Глава 26

Прошло пять недель после злополучной церемонии в Голубом зале Белого дома. Причиной неудачи стали настоятельные попытки официального распорядителя Герберта Деннисона сфокусировать внимание собравшихся на человеке, вручавшем медаль Свободы, а не на награждаемом. Дирижер военно-морского оркестра и вовсе поступил вопреки инструкции: вместо того чтобы исполнить песню «Америка прекрасная»[40] вслед за речью президента, оркестр с жаром заиграл бравурный гимн США «Усеянное звездами знамя». Госсекретарь чуть было не лишился чувств. Только когда конгрессмен Кендрик поднялся на возвышение, для того чтобы принять награду и выразить свою благодарность, оркестр заиграл медленнее, стараясь соответствовать эмоциональному настрою речи награждаемого. Деннисон метал громы и молнии, когда Кендрик отказался прочесть короткую речь, которую он готовил для конгрессмена всю ночь и передал ему за десять минут до торжества. Вместо признания «невидимой, но неоценимой помощи» президента конгрессмен Кендрик поблагодарил всех, кого он не имел права назвать поименно, за спасение своей жизни и разрешение маскатского кризиса. И именно в этот момент неловкость ситуации подчеркнул громкий шепот кого-то из помощников президента Лэнгфорда Дженнингса: «Нахал!»

Последней каплей в цепи неурядиц Герберт Деннисон был обязан сам себе. Во время фотографирования участников церемонии, когда запретили разговаривать по соображениям борьбы с терроризмом, он по рассеянности вытащил из кармана маленькую бутылочку с «Маалоксом» и отхлебнул из нее. Все объективы, естественно, нацелились на него, потому что президент США обернулся к нему и просиял. Это было уже слишком для измученного изжогой Деннисона, шефа персонала Белого дома, и он облил молочно-белой жидкостью лацкан своего темного фрака.

После окончания церемонии Лэнгфорд Дженнингс, положив руку на плечо Эвана, вышел в холл.

— Все прошло великолепно, конгрессмен, — воскликнул президент. — Не считая этой жопы Деннисона, нашего организатора и вдохновителя.

— Сэр, не стоит судить его слишком строго. На него свалилось столько забот!

— На Герберта? — понизил голос Дженнингс. — Речь не идет о его обязанностях. По-моему, он дал вам кое-что прочитать, а вы не захотели.

— Так и было.

— Оно и к лучшему. Иначе все выглядело бы как водевиль, а то и как оперетта. Спасибо, Эван, ценю ваши усилия.

— Всегда к вашим услугам, — ответил Кендрик этой явно харизматической личности, не устававшей его удивлять.

Следующие пять недель прошли, как Эван и ожидал. Средства массовой информации пытались привлечь его внимание. Но он держал слово, данное Герберту Деннисону, и собирался поступать так и в дальнейшем. Он отказывался от всех интервью, объясняя это тем, что, если даст хоть одно, будет обязан давать и другие, а это значило бы, что он не сможет должным образом исполнять свои обязанности, которые так за ним и остались. Ноябрьские выборы в девятом округе Колорадо обещали быть чисто формальными, поскольку в сложившихся обстоятельствах оппозиция не сумела найти своего кандидата. Однако, по утверждению средств массовой информации, кандидаты были, правда, одни предпочтительнее других.

— Ну ты и сукин сын, — подколол Кендрика резкий Эрнест Фоксли, ведущий собственного телешоу. — Я первым дал тебе возможность прорыва, возможность хорошо показать себя широкой публике.

— Думаю, ты не врубаешься! — парировал Кендрик. — Мне претят всякие прорывы и заигрывания с широкой публикой.

Ведущий помолчал и заметил:

— Знаешь что? А ведь я тебе верю. Почему это?

— Потому что я говорю правду, а ты — настоящий профи!

