Прикрытие-Один (№2) - Заговор Кассандры

Карабинер заступил дорогу Питеру.

— Я хотел бы поговорить с инспектором Дионетти, — на беглом итальянском произнёс англичанин.

Карабинер подошёл к невысокому подтянутому мужчине, который рассматривал почерневший обломок дерева, задумчиво поглаживая пальцами бородку.

Марко Дионетти, полицейский инспектор, поднял лицо и, узнав Питера, удивлённо вскинул брови. Он снял резиновые перчатки, смахнул воображаемые пылинки с лацканов своего элегантного костюма, потом подошёл к Питеру и обнял его на итальянский манер.

— Пьетро! Как я рад тебя видеть! — Дионетти окинул Питера взглядом с ног до головы. — Во всяком случае, я надеюсь, что наша встреча будет приятной.

— Я тоже рад, Марко.

В середине восьмидесятых, в «золотую эпоху» терроризма, Питер Хауэлл, работавший тогда по контракту с САС, сотрудничал с высокопоставленными чинами итальянской полиции по делам о похищениях британских граждан. Одним из итальянских коллег, заслуживших его уважение и приязнь, был любезный в обращении, но жёсткий как кремень аристократ по имени Марко Дионетти, впоследствии — восходящая звезда «Полициа Статале». Питер много лет поддерживал с ним связь. Бывая в Венеции, он неизменно останавливался в родовом палаццо Дионетти.

— Итак, ты приехал в наш чудесный город, но даже не позвонил и лишил меня удовольствия принять тебя в своём доме, — с укоризной произнёс инспектор. — Где ты остановился? Думаю, в «Даниели».

— Извини, Марко, — отозвался Хауэлл. — Я прилетел только вчера, и у меня сразу возникли затруднения.

Дионетти заглянул через его плечо на кучу обломков, которую водолазы раскладывали на набережной.

— Затруднения? Типичная британская манера преуменьшать. Не будет ли слишком смело с моей стороны спросить, известно ли тебе что-либо об этом происшествии?

— Не будет. И я с удовольствием отвечу. Но не здесь.

Дионетти издал короткий свист. Практически мгновенно к ступеням, спускавшимся от набережной к воде, причалил синий с белым полицейский катер.

— Мы можем поговорить по дороге, — сказал Дионетти.

— По дороге куда?

— Ну знаешь, Пьетро! В квестуру, разумеется. Было бы очень нелюбезно требовать ответов на мои вопросы, если ты не можешь задать свои.

Вслед за инспектором Питер прошёл на корму судна. Они с Дионетти молчали, пока катер не миновал Рио дель Сан-Муаз и не углубился в Гранд-канал.

— Скажи мне, Пьетро, — заговорил Дионетти, перекрывая голосом рокот дизелей. — Что ты знаешь о беспорядках, всколыхнувших наш тихий город?

— Операцией руковожу не я, — заверил его Питер — Но в ней замешан один мой друг.

— И этот твой друг — тот самый загадочный джентльмен, которого видели на площади Св. Марка? — спросил Дионетти. — Тот, который был с жертвой покушения, преследовал убийц и исчез?

— Он самый.

Дионетти театрально вздохнул.

— Успокой меня, Пьетро. Скажи мне, что это никак не связано с терроризмом.

— Никоим образом.

— Мы обнаружили на трупе украинский паспорт. Убитый выглядит так, словно проделал долгий нелёгкий путь. Следует ли итальянским властям интересоваться, зачем он сюда приехал?

— Итальянцам нет нужды беспокоиться. Убитый следовал транзитом.

Дионетти следил за движением по воде, рассматривая речные такси и трамвайчики, мусорные баржи и элегантные гондолы, качавшиеся на волнах, поднятых более крупными судами. Гранд-канал был главной артерией милой его сердцу Венеции, и инспектор обострённо чувствовал его пульс.

— Мне не нужны неприятности, Пьетро, — сказал он.

