У края пентаграммы стоял Даниил Мельхиор! Но лицо его! И глаза! И осанка! Это был он! И — не он!
— Я долго тебя искал, — улыбнулся он. — Почти двадцать лет. А теперь ты сам пришел ко мне!
— Кто ты?
— Твой отец бы догадался. Твоя мать тоже. И родители еще многих и многих, те, кто остался мне верен, несмотря ни на что.
— Белый Мигун?
Тонкие губы раздвинулись в улыбке:
— Белый Мигун.
— Но как?
— Ах, это! — Он оглядел себя. — Пришлось воспользоваться этим телом. Отец этого юного дарования пожертвовал ради моей свободы самым дорогим… Глупец, он думал, что мне нужна его жалкая жизнь! Мне нужно было новое тело, молодое, сильное. Тело, которое может привести меня куда угодно. Ведь главное — дух, а не оболочка, в которую он заключен. И я взял его сына. Йозеф пытался мне помешать. Пришлось его убрать, ибо родительская любовь пересилила в нем преданность мне. Когда Светлый Путь снова будет восстановлен, я запрещу своим последователям самим воспитывать своих детей. Пусть отдают их в общие группы и заботятся по жребию — сегодня один, завтра другой, чтобы и дети не привыкали ко взрослым. Одобряешь?
Я покачал головой. Я все еще стоял на коленях над телом Эмиля Голды. Мальчик был еще жив…
— Что ты с ним сделал? — выдавил я.
— С кем? — Брови Даниила Мельхиора изогнулись как-то по-новому. — С Даниилом?
— С ним. И с Эмилем.
— Оба будут жить — если я того захочу. Этот, — он подбородком кивнул на распростертое тело, — доказал свою преданность мне. Его служба мне больше не нужна, и я могу его отпустить. А тот, второй… Не твоего ума дело.
— Но как тебе это удалось?
— Переселение душ. Слышал о таком?
— А душа Даниила? Где она?
— Не твоего ума дело, — повторил Белый Мигун с раздражением. — И хватит болтать. Пошли!
Тело мое отчаянно захотело подчиниться, но я усилием воли заставил себя остаться на месте.
— Ах да, — Белый Мигун, казалось, не удивился моей непокорности, — посмотри у него под затылком.
Я послушно просунул руку под спутанные волосы Эмиля и нашарил там какую-то тряпочку. Это оказался мой платок! С пятнами моей крови! Тот самый, который взяла Вероника!
— Как? — ахнул я. — И она тоже?
— Не стоит думать о людях хуже, чем они есть на самом деле, — усмехнулся Мигун. — Я с ней не справился. Пришлось просто украсть сувенирчик. Ну, пошли!
Теперь мне было понятно, почему Вероника последние дни была сама не своя. Даниил просил у нее мой платок, и она, сама наводившая на этот клочок материи любовные чары, заподозрила неладное. Белый Мигун пытался действовать силой, но девушка устояла. И тогда платок пропал. Когда — до того, как Вероника согласилась снять с меня любовное заклятие или позже, — значения уже не имело. Я встал и направился за Белым Мигуном в один из темных проходов. Странно, я был совершенно свободен, мог дотронуться до амулета и произнести какое угодно заклинание, мог просто повернуться и уйти, но шел за странным существом, как на привязи. Видимо, точно так же он завладел в свое время разумом Спурия — и тот напал на меня, подчиняясь велению тела, а не разума. Но почему Даниил-Мигун позволил мне увидеть и узнать себя? Неужели он хочет меня убить?
— Я сейчас умру? — Язык еще повиновался мне.
Мальчик — или тот, кто выглядел, как мальчик — даже не повернул головы.
— Возможно. Позже. Но пока ты нужен мне живым.
— Из-за Тайны? — догадался я.
Коридор закончился в еще одном зале. Вдоль стен по периметру были расставлены свечи — все витые, черномагические. Воздух буквально был нашпигован магией — от нее даже стены искрили и потрескивали. Еще одна пентаграмма была начерчена на полу. В середине ее стояло большое зеркало. Я узнал его сразу — именно оно недавно невесть каким образом оказалось в рекреации девушек-старшеклассниц. И именно в нем я видел своих родителей и чуть было не разглядел лицо… теперь я знаю — лицо Даниила— Мигуна.
