмеялась с искренним удовольствием.
      – Ни о маме, ни о папе, ни о Сойер, ни о Сюзи, ни о Сете с Агнес. Мало что остается, брат. Они – наша жизнь.
      – Но не сейчас, – твердо заявил Райли. – Сейчас – наше время. Ты и вправду умеешь готовить?
      – Я готовлю чертовски хорошо. Пошли со мной. Я тебе кое-что покажу.
      Райли последовал за Мэгги в просторную кухню со всяческими современными приспособлениями. На столе для рубки мяса возлежала чудовищных размеров индейка со связанными ножками.
      – Индейка уже начинена, братец. Рисом и каштанами. А это, – показала она на миску, – свежая клюква. Вот батат, а закончим мы зефиром в шоколаде, маслом и жженым сахаром. А это свежая спаржа, всякие овощи. Еще мы будем есть сладкие пирожки с начинкой из изюма, миндаля и сахара, тыкву и яблочный пирог – только выбирай. Я испекла все вчера вечером. Леденцы на елке, по одному для каждого. Я ничего не забыла?
      На лице Райли отразилось восхищение… и что-то еще, помимо восхищения.
      – Разрази тебя гром, Райли, – крикнула Мэгги, – не смей жалеть меня! Только так я и могу пережить праздники.
      Райли обнял сестру.
      – Эй, это я. Не думай, что я когда-то тебя осуждал. И теперь не осуждаю. Честно говоря, думаю, мне чертовски повезло, что я сейчас нахожусь здесь. Подумать только – я мог бы сидеть в этот момент в Санбридже, слушать пронзительные вопли Сета насчет того, что ему не нужна еще одна фланелевая рубашка, и щебетанье Агнес над очередным ювелирным украшением… Извини, я нарушил условие.
      – Послушай, давай сядем у камина. Я хочу знать все о тебе, чем ты сейчас занят.
      – Здесь у тебя шикарное лежбище. Должно быть, стоит целое состояние.
      – Цена стоит того.
      – Мэгги, а где твои друзья?
      – Здесь, там и сям. Кто знает? Обычно я начинаю говорить о своих планах по поводу поездки еще накануне Дня Благодарения. Все они тоже думают, что я в Сент-Морице. Так я хочу, таков мой выбор.
      – Мы, Коулмэны, делаем порой странный выбор, как выяснилось. Ты случайно не видела мой телевизионный дебют? И не говори, что не видела. Все смотрели тот выпуск новостей, если послушать дедушку.
      – Боже, Райли, я глазам своим не поверила! Неужели это ты? Наручники. Наверное, папа был в шоке.
      – Да, он подумал, что я спятил.
      – Только не я. Я тебя поддерживала всей душой. Твой поступок требует мужества. Не знаю, смогла бы я так поступить.
      – Ты хочешь сказать, что все это не требует мужества? – Райли обвел рукой пустую квартиру. – У тебя больше мужества, чем у меня, Мэгги, чем у всех нас.
      Пока Мэгги готовила индейку, они пили кофе и говорили обо всем и ни о чем, стараясь не затрагивать того, что больно задело бы собеседника.
      – Ты можешь накрыть на стол, а я пока оденусь, идет?
      – Только скажи мне, где что лежит, я достану и выполню свою часть работы.
      – Вот в этом шкафу. Праздничная скатерть – это оригинал «Билли», кстати сказать, – бросила Мэгги через плечо.
      Когда она вернулась через несколько минут, Райли восхищенно присвистнул.
      – Как называется то, что на тебе надето? – спросил он.
      – Пижама хозяйки. Это чтобы принимать гостей дома. Мама прислала мне ее на день рождения. Наверное, это самая красивая вещь, которая у меня есть.
      – Мама талантливая, правда?
      – Да, талантливая. Мне кажется, она и сама не знает, насколько талантлива. Я смогла бы приобрести такой костюм по цене не меньше пятисот долларов, если бы еще нашла подобный в магазине.
      – Ты серьезно?
      – Спрашиваешь! Мамино творение. Она называет это «мерцающий розовый». Приятно носить такую вещь.
      – Ну, давай отгадывать, что за подарки тебе прислали. Я их сосчитал. Всего двадцать шесть.