— Так помоги мне, — ответил Хауэлл. — А я постараюсь отвести от тебя беду. — Он помолчал. — Удалось ли вам установить личность убийц и способ, которым они были ликвидированы?

— Бомба, — ровным голосом произнёс Дионетти. — Куда более мощная, чем требовалось. Кто-то хотел разнести убийц в мельчайшие клочья. Но это ему не удалось. Мы собрали останки в количестве, достаточном для опознания этих двоих, разумеется, если они числятся в наших картотеках. Мы узнаем это в самое ближайшее время.

Приблизившись к Рио ди Ка Газони, катер замедлил ход и неторопливо вплыл в док напротив квестуры — штаб-квартиры «Полициа Статале».

Дионетти провёл Питера мимо вооружённых охранников, стоявших на посту у дворца постройки семнадцатого века.

— Некогда это был дом знатного семейства, — бросил Дионетти через плечо. — Его отняли за неуплату налогов. Как только правительство наложило на него руку, здесь организовали фешенебельный полицейский участок. — Он покачал головой.

Хауэлл вслед за Дионетти прошагал по широкому коридору и вошёл в комнату, которая, судя по виду, когда-то была гостиной. Из окон открывался вид на сад, усыпанный жёлтыми листьями.

Дионетти обошёл свой стол и отстучал команду на клавиатуре компьютера. Зажужжал принтер.

— Братья Рокко — Томазо и Луиджи, — сказал он, протягивая Хауэллу распечатку.

Питер всмотрелся в портреты двух суровых на вид молодых людей лет двадцати восьми.

— Сицилийцы?

— Совершенно верно. Наёмники. Мы уже давно подозреваем, что именно они убили федерального прокурора Палермо и римского судью.

— Сколько они берут за свои услуги?

— Очень дорого. А что?

— А то, что нанять их мог только человек с деньгами и связями. Они профессионалы. Им нет нужды в рекламе.

— Но зачем убивать украинского крестьянина — разумеется, если он тот, за кого себя выдавал?

— Не знаю, — откровенно признался Хауэлл. — Но хотел бы выяснить. Ты знаешь, где проживали братья Рокко?

— В Палермо. Это их родной город.

Хауэлл кивнул.

— А взрывное устройство?

Дионетти повернулся к компьютеру.

— Так… Судя по предварительным результатам нашей баллистической лаборатории, бомба была снаряжена взрывчаткой С-12. Вес около пятисот граммов.

Хауэлл пристально посмотрел на него.

— С-12? Ты уверен?

Дионетти пожал плечами.

— Ты ведь знаешь, что наша лаборатория работает на уровне мировых стандартов, Пьетро. Я ничуть не сомневаюсь в их выводах.

— Я тоже, — задумчиво произнёс Хауэлл.

Но каким образом двое сицилийцев раздобыли самую современную взрывчатку, которая находится на вооружении армии США?

* * *

Дом Марко Дионетти, четырехэтажный известняковый особняк XVI века, стоял на Гранд-канале, в двух шагах от Академии. Со стен огромного обеденного зала с камином работы Моретта смотрели суровые лица предков Дионетти, написанные мастерами эпохи Ренессанса.

Питер Хауэлл положил в рот последний кусок seppoline и откинулся на спинку кресла. Престарелый слуга убрал его тарелку.

— Передай мою благодарность Марии. Каракатица, как всегда, удалась на славу.

— Обязательно передам, — отозвался Дионетти. На столе появился поднос bussolai, он взял посыпанный корицей бисквит и принялся задумчиво жевать. — Пьетро, я понимаю, что ты должен хранить свои секреты. Но у меня тоже есть начальство, перед которым я отчитываюсь. Не можешь ли ты сообщить мне что-нибудь об этом украинце?

— Моей задачей было всего лишь прикрывать связника, — ответил Хауэлл. — У нас не было ни малейших оснований ждать кровопролития.

Дионетти сцепил пальцы.

