Орб легко приспособилась к цирковой жизни. Частично девушка обязана была этим своему знакомству с цыганами — она на их примере научилась тактичному отношению к чужим обычаям. Кроме того, цирк вообще походил на цыганский табор. Разница заключалась в том, что этот табор был чисто коммерческим предприятием. Орб знала, что именно музыка помогла ей расположить к себе своих новых товарищей.
      Владелец цирка представил ее остальным артистам:
      — Орб из Ирландии поедет с нами, ее номер будет главным, а жить она будет в лучшем фургоне. Послушайте-ка ее.
      Артисты холодно смотрели на чужачку, которая в один день вошла в милость у их хозяина.
      Орб прикоснулась пальцами к струнам и запела. Музыка и магия полились из-под ее пальцев и коснулись слушателей. И сразу все лица разгладились, на что владелец цирка, собственно, и рассчитывал.
      Когда песня кончилась, хозяин спросил:
      — Ну и как по-вашему, сколько рупий она нам принесет?
      Артисты закивали. Все они — русалка в баке с водой, гарпия на насесте, танцовщица-заклинательница змей, волшебник-иллюзионист со штатом ассистентов и подручных, дрессировщики — согласились, что номер Орб принесет им большие деньги. А работали в цирке только ради денег. Тем, кто приносил доход, прощалось все что угодно.
      Но Орб все равно хотелось лучше познакомиться со своими новыми товарищами, чтобы никто не говорил, будто она важничает. Деньги девушке нужны не были, а ссориться она ни с кем не хотела.
      И вот цирк выехал из Калькутты. Фургоны тащили слоны, которых погоняли погонщики-махауты. Поначалу Орб просто сидела снаружи, наслаждаясь необычным для нее способом передвижения, но вскоре потеряла к этому всякий интерес. Все равно ей не было видно практически ничего — обзор загораживала огромная туша слона. Орб прошла в фургон — тесный маленький домик с кроватью, стульями и плиткой для готовки — и попыталась читать книгу. Но дорога была ухабистой, а книгу эту Орб читала раньше, поэтому ей все равно не удалось избежать скуки. Она жаждала общения.
      Орб выскочила из своего еле ползущего фургона и дождалась следующего. Это был фургон русалки. Почти все место в нем занимал огромный бак с водой.
      — Можно мне к вам зайти? — спросила Орб.
      Из бака высунулась рука и поманила ее. Орб запрыгнула в фургон и подошла ближе к огромному баку. Русалка высунула голову и изрыгнула воду из легких, чтобы наполнить их воздухом. Зрелище было пугающим, хотя Орб подумала, что это вполне естественно — надо же русалке как-то приспосабливаться к среде.
      — Я так понимаю, что вы не разговариваете, — сказала Орб. — Но вы ведь понимаете меня, не правда ли? Я одинока и буду рада вашему обществу, если вы не против, конечно.
      Странное создание уставилось на нее. У русалки была голова женщины не первой молодости с зелеными, слегка растрепанными на воздухе волосами. Грудь тоже была женская, очень красивой формы, однако от талии начинались чешуйки. Чем дальше, тем их становилось больше — нижняя часть туловища была покрыта плотной чешуей. Длинный красивый рыбий хвост слегка изгибался, поддерживая русалку на поверхности. Из жаберных щелей на шее и на боках все еще сочилась вода.
      — Простите меня за назойливость, — продолжала Орб. — Я никогда раньше не встречала русалок, только водяных фей, в детстве, но они по виду совсем как люди. В смысле, у них есть ноги.
      Русалка продолжала молча разглядывать Орб.
      — Проклятье! — пробормотала девушка на кало. — Так я ее только оскорбляю!
      На лице русалки появилась улыбка.
      — Так ты знаешь язык! — воскликнула она тоже на кало.
      Орб разинула рот от изумления:
      — Я думала, вы не…
      — Нет, я могу говорить, — сказала русалка, — если захочу, конечно. Немногие стоят того, чтоб с ними разговаривать.
      — Но как?.. То есть я думала, что вы морское создание!
      — Мой отец был человеком, — объяснила русалка. — Он соблазнил жену одного мага, и тот очень рассердился. А что поделаешь, цыгане все такие. Ну и этот маг наложил на отца заклятие: все женщины с тех пор казались ему рыбами и наоборот. Только в воде он мог найти себе утешение. Моя мать не могла заботиться обо мне — на глубине для меня слишком большое давление. Поэтому воспитывал меня отец, как мог, конечно. И на суше. В конце концов он продал меня в этот цирк, где мне приходится отрабатывать свой хлеб. Мне совсем не плохо живется — я встречаю много интересных существ.