      – А от тебя ничего нет, – укоризненно проговорила Мэгги.
      – Есть, но он в Санбридже. Мама тебе его перешлет. Когда я уезжал, то не… – Райли покраснел.
      – Ты не знал, что поедешь ко мне. Я не обижаюсь, Райли. Просто рада, что ты пришел. Ты первый. Отгадай, что я послала тебе.
      Райли скинул ботинки и присел на корточки рядом с сестрой.
      – Рубашку? Галстук? Новый бумажник?
      – Неправильно. Теперь моя очередь. Это от Сойер. Могу поклясться – щетка для волос. Она говорила мне, что у нее двадцать семь долларов на рождественские покупки, а купить надо семь подарков.
      – Что ты послала Сойер?
      – У меня есть друг, он агент по продаже предметов искусства. Я попросила его достать мне серию литографий самолетов – от «Китти Хаук» до современных машин. Вставила их в рамки и послала ей. Ты ведь знаешь, Сойер бредит самолетами. Совсем как ты и папа. Надеюсь, ей подарок понравится. Еще я послала ей пару книг об авиации. Ну, кроме того, свитер, новые тапочки и всякие мелочи. Она растет и больше не интересуется куклами.
      – Сверчок с ума сойдет от радости, когда развернет твои подарки. Но ей бы понравился и кусок угля, если бы ты послала его, Мэгги.
      Мэгги постаралась не встретиться с Райли взглядом.
      – Это, наверное, тоже от Сойер. Должно быть, фотография, где она стоит рядом с одним из папиных самолетов. Она рассказывала мне об этом в своем последнем письме. Их щелкнули, когда папа однажды взял ее на завод. Это от мамы и папы. Думаю, какой-нибудь мех. Теперь твоя очередь угадывать мой подарок.
      – Пижама, носки, свитер.
      – Неправильно. Снова моя очередь. Это от Сьюзан. Она всегда присылает мне шерстяной свитер. – Зазвенел колокольчик таймера в кухне и прервал игру в отгадки.
      Время бежало, часы проходили за разговорами и игрой, когда они пытались угадать, что находится в пакетах, обернутых в яркую бумагу. Время от времени Мэгги отвлекалась, чтобы проверить индейку. Наконец она вернулась из кухни с победой.
      – Пора. Держи аппетит наготове. Можешь наливать вино, а я все принесу в столовую. Ты будешь разделывать индейку. Как считаешь, может, нам сделать несколько фотографий, чтобы запечатлеть это событие?
      – Обязательно. Сфотографируем, как я разделываю индейку. Я никогда раньше этого не делал.
      – Ну, ты единственный мужчина в доме, поэтому конкурентов у тебя не будет. – Закрыв за собой двери кухни, Мэгги сникла. Ох уж эта наигранная веселость с обеих сторон. Все это плохо. Райли должен быть в Санбридже со всей семьей. Он там свой. Этот визит не случаен – что-то у него на уме. В глазах какое-то отчаяние, словно он цепляется за нее. Ради Райли она станет играть в эту игру, будет говорить то, что надо говорить, поступать так, как он хочет, чтобы она поступала. Это единственное в жизни, что она научилась делать хорошо.
      Час спустя Райли ослабил ремень.
      – Сыт по горло. Вряд ли смогу съесть еще хоть кусочек. Наверное, никогда в жизни столько не ел. Давай поговорим, Мэгги, а то я засну.
      – У тебя не будет такой возможности. Мы должны убрать со стола и вымыть посуду.
      – Это женская работа.
      – Нет уж. Ты ел, ты и работай.
      Мэгги убрала со стола, а Райли завернул остатки индейки и положил в холодильник. Мэгги вымыла и высушила изумительный китайский фарфор и хрусталь, не доверяя такую ценность посудомоечной машине. Райли радовался и наслаждался обществом сестры, он был рад, что решил зайти к ней, не только за себя, но и за нее тоже.
      – Райли, ты не хочешь прогуляться по Пятой авеню, посмотреть на рождественские украшения? – спросила Мэгги, вешая передник.