Мы подошли. Отразились. Мы — это я и Белый Мигун. Да-да, именно Белый Мигун, а не Даниил Мельхиор. Мальчик стоял рядом со мной, но в зеркале отражался среднего роста плотного сложения мужчина лет шестидесяти, с огромной залысиной и длинными седыми волосами, лежащими на покатых плечах. У него был крупный мясистый нос, полные губы и кустистые изломанные брови. В зеркале он был совершенно обнажен, и его покрытое редкой растительностью тело вызывало во мне отвращение своей бледностью и дряблостью кожи.
— М-да, — промолвил он, — над этим придется еще поработать. Неприятно будет проколоться на такой мелочи.
— Как же вы раньше-то…
— Раньше я скрывался. Это очень трудно — постоянно себя контролировать… Но хватит! Кто это там?
Я и сам уже услышал быстрые шаги. В конце коридора показалась темная фигура. К нам кто-то бежал, но Мигун не спешил сражаться с пришельцем.
— Учитель? — послышался знакомый голос. — Это вы?
Я узнал Черного Вэла. Лорд-зелейник был одет кое-как — бриджи, сапоги, мантия на голое тело, — его бледное лицо было искажено. Даже не взглянув на меня, он рухнул перед Мигуном на колени.
— Я знал! Я знал, что это вы! — воскликнул он непередаваемым тоном. — Я сразу почувствовал ваше возвращение! И я хотел быть вам полезен. Но вы прятались от меня в личине этого мальчишки. Вы не доверяли мне! Почему? Вы же знаете, что я все для вас сделаю! Я бы привел к вам этого, — небрежный кивок в мою сторону, — в любой день и час. Я бы сделал его вашим рабом! Я бы завербовал для вас сотни новых сторонников! Но вы мне не доверяли! Почему? Чем я провинился?
— Ты веришь мне?
— Да!
— Тогда не спрашивай меня ни о чем! — И Даниил-Мигун положил ладонь на голову Черного Вэла. Лицо зелейника озарилось такой светлой и счастливой улыбкой, что мне стало страшно и тоскливо. Я был один, среди врагов, предан и брошен на произвол судьбы.
— А теперь займемся делом! Максимилиан Мортон! Повернись к зеркалу!
Я оглянулся — и ахнул. За стеклом больше не было нас троих. Да и самого стекла больше не было. Там пылал огонь, и по ту сторону языков пламени, держась за руки, стояли мужчина моих лет и девушка со светлыми волосами. Даже сейчас я легко узнал их, хотя видел всего один раз в жизни.
Это были мои родители. Они ничего не говорили, не двигались — они просто смотрели на меня. Отец был спокоен, а мать вся трепетала. Она была беременна, и я вдруг ясно понял, что это — мой нерожденный брат.
— Рад? — прозвучал за спиной голос Мигуна, и я увидел, как мои родители вздрогнули. Отец крепче стиснул ладонь матери, она обняла свободной рукой выпуклый живот. — Мне стоило большого труда вызвать их сюда. Догадываешься, в честь чего эта встреча.
— Тайна лордов Мортонов? — сказал я.
— Ты умен, Максимилиан. Я знаю — ты не Хранитель Тайны, твой отец почему-то не рискнул доверить ее младенцу. И это большая потеря для мира магов. Представляю, какой начнется хаос, когда все узнают, что Тайны больше нет!.. Это будет покруче конца света. Но у тебя есть шанс — ты можешь сейчас провести Ритуал и забрать Тайну у своего отца. Здесь и сейчас он не посмеет тебе отказать.
Я во все глаза смотрел на родителей. Отец еле заметно покачал головой. Он запрещал… или пытался запретить мне что-то. Мать разве что не приплясывала на месте. Мой отец был Хранителем Тайны, которую нельзя доверить ушам постороннего. А сейчас таким посторонним был не кто-нибудь, а сам Белый Мигун. И я знал, что Ритуал будет пройден — дух, заключенный в зеркало, не может отказать тому, кто его изловил.
