Жестокие звезды

Наверное, он прав. И еще мне вдруг подумалось, что я совершенно не хочу видеть Полину.

– Мне все ясно, – просто сказал я. – Не нужно споров. Я не стану претендовать на роль руководителя.

Грег обомлел.

– Нужно объединять людей, – сказал я. – План, о котором говорил Кед, вполне реален. У меня не хватит авторитета. Тогда эта задача ляжет на твои плечи, Грег…

– Ага, – усмехнулся мужчина, – послушай себя! Ты утверждаешь, что нужно завоевать все племена и, объединив их, ударить по станции, чтобы шантажировать правительство? Снова хочешь сотен смертей?

Я поправил упавшую на глаза челку.

– Я уже говорил, что ухожу. Просто хотел выразить свои пожелания напоследок.

– Постой! – первый раз за разговор подала голос Вера. – Люди пойдут за тобой, Сережа, если докажешь, что обладаешь нужными знаниями и волей, если убедишь их, что так надо.

– Нам нужно сразиться? – удивленно кивнул я на Грега.

Тот кивнул. Я покачал головой.

– Нет, это не выход. Это дикость. Мы ведь живем не в Средние века.

– Ты не понял, Сережа, – улыбнулся Грег. – Мы просто выявим, кто из нас сильнее.

– Что это даст?! – воскликнул я. – Почему всем так хочется помериться со мной силами? Вам не дает покоя, что я не такой, как остальные?! Перед тем как залезть в Колодец, они тоже выясняли, кто больше всех достоин. А в итоге все это оказалось фарсом. Кед специально поставил меня во главе похода. Сам он в это время кружной дорогой, под нашим прикрытием, проник в центр. Выставил нас вонючей наживкой. А глава клана Мудрых? Тот старик, что ходил тут, задумчиво нахмурив брови! Я даже говорить не хочу о его целях и средствах.

– Мне не интересны твои былые приключения. Я здесь отдаю приказы уже две недели, и никто не жалуется.

– Дурак, – сплюнул я. – Власть затуманила твои мозги…

– Власть затуманила мозги у тебя! – хмыкнул Грег. – Я не хочу, чтобы мной руководил неуравновешенный пацан. Нашему селению больше не нужны войны!

– А, иди ты, – отмахнулся я от Грега. Тот фыркнул. – Я все равно не стану с тобой драться. Мне не нужно ничего от этого клана. Твоя правда – как хотите, так и живите! Только унижать меня перед людьми больше не надо, а?

– Ты серьезно решил уйти? – изумился Грег.

– Ага, – кивнул я. – Не хочу управлять стадом баранов.

Грег сдерживался, чтобы не рассмеяться от счастья. Пошел он! Посмотрим, что станет с селением через пару месяцев. Уголовник с манией величия. И нимфоманка Полина в придачу.

– Когда уходишь? – снова подала голос Вера. На лице ее застыло выражение некоторой задумчивости.

– Утром, – сказал я. – Как только соберу свои вещи.

Собирать мне, конечно, было практически нечего. Последнее предложение я добавил для солидности.

– Бросаешь нас? – сощурился Грег. – Мы, если помнишь, тебя спасли, а ты, значит, решил теперь удочки смотать?

– Я благодарен вам, – медленно проговорил я, не понимая, куда он клонит. – Именно поэтому я и не хочу мериться с тобой силами, это все попахивает детским садом. Мерзенько так попахивает…

Грег промолчал, и я закончил:

– Уйду завтра утром. Подготовьте мне дом, где можно переночевать.

После этих слов я развернулся и, пройдя через ворота, направился к лесу.

Ветер пронизывал до костей, хотелось умереть вместе со всей природой. Подставить тело холодным дуновениям и вбирать в свою душу серость и сырость, переполняться безразличием до краев и засыпать. Чтобы спокойно проспать до новой, лучшей весны.

Да вот только я боюсь, что такая весна не наступит.

