Окликни меня среди теней (Часть 2)

      - Пожалуйста. - Русов пожал плечами, на душе стало легко. - Я сам не курю, но привык к табачному дыму.
      - В американских госпиталях не принято курить, - объяснил Рэнд, доставая из сейфа пачку сигарет и пепельницу. - Но я зарабатываю им кучу денег, так что сделали исключение и поставили для меня специальную вытяжку. Надеюсь, не будете шокированы, что доктор курит? В конце концов, вы не американец. В России порядки, наверное, посвободнее.
      - Кажется, так и есть, - согласился Русов.
      Послышалось жужжание, струйка дыма от сигареты потянулась к потолку.
      - У меня своя теория насчет курения. - Рэнд облегченно вздохнул. - Заметил, что горящая сигарета как будто уменьшает риск заразиться от больных черной немочью. Что важнее - огонь или табак, не знаю. И защищать эту теорию перед коллегами пока не готов.
      Он замолчал, выпуская через ноздри сигаретный дым.
      - А как заражаются черной немочью? - осведомился Русов. Он чувствовал себя уютно и в безопасности. Запах табачного дыма напомнил прокуренную гостиную отцовского дома, куда мужчины уходили после обеда поболтать и еще немного выпить.
      - Вот вы могли ее подхватить. - Рэнд погладил бородку свободной рукой. Для этого и проводилось обследование - выяснить, нет ли вторичного заболевания... Вы не знали? Это хорошо, боязнь заболеть сама часто оказывается пагубной. А как заражаются... В организм попадает возбудитель инфекции из Черной зоны, но реакции отторжения не происходит, вместо этого начинается злокачественное перерождение иммунной системы. Процесс долгий, при поддерживающей терапии латентная стадия может продлиться десяток лет. Начало болезни определяется элементарно; уже на третий день после инфицирования выявляем соответствующий антиген, но лечить пока не умеем... Вам повезло, теперь до некоторой степени обладаете иммунитетом.
      У Русова мороз прошел по коже.
      - Я мог заболеть черной немочью?
      - Элементарно. - Рэнд аккуратно стряхнул пепел. - Скажите спасибо Джанет, что решилась забрать вас домой, в общей палате процент заболеваемости выше. Но теперь беспокоиться не о чем.
      - Вот это да! - Русов испугался по настоящему. Так вот почему Джанет держала себя напряженно... Он попытался взять себя в руки:
      - А почему так по-разному протекают черная немочь и черное бешенство?
      - При черной немочи длительный латентный период, - охотно пустился в объяснения Рэнд. - Лишь в терминальной стадии быстро развивается дистрофия, причем все клетки организма деградируют одновременно. Черное бешенство имеет вирусное происхождение - латентной стадии почти нет, болезнь с самого начала прогрессирует стремительно. В первую очередь поражаются определенные участки коры головного мозга, и в результате возникает неудержимая агрессивность... Конечно, это очень популярное изложение.
      - Да уж. - Русов содрогнулся. - Мы видели бесноватого по дороге на охоту. Я бы предпочел, чтобы меня застрелили.
      - Это негуманно, - вздохнул Рэнд. - Кроме того, родные могут некоторое время общаться с таким больным, конечно, через решетку. Но хватит отдыхать, пора за работу.
      Он погасил окурок и убрал пепельницу в сейф.
      - Сейчас выпишу рецепт, а потом получите последний укол. Джанет заедет, чтобы отвезти вас домой. Сегодня и завтра надо лежать, а в воскресенье подвигайтесь, иначе будет трудно работать. В Америке не принято долго болеть.
      Джанет обрадовалась новостям, хотя по-своему.
      - Мистер Торп будет доволен, что ты выходишь, - сказала она, выезжая с парковки. - Мы и так потратили кучу денег на медицинские страховки в этом году.
      Русову не понравился такой деловой подход, но он подавил неприятное чувство.
      - Спасибо, что взяли меня из госпиталя, - вспомнил он. - Вы сами рисковали заразиться.
      - Не особенно, - пожала плечами Джанет. - К тому же Христос сказал, что мы должны любить ближнего.
      Русов ошарашено замолчал: не оказалась ли его болезнь для Джанет только упражнением в христианском милосердии?
      Дома с удовольствием лег в постель, навалилась усталость после процедур в больнице. Когда проснулся, в комнату заглянул Грегори:
      - Как ты?
      - Неплохо. - Русов сел и прислонился к подушке. - Доктор сказал, чтобы сегодня и завтра лежал, а с понедельника на работу.
      Грегори хмыкнул и присел на кровать:
      - Быстро выкарабкался. Вы, русские, крепкий народ.
      - Вряд ли. - Русов махнул рукой. - И у нас многие болеют. Всех достала эта проклятая война. Неужели у вас никто не предполагал, к чему она может привести. Ведь, наверное, все рассчитывали на компьютерах?
      - Ну, - вздохнул Грегори. - Конечно, аналитики просчитывали варианты. Это начали делать еще после Второй мировой войны. Насколько я знаю, для России был разработан план ''Интеллектуальная картечь''. Не знаю, был ли он принят официально. Ставилась задача нейтрализовать русские средства доставки ядерного оружия, создать на ее территории мелкие государства - демократии западного типа, а в перспективе принять их в НАТО и совместно использовать ресурсы Сибири для возможного противостояния Китаю... Вообще-то этой цели хотели добиться мирным путем, военные действия предусматривались на крайний случай. Несмотря на противоракетную оборону, ответного ядерного удара опасались. И действительно, жертв и разрушений оказалось больше, чем предполагали. Вашингтон вошел в учебники как классический пример ядерной бомбардировки. О Нью-Йорке я не говорю; после того, как там побывал, до сих пор мучают кошмары...
      Грегори смолк, утомленный длинной речью.
      Русов не удержался и фыркнул:
      - Видать, военные планировщики сыграли с вами плохую шутку. Слишком хорошо подготовились к этому варианту. Отец часто говорил: "Что посеешь, то и пожнешь, поэтому не думай о плохом, а то оно непременно случится". Наверное, и в политике так же... - Он вспомнил слова Джанет и добавил: - Практичнее любить ближнего своего, а не точить на него нож, пусть и на всякий случай.
      Против ожидания Грегори улыбнулся, хотя улыбка получилась кривой:
      - Интересно, нашему президенту давали такие советы?.. Ладно, я пойду. Эти разговоры только расстраивают, а перестать не могу. Старая привычка до всего докапываться, хотя что толку?
      Обедали вместе. Русов поборол стеснение и попросил вторую порцию мороженого. Потом смотрели телевизор - на выборах в Калифорнии победила прокитайская партия и комментатор предсказывал отделение этой Территории от Соединенных Штатов.
      Показали океанское побережье изумительной красоты: волны чередой шли на утесы, и фонтаны пены взлетали до ветвей повисших над морем сосен. Потом на экране появился живописный город с перекинутым над морским заливом мостом.
      - Сан-Франциско, - вздохнул Грегори. - Только подумать, три четверти населения уже китайцы!
      Русов пожал плечами:
      - Когда-то там жили испанцы. И русские - в форте Росс. На тех берегах сменились индейцы, испанцы, русские, мексиканцы, американцы. Теперь пришла очередь китайцев. Мир все время меняется.
      - Откуда ты это знаешь? - удивилась Джанет. - Ну, кто жил в Калифорнии?
      - Мама рассказывала, - грустно ответил Русов. - Она изучала в колледже историю Соединенных Штатов, хотела стать учительницей... И я книжки читал, зимой все равно нечего было делать.
      На следующий день Русов проснулся поздно. В зеркальном шкафу колыхались отражения зеленых ветвей, по стенам бродили легкие тени. С фотографии улыбалась девушка с золотыми волосами.
      Ощущение покоя, обыденности; болезнь осталась позади. Русов расстегнул пижаму, недоверчиво оглядел тело. Краснота пропала, только кое-где шелушилась кожа - прощальный привет Черной зоны.
      Он отправился в ванную, принял прохладный душ, растерся полотенцем, оделся и спустился к завтраку.
      Грегори читал газету. Джанет обернулась от плиты и приветливо улыбнулась. Она выглядела по-домашнему уютно в халате с узором из больших коричневых цветов. Накормила плотно: яичница с ветчиной, сок и настоящий кофе с вкусными печеньями.
      Когда Русов вернулся в спальню и лежал, праздно глядя на волнующиеся под ветром дубы, Джанет появилась снова: видимо, решила до конца играть роль сестры милосердия.
      - Дядя беспокоится, что тебе будет скучно. Возьми. - Она подала Русову панель с дисплеем. - У нее беспроводная связь с компьютером, можешь поиграть.
      Голос звучал снисходительно: дескать, любят мужчины игрушки.
      Русов с удовольствием вернулся на туманные острова своего архипелага, а когда наигрался и отложил панель, в дверь постучал Грегори.
      - Можно? - Он вошел и с усмешкой кивнул на панель: - Захватывает, правда? Особенно если играть с живыми партнерами через Сеть. Для многих это убежище от невеселой реальности.
      Он сел на кровать, свесив руки с колен, левое веко подергивалось сильнее обыкновенного:
      - Ну и парни эти китайцы! И воевать не пришлось, весь мир им поднесли как на блюдечке.
      Русов зевнул:
      - Они следовали мудрому восточному изречению: "Сиди на своем крыльце, и рано или поздно мимо пронесут труп твоего врага". Это мы им расчистили дорогу, сами китайцы воевать бы не стали. Я знаком с ними, двое-трое держат магазины в Кандале. Очень осторожные люди, больше трех лет стараются у нас не жить. Слишком близко Черная зона.
      Грегори нахмурился:
      - Они везде действуют осторожно. Почти не воюют. Просто сняли ограничения на рождаемость и поощряют эмиграцию. А когда китайцев в какой-нибудь стране становится много, то приводят к власти марионеточное правительство - чтобы защищало их права. Очень хитрый механизм экспансии... Раньше их военная доктрина не позволяла держать войска на чужих территориях. Но если там много китайцев, то какая это чужая территория? Войска вводят по просьбе дружественных правительств. А потом начинают идеологическую обработку населения, и, глядишь, у Великого Китая становится на один протекторат больше. Не пойму, как они до сих пор не заполонили Россию?
      Русов вздохнул:
      - Карты не найдется?
      - Вот. - Грегори потянулся за панелью. - В компе все есть.
      Русов неуверенно разглядывал появившуюся на дисплее карту России.
      - Про южные автономии я знаю мало, но тут, - его палец скользнул от Урала к Кавказскому хребту, - находятся мусульманские автономии, у нас их называют ''исламский пояс''. Китайцы туда не любят соваться.
      - Это понятно, - усмехнулся Грегори. - Вера в Аллаха и коммунистическая идеология уживаются плохо. Страны исламской конфедерации до сих пор самый сильный противовес Китаю. Выходит, вы с ними дружите?
      - Кажется так, - пожал плечами Русов. - Но автономии самостоятельны в политике, и тонкостей я не знаю, тем более это далеко от Карельской автономии...
      Его прервал телефонный звонок, к удивлению Русова раздавался из панели.
      - Здесь есть телефонный выход, - кивнул Грегори. - Кажется, это тебя. Пойду, не стану мешать.
      Звонил Болдуин: посочувствовал Русову, пожелал выздоровления и пригласил заходить в свой магазин.
      - Ты не знаешь, как я мог подцепить эту дрянь? - поинтересовался Русов. Ведь близко к Зоне не подходили.
      Болдуин помолчал.
      - Ходят слухи, - сказал осторожно, - что на кого черный волк дохнет, на свете не жилец. А к тебе они близко подобрались, да и кровь на лицо попала. Но ты этому не больно верь.
      - Не буду, - весело сказал Русов. - Тем более, что слыхал и другое: каждый получает то, во что верит. Спасибо, что позвонил.
      Не успел положить панель, как снова раздался звонок, на этот раз от Сирина.
      - Как ты, лучше? - В голосе Сирина прозвучало беспокойство и на сердце Русова потеплело.
      - Уже здоров, Миша. С понедельника на работу.
      - Быстро тебя запрягают, - хмуро сказал Сирин. - Попить пивка в баре не желаешь? По случаю выздоровления.
      - Пока нельзя, - извиняющимся тоном сказал Русов. - Пью таблетки, Джанет принесла. Как-нибудь на неделе. А у тебя как настроение?
      - Да хреновое, - бодро сообщил Сирин. - Одна надежда: может быть, скоро все кончится.
      - Ты о чем? - не понял Русов. Но Сирин не стал объяснять.
      - Звони, Евгений, нам надо обязательно пивка попить. - И повесил трубку.
      В воскресенье Русов поехал с Грегори и Джанет в церковь, невнимательно послушал проповедь, а по возвращении съел праздничный обед. Игра на компьютере, болтовня с Грегори, телевизор - все, как вчера. К ночи Русов почему-то ощутил неясную тревогу...
      В понедельник стало не до смутных ощущений: утомился на работе так, что свалился на пыльный диванчик прямо на складе. Дэн позвонил Джанет, и та пришла отпаивать кофе. Русов почувствовал, как вздрагивает ладошка под его затылком, зеленоватые глаза смотрели обеспокоено. Похоже, Джанет все-таки переживала за него.
      По дороге домой она сказала:
      - Звонила Салли из ратуши. Тебе надо зайти оформить бумаги. Получить вид на жительство или подать заявление о гражданстве. Что ты предпочитаешь?
      Русов устало глядел на пробегающие домики: белые стены, аккуратные веранды, два или три этажа блестят стеклами. Все-таки красивая страна Америка.
      - Отвези меня завтра, пожалуйста, - попросил он. - Сегодня я даже думать не в состоянии.
      Но когда добрался наконец до постели, долго лежал без сна. В окне чернели дубы, третий день как шумел в листве ветер, и Русов впервые задумался: увидит ли снова сосны на берегу залива в Кандале, красные гроздья рябины над тихими улицами, своих сестричек и отца? Неужели Америка станет ему родиной, неужели так хотела мать?.. Ночью он видел тревожные сны, но утром забыл, что снилось.
      На другой день работалось легче, закончили раньше, и Джанет отвезла его в ратушу.
      - Я съезжу к подруге, - сказала буднично. - Потом вернусь за тобой.
      Электромобиль с жужжанием уехал. От вида белых колонн ратуши Русова пробрал озноб, вспомнилась площадь в заброшенном городе. Быстро поднялся по ступеням, миновал холл и отыскал приемную мэра. На этот раз там были люди, и Салли с милой улыбкой попросила подождать:
      - Миссис Роузвотер хочет поговорить с вами лично.
      Делать было нечего, Русов сел в кресло, радуясь возможности вытянуть ноги... Наконец вышло несколько мужчин, шумно обсуждая детали какого-то строительства, и в кабинет зашли две дамы, до того с любопытством рассматривавшие Русова. Потом пришла и его очередь.
      - Хай, Юджин! - Хелен выглядела немного усталой, но элегантной в коричневом костюме и белой блузке. - Я слышала, вы болели.
      - Уже здоров, миссис Роузвотер, - неловко улыбнулся Русов.
      Мэр рассмеялась, снова звонким смехом юной девушки:
      - Не называйте меня так, я буду чувствовать себя совсем старой. Просто Хелен. Наверное, Салли сказала, в чем дело. Надо получить регистрационную карточку. А хотите, сразу подавайте заявление о приеме в гражданство. Иммиграции на нашу Территорию почти нет, мать у вас американская подданная, сдадите небольшой экзамен на знание языка и Конституции, а я готова за вас поручиться. Хоть что-то сделаю для вашей матери. Надеюсь, вы меня не подведете. Ну как?
      Русов заколебался:
      - Большое спасибо. Но я не знаю, сохраню ли тогда российское гражданство?
      Хелен переплела красивые тонкие пальцы, положила на них подбородок: видимо, ее любимая поза.
      - Вы хотите вернуться в Россию? - в голосе прозвучало удивление.
      - Еще не знаю, - замялся Русов. - У меня там две сестры. Я хотел бы их навестить.
      Вспомнилось - вечер, и он поднимается в их комнатку с каким-нибудь лакомством: коробкой китайских соевых конфет или шоколадкой с золотым драконом на обертке. Сестры - часто в одинаковых платьицах - радостно спрыгивают с дивана, бегут навстречу, утыкаются головенками ему под мышки...
      Хелен откинулась в кресле, задумчиво разглядывая Русова:
      - Я не знаю российского законодательства о гражданстве. Сомневаюсь, что в Ил-Оу или вообще в Штатах есть специалисты по этому вопросу. Конечно, можно получить разрешение и зайти на официальный русский сайт через китайский сектор Интернета, но я не думаю, что дело стоит предавать огласке, по крайней мере пока. Или хотите, чтобы вас потребовали выдать как беглых преступников?
      Хелен заговорщически улыбнулась.
      - Конечно нет, - смешался Русов.
      - Тогда ограничимся карточкой, - решила Хелен. - Она дает право на пять лет проживания. Салли! - Хелен ни до чего не дотронулась: видимо, компьютер управлялся голосом. - Подготовь "зеленую карту" для мистера Русова.
      Она развела руками:
      - Даже не знаю, почему ее так называют. Пока все. До свидания, Юджин.
      Русов растерянно поблагодарил и попятился к двери под насмешливым взглядом голубых глаз женщины-мэра. В приемной Салли посадила его на стул, нацелила янтарный глазок маленькой телекамеры и забегала пальцами по клавиатуре. Принтер вытолкнул кусочек пластика без фотографии, но Салли вставила его в компьютер и на дисплее появилось цветное изображение физиономии Русова: наверное, было закодировано прямо на карточке.
      Салли протянула розовый прямоугольник и улыбнулась: где их только учат таким безупречным улыбкам?
      - Поздравляю, мистер Русов.
      Русов вспомнил про Сирина.
      - А Майкл Сирин получил такую?
      - Нет. - Салли моргнула длинными ресницами. - Я посылала извещение, но он не явился.
      - Что это он? - пробормотал Русов. - Ну ладно. Спасибо, Салли. До свидания.
      В среду дошла очередь и до пива; минуло две недели, как был с Сириным в баре. Сирин занимался каким-то ремонтом, поэтому договорились, что Русов зайдет к нему домой. Вернувшись с работы, он попросил у Джанет кусок пирога и вышел на улицу. Погода стояла прекрасная, над городом высились башни белых облаков. Русов направился к дому Сирина, сверяясь с отпечатанным Джанет на компьютере планом города.
      Сначала шел по Шелковичной улице. За деревьями уютно расположились белые дома, заходящее солнце отсвечивало красным в окнах вторых этажей, зеленые подстриженные изгороди тянулись вдоль тротуара. Русову было удобно идти в туфлях, подобранных Джанет. Вспомнился мокрый покоробленный асфальт на улицах Кандалы, красные гроздья рябины над головой. На миг Русов испытал приступ тоски по дому, но тут подошел к первому перекрестку - Шелковичную улицу пересекала улица Джефферсона. На другой стороне висела вывеска аптеки, горел красный сигнал светофора и надпись ''стойте''.
      Русов подождал - не проехало ни одного автомобиля, свет сменился на зеленый. ''Идите''.
      Опять гладкий тротуар, несколько детей выскочили из-за живой изгороди, едва не налетели на Русова и побежали дальше, возбужденно крича. Перед следующим проездом он невольно замедлил шаг, но за кустами никого не оказалось. Пошел дальше, заглядывая в пустые подъездные аллеи. Хорошее настроение почему-то пропало, что-то напомнили эти прямоугольно подстриженные изгороди. Возникло странное ощущение, будто оказался внутри какого-то фильма. Нехорошего фильма.
      Снова перекресток, на этот раз с улицей Мэдисон. На другой стороне кафе. Опять красный свет навстречу, опять надпись ''стойте''. На этот раз мимо проехала машина - ''скорая помощь''.
      Снова гладкий тротуар, снова белые домики прячутся за неестественно прямыми рядами кустов. Шелковицы зашелестели над головой. Еще перекресток - улица Адамс. Русов свернул направо и ускорил шаг.