— Пожалуй, я мог бы представить дело таким образом, что братья Рокко выполняли контракт, но ошиблись в выборе жертвы, а настоящей их целью был человек, которого видели убегающим с площади.

— Но это не объясняет, почему гондола братьев взорвалась, — возразил Питер.

Дионетти пренебрежительно отмахнулся.

— У Рокко много врагов. Кому-то из них наконец удалось свести счёты.

Хауэлл допил кофе.

— Если ты настаиваешь на этой версии, я тоже буду её придерживаться. Извини, Марко, я не хотел бы показаться неблагодарным гостем, но мне нужно лететь в Палермо.

— Мой катер к твоим услугам, — сказал Дионетти, провожая Питера в вестибюль. — Если будут новости, я с тобой свяжусь. Пообещай, что, как только закончишь свои дела, по пути домой остановишься в моем палаццо. Мы отправимся в «Ла Фенис».

Хауэлл улыбнулся.

— С огромным удовольствием. Спасибо за помощь, Марко.

Дионетти смотрел вслед англичанину, который перешагнул через борт, и, как только катер скользнул в Гранд-канал, приветственно поднял руку. Только когда Дионетти убедился в том, что Хауэлл его не видит, дружеское выражение на его лице исчезло.

— Тебе следовало быть более откровенным со мной, старый друг, — негромко произнёс Дионетти. — Может быть, мне удалось бы сохранить тебе жизнь.

Глава 6

В четырнадцати тысячах километров к западу на побережье гавайского острова Оаху под жарким тропическим солнцем раскинулся Пирл-Харбор. Над территорией порта возвышались административные и штабные строения. Нынешним утром вход в здание Нимитц-Билдинг был закрыт для всех, кроме персонала, имевшего специальный допуск. Внутри и снаружи здание патрулировали вооружённые подразделения береговой охраны; солдаты шагали по длинным прохладным коридорам, стояли у дверей, ведущих в конференц-зал.

Конференц-зал, размером с баскетбольное поле, без труда вмещал триста посетителей, но сегодня здесь собрались лишь тридцать человек, занявших первые ряды напротив трибуны. Для того, чтобы уяснить необходимость в столь жёстких мерах безопасности, достаточно было взглянуть на медали и ленты, украшавшие мундиры присутствующих. Это были высокопоставленные офицеры тихоокеанского региона. Они представляли всевозможные рода войск, и их обязанностью было распознавать угрозу и давать отпор от берегов Сан-Диего до Тайваня в Юго-Восточной Азии.

Это были закалённые в боях ветераны, каждый из которых повидал на своём веку более чем достаточно военных конфликтов. Эти люди не ставили ни в грош политиков и теоретиков; они полагались только на свой опыт и уважали только тех, кто показал себя в бою. Именно поэтому их глаза были прикованы к человеку на трибуне, генералу Фрэнку Ричардсону, ветерану войн во Вьетнаме и Персидском заливе, а также десятков иных столкновений, о которых американский народ уже почти забыл. Но только не эти люди. Для них Ричардсон, армейский представитель командования Объединённых штабов, был истинным воином. Когда он хотел что-нибудь сказать, остальные ловили каждое его слово.

Ричардсон стоял, опираясь о трибуну обеими ладонями. Высокий, мускулистый, он сохранил отменную физическую форму, которой отличался ещё в бытность свою безвестным курсантом Вест-Пойнта. Его серо-стальные волосы, холодные зеленые глаза и массивная челюсть были бы настоящей находкой для специалистов по общественным связям. Однако Ричардсон презирал всякого, кому не довелось проливать кровь за свою страну.

— Давайте подведём итоги, джентльмены, — сказал Ричардсон, обводя взглядом аудиторию. — Меня беспокоят отнюдь не русские. Хотя чаще всего бывает трудно понять, кто управляет этой проклятой страной — политики или мафия.

Он выдержал паузу, с удовольствием прислушиваясь к смешкам, вызванным его незамысловатой шуткой.

