– Полагаю, ты, Эларн, тоже будешь в час дня на причале вместе со всеми нами.
– Было бы лучше ничего этого не делать, – ответил я. – Тогда по крайней мере хоть ктото из нас останется в живых к концу дня. Твоя затея означает, что все мы погибнем.
– Не говори ерунды! Не можешь же ты полагаться на то, что говорят гхемфы!
– Я и не полагаюсь только на их слова – я ведь видел прилив прошлой ночью, я оседлал ту волну! Боже милосердный, что должны мы сделать, чтобы убедить тебя?
– Ничего. Уходите. Мне нужно работать.
Когда я открыл рот, чтобы возразить, он демонстративно распахнул перед нами дверь.
Мы с Гилфитером вышли. Оказавшись на улице, мы натянули промасленные куртки, чтобы защититься от дождя.
– Ты же не настолько безумен, – сказал Гилфитер, – чтобы выйти на берег ближе к трем часам? – Я ничего не ответил. – Иногда, Эларн, – мягко продолжал Гилфитер, – высочайшее мужество заключается в том, чтобы остаться жить.
Гилфитер отправился искать следы Блейз, а я прошел в город, чтобы позаботиться о безопасности тетушки и Аггелины; потом я сообщил сирпловцу Левиату обо всем, что услышал от Датрика. Левиат как раз совещался со смотрителем дамбы: они решали, когда открыть ворота, чтобы потоком легче всего было управлять. Рассказав им о распоряжениях главы Совета, я вышел на берег, чтобы помочь силвам установить защиту. Я знал об опасности, но уйти не мог: они были такими же силвами, как и я.
Их задача была невыполнимой, обреченной на неудачу еще до того, как они за нее взялись. Однако я оказался единственным, кто это понимал. Все они, и я вместе с ними, были уже мертвы, но только я чувствовал мучительность ситуации. Никогда еще я так не страдал от беспомощности.
Около часа дня я снова увидел Датрика. Он был со мной весьма любезен и даже попросил меня позаботиться об установлении защиты перед его домом на западном берегу гавани. Он хотел, чтобы ктото помог его жене, поскольку сам он собирался распоряжаться защитой более важных объектов – верфей и фабрик. В свою очередь я вежливо пообещал сделать все, что от меня зависит. В глубине души я гадал, почему он обратился ко мне с такой просьбой. Он наверняка знал о моем даре силва – Джесенда, уж конечно, ему о нем доложила.
Так не испытывал ли он, несмотря на свое высокомерие, капли сомнений? Может быть, он всетаки подозревал, что гхемфы правы, и потому решил, что я лучше всех сумею защитить его жену и его собственность?
Вскоре после того как я добрался до дома Датрика, я увидел, как в гавань вошли три корабля хранителей. Все они пришвартовались к причалу. Боль в груди – я только теперь понял, что испытывал ее все время после того, как в последний раз видел Джесенду, – обрела новый характер. Мне отчаянно хотелось снова встретиться с Джесендой, хотелось, чтобы все сказанное ею тогда оказалось какойто ужасной ошибкой. Я хотел предупредить ее о приливе. И одновременно я не хотел больше никогда ее видеть. Что ж, сегодня ей предстояло умереть, и я ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать.
Я попытался выстроить силвов у дома Датрика хоть в какомто порядке, но они не воспринимали мои слова всерьез. Среди них было много светских дам, толстых, ленивых и самодовольных. Все они были раздражены тем, что им пришлось выйти на холод и дождь, хоть слуги и соорудили для них навесы вдоль берега. Когда я попытался заставить их попрактиковаться в установке защиты, какойто седовласый аристократ ехидно прошелся насчет детишек, которые хотят научить взрослых сосать грудь. Я начал объяснять, как трудно будет должным образом установить защиту – ведь силвы не видели чар друг друга, только свои собственные, а защита должна была сомкнуться без щелей, – но люди разбегались, как только порыв ветра приносил новые потоки дождя. Я хотел, чтобы они заранее установили защиту и только укрепляли ее потом, чтобы, когда нагрянет волна прилива, преграда ей уже стояла на месте. Мне отвечали, что это требует слишком много энергии, а потому они позаботятся о защите, когда и если в этом возникнет необходимость. Я потерял терпение и стал орать на них, показывая на обломки, принесенные предыдущим приливом: во многих местах кучи водорослей и мусора лежали за оградой их садов.
