Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Испанские нищие (Beggars of Spain)

ModernLib.Net / Kress Nancy / Испанские нищие (Beggars of Spain) - Чтение (стр. 8)
Автор: Kress Nancy
Жанр:

 

 


      – Красиво, правда? – спросила Сьюзан Меллинг.
      – Никогда не думала, что свет бывает таким, – сказала Лейша.
      – Не каждому по душе пустыня. Слишком одиноко, враждебно человеческой жизни.
      – Ты ее любишь.
      – Да, люблю. Зачем ты здесь, Лейша? От тебя идут резкие порывы очень холодного ветра. Цивилизованный шторм.
      Лейша невольно улыбнулась. Сьюзан уже исполнилось семьдесят восемь лет, и тяжелый артрит заставил ее бросить науку. Она переехала в крошечный городишко в пятидесяти милях от Санта—Фе. Лейша терялась в догадках. Ни больницы, ни коллег, очень мало людей, с которыми можно поговорить. Сьюзан жила в саманном доме с толстыми стенами. С крыши, используемой как терраса, открывался захватывающий пейзаж. На глубоких, беленых подоконниках и немногочисленных столах она разместила обломки скал, до блеска отполированных ветром, или вазы с дикими цветами на жестких стеблях, или даже кости животных, выбеленные солнцем до той же сверкающей белизны, что снег на далеких горах. Переступив порог, Лейша ощутила тяжелую неловкость, пока с внезапным облегчением не увидела в кабинете Сьюзан терминал компьютера и медицинские журналы. "Я очень долго работала головой. Теперь на ощупь пробираюсь к остальному", – все, что сказала Сьюзан по поводу своего ухода на пенсию. Лейша умом поняла это высказывание – она считала себя обязанной знакомиться с мистической литературой, – но по—другому понять не смогла. Что именно – остальное? Ей не хотелось расспрашивать Сьюзан из опасения, что это окажется чем—то вроде Близнецовой группы Алисы – чистой воды псевдопсихология. Лейша не вынесла бы, если бы тонкий ум Сьюзан поддался обманчивому утешению дешевыми эффектами.
      Теперь Сьюзан сказала:
      – Пойдем в дом, Лейша. Я приготовлю чай. Ты еще не доросла до пустыни.
      Сидя рядом со Сьюзан на диване, Лейша спросила:
      – Ты следишь за периодикой, Сьюзан? Тебе знакомы, например, прошлогодние исследования Гаспара—Тьере?
      – Да. – Запавшие, но все еще яркие глаза Сьюзан вспыхнули и погасли. Она перестала красить волосы и заплетала их в седые косы, не уступающие по толщине тем, которые Лейша запомнила с детства. Только кожа стала прозрачной, как яичная скорлупа, и под ней проступили синие жилки. – Я не удалилась от мира, подобно средневековому монаху, Лейша. Я регулярно просматриваю журналы, хотя должна заметить, что давненько не появлялось ничего достойного, не считая работы Гаспара—Тьере.
      – Теперь появилось. – Лейша рассказала о Уолкоте, "Самплисе" и краже. Не упомянула только о Дженнифер и Убежище. Сьюзан молча прихлебывала чай.
      – Сьюзан?
      – Дай взглянуть на записи исследований. – Она резко поставила чашку на стеклянный столик.
      Сьюзан долго изучала бумаги. Потом ушла в кабинет проверить какие—то уравнения.
      – Используй только не подключенный к линии терминал, – предупредила Лейша, – и сотри программу. Полностью. – Мгновение помедлив, Сьюзан кивнула.
      Лейша прошлась по гостиной, разглядывая "куриных богов", камни настолько гладкие, будто пролежали миллион лет на дне океана, камни с неожиданными выступами, похожими на злокачественную опухоль. Она взяла череп какого—то животного и погладила кончиками пальцев кость.
      Сьюзан вернулась более спокойная. Похоже, ее критические способности работали на полную мощность.
      – Исследования выглядят подлинными на данном этапе разработки. Ты ведь это хотела узнать, да?
      – Далеко ли они продвинулись?
      – Зависит от недостающего куска. То, что здесь, – новинка, бесспорно, но скорее это случайное ответвление от генеральной линии, если тебе понятна разница.
      – Да. Но может ли это служить логической основой для завершающего этапа, который действительно превратит Спящих в Неспящих?
      – Не исключено, – сказала Сьюзан. – Он создал несколько неортодоксальных посылок на основании работы Гаспара—Тьере, но, насколько я могу судить на основании этих записей... да. Да, это возможно.
      Сьюзан опустилась на диван и закрыла лицо руками.
      – Какие из дополнительных эффектов могли бы...
      – Ты хочешь спросить, смогут ли Спящие, став Неспящими, не стареть, как все вы? Боже мой, я не знаю. Биохимия все еще так туманна. – Сьюзан опустила руки и невесело улыбнулась. – Вы, Неспящие, не снабжаете нас материалом для исследований. Вы слишком редко умираете.
      – Извини, – сухо сказала Лейша. – У нас слишком напряженное расписание.
      – Лейша, – неуверенно спросила Сьюзан, – что теперь будет?
      – Кроме борьбы внутри "Самплис"? Мы подадим заявку на патент от имени Уолкота. Вообще—то я уже начала эту работу, чтобы никто нас не опередил. Потом, после того как Уолкот и Херлингер... Да, это тоже проблема.