— Но пока матушка Россия сидит в глубоком дерьме, — продолжал Ричардсон, — о Китае этого не скажешь. Администрация бывшего президента столь старательно пыталась задобрить китайцев, что не сумела распознать истинных устремлений Пекина. Мы продавали им самые современные компьютеры и космические технологии, даже не догадываясь, что они уже внедрили своих людей в наши главные научные и производственные ядерные центры. Лос-аламосский скандал — лишь первое происшествие такого рода. Я продолжаю попытки убедить нынешнюю администрацию — как и прошлую — в том, что Китай невозможно сдержать только ядерным оружием.

Ричардсон обратил взор к дальнему углу помещения. Там, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, стоял человек лет сорока пяти, с волосами песочного цвета, одетый в гражданский костюм. Уловив его почти незаметный кивок, генерал поспешно сменил тему:

— Однако и китайцам не удастся оказать на нас давление, разыгрывая атомную карту. Главное в том, что у них есть другая сила — биохимическое вооружение. Достаточно подбросить заразу в один из крупных населённых пунктов и наши командные центры, и — бац! — тут же воцарится хаос. При этом истинные виновники могут не опасаться разоблачения.

Отсюда вывод, джентльмены: наши патрули, спецслужбы и разведка должны тщательно собирать данные о китайских программах создания биологического оружия. Сражения грядущей войны будут выиграны либо проиграны не в поле и не на морях — по крайней мере, на первом этапе. Основная их тяжесть будет перенесена в лаборатории, туда, где неприятель собирает под свои знамёна миллиардные армии, которые могут уместиться на острие иглы. И только когда мы выясним, где создаются и взращиваются эти крохотные солдаты, мы сможем бросить свои силы на их уничтожение.

Ричардсон помолчал.

— Благодарю за внимание, джентльмены, — сказал он напоследок.

Мужчина у дальней стены не принял участия в бурных аплодисментах. Он даже не шевельнулся, когда собравшиеся обступили генерала, поздравляя его, засыпая вопросами. Энтони Прайс, директор Агентства национальной безопасности, всегда оставлял свои замечания и комментарии до встречи с глазу на глаз.

Как только офицеры разошлись, Ричардсон направился к Прайсу, который в эту самую секунду думал, до какой степени генерал напоминает ему хорохорящегося петуха.

— Обожаю этих парней! Находясь рядом с ними, буквально ощущаешь запах сражения!

— А мой нюх подсказывает, что ты едва не проболтался, Фрэнк, — сухо произнёс Прайс. — Если бы мне не удалось привлечь твоё внимание, ты бы выложил им всю подноготную.

Ричардсон бросил на него испепеляющий взгляд.

— Уж позволь мне самому решать, о чем говорить. — Он распахнул дверь. — Идём. Мы опаздываем.

Они вышли на улицу и, оказавшись под синим безоблачным небом, торопливо зашагали по гаревой дорожке, огибавшей здание.

— Рано или поздно политики осознают, что руководить этой страной через опросы общественного мнения — самоубийство, — хмуро произнёс Ричардсон. — Стоит признаться в том, что вы собираетесь хранить «Эболу» или культуру чумы, и ваш рейтинг круто пойдёт вниз. Это безумие!

— Твои аргументы стары как мир, — отозвался Прайс. — Позволь напомнить, что наша главная трудность — контроль за биологическим оружием. Мы и русские договорились открыть свои хранилища для инспекций международных наблюдателей. Наши лаборатории, научные и производственные центры, системы доставки — все должно быть рассекречено. Поэтому политикам ничего не надо «осознавать». Для них биологическое оружие — пройденный и забытый этап.

— Особенно когда оно вновь вынырнет из небытия и ухватит их за задницу, — язвительно произнёс Ричардсон. — И тогда политики поднимут вой: «А где же наши запасы?»

— И ты принесёшь их на блюдечке, — заметил Прайс. — С помощью доброго доктора Бауэра.

— Хвала всевышнему, что такие люди существуют, — процедил генерал сквозь стиснутые зубы.