В этот момент и раздался взрыв.
Звук был неправдоподобно громким, и клянусь: я почувствовал, как земля закачалась у меня под ногами. Мы все повернулись в сторону причалов. Разглядеть, что там творится, было трудно: изгиб берега отчасти скрывал ту часть бухты, к тому же шел дождь. Однако было видно, что у дальних причалов чтото горит. В кровавом зареве вверх взлетали искры, вместе с каплями дождя на нас посыпались обгорелые обломки. Языки огня вздымались до самых верхушек мачт стоящих в гавани судов.
– О Боже! – воскликнул ктото. – Это же корабли горят!
Мы стояли, глядя на пламя, неспособные понять, что же случилось. Я помню: в моем уме проносились совершенно абсурдные мысли… может быть, в несчастье виновата воздвигнутая силвами защита? Может быть, объединение усилий стольких людей и привело к взрыву, изза которого загорелись корабли? Рассудок говорил мне, что такое невозможно, но панические мысли все равно возникали.
Я попытался снова привлечь внимание к установке защиты, но теперь интерес к ней совсем пропал. Силвы жались под навесами, не слушая меня. Двое из мужчин заявили, что отправляются на причал, чтобы помогать тушить пожар. Я начал возражать, и тогда один из них резко бросил, что не собирается слушать глупости, изрекаемые мальчишкойпловцом, когда вся коммерция Ступицы гибнет в огне. Вместе со своим другом он ушел; еще несколько человек двинулись следом.
Через минуту или две еще больше раскаленных обломков взлетело в воздух; новый взрыв заставил нас пошатнуться. Ударная волна на мгновение оглушила меня и лишила воздуха легкие. Я мог только таращить глаза на то, что еще недавно было портом, совершенно не понимая, что творится.
Ктото застонал.
«Боже, – подумал я, – у большинства этих женщин там, на причале, мужья, сыновья, дочери…»
Я постарался не дать им времени подумать об этом.
– Скорее! – закричал я. – Вотвот придет волна! Все немедленно установите защиту! – На этот раз, пораженные, не верящие своим глазам, они по крайней мере подчинились. Я начал проверять, соединяется ли защита каждого с защитой соседа. Конечно, я не мог видеть чар как таковых, но видел, как растекаются, словно по невидимому оконному стеклу, дождевые капли. В первый раз я благословил судьбу за этот непрекращающийся ливень. Я бежал вдоль ряда выстроившихся на берегу силвов, исправляя промахи и требуя почти ото всех поднять защиту выше. Люди ворчали, но делали так, как я требовал. Может быть, они наконец расслышали отчаяние и ужас в моем голосе. Может быть, на них подействовал вид кораблей, которые еще до пожара начали отходить от берега и вставать на якорь посередине бухты. А может быть, дело было в том, что жена Датрика неожиданно решила оказать мне поддержку и стала резко одергивать недовольных. Должно быть, в конце концов силвов отрезвили вид горящих кораблей и новые оглушительные взрывы: они поняли, что Ступице грозит катастрофа. Не понимая причин, они все же видели, что люди вокруг гибнут или уже погибли.
Несмотря на дождь, пламя на причалах яростно пылало и сбить его не удавалось. И тут я услышал низкий рев, словно гром приближающейся грозы.
Приливная волна шла по заливу.
Я выставил собственную защиту, поместив ее впереди остальных, как первый бастион; однако она простиралась всего на сотню шагов. Если бы я растянул ее сильнее, она оказалась бы слишком тонкой, чтобы противостоять удару волны.
