Зеленая мать

      — Я должна остановить их!
      Орб протянула суккубу арфу и зашагала по направлению к хвосту Рыбы. Она даже удивилась, что так легко отдала демону свое бесценное сокровище. Но Орб знала, что арфа не потерпит прикосновения существа злого или бесчестного. А Иезавель, хоть она и демон, — ни то ни другое.
      — Эй, ты что! — крикнула Иезавель и побежала за ней. — Тебе-то и одного скелета хватит! По-моему, они уносят с собой кусок тела, равный им по массе.
      Орб остановилась. Очень разумное замечание. Чего она достигнет, если превратится в скелет? Но разве можно смотреть на весь этот ужас и не пытаться предотвратить его? Девушка расстроилась и разозлилась.
      — Они все танцоры, — повторил ударник, подходя к ним поближе. — Орб, ты же знаешь танец, который кого угодно с копыт собьет!
      Орб оцепенела. Потом ей пришло в голову, что Иона пришел к ним лишь после того, как она станцевала ему танану. Может, танана остановит ужасных танцоров?
      Второй скелет подошел уже совсем близко к хвосту. Орб решилась.
      — Отбивай ритм, как для Утренней Песни, — бросила она ударнику. — Я буду плясать.
      — Понял, — кивнул молодой человек и рванулся снова расставлять барабаны.
      — Я пойду скажу остальным, — сообщила Иезавель и провалилась сквозь пол.
      Ударник начал отбивать ритм. Звучало хорошо — и все же недостаточно хорошо.
      — Нужна магия, — промолвила Орб и коснулась плеча юноши. И как только она это сделала, магия действительно появилась.
      — Понял, — повторил ударник.
      Он продолжал отбивать ритм. Теперь, когда пришла магия, песня стала похожа сама на себя. Орб начала танцевать. И тут только заметила, что ее халат насквозь промок и липнет к телу, как пластырь, а полы его больно хлещут по ногам. Девушка содрала халат и отшвырнула в сторону, оставшись в одной только ночной рубашке. Она понимала, конечно, что тонкая ткань рубашки облепила ее, как вторая кожа, и выглядит это даже неприличнее, чем просто обнаженное тело. Но ничего не поделаешь — ей нужна свобода движений.
      Под барабанный бой Орб танцевала танану, обращаясь к скелету, как к своему партнеру. Тот остановился и уставился на девушку, а потом тоже принялся плясать танану, забыв про свою ужасную джигу. Скелет повторял все движения Орб — прыгал, кружился и искоса бросал на нее долгие взгляды; это было тем ужаснее, что глаз у него не было. Сомнений нет — она нашла, на что отзываются скелеты. Но что же дальше?
      Во всяком случае, пока этот скелет не исчез, остальные не двинутся с места. Если Орб сумеет задержать его надолго, гроза может кончиться, и Иона вновь поднимется в небо.
      Ритм ускорялся, подчиняя себе все вокруг. Бум! Бум!! БУМ!! БУМ!!! Скелет отреагировал на изменение ритма и тоже начал танцевать быстрее, и… стал разваливаться. Танец был таким неистовым, что привел его к саморазрушению.
      Сначала отлетел кусок руки, потом вторая рука, потом череп… Наконец скелет зашатался и рассыпался кучей костей, которая мгновенно утонула.
      Орб вздохнула с облегчением. Они все-таки сделали это — не позволили скелету коснуться Ионы!
      И тут от передней фаланги отделился еще один скелет и тоже направился к хвосту.
      Вот это да! Работа-то еще только начинается!..
      Ударник снова начал отбивать ритм, а Орб принялась плясать. Второй скелет реагировал точно так же, как первый. Они танцевали, и скелет оказался на удивление прекрасным танцором. Орб вообразила себе, что перед ней — молодой цыган. Он кружится и бросает на нее долгие взгляды и принимает положенные в танане позы — и так без конца.
      Но вот ритм стал быстрее, и второй скелет развалился так же, как первый. Разрозненные кости скрылись под волнами.