Позади здания располагалась маленькая круглая посадочная площадка. На ней стоял вертолёт «джет рейнджер» с гражданскими опознавательными знаками. Его лопасти лениво вращались. Увидев пассажиров, пилот принялся разогревать турбины.

Прайс уже хотел забраться в пассажирский салон, когда Ричардсон остановил его.

— Та операция в Венеции… — заговорил он, перекрывая голосом нарастающий вой двигателей. — Надеюсь, она завершилась благополучно?

Прайс покачал головой.

— Удар был нанесён в полном соответствии с планом, — ответил он. — Однако возникли неожиданные последствия. Необходимые меры будут предприняты в самое ближайшее время.

Ричардсон хмыкнул и, поднявшись вслед за Прайсом в кабину, пристегнулся к креслу. При всем его уважении к Прайсу и Бауэру, они были всего-навсего гражданскими. Только солдат знает, что без неожиданностей не обходится ни одно дело.

* * *

Вид на остров Биг-Айленд с высоты трех километров неизменно завораживал Ричардсона. На роскошном побережье Кона-Кост, будто громадные океанские лайнеры, возвышались здания фешенебельных отелей. Чуть дальше в глубь суши чернели поля затвердевшей лавы, зловещие, словно поверхность Луны. И лишь в центре мёртвой пустыни кипела жизнь: в кратере вулкана Килауэа алела магма, изливающаяся из глубин земной коры. Сейчас вулкан был спокоен, но Ричардсону довелось видеть его во время извержений. Процесс создания новых участков суши на планете — это зрелище он никогда не мог забыть.

Вертолёт помчался вдоль края лавового поля, и внизу появился бывший Форт-Говард. На его территории, занимавшей несколько гектаров между лавой и берегом океана, некогда располагался военный медицинский центр, специализировавшийся на лечении тропических заболеваний, в том числе проказы. Несколько лет назад Ричардсон, воспользовавшись своими связями, добился перемещения центра в другое место. Он лично отыскал продажного сенатора от штата Гавайи и с помощью закулисных махинаций провёл через Конгресс проект строительства за государственный счёт новенькой клиники на острове Оаху. В благодарность за это сенатор, член комиссии по наблюдению за имуществом вооружённых сил США, дал Ричардсону «добро» на консервацию Форт-Говарда и продажу его частной компании.

У Ричардсона уже был покупатель — биохимическая фирма «Бауэр-Церматт AG» со штаб-квартирой в Цюрихе. После того, как в личный сейф сенатора перекочевали её акции на сумму в двести тысяч долларов, он обязался проследить за тем, чтобы его комитет более не проявлял интереса к новому предприятию.

— Пройдитесь над комплексом, — велел пилоту генерал.

Вертолёт накренился, открывая перед Ричардсоном панораму территории, раскинувшейся внизу. Даже с высоты он видел, что предприятие окружено новым надёжным ограждением — трехметровым забором «циклон» с колючей проволокой. На четырех вышках дежурили люди в военной форме. Бронированные джипы «хамви», стоявшие у каждой из вышек, придавали им ещё более внушительный вид.

Однако сама территория казалась вымершей. Под палящими лучами тропического солнца стояли складские помещения, ангары и здания лабораторий, но вокруг не было ни души. Только старый, заново перекрашенный командный пункт, рядом с которым было припарковано несколько джипов, выглядел жилым. В общем и целом комплекс производил впечатление законсервированного военного объекта, по-прежнему закрытого для всех, кроме нескольких местных жителей, обслуживающих остатки персонала.

Но это впечатление было обманчивым. То, что некогда было Форт-Говардом, теперь находилось под землёй на глубине трех этажей.

— Разрешение на посадку получено, генерал, — доложил пилот.

Ричардсон в последний раз выглянул в иллюминатор и увидел похожую на игрушку фигурку, следившую за вертолётом.

— Приземляйтесь, — распорядился он.