В следующий момент мы увидели ее. По какомуто капризу природы случайный луч солнца прорвался сквозь тучи и озарил этот Джаггернаут; на гребне волны вспыхнули радуги. Я никогда еще не видел ничего столь огромного и никогда не слышал такого устрашающего звука. Мы увидели, как нависающий гребень вознесся над берегами залива, как волна миновала волнолом, словно это была кучка гальки на берегу, и, поглощая все на своем пути, ринулась прямо на нас. Это было живое и свирепое чудовище, и ни одному из нас и в голову не пришло, что наша хрупкая защита выстоит против такой мощи.
Прилив швырял корабли, как детские игрушки; вода глотала баркасы, и их команды исчезали в пене; крики и сопротивление людей были такими ничтожными, что теряли всякий смысл. Я услышал вопли рядом с собой и увидел, как силвы кинулись бежать, надеясь укрыться в домах. Они могли бы оставить свою защиту на прежнем месте, но в панике почти все забыли об этом: я видел, как капли дождя беспрепятственно падают на землю.
Произошла странная вещь: еще минуту назад меня буквально тошнило от страха, но теперь неизбежность смерти принесла мне ясность мысли и холодное спокойствие. Я помню, что подумал: «Зачем я это делаю?» Мою защиту волна вколотит в песок, и сколько бы энергии я в нее ни вливал, никакой разницы это не составит. Да и защита одного человека ничего не даст… Я помню, что посмотрел направо и увидел, как первые дома рушатся под напором воды, словно вырезанные из бумаги.
В ту долю секунды, что у меня еще оставалась, я принял решение: я останусь жить. Я притянул свою защиту вплотную к себе, сделал из нее кокон, так что меня окружил филигранный голубой шар силвмагии. Я закрыл глаза и стал думать только о том, чтобы укрепить поверхность этого шара. Последний взгляд на волну показал мне стену кипящей воды, заслонившую небо.
Я мало что помню о том, что происходило дальше. Иногда меня переворачивало вверх ногами; иногда меня швыряло на стенку магического шара или катало по нему. Я был весь покрыт синяками, но я был жив и в живых остался.
Я открыл глаза, только когда почувствовал, что мой шар неподвижен, а рев снаружи умолк. Я позволил своей защите приоткрыться, как распускающемуся бутону, и обнаружил, что лежу на полосе грязи, которая когдато была улицей. Меня окружала жуткая тишина, если не считать журчания воды. Никаких криков… никаких призывов на помощь.
Вокруг меня прибрежная часть города была мертва.
Умерла в тот день и силвмагия, а мир стал другим.
Аниара айси Терон
Запись в дневнике
36 второго месяца Двух Лун, 1794
Дастелы… Не могу поверить, что я и в самом деле здесь!
Этим утром мы зашли в пустынную бухту, чтобы пополнить запасы пресной воды. Здесь со скалистого хребта в море впадает река, и все мужчины отправились купаться. Как же я им завидовала! Нам с Лескаль пришлось довольствоваться прогулкой по солнцепеку.
Хотя я и наблюдала за мужчинами издалека, Лескаль была шокирована и попыталась увести меня подальше. Есть ли на свете хоть чтото, что не шокирует благочестивую сестру? Если бы она знала, о чем я думаю, когда пишу эти строки и вспоминаю Натана, его мокрое блестящее тело в одних подштанниках… Я распутна, конечно. Несомненно. И что даже хуже– я
этим наслаждаюсь. Ох, как же я изменилась!
Мы попали в странную и завораживающую местность. Этот сюрреалистический мир мог бы быть грезой лихорадящего ума, но только он существует, и я там была! Хрупкие белые ветки принадлежат совсем не растениям – это остатки кораллов. Для дастелцев они священны, и считается грехом их ломать, так что нам приходилось быть очень осторожными. Насколько мне известно, когда дастелцы вернулись на свой архипелаг, они зарабатывали на жизнь продажей красных и черных кораллов, из которых делают дорогие украшения. Чтобы жить на своих островах, им пришлось уничтожить нечто необыкновенно прекрасное, поэтому теперь в компенсацию они видят преступлениев
том, чтобы разрушать то, что осталось.
К вечеру мы отплывем отсюда в Аруту. Наши двое ботаников особенно стремятся туда попасть изза орхидей. Наш «Ветерок», впрочем, направится оттуда к другому острову архипелага – тому, где Мортред, бежавший от своего дяди, скрывался у менодиан. Ученые, плывущие на «Ветерке», надеются узнать, есть ли правда в рассказах об огромном монастыре – центре учености, –
который когдато там существовал. Они хотят произвести раскопки, если найдут место, где монастырь находился.
Шор собирается брать интервью у теперешних жителей островов. Похоже, они считают, что никогда не были птицами, а происходят от рыбаков с Южного Сафана из архипелага Разбросанных. Он слышал, что гдето в окрестностях Аруты живет женщина, которая своими глазами видела, как острова поднялись с морского дна, –
рыбачка с прелестным именем Уэйвскиммер. Вот Шор и хочет попытаться ее найти. Женщина теперь, конечно, уже очень пожилая… Наши другие два корабля должны присоединиться к нам в Аруте, а потом мы все вместе через несколько недель направимся в Ступицу.
У меня даже кружится голова, как подумаю, что я буду избавлена от осуждающего взгляда Шора. И как только я могла когдато думать о том, чтобы выйти замуж за такого человека!
Еще три дня, и я попаду в Аруту. Еще три дня, и я встречу Блейз!
Глава 31
РАССКАЗЧИЦА – БЛЕЙЗ ПОЛУКРОВКА
Сначала я, знаешь ли, подумала, что это крысы – грызут гдето над моей головой дерево в адской дыре, которой был трюм корабля. Постоянный звук «шхррр… шхррр… шхррр»… Крошки дерева сыпались мне на плечи. Стражник, охранявший в то время мою камеру, ничего не замечал.
Я помалкивала. Никогда не знаешь, из чего удастся извлечь пользу, – даже из крысы.
Потом я заметила, что шорох слишком равномерный и слишком быстро дает результаты: в обшивке над моей головой появилась дыра. Значит, это должны быть гхемфы. Я улыбнулась про себя: Гилфитер меня не подвел. Странно, как работает ум. К гхемфам обратиться мог и Тор – Эларн ведь собирался с ним поговорить, – но я была совершенно уверена, что это сделал Келвин. Когда в прошлый раз Тор меня спас, он заплатил за это слишком высокую цену – осквернение дунмагией. Иногда есть вещи, в которых твое сердце уверено, и именно они в конце концов должны указывать тебе правильный путь. Тор никогда больше не станет меня спасать.
К тому времени, когда я услышала шорох, мы уже почти добрались до гавани. Во время движения по заливу качка была сильной, но теперь чтото изменилось: подругому журчала вода под килем, подругому скрипели доски корпуса. Дыра у меня над головой все увеличивалась, мне уже были видны когти гхемфа, потом его лицо. Стражник попрежнему ничего не замечал. Оттуда, где он сидел, он не мог видеть обшивку надо мной, но ведь не может же он не заметить, если я неожиданно исчезну…
– Единственный ключ от моих кандалов – в каюте Джесенды, – прошептала я гхемфу, когда стражник отвернулся.
Гхемф подмигнул мне и протянул в дыру ключ.
Я, ухмыляясь, взяла его. Похоже, я в долгу у Эларна Джейдона. Ключ подошел к замку, и меньше чем через минуту я освободилась от цепей. Я попыталась размять затекшие мускулы и чуть не застонала.
Только теперь стражник заметил, что чтото не так. Он подошел к прутьям двери и заглянул внутрь, пытаясь в полумраке разглядеть, что я затеяла. Прежде чем он успел чтото понять, я протянула руку, вцепилась ему в волосы и сильно ударила о прутья. Так я его и держала, пока он беспомощно пытался оторвать от себя мою руку и стонал. Потом я обернула цепью, которую сняла с себя, его шею и пристегнула к пруту решетки; цепь натянулась туго.