      Однако гроза не утихала. С разных сторон подходили все новые и новые партии скелетов. Вот один выступил вперед и направился к хвосту Ионы. Но теперь одновременно с ним из других фаланг шагнули вперед еще три скелета
      — два направлялись к боковым плавникам Ионы, а один — к голове. Иона совсем перепугался.
      — Влипли, — сказал ударник. — Ты не можешь танцевать вечно и не можешь делать это сразу с тремя-четырьмя партнерами.
      Иезавель вернулась с Луи-Мэй и органистом.
      — Пусть каждый из нас попробует танцевать со своей стороны. Так мы сможем удержать четверых, — предложила она.
      Они так и поступили. Но никто, кроме Орб, не умел танцевать танану, а ни на что другое скелеты не реагировали. Учить друзей у Орб не было времени — сама она тренировалась несколько месяцев, по многу часов в день. И даже если бы время было, все равно сомнительно, чтобы Луи-Мэй смогла выучить подобный танец. Слишком уж он был нескромным. А скелеты все приближались.
      — Требуется что-нибудь посильнее, — сказала Луи-Мэй. — Ты говорила, что твой друг Нат знает много магических песен…
      — Наташа! — позвала Орб, надеясь, что он услышит.
      Все четыре скелета уже подошли почти вплотную к Ионе. Если Нат не придет…
      Откуда-то издали донеслись звуки незнакомой песни — необычной и очень сильной. Даже море успокоилось, а скелеты застыли в той позе, в которой застало их начало песни. Так и стояли, склонившись на один бок.
      Чудесная мелодия разлилась над миром, заставляя трепетать сердце каждого, кто ее слышал.
      — Да, этот человек умеет петь, — прошептала Иезавель. Но ей никто не ответил — люди, как и скелеты, стояли неподвижно, как загипнотизированные, и слушали, слушали…
      Появился Наташа. Он шагал прямо по воде, как скелеты, и пел на ходу. Скелеты застыли, не в силах сопротивляться магии его песни. Он прошел мимо них, вскарабкался по крутому боку Ионы на спину, где стояла Орб со своими друзьями, и замолчал. Скелеты, пританцовывая, двинулись к Рыбе.
      — Они хотят превратить Иону в скелет! — воскликнула Орб. — Ты можешь остановить их?
      — Могу, если спою Песнь Силы. Ты, наверное, знаешь ее как Дневную Песнь.
      — Тогда быстрее, пока они не подошли!
      — Мне нужен ритм, — сказал Нат.
      Ударник подошел к барабанам и задал несложный ритм. Он не знал, что именно будет петь Наташа, и подстраивался по ходу дела.
      Наташа снова запел. Песня была той же самой, но магия усилилась. Казалось, даже воздух дрожит от ее мощи. Ночное небо посветлело, и начался день. Вышло солнце, его палящие лучи пронзали грозовое облако и освещали поверхность моря. Волны из черных стали зелеными. От нестерпимо яркого света кости скелетов начали светиться.
      Нат запел громче, махнул рукой ударнику, и ритм ускорился. Теперь Орб казалось, что она мчится сквозь огонь на резвом скакуне. Ее рубашка высохла и стала совсем прозрачной.
      Скелеты тоже что-то почувствовали. Они сдвинулись с места, но не для того, чтобы продолжить танец. Они пытались убежать — тщетно. Солнце безжалостно палило их кости, барабанный ритм тряс, как чья-то невидимая рука. Вскоре они начали разваливаться на части. Кости с плеском падали в воду и тонули. Через несколько мгновений от всей орды не осталось и следа.
      Песня закончилась. Как только Нат замолчал, снова настала ночь. Но гроза стихла, и танцующие скелеты пропали. Их исчезновение не было иллюзией.
      Орб обняла Наташу и поцеловала в щеку.
      — Ты снова спас меня! — воскликнула она.
      — Это доставило мне удовольствие, — галантно ответил Нат.
      И тут Орб вспомнила, в каком она виде — на спине огромной Рыбы в одной только прозрачной рубашке, и все ее друзья это видят!.. Девушка опустила руки и отпрянула от Ната.
      Надо было представить Наташу.