* * *

Это был невысокий плотный мужчина лет шестидесяти с зачёсанными назад седыми волосами и аккуратно подстриженной эспаньолкой. Он стоял, расставив ноги, выпрямившись в струну и заложив руки за спину, — солдат минувших сражений.

Доктор Бауэр следил за тем, как вертолёт снизился и, зависнув над травянистой посадочной площадкой, наконец опустился на землю. Он знал, что гости явились с неприятными расспросами. Пока замедлялось вращение винтов, он ещё раз тщательно обдумал, что им сказать. Герр доктор не привык оправдываться и объясняться.

Компания, учреждённая прадедом Бауэра, уже более сотни лет занимала ведущие позиции в области химических и биологических технологий. «Бауэр-Церматт AG» являлась держателем огромного количества патентов, доныне приносивших солидные барыши. Инженеры и исследователи компании разрабатывали и производили таблетки и микстуры, которые можно встретить в любом доме; одновременно они поставляли на рынок редкие медикаменты, принёсшие фирме множество международных гуманитарных наград.

Однако, помимо производства лекарств и вакцин, сбываемых в страны «третьего мира», деятельность «Бауэр-Церматт AG» имела и тёмные стороны, о которых предпочитали умалчивать высокооплачиваемые специалисты-рекламщики и глянцевитые брошюры. В годы первой мировой войны фирма разработала особо токсичную разновидность горчичного газа, который принёс медленную смерть тысячам солдат Антанты. Четверть века спустя компания снабжала германские фирмы некими химикатами, которые, будучи смешаны в нужных пропорциях, образовывали вещество, использовавшееся в газовых камерах смерти в Восточной Европе. Также компания курировала бесчеловечные эксперименты доктора Йозефа Менгеле и других нацистских медиков. После войны многие преступники и их пособники были выявлены и повешены, но «Бауэр-Церматт», прикрывшись анонимностью швейцарских законов, втайне продолжала исследования гитлеровцев. Владельцы и руководители фирмы отрицали всяческую свою причастность к судьбе собственной продукции, как только та покидала пределы Альп.

Во второй половине XX столетия доктор Карл Бауэр не только удержал семейное предприятие на передовых рубежах производства легальных препаратов, но и расширил тайные программы разработки биохимического оружия. Словно прожорливая саранча, Бауэр набрасывался на самые благодатные нивы: Ливию Муамара Каддафи, хусейновский Ирак, племенные диктатуры Африки, семейственные режимы Юго-Восточной Азии. Он привозил с собой лучших специалистов, самое современное оборудование; в благодарность его осыпали богатствами, которые перемещались на цюрихские счета набором одной компьютерной строки.

В то же самое время Бауэр поддерживал и укреплял связи с военными кругами как в США, так и в СССР. Великолепный знаток глобальной политики, он предвидел распад Советского Союза и неизбежное поражение обновлённой России в борьбе за демократию. Там, где сливались потоки упадка России и крепнущего мирового господства Штатов, доктор Бауэр ловил рыбку в мутной воде.

Бауэр шагнул вперёд, приветствуя посетителей:

— Джентльмены…

Обменявшись рукопожатиями, трое мужчин двинулись к крыльцу двухэтажного командного здания, выстроенного в колониальном стиле. По обе стороны роскошного, отделанного деревянными панелями вестибюля располагались кабинеты сотрудников, выбранных лично Бауэром. Эти люди исполняли в комплексе административные обязанности. Дальше по коридору находились тесные клетушки, в которых корпели ассистенты, скармливая компьютерам результаты лабораторных экспериментов. В самом конце коридора были два лифта. Один из них прятался за дверью, открывающейся только магнитной карточкой. Этот скоростной аппарат производства «Хитачи» соединял подземные лаборатории с командным пунктом. Второй лифт напоминал своим видом изящную бронзовую клетку для птиц. Трое мужчин вошли внутрь и несколько секунд спустя оказались в личном кабинете Бауэра, целиком занимавшем второй этаж.