Стражник начал вопить. Я ухватила его за нос и резко повернула.
– Заткнись, – прошипела я, – или я выдавлю тебе глаза. Понял?
Это заставило его умолкнуть, по крайней мере, на время.
Я подняла глаза. Гхемфы – их оказалось несколько – сумели тем временем снять несколько досок обшивки. Я подтянулась и пролезла в дыру; оказалась я на грузовой палубе. Там было темно; никого, кроме четырех гхемфов, ни одного из которых я не узнала, поблизости не оказалось. Один из гхемфов схватил меня за руку и потащил вверх по трапу, ведущему на оружейную палубу. Я услышала шум дождя; сверху сочился слабый свет. Здесь тоже оказалось пусто: должно быть, вся команда была занята наверху. Я улыбнулась гхемфам.
– Где мы? – спросила я.
– Как раз входим в гавань, – ответил мне один из них. – Только тебе нужно поскорее отсюда выбираться, а как окажешься на берегу, беги на какуюнибудь возвышенность. Примерно через час сюда дойдет приливная волна и сметет все на своем пути. Ступица превратится в подводный город.
Я заморгала. Думаю, что в полной мере до меня слова гхемфа не дошли. Я поняла, что ожидается наводнение и ситуация отчаянная, но я и представления не имела о том, что произойдет. В тот момент меня гораздо больше занимало, как мне незаметно покинуть корабль. Стражник опять начал кричать; к счастью, его вопли заглушались шумом дождя, плеском волн и скрипом корпуса корабля.
Я спросила гхемфов, как нам лучше всего выбраться наружу.
– Через один из этих, – показал один из них на люки в борту судна. Это были, как я поняла, орудийные порты: их открывали, когда пушки должны были стрелять. Гхемф распахнул ближайший, и я, щурясь, выглянула в него. Мы приближались к причалу, от него нас отделяло еще сотни три шагов. У причала стояло несколько кораблей хранителей – больше, чем я когдалибо видела в Ступице разом. Мы оказались в восточной части гавани, рядом с фабриками и верфями.
– Ктонибудь может нас увидеть, – сказала я. – Если не с корабля, то с берега. Нужно както отвлечь внимание. – Я огляделась. На стене рядом с трапом висели фонарь и огниво. Я вытряхнула из ведра тряпки, которыми, должно быть, протирали пушки, облила их маслом из фонаря и высекла огонь. Так легко и просто…
Я не имела в виду сжечь корабль до ватерлинии. Я думала, что ктонибудь обнаружит огонь прежде, чем он распространится. К тому же дождь сделал все вокруг мокрым: едва ли подходящие условия для большого пожара. Понимаешь, я мало что знала о черном порошке. Я даже не задумалась о том, что хранится в бочонках рядом с каждой пушкой. Я накидала еще больше тряпок, чтобы дым стал погуще, и мы с гхемфами пролезли через люк и прыгнули в море.
Я испытала шок, обнаружив, как бушует вода в бухте. Даже в защищенной гавани гуляли большие волны. Однако поворачивать обратно было поздно. Я отказалась от всяких мыслей о том, чтобы плыть к какомунибудь уединенному месту: как только я оказалась в воде, мне стало ясно, что лучшее, что я могу сделать, – это добраться до берега самым коротким путем. Вода была холодной – если я пробуду в ней слишком долго, я погибну.
Гхемфы плыли рядом, помогая мне и подталкивая, пока мы не добрались до ступеней, ведущих из воды на берег. Я выползла на причал по каменной лестнице, потом обернулась, чтобы поблагодарить гхемфов, но не увидела их поблизости. Я уже собиралась уйти, когда гхемфы все как один одновременно взвились над водой, рассыпая блестящие брызги, перекувырнулись и так же в унисон нырнули, скрывшись в волнах.
Когдато сестра Эйлсы по выводку сказала мне: «Мы будем прыгать ради тебя». Я тогда не поняла ее, да и не задумалась… но теперь я увидела. Гхемфы выпрыгивали из воды, как киты и дельфины, чтобы оказать комуто честь.