      – Нет, мне хотелось бы посмотреть, как ты разворачиваешь подарки. Это самое лучшее в праздник Рождества. Мы с тобой, наверное, самые великовозрастные дети, которых я знаю.
      Мэгги рассмеялась и уселась под елкой. Какая она симпатичная, эта его сестра. И такая несчастная. Он часто задумывался, замечает ли кто-нибудь страдание в ее глазах.
      – Я буду разворачивать, а ты складывай бумагу, ладно?
      – Договорились.
      – Ага, я же тебе говорила. Щетка для волос!
      Райли смотрел, как Мэгги аккуратно складывает подарки Сойер отдельной кучкой. Манто из рыси от мамы и папы было оставлено в коробке и небрежно отодвинуто в сторону, как и подаренный Сьюзан свитер из голубой шерсти. Райли не удивился, когда браслет из изумрудов от Сета и атласный халат от Агнес даже не были вынуты из упаковки. Сверкающее кольцо с бриллиантами, число которых ему не удалось сосчитать, оказалось рядом с подарками Сойер. Райли не стал спрашивать, кто преподнес кольцо.
      – Сдаешься?
      – Сдаюсь.
      – Я послала тебе подписку на «Тутси Роллс».
      Райли расхохотался:
      – Я тоже послал тебе подписку – на «Риддерс Дайджест». Мэгги, ты меня обманываешь!
      – Нет, это правда, а также я отправила тебе обязательные галстук, носки, рубашку, свитер и пижаму. Ну, а что ты приготовил для меня?
      Райли так смеялся, что слезы потекли по щекам.
      – Пятидесятифунтовую коробку конфет М&М и постоянный членский билет с уплаченным взносом в Национальном Географическом Обществе.
      Мэгги начала хихикать и, в конце концов, присоединилась к безудержному смеху Райли, повалившись вслед за ним на пол, где они стали кататься по ковру в объятиях друг друга, хохоча над смешными подарками, которые придумали один для другого. Когда радость выплеснулась через край, то смех превратился в хватающую за душу печаль, пролившуюся слезами. Сколько таких рождественских праздников они могли бы проводить вместе. Сколько лет пролегло между ними. Слава Богу, что они не потеряли друг друга, особенно сейчас, когда все, кажется, меняется или уходит.
      – Налей мне немного вина. Обоим нам нужно чуть-чуть взбодриться, – тихо проговорила Мэгги, утирая слезы.
      – Да, пора поговорить о том, почему на самом деле я появился здесь, – вдруг охрипшим голосом сказал Райли, кашлянув, чтобы проглотить комок, от волнения застрявший в горле.
      Мэгги свернулась клубком в уголке дивана и напряженно слушала в течение всего времени, пока Райли говорил.
      – Вот так. Я просто поднялся и ушел. Никто не знает, что я здесь. Что ты об этом думаешь, Мэгги?
      – Как сестра я не хочу, чтобы ты делал это. Я боюсь. Но какая-то часть души говорит: «вперед!» – «Та самая часть моей души, которая хочет отомстить отцу, – подумала Мэгги, ненавидя себя. – Самая страшная месть за годы, проведенные без любви и сочувствия. Что угодно, лишь бы назло отцу». – Сделай это, Райли, – сказала она, с трудом веря, что эти слова исходят из ее уст. – Сделай.
      Огромная вера в человеческую природу светилась в глазах Райли. Сам добросердечный и доверчивый, он не мог разглядеть низость в других людях. Мэгги его сестра, она любит его, а он любит ее. Именно это он и хотел услышать.
      – Я так и сделаю. Быстро, пока кто-нибудь или что-нибудь не заставило меня передумать.
      В этот момент некая маленькая частичка существа Мэгги Коулмэн содрогнулась и умерла. Райли улыбнулся, и сердце у нее перевернулось. Возникло такое чувство, будто она прощается с братом, и это пугало.
      – Райли, милый, ты уверен, что действительно хочешь сделать это?
      – А теперь ты говоришь совсем как мама, – Райли нахмурился. – Нельзя выбирать оба пути, Мэгги. Или ты считаешь, что я поступаю правильно, или что ошибаюсь.
      Мэгги пригубила вино.
