Уолкот заплел необычайно тощие ноги вокруг ножек стула.
      – Я сотрудничаю с частной исследовательской фирмой "Самплис Биотехникл", мисс Кэмден. Мы занимаемся усовершенствованием генетического моделирования для крупных фирм, которые работают in vitro. Мы разработали процедуру Пастана для создания сверхъестественной остроты слуха.
      Лейша равнодушно кивнула; подобное приобретение всегда казалось ей ужасной глупостью. Преимущество слышать шепот через шесть комнат перевешивалось неудобством слышать грохот опускающихся жалюзи под боком. Детям со сверхъестественным слухом в двухмесячном возрасте приходилось имплантировать устройство, контролирующее звук.
      – Руководство "Самплиса" предоставляет исследователям полную свободу творчества. – Тоненький и неуверенный кашель Уолкота навеял Лейше мысль о простуженном привидении. – Но я убежден, что они просто не справляются. Там царит страшный беспорядок. Около двух лет назад я попросил разрешения поработать над пептидами, связанными с отсутствием потребности во сне.
      – Неужели в этой области осталось еще что—то неисследованное, – сухо сказала Лейша.
      Уолкот отрывисто захихикал, высвободил свои костлявые ноги и заплел их между собой.
      – Распространенное заблуждение. Но я работал с пептидами взрослых Неспящих и использовал новые разработки лионского Технического института, Гаспар—Тьере. Вы знакомы с его работами?
      – Наслышана.
      – Вам, вероятно, не известен его новый метод. – Уолкот взъерошил шевелюру. – Мне следовало бы поинтересоваться, насколько этот кабинет защищен от утечки информации.
      – Полностью, – ответила Лейша. – Иначе вас бы здесь не было.
      Уолкот кивнул: очевидно, его не оскорбляли меры предосторожности Неспящих. Лейша почувствовала к нему симпатию.
      – Короче говоря, мне кажется, что я нашел способ лишить потребности во сне взрослых Спящих.
      Лейша пристально посмотрела на мужчину.
      – Избавить?..
      – Еще много нерешенных проблем. – Уолкот пустился в сложные рассуждения об изменении производства пептидов, нейронном синапсисе и избыточном кодировании информации в ДНК. Лейша ничего не поняла. И вдруг перед ней открылся новый потрясающий мир.
      – Доктор Уолкот... вы уверены?
      – Насчет избыточности переноса лизинов?
      – Нет. Насчет возможности избавить от потребности во сне Спящих...
      – Как мы можем быть уверены? Нужны эксперименты, серии экспериментов, проверки, не говоря уже о финансировании...
      – Но теоретически это возможно.
      – О, теория, – пренебрежительно воскликнул Уолкот.
      – Со всеми вытекающими? Включая... долгожительство?
      – А вот этого мы не знаем. Все еще очень приблизительно. Но прежде чем двигаться дальше, нам необходим юрист.
      Фраза насторожила Лейшу. И тут ее озарило.
      – Почему вы пришли один, доктор Уолкот? Все правовые вопросы, связанные с этими исследованиями, находятся в ведении компании "Самплис", и наверняка у нее имеется свой юрисконсульт.
      – Я действую от своего имени. Мне нужен собственный адвокат.
      – Продолжайте.
      – Когда я осознал, куда ведут эти исследования, мы с помощником вывели все данные из компьютерной сети компании. Мы проводили моделирование на своих машинах, каждый вечер стирали программы, делали распечатки и уносили эти записи домой в портативном сейфе – все делалось в двух экземплярах. Мы никого не посвящали в свои изыскания, даже директора.
      – Почему, доктор?
      – "Самплис" – открытая компания, и 62 процента ее акций поделены между двумя фондами, которые контролируют Неспящие.
      Он повернул голову, и ей показалось, что бледно—голубые глаза поглощают свет.