Я сделала глубокий вдох и снова стала думать о ситуации, в которой оказалась. Я еще не вырвалась на свободу. Я находилась в самом сердце территории силвовхранителей: меня окружало благоухание их магии. Пока меня выручало только то обстоятельство, что шел дождь, а люди вокруг были слишком чемто озабочены, чтобы заметить меня. Я прошлепала по причалу к накрытым брезентом бочкам и спряталась за ними, чтобы дать себе время оценить положение. На набережной суетились люди, и их было явно больше, чем обычно, несмотря на ужасную погоду. Силвы кричали и отдавали приказания. Силвов на берегу толпилось много; я повсюду видела возводимую ими защиту. Ближе ко мне грузчики толкали тяжело нагруженные тележки прочь от берега. С нескольких больших купеческих кораблей убирали сходни; суда отходили от причала. Их капитаны, похоже, не хотели, чтобы волны били корабли о доски, и решили встать на якорь посередине бухты.
«Гордость хранителей», наоборот, только что пришвартовалась к набережной в двухстах шагах от меня; пожар на орудийной палубе, видимо, еще не был обнаружен. Может быть, огонь погас, решила я, но теперь это уже не имело значения: мне удалось бежать незамеченной. Через минуту по сходням спустилась Джесенда в сопровождении своих силвовхранителей. Они спешили к конторе начальника порта. Их встречала группа какихто людей, но я была слишком далеко, чтобы понять, что происходит, а дождь слишком громко барабанил по брезенту, чтобы можно было разобрать слова.
Я как раз собиралась посмотреть в другую сторону, чтобы выяснить, смогу ли найти укрытие и покинуть набережную незамеченной, когда – совершенно неожиданно – ктото схватил меня за руку и вытащил под дождь. Я резко повернулась, готовая к схватке…
– Ш…ш, – укоризненно прошипел Келвин, – мне тебя, конечно, приятно видеть, девонька, но что ж ты сразу лезешь в драку, даже не поговорив!
Это оказался тот редкий случай, когда я не знала, что сказать. Что ж, Келвин ведь никогда и не нуждался в словах.
И времени терять он не стал; должно быть, его нос говорил ему, что следует делать. Он накинул свой тагард нам на головы, чтобы защититься от дождя, потом поцеловал меня в губы… совсем не братским поцелуем. В этот момент я приоткрыла рот, собираясь чтото сказать, и этим он воспользовался тоже. Я хотела было запротестовать, но неожиданно обнаружила, что никакого желания делать это у меня нет. Я обняла Келвина так крепко, что едва не переломала ему ребра.
Именно тогда и взорвалась «Гордость хранителей».
Мы оба повернули головы и еле успели отскочить: на нас покатились бочки. Раскрыв рты, мы смотрели на «Гордость хранителей», забыв про поцелуй. Ни один из нас никогда не слышал такого грохота и не видел столь яркого пламени. Языки огня взвивались выше мачт, взрыв породил порыв ветра, опутавший нас мокрым тагардом.
У нас на глазах «Гордость хранителей» разваливалась на части. Пылающие обломки досок и куски парусины разлетелись по всей набережной и упали на стоящие рядом суда. Несколько человек взлетели высоко в воздух, а потом упали в море. За первым взрывом последовал другой, не менее сильный. С палубы скатилась пушка и врезалась в стену лавки бондаря. Гротмачта накренилась и рухнула, накрыв пылающими парусами залитую дождем набережную.
Кел, все еще вытаращив глаза смотревший на пожар, пробормотал:
– Клянусь Сотворением, целоваться с тобой приятно. Я даже не сумела засмеяться в ответ.
– Великая Бездна, ведь это сделала я…
– Ах, уж в этом я не сомневаюсь. Кто же еще? В конце концов, ты должна была оправдать свое имя.
– Только я не нарочно… – тихо прошептала я.