      – Давай не будем вмешивать в это маму, ладно? Лучше отстраниться от всего остального.
      – Нет, Мэгги, мы не можем отстраниться. Я никогда не понимал, почему ты так сурово относилась к матери. Боже мой, Мэгги, она любит тебя всем сердцем.
      – Ну, это вряд ли, – отрезала Мэгги. – Она не имеет права. Мы никогда не были близки, Райли. – В ее голосе чувствовалась горечь. – Когда я забеременела Сойер, тогда-то мама и решила стать матерью, но оказалось уже поздно. Только у меня никогда никого не было. У мамы было ее искусство, и она думала, что у нее есть наш отец. У папы была его работа, его отец и сын. Ты, Райли, – у тебя было все, а Сьюзан и мне ничего не оставалось.
      – И ты не питаешь ко мне ненависти? – спросил взволнованный Райли.
      – Я тебя люблю. Знаю, обида меня мучает. Я пыталась бороться с этим единственным известным мне путем. Потом забеременела, родила и была отослана из дому. Теперь этот ребенок живет в Санбридже и имеет все, чего никогда не имела я. Она там своя, а я никогда не была своей. Так к чему все это?.. Зачем мы об этом говорим?
      – Ты должна высказаться, Мэгги. Я хочу уехать, зная, что с тобой все в порядке.
      – Я в порядке. Я могу жить с этим горем. Сюзи посчастливилось – у нее все сложилось хорошо.
      – Нет, Мэгги, ты ошибаешься. Сьюзан тоже отослали.
      – Ей, по крайней мере, не пришлось пережить чувства отверженности. У нее есть то, чего она хочет: ее музыка и тетя Амелия, которая обожает ее, как отец обожает тебя.
      – Мэгги, я младше тебя и Сьюзан, но я видел, что Сьюзан была так же испугана, как ты, только ее опасения приняли другой оборот. У Сюзи никогда не было той твердости характера, которая требуется для Коулмэнов, чтобы стоять, когда в тебя швыряют тухлыми яйцами, и презрительно поглядывать на весь мир сверху вниз. Она не хочет запачкаться… а мы, Коулмэны, несомненно, в грязи по уши, так ведь?
      – Конечно, братец, конечно, мы в грязи.
      – Давай-ка выпьем это вино и забудем обо всем. Давай забудем о Санбридже, о папе и обо всем проклятом штате Техас.
      – Я пью за это, – сказала Мэгги, со звоном сдвигая свой бокал с бокалом Райли.

* * *

      В восемь часов утра на следующий день после Рождества Райли Коулмэн записался на военную службу в военно-морской флот США.
      Билли услышала эту новость от Тэда через день после Рождества.
      – Тэд, почему ты не остановил его? – воскликнула она и, не ожидая ответа, обрушилась с вопросами: – Почему? Почему он это сделал? Он не стал проводить с нами Рождество!
      Рыдания Билли разрывали сердце Тэда.
      – Мальчик поступил так, потому что этого ожидал от него его отец. Он не трус, Билли. Ни секунды не думай так о своем сыне. Я знаю этого мальчика: мне жаль, что он решил завербоваться таким образом, но не жалею, что он выбрал военно-морской флот. Только военно-морской флот и авиация удовлетворили бы его отца. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы присмотреть за ним. Он стал мужчиной, Билли. Мы должны позволить ему действовать как мужчине.
      – Ты уже говорил с Моссом?
      – Нет. Сначала позвонил тебе. Я знал, что ты должна быть в мастерской. Собираюсь позвонить ему сразу же, как только поговорю с тобой. Райли хотел, чтобы я сделал именно так. Сначала сообщил тебе, потом отцу. Попросил, чтобы я поговорил с тобой не слишком трагическим тоном, сказал, что он любит тебя и чтобы ты не сердилась.
      – Я сержусь. Не на него, а на Мосса. О Тэд, что теперь будет?
      – Райли собирается отличиться, как в свое время его отец. По крайней мере, таковы мои догадки. Дело сделано, Билли. Извини, что не позвонил тебе при первой же возможности, но он хотел, чтобы я позвонил именно сегодня. Ты понимаешь, не так ли?