      – Один из фондов основан "Кэннистон Фиделити", другой находится под контролем Убежища. Простите меня, мисс Кэмден, но директор Ли непорядочный человек. Его и раньше обвиняли в несправедливом распределении денег фондов. Мы с помощником боялись, что если кто—нибудь из Убежища обратится к Ли с просьбой прекратить исследования... или еще что—нибудь... пока это только предчувствие. Нами не заинтересуется ни одна приличная исследовательская фирма. По правде говоря, и сейчас есть только домыслы. Ведь Убежище могло предложить очень крупные деньги, чтобы прикрыть все это...
      Лейша из осторожности промолчала.
      – Так вот. Два месяца назад случилось нечто странное. Мы знали, конечно, что сеть "Самплис" может быть не вполне надежной – да и есть ли вполне надежные сети? Поэтому мы в ней и не работали. Но мы с Тимми – это мой помощник, доктор Тимоти Херлингер, – не знали, что сети можно проверить даже на то, чего в них нет. Очевидно, так и случилось. Вероятно, кто—то периодически сравнивает список служащих с файлами в сети, потому что однажды утром мы с Тимми увидели на терминале в лаборатории послание: "Над чем, черт возьми, вы работали эти два месяца, парни?"
      – Почему вы думаете, что послание не является тонким намеком вашего директора? – спросила Лейша.
      – Наш директор не сможет обнаружить нарыв на собственной заднице, – ответил Уолкот, снова удивив ее. – Но главное другое – подпись "акционер". По—настоящему нас с Тимми напугало то, что она появилась на отключенном от сети компьютере в запертой лаборатории.
      – У кого еще есть ключи?
      – Только у директора. А он был на конференции на Барбадосе.
      – Он, видимо, оставил кому—нибудь ключ или дубликат. А может, потерял. Он или доктор Херлингер.
      Уолкот пожал плечами.
      – Только не Тимми. Но позвольте продолжить. Мы проигнорировали послание, однако решили спрятать нашу работу – к тому времени мы почти добрались до сути – куда—нибудь в безопасное место. Мы оставили единственный экземпляр, арендовали сейф в одном из филиалов Первого национального банка и взяли всего один ключ. Ночью мы закопали его у меня за домом, под розовым кустом.
      Лейша посмотрела на Уолкота, как на безумца. Он слегка улыбнулся:
      – Вы в детстве читали про пиратов, мисс Кэмден?
      – Я не увлекаюсь беллетристикой.
      – Ну, ладно. Наверно, это звучит глупо, но мы ничего другого не придумали. – Он опять запустил пальцы в свои редковатые волосы. Его голос вдруг потерял уверенность. – Ключ все еще там. Я проверил. Но сейф пуст.
      Лейша подошла к окну. Кроваво—красный закат пятнами отражался в озере. Высоко в небе стоял молодой месяц.
      – Когда вы обнаружили пропажу?
      – Сегодня утром. Я выкопал ключ (мы с Тимми хотели кое—что добавить) и пошел в банк. Я сказал служащим, что сейф пуст, но они ответили, что за ним ничего не значилось, хотя я собственноручно положил туда девять листков бумаги.
      – Вы зафиксировали это по компьютерной сети в момент аренды сейфа?
      – Да, конечно.
      – Вы получили копию квитанции?
      – Да. – Он передал ей бумажку. – Но когда управляющий запросил электронную запись, она показала, что доктор Адам Уолкот на следующий день забрал все бумаги и даже оставил расписку. И у них действительно был документ.
      – За вашей подписью.
      – Да. Но это подделка!
      – Нет, это должен быть ваш почерк, – возразила Лейша. – Сколько документов в месяц вы подписываете в "Самплис", доктор?
      – Десятки.
      – Заказы на оборудование, отчеты об использованных суммах, путевые листы. Вы их все читаете?
      – Нет, но...
      – Увольнялась недавно какая—нибудь из секретарш?
