Зеленая мать

      И Орб начала танцевать. Она представила себе, что гигантская Рыба — это ее партнер, темноглазый цыган с блестящими глазами. Он тоже танцует, отвечая на ее движения. Орб боялась, что у нее ничего не получится, ведь она так устала, да и стеснялась танцевать танану перед кем бы то ни было. Но музыка оказалась сильнее и заставила ее сделать из танца настоящее представление. Орб превратилась в молодую влюбленную цыганку. Ни один мужчина не устоит перед ней!
      Она поводила бедрами, поворачивалась и бросала на своего воображаемого партнера долгие призывные взгляды. Потом томно вздыхала и начинала кружиться, а потом снова вертела бедрами. Все здесь служило одной цели: позы и взгляды, движения и само тело — грудь, бедра и развевающиеся волосы. Танана захватила ее, подчинила своему ритму. Никогда еще Орб такой не была — даже когда на самом деле занималась любовью. Имитация оказалась сильнее самой страсти. Орб стала бесстыдной, соблазнительной, похотливой, она принимала такие позы, что, будь на ее месте кто-нибудь другой, девушка сгорела бы со стыда. Да, это была танана!
      Наконец Орб остановилась, усталая, но возбужденная. Она сделала все, что могла. Теперь дело за Рыбой. Музыка тоже смолкла. Гитарист уставился на Орб, как загипнотизированный, не в силах вымолвить ни слова.
      — Мы хотим найти Ллано, — выдохнула Орб.
      Гигантская Рыба задумалась. Потом медленно опустилась вниз, на землю, и даже чуть-чуть под землю, так что рот ее оказался на уровне их ног. Почва ни капельки не сопротивлялась, принимая огромное тело. Похоже, для Ионы не существовало реальной земли — все, в чем он плавал, казалось ему водой.
      Иона распахнул огромную пасть. Глотка его была похожа на большую пещеру. Там было светло и сухо.
      — Нам что, надо зайти… туда? — спросила потрясенная Орб. — Чтобы нас проглотила Рыба?
      Иона терпеливо ждал.
      — Лучше уж зайти, — сказал гитарист. — Эта тварь могла слопать нас в любой момент, если бы захотела.
      Похоже, происходящее произвело на него менее сильное впечатление, чем танец.
      Они подобрали инструменты и вошли в огромный открытый рот. Длинный коридор глотки вывел их в большую освещенную комнату. В стенах ее были выступы в виде столов, стульев и даже диванов.
      Гитарист тут же плюхнулся на ближайший диван.
      — Мать честная! — пробормотал он.
      Рыба начала двигаться. Орб поспешно присела возле стены. Стены оказались полупрозрачными, и видно было, что делается снаружи. Гора и деревья медленно поплыли назад. Точнее, это Иона поплыл вперед, плавно и неторопливо.
      — Мы летим, — сказала Орб. — Ты не боишься?
      — Мы плывем, — возразил гитарист, — и это меня ни капельки не волнует. Здесь безопасно.
      На удивление быстро показались городские дома. Орб всматривалась в лица прохожих, но те, судя по всему, не замечали огромной Рыбы. Как и Морт, Иона был невидим для большинства людей.
      Подплыв к дому Луны, Иона остановился. Оба грифона взлетели с громкими криками, однако Иона не обратил на них ни малейшего внимания — для него они были чем-то вроде мух.
      Орб прошла по длинному коридору глотки и выглянула наружу в открывшийся рот Рыбы.
      — Все нормально! — крикнула она.
      Грифоны узнали девушку, одновременно описали двойную петлю и уселись на место. Гитарист тоже вышел, выглянул изо рта Рыбы и отшатнулся.
      — Слушай, ты бы попросила его спуститься!
      — Ох, да! — согласилась Орб. Она была так заинтригована происходящим, что забыла об очевидных вещах. — Иона, спустись, пожалуйста, вниз!
      Гигантская Рыба медленно опустилась. Когда рот ее оказался на уровне лужайки, Орб и гитарист вышли. Тут же в дверях появилась Луна.
      — Ну, я вижу, вы нашли себе средство передвижения, — сказала она.