      — Нат, это Луи-Мэй… — неловко начала она церемонию представления. Имена следовали одно за другим, Наташа познакомился со всеми, обменявшись с каждым парой вежливых фраз.
      — Может, вернемся внутрь, чтобы Иона, если захочет, мог подняться в небо? — предложила Иезавель.
      Нат оглянулся вокруг:
      — А как вы, собственно, сюда попали?
      — Нас привела Иезавель, — сказала Орб. — Она…
      — Это не секрет, — вмешалась Иезавель. — Я — демон. Возьмите меня за руку, и я отведу вас вниз.
      Орб промолчала — она помнила, какие подозрения питает Иезавель. Нат взял суккуба за одну руку, Орб — за другую, и все трое спустились вниз. Оставив их в уютной сухой комнате, Иезавель отправилась за остальными.
      — Я не хотел бы показаться тебе слишком разборчивым, — сказал Нат, — но ты уверена, что стоит доверять демону?
      — Этому демону — да. Демоны отличаются друг от друга так же сильно, как и живые существа. И характеры у них тоже бывают разные.
      — Ну, не знаю, — пожал плечами Нат.
      И вдруг все застыло. Исчезли все звуки и движения, и Нат остался стоять, как был, с приподнятыми плечами. Одна Орб почему-то не впала в оцепенение.
      В комнате появились две новые фигуры. Они не вошли, а именно появились
      — секунду назад их не было, а теперь вдруг возникли. Одна из них была закутана в черный плащ, другая — в белый.
      — Подождите, — сказала Орб, — дайте подумать… — Она по очереди оглядела обоих пришельцев. — Один из вас — Танатос, а другой — Хронос.
      Конечно, Танатоса она знала и раньше. Именно он познакомил Орб с «Ползучей скверной». Но насчет Хроноса это была чистая догадка.
      — Так и есть, — сказал Танатос и улыбнулся. Маску-череп он снимать не стал, так что зрелище вышло жутковатое.
      Орб совсем не испугалась. Танатос — друг Луны, а значит, достоин доверия.
      — Хронос остановил время, можно поговорить. Мы боимся, что тебя обманывают.
      — Какой ужас! — сказала Орб. — Мама предупреждала меня о ловушке, и я все равно едва не угодила в нее. Что, теперь мне грозит новая беда?
      — Похоже, — кивнул Танатос. — Мы опасаемся, что этот человек — на самом деле демон. Возможно, его послал сам Сатана. Если так, то твое увлечение весьма опасно.
      — Увлечение! — воскликнула Орб. Но в каком-то смысле Танатос говорил правду — она действительно была увлечена. Второй раз подряд Наташа спасал ее из очень затруднительного положения. — С чего вы взяли, что Нат — демон? Он только что…
      — Для будущего очень важно, чтобы ты была объективна, — сказал Танатос.
      — Сатана тоже это знает и может попытаться воздействовать на тебя через одного из своих подручных. Подвластные нам царства Земного времени и Загробной жизни также могут пострадать. Мы не хотим, чтобы Сатана исказил твое будущее.
      — Мое будущее? Но ведь один из вас — воплощение Времени! Он легко может заглянуть в мое будущее и проверить его, раз уж вас это так волнует!
      — Это совсем нелегко, — сказал Хронос. До сих пор он не принимал участия в разговоре. Внешне Хронос был очень похож на обычного человека — для инкарнации, конечно. — Есть много вариантов будущего, и все они постоянно меняются. Их столько же, сколько возможностей выбора, а выбирать каждый раз приходится между Добром и Злом. Мы заинтересованы в том, чтобы побеждало Добро.
      — Но вы можете проверить, во многих ли вариантах чувствуется влияние Сатаны. Проверить, имеет ли к этому отношение Наташа. Кроме того, можно проследить жизнь Ната, как в прошлом, так и в будущем, и выяснить, демон он или человек!
      — Это тоже нелегко, — сказал Хронос. — Сатана — мастер всяких махинаций. Он способен так перемешать реальность с иллюзиями, что распутать этот клубок будет практически невозможно. Настоящего Наташу он подменит демоном, да так ловко, что и не отличишь. Чтобы разобраться, потребуется гораздо больше времени, чем у меня есть.