      Он сразу увидел дом. Перед ним стояла полицейская машина и скорая помощь, что проехала недавно. Русов не почувствовал удивления, только в груди вдруг стало тяжело. Медленно подошел к крыльцу. Окна пылали угрюмым закатным огнем, дверь была открыта. Он вошел и сразу увидел шерифа; тот обернулся, помедлил и кивнул Русову. За шерифом двое в голубых одеждах склонились над чем-то на полу. В гостиной все было перевернуто вверх дном.
      - Он мертв, Боб, - сказал один из санитаров. - Как его изукрасили! Живого места нет.
      - Везите в морг, - распорядился шериф. - Хотя нет, постойте. - Он глянул на Русова, и на лице появилось сочувствие. - Узнаешь? Похоже, твоего приятеля убили.
      Не чуя под собой ног, Русов обошел его и присел на корточки. Да, это был Сирин. Одежда изорвана, горло рассечено, вся грудь в крови. Лицо разбито, но странное выражение застыло в мертвых глазах (''Оказывается, они у него карие'', - машинально отметил Русов). Он с отчаянием вглядывался и вдруг понял - словно тень бесшабашного веселья еще медлила в них.
      - Да, это Майкл Сирин, - сказал Русов и встал. - Кто его так?
      Он почувствовал тошноту, отошел в сторону и прижался лбом к стене.
      - Кто знает? - неохотно сказал шериф, пряча в карман военный билет Сирина. - Может быть, грабители с границ Черной зоны. Их почерк. Пожилые леди были в гостях, а когда приехали, увидели это. Сочувствую тебе, парень.
      Он наклонился и стал очерчивать тело мелом. Белая черта словно окончательно отделили Сирина от мира живых. Потом двое санитаров унесли труп. Тяжело ступая, шериф прошел через гостиную и заговорил с кем-то. Русов обнаружил, что все еще стоит у стены, его бил озноб. Поискал глазами диван и сел. Подушки были сброшены и валялись на полу. Русов тупо уставился на белый рисунок, не в силах осознать случившееся.
      Опять прозвучали тяжелые шаги - шериф вышел, напоследок оглянувшись на Русова. Потом шаги раздались снова, на этот раз легкие и осторожные. Русов повернул голову и увидел двух пожилых женщин с белыми как снег лицами. Это были те леди, что сдавали Сирину комнату, он рассказывал о них по телефону. Повыше и массивнее - Джин, пониже и миниатюрнее - Лу.
      - Юджин, мы тебе так сочувствуем, - вздрагивающим голосом сказала Джин. Это надо же! Прилететь в свободную страну и погибнуть тут...
      - Он спас нас, Джин, - бесцветным голосом сказала Лу. - Если бы он не поднял шум, бандиты дождались бы нас. Им мало одного съестного, они хотят крови... Да, Юджин, - ее редкие брови приподнялись. - Он оставил тебе записку, еще пару дней назад. Сказал, чтобы мы передали, если ты зайдешь, а его не окажется дома. Где же она?
      Она поискала на камине и наконец вытащила из-под статуэтки сложенный листок бумаги. Русов развернул его. Там была всего одна фраза, размашисто написанная по-русски. Русов перечитал несколько раз, прежде чем до него дошел смысл.
      - Он пишет, чтобы я забрал кур из его морозильника, - чужим голосом сказал Русов.
      И стал перечитывать записку снова. Что за ерунда?
      - Он ремонтировал дом соседу, - озадаченно сказала Джин. - Когда тот заплатил, Майкл купил десяток мороженых кур и забил ими морозильник. Мы дали старый, он починил.
      Русов сидел, моргая, и вдруг вспомнил: ''Ищи, где похолоднее''!
      Он встал и все еще непослушным голосом спросил:
      - Где его морозильник?
      Его провели в комнату Сирина. На тумбочке возле кровати стояла фотография, с нее со спокойной улыбкой смотрели белокурая женщина и девочка. Русов скрипнул зубами и положил фотографию в карман. Он уже знал, что с нею делать. На могиле родных для Сирина людей никогда не будет надгробья. Вся столица бывшей России стала им огромным надгробьем. Но на другом краю мира они втроем будут глядеть с памятника: жена, дочь и муж, еще совсем молодой на фото в военном билете.
      Русов открыл дверцу морозильника и глянул на заиндевелых кур. На душе была страшная тяжесть, и все-таки улыбка тронула губы. Да, не понять пожилым леди запасливости Сирина, не жили в Карельской Автономии, где курятина деликатес.
      С глухим стуком он выложил кур на стол. Футлярчик, похожий на портсигар, лежал в дальнем углу и обжег пальцы холодом. Русов положил его в карман, побросал кур обратно, оставив себе двух, и вышел из комнаты. Джин и Лу смотрели на кур с удивлением.
      - Этих мне хватит, - сказал Русов и еле сдержал истерический смех. Как нелепо это, должно быть, выглядело: один русский забирал мороженых кур у другого, кому они больше не понадобятся.
      Он вышел, в последний раз глянув на белый силуэт на полу - все, что осталось в этой жизни от Михаила Сирина.
      Он шел по сумеречной улице, ничего не видя вокруг. Не так долго знал Сирина, но потерять его, остаться одному в чужой стране было невыносимо тяжело.
      Что же произошло? Почему Сирин не воспользовался футляром, а спрятал в холодильник? Ведь два первых заряда идеально подходили для самообороны. Почему оставил такую странную записку, словно боялся больше не увидеть Русова?..
      И вдруг рыдания сотрясли все тело. Русов свернул с тротуара и сел на траву, обхватив голову руками. Сирин о чем-то догадывался! Его страх, когда внезапно появилась Айлин. Его слова, что скоро все кончится. Его настойчивое желание увидеться с Русовым. А еще раньше, что погнало его из России? Ведь говорил что-то, но Русов был занят собственными переживаниями и не запомнил. Только... разве могли какие-то грабители последовать за Сириным через океан? Тут что-то не складывалось.
      Послышались голоса, женский смех. Русов поднял голову: по тротуару шла пожилая пара - наверное, муж с женой. Увидев сидевшего на траве Русова, пугливо смолкли и прибавили шаг. Тот усмехнулся сквозь слезы: чужая страна, холодная и равнодушная. В Кандале бы подошли, спросили, что с ним.
      Он вернулся к невеселым мыслям. Да, Сирин что-то подозревал. Чего боялся, уже не узнать. И футлярчик не забыл, а спрятал специально. Похоже, не хотел больше жить и был даже рад, что его терзания скоро кончатся. Футляр сохранил для него, Русова. Неизвестно, от кого поможет оборониться, но это все, что смог оставить Сирин.
      ''Ты приживешься...'' - с болью вспомнил Русов его слова.
      Что ж, у Сирина был свой звездный час. Затурканный механик победил пространство: провел самолет над Черными зонами, над арктическими морями и льдами Гренландии, прошел рубежи хваленой НОРАД, бросил вызов своему государству, что не уберегло его жены и дочери, и самой гордой Америке. Да будет ему судья Бог!
      Русов вытер слезы, встал и пошел дальше. Как странно складывается его судьба! Мать умерла в чужой стране, и в чужой стране приходится жить ему. Между двумя странами, между двумя мирами, а теперь и совсем один. Какой во всем этом смысл?..
      Джанет глянула на кур удивленно, но когда услышала о случившемся, ее губы сжались. Она высказала соболезнование Русову довольно формальным тоном. Сочувствие Грегори было сердечнее. Хотя он не стал расспрашивать Русова, в глазах появился блеск, словно у напавшей на след охотничьей собаки. Русов не стал ужинать, поднялся в свою комнату.
      Ночью, под шелест деревьев, он пытался вспомнить, что подтолкнуло Сирина в ту ночь оставить Россию. Но ничего не припомнил и пробормотал: ''Зря ты не рассказал мне, старина. Даже футляр перестал носить. Вот они и достали тебя''.
      Кто эти ''они'', он не знал, но в поздно пришедшем сне увидел Сирина на сумеречной дороге. Сирин был в лётном комбинезоне и шлеме, а на лице Русов разглядел ту же бесшабашную улыбку.