      – Я тебя не виню, Тэд. Жаль, что Райли поставил тебя в такое положение.
      – Ничего страшного. Я рад, что он обратился ко мне, а не к какому-нибудь постороннему лицу. Я позвоню тебе после уик-энда. Береги себя, Билли.
      Билли бросилась на диван перед камином и заплакала навзрыд. Райли, Райли, как он мог так поступить? Боже милостивый, спаси и сохрани его. Не допусти, чтобы что-то случилось с моим сыном. Тэд за ним присмотрит. Тэд сохранит его целым и невредимым, если это возможно.
      Билли села и вытерла глаза. Слезами горю не поможешь. Нужно действовать.
      Дорожку к дому занесло снегом, и Билли измучилась, пока добралась до двери. Она ворвалась в холл и, не стряхивая снег с сапог, прошла прямо в библиотеку, где возбужденно беседовали Мосс, Сет и Агнес.
      – Это вы виноваты, вы оба! – воскликнула она. Длинный дрожащий палец уперся в грудь Мосса. – Это ты виноват и знаешь об этом. Я тебе этого никогда не прощу, Мосс. Почему ты не мог просто оставить его в покое? Мальчик рано или поздно пришел бы в себя. Будь ты проклят!
      – А ну-ка, придержи язык, миссис! – проревел Сет. – Никому из нас не нравится то, что сделал мальчик, но мы должны смириться и постараться уладить дело. Я сейчас позвоню в Вашингтон.
      Билли повернулась и уловила горящий взгляд Мосса. Неужели он не одобрял намерений Сета? Или одобрял?
      – Мосс, не позволяй. Райли сделал то, что хотел ты, как ему казалось. Ты должен позволить ему идти до конца.
      – Мы хотим определить его на государственную службу, на государственную. Папа хочет всего лишь перевести его в безопасное место, Билли, – обиженным тоном заявил Мосс.
      – Ничего не выйдет! Райли сделает то, что сделал когда-то ты. Ему кажется, что он должен доказать, что он не хуже тебя. Забудьте о своем звонке, Сет, и оставьте мальчика в покое.
      – Не вмешивайся, девочка. Ты больше не входишь в нашу семью. Этот бракоразводный процесс, который ты затеяла, означает конец всяким правам, которые у тебя были в Санбридже, – хрипло проговорил Сет.
      – Как вы смеете! Райли и мой сын тоже!
      – Возвращайся в свою мастерскую, Билли, – устало попросил Мосс. – Мы все уладим. Сделаем, как лучше для мальчика.
      – И ты туда же. Ну ладно, это мы еще посмотрим. Я звоню Тэду. Я не допущу, чтобы ты вмешивался в жизнь Райли. Ты уже причинил достаточно вреда.
      – Папа прав, Билли. Ты больше не имеешь права голоса. Иди играй со своими кистями и красками.
      – Я всегда знала, что ты подлец, но не догадывалась, что ты еще и жестокий человек. Пусть Бог тебя простит, Мосс, потому что я не прощу!

Глава 31

      – Все улажено, Мосс.
      Через неделю после столкновения Билли с мужем Сет послал Агнес за Моссом. Оставшись наедине с отцом, тот не счел нужным ходить вокруг да около и притворяться, а спросил напрямик:
      – Как? Где?
      – В тот день, когда мальчик отбудет с океанской базы военно-морских воздушных сил, он окажется на пути к тому месту на Тихом океане.
      Мосс широко раскрыл глаза.
      – Гуам?
      – Лучше места и быть не может. Так мальчик никогда не сможет выяснить, что мы приложили к этому руку.
      – А Тэд? – Как горько звучало имя его друга в эти дни.
      – Твой друг сделает так, как ему скажут. Он военный человек. Привык выполнять приказы.
      Мосс нахмурился и принялся расхаживать по просторной комнате.
      – Райли это не понравится.
      – Поверь мне, Мосс. Мальчик будет летать, но на самолетах метеослужбы… или станет принимать участие в поисково-спасательных операциях – ему это понравится. Главное, что он окажется в безопасности, а пока будет летать, должен подчиняться приказам. Авиабаза ВМС в Агане – самое подходящее место для нашего мальчика.