Этот кабинет мог принадлежать колониальному губернатору XIX века. Полированные паркетные полы были устелены старинными восточными коврами; на стенах висели книжные полки красного дерева и предметы искусства южно-тихоокеанского региона. Массивный стол Бауэра стоял у высокого, от пола до потолка окна, из которого открывался вид на территорию комплекса, прибрежные скалы и далёкие чёрные лавовые поля.

— С тех пор, когда я был здесь в последний раз, роскоши изрядно прибавилось, — сухо заметил Ричардсон.

— Чуть позже я покажу вам производственные и жилые помещения, а также комнаты для отдыха, — отозвался Бауэр. — Жизнь в комплексе — не сахар. Мои люди имеют лишь один отпуск в месяц и только на три дня. Затраты на благоустройство вполне оправдывают себя.

— Ох уж эти отпуска… — пробормотал Ричардсон. — Вы предоставляете своих людей самим себе?

Бауэр негромко рассмеялся.

— Ни в коем случае. Мы отправляем их на роскошный курорт. За ними следят, но они об этом даже не догадываются.

— Из одной золочёной клетки в другую, — подал голос Прайс.

Бауэр пожал плечами:

— До сих пор никто не жаловался.

— Это неудивительно, если учесть, сколько им платят, — сказал Прайс.

Бауэр подошёл к тележке, заставленной изысканными напитками.

— Не желаете ли что-нибудь выпить?

Ричардсон и Прайс попросили свежий ананасовый сок со льдом и нарезанными фруктами. Бауэр по своему обыкновению ограничился минеральной водой.

Наконец гости уселись, и доктор занял место за своим столом.

— Джентльмены, позвольте мне подвести краткие итоги. Проект, которому каждый из нас отдал пять лет жизни, почти готов принести первые плоды. Насколько вам известно, в период правления администрации Клинтона оспа, которая должна была исчезнуть в 1999 году, получила отсрочку. В настоящее время её культура имеется в двух местах: в ЦЗЗ — Центре заразных заболеваний в Атланте, а также в России, в «Биоаппарате». Весь наш замысел полностью зависит от возможности получить образец вируса оспы. Попытки добыть его в ЦЗЗ провалились: там слишком бдительная охрана. Однако в «Биоаппарате» обстановка иная. Воспользовавшись острой нуждой русских в твёрдой валюте, я сумел достичь определённых результатов и рад сообщить вам, что в ближайшие дни курьер с образцом оспы вылетает из России.

— Ваши русские партнёры гарантируют доставку вируса? — спросил Ричардсон.

— Разумеется. Если случится невероятное и курьер не сможет войти в контакт с нашими людьми, вторая половина денег не будет выплачена. — Бауэр помолчал, облизывая острые мелкие зубы. — В таком случае русских ждут и иные, более серьёзные последствия, и они прекрасно об этом знают.

— И тем не менее определённые затруднения все же возникли, — отрывисто бросил Ричардсон. — Я имею в виду происшествие в Венеции.

Вместо ответа Бауэр вложил диск в DVD-проигрыватель. Ровная синева экрана уступила место мелькающим изображениям, потом на нем отчётливо возникла площадь Св. Марка.

— Эти кадры сняты итальянским журналистом, который отдыхал на площади с семьёй, — пояснил Бауэр.

— Имеется ли эта запись у кого-нибудь ещё? — тут же спросил Прайс.

— Нет. Мои люди немедленно перехватили итальянца. Теперь ему не только не придётся тратиться на образование детей — он может уйти на покой. Что он, в сущности, и сделал. — Бауэр указал на экран. — Человек справа — Юрий Данко, высокопоставленный офицер медицинского отдела российской службы безопасности.

— А тот, что слева, — Джон Смит, — добавил Прайс. Он посмотрел на Ричардсона. — Мы с Фрэнком знаем Смита с тех пор, когда он участвовал в ликвидации проекта Хейдса. До того он служил в ИИЗА США. Прошёл слух, что у него есть связи в секретных медицинских подразделениях России. АНБ хотело ими воспользоваться, но Смит отказался предоставить свой источник. Сказал, что такого источника у него нет.