– Ясное дело, не нарочно, – добродушно согласился он. – Просто вокруг тебя случаются всякие вещи. Уж ято знаю. Со мной бывает так же: вещи падают и бьются, когда я прохожу мимо. – Он распутал свой тагард и снова накинул его нам на головы. – Слушай, нам нужно отсюда смываться. Мы с Эларном пробовали вбить в головы этим болванам, что меньше чем через час КорольКит обрушит на Ступицу половину южного океана, да все бесполезно. Датрик даже решил, что это какойто заговор менодиан, снюхавшихся с Фотерли, чтобы хранители оставили корабли без охраны… – Келвин неожиданно ухмыльнулся. – Боюсь, теперь он в этом еще больше уверился.
– Тут все вокруг кишит силвами, – сказала я.
– Ага. Датрик решил, что они смогут выставить защиту против наводнения. Он, правда, на самом деле не верит в угрозу, но собирается потом повысить свою популярность, уверив жителей, будто именно такая защита, установленная вдоль всего берега – как стена, – и спасла город.
– Может быть, ему и удастся, – сказала я.
– Эларн считает, что нет, а он знает о море и о силвмагии больше нас с тобой. К несчастью, он полагает, что честь обязывает его участвовать в создании защиты. – У Эларна, конечно, была причина для такого решения, но объяснять это Келвину у меня не было времени. – Пошли, девонька, нужно отсюда выбираться.
Я огляделась и помедлила. То, что еще оставалось от «Гордости хранителей», догорало у причала, и корабли по обе ее стороны – «Свобода» и «Правосудие» – тоже были охвачены огнем. Часть команды еще боролась с огнем, но большая часть матросов, похоже, покинула суда и разбегалась во все стороны. Это казалось странной реакцией на пожар, который еще не особенно распространился; к тому же ведь шел дождь…
Я подумала об огненной смерти, которую пушки обрушивали на Крид, и о чудовищном взрыве, который мы только что видели.
– Ээ… знаешь ли, Келвин, – предложила я, – может быть, нам стоит бежать со всех ног.
И я припустила прочь с набережной; Келвин побежал за мной. На первой же улице я свернула налево. Через несколько секунд земля вздрогнула от нового взрыва.
– Сюда, – крикнула я, не оборачиваясь. Я вела Кела на Сумеречный холм, в самую бедную часть города, где я когдато еще ребенком жила среди полуразвалившихся склепов заброшенного кладбища. Другие люди тоже торопились наверх – обычные люди, нагруженные своим самым ценным имуществом. Значит, были такие, кто поверил предостережениям о катастрофе. На нас никто не обращал ни малейшего внимания.
Мы почти добежали до кладбищенских ворот, когда «Свобода хранителей» буквально исчезла в пламени. Я как раз в тот момент оглянулась и видела этот катаклизм, превосходящий всякое воображение. Мгновением позже раздался громовый рев, словно какойто разгневанный бог дал волю своей ярости. Мы замерли на месте, лишившись слов, и могли только смотреть на то, что творилось в гавани.
Теперь уже четыре корабля пылали, как праздничные фейерверки, а два лишившихся мачт корпуса рядом с ними наполовину ушли под воду. Сама набережная казалась длинным рядом огней. Все строения позади верфей были сровнены с землей. У нас на глазах «Правосудие хранителей» взлетело над водой, превратившись в шар яростного пламени. Гул раздался такой, что мы на мгновение оглохли.
– Дерьмо, – пробормотала я, – что же я наделала? – Я чувствовала искреннее раскаяние. Такой печальный конец этих прекрасных кораблей… И еще хуже – на них ведь были люди.
– Похоже, ты в одиночку разделалась со всем флотом хранителей, – сказал Келвин. В его голосе звучало благоговение. – Как, ради Сотворения, тебе это удалось, девонька?
– Дело в том черном порошке, я думаю. Когда до него добрался огонь… Рядом с пушками было несколько бочонков. – Меня трясло.
