Окликни меня среди теней (Часть 2)

      Тишина. Никогда не слыхал такой тишины.
      Потом раздался стук.
      Стук доносился спереди, и Русов различил в полумраке дверь. Высокая, тоже из красноватого дерева.
      - Кто там? - спросил Русов. Ему стало не по себе: что с ним происходит? Галлюцинация, фокусы проклятого телевизора, или Брайан добавил в виски наркотик? С него станется.
      Стук повторился.
      Что ж, если это галлюцинация, с ним ничего не случится.
      - Войдите, - хмуро сказал Русов.
      Пламя свечей затрепетало под порывом холодного ветра, створки дверей распахнулись, и порог переступила женщина. Русов изумленно вскочил, сразу узнал незваную гостью.
      На этот раз она не была нагой, зеленая ткань обтекала груди, но в руке была та же красная роза.
      - Не ждал? - низкий голос дразнил и шел будто издалека.
      - Нет, - пробормотал Русов, чувствуя себя нелепо: разговаривает с трехмерным изображением.
      Женщина приблизилась, полупрозрачная зелень струилась вокруг тела. Улыбнулась Русову и села в резное кресло, заложив ногу на ногу. Легкая ткань соскользнула с бедра, женщина откинулась на спинку и качнула перед губами розой.
      - Успокойся, я не галлюцинация, - сказала она завораживающим грудным голосом. - Это все чудеса электроники. Используется огромная пропускная способность цифровых каналов, какие-то волновые сигналы управляют восприятием... Я в этом не разбираюсь. Достаточно того, что техника позволила нам приходить в гости.
      - В гости? - удивился Русов. - Я сам нахожусь неизвестно где. Хорошо, если это иллюзия. Но почище, чем симулятор в автошколе.
      Женщина улыбнулась, зеленые глаза неотрывно глядели на Русова.
      - Это не иллюзия, - тихо произнесла она. - Ты у себя. В доме собственной души. Может быть, вокруг реальность, созданная суперкомпьютером; а может быть, все гораздо сложнее. Если подойдешь к картинам, то увидишь, что там изображено твое будущее. Хочешь посмотреть?
      Голос упал до шепота, роза снова качнулась, зеленая ткань заструилась с груди, приоткрыв красный сосок. Русов отвел глаза и ощутил ледяной озноб.
      - Нет, - хрипло сказал он. - Может быть, это фальшивое будущее.
      - Ты не глуп, - тихо рассмеялась Лилит. - Я чувствую, мы поладим. Но ты слишком застенчив, Юджин. Краснеешь при виде нагих женщин, словно невеста в брачную ночь. Отец чересчур подавлял тебя, а ведь только женщина может превратить юношу в мужчину... Давай выпьем вина, а потом поцелуй меня.
      - Какое вино может быть в виртуальной реальности? - Русов весь дрожал.
      - Ты плохо знаешь свой дом, - улыбнулась Лилит, вставая. Зелень уже почти не скрывала ее ослепительных форм. - У тебя прекрасное вино и много других сокровищ. Только научись наслаждаться ими...
      Дверь снова распахнулась, пламя свечей в канделябре пригнулось. В комнату вошла Джанет и презрительно сощурилась.
      - Вот ты где, Юджин. Проводишь время с вселенской блудницей?
      Лилит даже не повернула головы.
      - До свидания, Юджин, - обольстительно улыбнулась она, растворяясь в воздухе.
      ...У Русова заломило глаза, он стал растирать их, пальцы показались ледяными. Когда наконец поднял веки, наваждение исчезло. Он снова был в гостиной Брайана, и Джанет со страхом смотрела на него.
      - Хватит! - она стукнула кулаком по клавиатуре, и изображение двух фигур пропало. - Я не буду играть, мы уходим!
      - Пожалуйста, - несколько раздосадовано ответил Брайан. - Невинные развлечения, и чего испугались?
      Русов испытал облегчение, даже холод отпустил затылок. Джанет встала, но он задержался. Когда прошел страх, стало любопытно. Что он сейчас видел? Откуда появилась Лилит?
      - А где обитают Три лика? - спросил он у человека в фиолетовом балахоне.