      — Иголка в стоге сена, — вздохнула Орб. Она наконец поняла суть проблемы. Раньше ей и в голову не приходило, что демон в состоянии заменить реального человека, но эту возможность нельзя было исключать. — В таком случае ты, Танатос, можешь проверить этого человека и сказать, не демон ли он. В конце концов, ты ведь умеешь определять соотношение между добром и злом в душе человека. А у демонов нет никакой души, верно?
      — Души у них нет, это факт, — согласился Танатос. — Но если Сатана решил подменить человека демоном, ему достаточно легко снабдить его поддельной душой. А мои инструменты для определения баланса довольно несовершенны. Я же не Бог.
      Танатос мрачно улыбнулся.
      — То есть при всем своем могуществе вы не в силах разобраться, человек перед вами или демон? — недоверчиво спросила Орб.
      — Обычно это сделать легко, — объяснил Танатос. — Но в данном случае…
      Орб тихонько присвистнула. Оказывается, она переоценивала могущество инкарнаций!
      — Как же мне тогда узнать, человек Наташа или демон?
      — Думаю, тебе придется воспользоваться старомодными средствами, — сказал Танатос. — В каком-то смысле у демонов меньше ограничений, чем у людей. Например, они умеют изменять свой облик. С другой стороны, люди тоже могут делать некоторые вещи, которые демонам недоступны. Эти ограничения распространяются на кое-какие слова и предметы, для демонов запретные.
      — Ты имеешь в виду крест, к которому демон не может прикоснуться?
      — Ни к кресту, ни к святой воде, ни к любой святой реликвии. Кроме того, демон не в состоянии произнести Имя Господне или спеть религиозный гимн. Он всеми силами будет стараться избежать подобного разоблачения — сменит тему, назовет саму идею смехотворной — однако, если припереть его к стенке, он все равно не сможет этого сделать.
      — Но ведь не все демоны — создания Ада! — возразила Орб. — Среди них много вполне порядочных существ!
      — Эти ограничения указывают не на порядочность, а на происхождение, — ответил Танатос. — Мы признаем, что хороший демон — лучший друг, чем плохой человек. Но плохой человек может прикоснуться к кресту, а демон, каким бы он ни был хорошим, не может. Всем демонам это запрещено. Полностью и безоговорочно. Именно поэтому демонов и стали проверять с помощью креста. Так никогда не ошибешься.
      — Так вы хотите, чтобы я проверила Наташу? Определила, человек он или демон?
      — Правильно, — кивнул Танатос.
      — А если я это сделаю и он окажется демоном — что тогда? Ты же сам сказал, что хороший демон лучше, чем плохой человек. Тем более что плохой человек тоже может оказаться посланником Сатаны.
      — В данном случае это маловероятно, — ответил Танатос. — Настоящий Наташа — хороший человек. Хронос уже проверил всю его жизнь. Настоящий Наташа никогда не встанет на сторону Сатаны — он будет бороться с ним всеми силами. Только Сатана может подменить такого человека демоном. Значит, если это демон, то он — посланник Сатаны. Надеюсь, что это не так, но проверить надо.
      Орб вздохнула. Железная логика, ничего не скажешь.
      — Хорошо, я проверю его. При случае. И если Нат окажется демоном, я прекращу с ним всякие отношения. Только я не верю в то, что он демон. В конце концов, он дважды спасал меня от страшной беды и показал мне мелодию из Ллано.
      — Это он говорит, что из Ллано, — заметил Хронос, подкрепляя свои слова взмахом левой руки. На одном из пальцев ее Орб заметила кольцо — крошечную свернувшуюся змейку. Как раз такую подарил ей когда-то Мима.
      — Ой, а откуда у вас это кольцо, Хронос?
      Хронос вздрогнул и посмотрел на свой палец:
      — Этот амулет? По природе своей он принадлежит к царству демонов, хотя подчиняется силам Добра. Подобных колец очень много, и все похожи.
      — У Луны таких несколько, — сказал Танатос. — Если попросишь, она тебе даст.