— Благодарю вас, юноша! Я замолвлю за вас словечко и постараюсь, чтобы к вам больше не приставали, но уж, пожалуйста, не подкидывайте нам сюрпризов.

«Их и не будет!» — подумал Кендрик, ведя машину по просторам Вирджинии ранним декабрьским вечером. Его дом в Фэрфаксе стараниями Калейлы превращен прямо в неприступную штаб-квартиру. Митчелл Пейтон из ЦРУ со своей командой наворотил там черт знает что! Сначала этот шеф Отдела спецопераций приказал возвести высоченную кирпичную стену по всему периметру поместья, а затем распорядился снабдить широкие железные ворота соответствующей автоматикой. Кирпичную ограду по плану должна дублировать рабица, глубоко врытая в землю. Говорят, зеленый металл сетки отменной прочности выдерживает взрыв и не поддается распилу. Ну ладно это! Так ведь целое подразделение охраны следит за всеми подозрительными шумами.

Пейтон и в самом деле развил бурную деятельность. Он приказал установить в кабинете Эвана специальный телефон с параллельными аппаратами во всех комнатах, которые подавали световой сигнал, чтобы любой заметивший его снимал трубку в ту же секунду. Был установлен компьютер с модемной связью. Когда в офисе конгрессмена в Вашингтоне возникала необходимость в оценке Кендриком либо Калейлой той или иной информации, она немедленно передавалась, а все распечатки потом незамедлительно уничтожались.

В соответствии с инструкциями президента, высказанными публично. Отдел спецопераций сразу приступил к делу, взяв на себя ответственность за все меры безопасности в связи с посягательствами террористов на героя Омана.

Кендрик был под большим впечатлением от мероприятий, предпринятых для обеспечения этой безопасности. После того как президентский лимузин доставил его из поместья в Мэриленде, Митчелл Пейтон в течение часа сумел взять под контроль все передвижения Кендрика и в каком-то смысле его жизнь. Средства связи были установлены несколько позже исключительно по причине упрямства Калейлы. Она не соглашалась переселиться в дом Кендрика, но после восемнадцати суток, проведенных в отеле, а также многочисленных затруднительных встреч в глухих местах с Эваном и Пейтоном она сдалась. Да и Пейтон даром времени не терял.

— Хватит взбрыкивать, моя милая! Я уже послал заявление от твоего имени из Каира в Лэнгли о том, что ты увольняешься из ЦРУ. Думаю, у тебя не осталось выбора.

— Я давно уговариваю ее, — вмешался Кендрик. Они сидели в отдельном кабинете в ресторане на границе со штатом Мэриленд. — Если она опасается сплетен, я опубликую сообщение в «Конгрэшнл рекорд», что приехала моя тетушка. Как вам версия с престарелой теткой, сделавшей удачную подтяжку лица?

— Ну и дурак же ты! Ладно, я согласна.

— А оборудование? — спросил Эван, поворачиваясь к Пейтону.

— Такого вы купить не сможете, — ответил тот. — Поставим наше.

На следующий день к воротам подкатила машина из телефонной компании. Охранники из ЦРУ пропустили ее на территорию, и телефонисты в униформе приступили к работе. Одновременно более двадцати каменщиков достраивали забор и еще десяток ставили мощное сетчатое ограждение. Электрики врыли столбы и натянули провода, проложив отдельный кабель на крышу дома Кендрика. С заднего крыльца к дому подогнали еще один грузовик и через гараж занесли компьютер в кабинет на первом этаже. Часа через три оборудование Митчелла Пейтона уже функционировало. В этот вечер Эван встречал Калейлу перед входом в ее отель.

— Привет, тетушка!

— Я собираюсь запереть накрепко свою комнату, — ответила она, закидывая в багажник нейлоновую сумку и забираясь к нему в машину.

— Не беспокойся! Шашни с престарелыми родственниками — это не для меня.

— Будто бы! — Она повернулась к нему и добавила тихо, но решительно: — Это уже не Бахрейн, теперь мы вместе в деле, а не в постели. Договорились?