      — Похоже на то, — кивнула Орб. — Иона, это Луна. Луна, познакомься с Ионой.
      — Очень приятно, — вежливо сказала Луна.
      Иона чуть шевельнул плавником — вероятно, поздоровался.
      — Нам рассказали о нем цыгане, — объяснила Орб. — Он тоже ищет Ллано.
      — Да, знаю. Я навела справки, когда поняла, каким образом вы намерены сюда прибыть. Только учти: эта Рыба не совсем надежна.
      — Во всяком случае, не опасна?
      — Нет — для тебя и твоих друзей. Дело в том, что Иона — не слуга, а союзник, и порой ваши интересы могут не совпадать. Ничего большего мне выяснить не удалось.
      — Иногда мне жаль, что наше с тобой будущее скрыто, — пробормотала Орб.
      — Мы могли бы узнать его и избежать таким образом многих неприятностей!
      — Я уверена, что такая защита необходима, — сказала Луна. — Мой отец редко ошибался в том, что касалось магии.
      Она еще раз внимательно оглядела огромную Рыбу:
      — Ну что ж, давайте заносить вещи.
      — Прямо сейчас? — спросила Орб, поднимая бровь.
      — У миссис Глотч полно заявок. Я велела ей начинать составлять вам расписание, поскольку вы уже решили транспортную проблему.
      — А ты уверена в нас. Мотылек? — спросила Орб, улыбаясь.
      — Конечно, Глазик, а как же иначе! — ответила Луна, и сестры крепко обнялись.
      Орб отнесла вещи в новое жилище. Внутри Рыбы оказалось несколько комнаток, разгороженных костяными стенками. Их было удобно использовать под спальни. В хвосте Ионы находились ванная комната с проточной водой и уборная. Похоже, кому-то пришлось потрудиться, чтобы приспособить тело Рыбы под удобную для людей квартиру.
      — А как же он ест? — спросила Орб.
      — Думаю, он не нуждается в пище. Пока Иона проклят, он как бы не живет. А есть он сможет лишь тогда, когда освободится от проклятия и снова станет смертным.
      — Значит ли это, что, когда мы найдем Ллано, нам лучше находиться снаружи?
      — Не исключено! — рассмеялась Луна. — Но ты сначала найди его!
      Мальчики въехали тем же вечером. Для удобства процедуры Иона пришвартовался у окна их квартиры. Никто из посторонних не заметил происходящей странной процедуры. Музыканты просто заносили багаж через рот огромной Рыбы и возвращались за новой порцией, как будто загружали обыкновенный фургон. За квартиру они предоставили расплачиваться миссис Глотч, а сами просто освободили помещение.
      Орб так устала за день, что рано легла спать. Кровать ее составляла единое целое с полом спальни и была мягкой и удобной. Более того, она даже принимала форму тела лежащего, однако не продавливалась, а именно создавала комфорт. Да, путешествовать внутри живого создания в каком-то смысле весьма удобно!
      Среди ночи Орб вдруг проснулась от чьих-то голосов. Она молча лежала и слушала, продолжая недоумевать. Голоса звучали совсем рядом, но в комнате никого не было. Вскоре до Орб дошло, что костяные стенки каким-то образом передают звук и она слышит то, что говорится совсем в другом месте. Прежде Орб этого эффекта не замечала — когда Луи-Мэй и мальчики вносили вещи и располагались, те же стены милосердно глушили все звуки.
      — Так ты летел? — недоверчиво спросил органист. — На ее коврике?
      — Я перепугался до смерти, — ответил гитарист. — Но, как я уже сказал, за нами гнались разъяренные горожане. Они думали, что мы цыгане, а река…
      — Но ведь ковер рассчитан на одного!
      — Ну, она вроде посадила меня впереди, а сама уселась сзади и обхватила меня руками и ногами…
      — Стой, мужик! — перебил его ударник. — Ты что, был у нее между ног?
      — Наверно. Я так перепугался, что не обратил внимания. Эта река…
      — Нет, ты прямо скажи! Значит, ты сидел вот так, а она за тобой — вот так, и все это на том малюсеньком коврике? Ее титьки упирались тебе в спину, а ляжки…
      — Черт бы тебя побрал, не в этом дело! Она спасла мою дурацкую жизнь! И мне было не до того, я видел только проклятую реку, пока она не закрыла мне глаза руками и не успокоила.
      — Черт, если бы я был на твоем месте…
      — Да? — с вызовом поинтересовался гитарист. — А как насчет твоей черненькой пташки?
      — Слушай, мужик, не смей звать…
      — А ты на меня не наезжай! — парировал гитарист. — У нас с Орб ничего не было! Я ей безразличен, она просто хотела спасти мою дурацкую жизнь и, может быть, избавить меня от зелья. И ты представь, я три часа был без дозы, потому что меня начало ломать уже тогда, когда я отдал ей чертов пакетик, а потом прошло еще не меньше часа! Но я не смог завязать — пришлось играть, а у меня руки так и тряслись. А она должна была плясать, и…
      — Она плясала?
      — Да, и еще как! Никогда такого не видел! Ей надо было доказать Рыбе, что она цыганка, а этот цыганский танец — ну просто… Никогда не видел порнухи круче! Она такое вытворяла, я чуть все струны не порвал!
      — Она? — насмешливо переспросил ударник. — Да она помрет на месте, если узнает, как у нее юбка задирается при игре! Подумать только, увидят ее ножки!.. Да она считает, что быть соблазнительной — это преступление!
      — Не забудь, она нам нужна. Без нее мы — ничто. Забудь про ее юбку!
      — Сам забудь про ее юбку! — парировал ударник. — А я на репетициях сижу прямо напротив нее. Ножки у девочки — высший класс!
      — У нее все — высший класс, — сказал органист. — Ты что, думаешь, я слепой? Я стою у нее за плечом, и ты думаешь, у меня слюнки не текут, когда я заглядываю ей за вырез? Но нам повезло в десять раз больше, чем мы заслуживаем, когда она к нам пришла, и неужто кто-нибудь захочет ее разозлить? Держите свои грязные мысли при себе и думайте о музыке!
      — Угу, — согласился ударник. — Так я к чему это все говорю-то! Все мы знаем, что она никогда не будет так танцевать, как ты нам заливаешь. Тело у нее что надо, кто спорит, но мозги не так устроены.
      — Она правда плясала! — настаивал гитарист. — Я ж вам говорю, я как раз перед этим взял понюшку…
      — Как понюшку? Зелье же так почти не доходит!
      — Ты что, стал бы я при ней ширяться! Привел себя в норму и ладно, лишь бы пальцы не дрожали! Нет, ты понимаешь, с нами-то она вся из себя скромница, но как взялась за дело — ну, мать моя женщина! Я видел те еще танцы, однако то, что она выдавала… Да столетний старец от такого завелся бы!
      — Значит, она только с нами такая ханжа, — задумчиво пробормотал ударник. — Интересно все-таки, зачем ей Ллано? Ну, я понимаю, мы хотим избавиться от зелья, но у нее-то есть все, чего только можно пожелать!
      — Сиди и радуйся, что Орб с нами, — отозвался гитарист. — Я бы уже помер, если бы не она.
      — Так мы собираемся прибирать эту чертову комнату или нет? — поинтересовался ударник.
      Последние слова было слышно плохо. Орб, как могла, напрягала слух, но различала лишь неясный шум, в котором не удавалось выделить даже отдельные голоса, не то что уловить смысл сказанного.
      Орб лежала с открытыми глазами и размышляла. Какое странное совпадение! Почему-то слышно было только тогда, когда речь шла о ней. Голоса мальчиков ее разбудили — возможно, они заговорили о ней раньше, чем она проснулась. Но как только тема сменилась, слышимость пропала.
      Совпадение? Как жаль, что у нее нет больше маленькой зеленой змейки, которая умела отвечать «да» и «нет» простым сжатием пальца! Сейчас Орб находится внутри другого волшебного существа, и, быть может…
      В дверь тихонько постучали.
      — Орб, ты уже легла?
      — Я все равно не сплю. Заходи, Луи-Мэй.
      — Я не хотела тебя беспокоить, — начала девушка, — однако тут случилась такая забавная вещь…
      — Услышала голоса?
      — Да, а откуда ты знаешь? Я уже засыпала, а потом вдруг донеслись слова «черненькая пташка» — и так ясно, как будто говорили у меня над ухом. И я поняла, говорят обо мне. Но они сказали только…
      — Чтобы тебя больше так не называли, — закончила за нее Орб.
      — Ты тоже это слышала? А я потом слушала-слушала, но так ничего и не услышала. То есть если я вообще не спала…
      — Думаю, мы просто узнали еще об одном свойстве Рыбы, — сказала Орб. — Когда кто-то о ком-то говорит, этот второй все слышит. Они упомянули тебя, когда разговаривали обо мне. Поэтому я слышала несколько больше, чем ты.
      — Значит, я не спятила! — с облегчением вздохнула Луи-Мэй.
      — Я тоже. Но знаешь, лучше нам быть осторожнее и думать, что мы говорим о других. По крайней мере, здесь.
      Луи-Мэй понимающе улыбнулась:
      — А сами тем временем можем и послушать!
      Орб улыбнулась в ответ. Ей нравилась Луи-Мэй.
      — А правда, что у меня юбка слишком высоко задирается, когда я играю на арфе?
      Девушка задумалась.
      — Никогда не обращала внимания, но, наверное, да — когда ты сидишь, скрестив ноги. Во всяком случае, не исключено. Ты хочешь сказать, что парни под нее заглядывают?
      — Нет, просто заметили. Лучше я перейду на брюки.
      — Тогда они узнают, что ты их подслушала!
      — М-да… Но если я не…
      — Я подарю тебе свои! — догадалась Луи-Мэй. — Выходит, ты будешь их носить, чтобы меня не обидеть. По крайней мере, на репетициях.
      — Конечно, я не захочу тебя обидеть, Луи-Мэй! — серьезно ответила Орб.
      — Интересно, скоро они заметят?
      — Это во многом зависит от нас, — сказала Орб. Девушки замолчали, опасаясь, что их беседу тоже могут услышать и тайна перестанет быть тайной.
      Луи-Мэй вернулась к себе. Орб еще некоторое время лежала в темноте и размышляла. Оценка, которую дали ей молодые люди, вызывала у нее смешанные чувства. С одной стороны, любой женщине нравится, когда ее считают красивой, но, с другой стороны, нельзя же так грубо! У нее видели только «титьки» и «ляжки», а ей бы хотелось чего-то более возвышенного. Однако…
      В то же время она узнала кое-что про Иону. Орб сразу Иона понравился, и чем больше она о нем узнавала, тем больше он ей нравился.
      Утром девушки проснулись первыми. Музыканты привыкли спать допоздна.
      — Знаешь, — сказала Луи-Мэй, — если мы ничего не предпримем на этот счет, нам с тобой придется и готовить, и убирать. Кто хочет готовить?
      — Ох! — воскликнула Орб. — Я и не подумала. Нам нужна прислуга.
      — Можно будет заняться этим, когда пойдем за покупками.
      — За какими покупками?
      — За брюками.
      Орб вспомнила и рассмеялась. На самом деле ее сильно смущала подслушанная беседа. Одна мысль о том, что кто-то смотрит на ее бедра, когда она играет… Надо будет делать вид, что ей все равно, а это нелегко. Как бы ей хотелось отплатить мальчишкам той же монетой! Но, конечно же, она этого не сделает.
      Еды у них не было никакой — вполне достаточная причина, чтобы покинуть Иону, который продолжал висеть около дома Луны. Орб приказала огромной Рыбе опуститься вниз, и девушки вышли. Затем Иона снова всплыл на уровень крыши.
      — Почему люди не пялятся на него? — спросила Луи-Мэй.
      — Просто не видят, — объяснила Луна. — Иона позволяет увидеть себя только избранным. Когда вы внутри, вы тоже невидимы.
      — С трудом верится, — покачала головой девушка.
      — Иона! — крикнула Луна. — Ты не покажешь им, как это делается?
      Огромная Рыба медленно растаяла в воздухе. Небо над домом казалось теперь абсолютно пустым.
      — Да, теперь поверить легче! — признала Луи-Мэй.
      Луна накормила девушек завтраком, потом Луи-Мэй отправилась за покупками, а Орб — в агентство по трудоустройству. Связи Луны и здесь пригодились — когда Орб пришла, служащий уже ждал ее со списком в руках.
      — Но вы даже не знаете, чего я хочу! — удивилась девушка.
      — Женщину на должность повара и экономки. Компетентную, не болтливую и малопривлекательную.
      Орб слегка опешила. Да, именно этого она и хотела — назло мальчишкам привести женщину, на чьи ножки они не станут пялиться. От слов служащего ей стало немного стыдно, но не настолько, чтобы изменить требования.
      — Да, хорошо, я поговорю с ними.
      — В данный момент есть только один претендент, — сказал служащий. — Интерес к вашему предложению резко упал, когда мы сказали кандидаткам, что им придется неизвестно сколько времени путешествовать в компании юных музыкантов.
      — Ума не приложу, что это они вдруг! — насмешливо пробормотала Орб. — Ладно, покажите мне то, что есть.
      Претендентка оказалась изможденной пятидесятилетней женщиной. Прически у нее не было никакой, энтузиазма — тоже.
      — Готовить умеете? — спросила Орб.
      — Я превосходно готовлю.
      — А хозяйство вести сможете?
      — Лучше некуда.
      — Какое вам нужно жалованье?
      — Символическое.
      — Вы знаете, что придется путешествовать в компании трех молодых музыкантов?
      — Ну и?..
      — И что мы не знаем ни маршрута, ни времени возвращения?
      — Да.
      Все ответы были более чем удовлетворительны, и все же Орб чувствовала, что что-то здесь не так. Почему эта женщина столь покладиста?
      — Вы понимаете, что мы можем вас уволить, если вы сказали неправду?
      — Да.
      — Почему вы хотите получить эту работу?
      — Я не хочу.
      — Что?
      — Я не хочу.
      — Тогда почему же вы к нам обратились?
      — Это лучше, чем ничего.
      Какой энтузиазм!.. Орб решила заставить женщину чем-нибудь себя выдать.
      — Мы ищем Ллано.
      — Да.
      — Вы знали об этом?
      — Иначе Иона бы вас не взял.
      — Как вы узнали про Иону?
      — Если вы меня спросите, — вздохнула женщина, — мне придется отвечать. Но ответ мой может вам не понравиться.
      — Все равно. Я думаю, лучше знать правду.
      — Я из породы демонов и тоже ищу Ллано. Иона пошевелился, и вот я пришла. Я не могу сама найти Ллано — вдруг кто-нибудь сможет? В вас я не верю, но посмотреть-то можно.
      — Из породы демонов! — воскликнула Орб. — Так вы из Ада?
      — Нет. Некоторые демоны рождены на земле. И прокляты. А Ллано поможет избавиться от любого проклятия.
      — Что же у вас за проклятие?
      — Вам мой ответ не понравится.
      — Вы собираетесь причинить мне вред? Или не мне лично, а кому-нибудь из нас?
      — Нет. Я не могу причинить вреда смертному.
      — Тогда отвечайте, как-нибудь перетерплю.
      — Ночью я каждый час должна вступать в связь с мужчиной. И становиться на целый час старше.
      Орб была потрясена:
      — Вы хотите сказать…
      — Я суккуб, и у меня нет выбора.
      Суккуб! В пятьдесят-то лет!
      — Против вашей воли?
      — Ненавижу это занятие!
      — Тогда почему бы вам не остановиться?
      — Проклятие не дает.
      Орб вспомнила, как гитарист попытался не принимать наркотик. Увы, в таких случаях пути назад нет.
      — Откровенно говоря, я не уверена, что вы нам подойдете.
      — Я никогда не сплю и делаю все то, что уже сказала. Днем я идеальный работник. А ночью вступает в силу проклятие. Каждое утро я становлюсь на десять — двенадцать часов старше. В следующем веке я буду выглядеть на все сто лет и все равно буду бессмертна. Если не найду Ллано.
      Орб почувствовала, что ей жаль это несчастное создание.
      — Давно вы так?
      — Уже сто лет. Днем кажется, что я старею вдвое медленнее, чем смертные, зато ночью мне приходится расплачиваться за это. И я не могу умереть. Вы, смертные, даже не понимаете, как вам повезло.
      Орб почувствовала, что верит ей.
      — Так вам — то есть вашему телу — пятьдесят, и вы все еще должны по ночам соблазнять мужчин?
      — В эти часы я принимаю свое первоначальное обличье. Возраст остается тем же, но видно его только днем.
      Орб обуревали противоречивые чувства. Девушка испытывала искреннюю симпатию к стоящему перед ней созданию и в то же время не могла ее не опасаться. Что будут делать мальчики, если…
      Наконец Орб решилась. Какую свинью она подложит грубым музыкантам!
      — Вы приняты. Как ваше имя?
      — Иезавель.
 
      Когда Орб с Иезавелью поднялись в свое оригинальное жилище, парни уже проснулись и успели проголодаться. Но в ближайшую закусочную почему-то не пошли.
      — Об этом я позабочусь. — Иезавель щелкнула пальцами, и прямо из воздуха материализовался пакет с готовым завтраком. Кухарка поймала его сморщенной рукой и протянула ударнику: — Лопай.
      Мальчишки открыли пакет и обнаружили в нем гамбургеры и бутылки с колой. По их мнению, так и должен был выглядеть идеальный завтрак. Ударник изумленно уставился на Орб:
      — Откуда она знает?
      — Иезавель прекрасно понимает музыкантов, — ответила девушка. — Во время гастролей она будет готовить и вести хозяйство.
      — Она еще и хозяйство ведет?
      — Вы и не представляете себе, как она это делает, — заявила Орб. Лицо ее было непроницаемо.
      Молодые люди взяли свой завтрак и удалились. Орб пошла показать Иезавели ее новую комнату.
      — Или вам не нужна отдельная комната?
      — Конечно, нужна!
      Иезавель снова щелкнула пальцами, и в комнате появился книжный шкаф.
      — Моя библиотека. Я много читаю в свободное время. Понимаю, бегство от реальности… зато позволяет забыть о той скучной однообразной жизни, на которую я обречена.
      Орб взглянула на книжные корешки. Там было все — от классики до дрянных любовных романов. Суккуб читает любовные романы? А почему бы, собственно, и нет? Ее проклятие — это секс, а не любовь. И, как любой женщине, ей легче найти первое, чем второе. Как это ни печально.
      Луи-Мэй вернулась с небольшим пакетиком — купила брюки в подарок Орб.
      — Ой, спасибо тебе, Луи-Мэй! — воскликнула Орб, изображая удивление. — Я непременно буду их носить!
      Миссис Глотч составила для группы маршрут, позволявший с разумной быстротой объехать весь континент. Каждые три-пять дней у «Скверны» был намечен очередной концерт в новом месте.
      Миссис Глотч до сих пор еще не встречалась с Ионой. С большим трудом ее удалось уговорить зайти на минутку. Она неодобрительно оглядела обстановку и поспешила вернуться в свой обыкновенный офис, без всяких там магических штучек.
      Большое путешествие началось. Орб попрощалась с Луной, горюя как при их первом расставании в Ирландии, и вошла в глотку Ионы. Огромная Рыба поднялась высоко в небо, развернулась и быстро поплыла к первому городу из списка миссис Глотч.
      Орб собиралась пойти к себе в комнату и отдохнуть, как вдруг ее окликнул гитарист.
      — Да? — спросила Орб.
      — Я просто хотел сказать… Ну, может, это неважно…
      — Что-нибудь случилось?
      — Ты ведь знаешь про зелье.
      — Конечно. И тебе известно, что я об этом думаю.
      — Ну, я пытался избавиться от него, но ты сама знаешь…
      — Да.
      Что же он пытается ей сказать?
      — Я не принял ни одной дозы с тех пор, как мы здесь! — выпалил гитарист.
      Орб так и застыла на месте:
      — Я считала, что тебе надо принимать наркотик каждые несколько часов! А прошел уже целый день. Это по меньшей мере необычно!
      — Ага. И остальные тоже не притрагивались к зелью. Мы ведь не принимаем его, пока не припрет, вот и… — Он пожал плечами.
      — Иона! — воскликнула Орб. — Неужели…
      — Я вот тоже так подумал. Такая большая волшебная Рыба. Может, он не хочет, чтобы мы принимали это дерь… ну, зелье, когда мы тут? Как думаешь?
      — Если так, то Иона для нас — просто благословение свыше! — воскликнула Орб.
      — Вот поэтому-то мы и не выходили сегодня утром. Ведь коли это правда, то стоит нам выйти, и…
      — И все начнется снова, — закончила Орб. — Я не виню вас. К счастью, мы можем не покидать Иону до…
      — До самого треклятого концерта, — сказал гитарист. — Вот это меня и пугает.
      — Но все остальное время вы свободны от дурной привычки! О, я так рада за вас!
      Гитарист кивнул:
      — И еще… Я хотел сказать… Хотел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь. Стало быть, я в долгу перед тобой. Стало быть, мне его никогда не отдать, потому как у меня нет ничего, что тебе надо, да и делать я мало что умею. Но…
      Он пожал плечами. Орб была растрогана.
      — Спасибо за добрые слова, — сказала она. — Я уверена, что ты снова станешь достойным человеком. Это просто вопрос времени.
      — Ну, если мы найдем Ллано…
      — Тогда — полная свобода! — согласилась Орб.
      Юноша ушел. И Орб тут же начала терзаться угрызениями совести. Она знала, что Иезавель — суккуб, и все же наняла ее. А что станет с молодыми музыкантами, когда придет ночь? Сначала-то они подумают, что им страшно повезло, но через несколько часов…
      Ну а ей что теперь делать? Она приняла Иезавель на работу. С какой стати она будет ее выгонять? Никогда Орб не думала, что может дойти до такого в своем желании насолить мальчишкам, не в том тоне отозвавшимся о ее ножках.
      Иезавель приготовила великолепный обед — все вкусная, здоровая пища. Поставила блюда на вырост-стол в комнате, которую они решили назначить столовой, и потребовала, чтобы все привели себя в порядок и сели есть вместе. Мальчишкам пришлось отправиться в ванную, чтобы причесаться, почистить ногти и переодеться во что-нибудь более приличное.
      Орб едва сдержала улыбку. Похоже, их домоправительница весьма старомодна, и это здесь очень даже кстати.
      Парни с неодобрением уставились на еду в своих тарелках.
      — Картошка? — с отвращением поинтересовался ударник. — Молоко?!
      — И салат из свежих овощей, — заявила Иезавель. — Таковы правила этого дома, пока я здесь хозяйка. Один раз в день надо питаться правильно. А в остальное время можете есть, что хотите.
      Луи-Мэй взяла ударника за руку:
      — Ничего, Дэнни, выдержишь.
      Молодой человек просиял:
      — Как скажешь, детка. Слушай, если ты хочешь для меня готовить…
      — Сначала отвыкни от зелья, — твердо сказала Луи-Мэй.
      — Но я же его не принимаю!
      — Вне Рыбы.
      — Ага, — уныло согласился ударник.
      Новости распространялись быстро. Луи-Мэй уже знала, что Иона сумел повлиять на пристрастие молодых людей к наркотику, и не была введена в заблуждение этим эффектом. Ударник только что в шутливой форме сделал ей предложение и получил ответ — сначала он должен избавиться от вредной привычки.
      Способность гитариста переносить с Ионой путешествие по воздуху тоже, видимо, имела магическое происхождение. Большая Рыба излечила его страх.
      Участники группы дружно принялись за еду. Обед и в самом деле был превосходным. Все чувствовали себя одной семьей — благодаря тому, что Орб считала своей ошибкой.
      Когда же придет ночь…
      Но еще до этого пришел вечер, и началась гроза. Иона внезапно накренился и резко сменил курс.
      — Что случилось? — вскрикнула Орб, когда грязные тарелки посыпались на пол.
      Тут она вспомнила, что говорила ей Луна. Проклятие Ионы в том, что он не может плавать в своей родной стихии. Прикосновение даже капли воды для него невыносимо.
      Гроза продолжалась. Если так пойдет дальше, скоро Иона будет со всех сторон окружен дождем. Однако на это у огромной Рыбы нашелся ответ — Иона нырнул. Он пролетел вниз до самой земли и не останавливаясь провалился под землю. Сразу стало темно.
      Темнота! Орб взглянула на Иезавель. Та спокойно продолжала мыть стаканы. Внешность женщины осталась прежней. Очевидно, она меняется при наступлении ночи, а не от отсутствия света. Разумно. Ведь иначе существовала бы очень простая защита от суккуба — достаточно было бы все время палить яркий огонь.
      Но ведь ночь тоже когда-нибудь придет!..
      Чем позже становилось, тем сильнее нервничала Орб. Она знала, что поступила скверно, и чувствовала себя виноватой. Впрочем, ничего уже не изменишь.
      Мальчики ушли в общую комнату и включили телевизор. По мнению Орб, их любимые передачи представляли собой смесь насилия и эротики, сдобренную капелькой юмора. Ну и ладно, пусть получают то, что заслуживают!
      Да, но с ними Луи-Мэй. Если девушка будет там, когда…
      Орб снова взглянула на Иезавель, и ее худшие опасения подтвердились. Только что их новая кухарка была неряшливой пожилой женщиной. Однако стоило где-то наверху закатиться солнцу, и она превратилась в пышную двадцатилетнюю красотку в соблазнительном платьице. Суккуб принял свое истинное обличье.
      Иезавель тем не менее по-прежнему мыла стаканы, а потом взялась за тарелки. Изменилась только внешность кухарки, но не ее мысли.
      Орб принялась помогать ей — брала вымытые тарелки, вытирала их и убирала на посудную полку, которая, как и мебель, росла прямо из стены.
      — Да, Иезавель… — начала девушка.
      — Что?
      Орб внезапно оробела. Возможно, ответ на ее вопрос придет уже очень скоро.
      — Откуда взялись все эти тарелки, да и еда тоже? Вы их что, как-то наколдовали?
      — Это посуда из моей коллекции, — ответила Иезавель. — Можете пользоваться ею, сколько хотите. А еда должна быть свежей, поэтому я беру ее в местных заведениях.
      — Тогда получается, что мы… мы просто крадем…
      — Нет. Счета оплачивает миссис Глотч. Я оставляю им расписку, чтобы они знали, где получить деньги. Замечательная вещь современная электроника!
      Они продолжали болтать, пока не перемыли все тарелки. Вдруг Иезавель замолчала и внимательно оглядела себя.
      — Опаньки! Я, оказывается, переменилась! Ночь настала. А я и не заметила!
      — Вы переменились уже полчаса назад, — сказала Орб.
      — Не может быть! Мое проклятие…
      Иезавель посмотрела на часы:
      — Нет, правда! Как же это могло случиться?
      — Вы хотите сказать, что больше не…
      — Совершенно, — с удивлением промолвила Иезавель. — Раньше никогда такого не происходило!
      — Это Иона! — воскликнула Орб. — Мальчики не принимают наркотик с тех самых пор, как сюда попали! Вероятно, Рыба и на другие проклятия действует!
      — Значит, я смогу ночью отдохнуть? И не будет никаких лишних часов и потных мужчин?
      — Похоже на то.
      — Я знала, что эта Рыба — замечательное создание, однако понятия не имела, что настолько! Истинное…
      Внезапно Иезавель задохнулась в кашле.
      — Что случилось? — испугалась Орб.
      — Просто я не могу произносить некоторые слова. А постоянно общаясь со смертными, я иногда забываю об этом. Я хотела сказать такое слово, знаете, его обычно говорят, когда происходит что-то очень хорошее и…
      — Благословение?
      — Вот-вот. Думаю, Иона в силах помочь только в том, что от нас не зависит. Ну, я же могу выбирать слова, и раз я не должна произносить этого слова, то я и не могу этого сделать. Но это все мелочи, по сравнению с тем, что сделала Рыба. Просто потрясающе!