Под ногами захрустела первая наледь. Тучи замедлили бег. Я вышел к кургану.

Здесь покоятся те, кто погиб в то злополучное утро. Я не стал подходить к холму вплотную. Не моя это победа и не на моей совести гибель этих людей. Почему же тогда на душе так тяжело?

Может, потому что я так и не выяснил, зачем банда Жирного напала на нас? Был ли я тому виной или нет? Нет, пожалуй, я слишком большого о себе мнения, раз так считаю. То, что говорил Кед об эмпатах и проверках, может быть, конечно, и правда, только верить в это как-то не хотелось.

Эх…

Каким встретит меня утро следующего дня?

Я вспомнил, как пробирался через Территорию во второй раз. Чуть не попался на глаза психам и едва сумел уйти незамеченным. И еще крюк вышел на целый день.

А зачем? Для чего шел сюда?

И вообще ходить по лесам одному как-то противоестественно. Чувствуешь себя таким уязвимым и жалким. Лес подавляет, особенно ночью, когда слышишь странные голоса лесных зверей, шуршание веток и трав, но ничего абсолютно не видишь.

А теперь я снова один. Снова ухожу непонятно ради чего. И ведут меня вперед только мысли о собственном предназначении, неясные картины будущего да простое человеческое любопытство – страшно хочется узнать, кто же все-таки стоит у руля.

Я вернулся в деревню, грустно посмотрел на ставшие почти родными жалкие домики.

Новый этап. Новый уровень. Снова вернулись к исходникам.

В голове еще не было четкого плана действий. Знал я только то, что пойду к станции. Нужно как-то устроиться в ту группу, которая продолжает обучение. Во мне еще жила надежда на то, что выбраться с острова удастся. Обменяю свободу на работу, знания и необходимые для жизни вещи…

И в этот момент я усмехнулся про себя, наконец поняв, что меня так смущало в только что состоявшемся диалоге.

Грег был в стельку пьян во время нашего разговора.

Пускай. Решения менять нельзя. Все идет правильно – так говорят мои чувства. А пока выходит, что у одного алкоголика не получилось сместить с поста руководителя другого алкоголика.

Судьба – ироничная дама…

01.10.2216

– Как тебя зовут? – спросил охранник со стены.

– Сергей Краснов, – ответил я.

Человек направил на меня ручной сканер и удивленно воскликнул:

– Чего ты хочешь? Где твой вшитый маячок?

Я тоже удивился. Куда мог потеряться помещенный под кожу датчик? Единственным местом, где я мог лишиться маячка, был Колодец. Наверное, это случилось после того, как ко мне пришло бессмертие. А может… Может, Кед извлек его из шеи, когда что-то делал с моей раной после стычки с кланом Жирного?

Но сказал я охраннику совсем другое:

– Я слышал, на станции можно продолжать обучение по выбранной специальности, жить и работать!

Охранник рассмеялся:

– Ну, можно. Если согласишься с нашими условиями и пройдешь медосмотр!

– Хорошо! – крикнул я в ответ. – Впустите, и договоримся обо всем.

Человек скрылся где-то за стеной. Несколько секунд ничего не происходило, а потом клацнули вакуумные затворы, тихо зашипел в резервуарах воздух, и створки ворот разошлись в стороны.

Я вошел.

Второй раз я оказался внутри периметра станции. Надеюсь, цифра «два» для меня станет счастливой. В прошлый раз, когда я проходил через эти ворота и спускался по склону во влажную ночь, меня одолевали совсем другие мысли. Тогда я отказался от работ на станции. Как видно, зря.

Впрочем, теперь я бессмертен и полностью здоров. Я научился драться и в очередной раз убедился, что никому доверять нельзя. Может быть, даже себе.

А теперь мне предстоит стать изгоем. Никто из тех, кто живет в относительной свободе, в лесах острова, не станет общаться с рабом станции. Буду нелегально батрачить на начальника Забвения, приносить ему деньги. Но зато мне дадут лекарства и еду, предоставят возможность продолжать учиться.

Шантаж? Возможно. Только я буду не я, если упущу этот шанс. Детство закончилось, пора думать о том, что делать дальше. И надеюсь, эти мысли не внушают мне извне. Надеюсь, я не иду сейчас по выверенному кем-то плану.

Крепкий парень в бронежилете и с гравистрелом подвел меня к невысокому зданию.

– Здесь тебя определят в отряд, послушают, чего хочешь ты, – пояснил мне сопровождающий. – Без глупостей!

– Убьете? – ухмыльнувшись, спросил я.

– Посмотрим, – задумчиво улыбнулся в ответ охранник. – Ты не думай – мы не такие уж и звери. Веди себя хорошо – и все будет отлично. В лесу гораздо хуже!

Я пожал плечами и уже готов был войти в дверь, но парень остановил меня:

– Серьезно говорю – не дури там. Скоро окончательно утвердят закон об освобождении. Самых лучших станем отпускать на свободу!

Не знаю, зачем он сказал мне это. Я вошел в коридор, где тускло мерцали желтоватые лампы. После месяцев, проведенных в первобытных условиях, помещение с искусственным освещением вызвало во мне противоречивые чувства.

В коридоре возник еще один охранник, почти двойник того, что остался снаружи.

– Сюда, – указал он рукой на открытую дверь. – Распределяющего зовут Евгений Просыпов.

Я вошел в кабинет и увидел за столом сморщенного мужчину лет сорока-пятидесяти.

– Проходи, садись, – вяло махнул мужичок на жесткое кресло напротив стола.

Я сел и положил на колени руки. Вспомнился начальник Воронежского космодрома. Снова чувствую себя нашкодившим ребенком. Но на этот раз все будет хорошо. Мой дар пусть и слаб, но все еще со мной.

– Не бойся, я не кусаюсь, – сказал Просыпов. – Что изучал? Что хочешь изучать? Почему потерял свой маячок?

Я растерялся от обилия вопросов.

– Сергей Краснов, – немного невпопад представился я. – Изучал астронавигацию и техническую часть звездолетов. Факультативно. В школе.

Просыпов кивнул.

– Маячок?

– Потерял в бою с соседним кланом, – солгал я. Не хотелось распространяться про Колодец и бессмертие, которое он дарует людям раз в двадцать лет.

– Такой чистенький, – хмыкнул Просыпов. – На шее у тебя ни царапины. Странно все это…

Ситуация все больше напоминала мне историю с космодромом. Снова попытаются меня изучить? Или снова кто-то сверху попросит не трогать меня?

– Ладно, не мое дело, – Просыпов хрустнул пальцами, вытянув вперед сухонькие ручки. – Значит, механика и астронавигация. Что ж, есть у нас место… Копать любишь? Или, может, талантами обладаешь?

Я обомлел.

– Чего, простите?

– Рисовать, лепить, из дерева фигурки вырезать можешь?

– Нет.

– Значит, копать будешь. Заведовать картофелем капустой и хмм… другими полями.

Под «другими полями», видимо, понимались места, где раскапывали останки старых роботов. Они сейчас хорошо продавались.

Я промолчал.

– Значит, решили, – Просыпов пометил что-то у себя в журнале. – Сейчас тебе по новой вошьют датчик. И на этот раз не потеряй его, пожалуйста!

– Слушаюсь! – я встал со стула.

– Не в армии, – нахмурился Просыпов. – Выходи, тебя проводят до бараков.

Вечером того же дня, после прохождения медосмотра и вшивания нового датчика, я увидел принадлежащее станции поле. Огромная площадь с вялой ботвой и лужами, кое-где – канавы, призванные осушать почву. С холма мое теперешнее рабочее место просматривалось очень хорошо. Ограждения вокруг поля не было, только выставленные по периметру сигнальные датчики, реагирующие на движение. И подключенные к ним стационарные гравистрелы и лазеры.

Мнимая человечность. А на самом деле – рабство за колючей проволокой. И никто не знает об этом маленьком бизнесе начальника тюрьмы. Но бизнесу осталось процветать недолго, как и самому Забвению. Я чувствовал это.

А пока самое время начать занятия. Радовало, что все еще не хочется выпить. И то, что мозг уже чуть ли не облизывался в предвкушении новых знаний.

25.04.2217

Бежали под ногами веселые журчащие ручейки. Я в резиновых сапогах, с лопатой и граблями стоял на опостылевшем картофельном поле. Ладно хоть сапоги выдали – сэкономили на обеспечении обувью заключенных Забвения.

Нужно копать. Опять перекапывать жирную землю, слушать, как чавкает лопата, и соскребать с голенища липкую грязь.

– Сергей! – бригадир кричал с края гряды, где уже пробивалась свежая травка. – Копаем! Не стоим!

Этот участок нельзя было пахать трактором. Рядом находился обрыв, да и земля была очень неровной. На более дорогое оборудование, чем довоенные трактора, начальство тюрьмы все равно не раскошелится. Вот и приходилось делать тут все вручную.

Я бросил грабли и воткнул лопату в почву. Подцепил большой липкий ком, перевернул его и разбил надвое. Фуф… И так день за днем. Только вечерние занятия вносили радость в абсолютно одинаковые будни.

И еще радовала весна. Зима, напротив, выдалась очень тяжелой. Мы загружали в грузолеты псилин и разгружали еду и товары – начальник тюрьмы экономил на топливных элементах в погрузчиках. Постоянно мерзли, недоедали. К тому же зимой умерла Полина. Не знаю, что там произошло в клане Грега, но результатом стала смерть девушки-суккуба.

Я еще больше отдалился от «свободных» жителей Забвения. Приобрел парочку знакомых на станции.

Грег между тем продолжал собирать кланы, чтобы атаковать станцию. Его имя приобретало все больший авторитет у заключенных. Начальство Забвения тоже прослышало о Греге. А мне было любопытно, во что все это выльется.

Сам я никакой организационной деятельности больше вести не пытался. Только учился. И копал…

– Серж! – позвал меня Дитрих. – Смотри, что я нашел!

С Дитрихом я как-то сразу сошелся. Он был спокойным мужчиной из немецкого района ЗЕФ, его сослали сюда из-за неуемной тяги к изобретениям. Управление Развития Техники не поняло некоторых его разработок и посчитало их опасными.

Я попытался увидеть то, что так усердно пытается показать мне Дитрих, но это «что-то» было в земле, и с моего места разглядеть его не удавалось. Я спросил у бригадира:

– Можно подойти?

– Давай, валяй! – неожиданно согласился бригадир и пошел к Дитриху вместе со мной.

Знакомый ковырял лопатой, соскребая грязь с хромированного корпуса какого-то механизма.

– Робот? – с интересом посмотрел на меня Дитрих.

– Похоже, что да, – ответил я.

Бригадир тоже заинтересованно смотрел на блестящий бок аппарата.

– Со времен войны! – хмыкнул надсмотрщик. – Умный. Интересно, за нас воевал или против?

– Это ведь еще до Нашествия, – медленно проговорил Дитрих, его глаза прямо-таки светились. – До начала Экспансии. Ему почти двести лет!

– Так, – сменил тон бригадир. – Живо копать дальше. Я вызову еще рабочих. Извлечем робота.

Перекапывать поле расхотелось совсем. Я все представлял, как могучее электронное сознание снова оживет, как запоют серверные моторы, зашипит гидравлика – и хромированное тело распрямится, а голова будет двигаться из стороны в сторону на металлической шее, когда робот станет осматриваться. Вот только друг это или враг? Что он будет делать, когда или если его включат?

Бригадир согнал около десятка работяг с лопатами, но начинать раскопки пока не решился. Вскоре прибыли несколько человек из персонала станции с вооруженной охраной и грузолетом. Тогда-то и закипела работа.

Яма росла вширь и вглубь. Не прошло и получаса, как тело робота извлекли из липких объятий весенней почвы. Несколько минут все молча рассматривали механизм. Робот действительно был огромным и старым. Только он оказался не совсем целым – отсутствовало несколько суставчатых ног, на которых машина должна передвигаться.

Внешностью кибер напоминал паука – много лап, широкий корпус с укрепленными на нем блоками оружия и массивная голова в передней части тела, посаженная на толстую шею и похожая на башенку древнего танка.

Но любоваться механическим существом было некогда. Подчиняясь приказам, мы погрузили робота в летательный аппарат, а потом остались смотреть за тем, как грузолет поднимается и напоследок закладывает крутой вираж, чтобы через десяток секунд скрыться за кромкой леса.

– Уже четвертый тут, – сказал вдруг бригадир. – Когда дожди или паводок смывают верхний слой почвы, на этом поле интересные вещи находят. Скоро картошку тут запретят сажать – начнут серьезно копать, как под бывшей фабрикой.

– Что за фабрика? – поинтересовался я.

– Фабрика роботов, – вздохнул бригадир. – Во время войны на юге острова роботы построили несколько заводов для производства себе подобных. Люди долго выбивали треклятые механизмы из этих мест… Все, хватит болтать! Иди копать!

Я вернулся на свое место и взялся за лопату.

Так вот, значит, в чем дело! Тут было несколько баз спятивших роботов, а теперь начальник раскапывает их и приторговывает запчастями. Я-то думал, что масштабы куда скромнее! Тех, кого распределили на выкапывание механизмов, увозили далеко на юг. Там у начальника был специальный лагерь. Но информации из него никакой не доходило. Всё старались держать в секрете.

Я пожалел, что меня распределили на картошку.

Продолжая перекапывать поле, я вдруг услышал низкий крик. Повернулся на звук и увидел, как один из заключенных, работавший рядом с Дитрихом, бежит с лопатой наперевес к бригадиру. Намерения ревущего работяги можно было прочитать сразу. Бригадир и сделать-то толком ничего не успел – лишь достал из кобуры гравистрел.

Удар металлической кромкой лопаты пришелся как раз по шее. Свихнувшийся заключенный отбросил окровавленное орудие и забрал у мертвого бригадира его гравистрел.

Наверняка уже сработал маячок – бригадир умер, а значит, на пульте дежурного завыла сирена. Через несколько мгновений сюда прибудет отряд охраны.

Так и произошло. Я успел только выставить перед собой свою лопату и выслушать вопли сумасшедшего: «Меня не заставят работать! Я могуч! Я свободен!» А потом с неба спикировали трое крепких ребят, оседлавших флаеры. Разбираться не стали – просто размазали психованного бедолагу гравистрелами по весенней жиже.

– Я с ним в одной комнате жил, – зачем-то сказал подошедший ко мне Дитрих. – Он всегда был каким-то вспыльчивым. Инстинкт убийцы?

– Мы все тут не ангелы, – пожал плечами я. – И конечно, все попали сюда по ошибке.

– Знаешь, Серж, было бы легче, если бы оставалась возможность вернуться…

– Она будет, обязательно будет. Такие, как мы, просто обязаны вернуться и помогать государству.

– Такие, как мы? – переспросил Дитрих.

– Ну, не маньяки, а нормальные уравновешенные люди, – постарался объяснить я. – Эти психи ведь другой сорт. Биологически нервная система у них отличается.

Дитрих вдруг улыбнулся и отошел от меня. Я не донял, зачем он это сделал, и теперь смотрел на него, вопросительно подняв брови.

– Из нас двоих только я другой, – грустно усмехнулся Дитрих. – Ты такой же, как они, – обвел он рукой столпившихся вокруг трупа заключенных, – как бы тебе ни хотелось от них отличаться.

Я не стал ничего говорить, лишь отвернулся от обидевшего меня Дитриха и уже во второй раз за последний час принялся наблюдать за тем, как садятся на землю летательные аппараты начальства Забвения.

– Шайзе, – выругался за спиной немец, когда стали переносить в грузолет расплющенное гравитационной волной тело.

А я подумал о том, что и меня может так же помять. Не выстрелами из гравистрела, а шутками самой жизни. Вспомнился странный старик из парка, рассказывавший мне о Нашествии. Он тоже говорил, что живет вечно.

Но ведь даже бессмертные когда-нибудь да умирают.

17.08.2217

Я прокладывал курс. Тренажер выплескивал на матрицу трехмерную проекцию звездного скопления, а я должен был, пользуясь вычислителем, начертить линии подпространственных переходов. Сейчас, конечно, все это делает компьютер, но, чтобы понимать суть того, что происходит, и суметь отследить вероятную ошибку, нужно знать теорию вычисления прыжков в совершенстве.

– Все! – крикнул я, когда тоненькая желтая линия соединила последнюю точку рассчитываемого курса с искоркой звезды, являвшейся местом назначения. – Все!

– Вижу, – сказал экзаменатор и с улыбкой подошел ко мне. – Ты первый, Сергей. Совсем молодой и такой талантливый.

Я потупил глаза:

– Мне уже девятнадцать, я не ребенок, да и таланта во мне ни на грош.

– Хорошо сохранился, тебе больше пятнадцати и не дашь, – сказал на это экзаменатор. – А про талант… Я выдаю тебе диплом о завершении обучения по специальности астронавигатора, чем не доказательство таланта? Продолжай учиться по специальности механика.

– Как я смогу увидеть диплом? – спросил я.

– Твое личное дело не уничтожено, Сергей. Его ведение просто приостановлено на неопределенный срок. Диплом – это триггер, срабатывающий при активации личной карточки. Тебе сразу же будут проставлены отметки о завершении обучения по этим специальностям.

– Какие сложности, – вздохнул я. – Все равно мое дело никогда не восстановят.

– Сейчас принимается новый закон. Все еще не так страшно.

– Спасибо вам, – сказал я.

Экзаменатор протянул руку, я пожал ее и направился к двери. Стали кричать другие сдающие, экзаменатор пошел к ним.

Не успел я выйти из кабинета, как пронзительно взвизгнула сирена. Тут же ко мне бросился какой-то охранник и под прицелом гравистрела быстро повел меня к выходу из здания. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. По дороге охранник подобрал еще несколько недоумевающих человек. Вскоре все мы оказались на улице.

– Всем вернуться в бараки! – скомандовал военный.

Сирена все еще оглушающе выла, а затем, сменив ее, над станцией разнесся голос:

– На нас совершено нападение. По периметру скопилось большое число заключенных, всей охране прибыть к стенам периметра.

Неужели они решились?

Охранник, напоследок взмахнув гравистрелом, унесся прочь. Я колебался только мгновение. Пусть меня убьют, но я должен посмотреть за финалом восстания, возглавляемого Грегом.

Периметр находился не так уж и далеко от здания школы. Это расстояние я преодолел всего за минуту. На стене скопилось много солдат, шелестели гравистрелы, раздавались какие-то крики с обеих сторон. Затем прямо передо мной упал какой-то охранник. Я пригляделся к нему – опускающиеся сумерки скрадывали очертания – и увидел, что из шеи человека торчит короткая стрела.

Не долго думая, я стащил с мертвого солдата шлем и бронежилет, вооружился гравистрелом и побежал к ведущей на стену лестнице. Четыре пролета вверх – и я на месте. Меня приняли за своего. В полутьме не особенно рассмотришь форму целиком.

– Что там происходит? – крикнул я ближайшему солдату.

– Только прибыл? – вопросом ответил он. – Все под контролем. Начальник хочет выйти на главаря.

Я взглянул на массу людей, кипящую с той стороны стены, услышал свистящие вокруг нас стрелы, воинственные крики заключенных.

– Ты уверен, что все действительно под контролем?

Солдат выстрелил в толпу, потом обернулся ко мне:

– Говорю – все в порядке, не суйся. Начальник просто не хочет пока подрывать их…

Я уловил своим внутренним чутьем что-то, но так до конца и не понял, как может начальник с горсткой солдат контролировать обстановку. Да, пускай они находятся на стенах и лучше вооружены, но масса людей внизу была просто подавляющей. Столько народу я видел последний раз только во время похорон старого президента.

– Каковы ваши требования? – разнесся по округе усиленный электроникой голос начальника тюрьмы. – Зачем вы нападаете на причальную станцию и Ведомство?

Гомон и крики на пару мгновений стихли. Затем бой продолжился.

– Я прикажу охране не стрелять. Пусть покажется ваш предводитель. Обговорим условия!

Шелест гравистрелов утих – видимо, солдатам передали приказ по внутренней связи. Я не имел под кожей сотового и поэтому ничего не услышал. Через минуту утихли и нападавшие. Теперь они молча смотрели снизу вверх на башенку с динамиками, откуда раздавался голос начальства.

Будет ли Грег таким дураком, что покажется? Нужно было либо сразу высылать гонца с требованиями, а потом уже нападать, либо полностью брать станцию под свой контроль и, захватив начальника в заложники, диктовать условия уже не тюремщикам, а правительству. Именно так, между прочим, и предлагал действовать Кед.

Полумеры в таких вещах неуместны.

Но Грег не я и не Кед.

– Я возглавляю восстание! – раздался издалека голос. Грег действительно дурак…

– Что вы хотите?

– Мы прекратим нападение, если…

Ну вот, сейчас мы убедимся, просто ли Грег дурак. Лично у меня было чувство, что он полный, круглый и абсолютный дурак.

– …если вы отпустите всех нас на свободу. Нам не нужны деньги или еда, просто поставьте правительство в известность, что мы хотим выйти с острова.

Я полностью оказался прав в своих опасениях. Мало того что он высказал самые глупые требования из всех, какие только мог, так еще он тем самым подписал себе смертный приговор – эти требования никогда не выполнят.

– Мы поняли вас, – ответил из репродукторов голос начальника станции. – К сожалению, ваши требования невозможно выполнить. Может быть, вас устроит разовое обеспечение продовольствием или одеждой? Предоставление книг или орудий труда?

Толпа безмолвствовала. Это тоже решающий момент. Будь я во главе восстания и допусти я столько ошибок, сколько Грег, я бы на такие предложения согласился.

– Нет! – выпалил Грег, люди зашумели. – Вы не понимаете! Если вы попробуете атаковать нас – мы не станем больше приносить сюда псилин. Мы сожжем грибницы! Отпустив нас, вы хотя бы грибницы сохраните!

Это уже больше походило на разумные требования. Правда, все равно я не верил, что в силах начальника тюрьмы выпустить людей на свободу.

– Мы даем вам двадцать минут, – крикнул Грег. – Если не согласитесь – пеняйте на себя! Мы уничтожим псилин, да и вам не поздоровится! У нас есть оружие, которым можно вас удивить!

Прошли долгие десять секунд, казалось, что сама природа замерла в ожидании. Ни дуновения, ни шороха веток. Тут я понял, что сейчас произойдет, и тяжело вздохнул.

– Простите! – с наигранным участием сказал начальник тюрьмы.

Раздалась долгая серия хлопков. Люди падали один за другим, из их шейных артерий били фонтанчики крови. Кто-то хрипел, кому-то удалось даже выстрелить перед самой смертью в направлении стены.

Под кожей у заключенных сработали крохотные, совмещенные с датчиком взрывные устройства. Несколько тысяч человек умерли в считанные секунды. Но я различил во мраке, что умерли не все.

В следующую секунду в башенку, где находился начальник тюрьмы, ударила ракета. Кто-то из нападавших оказался вооружен не только самодельным арбалетом да мечом. Впрочем, одна ракета все равно не решила бы исход сражения.

К моему удивлению, башня накренилась и с грохотом осела, давя кусками и без того агонизирующих людей за стеной. Зрелище было страшным. Я отвел глаза.

Чутье в очередной раз показало не все. Словно издеваясь, мой дар вырывал самое интересное из возможного будущего и демонстрировал это умеючи, до конца оттягивая кульминацию, как искусный актер. Я чувствовал себя глупо, ощущал, что продолжаю играть по чужим правилам в игры, которые совсем мне не интересны. И даже собственное капризное умение вроде как выступает вовсе не в моей команде.

Начальник погиб. Грег с мятежными заключенными тоже. Я видел, как горстка людей, видимо, ранее извлекших датчики со взрывчаткой из-под кожи, скрылась в темноте леса, но не верил, что Грег находится среди них. Более того, я чувствовал, что он мертв.

Глупец. Умудрился в решающей схватке потерять все, чего достиг на острове. А ведь его уважали…

Некогда размышлять. Пора и мне убираться со стены. Еще немного, и начнут подсчитывать личный состав, устроят перекличку или проверят сигналы датчиков, а получится очень нехорошо, если меня обнаружат с оружием мертвого солдата. Как мне потом доказать им, что я не стрелял по своим и не собирался сбежать с ворованным оружием.

Я попятился к лестнице, аккуратно спустился вниз и, сбросив шлем и бронежилет, поспешил к бараку. Только у входа в здание до меня дошло, что я все еще нервно сжимаю в руках гравистрел.

– Твою мать! – выругался я и забросил оружие со всей силой, на какую был способен, подальше в траву.

Надеюсь, они не станут сверять отпечатки пальцев.

– Где был, пацан, а? – хмуро поинтересовался охранник, стоящий на входе в барак. Повезло, что он не заметил моего лихого броска.

– Шел с занятий, – искренне ответил я. Все еще никак не могу привыкнуть спокойно врать.

– Почему так долго, а? Хочешь вылететь отсюда и попасть обратно к дикарям, а?

– Конечно нет, – затараторил я. – Меня поймали, думали, что перебежчик, чуть на тот свет не отправили. А сейчас все закончилось – и меня отпустили.

– Не врешь, а? Давно вас всех пора в лучший мир отправить. К чудесам социализма, а?

Меня всегда раздражали манеры этого охранника. Вроде и матом не ругается, а при разговоре такое ощущение, что он тебя покрыл с головы до ног. Но в этот раз меня особенно бесило то, что снова приходилось врать.

– Ладно. Заходи! – скомандовал солдат. – Или тут будешь ночевать, а?

– Иду-иду! – заверил я его и прошел в полуоткрытую дверь барака.

– Спать! Быстро!

Я молча проскользнул через предбанник и вошел в жилое помещение. Не одна сотня людей спала сейчас, свернувшись на полу в этой комнате. Даже кроватей нам не выделили. Все-таки жмот этот начальник. Был жмот…

– Что там такое? – шепотом спросил у меня кто-то из заключенных. Я в темноте не мог разглядеть его. Чутье тоже не спешило подсказывать что к чему.

– Бой был, – также шепотом ответил я. – Пытались шантажировать начальника, хотели сжечь весь псилин, но ничего не вышло. Всех перебили. И солдат много полегло, и начальник сам тоже вроде бы…

– Неужели напали? Это Грег, да?

– Да, – ответил я коротко.