      "Я спешу, Евгений, - эхом отдались слова Сирина в голове. - Запомни, это были..." - но дальше слова словно канули в бездонный колодец, из него дохнуло ледяным холодом.
      "Остерегайся их!" - снова ясно прозвучало в сознании Русова.
      Все исчезло. Розовый свет затеплился на листве дубов. Наступило утро.
      Шел дождь, когда хоронили Сирина, первый по-настоящему осенний дождь со времени их прилета.
      ''И месяца не прошло'', - горько подумал Русов, кидая горсть земли на крышку гроба. Народу было немного: Грегори, Джанет, Лу, Джин, да еще, к удивлению Русова, в сторонке стоял шериф Боб Хопкинс. И разъехались они кто куда, под моросящим дождем, оставив позади скромный памятник, где с заделанной в пластик фотографии смотрел молодой Сирин с семьей, а по их лицам стекали капли дождя, словно слезы по тем, кто оставался жить в этом негостеприимном мире.
      Миновал уик-энд. В понедельник вечером Русов мрачно сидел у себя в комнате, как вдруг заглянула Джанет:
      - Тебя зовет дядя. Телефонный разговор.
      Русов спустился к телефону, но Джанет перегнулась через перила:
      - В дядину комнату.
      Удивленный Русов зашел к Грегори, тот кивнул на трубку возле компьютера.
      - Звонок по защищенной линии. Кто-то не хочет, чтобы вас подслушали. Русов равнодушно взял трубку.
      - Привет, это Рэнд беспокоит, - раздался голос.
      - Здравствуйте, доктор, - вяло отозвался Русов. - Я чувствую себя хорошо. Или откопали что-нибудь в анализах?
      Рэнд хмыкнул:
      - Про вас ничего нового, спите спокойно. Я хотел поговорить о вашем друге.
      - О Майкле Сирине? - удивился Русов и проглотил комок в горле. - Его ведь похоронили. А убийц так и не нашли.
      - Видите ли, - осторожно сказал Рэнд, - мне пришлось делать вскрытие, я тут на все руки мастер. Одна вещь меня удивила. Полиция считает, что его убили бандиты. Действительно, избит сильно, но смертельная рана всего одна. Рассечена сонная артерия, причем сделано это с хирургической точностью. Не стану говорить об анатомических деталях, но похоже на работу профессионала. Не правда ли, странно для простых бандитов?
      - Ну и что? - чужим голосом спросил Русов. - Вы сообщили об этом полиции? Рэнд помолчал.
      - Я не стал акцентировать это в отчете. Для полиции дело ясное - почерк грабителей. Те обычно избивают жертву и перерезают горло. Но делают это грубо, без хирургических изысков.
      - Спасибо, доктор, - с сомнением сказал Русов. - Что-нибудь еще?
      - Это все. До свидания, Юджин. Русов положил трубку и в ответ на вопросительный взгляд Грегори пожал плечами:
      - Звонил мой доктор, по поводу вскрытия тела Майкла.
      Он пересказал разговор. Лицо Грегори осталось бесстрастным, но в глазах Русову почудился огонек.
      - Не знаю, что это может означать, Юджин. - Грегори говорил медленно. - И зачем Рэнду понадобилась защищенная от прослушивания линия, тоже не знаю.
      - Что толку? - вздохнул Русов. - Сирина не вернешь.
      Неделя близилась к концу. Ничего не происходило, но яркие краски осенней Америки поблекли для Русова. Он настороженно вглядывался в окружающее, всегда носил в кармане футлярчик Сирина и никуда не выходил из дома после работы. Пообедав, поднимался к себе и лежал на кровати, глядя в окно. Погода улучшилась, но на душе было муторно. Не хотелось видеть ни чопорную Джанет, ни вопросительный взгляд Грегори. Все чаще вспоминалась Айлин, ее шаловливые пальчики на спине и боках. Русов стал подумывать, не заглянуть ли в больницу и пригласить девушку куда-нибудь вечерком. Сны снились беспокойные и тревожные, утром от них в памяти не оставалось ничего.