— Это вам даром не пройдет, — с трудом вымолвил я. — Искатель найдет вас и тогда…
— Искатель? Посмотри сюда!
Я обернулся. В углу у стены лежало то, что еще недавно было огромным черным псом. Шкура, снятая кое-как, с ошметками плоти. И я понял, чьей кровью были намалеваны пентаграмма и руны на теле Эмиля Голды.
— Зверек оказался тут очень вовремя, — сказал Даниил-Мигун. — Мне нужна была кровь.
— Зачем? — ощетинился я. Не потому, что желал потянуть время — просто не могу я не реагировать на упоминания о магических животных!
— Мне нужна была кровь, — повторил Даниил-Мигун. — Кровь волшебного существа, чтобы моя магия вступила в силу. Сначала была Арысь — но мне помешал Спурий. Да и образцы ее крови не подошли… Потом настал черед твоих зверей из живого уголка. Я хотел устроить кровопускание драконам или кому-либо еще, но драконы вырвались, а остальные тоже не подходили. И когда пришел Искатель, я понял, что инквизиторы сами дали мне в руки оружие — это существо РОЖДЕНО с помощью магии и подошло как нельзя лучше.
Я попятился от этого страшного человека — и тяжелые руки легли мне на плечи. Руки Черного Вэла.
— У нас мало времени, — твердо сказал он. — Не бойся — это не больно.
— Да-да, начнем! — Белый Мигун потирал руки.
Вокруг вспыхнули прежде невидимые черные свечи — мы оказались в кольце зловещего огня. На полу под нашими ногами проступили руны.
— Запомни… — Черный Вэл подтолкнул меня к зеркалу и поставил перед стеклом, удерживая за плечи. Из его сильных рук я не смог бы вырваться, даже если бы был полностью свободен. — Запомни — ты можешь задать всего один вопрос. Всего один-единственный, но самый важный. Второго случая не будет, поэтому хорошенько подумай, О ЧЕМ ты хочешь спросить своих родителей. Вопрос должен быть САМЫМ ВАЖНЫМ для тебя. Понял? Самым важным! И только одним!
— Отойди! — прикрикнул на него Мигун. — Будешь подслушивать — убью!
— Конечно, учитель! — Черный Вэл кивнул ему и последний раз наклонился к моему уху: — Только один вопрос. Второго просто не будет, как ни старайся!
Я встал перед зеркалом, и мой отец начал говорить.
Слова Ритуала звучали в гробовой тишине подземелья и камнями падали мне в сердце. Я не понимал и не старался вникнуть в смысл — каким-то особым чувством я знал, что запомню их на всю жизнь и произнесу второй раз, лишь когда буду передавать новому Хранителю. Но даже без этого знания я все равно не мог бы сосредоточиться на Ритуале. Передо мной были мои родители, которые бросили меня в двухлетнем возрасте, покончив с собой. Мне о многом хотелось поговорить с ними, а надо ограничиться одним-единственным вопросом. Как страшно и больно — задать родителям ВСЕГО ОДИН вопрос! И как трудно — выбрать один-единственный вопрос из сотен и сотен не заданных за всю жизнь!
…Странно — почему я думаю именно об этом, когда должен — о Ритуале и о том, как бы спасти Тайну от Белого Мигуна? Почему слова Черного Вэла не дают мне покоя? Ведь ясно же, каким должен быть вопрос. Ясно?
Мать смотрела на меня во все глаза. Смотрела так, словно знала — через несколько минут мы расстанемся навсегда. Но что мешало ей остаться со мной двадцать лет назад? Приговор? Страх? Гордость? Но им должны были сохранить жизнь. Почему они добровольно расстались с нею? И со мной? Ведь если бы не самоубийство, ничего бы этого не было! Они тоже меня предали. Они меня бросили!
— Почему? — закричал я, не дожидаясь, пока прозвучат последние слова Ритуала и настанет время Формулы. — Почему вы бросили меня двадцать лет назад? Почему допустили, чтобы я вырос у чужих людей? Почему вы так со мной обошлись? Почему?
— Максимилиан! — страшно закричал Белый Мигун.