— И теперь вы его видите. Это Юрий Данко, — продолжал Бауэр. — Месяц назад ко мне начали поступать доклады о том, что Данко перевели в «Биоаппарат» и он проявляет излишнее любопытство. Едва мы приступили к подготовке курьера, Данко скрылся из страны. Однако он слишком торопился и совершил много промахов. Русские узнали о том, что он в бегах, и сообщили мне об этом.

— И вы напустили на него наёмных убийц, — сказал Ричардсон. — Вам следовало выбрать кого-нибудь получше.

— Исполнители имели высочайшую квалификацию, — ледяным тоном отозвался Бауэр. — Я и прежде пользовался их услугами и всегда оставался доволен результатом.

— Но только не в этот раз.

— Было бы лучше настичь Данко ещё в Восточной Европе, — признал Бауэр. — Однако это не удалось. Он быстро перемещался, умело заметая следы. Самым удобным для нас местом оказалась Венеция. Как только мои люди доложили о встрече Данко с другим человеком, я сразу понял, что его тоже необходимо ликвидировать.

— Но это не было сделано, — заметил Прайс.

— Промах, который будет исправлен, — сказал Бауэр. — В то время мы даже не догадывались, с кем Данко войдёт в контакт. Главное — он мёртв. То, что он знал, умерло вместе с ним.

— Если только он не успел передать сведения Смиту, — вклинился Ричардсон.

— Изучите запись, — предложил Бауэр. — Проверьте хронометраж.

Он вновь включил диск на воспроизведение. Ричардсон и Прайс внимательно смотрели на экран. Бойня на площади Св. Марка длилась лишь несколько секунд.

— Прокрутите опять, — велел Прайс.

В этот раз гости сосредоточили своё внимание на встрече Данко и Смита. Ричардсон включил таймер, отсчитывая секунды разговора и следя за руками Данко. Он ничего не передал Смиту.

— Вы правы, — сказал наконец Прайс. — Данко появился, сел за столик, заказал кофе, они со Смитом перебросились словцом…

Бауэр вынул две копии расшифровки беседы и протянул гостям.

— Эту запись приготовил специалист, чтец по губам. Обычная болтовня и ничего более.

Ричардсон просмотрел запись.

— Похоже, вы не ошиблись: у Данко не было возможности что-либо сказать. Но Смит на этом не остановится. Он будет копать упорно и глубоко. — Генерал выдержал паузу. — Как знать, быть может, у него есть и другие источники в военных кругах России.

— Я понимаю это, — отозвался Бауэр. — Поверьте, я не склонен недооценивать доктора Смита. Я пригласил вас сюда именно для того, чтобы решить, что с ним делать.

Прайс, перелистывавший кадры при помощи дистанционного пульта, вывел на экран неподвижную картинку.

— Этот добрый самаритянин кажется мне знакомым, — сказал он.

— По моим сведениям, он назвался итальянским врачом.

— Полиция допросила его?

— Нет. Он скрылся в толпе.

— О ком ты, Тони? — спросил Ричардсон. Зазвонил мобильный телефон Прайса. Он раскрыл его, представился, потом поднял палец, переводя взгляд с Ричардсона на Бауэра и обратно.

— Здравствуйте, инспектор Дионетти. Рад, что вы позвонили. У меня к вам несколько вопросов о втором человеке, который был на месте перестрелки…

Дионетти сидел в своём роскошном, полном книг кабинете, любуясь этрусской вазой.

— Вы просили сообщить, если кто-нибудь станет расспрашивать меня о братьях Рокко, — сказал он.

— И что же?

— Мой старый друг Питер Хауэлл, бывший сотрудник САС…

— Я знаю, кто он, — перебил Прайс. — Чего он хотел?

Дионетти пересказал Прайсу свой разговор с англичанином и напоследок добавил: