Окликни меня среди теней (Часть 2)

      Он гнал эти вопросы и снова вспоминал руки и губы Джанет - как она ласкала и целовала его. Сердце сильно билось, во рту пересохло. Русов не успел опомниться, как стал представлять, что сам ласкает Джанет... Охватило такое острое желание обнимать ее, прижимать к себе, обладать ею, что он втянул сквозь зубы воздух, а потом сел на кровати, чтобы успокоиться.
      - Жениться тебе надо, - рассмеялся он.
      И тут мысли приняли другое направление: а если и вправду попросить Джанет стать его женой?.. Мысль была новая, соблазнительная и пугающая одновременно.
      Он снова лег, подложил ладони под голову и стал смотреть в потолок. Сегодня на нем отсутствовала игра теней, комнату наполнял сумрак, и чем более углублялась темнота, тем хаотичнее становились мысли Русова. Он чувствовал раздвоенность, как никогда в жизни. Что-то в нем восставало против этой мысли, не желало связывать себя и терять свободу. Но другая часть его существа неудержимо тянулась к Джанет - к свету в ее глазах, к ласковым рукам и мягким губам. Сознание трезво подсказало, что иначе Джанет останется недосягаема. Она серьезно принимает христианство и никогда не допустит близости без брака. А возникшее с такой остротой желание томило Русова... Вдруг Джанет снова начнет избегать его, и он ее потеряет?
      Русов в смятении посмотрел на фотографию. Девушка на ней - никак не мог привыкнуть, что это мать Джанет, - словно подмигнула ему.
      ''А почему бы и нет?'' - словно говорил лукавый взгляд.
      И в самом деле, почему бы нет? Он женится на Джанет - и тогда она всегда будет рядом, и он сможет обладать ею. Разве не этого ему больше всего хочется?
      К щекам прилила горячая волна. Чтобы внезапно появившаяся решимость не улетучилась, Русов решил взяться за дело сразу - встал, пригладил перед зеркалом волосы и вышел в коридор. Сейчас войдет к Джанет и сделает ей предложение. Сердце сильно билось.
      На стук, однако, никто не отозвался. Русов разочарованно постоял перед дверью, потом толкнул ее и вошел.
      Здесь было сумрачнее, чем в его комнате. Хотя листва опала, стволы и сучья дубов все равно загораживали свет. Русов подошел к окну: дома Другого Дола белели среди оголенных деревьев. Вдруг он заметил внизу Джанет: она сидела на веранде и казалась такой одинокой, что сердце Русова дрогнуло.
      Он сошел вниз, накинул куртку и вышел.
      Джанет не повернула головы, и сердце Русова упало. Другого кресла на веранде не было, так что он подошел к Джанет, сел на пол и прислонился головой к ее коленям. Джанет вздрогнула, но возражать не стала.
      На улице было немногим светлее, чем в комнате. Облака выглядели прямо угрожающе: просветов между ними уже не было, иссиня-черная стена вставала над городом.
      Через некоторое время Джанет заговорила:
      - Ты должен съехать от нас, Юджин, - сказала она бесцветным голосом. Конечно, мы будем видеться, но жить рядом нам теперь... неудобно. Мне будет неловко перед дядей.
      Русов подвигал головой, устраиваясь поудобнее.
      - Ерунда, Джанет, - сказал он. - Я никуда не уеду. Я люблю тебя и хочу быть рядом. Послушай, выходи за меня замуж. Если мы объявим об этом, то неловко ни перед кем не будет.
      Наконец-то слова были сказаны. Русов произнес их легко и не почувствовал себя как-то связанным. Напротив, хотя от пола веранды тянуло холодом, он чувствовал себя очень уютно у ног Джанет.
      - О, Юджин! - Русов ощутил пальцы Джанет у себя в волосах. - Это так неожиданно. Мне надо подумать.
      - Подумай. - Русов испытал легкое разочарование. - Только не слишком долго. Мне тоже будет неловко за спиной Грегори целоваться с его племянницей.
      Джанет хихикнула и слегка дернула Русова за волосы.
      - А кто тебе это позволит?
      Потом ее голос сделался строже.
      - Послушай, ты знаешь эту балладу? - И Джанет с некоторой торжественностью продекламировала:
      Ты первых конных пропусти,
      Закутанных в плащи,
      Вторым спокойно дай пройти,
      Мужайся и молчи.
      На третьих всадников гляди,
      Средь них меня ищи.
      Дай вороным пройти, Дженет,
      И пропусти гнедых,
      А снежно-белого хватай,
      Не выпускай узды!
      На веранде было сумрачно и холодно - только от колен Джанет исходило тепло.
      - Нет, - ответил Русов. - Я таких стихов не читал. Похоже, это что-то шотландское.
      - Да, - сказала Джанет. - Это старинная шотландская баллада. Мама ее очень любила и часто читала вслух. Даже меня назвала по имени героини. В балладе рассказывается о ее возлюбленном - молодом Тэмлейне. Его захватили в плен черные эльфы и собирались увезти в заколдованный замок. У Дженет оставалась только одна возможность спасти Тэмлейна - узнать среди всадников, когда они поедут по темной дороге, и набросить на него свой плащ. Иначе она потеряла бы любимого навсегда.
      - И она узнала его? - спросил Русов.
      - Да, - сказала Джанет. Ее пальцы замерли в волосах Русова. - У нее было лишь мгновение для этого. Она схватила за узду белого коня, набросила на возлюбленного плащ, и черные эльфы уже ничего не смогли сделать. Они просто проехали мимо. Королева Фей лишь прокляла Дженет, пожелав, чтобы она умерла самой страшной смертью... И знаешь что, Юджин? Пожалуй, я не стану думать долго. Может быть, и у нас не так много времени. Я выйду за тебя замуж. А сейчас извини, я должна готовить обед.
      Она порывисто встала и ушла, оставив Русова на веранде. Тот был ошеломлен: все произошло так быстро!
      Потом некая мысль зародилась в глубине сознания и стала всплывать как диковинная рыба, по пути обретая четкость. Русову понадобилось время, чтобы ее осознать: обратной дороги нет, его жизнь круто изменилась во второй раз после встречи с Сириным.
      Появилось и еще одно смутное ощущение - он словно миновал некий опасный поворот в жизни, миновал легко, уносимый могучим течением, которое не дало ему задуматься.
      Не думалось и теперь. Он смотрел, как облачная стена растет, приближаясь к зениту. Темнело, все сильнее задувал холодный ветер, забираясь под куртку Русова. Но вставать не хотелось - он откинул голову на кресло, где сидела Джанет, и ему показалось, что это не ветер, а ее пальцы ерошат волосы.
      Он улыбнулся, глядя в сердце встающей над городом тьмы.
      Когда вернулся в гостиную, там уютно горели светильники. Грегори читал журнал, сидя в любимом кресле. Джанет занималась чем-то в кухонном углу. Она обернулась, нерешительно улыбнулась Русову, поправила волосы и продолжила что-то старательно нарезать.
      Русов чувствовал себя неловко, не хотелось объясняться с Грегори. Но отмалчиваться было нельзя: он видел, как напряжена Джанет. Так что набрал в грудь воздуха и сказал:
      - Грегори, я люблю Джанет и хочу, чтобы она стала моей женой. Она согласна. Я знаю, что ее родители умерли и у нее никого нет, кроме вас. Вы не против? У него возникло ощущение, будто слова повисли в воздухе и тот ощутимо зазвенел. Напряжение держалось с минуту, потом спало.
      Джанет обернулась от кухонного стола. Она раскраснелась и сделалась еще красивее. Грегори медленно поднял глаза от журнала, сначала поглядел на племянницу, потом на Русова. Во взгляде не было особой радости, скорее досада. И что-то еще...
      - Хорошо, Юджин, - сказал он. - Пойди пока к себе. Мне надо поговорить с Джанет.
      Русов молча повернулся и пошел к лестнице, ощущая на себе взгляд Грегори. У себя в комнате не стал включать свет, а подошел к окну.
      Его ожидал сюрприз: белые цветы падали с темного неба. Приближаясь к освещенным окнам дома, они на короткое время наполнялись бледным светом, а потом тускнели и пропадали из виду. Русов не сразу понял, что идет снег. Он долго смотрел на этот беззвучный полет первых цветов зимы, вспоминалась Кандала, бескрайние снега вокруг города и мать.
      Наконец его позвала Джанет. Она еще больше раскраснелась и нервно накрывала на стол.
      - После обеда обсудите это между собой, - устало сказал Грегори. - Я оставил все на усмотрение Джанет.
      Так что обед прошел не слишком весело. Русов гадал, что такого Грегори мог наговорить Джанет, а у той лишь к концу обеда вернулся нормальный цвет лица. Телевизор смотреть не стали. Русов снова поднялся к себе и лег на кровать.
      Снег все падал - уже не отдельными снежинками, а валил белой стеной. Комната наполнилась бледным молочным светом.
      В дверь постучали.
      - Войдите, - сказал Русов.
      Это была Джанет. Она переоделась и была в нарядном зеленом платье.
      Русов сел на кровати, а Джанет опустилась на стул возле двери.
      - Юджин, нам надо поговорить. - Голос звучал принужденно, как недавно у самого Русова.
      - Конечно, Джан. - Ласковое имя вырвалось у Русова непроизвольно.
      Джанет вздрогнула.
      - Дядя говорит, - продолжала она сурово, - что с тобою опасно связывать жизнь. Дело не в тебе лично, ты ему нравишься. Просто какое-то зло следует за тобой. Смерть твоего друга и моей матери не случайны. Сейчас лишь временная пауза, словно выжидают чего-то. Но дядя боится, что мы пробудем вместе недолго.
      Русов почувствовал тошноту, словно сам падал куда-то вместе со снегом. Но это не было то предельно жуткое ощущение, что испытал на берегу озера Мичиган. Он быстро взял себя в руки.
      И неожиданно вспомнил:
      - А твоя мама говорила, что видела нас вместе, - сказал он. - Мы шли, держась за руки, по какой-то дороге.
      Джанет снова вздрогнула.
      - А я и забыла, - шепотом произнесла она. - Но теперь вспоминаю. Это показалось мне странным тогда, просто выбросила из головы.
      Она отвернулась и стала смотреть на падающий снег. На лицо упал нежный прохладный свет - такого не бывает летом. Пышные волосы и глаза сделались темными, только лицо и руки белели.
      - Да, мой милый Юджин, - тихо сказала она. - Этот мир не таков, каким он мог быть. Я боюсь того, что нас ждет впереди. Но я попробую положиться на тебя. И на Бога. Я стану твоей женой, Юджин.
      Она вдруг заплакала, подняла руки к лицу и поспешно вышла. Русов остался сидеть, не чувствуя никаких эмоций: слишком много случилось за этот день. Вскоре он лег и быстро уснул.
      Гаснет наконец свет из окон Джанет, а в комнате Юджина его и не включали. Грегори сидит у окна и смотрит на падающий снег. В мерцании фонаря над верандой лужайка постепенно становится белой - красивое зрелище. Наверное, привычное для Юджина - известно, что в России подолгу лежит снег...
      Да, удивила его Джанет. Ну, не совсем удивила: в последнее время ее поведение стало слишком красноречивым и он стал подозревать нечто в этом роде. Живет чересчур замкнуто, дом и работа, а тут симпатичный молодой человек рядом, немудрено увлечься. Но с какой радостью и надеждой она смотрела сегодня...
      Грегори качает головой. Похоже, увлечение-то нешуточное. Что же делать? Он обо всем договорился, и День ветеранов удобное время, чтобы Юджина увезли под каким-нибудь предлогом. В Атланте из него все вытянут, можно не сомневаться... Только как он, любимый дядя Грег, может разрушить мечты Джанет? Как сможет смотреть в ее глаза - часто грустные и такие счастливые сегодня? Ведь они потускнеют снова: Юджина не отпустят скоро, даже если догадки только наполовину верны.
      Грегори вздыхает. Почему выбор оказывается так тяжел? Что для него важнее: долг или счастье Джанет? Или это ложная дилемма, и не надо вмешиваться в естественный ход вещей?.. Да, хорошо сказал старик Шекспир:
      И начинания, вознесшиеся мощно,
      Сворачивая в сторону свой ход,
      Теряют имя действия...
      Он с трудом встает, подходит к компьютеру. Верный друг: есть ли кто вернее? Жены ведь не было и не будет. Так стоит ли мешать Джанет обрести мужа? Пусть он не такой, как хотел для своей девочки, но это молодой человек с хорошими задатками. Способность к культурной адаптации просто поразительна, даже если вспомнить, что его мать американка. Где-то он читал о всемирной отзывчивости русского характера. Кто знает, что из Юджина получится?.. А тайна, связанная с ним - что ж, тут надо еще понаблюдать и подумать. Бывают странные совпадения, которые оказываются далеко не случайны. Надо только понять, кто за ними стоит. И Джанет... будет ли у нее другой шанс?
      Грегори трясет головой, отгоняя пугающую мысль. Слишком много он знает, привык все вынюхивать, ему известно даже то, что Джанет считает своей тайной... Ладно, хватит копаться в себе.
      Экран компьютера вспыхивает голубым безрадостным светом. Шифр, электронный номер в Атланте - все как обычно. Интересно, пытались цзин снова войти в систему? Пусть попробуют.
      Он надевает специальные очки, пальцы бегают по клавиатуре.
      - Берт? Извини, что так поздно.
      - Все в порядке, старина. - Ответ собеседника видят только глаза Грегори. Почему не спишь?
      - Операция отменяется, Берт. Я поспешил, сделал неверные выводы.
      - Странно, оказывается, и ты можешь ошибаться, Грег.
      - Бывает.
      - Ладно, но на всякий случай все-таки присматривай за ситуацией. Если что, сразу звони.
      - Договорились. Спокойной ночи, Берт.
      - Спокойной ночи, Грег.
      Вот и все. Грегори снимает очки, пальцы слегка дрожат. Подпортил себе репутацию на старости лет. Конечно, если они заинтересовались и стали серьезно разрабатывать версию, так просто теперь не отстанут. Но он хотя бы выиграл время. Только... если понадобится помощь, искать придется в другом месте. Ну что же, он знает, где ее найти.
      Экран, на котором так и не появилось ни строчки, гаснет. Светлый сумрак наполняет комнату: за окном продолжает идти снег.
      Русов проснулся от яркого света. Стены и мебель прямо сияли, девушка на фотографии весело улыбалась. Русов встал, подошел к окну и чуть не ахнул: за ночь мир стал ослепительно белым. Пышно-белыми стали ветви дубов и земля под ними, белыми - деревья Другого Дола и крыши домов. Только небо осталось голубым и словно улыбалось этому сказочному преображению.
      В душе Русова тоже все ликовало, из зеркала глянуло до неприличия счастливое лицо. Он попытался придать ему серьезное выражение, потом махнул на это рукой, умылся и спустился вниз, где приветствовал глянувшего на него с любопытством Грегори.
      Чуть позже появилась Джанет - в нарядной желтой блузке и длинной фиолетовой юбке. Хотя старалась держаться строго, ей это не удавалось, на лице то и дело появлялась озорная улыбка. Сначала занялась завтраком, а поставив его на стол, не стала садиться и торжественно объявила:
      - Дядя, я все обдумала и решила. Я выйду замуж за Юджина.
      Произнеся это, она села и выжидательно посмотрела на Грегори. Тот пожал плечами, криво улыбнулся и шутливо сказал:
      - Что поделаешь. Что Бог сочетает, того дяде не разлучить. Только не будем спешить. Помолвку, так и быть, объявим, а со свадьбой повременим. Вы еще десять раз успеете передумать. Слишком молоды, не знаете, как переменчивы бывают чувства.
      Джанет надула губы:
      - Дядя, ты сам говорил, что христиане могут вступать в брак и раньше. У них более здравые представления о распределении ролей между супругами, и им легче создать семью.
      Грегори улыбнулся и прижал пальцем левое веко:
      - Мало ли что говорил такой старый пень, как я? Мои знания чисто теоретические. А насчет распределения ролей - так муж должен содержать семью, а Юджин еще и на обручальные кольца не заработал.
      Но в общем завтрак оказался праздничным, хотя на меню это не отразилось: та же овсянка, пирог и сок. Только вместо чая пили вкусный кофе из запасов Грегори.
      Поездка в церковь этим утром превратилась в проблему. Сначала Русову пришлось по снежной целине добраться до гаража и раскопать занесенные до половины двери. Потом он зашел внутрь и выкатил из угла снегоуборочный агрегат фирмы ''Хонда'' - на небольших гусеницах и с причудливыми лопастями впереди. К удивлению Русова, индикатор показывал, что аккумулятор заряжен. То ли Грегори подал ток из дома, то ли с домашней техникой управлялся компьютер и, получив информацию о выпавшем снеге, включил зарядку.
      Русов привычно отсоединил провод, включил двигатель и вывел китайское чудо техники из гаража. Мерно гудели лопасти, снежные веера искрились на солнце, сначала насыпав валы по сторонам подъездной дорожки, а потом припудрив стволы дубов.
      Русов с удовольствием вдыхал снежную пыль, давно не чувствовал себя таким счастливым: свежий снег, яркое солнце и любовь Джанет. Было не холодно, термометр показывал 25 градусов по Фаренгейту. Русов не привык к такой шкале по его прикидкам было, наверное, градусов пять мороза.
      Наконец он расчистил дорожку до улицы и завел ''Хонду'' обратно в гараж. Управляясь с этим агрегатом, вспотел и пошел принять душ. Когда в халате выходил из ванной, то столкнулся с Джанет. Та озорно улыбнулась, не уступила дороги, а подтолкнула обратно к двери и прижала всем телом.
      - Попались, мистер Русов, - рассмеялась ему в лицо.
      Русов чувствовал упругое давление ее груди, прикосновение бедер, аромат духов. Сердце застучало, и он потянулся к ее губам. Но Джанет ловко уклонилась.
      - Еще набалую вас, мистер Русов. - Она опять рассмеялась, но смех прозвучал глуше.
      Чтобы унять волнение, Русов шутливо сказал:
      - Вот оборотная сторона медали. В Кандале мне не приходилось убирать снег. Там это считалось неквалифицированной работой, а я все-таки был сыном градоначальника.
      - Америка - это страна равенства. - Джанет слегка вздохнула и отодвинулась. - Поторопись, мы опаздываем в церковь.
      Они оказались не единственными опоздавшими, из-за снега народ собирался медленно и начало службы было отложено.
      Когда она закончилась, Русов и Джанет неожиданно стали героями дня: Грегори поднялся и объявил об их помолвке. Собравшиеся вразнобой похлопали, а пастор подошел, взял за руки и благословил. Джанет раскраснелась и не знала, куда девать глаза. Русов тоже чувствовал себя неловко.
      Потом Грегори сказал им идти в машину, а сам задержался. Снег начал подтаивать, в колеях от разъезжавшихся машин проглянул мокрый бетон. Русов открыл дверцу для Джанет, потом сел сам. На голубом небе сияло солнце, вокруг белел снег, и Русову на миг показалось, что он снова в Кандале.
      Но тут появился Грегори - аккуратно ступая по снегу, подошел к машине, забрался внутрь и сказал:
      - Я пригласил несколько человек на следующее воскресенье. Чтобы отпраздновать вашу помолвку.
      - Ой, дядя! - На щеках Джанет еще был румянец. - Зачем так скоро? И надо ли приглашать гостей? Приглашать, так на свадьбу.
      - И на свадьбу пригласим, девочка, - уклончиво сказал Грегори, глядя на снег.
      Тот был белым, как подвенечное платье. Белым, как мраморное надгробье.
      - Что-то рано выпал в этом году, - устало добавил он.