— Ты поэтому не хотела переезжать ко мне в дом?

— Конечно.

— Ты плохо меня знаешь, дорогая, — произнес Кендрик после продолжительной паузы.

— Естественно.

— Хотелось бы задать тебе один вопрос. Надеюсь, ты его правильно истолкуешь.

— Давай свой вопрос.

— Когда ты была у меня в стерильном доме в Мэриленде месяц назад, чуть ли не первое, что ты упомянула, был Бахрейн. А позже ты сказала, что в доме повсюду «жучки» и все, что мы говорим, прослушивается. Зачем ты говорила об этом?

— Мне хотелось расставить все точки над "i" как можно быстрее.

— Но ты же понимала, что те, кто подслушивает, заподозрят, о чем речь идет.

— Ну и пусть! Я хотела прояснить и свое положение. В остальных фразах я все расставила по местам.

— Теперь мне все ясно, — сказал Эван, поворачивая на кольцевую дорогу к Вирджинии.

— Ну и спасибо!

— Между прочим, я рассказал Хассанам о тебе. Им не терпится с тобой познакомиться.

— Эта пара — твои люди из Дубая, да?

— Гораздо больше, чем «пара», они — мои старинные друзья.

— По-моему, он профессор?

— Если все сложится, он будет профессором либо в Джорджтауне, либо в Принстоне со следующей весны. У него что-то там было не совсем в порядке с документами, но мы все уже уладили. Он уважает твоего отца. Однажды встречался с ним в Каире, так что будь готова к выражению глубокого почтения.

— Это быстро пройдет, — засмеялась Калейла. — Как только он поймет, что я не играю ни за его, ни за отцову команду.

— Ты умеешь пользоваться компьютером?

— Ну да, конечно! Мне часто приходится иметь с ним дело.

— А я не умею. Жена Сабри, ее зовут Каши, тоже не умеет Да и Сабри не очень... Так что вся надежда на тебя.

— А льстец ты, между прочим, никудышный! Так что помни о моей запертой двери.

Каши Хассан тепло встретила Калейлу. Между ними сразу возникли доверительные отношения, как это принято среди арабских женщин.

— А где Сабри? — спросил Кендрик. — Я хочу познакомить его с Калейлой.

— Дорогой Эван, он у тебя в кабинете инструктирует сотрудника ЦРУ, как пользоваться компьютером в экстренных случаях.

Прошло более трех недель с тех пор, как было начато расследование в Лэнгли, начало которому положил разговор Калейлы с Пептоном. Ничего нового выяснить пока не удалось. Немало лиц, которые только теоретически могли иметь доступ к файлу по Оману, оказались под пристальным наблюдением разведки Пейтона. Сам файл был результатом совместного творчества Франка Свонна из Госдепа и Лестера Кроуфорда, шефа ЦРУ. Использовался только один компьютер, данные набирались разными сменами — строго по тысяче слов на наборщика, все личные имена опускались и были проставлены позже лично Свонном либо Кроуфордом.

Решение об определении степени максимальной секретности текста было принято после беглого просмотра краткого изложения без деталей госсекретарем, министром обороны и председателем Объединенного комитета начальников штабов, а также ЦРУ. В документах имя, фамилия и данные Кендрика не упоминались, так же как и национальная принадлежность других вовлеченных лиц и их военные подразделения. Базовая информация была передана специальным комитетам сената и палаты представителей для одобрения по завершении кризиса шестнадцать месяцев назад. Одобрение было сразу же получено от верхней и нижней палат, также было сделано заключение, что утечка информации через газету «Вашингтон пост» о неизвестном американце, принимавшем участие в операции в Маскате, имела своим источником какого-то недобросовестного члена одного из этих комитетов.

Кто? Как? Почему? Круг замкнулся.

По логике вещей и методом исключения напрашивался вывод, что файл по Оману был вне досягаемости, однако был украден.