      – Ну... кажется, да. У директора Ли большие проблемы со вспомогательным персоналом. – Тонкие брови сошлись над переносицей. – Но директор не имел ни малейшего представления о том, над чем мы работаем!
      – Уверена, что так. – Лейша скрестила руки. Давненько клиенты не вызывали у нее дурноту. Адвокат, практикующий в течение двадцати лет, привыкает к неудачникам, преступникам, мошенникам, героям, шарлатанам, чокнутым, жертвам и прочему люду. Юристы верят в закон...
      Но еще ни один адвокат не имел клиента, способного превратить Спящих в Неспящих.
      – Продолжайте, доктор.
      – Вряд ли кто—то мог украсть нашу работу, – тихо сказал Уолкот. – Во—первых, еще не записаны важные уравнения, над которыми мы с Тимми работаем. Но труд – наш, и мы хотим получить его обратно. Тимми отказывался от репетиций камерной музыки ради наших исследований. И конечно, когда—нибудь нас наградят.
      Лейша уставилась на Уолкота. Найден способ преобразить человечество – а этот мозгляк рассуждает о розовых кустах, премии, камерной музыке.
      – Вам нужен адвокат, чтобы выяснить ваше личное юридическое положение.
      – Да. И представлять нас с Тимми в иске против банка, или против "Самплис", если до этого дойдет. – Неожиданно он взглянул с обезоруживающей прямотой. – Мы обратились к вам, потому что вы – Неспящая. Вы – Лейша Кэмден. Всем известно, что вы не одобряете разделения людей на "чистых" и "нечистых", и, разумеется, наша работа покончила бы с таким... – Он взмахнул газетой. – К тому же кража есть кража, даже в рамках компании.
      – "Самплис" не воровал ваши исследования, доктор Уолкот. И банк тоже.
      – Тогда кто...
      – У меня нет доказательств. Но я бы хотела встретиться с вами и с доктором Херлингером завтра в восемь ноль—ноль здесь. А пока – это очень важно – ничего не записывайте. Нигде.
      – Понимаю.
      – Превратить спящих в неспящих... – невольно вырвалось у нее.
      – Да, – сказал он. – Хорошо. – И отвернулся, уставившись через ее совершенно утилитарно обставленный кабинет на экзотические цветы, росшие под искусственным освещением в углу.
      – С точки зрения закона все чисто. – Кевин вошел в кабинет Лейши с распечаткой. Она подняла взгляд от своих записей по делу "Симпсон против "Офшорного рыболовства". Цветы, которые Алиса настойчиво присылала каждый день – подсолнухи, маргаритки, ноготки, – не успевали увянуть до прибытия очередного букета. Даже зимой ее квартира была уставлена калифорнийскими цветами. У Лейши не поднималась рука их выбросить.
      В свете лампы каштановые волосы Кевина блестели, на его гладко выбритых щеках играл румянец. Он выглядел моложе Лейши, хотя был на четыре года старше. "Пустышка", – когда—то заметила Алиса.
      – Все законно?
      – Все, что зарегистрировано в файлах, – сказал Кевин. – Уолкот учился в Университете штата Нью—Йорк в Потсдаме и Университете Дефлореса. Звезд с неба не хватал, но был неплохим студентом. Две небольшие публикации, чистая полицейская карточка, никаких неприятностей с налоговой службой. Две должности преподавателя, две – исследователя, никаких официально зафиксированных трений при уходе с работы: по—видимому, он просто непоседа. Херлингеру всего двадцать пять, это его первое место работы. Изучал биохимию в Беркли, окончил в числе первых пяти учеников, подающих надежды. Но накануне защиты диссертации был арестован и осужден за синтез вещества, вызывающего генные изменения. Получил срок условно, но найти хорошую работу сделалось проблематичным. По крайней мере на некоторое время. Никаких проблем с налогами и пока никаких сомнительных доходов.
      – Что за вещество?
      – Лунатический снег. Человек начинает воображать себя мессией. В судебных отчетах Херлингер утверждал, будто у него не было другого способа оплатить занятия в медицинской школе. Он кажется очень озлобленным. Может быть, сама просмотришь эти отчеты?
      – Просмотрю, – сказала Лейша. – Как ты думаешь, это временное недовольство юноши из—за крупной неудачи? Или черта характера?
      Кевин пожал плечами. Он не любил делать поспешные выводы. Его интересовали последствия, а не мотивы.
      – Неужели середняк Уолкот способен на крупное открытие? – удивилась Лейша.
      Кевин улыбнулся:
      – Дорогая, ты всегда отличалась интеллектуальным снобизмом.
      – Как и все мы. Ну хорошо, возможно, это просто удача. Или именно Херлингер вел исследования с ДНК, а не Уолкот; возможно, Херлингер очень талантлив, но его эксплуатируют, как простачка. Или же он не способен придерживаться правил. А что насчет "Самплис"?
      – Заурядная компания, оборот менее трех процентов в год, что мало для высокотехнологичного производства, крупных инвестиций нет. Но все по закону. Я даю им еще год—два от силы. Руководство некомпетентное. Лоренс Ли получил кресло директора исключительно благодаря своему имени. Его отцом был Стентон Ли.
      – Нобелевский лауреат по физике?
      – Да. И еще директор Ли объявил себя потомком генерала Роберта Ли. Вранье, конечно, но в рекламных проспектах смотрится отлично. Уолкот не солгал: документация в компании ведется безобразно. Сомневаюсь, чтобы они нашли что—либо в своих файлах. Руководство практически отсутствует. А Ли получил выговор от Совета директоров за неправильное использование фондов.
      – Первый национальный банк?
      – Совершенно чист. Все записи об этом сейфе полные и точные. Конечно, это не означает, что их не могли подделать. Но я бы очень удивился, если бы банк оказался замешан.
      – Я тоже, – мрачно произнесла Лейша. – Там сильная система безопасности?
      – Самая лучшая. Мы проектировали.
      Этого она не знала.
      – Тогда существуют только две группы, способные на такое электронное волшебство. Одна из них – твоя.
      – Как знать, – мягко заметил Кевин. – Среди Спящих тоже есть классные специалисты...
      – Не настолько.
      На сей раз Кевин оставил ее интеллектуальный снобизм в покое и тихо сказал:
      – Исследования Уолкота могут изменить мир, Лейша. Еще раз.
      – Знаю. – Она поймала себя на том, что пристально смотрит на Кевина; интересно, какие чувства отразились на ее лице?
      – Хочешь вина, Кевин?
      – Не могу, Лейша. Надо закончить работу.
      – Да и мне тоже.
      Он ушел в свой кабинет. Лейша взялась за бумаги по делу "Симпсон против "Офшорного рыболовства". Ей с трудом удавалось сосредоточиться. Когда они с Кевином занимались любовью в последний раз? Три недели? Четыре?
      Возможно, ей удастся повидать его утром, перед отъездом. Нет, он летит другим самолетом в Бонн. Значит, в конце недели. Если оба окажутся в одном городе. Она не ощущала потребности срочно заняться сексом с Кевином.
      И тотчас вспомнились руки Ричарда.
      Лейша придвинулась к терминалу и углубилась в поиски прецедентов в морском законодательстве.
      – Ты похитила бумаги Адама Уолкота из сейфа Первого национального банка в Чикаго, – невозмутимо произнесла Лейша.
      Женщины стояли в противоположных концах гостиной Дженнифер в Убежище. Портрет Тони Индивино подмигивал и улыбался.
      – Да.
      – Дженнифер! – с болью воскликнул Ричард.
      Лейша медленно повернулась к нему. Ей показалось, что Ричард переживает из—за того, что жена призналась.
      Он стоял в той же боксерской стойке, как почти тридцать лет назад, когда Лейша приехала знакомиться с ним в Иванстон – приподнявшись на носки и наклонив голову. В Убежище он нашел нечто такое, в чем нуждался всегда – общность интересов. А Убежище означало Дженнифер. Дженнифер и Тони. Тем не менее, чтобы стать соучастником преступления, Ричард должен был измениться до неузнаваемости.
      Он произнес хрипло:
      – Дженнифер ничего не скажет в отсутствие своего адвоката.
      – Ну, с этим не будет трудностей, – ядовито заметила Лейша. – Скольких адвокатов захватило Убежище на сегодняшний день? Канданс Холт. Уилл Сандалерос. Джонатан Кокчиара. Кто еще?
      Дженнифер села на диван, расправляя вокруг себя складки аббая. Сегодня на стеклянной стене переливались мягкие сине—зеленые узоры. Лейша вдруг вспомнила, что Дженнифер никогда не любила облачных дней.
      Дженнифер сказала:
      – Если это официальное обвинение, Лейша, предъяви ордер.
      – Я не прокурор. Я представляю доктора Уолкота.
      – Значит, ты добираешься передать дело об этом так называемом похищении прокурору округа?
      Лейша заколебалась. Дженнифер скорее всего тоже знала, что доказательств явно недостаточно даже для суда присяжных. Возможно, им удастся установить, что кто—то из новых служащих Первого национального также имел доступ к банковским квитанциям. И всего лишь. Насколько тщательно Убежище все спланировало? Их закрытая информационная сеть достаточно обширна, чтобы засечь мелких сошек из третьесортного биотеха, исследовавших проблемы Неспящих. Лейша готова биться об заклад, что ни один из новичков Первого национального банка никогда раньше не работал в "Самплис". Ничего, кроме домыслов. К тому же она знает способности Дженнифер, Неспящей. Но закону это безразлично.
      Лейша почувствовала безысходность. И это пугало. Она попыталась встретиться взглядом с Ричардом. Он отвернулся.
      Дженнифер сдержанно сказала:
      – Зачем, собственно, ты сюда приехала, Лейша? Ты не ведешь с нами никаких юридических дел, и если твой клиент не имеет к нам никакого отношения...
      – Ты только что призналась, что взяла бумаги.
      – Разве? – Дженнифер улыбнулась. – Ты ошибаешься.
      – Понимаю. Ты просто поставила меня в известность. А теперь хочешь, чтобы я ушла.
      – Да, хочу, – согласилась Дженнифер, и вдруг Лейша поняла, что ей больше не суждено появиться в Убежище.
      Она обратилась к Ричарду:
      – Уолкот и Херлингер держат результаты исследований в голове. И с этим вам ничего не поделать. Я посоветую моему клиенту записать все, размножить и спрятать копии в нескольких надежных местах. Слышишь, Ричард.
      Он не обернулся. Лейша смотрела в его согнутую спину.
      Дженнифер сказала:
      – Желаю приятного полета.
      Адам Уолкот не скрывал разочарования.
      – Значит, мы ничего не можем сделать? Совсем ничего?
      – Нет веских доказательств. – Лейша обошла стол и села на стул напротив Уолкота. – Поймите, доктор, суды все еще борются за снятие ограничений на рассмотрение электронных документов в качестве доказательств. Тяжба длится почти полвека. Сначала компьютерные документы отвергали, потому что это не оригиналы. Потом запретили, потому что нарушить защиту систем стало легче легкого. Теперь, начиная с дела "Сабино против Лансинга", их рассматривают как отдельное, несущественное свидетельство. Во внимание принимаются только подписанные распечатки, а это означает, что воры, которые умеют манипулировать такими вещдоками, – короли даже в электронных преступлениях. Сказка про белого бычка.
      По—видимому, экскурс в неофициальную историю юриспруденции Уолкота не заинтересовал.
      – Но, мисс Кэмден...
      – Доктор Уолкот, вы не думаете о главном: последние открытия находятся только у вас в мозгу. Так вы мне говорили, правильно?
      – Правильно.
      – Поэтому запишите все снова. Сейчас. Здесь.
      Тщедушный человечек, казалось, не на шутку поразился.
      – Зачем?
      А Дженнифер считала Лейшу наивной!
      – Доктор Уолкот, это исследование со временем принесет огромную прибыль. Она будет исчисляться миллиардами и принадлежать вам или "Самплис", или скорее всего вам обоим, в каком—то процентном соотношении. Я готова представлять ваши интересы, если вы хотите...
      – О, как мило, – сказал Уолкот. Лейша пристально посмотрела на него. Доктор ничуть не иронизировал. Он рассеянно почесал правое ухо.
      – Но вам должно быть ясно: там, где пахнет миллиардами, появляются воры. Вы уже убедились. И вы мне говорили, что не подавали заявки на патент, так как не хотели, чтобы директор Ли знал суть вашей работы. Правильно? – С этим человеком надо высказываться до конца.
      – Правильно.
      – Прекрасно. Значит, вы понимаете, что эти охотники за миллионами...
      Боль в желудке помешала ей договорить.
      – Вы хотите сказать, что воры могут покушаться на нас с Тимми. Даже без последней части наших исследований.
      – Запишите все. Немедленно, – повторила Лейша.
      Она выделила ему отдельный кабинет и отключенный от линии компьютер. Уолкот провел там всего двадцать пять минут. Она не ожидала от Спящего такой прыти.
      Лейша сняла восемь копий записей Уолкота на маленьком аппарате, который держала для привилегированных клиентов, подавляя желание прочесть их. Скорее всего она все равно ничего бы не поняла. Один экземпляр она отдала ученому.
      – Поймите меня правильно, доктор. Эти семь копий будут положены в различные сейфы. Одна здесь, одна – в сейфе компании "Бейкер Энтерпрайзис", принадлежащей Кевину Бейкеру, и он, уверяю вас, совершенно недоступен.
      Уолкот ничем не показал, что знает, кто такой Кевин Бейкер.
      – Оповестите как можно больше людей, что записи ваших нынешних исследований растиражированы и хранятся в разных местах. Я поступлю так же. Чем больше народу будет знать, тем безопаснее для вас. Расскажите директору, чем вы занимаетесь, и подайте заявку на патент от своего имени. Я должна присутствовать при вашем разговоре с Ли, если вы собираетесь претендовать на часть прав этой работы независимо от "Самплис".
      – Что ж. – Уолкот запустил пальцы в свои редкие волосы. – Откровенность за откровенность.
      Что—то в его голосе заставило Лейшу резко поднять голову.
      – Дело в том, что те исследования, которые я только что записал для вас... – Он пригладил волосы и стал на одну ногу, этакий смущенный журавль.
      – Да?
      – Они не полные. Я опустил последний кусок. Тот, которого у воров тоже нет.
      Значит, он не такой растяпа, как ей казалось. Лейша всегда считала, что безрассудные клиенты хуже, чем недоверчивые. Даже когда осторожность распространяется на собственного адвоката.
      Уолкот смотрел мимо нее. В его странном голосе вновь зазвучала сила.
      – Вы сами сказали, что не знаете, кто украл первый экземпляр. Но он представляет большую ценность для воспроизведения исследований. Или для того, чтобы помешать им. А вы – Неспящая, мисс Кэмден.
      – Понимаю. Но для вашей безопасности, доктор, важно, чтобы вы записали и этот последний кусок. Можно в каком—нибудь другом, абсолютно безопасном месте. – Интересно, где его найти?
      Уолкот наконец опустил поднятую ногу и кивнул.
      – Я подумаю. Вы действительно считаете, что мне может угрожать опасность, мисс Кэмден?
      – Да, – ответила она. – Считаю.

Глава 10.