– Ах… Впечатляет. Только я на твоем месте не стал бы особенно переживать. – Со своей обычной проницательностью Кел сразу понял причину моего ужаса. – Не вини себя, девонька: эти люди… и эти корабли все равно пошли бы ко дну через минутудругую. На самом деле ты, возможно, спасла жизни – благодаря тому, ээ… что изза тебя люди сочли набережную небезопасным местом. Не пройти ли нам на кладбище, чтобы переждать потоп?
Кел помог мне пробраться в один из склепов, где мы и уселись под вычурной лепниной крыши. Дождь сделался слабее, а потом и вовсе прекратился. Вокруг нас теснились жители бедных кварталов; люди пытались спасти свои жалкие пожитки, натягивая чтото вроде навесов между надгробными памятниками. Между ними ходили менодианские священнослужители, раздававшие еду и одеяла.
Келвин завернул меня в свой тагард. Он был слишком мокрым, чтобы согревать, но все равно…
– Райдер будет доволен, – сказал Кел.
– Как Флейм? – Шок не заставил меня забыть о ней. Новости о Торе могли и подождать. – Ты видел Флейм?
– Она в безопасности на Тенкоре. И идет на поправку, насколько мы можем судить.
– Так вы нашли лекарство? Он кивнул.
– Райдер тоже его принял… хотя мы еще не совсем уверены в том, что оно хорошо действует.
К нам подошел патриарх и предложил одеяло. Мы с благодарностью его взяли и закутались, спасаясь от холодного ветра. Я прижалась к груди Келвина.
– Как Руарт? И Дек? – Было так много всего, о чем мне нужно было узнать, а думать о том, что случилось в гавани, мне не хотелось…
– С Деком и Руартом тоже все в порядке, – ответил Кел и добавил: – Вы здорово справились на Брете.
– Я убила человека, обладающего Взглядом, – сказала я с раскаянием. – А ведь он только делал свое дело. – Я рассмеялась, и смех мой прозвучал цинично. – Знаешь что, Кел? Я тогда решила, что он будет последним человеком, которого я убью… другого убийства мне было бы просто не вынести. А теперь смотри, что я устроила у причалов. – Я кивнула в сторону гавани. – Изза меня только что погибли ни в чем не повинные моряки. В результате несчастного случая…
– Ах, похоже, у нас с тобой у обоих так получилось, – сказал Кел. – Мы случайно поубивали невинных.
Мы обменялись взглядом, который говорил о многом, и я переменила тему. О своей вине я подумаю потом…
– Как ты сюда попал? – спросила я. – Эларн говорил, что ты был на Тенкоре. А море сейчас слишком бурное для баркасов… и что это ты говорил о наводнении?
– Ну, нас предупредили гхемфы. В море бушует ураган, который совпал с самым высоким приливом в году. Эларн загорелся желанием добраться до Ступицы, чтобы помочь – предупредить жителей. Так что я отправился с ним вместе. Не мог я потерять и тебя… как потерял Джастрию.
– Ах… – Я задумалась о том, что услышала… о том, что из этого следовало. Было так приятно чувствовать руку Кела, обнимающую меня. Он не был Тором, и я против этого больше не возражала. – Меня освободили гхемфы. Благодаря тебе.
– Нам они помогли тоже – Эларну и мне. И еще одному пареньку, приятелю Эларна. Мы перевернулись в том кипящем котле, в который превратился залив. Я уж тогда подумал, что присоединюсь к Сотворению. Это было совершенно безумное путешествие, скажу я тебе, и странный способ смерти для горца: утонуть в океанской воде.
– А почему гхемфы не предупредили о наводнении Совет хранителей? – спросила я и поморщилась: снизу донесся звук еще одного взрыва. Нет уж, никогда больше я и близко не подойду к черному порошку…
– Они и предупредили, только Датрик не пожелал отнестись к их словам серьезно, – потому что это были гхемфы.
– Провалиться дураку в Великую Бездну! Неужели он никогда ничему не научится? А ты… на тебя что, напала морская лихорадка – отправиться по заливу в такую погоду? Тебе очень повезло, что ты остался в живых!