      - У каждого из Владык свой мир, - последовал сухой ответ. - Нам эти миры недоступны, так как обладают иной, высшей материальностью...
      - Довольно! - голос Джанет звучал холодно, но в нем слышалась мольба. Юджин, ты идешь? Или я уйду одна.
      Русов встал. Никто не поднялся, чтобы их проводить, только свечи затрепетали и острые язычки пламени протянулись вслед.
      В гараже сели в машину и выехали в открывшиеся ворота. Дождь перестал, тяжелые облака нависли над городом, и угрюмый синеватый свет проливался сквозь них.
      - Это надо же, все поставить с ног на голову! - Джанет кипела от возмущения. - Будто мы рабы Бога! Да еще эти фокусы с телевизором. Говорят, у них в церкви впадают в экстаз, когда являются эти изображения.
      Русов молчал, глядя на сумрачные облака. Встреча оставила ощущение смутной угрозы, зловещий облик человека в балахоне странно смешался с притягательностью нагой Лилит.
      - Ты веришь этой чепухе насчет Трехликого? - не выдержала его молчания Джанет. - А впрочем, в Апокалипсисе что-то говорится о приходе антихриста и Вавилонской блудницы.
      Русов чувствовал себя подавлено и ответил уклончиво:
      - Мы встретились с явным фанатиком. Интересно, зачем прочитал нам целую лекцию. Хотел обратить в свою веру?
      - Все это ложь! - с некоторым облегчением сказала Джанет. - Поклонники Трехликого пытаются завлечь людей в свои оргии, вот и выдумывают небылицы. Ну погоди, Брайан!
      Они въехали в очередную лужу, веер брызг от колес долетел до середины тротуара. Вдруг проглянуло солнце, радуга появилась на фоне громоздившихся туч, и тяжесть ушла с сердца Русова. До него дошло, что Джанет разговаривает с ним обычным тоном. О странной встрече сразу расхотелось думать.
      - А пожалуй, это было полезно, - улыбнулся он. Дом заблестел стеклами им навстречу. - Будем знать взгляды поклонников Трехликого из первых рук. Из лошадиного рта, как сказал бы Грегори. Но теперь мне хочется выпить стаканчик виски.
      - Быстро ты научился у дяди, - проворчала Джанет, останавливая машину у крыльца. Но на этот раз в ее голосе не прозвучало осуждения.
      - Да, были у меня сомнения насчет Брайана, - задумчиво произнес Грегори. Он полулежал на койке, Русов сидел рядом, и оба потягивали виски.
      - Вообще он веселый малый, но последнее время в нем чувствовалась какая-то озабоченность, - продолжал Грегори. - Значит, устроил дома тайное капище! Воображаю, какие оргии там иногда бывают. Странно, что так легко себя выдал... Но церковь Трехликого ведет активную пропаганду, и вы могли просто оказаться очередным объектом внимания.
      - И цзин, и Морихеи, и поклонники Трехликого - все на мою голову! - Русов покрутил в стаканчике янтарную жидкость. Он чувствовал себя прекрасно, давно так непринужденно не болтал с Грегори. - Не думал, что у меня будет столь разнообразная светская жизнь.
      Грегори осторожно улыбнулся:
      - Все правильно, Юджин. Относись к этому с юмором. В конце концов, все они лишь хотят с тобою побеседовать.
      И все же его тон стал другим, чем раньше - чересчур беззаботным... Тут появилась Джанет в фартучке, озабоченно поглядела на дядю.
      - Пойдемте обедать, - пригласила она.
      После обеда состоялся домашний совет. Решали, как быть с отоплением дома.
      - Раньше проблем не было, - со вздохом объяснил Грегори. - В подвале стоял котел на жидком топливе и нагревал воду для отопления. Нужная температура поддерживалась в комнатах автоматически. Сейчас горючее стоит дорого, его вырабатывают из каменного угля, так что вода греется электричеством. Но тратить энергию на обогрев целого дома могут позволить себе лишь богатые люди. Мы обычно закрываем на зиму второй этаж и отапливаем только первый. Джанет на это время перебирается в комнатку рядом с кладовой. Но куда деваться тебе?
      Русов хотел сказать, что по меркам Кандалы в гостиной можно разместить еще с десяток человек, но передумал.
      - А если я буду доплачивать? - спросил он. - Сколько будет стоить и дальше отапливать второй этаж?
      Джанет взяла компьютерную панель. Выходило, что если не будет сильных морозов, то хватит двадцати тысяч в месяц.
      - Так и сделаем, - пожал плечами Русов. - Мне все равно деньги тратить некуда. А если будут сильные холода, переберусь на диван в гостиную.
      На этом договорились. Потом Русов вышел погулять. Он чувствовал себя странно: и хотелось, и не хотелось идти к Айлин. Воздух приятно холодил лицо, тучи все еще висели над городом, но поднялись выше.
      Послышался стук каблучков - Русова догоняла Джанет. Поравнялась и неожиданно взяла под руку. Русов едва не споткнулся, ощутив прикосновение ее бедра; горячая волна прилила к щекам.
      - Мне неловко, Юджин, - сказала она. - Мы тебя прямо обираем. Ты отдаешь половину зарплаты.
      - Я и всю бы отдавал. - Русов справился с волнением и говорил весело. - Мне у вас хорошо.
      Джанет крепче взяла его за руку.
      - А ты не скучаешь по родине?
      - Иногда скучаю, - признался Русов. - По тамошним лесам скучаю. И по сестричкам. Невесело им живется; шоколад, поди, редко перепадает. И посылку отсюда им не пошлешь.
      - Да уж, - согласилась Джанет. - Между нашими странами теперь пропасть. А ты не хочешь вернуться домой?
      Русов задумался. Солнце садилось, красным огнем тлели зазубренные края облаков. Становилось холодно, приближалась ночь.
      - Нет, - сказал он. - Не хочу.
      - Почему? - В голосе Джанет прозвучало удивление.
      Русов остановился. Все еще медлило чувство легкости, которое испытал при появлении Джанет, и он сказал:
      - Потому что не хочу расставаться с тобой, Джанет.
      И неожиданно для себя - пока не оставила смелость - обнял ее. Джанет не издала ни звука, Русов чувствовал только, как бьется ее сердце. От прикосновения волос и теплого дыхания закружилась голова. Он еще помедлил и поцеловал девушку прямо в губы. Джанет замерла, ее губы подвигались, словно пытаясь вырваться. Потом отшатнулась, повернулась и быстро пошла прочь, споткнувшись один или два раза.
      Русов остался на месте, сердце сильно билось, в ушах шумело. Про Айлин больше не вспоминал.
      Следующая неделя оказалась тяжела для Русова: Джанет старалась избегать его, а увидев, смотрела откровенно враждебно. О вечерних беседах и подавно пришлось забыть, даже по пути на работу и обратно молчали. Джанет держала руль, не поворачивая головы - хорошо, что в них никто не врезался. Пару раз отчаявшийся Русов пытался завести разговор о погоде, но Джанет не отвечала.
      А погода стояла странная: облака висели над крышами, по сумрачным улицам свистел ветер, унося последние листья, но дождей не было.
      - Наверное, скоро пойдет снег, - сказал Русов, изнывая от непонятной враждебности Джанет. - У нас к этому времени все бывает завалено снегом.
      Джанет глянула на небо и впервые отозвалась:
      - Да, - молвила отчужденно. - Пожалуй, завтра надо будет съездить. А то занесет дороги.
      - Куда съездить? - поинтересовался Русов. Но ответа, как обычно в последние дни, не получил.
      Субботним утром тучи поднялись выше, между ними проглянула синева, но ветер стал еще пронзительнее. Стоя на веранде, Русов плотнее застегивал купленную недавно куртку, когда мимо прошла Джанет - тоже в куртке, джинсах и коротких сапогах.
      - Ружье возьми, - не оборачиваясь, сказала она.
      Удивленный Русов сбегал за двустволкой, прихватил пачку патронов. Едва сел рядом с Джанет, как та резко тронулась. Вскоре миновали город и оказались в сельской местности. По прикидкам Русова, ехали на северо-запад. Дорога походила на ту, что вела из аэропорта Гринфилд в Другой Дол - широкая, но давно не ремонтировавшаяся, с выбоинами на асфальте, жухлой травой и кустарниками на разделительной полосе. Мотор жужжал, редкие фермы уплывали назад.
      Через час Русов не выдержал:
      - Куда мы едем?
      - К озеру Мичиган, - скучно ответила Джанет.
      К этой скудной информации ничего не прибавила, и больше Русов спрашивать не стал. Миновали пару городков, очень похожих на Другой Дол, потом долго петляли по пустынной транспортной развязке. Здесь покрытие было сильно разбито, и ехали медленно.
      Впереди снова показались постройки, вскоре машина оказалась среди них.
      Во второй раз Русов увидел вблизи брошенный американский город. Видимо, он был покинут дольше, чем тот, в Аппалачах, и уже разрушался. Влияния Черной зоны не чувствовалось, и дома выглядели не погребенными покойниками: сквозь разросшиеся кустарники виднелись обесцвеченные непогодой стены, чернели глазницы окон. На лужайках бурыми космами полегла трава.
      Один раз Джанет притормозила. Русов проследил за ее взглядом и сердце упало, среди травы увидел желтое тельце. Но это была только кукла, тянувшая к небу пластмассовые ручонки.
      Дальше пошли здания производственного облика: фабрики, склады. В сохранившихся стеклах отражался холодный свет неба. Улицы заваливал мусор, в него вросли брошенные машины, и Джанет приходилось лавировать среди них.
      Несколько раз повернули. Впереди показалась синяя стена, преградив дорогу. Но когда подъехали ближе, стена обернулась гладью огромного озера. Его синева была угрюмой и холодной, как ружейная сталь.
      Джанет остановила машину у заброшенного причала и повернула голову. Русов тоже глянул в ту сторону. Над синей водой громоздились дома, а дальше вставали огромные стеклянные здания. Они жались друг к другу как скопление призраков остатки былых времен и былого величия.
      - Это Чикаго? - спросил потрясенный Русов. - Я видел его с самолета.
      - Мертвый город, - тихо произнесла Джанет. - Я была здесь с дядей. Он сказал, что это самое величественное и печальное зрелище в современной Америке. От Нью-Йорка и Вашингтона ведь даже этого не осталось.
      Русов осмотрелся, печальный опыт научил не доверять покинутым городам. Пустой причал, из воды торчит кусок ржавого борта и надстройка баржи, темнота притаилась за окнами зданий.
      Вдруг кто-то прячется там?
      - Здесь не опасно? - спросил он. - А если бандиты...
      Джанет резковато рассмеялась:
      - Что ты все боишься? Здесь нет бандитов, слишком невыгодная позиция для обороны. Легко прижать к озеру.
      Русов вспомнил, что и поклонники Трехликого любят устраивать охоту в таких местах, но промолчал: вдруг еще больше настроит против себя Джанет? В который раз уныло подумал: чем обидел ее?
      Щелкнула дверца. Джанет вышла из машины и стала бесцельно ходить взад и вперед, пиная сапогами мусор. Русов тоже вышел, прислонился к машине и смотрел то на Джанет, то на мертвый город. Затхлость чувствовалась в холодном воздухе, и необъяснимая тревога овладела Русовым.
      - Ты это хотела мне показать?
      - Да, - сказала Джанет, останавливаясь и не глядя на него. - Хотела показать, что вы, русские, сделали с Америкой.
      Сначала Русов не почувствовал ничего. Потом ощутил, что у него загорелись щеки. Ледяной ветер полоснул по лицу, насмешливо завыл в стальных конструкциях. То ли от ветра, то ли от обиды на глазах Русова выступили слезы. Он стер их тыльной стороной ладони и стал смотреть на здания.
      Они казались такими одинокими! Самые высокие терялись вершинами в тучах и, казалось, собираются в путь. Вот-вот оставят негостеприимный берег, и тучи унесут их в иной, лучший край.
      Русову стало жаль их. Стало жаль этот прекрасный и мертвый город над пустынным озером. Стало жаль Джанет, которая потеряла родителей и ютилась у дяди - в комнате, плывущей куда-то среди мрачных дубов. Стало жаль эту страну, по которой так тосковала мать. Стало жаль маму, чью могилу наверное уже занесли снега. Стало жаль Россию, свою далекую родину, истерзанные остатки которой тоже упорно боролись за жизнь...