      Орб стало грустно при мысли о том, что кольцо, которое она считала уникальным, на самом деле лишь одно из многих.
      — Нет, спасибо. Я просто так спросила.
      На мгновение она подумала, что кто-то украл кольцо у ее ребенка. Конечно, это невозможно! Кольцо нельзя ни украсть, ни отнять — им можно завладеть только честным путем. И оно будет храниться у Орлин до ее совершеннолетия. После этого она вольна поступать со своим амулетом, как ей заблагорассудится.
      Если только Тинка не продала кольцо, вместо того чтобы надеть ребенку на палец…
      Нет! Орб знала, что Тинка никогда так не поступит!.. Девушка отбросила глупые опасения и вернулась к происходящему. Они говорили о Ллано. И в этом вопросе ей тоже было о чем беспокоиться…
      — Вы хотите сказать, что песня, которой научил меня Наташа, — не Ллано? Утренняя Песнь?
      Ее собеседники переглянулись и растерянно покачали головами.
      — Боюсь, мы не знаем этой песни, — промолвил Танатос. — Мы пользуемся не Ллано, а совсем другой магией. Возможно, Нат научил тебя правильной мелодии. Что совсем не обязательно оправдывает его. Если эта музыка не имеет отношения к религии…
      — Она… Она имеет отношение к природе, — сказала Орб. Ей явно не хватало слов, чтобы все объяснить. — Она приносит рассвет и сияние дня. Услышав ее, утонули все гнавшиеся за нами скелеты. Разве посланец Сатаны будет такое петь?
      — Сомнительно, — ответил Танатос. — И что, все демоны действительно погибли?
      — Да.
      — Не понимаю, как бы посланец Сатаны смог такое сделать, — пожал плечами Танатос. — Впрочем, это не моя специальность. Надо у Марса спросить — он у нас специалист по битвам, особенно по битвам с демонами.
      — Хорошо, когда я встречу Марса, обязательно спрошу, — сказала Орб. — А пока устрою Наташе испытание. Так будет вернее.
      — Мы благодарим тебя за готовность к сотрудничеству, — произнес Танатос.
      Хронос поднял правую руку. В ней оказались странные светящиеся песочные часы. Хронос перевернул их, и обе инкарнации исчезли, а Наташа продолжил наконец прерванный жест.
      Орб лихорадочно пыталась вспомнить, о чем же они говорили. Она терпеть не могла обманывать людей, но сначала еще надо выяснить, человек ли Нат…
      А, вот, вспомнила! Они говорили о демонах. Как раз успели согласиться, что не все демоны злы. Забавно, если учесть, что потом произошло.
      — Я покажу тебе, какая Иезавель славная, — сказала Орб.
      Тут появилась сама Иезавель с Луи-Мэй и ударником.
      — Иззи, ты не против, если я устрою тебе небольшую проверку? — смущенно спросила Орб.
      — Пожалуйста, — ответила Иезавель. — Подожди, я приведу остальных.
      Она снова прошла сквозь стену и вскоре вернулась, держа за руки Бетси и органиста.
      Все собрались в большой комнате.
      — Что за проверка? — поинтересовалась Иезавель.
      — Понимаете, меня предупредили, что… — Орб замолчала. Впрочем, непонятно, как можно сказать то, что она собирается, и никого не обидеть.
      — Что Наташа может оказаться демоном. И поэтому…
      — То есть как это? — ошеломленно спросил Наташа.
      — И поэтому мне нужно устроить проверку, — твердо закончила Орб. — Для этого необходим… контрольный экземпляр — чтобы убедиться, что мой метод действует.
      — Да кто тебе такое сказал! — возмутился Нат.
      Орб заставила себя обернуться к нему:
      — Хронос и Танатос. Они… Впрочем, неважно. Надеюсь, ты не откажешься…
      — Вот уж чего не ожидал. Мне казалось, что… — Тут он замолчал, увидев, какими глазами смотрят на него все остальные.
      — А знаете, — сказала Иезавель, — если скелеты и могут кого-нибудь слушаться, так это посланника Сатаны.
      Нат бросил на нее испепеляющий взгляд:
      — Уж ты-то должна это знать, демон!