      Жаберные щели наконец-то выдавили из себя остатки воды и закрылись, превратившись в еле заметные полоски. Теперь русалка ничем не отличалась от человека — по крайней мере сверху.
      Орб сумела взять себя в руки:
      — Но вас здесь держат — извините меня, конечно, — как уродца! Эдакое чудище, которое целует мужчин за деньги!
      — А мне нравится целовать мужчин, — заявила русалка. — И даже больше, при случае. Они такие теплые, сухие, крепкие!
      — Больше? — Орб надеялась, что не поняла русалку.
      — Чешуя — это только внешность. На самом деле я млекопитающее и могу быть с мужчиной, если ему нравится делать это в воде. Махауты знают.
      Нет, она действительно поняла правильно.
      — Но зачем?
      — А почему бы и нет? Мне так скучно и одиноко!
      Орб кивнула, хотя раньше такое поведение показалось бы ей недопустимым. С другой стороны, кому будет не скучно, если ты на всю жизнь прикована к баку с водой! Конечно, тогда любое общество покажется раем!
      — Я… Хотите, я вам почитаю? Или вы и сами умеете?
      — Мужчины обычно не интересуются моей грамотностью, — сказала русалка и тряхнула грудью, показывая, чем обычно интересуются мужчины.
      — Я с удовольствием поучу вас, если вы не против, только все мои книги написаны на английском…
      — А я немного знаю английский, — сообщила русалка. — Хотя не говорю на нем. Мне однажды сказали, что у меня произношение какое-то скользкое.
      — Это была просто дурацкая шутка! — воскликнула Орб. — Как жестоко!
      Русалка пожала плечами:
      — Нам, уродцам, не привыкать.
      — Вы не уродец, вы — личность!
      — Никому не говори, — улыбнулась русалка. — Не то я потеряю источник заработка.
      Орб пришла в голову еще одна мысль:
      — А гарпия, она тоже…
      — Похожий случай, — согласилась русалка. — Если она не будет проклинать всех и каждого, люди перестанут платить за то, чтобы на нее взглянуть.
      — Я хочу сказать, она тоже заколдована?
      — Думаю, да. Маги любят мстить подобным образом. А о потомстве они не думают. Такие гибриды, как мы, могут озлобиться на весь мир, если подольше поразмыслят о своей участи.
      — Представляю! А как вы думаете, гарпия не захочет поучиться читать? Книги способны многому научить, способны развлечь… Это целый огромный мир! И не надо тогда быть с мужчинами, если… если тебе этого на самом деле не хочется.
      — Спроси у нее. Может, тебе удастся набрать целый класс.
      Орб отправилась в фургон к гарпии.
      — Чего тебе надо, самодовольная дрянь? — визгливо выкрикнула гарпия.
      — Я… Мы с русалкой подумали, что если вы хотите научиться читать по-английски, то я могла бы вам помочь…
      Жуткое существо задумалось.
      — А ты меня не разыгрываешь?
      — Нет, мне просто показалось… То есть я хочу сказать, что мне самой скучно просто так ехать, и…
      — Когда начнем?
      — Когда хотите. Можно прямо сейчас, если…
      — Тогда пойдем, женщина!
      Гарпия толкнула когтистой лапой дверь своей клетки, выпрыгнула наружу, расправила тяжелые крылья и неуклюже вылетела из фургона.
      Орб последовала за ней. Вскоре все трое уже сидели в фургоне русалки. Орб принесла свою книгу, и урок начался.
      Слухи об этих занятиях поползли по всему цирку, и на следующий день к ним присоединился махаут. Вскоре у Орб было уже полдюжины учеников. Они занимались по часу каждое утро и каждый вечер, в те дни когда не было представлений. Ученики не слишком быстро усваивали новое, но торопиться было некуда.
      Так прошло несколько месяцев. Снова Орб оказалась в непривычной для себя роли, и ей это даже нравилось. Орб любила помогать людям. Княжества, через которые проезжал их цирк, мало чем отличались одно от другого. Везде все те же толпы, тот же дождь мелких монеток в качестве единственной награды за представление. О Ллано никто ничего не знал, но Орб все равно нравилась эта жизнь, независимо от Поиска.
 
      Однажды вечером после представления к фургону Орб подошел незнакомый мужчина. Внешность его была невыразительной. Незнакомец был очень низеньким, и все лицо его было обмотано бинтами, так что снаружи виднелись только глаза, нос и рот. В довершение всего он был укутан в грязную серую шаль. Сначала Орб решила, что это рабочий, потому что на лбу у незнакомца был кастовый знак слуг. Но цвет кожи и манера держаться выдавали более высокое происхождение.
      У Орб вдруг возникло чувство дежавю, но девушка так и не смогла понять, в чем дело. Не может быть, чтобы она видела этого человека раньше.
      — Да? — спросила Орб. Она совсем не боялась — мало кто из зрителей мог захотеть причинить ей зло, да и остальные члены труппы присмотрят. Если что-то будет угрожать ей со стороны незнакомца, сюда сразу прибегут несколько рабочих, а может, еще и махаут со слоном. Так что же ее беспокоит?
      Незнакомец открыл рот, однако не произнес ни единого звука. Вместо этого он стал беспомощно размахивать руками.
      — Извините, — сказала Орб. — Я вижу, вы ранены, но, к сожалению, не знаю местного диалекта. Может, вы говорите по-английски?
      Незнакомец снова попытался что-то сказать. Он еще некоторое время помучился и наконец выдавил:
      — Г-га-га-а-ворю.
      Орб наклонила голову и внимательно посмотрела на него.
      — Вы стесняетесь? — спросила она с явной симпатией. — Не надо. Чего вы хотите?
      Незнакомец снова вступил в борьбу с собственным голосом.
      — Н-н-нне-е с-стесняюсь, — сказал он наконец. — Я з-заза-а-ика.
      Заика! Ей надо было понять раньше! Симпатия пересилила у Орб все остальные чувства:
      — Заходите, пожалуйста.
      Они сидели друг напротив друга и молчали. Орб поняла, что беседу придется вести ей.
      — Я никогда раньше не имела дела с такими проблемами, как у вас. Простите меня за возможную неловкость, я просто не знаю, как вам помочь.
      Незнакомец снова начал говорить. У Орб хватило ума не перебивать его и даже подсказывать окончания слов, но все равно это был долгий и мучительный процесс. Как выяснилось, незнакомец просил, чтобы ему помогли выбраться из этого княжества. Он не преступник, он просто хочет, чтобы его никто не узнал.
      Что же делать? Похоже, он говорит правду, но ведь и преступник изо всех сил будет стараться выглядеть искренним. И тут Орб вспомнила об одном полезном свойстве своей арфы. Этот волшебный инструмент нельзя украсть, потому что он просто не допустит, чтобы к нему прикоснулся нечестный человек, а вор — человек нечестный. Значит, если незнакомец прикоснется к арфе, ему можно верить.
      Орб изложила суть вопроса. Незнакомец без колебаний протянул руку и притронулся к арфе пальцем. Никакой реакции не последовало.
      Орб вздохнула с облегчением.
      — Давайте теперь познакомимся, — сказала она. — Меня зовут Орб Кафтан, и, как вы, должно быть, слышали, я пою.
      — Я… не должен говорить вам, кто я, — запинаясь, выдавил незнакомец.
      — И я не ранен, я ношу бинты для того, чтобы спрятать лицо.
      — То есть вы — политический беженец?
      — П-п-прии-и-близительно, — сказал незнакомец. Он уже немного успокоился и заикался не так сильно, но слово было действительно длинное.
      Ответ уклончивый. С другой стороны, арфа утверждает, что он честный человек. Орб решила принять все, как есть.
      — Можно взглянуть на ваше лицо?
      Незнакомец размотал бинт. Лицо его было светлым и красивым, почти аристократическим по индийским меркам. Орб снова показалось, будто они раньше уже встречались. На самом деле этого просто не могло быть.
      — Но я не могу открывать лицо на людях, — сказал незнакомец.
      Орб задумалась. У них в зверинце все время не хватало служителей. Если незнакомец согласится…
      Да, он согласился. Орб принесла ему маску клоуна, чтобы не нужно было все время ходить забинтованным, и объяснила, что большинство артистов тоже чистят клетки, поэтому никто не удивится, видя, как клоун занимается грязной работой. А те, кто убирал за драконом, просто вынуждены надевать клоунские костюмы. Дракон становился добрее, если его развлекали.
      Хозяин обрадовался новой паре рук. Все равно разнорабочим полагалось лишь питание и постель, то есть чашка из общего котла и место в одном из общих фургонов. Так и вышло, что незнакомец присоединился к труппе.