— Тут есть что-то нелогичное, — сказал Пейтон. — В системе явно брешь, и мы ее не замечаем.

— Это действительно так, — поддержал его Кендрик.

Замечание Пейтона в отношении неожиданного назначения Эвана в комитет Партриджа и в специально созданный подкомитет по контролю за разведкой поставило Кендрика в тупик. Ни к Партриджу, ни к спикеру палаты представителей с голыми руками не сунешься. Почему Кендрика туда пригласили? Пригласили и пригласили... Кендрик закипал. Если им собираются манипулировать, у него есть право с открытым забралом выступить против тех, кто считает его инструментом в своих руках.

— Нет, конгрессмен, — возразил Пейтон. — Если их заставили назначить вас при помощи шантажа, будьте уверены, они поставят железный заслон и примут упреждающие меры. Наш блондин из Европы и те, на кого он работает, лягут на дно. Мы не остановим их, просто мы не в состоянии их обнаружить. Напоминаю вам, наша задача — ответить на вопрос «почему?». Почему вас, относительно далекого от политики новичка из отдаленного округа, пытаются запихнуть прямо в центр политической жизни?

— Все это несколько преувеличено...

— Ты мало смотришь телевизор, — сказала Калейла. — На прошлой неделе по двум программам кабельного телевидения показывали ретроспективу о тебе.

— Да ты что?!

— Я тебе не рассказывала. Это бы тебя только рассердило.

Кендрик опустил стекло в своем «мерседесе» и высунул наружу локоть. Они были уже на половине дороги. Впереди был поворот, заканчивающийся тупиком. И сейчас он предупреждал об этом мобильную охрану, сопровождавшую его.

Мыслями Кендрик то и дело возвращался к «чудовищной загадке», как они с Калейлой называли то, что теперь перевернуло всю его жизнь. Митч Пейтон — он стал для Кендрика «Митч» — и Эван прошлым вечером вернулись из Лэнгли.

— Теперь мы имеем дело с новыми обстоятельствами, — говорил директор Отдела спецопераций, когда они сидели у Пейтона в кабинете. — Европеец Фрэнк Свонн, безусловно, вошел в контакт со множеством лиц, собирая информацию на тебя. Не обижайся, но и мы вынуждены копнуть твое прошлое.

— Как глубоко?

— Начиная с восемнадцати лет. Шансы, что всплывет что-либо важное до восемнадцати, очень малы.

— С восемнадцати? Обалдеть!.. Ну и как, нарыли что-нибудь?

— А тебе хотелось бы? Если что-то знаешь за собой, могу отозвать такую информацию.

— Что было, то было! Просто я удивлен. И вы способны найти что-либо в прошлом?

— А что тут особенного? Не так сложно, как порой кажется. Справки можно получить в кредитных и информационных агентствах, отделах кадров, кроме того, многое можно выяснить по обычным документам.

— А какую цель вы себе ставите при этом?

— Целей полно, но реальных всего две. Если мы составим перечень лиц, с которыми входил в контакт европеец по поводу тебя, мы вплотную приблизимся к нему. А он, как мы все считаем, человек, на котором все держится. Вторую возможность мы пока не использовали, поскольку, стараясь докопаться до этого ускользающего блондина и тех, кто стоит за ним, мы сконцентрировались на событиях в Омане и файле, а если точнее — приглядываемся к правительственному окружению. Пока...

— Пока... — повторил Кендрик. — А потом?

— А потом твое окружение, то есть сфера личной жизни. У тебя в прошлом могло быть что-то или кто-то, событие или известные тебе люди, а может быть, случай, после которого друзья или враги захотели использовать тебя. Рубрика «По старым знакомствам» в личном деле каждого из нас говорит о многом, если не обо всем...