      — Мне сказали, что… что моя судьба очень важна для всех, — продолжила Орб. — Что Сатана попытается повлиять на мои решения. Поэтому у меня нет выбора.
      — Ты действительно хочешь устроить это… этот суд? — поморщился Нат.
      — Боюсь, что да, — несчастным голосом ответила Орб.
      — Тогда давай начнем, — заявил Наташа. — Что ты там придумала?
      — Пожалуйста, — обратилась Орб к Иезавели, — повторяй за мной мои слова.
      Иезавель кивнула. Остальные молчали. Им было стыдно.
      — Демон, — сказала Орб.
      — Демон, — улыбнулась Иезавель.
      — Человек.
      — Человек.
      — Ангел.
      Иезавель покачала головой:
      — Ты же знаешь, я не могу этого сказать.
      — А смогла бы, если бы захотела?
      — Если бы? Хотела бы я смочь! Но это просто невозможно.
      — Дьявол, — сказала Орб.
      Бетси подпрыгнула. Иезавель улыбнулась.
      — Орб не ругается, — объяснила она девушке. — Дьявол.
      — Земля.
      — Земля.
      — Небеса.
      Иезавель промолчала.
      — Если бы только…
      — Сатана.
      — Сатана.
      — Бог.
      Иезавель беспомощно развела руками.
      — Спасибо, — сказала Орб и обернулась к Наташе.
      — Ангел, Небеса, Бог, — повторил он с отвращением.
      Орб чувствовала себя виноватой.
      — Есть у кого-нибудь крест? — спросила она.
      — У меня есть, — откликнулась Луи-Мэй. Девушка потянула с шеи тонкую цепочку и вытащила красивый серебряный крестик.
      — Дай его Иезавели, — сказала Орб.
      — Пожалуйста, не надо, — взмолилась Иезавель. — Стоит лишь поднести его поближе, и мне уже будет очень плохо.
      — Давай сюда, — заявил Нат. Он протянул руку, взял крест и посмотрел на Орб. — Ну? Ты довольна?
      — Почти, — ответила Орб. Зачем она только все это устроила! — Я хочу еще спеть гимн.
      — Давай не будем мучить этим демона! — мрачно сказал Нат. Он отдал Луи-Мэй крест, глубоко вздохнул и запел:
      Я просто бедный, одинокий странник, По миру скорби, плача, я бреду.
      Но нету боли, гнева и страданий В том мире грез, в который я иду.
      Стены комнаты постепенно исчезли, и ночь проникла внутрь. В унылом полусвете виделась фигура устало бредущего путника. Вот он — мир скорби.
      Наташа продолжил:
      Когда закончу путь. Осанну Тебе, Спаситель, пропою.
      Я шел по Землям Иордана, Чтобы узреть Тебя в Раю.
      Там, куда шел усталый путник, горел яркий свет. Он приближался, и вскоре уже вся комната была залита ровным сиянием. И тут иллюзия пропала и стены вернулись на место. Наташа еще раз взглянул на Орб, отвернулся и направился к ближайшей стене.
      — Подожди! — крикнула Орб. — У меня же не было выбора…
      Однако Наташа исчез. Орб узнала мелодию Песни Путешествия и поняла, что он уже далеко — где-нибудь на другом конце земли. Она попыталась найти, куда он скрылся, но тщетно. Нат ушел, и никто не мог сказать ей куда.
      — Думаю, я бы тоже очень обиделась, если бы была человеком, а кто-нибудь обозвал меня демоном, — прокомментировала Иезавель.
      — Особенно после того, как он вытащил нас из паршивой передряги, — добавил ударник.
      — Утешили, нечего сказать, — сказала Луи-Мэй.
      Орб убежала в свою комнату, бросилась ничком на кровать и заплакала. Она даже не заметила, как Иона поднялся в воздух, развернулся и лег на первоначальный курс.
      А что еще она могла сделать?