 
      Через несколько дней новоиспеченный клоун опять пришел к Орб. Теперь он считал, что может сам участвовать в представлении.
      — Язык у меня работает плохо, но к телу это не относится, — объяснил он, запинаясь.
      Орб отвела его к владельцу цирка.
      — Докажи свои слова, — сказал он. — Я не намерен тратить время на разных там будущих звезд!
      К удивлению Орб, клоун немедленно сделал сальто вперед, сальто назад, а потом встал на руки. Он был настоящим акробатом!
      По требованию хозяина незнакомец повторил то же самое на одной из горизонтальных ветвей дерева.
      — Что еще? — спросил хозяин, притворяясь безразличным. Весьма знаменательно — обычно ему и притворяться было не надо.
      Еще клоун умел жонглировать пятью острыми ножами.
      — А еще?
      К этому клоун тоже был готов. Он устроил пантомиму, изображая воина, который никак не может справиться с собственным мечом. Когда клоун изобразил, что умудрился проткнуть себе ногу, хозяин улыбнулся. А когда незадачливый воин, пытаясь засунуть меч в ножны, ткнул его себе между ног, он расхохотался.
      — Ты получил место, мимик! Сделай программу подлиннее — я все оплачу! Мы назовем тебя… — владелец цирка задумчиво потер подбородок. — Назовем тебя Мимик. Или нет. Мима. Мимик Мима! Ты талантлив, мой мальчик! Жаль, что я не знал этого раньше.
      Орб тоже была потрясена. Кто этот человек, который не побрезговал грязной работой, обладая такими талантами? Орб продолжала петь, как обычно, но теперь она все время помнила о том, что есть на свете Мима, ее товарищ по работе.
      Когда цирк приехал в большой город Ахмадабад, Орб решила сходить за покупками. Хозяин настоял на том, чтобы в целях безопасности она взяла себе провожатого. Поэтому с ней пошел Мима. Для такого случая он нацепил фальшивую бороду и надел какую-то неописуемую тунику.
      Орб переходила от прилавка к прилавку, восхищаясь товарами. Какие чудные материи! Какие восхитительные безделушки! Но не успела она как следует насладиться экзотикой, как Мима схватил ее за руку, показывая, что им пора уходить. Орб сделала последнюю покупку и неохотно последовала за товарищем.
      Мима нервничал. Зачем-то он свернул на боковую улочку. Не успела Орб понять, что же его так беспокоит, как их окружили пятеро мужчин зверского вида. Это были тхаги — местные головорезы.
      — Прячься!
      Мима толкнул девушку за груду старых деревянных ящиков. Она поспешила повиноваться, понимая, что ничем не может помочь. Мима взял доску и двинулся навстречу разбойникам. Оружие выглядело бы жалким, даже если бы у него был один противник, а не пятеро, как сейчас.
      Но у Орб есть амулет! Может он защитить их обоих? Нет, в такой ситуации амулет даже ей не поможет. Пока один бандит будет стоять в оцепенении, кто-нибудь из остальных достанет ее мечом.
      Из своего укрытия Орб слышала, как бродяги насмехаются над Мимой. Если бы только она могла хоть что-нибудь сделать! Если бы могла спеть!
      Грубый смех сменила какая-то возня.
      Через несколько мгновений вернулся Мима с шелковым носовым платком. Он потребовал, чтобы Орб завязала глаза, взял девушку за руку и помог ей выбраться сначала из-за ящиков, а потом и на большую улицу. Только тогда он снял с Орб повязку, и они отправились обратно к своему каравану. Тхагов больше не было. Очевидно, Мима как-то сумел отпугнуть их.
      Оказавшись дома, Орб с облегчением вздохнула. Она ведь действительно успела перепугаться! Теперь Орб понимала беспокойство владельца цирка. В большом городе и вправду опасно. И удовольствие, которое она получила на базаре, не стоило такого риска.
 
      Еще через несколько дней к ней подошел хозяин цирка.
      — Что ты знаешь о тхагах? — спросил он.
      — Очень мало, — ответила Орб. — Какие-то тхаги напали на нас с Мимой в городе, но он их урезонил, и они отстали. Вы не зря меня предупреждали.
      — Урезонил, значит? — спросил хозяин и наморщил лоб. — И что же он им сказал?
      — Ну, он с ними, собственно, и не разговаривал. Вы же знаете, ему трудно говорить.
      — Он показал им какой-нибудь знак? Дал денег? Что он сделал?
      — Я не видела, — призналась Орб. — Мима велел мне спрятаться, и я спряталась. А потом он завязал мне глаза и увел меня оттуда. Я так поняла, что это для того, чтобы я не видела этих тхагов. Может, они не хотели, чтобы я могла их опознать?
      Но это предположение не показалось разумным даже самой Орб — ведь в самом начале они и не пытались прятаться.
      — Выходит, ты ничего не видела, — сказал владелец цирка, как бы подводя итог разговору.
      — Ничего. Что-нибудь не в порядке?
      — Надеюсь, что нет, — ответил хозяин и ушел, оставив девушку в недоумении.
      На следующем уроке английского Орб улучила момент, чтобы расспросить своих учеников о том, что ее беспокоило.
      — Хозяин спрашивал меня о тхагах, — сказала она. — Что-нибудь случилось такого, о чем я не знаю?
      — Как, ты не слышала? — завизжала гарпия, хлопая крыльями от возбуждения. — В городе нашли пятерых тхагов — мертвых и разорванных в клочья! Все вокруг было в крови, и…
      — Думай, что говоришь, птичьи твои мозги! — прервала ее русалка.
      — Мертвых? — в ужасе переспросила Орб.
      — Наверное, после вас они напоролись на берсеркера, вот он их всех и уничтожил, — сказала русалка.
      — На берсеркера?
      — Как, ты ничего не знаешь про берсеркеров? — закричала гарпия. — Вкус крови приводит их в экстаз, как акул, и они все убивают и убивают, ничто не может остановить их! Они рубят и режут и…
      — И в конце концов их самих тоже убивают, — сухо сказала русалка, снова прервав восторженные вопли гарпии. — Во всяком случае, что бы ни случилось, это уже все в прошлом. Потому что хороший берсеркер — это мертвый берсеркер.
      Орб вздрогнула:
      — Ужасно! Какое счастье, что мы не столкнулись с берсеркером!
      Гарпия снова захлопала крыльями:
      — А я думаю…
      — Давайте читать дальше, — сказала русалка, бросая на гарпию уничтожающие взгляды.
      Орб продолжила урок, но на сердце у нее было неспокойно. Что-то они от нее скрывают.
      Когда Орб в следующий раз увидела Миму, девушка спросила у него:
      — Ты знал, что тех тхагов, которых мы видели, после нашли мертвыми? Как ты думаешь, что случилось?
      — Берсеркер, — ответил Мима. При этом он так заикался, что Орб решила на время оставить его в покое и не заставлять разговаривать. Видимо, Мима тоже узнал об этом событии и был так же расстроен, как и она.
      Они сидели в фургоне Орб и смотрели на залитый дождем пейзаж. Наступил сезон дождей, и лило теперь почти все время. В других фургонах подтекали крыши, но у Орб было сухо и уютно.
      — Я думаю, нам надо бы получше познакомиться друг с другом, — сказала девушка. — Мы… ну, мы теперь товарищи по работе, и…
      Орб беспомощно пожала плечами. Она не могла прямо сказать Миме, как ей нравится его общество. Мима, с его нерасполагающей, на первый взгляд, внешностью, оказался человеком талантливым, скромным и даже красивым, а тайна его происхождения не могла не вызвать у девушки интереса.
      Мима кивнул. Он соглашался с любым ее желанием. Вот, кстати, еще одна его привлекательная черта. Мима был джентльменом. Русалка уже намекала Орб, что Мима ею интересуется, и Пифия, заклинательница змей, говорила то же самое. Обе они пытались делать Миме предложения интимного свойства, но он отверг их, потому что думал о другой. Услышав это, Орб сначала покраснела, потом почувствовала себя польщенной, а потом поняла, что и ее интерес к Миме — не просто праздное любопытство. Она знала, что его ухаживания никогда не перейдут той границы, которую она сама установит. С Мимой ей было уютно и безопасно. А это многого стоило.
      Орб рассказала Миме свою историю, всю как есть, без преувеличений. Детство в Ирландии, получение волшебной арфы в Замке Горного Короля и, наконец, Ллано, ее Поиск. Мима слушал внимательно и, когда речь зашла о Ллано, сказал, что слыхал об этом.
      — Правда? — живо заинтересовалась Орб.
      Он повторил вариант одной из тех историй, которые она слышала раньше от цыган — как молодая женщина полюбила воина высокой касты и добилась его любви, спев что-то из Ллано, несмотря на то что была ниже по рождению, чем этот воин, и совсем некрасива.
      Орб улыбнулась, услышав знакомую сказку.
      — Но, конечно же, в жизни так не бывает, — сказала она.
      — Бывает, — возразил Мима, страшно заикаясь.
      Орб посмотрела на него. Она вдруг поняла, что русалка и другие артисты говорили чистую правду. Дождь стучал по крыше, создавая в фургоне уютную, даже интимную обстановку. Орб так хотелось… а чего, собственно? Обнять его? Но она никогда раньше не обнимала мужчин.
      — Я… Но ты ведь, конечно, не принц. Это, впрочем, не имеет значения. Я… ты мне все больше нравишься. Даже…
      — Й-й-й-я…
      Мима не мог справиться с собственным голосом. Орб положила ладонь поверх его руки.
      — Неважно, Мима. Тебе не надо разговаривать со мной словами.
      Но для него это было очень важно.
      И тут Орб осенило:
      — Я слышала, что иногда… Мима, ты умеешь петь?
      — П-п-петь? — переспросил Мима растерянно.
      — При пении, насколько я понимаю, включаются другие участки мозга. Поэтому некоторые заики хорошо поют, даже если совсем не могут говорить. Давай, попробуй; пой вместе со мной.
      И Орб затянула одну из своих любимых ирландских песен:
      О Дэнни, мой мальчик, трубят, зовут рога В долинах, в ложбинах, на горных склонах…
      Все еще сомневаясь, Мима подхватил:
      Падают листья с осенних кленов.
      Я буду ждать, а тебе идти на врага…
      Они замолчали, пораженные. Мима не просто мог петь, не заикаясь; он пел правильно и мелодично.
      — Да ты можешь стать певцом! — воскликнула Орб.
      — М-о-мог бы, — согласился Мима. Он все еще не пришел в себя.
      — Нет, ты пой, — настаивала Орб. — Песня тебе не нужна. Просто тяни ноту, любую.
      — Я могу! — пропел Мима на одной ноте.
      — Теперь ты сможешь сказать все, что пожелаешь! — воскликнула Орб. — Ой, Мима, я так рада!
      Она обвила его шею руками и поцеловала.
      Сначала Мима ответил на поцелуй, потом высвободился.
      — Я не должен! — пропел он.
      — Нет?
      Орб пыталась не чувствовать себя отвергнутой. Но Мима теперь не был скован своим заиканием и стал куда более красноречив.
      — Я не тот, кем кажусь, — пропел он. — Я принц.
      И Мима рассказал Орб правду. Его звали Гордость Княжества. Он был вторым сыном раджи Гуджарата, и держали его все время взаперти во дворце, потому что раджа не хотел позорить семью заиканием. Но учили принца всему, что должен знать будущий раджа, в частности воинским искусствам, на случай, если что-нибудь случится с его старшим братом. Миме стало стыдно, он сбежал из дворца и спрятался от семьи с помощью своего волшебного амулета. А потом зашел в цирк и услышал пение Орб. И тогда…
      Мима пожал плечами. Без слов было понятно, что он увлечен ею с самого начала. Теперь он просто признавался в этом.
      Сердце Орб потянулось к нему. Но тут она вспомнила другую загадку:
      — А тхаги…
      Мима и в этом признался. Как принц, он всегда ненавидел подонков. И когда он увидел, что бандиты угрожают Орб, просто применил все свои боевые умения — а учили его хорошо — и перебил их.
      — Я завязал тебе глаза, — пропел Мима, — чтобы ты не увидела трупов.
      Орб отвернулась, подавленная и несчастная. Сбылись ее худшие опасения. Мима — убийца, почти берсеркер. Как она могла дружить с таким человеком?
      Когда девушка снова обернулась. Мима уже ушел. Он осознал, какую боль причиняет ей это открытие. А Орб поняла, что русалка уже давно подозревала, в чем дело, и оберегала ее. В душе Орб была еще совсем невинна.
      Она бросилась ничком на койку и зарыдала.
 
      Но вот прошла ночь, а за ней и весь следующий день. Дождь утих, и караван перебрался на другую стоянку. Орб постепенно начала успокаиваться. Да и русалка помогла, напомнив ей, какая судьба ожидала бы ее, если бы не Мима.
      — Нельзя называть жестоким человека, который приходит в ярость и становится берсеркером при мысли, что его любимой женщине угрожает опасность.
      Остальные ученики Орб согласились с этим утверждением. Все, даже гарпия.