      Русову словно железными пальцами сдавило горло. Спотыкаясь, он спустился к воде; хотелось оказаться подальше от Джанет. На берегу сел на землю, и его сотрясли рыдания.
      Она остановилась: какой смысл ходить по грязному причалу? Что задумала, то и сделала, пускай поглядит. Посмотрела вдаль - какая унылая синева у этого озера! Понемногу, против ее воли, взгляд переместился ближе - на берег, где сидел ее спутник.
      И тогда она усмехнулась:
      ''Посмотри на него, Джанет! Как он сник и съежился, как жалко выглядит на этом берегу. А как уверенно держался недавно. Словно не был ни в чем виноват. Словно все здесь было приготовлено специально для него. Но ты поставила его на место, Джанет! Заставила почувствовать свою вину. Пусть другие любезно улыбались ему, но ты не забыла - это из его страны пришла в Америку черная смерть... Ты не станешь улыбаться ему. Не станешь смотреть на него. Когда вернетесь домой, пусть он уйдет. Или уходи ты - пусть с ним нянчится дядя... Ты можешь уехать прямо сейчас. Садись в машину. Уезжай. Пусть он добирается пешком - мимо разрушенных городов, мимо Черных зон. Все это дело рук его соотечественников, их вина. Пусть и он хлебнет этой вины, напьется ею и будет пьян, как от виски. Но прежде подойди к нему. Скажи, как ты ненавидишь его... Что это? Он плачет? Это хорошо. Не одной тебе плакать, уткнувшись лицом в подушку. Тогда постой, полюбуйся на плачущего мужчину. По щекам текут слезы, прежнего самодовольного вида нет, на лице отчаяние. Это хорошо. Не одной тебе испытывать отчаяние бессонными ночами. Пожалуй, не стоит ничего говорить ему. Ты и так можешь быть довольна... Но почему он плачет? О ком плачет? Даже странно, что мужчина может так плакать... Нет, он не мужчина. Он слаб. Он не достоин твоей ненависти, а только презрения. Пожалуй, не стоит бросать его здесь, еще упадет по дороге. Можешь взять его с собой. Он тряпка, можешь вытирать о него ноги... Но почему так болит твое бедное сердце, Джанет? Ты словно вырываешь его из собственной груди. Почему ты так плачешь? Где твоя гордость и где твое презрение? Ты сейчас упадешь. Упадешь прямо к его ногам... Смотри, он перестал плакать. В его глазах пустота. Ты когда-нибудь видела такую пустоту в глазах мужчины, Джанет?''
      Она повернулась и, спотыкаясь, пошла прочь.
      Русов пришел в себя от равномерного шума в ушах и не сразу понял, что это плещет вода о камни причала. Он привык к этому звуку, так плескались волны среди валунов северных озер - неутомимо и безразлично. И так же Русов испытывал сейчас безразличие ко всему. Он вытер глаза тыльной стороной ладони, встал и пошел к машине.
      Джанет не было: видимо, бродила где-то. Ну и пускай, век бы ее не видел. Русов сел в машину и стал смотреть на чернеющие глазницы окон.
      Время шло. Джанет не появлялась, и Русов стал испытывать беспокойство. Как-никак он мужчина и отвечает за девушку. Он вышел из машины, взял под мышку двустволку и не спеша направился к пакгаузу, путь в другом направлении преграждала стена. По сторонам глядел уже внимательнее. Завернул за угол.
      Никого.
      Русов почувствовал холод в груди, пальцы стиснули ствол ружья. Куда могла подеваться Джанет? Неужели решила прогуляться? Не лучшее место для прогулок.
      Почти рысцой Русов пробежал вдоль стены до другого угла. И за ним пусто.
      Только спокойно! Не бегать взад и вперед. Скорее всего, Джанет пошла вдоль кромки озера. Разве только зашла в одну из улиц, но что ей там делать?
      А зачем ей бродить по набережной?
      Русов взвел тугие курки и быстро зашагал к угрюмому кирпичному зданию, за ним берег пропадал из виду. Жалко, что нет пистолета Болдуина. Всего два выстрела. Впрочем, картечь на близком расстоянии против волков еще надежнее.
      Только вряд ли Джанет побежала от волков. Она бы закричала. И самого Русова сожрали бы, пока сидел в расстройстве на берегу.
      Он достиг угла, обогнул просевший на оси грузовик и сразу увидел две фигурки вдалеке.
      Одна повыше - Джанет.
      А рядом фигурка поменьше!
      Русов закусил губу. Преимущества двустволки сказывались только на близком расстоянии. Если у похитителей нарезное оружие, шансы неравны. Все же он поспешил вперед, придерживаясь захламленного тротуара, чтобы в случае чего нырнуть за одну из брошенных машин. Озеро равнодушно плескалось справа.
      Но никто не стрелял, и вскоре Русов приблизился на дистанцию прицельного огня для двустволки. Конечно, стрелять не стоило, чтобы не задеть Джанет. Да и следовало ли вообще?
      Русов глубоко вдохнул. Он разогрелся от быстрой ходьбы, но теперь снова стала бить дрожь. Сначала ему показалось, что рядом с Джанет, не доставая головой до плеча девушки, ковыляет девочка-подросток в нарядном платье, странно легком для холодного осеннего дня. Но теперь он понял, что это взрослая женщина. Оружия не видно, а женщина худая - кажется, ткни пальцем и повалится.
      Уолд тоже выглядел как обыкновенный бомж...
      Русов сошел с тротуара, уже не стараясь заглушить звук шагов. Укороченную двустволку на всякий случай держал так, что приклад касался бедра - можно быстро упереть в ногу и выстрелить. Отец много чему научил на лесных привалах.
      Женщина остановилась и обернулась. Синхронно с нею повернулась Джанет. Русов сглотнул: лицо у нее было спокойное, но глаза смотрели невидяще.
      - А вот и молодой человек наконец пожаловал.
      Голос женщины прозвучал добродушно, но улыбка оказалась ехидной. И лицо маленькое, с заостренным носом и водянистыми глазами - добрым не выглядело. Впрочем, каштановые волосы были аккуратно завиты, и на ведьму с седыми космами женщина не походила.
      - Меня зовут Юджин, - принужденным тоном представился Русов. - Почему вы забрали мою девушку?
      - Я ее забрала? - удивилась женщина и повернулась к Джанет. - Ты плакала, тебе было плохо, и я тебе утешила. Но разве заставляла идти, мое золотко? Скажи ему.
      Почему-то от звука ее голоса у Русова пробежали мурашки по спине.
      Джанет лучезарно улыбнулась:
      - Я прогуляюсь с Ренатой до ее дома, Юджин. Она прекрасная женщина, но одинока и скучает. Ведь у нас еще много времени.
      - Ты никуда не пойдешь, - заявил Русов, еле сдерживаясь, чтобы не застучать зубами. - Ехать до дома далеко, дядя станет беспокоиться.
      Джанет продолжала улыбаться, словно ничего не слышала, а Рената уперла руки в бока и вскинула подбородок. Она походила на девочку, надевшую нарядное платье, но лисье личико сморщилось от злости, а глаза потемнели.
      - Не указывайте, мистер! Довели девочку до слез и еще командуете...
      Что-то было в ее голосе и взгляде... Властность, безмерная тяжесть, цепенящий холод. Русов почувствовал, как все реже трепыхается в груди сердце. Не было сил приподнять ружье, стволы будто налились свинцом. У женщины и в самом деле был дар, хотя другой, чем у Уолда...
      И город, и озеро куда-то исчезли. Словно темная пелена опустилась перед глазами. У Русова возникло ощущение падения в бездну. Ощущение было столь сильным, что внутри все сжалось и заледенело. Он падал стремглав: остановилось время, не стало света и лишь смутно Русов различал в этой пропасти бледную полосу, за которой - он с ужасом чувствовал это - его ожидало полное небытие. Показалось, будто некто в черном приподнимает полосу, словно шлагбаум на пути во тьму.
      Но на пути в темный колодец, кружась по удлиняющейся спирали, его догоняли слова:
      "У тебя светлое пламя... только сейчас красноватое... от страха".
      И следом:
      "Мы одной крови... ты и я".
      Мысли продолжали течь, хотя замедлились. Неужели он пропал и сейчас эта женщина уведет Джанет? Но Джанет не хочет идти! Просто ее воля сломлена. Пусть она была жестока к нему, но ей хочется жить и быть счастливой...
      Он словно сбрасывал с плеч непомерный груз. Словно пробивался к отдаленному мерцанию сквозь черный лед... Наконец с неимоверным усилием вынырнул. Снова увидел мертвенно-синюю воду и холодный свет, но все-таки это был свет его мира. Перед ним стояла низкая скособоченная женщина. Красивое платье свисало с худых плеч, а в блеклых голубых глазах был страх.
      - Ты ведьма, - хрипло сказал Русов. - Тебя надо застрелить.
      - Ты ее любишь, - с ненавистью сказала женщина. - Только любовь может противостоять моей силе. А меня никто не любил. И ты меня не суди. Ты здесь чужой.
      Способность чувствовать понемногу возвращалась к Русову.
      - Откуда ты знаешь? - удивился он.
      - Ты же сам сказал, что я ведьма. Видишь, я не боюсь холода и могу отправлять души в ад. С тобой вот не получилось. Зачем ты обидел девушку?
      - Это она обидела меня, - пробормотал Русов.
      - Дурак! - На лице Ренаты (он вспомнил имя) появилась ехидная улыбка. - Ей надо было уйти со мной. Она спасет твою жизнь трижды. А ты предашь ее!
      - Постой, - ошеломленно сказал Русов. - Ты видишь будущее? Нам предсказала одна женщина...
      - Ее мать? - Рената кивнула на безучастную Джанет. - У нее было мало силы. Она не получила дар и видела смутно.
      - Ты говоришь, как Уолд. - Русов снова почувствовал озноб.
      - Ты знаешь Уолда? - прищурилась Рената. - Вот в ком много силы, но он ею не пользуется, дуралей.
      Ее лицо немного разгладилось, на губах появилась мечтательная улыбка, а в глазах плеснулась синева.
      - Любовь... - протянула она. - Старое слово, холодное слово, печальное слово. Не я первая так говорю.
      Со странным выражением поглядела на Джанет:
      - Она будет любить тебя всю жизнь и ожидать даже потом.
      - А я? - глупо спросил Русов.
      - Ты? Ты предашь ее и проживешь долго, - сухо сообщила Рената. - Умрешь богатым. Хотя... - ее губы искривились, - может случиться и так, что ты переживешь ее всего на семь дней. Зато она получит в дар мощь Владык. Она, а не ты!
      Русов растерянно смотрел на хрупкую женщину, потом отвел глаза. Грязная набережная, заброшенные здания, мертвые небоскребы... Чужая страна, жутковатая встреча.
      - Я не понимаю тебя, - сказал устало. - Что ты сделала с Джанет?
      - Она спит, - пожала плечами Рената. Ее ключицы выпирали из-под платья и Русов подумал, что она недоедает. - Скоро проснется. Ничего не будет помнить, и ничего ей не говори... Ты когда-нибудь поймешь. Уж не знаю, повезло тебе или нет.
      Она повернулась и пошла прочь.
      Кем она была, когда грозная сила пролилась на Землю, одним неся смерть, а другим жуткие дары - девочкой или уже зрелой женщиной?.. Наверное, она несчастна и ее можно понять. В брошенных универмагах нетрудно отыскать красивые платья, но от одиночества так легко не избавишься. Даже Уолд как будто обрадовался спутнику в ночном лесу. Вот и она ухватилась за Джанет...
      У Русова заболела голова. Он поискал взглядом и сел на причальную тумбу.
      А Рената, не пройдя и десятка метров, вдруг остановилась, обернулась и вытянула голову на тонкой шее к Русову. Словно лиса принюхивалась.
      - Надо же, - хрипловато сказала она. - Я чую жалость. Это не любовь, но тоже редкость в нынешнем мире. Я часто ходила по следу, но всегда это был душный запах страха и ненависти, или острый запах отчаяния. Я благодарна. Позови Ренату, когда тебе будет совсем плохо.
      - Как? - спросил Русов, чувствуя полное отупение.
      - Безмолвные вопли отчаяния разносятся далеко, - холодно прозвучал голос Ренаты. - Порою я почти глохну от них. Но тебя я услышу.
      Она отвернулась, шагнула за груду контейнеров и скрылась.
      Русов посмотрел на Джанет: та стояла, с безразличной улыбкой глядя на небоскребы. Он закрыл глаза, надо прийти в себя. Наверное, просидел так долго.
      ...И вдруг ощутил губы, волосы и слезы на лице - это Джанет целовала и тормошила его. Он открыл глаза и увидел ее заплаканное лицо. Джанет отодвинулась, продолжая держать Русова за плечи.
      - Что с тобой, Юджин? Ты едва не свалился.
      - Да, - подтвердил Русов непослушными губами. - Едва не упал. Спасибо тебе, Джанет.
      - Прости меня за глупость, что я сказала. Я сама не знаю, что на меня нашло. Ты ни в чем не виноват. Это все безумие и гордыня прошлого поколения. Зачем и я умножаю зло? Прости меня, Юджин.
      - Да, - сказал Русов.
      Он привлек к себе Джанет, и ему стало удивительно хорошо от тепла ее тела. Наконец-то он осмелился это сказать:
      - Я люблю тебя, Джанет. Что бы ты ни сказала, я буду любить тебя. Если этот мир снова рухнет в пропасть, я все равно буду любить тебя.
      - О Господи! - Джанет отодвинулась.
      Наверное, проглянуло солнце, потому что на озеро упал свет. На несколько секунд оно превратилось в чашу синего огня под сумрачным небом. И по контрасту с этим жутковатым пламенем в глазах Джанет загорелся иной свет - ласковый и зеленый, словно проблеск весны в этом клонящемся к зиме мире.
      Она снова приблизила лицо к Русову. Всколыхнулись волосы, укрывая от него негостеприимную синюю гладь. Цвет ее глаз изменился - теперь это была не нежная зелень весны, а темная зелень пышного лета.
      - И я люблю тебя, Юджин, - тихо сказала она. - О, как я старалась этого не допустить! Сколько раз говорила себе, что не должна ничего забывать. Но я ошибалась. У меня внутри все перевернулось, когда увидела тебя плачущим на берегу. И я не хочу ни о чем вспоминать. Я люблю тебя, Юджин.
      На этот раз они целовались долго. И далеко отступил от Русова этот невеселый мир. Он чувствовал только губы Джанет - неумелые, но слаще всего, что пробовал в жизни; ощущал только ласковые пальцы, гладившие ему щеки и волосы; слышал только биение ее сердца. Они с трудом оторвались друг от друга.
      - Пожалуй, пора ехать обратно, - запинаясь, сказала Джанет. Оглянулась и добавила: - Это надо же, как мы далеко зашли.
      Русов не ответил. Ему показалось, что увидел вдали маленькую фигурку, словно девочка вышла прогуляться в тени заброшенных зданий.
      Обратный путь занял больше времени. Машину вел Русов, пережитое потрясение сказывалось, и он ехал медленно, вглядываясь в дорогу. Да и мир вокруг не выказывал особой радости: тучи опять сгустились и приникли к земле, ветер поднимал с дороги вихри пыли. Но доехали благополучно.
      Грегори встретил их с беспокойством во взгляде. Ничего не стали рассказывать, поднялись наверх отдохнуть. Русов лег на кровать и стал смотреть в окно. Казалось, что низко идущие облака цепляются за ветви дубов, образуя сумрачный, постоянно меняющийся лабиринт. И мысли в голове тоже мешались...
      Сегодня он впервые признался в любви. Впервые услышал слова любви в ответ. Когда он думал об этом, то сердце ликовало. Но потом приходили другие мысли что делать дальше? - и он испытывал полную растерянность. Делать перед Грегори вид, что ничего не случилось? Целоваться с Джанет тайком?.. Он с досадой подумал, что для кого-то такие вещи не проблема. Но у него не было опыта, в отцовском доме за ним следило чересчур много глаз.