Мать рванулась ко мне, таща отца за руку. Он замолчал, и я понял, что ПРОПУСТИЛ весь Ритуал.
— Мы не бросили тебя, Максимилиан! — услышал я ее крик. — Нас убил Мигун!
За моей спиной раздался сдавленный звук — не то стон, не то хрип. Но я не обернулся. Тот единственный вопрос, на который мне намекал Черный Вэл, был задан, и я внимал ответу.
— Мы ждали решения суда, — это заговорил мой отец. — Ночью пришел ОН. И спросил, совершил ли я уже Ритуал. Я знал о предстоящем помиловании и сказал, что нет. Тогда Мигун предложил совершить Ритуал прямо сейчас. Но я догадался, что он задумал, и отказался. И тогда он…
— Макс, сзади!
Крик матери опоздал — страшный удар, от которого у меня потемнело в глазах, отбросил меня к стене. Я откатился кубарем, упав на влажную от крови шкуру Искателя. Разъяренный Белый Мигун, еще более страшный оттого, что был в личине Даниила Мельхиора, навис надо мной, но за миг до того, как он обрушился на меня, перед ним выросла черная тень.
Черный Вэл закрыл меня собой, скрестив свои стилеты над головой.
— Макс, беги! — выкрикнул он, и молния из рук Мигуна ударила в образованный стилетами крест. — Беги!
Лишенный магии, он не имел шансов выстоять против черного мага, который недавно убил Искателя. И я побежал.
Голубые вспышки молний озаряли мне путь. Я проскочил первый зал с телом Эмиля и заметался, спеша выбрать один из трех выходов.
Возле центрального на полу лежала метла. Обычная школьная метла — на таких девчонки играли в мамбалет. Теперь понятно, как Вэл сюда попал так быстро! Не раздумывая, пока страх не сковал мои члены, я вскочил на нее, щелкнул тумблером и взмыл в воздух.
Но на первом же вираже я все-таки зажмурился от страха, и поэтому не знаю, обо что ударился головой, и потерял сознание.
Глава 17
— Он приходит в себя!
— Отойди, дай мне посмотреть!
— Еще чего не хватало! Уж ты насмотришься… Иди на других любуйся, сколько влезет, а этого не дам!
— И пожалуйста, больно надо!
Это были голоса мессира Леонарда и Невеи Виевны. Они ссорились, но так спокойно, что их пререкания звучали, как музыка. Я пошевелился.
— Что я говорил! Ты отошла, и он очнулся!
— Дай посмотреть!
— Уволю! Юноша столько пережил…
Я открыл глаза, и надо мной раздался восхищенный вздох облегчения. Мессир Леонард стоял на задних ногах, опираясь передними о край моей кровати. Я лежал на больничной койке. Из-за спины директора мне был виден ряд кроватей, две из которых были закрыты с боков ширмами. Невея Виевна маршировала между ними с раздраженным видом.
— С возвращением, — нелюбезно приветствовала она меня. — Я же говорила, что он очнется.
— Что со мной было? — прошептал я.
— Ты сильно ушибся, — ответил директор.
— Ударился головой. Были бы мозги — было бы сотрясение, — уточнила лихоманка.
— Что было ТАМ? — повторил я вопрос.
— Что бы ни было, все уже кончилось. Можешь не беспокоиться.
— Как я сюда попал?
— Тебя принес Черный Вэл. Он две ночи не отходил от твоей постели.
Мессир Леонард поймал мой недоуменный взгляд и пояснил: — Сегодня воскресенье, девять часов утра. Ты проспал больше суток.
— Там, в подземельях Башни Баньши, Белый Мигун, — вспомнил я. — И ученик Голда!
— Они уже здесь. — По знаку директора лихоманка отодвинула одну ширму, и я увидел белое лицо Даниила. — Ученик Голда с другой стороны. Он будет жить.
— Вы ничего не понимаете! Белый Мигун в теле Даниила Мельхиора!
— Я все знаю. — Мессир Леонард надавил мне копытами на плечи, заставляя лечь. — Черный Вэл мне все рассказал, и я тут же принял меры… Правда, ученику Мельхиору все равно придется встретиться с инквизиторами. С Мигуном не шутят. Но я лично просил их пощадить жизнь мальчика.