— Послушай, Эм-Джей, — вмешалась Калейла. — Даже если мы найдем людей, которые любят либо ненавидят Эвана, они так или иначе окажутся связанными с Вашингтоном. Но какой-нибудь мистер Джонс из Анн-Арбора в штате Мичиган — будь он друг или враг — спокойно может обратиться в банк данных или архив и сказать: «У вас есть интересующий меня файл, я хочу снять с него копию, чтобы состряпать материал для газеты». По Закону об информации он имеет на это право. Я просто ничего не понимаю.

— Я сам не понимаю, Адриенна... Не пора ли мне называть тебя Калейлой, чтобы привыкнуть?

— Зачем тебе называть меня Калейлой?

— Не перебивай, — сказал Эван с улыбкой. — Впрочем, Калейла звучит прекрасно.

— Я действительно пока не понимаю историю с, файлом, — продолжил Пейтон. — Но, как я уже говорил, в информационной системе есть брешь, мы ее пока не обнаружили, поэтому следует использовать все возможности.

— Почему бы тогда не сесть на хвост Партриджу и спикеру палаты представителей? — нажимал Кендрик. — Если бы мне предоставили возможность сделать то же, что в Маскате, я бы их быстро расколол.

— Нет, Эван, не сейчас. Кроме того, спикер уходит в отставку.

— Теперь я ничего не понимаю.

— Эм-Джей хочет сказать, что он сам разрабатывает этих двоих, — объяснила Калейла.

Эван тормознул за поворотом. Он дождался, когда в зеркале обзора появилось мобильное подразделение охраны, и свернул вправо на проселочную дорогу, которая вела к его дому сзади. Охрана его пропустит. Кендрик торопился, поэтому и свернул на проселочную дорогу, чтобы срезать путь. Что там за список? Калейла звонила в офис и сказала, что теперь он может познакомиться со своим прошлым по компьютерной распечатке.

Милош Варак шел по выложенной плитами дорожке к пляжу Коронадо перед отелем «Дель Коронадо» в пяти километрах от моста из Сан-Диего. Он кропотливо работал неделями, чтобы найти щелочку и внедриться в окружение вице-президента США. Основное время он провел в Вашингтоне — в службу охраны вице-президента просочиться было крайне трудно.

Наконец он нашел человека. Это был молодой мужчина, преданный своему делу, крепкого телосложения и с тренированной памятью. Он, правда, давным-давно понял, что, если засветится, лишится накопленного богатства, карьеры и, безусловно, жизни. Высокооплачиваемый сводник, он обслуживал кое-каких высокопоставленных членов правительства. На эту работу его натаскивала мафия, разглядевшая в нем потенциальные возможности и выучившая его в одном из лучших университетов, но не в дорогом, чтобы не вызывать никаких подозрений. Главарям был нужен симпатичный, хорошо вымуштрованный молодой человек, способный оказывать интимные услуги в обмен на устройство нужных людей. Им были довольны.

Этот человек был порождением мафии. Сам был мафия. Обслуживал мафию.

Варак приблизился к одинокой фигуре на пирсе в сотне метров от проволочного ограждения морской авиабазы.

— Благодарю вас, что дали согласие на эту встречу, — сказал Милош как можно дружелюбнее.

— По телефону вы говорили с акцентом, — произнес темноволосый молодой человек в плаще. — Вы, случайно, не красноперый? Если так, то обратились не по адресу.

— Хотите сказать, не коммунист ли я? Ничего близкого к этому. Я настолько американец, что вы запросто можете отрекомендовать меня Ватикану.

— То, что вы сказали, звучит оскорбительно и не по делу, впрочем, вы и по телефону несли ахинею, чем, собственно, возбудили у меня любопытство, поэтому я здесь.

— В любом случае я вам благодарен за это.

— Вы, кажется, угрожали мне. Или я ошибаюсь? — прервал Варака высокопоставленный секьюрити. — Если я вас обидел, прошу прощения. Но я и не думал угрожать. Просто я сказал, что наслышан о некоторых дополнительных услугах, оказываемых вами...

— Не трудитесь быть вежливым...

— Но нет причин быть невежливым. Я лишь хочу, чтобы вы поняли, кто я.

— А вы — никто, — усмехнулся секьюрити. — По документам у меня все безупречно, надеюсь, вы это понимаете.

Варак подождал, пока затих рев самолета, взлетевшего с авиабазы.

— Если вы опасаетесь разговаривать со мной, потому что я могу иметь при себе магнитофон, — Варак распахнул полы пиджака, — пожалуйста, обыщите меня. Я и сам не хотел бы, чтобы мой голос был записан вместе с вашим. Ну, давайте же! Я, конечно, вытащу пистолет и буду держать его в руке, но останавливать вас не стану.

Секьюрити Белого дома молчал. Поразмыслив, он сказал:

— А вы умеете держать нос по ветру!

— С другой стороны, — быстро добавил Милош, — прочитай вы то, что я приготовил, мы могли бы обойтись без этой тягостной процедуры.

Он вытащил из кармана пиджака сложенные вчетверо листки, развернул их и протянул секьюрити.

По мере чтения у того глаза сузились, а рот приоткрылся — от его привлекательности не осталось и следа.

— Считайте, что вас уже нет в живых, — тихо произнес он.

— Неосмотрительное заявление! Если я уже мертвец, то вы-то и подавно. Ваши крестные отцы, услышав о вашей весьма неэлегантной кончине, будут спокойно попивать свое красное вино, будто это ваша кровушка. По документам у вас все безупречно, видите ли... Это вам только кажется. Взгляните повнимательней! Результаты вашей коммерческой деятельности, связанной с торговлей живым товаром — женщинами, — конечно, безупречными не назовешь. Но вот контракты, строительные проекты, которые вы кое-кому устраивали, это — Целое дело. А куда ведет ниточка? Посмотрим-ка! Трудно даже себе представить... Этого телефона в справочниках нет, зарегистрирован он в апартаментах одного секьюрити... А женщины?

— Их уже нет в живых... Да и мальчиков тоже.

— У них было не больше шансов, чем теперь у вас. Поверьте, лучше помочь мне, чем противостоять. Я не интересуюсь вашими делами, вы просто окажете мне услугу, а если откажетесь, это сделает кто-либо другой приблизительно с тем же результатом. Вы мне — информацию, а я сжигаю эти бумаги. Конечно, я не обещаю вам никаких гарантий, но поскольку я, возможно, опять прибегну к вашей помощи, с моей стороны было бы неумно дать бумагам ход. Я не так глуп, уверяю вас.

— Это очевидно, — согласился секьюрити. — Зачем выбрасывать пистолет, если им еще можно воспользоваться?

— Рад, что мы поняли друг друга.

— Какая информация вас интересует?

— Вполне невинная, вас это не затруднит. Начнем с подразделения ФБР при вице-президенте. Зачем оно вам лично нужно?

— Оно не имеет ко мне никакого отношения. Секьюрити осуществляют защиту, фэбээровцы — расследование.

— Но защиту невозможно обеспечить без расследования.

— Это разные дела. Когда у нас появляется информация, мы передаем ее в ФБР.

— Какую же информацию вы передали, если она вызвала необходимость создать новое подразделение?

— Никакую. Пару месяцев назад поступила серия угроз в адрес Вепря...

— Вепря?

— "Вэ" — вице, «прь» — президент... Вепрь. Коротко и доходчиво.

— Не очень лестная кличка.

— Она не в ходу, только в узком кругу.

— Ясно. Давайте дальше... Угрозы. От кого они исходят?

— Этим сейчас и занимаются в спецподразделении. Пытаются найти источник, так как угрозы продолжаются.

— Какого типа угрозы?

— Телефонные звонки, телеграммы, письма... Поступают из разных мест, агенты сбились с ног.

— Все безуспешно?

— Пока да.

— Значит, подразделение весьма мобильно — сегодня здесь, завтра там. Его деятельность координируется из Вашингтона?

— Когда Вепрь там, конечно. Когда куда-то едет, они с ним. Подразделение под контролем начальника его персонала. Сами знаете, как много времени уходит на согласование дел с Вашингтоном.

— Пять недель назад вас тут не было. Так ведь?

— Пожалуй, да. Мы вернулись только десять дней назад. Он проводит много времени в разъездах. Как он говорит, президент — это Восток, и вице-президент — Запад и ему, дескать, достается лучшая доля, потому как он не торчит в нашем славном городе.

— Довольно неосмотрительно для вице-президента так говорить.

— Ну, это ведь Вепрь! Что, однако, не свидетельствует об отсутствии ума. Он далеко не глуп!

— А почему вы все — Вепрь да Вепрь?

— Просто мы его не любим, да и тех, кто при нем. Его прихлебатели обращаются с нами, как с пуэрто-риканской прислугой. На днях один из них говорит: «Подай мне чаю и тысячу баксов». А я ему отвечаю: «Сначала проконсультируюсь с моим шефом, входит ли это в мои обязанности».

— Вы не боитесь, что вице... Вепрь может обидеться?

— А он с нами не общается. Мы же секьюрити и подчиняемся не ему, а его начальнику кадров.

— А кто он?

— Не он, а она. У нас для нее другая кличка, хоть и не такая удачная, но очень подходящая. Мы называем ее Стервоза-У-Которой-Не-Заржавеет, что ей очень нравится.

— Расскажите о ней, — попросил Варак.

— Зовут Ардис Ванвландерен. Она попала в окружение год назад. До нее был парень, классно выполнявший свою работу. Собственно, поэтому его сманил один из друзей Вепря. Парень на огромные деньжищи ушел. А Стервозе около сорока. Деловая баба... Когда входишь к ней в офис, кажется, готова яйца оторвать только из-за того, что ты в брюках.

— Она что, лишена женской привлекательности?

— Не сказал бы. Привлекательная, классная фигура. В самый раз для тех, кто любит такой тип женщин. По мне так даже очень.

— Замужем?

— Есть там один. Трется около нее, говорит, что ее муж, но никто его всерьез не воспринимает.

— А что он делает? Чем занимается?

— Он из Палм-Спрингс. Занимается акциями, ценными бумагами, когда остается свободное время после гольфа. Я составил о его делах такое мнение.

— У него должны быть солидные деньги.

— Он вкладывает их куда только можно и никогда не пропускает ужина в Белом доме. Должно быть, вам знакомы такие субъекты — волнистые светлые волосы, белозубая улыбка и смокинг. Такие любят, когда их фотографируют в танце. Правда, прочитай он хотя бы одну книгу до конца, его, наверное, назначили бы послом при британском королевском дворе. Да еще с такими-то деньгами!

Варак наблюдал за секьюрити, которому явно полегчало от подобных расспросов. Он рассказывал более того, что требовалось. По сути, он рылся в чужом грязном белье.

— Не понимаю, зачем такому человеку посылать жену на работу, даже если в ее обязанности входит обслуживание вице-президента.

— А кто его вообще спрашивал? Стервозу не так-то просто заставить делать то, что ей не по нраву. Кроме того, одна моя знакомая из обслуги рассказывала, что эта железная леди замужем в третий или четвертый раз. Наверное, Ванвландерен дает ей полную свободу. Живет так, как ей нравится.

— Говорите, она хорошо справляется со своей работой?

— Отменно! Вепрь и шагу без нее не делает.

— А сам он какой?

— Орсон-то?

Еще один реактивный самолет с ревом взлетел с морской авиабазы.

— Вепрь, он и есть Вепрь, — произнес мафиози, когда все стихло. — Окружение Орсона Боллингера держит руку на пульсе всего, что происходит, а происходит только то, что им на руку.

— Вы весьма проницательны.