      – Я, папа, почему-то беспокоюсь, – пробормотал Мосс. – Нутром чую: где-то возникнет неувязка.
      – Где сейчас Кингсли? – рявкнул Сет. Застигнутый врасплох, Мосс вынужден был признаться, что не знает.
      – Это может иметь значение. Эгги узнает. – Сет стучал тростью по полу и выкрикивал имя Агнес, пока та не вбежала, запыхавшись, в комнату.
      – Сет, обязательно нужно было кричать? Я оставила колокольчик рядом с твоим креслом. Достаточно было позвонить.
      – Я говорил тебе, что чувствую себя коровой, когда звоню в этот проклятый колокольчик. А ты должна бы предугадывать мои желания, – проворчал старик.
      – Я и предугадываю. Просто ты слишком ворчлив, чтобы осознать это. Что ты сейчас хочешь?
      – У тебя есть адрес этого адмирала-янки?
      – Его адрес есть в списке тех, кому из Санбриджа посылаются рождественские поздравления. Он тебе нужен?
      – А зачем бы я спрашивал? Да, нужен. Прямо сейчас. Через пять минут Агнес вернулась с записной книжкой в кожаном переплете.
      – Хочешь, чтобы я написала ему?
      – Неплохо бы, Агнес, – протянул Сет.
      – Гмм. Командир военно-воздушного флота в западной части Тихого океана. Ацуги. Япония.
      – Господи, – с благоговением произнес Мосс. – Старина Тэд как раз в тех краях, а? Япония совсем рядом с Гуамом, рукой подать, если ты этого не знал, папа.
      – Мосс, ты хуже беременной вдовы. Успокойся. Кингсли не станет вмешиваться. Пусть все идет своим чередом, пока мальчик следует по этому пути.
      – А Билли?
      – Насколько мне известно, эта девчушка больше не входит в семью Коулмэнов. Я не обязан давать ей объяснения. Если у тебя хватит мозгов, то и ты поступишь так же. По правде говоря, Мосс, я советую тебе закрыть этот вопрос, или мне придется выдернуть из-под тебя эту тряпку.
      Мосс закурил сигарету, избегая смотреть отцу в глаза. От сизого облака дыма глаза у Сета заслезились, но все равно он улыбнулся, распознав замысел, а это значило, что ситуация все еще под его контролем.
      Вернувшись в кабинет, Мосс закурил еще одну сигарету. Что он знает о Гуаме? Немного, следует признаться. Однажды ему довелось провести там полтора дня. Много зелени, насколько он помнил, и очень большая влажность, как во Флориде летом. Припомнил также, что народ там доброжелательный, улыбчивый. Могло оказаться и хуже. По крайней мере, Райли там в безопасности. Ему не нужно будет ехать во Вьетнам.
      При мысли о Билли Мосс выругался вслух. Господи, как они пришли к такому концу? Его одолевала тоска по прежним дням, дням юности, когда ни перед кем не нужно было отчитываться. Он сознавал, что мир, созданный им вокруг себя, постепенно рушится. Он чувствовал себя беспомощным и ненавидел это состояние полного бессилия.
      По отношению к Билли Мосс испытывал смешанные чувства. Может быть, следовало подлизаться к ней, поторговаться – с риском выставить себя в дурацком свете? Уже давно у каждого из них своя жизнь. Он не узнавал прежних черт в этой новой Билли, с ее эмансипированным сознанием. Хочет ли он предпринимать какие-то усилия, чтобы все шло по-прежнему? Этого он не знал. И не хотел знать, по крайней мере, не сейчас, когда все его мысли заняты Райли.

* * *

      Три недели спустя Билли Коулмэн переехала из Санбриджа в просторную квартиру в деловой части Остина. Это была надстройка на крыше, с двумя окнами в потолке и балконом; как раз такую квартиру и хотела снять Билли. Она подписала контракт об аренде на три года и отдала распоряжения о перевозке в течение недели ее рабочих материалов и личных вещей в эту квартиру. Все должно быть новым, вплоть до мебели в спальне Сойер. Мосс проявил щедрость, выписывая ей «прощальный чек», как он выразился. Он даст ей все, что она пожелает, сказал он ее адвокату. Пусть будет счастлива, но дело с разводом должно протянуться подольше. Может быть… может быть, она придет в себя…
      Работа продвигалась хорошо. Билли получила два заказа на свои рисунки с обещанием третьего, если выполнит в срок первые два. С того дня, как она вышла замуж за Мосса, Билли не чувствовала такой уверенности в себе, и это ощущение вдохновляло ее. Она, Билли Коулмэн, дизайнер по текстилю; она также несла ответственность за свою внучку и собиралась выполнить свои обязательства по отношению к Сойер в полной мере. Она отвечала за ее жизнь и должна сделать так, чтобы девочка не знала несчастий.
      Это было началом новой жизни.

* * *

      Лейтенант Райли Сет Коулмэн уезжал с авиабазы в Виргинии в тот же день, когда его мать оставила Санбридж. Для Райли это тоже стало началом новой жизни. Гуам! Старик будет посрамлен, когда узнает об этом. Если только не он водил рукой тех, кто пишет приказы. Все-таки Райли думал, что такое возможно, и позволил событиям развиваться своим чередом. Они с Адамом Ноблем отправлялись на Гуам, чтобы летать на самолетах метеослужбы П-3 и в случае необходимости участвовать в поисково-спасательных операциях. Хороший пинок для отца и деда.
      Во время долгого перелета на Гуам он признался Адаму Ноблю, что не этого ему хотелось бы. Хотя родственники будут счастливы. Что плохого может произойти во время полетов на самолетах метеослужбы?
      – Хотелось бы мне знать, что мы будем там делать в свободное время, – сказал Адам. – Я слышал, там перекрывают дороги в пять вечера. Не думаю, что Гуам входит в книгу рекордов по активности общественной жизни.
      Райли поморщился.
      – Может, нам это понравится. От Токио мы будем находиться совсем близко. А Гавайи всего в пяти часах пути от этого места. Надо стараться смотреть на вещи с положительной стороны. Я прихватил кучу книг, чтобы читать долгими жаркими вечерами.
      – Рад за тебя, Коулмэн. Пока ты будешь читать, я собираюсь обследовать окрестности и свести знакомство кое с кем из местных. Я слышал, девушки там красивые.
      – И находятся под хорошей защитой, – рассмеялся Райли. – Вполне вероятно, что по пятам у тебя будет ходить дуэнья. Подумай над этим. Кроме того, мы не должны попадать в неприятные ситуации. Ты это знаешь. Голубые глаза Адама блеснули.
      – Я никогда не принуждал девушку делать то, чего она не захочет. Думаю, мне удастся поладить с этими красотками, чьи глаза напоминают терновые ягоды.
      – И с их мамашами, – напомнил ему Райли. – Ты далеко от Сан-Фернандо Вэлли, Адам, а они там живут по своим правилам.

* * *

      Через десять дней после того, как нога его ступила на Гуам, Райли пришел к выводу, что ему не нравится этот влажный остров. Сочная зелень и пышное тропическое буйство красок заставляло тосковать по техасской полыни и по фермерским полям. Дождь наводил тоску. Казалось, небеса разверзлись, и потоки теплой воды низвергались часами. От дорог поднимались туманные испарения, от которых пот тек ручьем. Райли изнемогал. Он потел. Он ненавидел…
      – Слушай, Коулмэн, – заявил Адам однажды в воскресенье. – Ты должен пойти со мной. Я договорился от твоего имени насчет свидания с одной очаровательной девочкой, и даже если мне придется всю дорогу до Баррагады подгонять тебя пинками, так и сделаю.
      – Уймись, Адам. Я остаюсь здесь. Мне нужно написать несколько писем. Тебе тоже неплохо бы написать домой: еще на прошлой неделе пришло письмо от твоей мамы, и она хочет знать, жив ты или мертв.
      – Я напишу ей сегодня вечером, если ты пойдешь со мной после обеда.
      – Адам, я не хочу идти. Скажи девушке, что я неожиданно заболел.
      – И тебе не интересно знать, что я влюблен? Эта девушка необыкновенная. Я хочу сказать, Райли, я влюблен. Она меня тоже любит. Завтра хочу поговорить с командиром о женитьбе.
      – Не может быть, не верю, – ужаснулся Райли.
      – Я серьезен как никогда. Ее родители от меня не в восторге. Они коморрийцы и не любят американцев. Я пытаюсь завоевать их расположение. Нита – так ее зовут – договорилась со своей подругой Отами, что она встретится с тобой. Но не только поэтому я хочу, чтобы ты пошел со мной. Я хочу, чтобы ты познакомился с Нитой. Согласен? Райли тяжело вздохнул:
      – Хорошо, дай только пригладить волосы и переодеться. Час спустя Адам вел взятую на время машину по дороге, изрезанной колеями и заросшей травой.

* * *

      Сборный щитовой дом стоял в стороне от дороги. Повсюду были расставлены горшки с цветами, некоторые цвели, другие – с набухшими бутонами. При виде такого буйства красок Райли захотелось сорвать один из цветков. Прежде всего на ум пришла мысль, что неведомая Нита из бедной семьи. Аккуратной, скромной, но бедной. Собака с лаем крутилась у его ног. Райли наклонился и почесал ее за ухом.
      – Если ты скажешь «Бо хорошая девочка», собачка станет тебе другом на всю жизнь, – со знающим видом сказал Адам. – А вот и девушки. Моя – та, что слева. Правда, красивая? Отами справа.
      Райли мигом сдернул с головы фуражку. Неземное создание, двигавшееся ему навстречу, было самым прекрасным, какое он когда-либо видел. Даже имя ее звучало красиво. Молодых людей познакомили. Райли переминался с ноги на ногу, стараясь дышать поглубже. Адам и Нита уже забыли о нем, целиком поглощенные друг другом.
      – Хафа-адаи, лейтенант, – робко проговорила Отами. Она приветствовала его на Гуаме, там, где начинается день. – Не хотите ли прогуляться?
      Прогуляться? Она хотела погулять с ним.
      – Да, хочу. – Вдруг стало трудно говорить в ее присутствии, а воротник показался слишком тугим. Каждое слово, каждую мысль следовало контролировать, чтобы не бормотать по-идиотски.
      – Ну, тогда пойдемте, лейтенант. Нита не может отойти от дома, пока не вернутся с крестин ее родители, но нам можно немного погулять, а когда мы вернемся, ее родители уже будут дома. Я вам немного покажу деревню. Кстати, она называется Ордат.
      Пока девушка говорила, Райли слушал ее голос, желая, чтобы он звучал вечно. Увлекала его мелодичность. Акцент был мягким, иногда ее манера соединять слова резала слух, но это производило впечатление экзотичной иностранной речи и очень нравилось ему.
      Девушка была стройной, небольшого роста – макушкой она едва доставала до плеча молодого человека, – но фигура казалась вполне женственной: все округлости там, где и должны быть. На ней было простое хлопчатобумажное платье выше колен, по моде, а на узких ступнях – черные туфельки без каблуков. Длинные прямые темные волосы сколоты в узел, а легкие пряди выбивались то тут, то там. В солнечном свете копна угольно-черных волос отблескивала синими огоньками и казалась невероятно мягкой.
      – Вы живете с Нитой и ее семьей? – спросил Райли.
      – Нет. Мы вместе учимся в университете. Я живу с моим дядей, наш дом стоит чуть дальше, возле дороги. Некоторое время он был очень болен, и родители хотели, чтобы кто-то из родных пожил с ним. В то же время они не хотят, чтобы я прекращала занятия, поэтому я время от времени посещаю университет. Скоро мне нужно возвращаться в Токио.
      Райли уже начал тосковать по ней.
      – Это не очень далеко.
      – Для меня – да. – Она улыбнулась. – Я скучаю по своим родителям и друзьям. А вы где живете, лейтенант?
      – В Техасе. Недалеко от Остина.
      – Вы скучаете по Техасу? Райли кивнул.
      – Очень. Я могу понять вашу тоску по дому, но мы должны смириться. Всегда можно поехать домой. Дом всегда остается на месте. Пожалуйста, зовите меня Райли.