 
 

12. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЬ

      Шло время, но Наташа не возвращался. Музыканты дали на Гавайях несколько концертов и благополучно вернулись на континент. Теперь, когда Орб знала Дневную Песнь, она уже не боялась танцующих скелетов. Более того, она даже сомневалась, что они еще существуют. Девушка была очень благодарна Нату за то, что он научил ее этой песне, и очень хотела поблагодарить его. Если бы она только не оскорбила Ната нелепым испытанием!.. Но Орб до сих пор не понимала, как еще можно было воспользоваться предупреждением Хроноса и Танатоса.
      Луи-Мэй сокрушенно качала головой:
      — Лучше бы ты сама разыскала его. У нас сейчас как раз несколько свободных дней. Может, вернемся на равнину Ллано, чтобы ты могла поискать Ната…
      — Если бы он хотел, он бы и сам пришел, — грустно ответила Орб.
      — Он же мужчина, со всей этой их глупой мужской гордостью. Он хочет, чтобы ты сделала первый шаг. Выйди, спой для него, и он услышит.
      — Ты думаешь? — с надеждой спросила Орб.
      — Я не так уж хорошо знаю мужчин, однако Иезавель настоящий спец. По ее словам, мужчины нуждаются в чувстве превосходства. Они искренне считают свое животное вожделение чем-то возвышенным и прекрасным. Притворись, что ты не можешь без него жить.
      — Не думаю, что мне надо притворяться, — пожаловалась Орб.
      Луи-Мэй печально улыбнулась:
      — Я знаю, как это бывает. Притворись, что ты притворяешься. Ни один мужчина, живой или мертвый, не сможет долго сердиться на тебя, если увидит, как ты поешь, танцуешь и просишь прощения.
      — Не хочу просить прощения! У меня тоже есть гордость!
      — А какой толк от твоей гордости, если он уйдет? Какой толк от моей, если у меня не будет Дэнни?
      — Почти никакого, — согласилась Орб. — Нат попросил разрешения ухаживать за мной, и я думала, что это не всерьез, но стоит мне услышать, как он поет… — Девушка покачала головой. — Я просто хочу быть с ним.
      — Да, петь он умеет, — согласилась Луи-Мэй. — Я думала, никто не может сравниться с тобой, но…
      Она пожала плечами.
      — Петь он умеет, — повторила Орб. — По-моему, я живу теперь только для того, чтобы петь с ним вместе.
      В комнату вошла Иезавель.
      — Кто-то поет так же хорошо, как Орб? Никогда не поверю!
      — Как не поверишь? — удивилась Луи-Мэй. — Ты же там была! Неужели тебе не понравилось?
      — Где — там?
      — Там, на спине у Ионы, когда он спустился к океану, а Орб танцевала со скелетами.
      — Что Орб делала?
      Тут уже не только Луи-Мэй, но и Орб непонимающе уставились на суккуба.
      — Ты что, не помнишь? — спросила Орб.
      — Конечно, нет! О чем вы говорите?
      Орб и Луи-Мэй переглянулись. Неужели у Иезавели такая короткая память?
      — Может, это был сон, — дипломатично предположила Луи-Мэй.
      — Демоны никогда не спят, — пожала плечами Иезавель.
      В комнату ввалился заспанный гитарист. Все время до полудня он считал ранним утром.
      — Привет, мамочка! — пробормотал юноша, обнимая Иезавель.
      — Салют, детка! — отозвалась Иезавель и погладила его по голове.
      Орб была потрясена. Такое — днем? Когда Иезавель выглядит на все пятьдесят?
      Потом она поняла, что это давно уже не простая связь. Если по ночам гитаристу нужна была красивая, обожающая его любовница, то днем он нуждался в материнской заботе. А Иезавель была для него и тем и другим. Орб вдруг осознала, что совсем не испытывает отвращения. Ее подсознание лучше понимало, что хорошо, а что плохо.
      Шло время, и в один прекрасный день Иона снова принес их на равнину Ллано. Орб вышла и отправилась на прогулку. Наступило лето, и погода стояла прекрасная.
      Орб запела Утреннюю Песнь. Взошло солнце, расцвели волшебные цветы, но Наташа не появился. Орб попробовала спеть Дневную Песнь, однако сама не справилась.