Хлопнула входная дверь. На пороге стоял Черный Вэл.
— Лорд Вэл! — покачал рогами директор. — отправил вас отдохнуть! Почему вы не у себя?
— Извините, — скривился тот, подходя, — я шел к себе, но это… Доставили только что утренней почтой письмо для лорда Мортона.
В руках у него был белый пергаментный конверт.
— Это от твоего деда, Максимилиан. — Черный Вэл подошел и приподнял подушку, помогая мне сесть повыше.
— От деда? — Я повертел конверт. — Но я…
— Ты не единственный Мортон в мире. — Вэл присел на соседнюю кровать. — У тебя есть дед, двоюродный дядя, родной дядя и кузина. И все они очень о тебе беспокоятся!
Я вскрыл конверт. С первых же строчек слова поплыли у меня перед глазами, потому что почерк был мне знаком. Тот самый…
«Дорогой мне внук, Максимилиан! Я очень рад, что ты с честью выдержал все испытания и достоин носить высокое имя Мортонов. Вот уже несколько лет я наблюдаю за тобой…»
Я сложил письмо и порвал его.
— Нет, — отрезал я под недоуменными взглядами мессира Леонарда и Черного Вэла, — он называет меня дорогим внуком, а сам столько лет не подавал о себе вестей! У меня были родственники, а жил я у чужих людей! Моя родня обо мне беспокоилась — и палец о палец не ударила, чтобы познакомиться!
— Это крайне неразумно, Максимилиан! — возразил директор.
— И у них были на то причины! — Черный Вэл собрал клочки бумаги, сложил их на прикроватной тумбочке и прочел отрывок:
«Когда твой отец покончил с собой в тюрьме, я был очень зол на него и сгоряча дал согласие на твое усыновление. У меня оставался младший сын, которого я надеялся женить и чей потомок должен был стать новым Хранителем. Четыре года спустя у твоего дяди родилась дочь. Других детей у него не было, и я вспомнил о тебе. Но твои новые родители увезли тебя в другой город, так что пришлось потратить время на поиски. Тебе к тому времени исполнилось двенадцать лет, и я решил, что не стоит ломать твою жизнь. Я встретился с семейством Граф, заявил на тебя права и договорился с ними, что в день твоего совершеннолетия сам открою тебе тайну твоего происхождения. Заодно надо было понять, каким человеком ты вырос, ибо быть Мортоном — особая миссия. Мой информатор внимательно следил за твоими успехами и докладывал мне и я рад, что мой единственный внук оказался настоящим человеком».
Против воли я дослушал письмо деда до конца.
— За мной следили? — спросил я, когда Вэл замолчал. — Кто?
— Я, — признался мессир Леонард. — А Вэл… то есть лорд Вэл пытался мне помогать.
— Я сразу заподозрил ученика Мельхиора, — объяснил тот, отводя взгляд. — И решил проверить. Мне, как бывшему сектанту, это не составило труда, хотя от моей магии инквизиторы не оставили ничего. А после урагана, когда ты повредил руки, я решил написать лорду Иерониму Мортону и предложил стать твоим охранником. Я обещал, что позабочусь о тебе, но лорд Мортон мне не поверил…
— И написал мне, чтобы я держался от вас подальше, — вспомнил я анонимное письмо.
— Но я все-таки следил за тобой. И когда вечером в пятницу ученица Корбут-Вайда прибежала ко мне и сказала, что ты пошел в подвалы, я сразу понял, что тебе грозит опасность. И, кажется, поспел вовремя.
— Вы спасли мне жизнь, — сказал я. — Спасибо. Я не думал, что вы…
— Лучше, чем кажусь? — криво усмехнулся Вэл. — Да уж…
— Правда, сперва я думал, что вы и Белый Мигун заодно…
— Так оно и было, — вздохнул Черный Вэл. — В секте я был нужен, а в мире магов… Маг без магии! Какая глупость! Я хотел пойти за Мигуном, чтобы мстить тем, кто отнял у меня магию. А потом услышал, что он убил Женни…
— Вы так сильно любили мою мать?
— Тогда любил ее — теперь люблю ее сына, — вздохнул Вэл.
— Вы рисковали из-за меня жизнью, — вспомнил я. — Как же вы выстояли против мага? Вы — без магии?
— Он скрутил Белого Мигуна так, что тот и пикнуть не мог, — с гордостью произнес мессир Леонард, вставая между нами. А я, признаться, успел забыть о присутствии директора! — И должен сказать, молодые люди, что такой высокой школы боевой магии я давно не видел. Берегиня может подтвердить.
— Боевой магии? — переспросил я. — Вэл? Неужели в вас проснулась магия? Но ведь вас же стерилизовали!..
Лорд-зелейник вдруг смутился, как мальчишка. А мессир Леонард потрепал его по колену.
— Мой юный друг, — назидательно молвил он, — магию нельзя «отрезать». Это не рука, нога или другая часть тела. Магия — это особое состояние души. Душа может спать, но потом она просыпается. Вы же знаете, Максимилиан, как проходит Посвящение в маги — соискатель должен рискнуть жизнью. И лорд Вэл встал на грань жизни и смерти — ради вас.
— Я прошел Посвящение вторично, — объяснил Черный Вэл.
— Да, так и было, — кивнул мессир Леонард. — И, скажу вам, молодые люди, я ужасно рад, что работаю с вами! Это прекрасно, что есть те, кто способен на самопожертвование ради друзей.
Черный Вэл смотрел на меня смущенно, и я улыбнулся ему и подмигнул. И он подмигнул мне в ответ.
— Вот будет сюрприз для инквизиторов, когда они узнают, что стерилизация обратима! — промолвил я.
— Будешь трепать языком — они узнают это очень скоро, — проворчала из своего угла Невея Виевна. — Они уже здесь!
Я только ахнул. А Вэл отвел взгляд.
— Более того, — проскрипел он, — толкутся в прихожей. Я проходил мимо них.
— Что им нужно?
— Наверное, ждут, когда ты придешь в себя.
Я чуть было не грохнулся в обморок. Инквизиторы хотят меня видеть! Больше всего на свете настоящий маг боится инквизиторов. И страшнее всего то, что мы сами в незапамятные времена организовали Инквизиторский Совет, Инквизиторский спецназ и Суд Инквизиции. И до сих пор позволяем инквизиторам следить за порядком в нашем мире.
И эти визитеры не заставили себя долго ждать. Невея Виевна выскользнула за дверь, с кем-то переговорила, и в больничную палату вошли трое.
На первый взгляд это были обычные люди в красных одеяниях свободного покроя. Бритые головы всех троих покрывали алые шапочки. Лица их были тоже обыкновенные, если бы не глаза — слегка навыкате, они смотрели не мигая, будто у змей. И еще — они никогда не улыбались. Сложив руки на груди, три инквизитора встали на пороге, оглядели палату и направились к нам, оттесняя от меня мессира Леонарда и Черного Вэла.
— Итак, это вы и есть, означенный Максимилиан Иероним лорд Мортон из рода Мортонов, — прозвучал бесцветный голос одного из них. — Сын Иеронима лорда Мортона тридцать шестого и внук Иеронима лорда Мортона тридцать пятого, Хранитель Тайны лордов Мортонов?
— Да.
— Мы представляем здесь Инквизиторский Совет. И уполномочены задать вам несколько вопросов. Первый…
— Простите, что вмешиваюсь, — вперед шагнул мессир Леонард, — это допрос или беседа?
— Какая разница? Допустим, допрос. А вы имеете что-то против?
— Имею, и очень много. Во-первых, Максимилиан Мортон нездоров, а закон запрещает допрашивать больных. Во-вторых, означенный Максимилиан Мортон работает в моей школе. А насколько я знаю, вы не имеете права проводить допросы в учебных заведениях. Отпускать же его я не намерен, ибо сейчас идет учебный год, и у нас сорвется план занятий. И в-третьих, я не думаю, что вам так нужно знать мнение Мортона о произошедшем. Истинный виновник обнаружен, и сперва надо допросить его, а уж потом опрашивать потерпевших.
— И в-четвертых, вы все-таки имеете дело с лордом Мортоном, а не с каким-то сектантом-боевиком, — добавил Черный Вэл.
Инквизиторы резко развернулись в его сторону. Казалось, они думают, взять им зелейника под стражу или нет, и я понял, что нужно вмешаться:
— А в-пятых, у меня так болит голова и все тело, что я все равно не смогу сосредоточиться на ваших вопросах, — простонал я, стараясь говорить как можно жалобнее. — И вообще я хочу спать.
Инквизиторы переглянулись. Они смотрели друг на друга так долго и пристально, что я был готов поклясться — эти типы обмениваются мыслями. Но наконец один из них сказал:
— Хорошо. Мы отложим нашу беседу. Но после окончания учебного года будьте любезны явиться в Инквизиторский Совет для допроса. Мы пошлем вам официальное уведомление и пропуск. А пока мы заберем с собой этих юношей.
Инквизиторы подошли к ширмам, за которыми лежали Даниил и Эмиль, и отодвинули их. Я увидел лица мальчишек. Они были такими беспомощными, что мне захотелось вскочить и отправиться к инквизиторам вместо них. Двое наклонились над кроватями, поднимая мальчиков.
— Дети болеют, — вступился за них мессир Леонард.
— Это не дети, — ответили ему. — Один из них преступник, а другой его сообщник. Их мы обязаны изолировать от общества во избежание эксцессов.
Спорить с ними было невозможно. Я увидел, как директор по-собачьи сел на пол, как потупился Черный Вэл, и похолодел. Несмотря на то что Даниил Мельхиор чуть меня не убил, я испытывал к нему жалость. Участь его была слишком ужасна, чтобы злорадствовать.
Помощь пришла, откуда не ждали. Невея Виевна просочилась сквозь дверь и подплыла к одному из несущих мальчика инквизиторов. От ее улыбки прямо-таки истекал могильный холод.
— Я вам помогу? — Она протянула руки, дотрагиваясь до локтей инквизитора, и тот выронил мальчишку, отшатываясь назад. Очнувшись от столбняка, Черный Вэл поспешил подхватить упавшее тело. Второй инквизитор сам выпустил свою ношу и отступил, бормоча проклятия.
Переглядываясь, они пошли прочь. Мессир Леонард, быстро кивнув нам головой, устремился вдогонку. Мы с Черным Вэлом остались наедине. Зелейник посмотрел на меня с какой-то странной улыбкой и тихо погладил по руке.
Негромкий стук в дверь заставил его отступить в сторонку. На пороге мялась Вероника.
— Мастер Мортон? — робко позвала она.
Черный Вэл с шипением втянул сквозь зубы воздух и поспешил спрятаться за ширму, пока девушка его не заметила. На Невею, копошившуюся возле больных мальчишек, она не обращала внимания.
— Я здесь, Вероника, — позвал я.
Девушка подошла. За прошедшие сутки она сильно изменилась — побледнела, стала взрослее. Но глаза ее сверкали так, что я загляделся на блеск этих глаз. И как я раньше не замечал, какие они у нее красивые? Так бы и смотрел… Голос Вероники вырвал меня из мечтаний.
— Простите меня, мастер Мортон, — прошептала она, опуская глаза. — Я не должна была вас звать…
— Ты ничего не могла изменить, — возразил я. — У Белого Мигуна был мой платок — тот самый, который…
— Я знаю. Вот он. — Девушка вытащила из кармана свернутый платок. — Я его постирала. Он теперь чистый. Безо всякой крови и вообще…
Она положила его на тумбочку и долго гладила кончиком пальца. Видно, ей было очень трудно расстаться с моей вещью, и право слово, я был готов отдать его девушке — пусть делает с ним, что захочет. Но из-за плеча девушки, из-за ширмы уже высовывалось лицо Черного Вэла. Тот делал мне знаки, намекая, что я должен отослать Веронику прочь.
— Спасибо тебе, Вероника, — сказал я. — Если не возражаешь, я немного посплю. Я устал…
— Вам плохо? — встрепенулась она. — Простите меня! Это я во всем виновата! Вы не должны были меня слушаться! И зачем я только…
Она всхлипнула и вдруг упала на мою постель, разразившись рыданиями. Я поднял беспомощный взгляд на Черного Вэла. Тот не успел ничего предпринять — в больничную палату ворвалась дама Морана. Невея зашипела, словно рассерженная змея, но завуч не взглянула в ее сторону. Она просто взмахнула рукой — и лихоманку как ветром сдуло. Черный Вэл еле успел нырнуть за ширму.
— Какое бесстыдство! — загремела дама Морана. — Это недопустимое поведение для школьницы! Немедленно извинитесь и извольте покинуть помещение! И зайдите ко мне в кабинет — я должна вам кое-что сказать!
Несчастная Вероника что-то пролепетала и бегом бросилась прочь. А завуч повернулась ко мне.
— Это невесть знает что! — напустилась она на больного меня. — Школа превращена в сумасшедший дом! По классам разгуливают инквизиторы, между этажами застряла съемочная группа последних новостей, еще несколько журналистов топчутся в учительской и срывают мне уроки, а дети и педагоги совершенно выбиты из колеи! Только и разговоров, что о ваших подвигах и о Черном Вэле. Какие вы герои, да какие молодцы!.. Слушать противно! — Я попытался открыть рот, но она этого даже не заметила, — Вот что, Мортон, или вы завтра же выходите на работу, или я вас увольняю, несмотря ни на какое общественное мнение! Я не позволю, чтобы из моей школы делали притон! Скоро экзамены! Я не потерплю! Я вас выведу на чистую воду!
— Я обязательно завтра буду на занятиях! — быстро выкрикнул я. — Честное слово!
— Да, завтра! Или послезавтра напишете заявление об уходе! Подумаешь, герой! Один подвиг не дает вам права срывать учебный процесс! Объявляю вам выговор! И завтра же составлю докладную на имя директора! Такого отвратительного педагога в нашей школе никогда не было…
Решив, что достаточно испортила мне настроение, дама Морана покинула больничную палату, так громко хлопнув дверью, что у меня на тумбочке подпрыгнул стакан.
После ее ухода у меня на самом деле разболелась голова. Право слово, если бы знать заранее, я бы предпочел три часа провести в обществе инквизиторов, чем три минуты в присутствии завуча.
— Я ее ненавижу, — пробормотал я, зажмурившись. — И когда-нибудь убью! Почему она ко мне придирается?
— Начальники все такие. Особенно женщины-начальницы. — Черный Вэл отошел к постелям мальчишек, приводя обоих в порядок точечным массажем. — Будь моя воля, я бы вообще запретил женщинам занимать командные посты.
— Страшно представить, если она сменит когда-нибудь мессира Леонарда, — вздохнул я. — Она такая жестокая…
— Так ведь мессир Леонард не человек, — усмехнулся Вэл. — Он — ирландский пука, нежить. А у нежити нет понятия добра и зла. Только человек может быть добр или жесток. Нежить поступает так, как хочет. Сегодня мессир Леонард защитил тебя, а завтра он поступит с тобой так круто, что даже дама Морана тебя пожалеет.
— Она никогда никого не пожалеет, — возразил я. — Дама Морана отправила на тот свет своего сына за то, что он был сектантом, вы сами говорили!
— И до сих пор казнит себя за это.
— Хорошенький способ самобичевания, — проворчал я, — во всех своих бедах обвинять других!
Черный Вэл закончил возиться с мальчиками и подошел к моей постели.
— Тебе тоже надо отдохнуть, — сказал он и дотронулся пальцами до моих висков. Я хотел было возразить, что здоров, но почувствовал, что веки тяжелеют, и заснул прежде, чем вымолвил хоть слово.
Наверное, в последнем прикосновении лорда-зелейника все-таки была целительная магия, потому что проснулся я наутро свежий до изумления. Еще вчера у меня болела голова и грудь, а сегодня все было в порядке!
Невеи Виевны в палате не было. Я сам оделся, благо, моя одежда лежала тут же, аккуратно свернутая, и подошел к постелям Даниила и Эмиля. Мальчики находились под действием магического сна. Один из них просто был слишком слаб, а другого нарочно удерживали в этом состоянии из опасения, что находящийся в его теле Белый Мигун снова заявит о себе.