— Присматриваюсь... Присматриваюсь ко всему.

— Вам удается гораздо больше. Я бы, правда, сказал, что вам не мешает быть поосторожнее. Если я смог выйти на вас, другие, видимо, тоже смогут.

— Хотелось бы знать, каким образом?

— Методично копая. Неделями ожидаешь, пока кто-либо допустит оплошность. Все мы люди и живем среди людей. Но на сей раз таким человеком оказались вы сами. Возможно, устали или выпили лишку либо просто решили, что вам теперь нечего опасаться. Не важно, по какой причине, но вы позвонили в Бруклин, в Нью-Йорк не обычным способом, не с телефона-автомата, номер которого запеленговать невозможно.

— Франджи! — прошептал мафиози.

— Да, ваш двоюродный брат Джозеф Франджиани... По кличке Пальчик. Второй по старшинству в вашей мафиозной бруклинской семье Ричи, унаследовавшей генуэзские капиталы. Это все, что мне было нужно, чтобы все понять. Так-то, дружок!

— Заморский ты сукин сын...

— Не тратьте на меня свое красноречие. Остался последний вопрос... И пожалуйста, попытайтесь вести себя цивилизованно.

— Это ты мне говоришь? — заорал мафиози, вытаскивая пистолет, заткнутый сзади за ремень.

— Стоять! — гаркнул Варак. — Еще одно движение, и я тебя прикончу.

— Да у тебя и пушки-то нет! — выдавил секьюрити, но с места не сдвинулся.

— У меня все есть, — ответил Варак, впиваясь взглядом в мафиози. — Надеюсь, понимаешь.

Секьюрити сунул пистолет за ремень:

— Выкладывай свой последний вопрос, и я пошел...

— Вернемся к этой Ардис Ванвландерен. Как вам лично объяснили ее назначение на должность шефа обслуги вице-президента? Вы обеспечиваете личную безопасность Боллингера и неплохо сотрудничали с ее предшественником.

— Мы секьюрити, и этим все сказано. Никаких объяснений нам не требуется.

— Так ничего и не сказали? Для женщины это все-таки необычная должность.

— Почему не сказали? Много чего было сказано, но никаких разъяснений-объяснений. Боллингер собрал всех и сообщил, что ему приятно объявить о назначении на высший пост одного из самых талантливых исполнителей в стране, вступающим в должность с таким самопожертвованием, что мы должны благодарить высшие силы за ее патриотизм. Услышав слово «ее» мы поняли, что это женщина.

— Высшие силы... Хорошо сказано!

— Вепрь обожает высокий стиль...

— И он без нее ни шагу...

— Думаю, не осмеливается. У нее железная хватка, и она навела в доме настоящий порядок.

— Настоящий порядок — это как?

— Что «как»?

— Да так, ничего. На сегодня все, мой друг. Уходите отсюда первым, хорошо? Если понадобится, я вам позвоню.

Горячая кровь средиземноморских предков ударила в голову. Мафиози ткнул указательным пальцем в сторону Варака и произнес хриплым голосом:

— Вон из моей жизни, если не хочешь лишиться своей!

— Твоя жизнь меня совсем не устраивает, стукач и завзятый сплетник!

— Но-но! Не смей называть меня так!

— Я буду называть тебя как мне захочется, а что касается моей жизни — я с ней сам разберусь. Понял?

Милош Варак проводил его взглядом. Секьюрити медленно брел по пляжу в сторону отеля. Поднялся по лестнице и скрылся за дверями. И тогда Варак дал волю своим мыслям... Она попала в окружение вице-президента год назад; он вкладывает деньги. Орсон не делает без нее ни шагу... Именно тринадцать месяцев назад «Инвер Брасс» начала поиски кандидатуры на пост вице-президента США. Когда вкладывают баснословные средства в кампанию по выборам президента, всегда пешкой в своей игре делают вице-президента именно «вкладчики», то есть те, кто намерены править страной.