      Тогда она решила поэкспериментировать с комбинациями разных мелодий. Взяла по кусочку от Утренней Песни, Песни Путешествия и мелодии грозы, и…
      И получилось что-то очень странное.
      Сначала, как положено, наступила ночь. Но когда пришел рассвет, оказалось, что все цвета поменялись местами. Земля стала красно-оранжевой, небо — зеленым, а восходящее солнце окрашивало его в голубые тона. Облака на востоке светились, но солнце превратилось в большой темный шар. Освещенный участок земли был холодным, а облака — горячими. Цветы тоже расцвели наоборот: сначала собственно расцвели, а потом из почек показались стебли и корни.
      Орб вздрогнула и сосредоточилась на цветах. В результате они превратились в круги, овалы и линии, как будто их разложили на математические составляющие. Огромный узор разрастался в размерах — круги и линии начали пересекаться и заняли полнеба. Земля стала прозрачной, потом и вовсе растворилась.
      Орб находилась внутри странного геометрического узора. Ноги девушки уже не стояли на земле, они попали в сложное переплетение линий. Тело Орб наклонилось куда-то вбок, но это ей ни капельки не мешало. Она осталась такой же, как была, а странная реальность жила своей жизнью вокруг.
      Реальность? У Орб всю жизнь были совсем другие представления о реальности!.. Части странных цветов заполнили собой весь мир. Это было красиво, хотя Орб предпочитала нормальный пейзаж.
      Она перестала петь… Узор не исчез. Похоже, Орб просто не могла вернуть его в прежнее состояние.
      Орб снова запела Утреннюю Песнь, не рискуя больше смешивать ее с другими фрагментами Ллано. Картина со странными цветами порвалась, как тонкая бумага, и исчезла.
      Теперь Орб стояла на дне какого-то желоба, по которому проходил длинный гребень треугольного сечения. Сделанный из ярко-желтого, похожего на пластик материала, гребень был достаточно высоким, чтобы можно было сесть. Кроме желоба, в этом мире не было ничего — ни стены, ни равнины — просто пустота.
      Орб пригляделась к странному гребню. С одной стороны он уменьшался, становясь все ниже и тоньше, а вдали совсем исчезал. С другой — загораживал собой полнеба.
      Что-то катилось по желтому гребню прямо к ней — то ли веретено, то ли двойной конус. Приближаясь, непонятный предмет увеличивался в размерах. Масса его, судя по всему, тоже быстро росла — вал гудел и вибрировал. И чем ближе подкатывалось странное веретено, тем быстрее оно мчалось.
      Орб попыталась вспомнить, чему ее учили на уроках геометрии. Довольно много времени они посвятили тогда коническим сечениям. Сечение задавалось уравнением, параметры которого определяли его форму и размеры. Сечения могли быть круглыми, эллиптическими и даже незамкнутыми, то есть, образуя петлю с одной стороны, они уходили в бесконечность с другой.
      Похоже, Орб встретилась именно с конусом, и переменным в задающем его уравнении были размеры. Меняя местоположение, он рос и вскоре должен был заполнить собой весь мир. А Орб здесь чужая, и для нее тут просто не останется места.
      Странная штуковина приближалась, все увеличивая скорость. Еще чуть-чуть, и Орб на своей шкуре почувствует, что происходит в таких случаях! Похоже, от нее сейчас останется мокрое место.
      В отчаянии Орб снова запела Утреннюю Песнь. Картина с желтым гребнем и конусом порвалась и разъехалась в стороны, как раньше — странные геометрические цветы.
      Новый пейзаж был зеленым. На мгновение у Орб мелькнула надежда, что здесь может оказаться Гея, Мать-Природа. Но надежда тут же угасла.
      Она стояла посреди леса. Огромные безмолвные деревья вздымали к небу толстые ветви. Темные стволы их поросли мхом, с ветвей свешивались плети дикого винограда. Густой подлесок рос у подножия великанов.
      Но этот подлесок был ядовитым! На листьях поблескивали капельки неизвестной жидкости. И Орб была совершенно уверена, что не должна прикасаться к этим капелькам — иначе с ней случится что-то ужасное.