      – Какая проблема?
      – Уолкот и Херлингер. Я подозреваю, что Херлингер проделал большую часть работы, а Уолкот не захочет делить с ним успех. Уолкот – этакий смирный драчун. Идет по жизни рассеянно, но стоит его разозлить, и он взвоет и пустит в ход зубы.
      – Знаю я этот тип, – сказала Сьюзан. – Твой отец был совсем другим.
      Сьюзан редко говорила о Роджере Кэмдене. Она взяла в руки тот самый череп, который недавно рассматривала Лейша.
      – Знаешь что—нибудь о Джорджии О'Киффе?
      – Художница девятнадцатого века?
      – Двадцатого. Она много раз рисовала такие черепа. И пустыню. – Сьюзан вдруг уронила череп, он со стуком покатился по каменному полу. – Лейша, роди наконец ребенка, о котором вы с Кевином вечно говорите. Нет никакой гарантии, что у тебя никогда не наступит менопауза. Даже фаллопиевы трубы, которые, по—видимому, не стареют, не могут вырабатывать новые гаметы. Твоим яйцеклеткам сорок три года.
      – Сьюзан, ты жалеешь...
      – Нет, – резко произнесла Сьюзан. – У меня есть вы с Алисой. Биологические дочери не имели бы для меня большего значения. Но кто есть у тебя, Лейша? Кевин...
      Лейша быстро сказала:
      – У нас с Кевином все прекрасно.
      Сьюзан взглянула на нее нежно, но скептически, и Лейше пришлось повторить:
      – У нас все прекрасно, Сьюзан. Нам очень хорошо работается вместе. В конце концов, это самое главное.
      Но Сьюзан продолжала смотреть с той же нежностью и сомнением. Бумаги Адама Уолкота чуть подрагивали в ее изуродованных артритом руках.
      Дело "Симпсон против "Офшорного рыболовства" оказалось непростым. Клиент Лейши, Джеймс Симпсон, Неспящий—рыбак, обвинял конкурирующую фирму в намеренном нарушении схемы миграции рыбы в озере Мичиган посредством незаконного использования ретровирусов. Конкурирующая компания принадлежала Спящим. Дело требовало юридической интерпретации Акта Кантона—Фенвика. Лейша должна была явиться в суд к десяти утра, поэтому встречу в "Самплис" она попросила назначить на семь.
      – Маловероятно, что кто—нибудь появится там в такую рань, – проворчал Уолкот, – в том числе и я.
      Лейша пристально посмотрела в худое лицо на экране видеофона, дивясь неповоротливости и мелочности ума, которому предстояло переделать мир. Был ли Ньютон таким? А Эйнштейн? Каллингвуд? Пожалуй. Эйнштейн никак не мог запомнить название железнодорожной станции, возле которой жил; Каллингвуд, гений практического использования И—энергии, постоянно терял туфли и месяцами не менял простыни. Уолкот – типичный, хотя и редко встречающийся вид. Иногда Лейше казалось, что процесс интеллектуального созревания заключается в открытии того факта, что редкие и даже уникальные случаи – всего лишь члены изредка встречающихся рядов. Она позвонила в "Самплис" и настояла на встрече в семь утра.
      Директор Лоренс Ли оказался загорелым, интересным мужчиной. Головная повязка итальянского шелка, однако, не слишком соответствовала его возрасту. Дружелюбием, как и предсказывал Уолкот, от него и не пахло.
      – Наши исследования, какие бы они ни были, принадлежат НАМ, черт побери! Эти два... ИССЛЕДОВАТЕЛЯ работают на меня, и не советую всяким там шустрым адвокатам забывать об этом!
      Лейша была единственным "шустрым адвокатом" в поле зрения. Юрисконсульт фирмы "Самплис", Арнольд Сили, агрессивный человек с тяжелым взглядом, был для Лейши легкой добычей. Она перегнулась через стол.
      – Я не жалуюсь на память, мистер Ли. По делам о научных разработках, особенно имеющих коммерческое применение, существуют прецеденты. Доктор Уолкот не входит в ту же категорию работников, что и плотник, ремонтирующий ваше крыльцо. В контракте, подписанном доктором Уолкотом с "Самплис" при приеме на работу, также есть неясности. Полагаю, у вас есть экземпляр этого документа, мистер Сили?
      – Ах, нет... подождите...
      – Почему же? – резко бросил ему Ли. – Где он? Что там сказано?
      – Мне нужно проверить...
      Лейшу захлестнула досада – как всегда, когда она сталкивалась с некомпетентностью. Она сдержалась; дело слишком важное, чтобы ставить его под угрозу несвоевременной демонстрацией своих эмоций или своего плохого настроения. Ли, Сили и Уолкот, держащие в своих неумелых руках восемь дополнительных часов в день для сотен тысяч людей, листали электронные записные книжки в поисках контракта.
      – Нашли? – резко спросила Лейша. – Хорошо, второй абзац, третья строчка...
      Она объяснила им неудачно сформулированные положения контракта, рассказала в качестве примера о постановлении суда по делу "Боинг против Фейна". Сили шарил тяжелым взглядом по экрану, барабаня пальцами по столу. Ли кипел. На губах Уолкота играла хитрая улыбочка. Только Херлингер, двадцатипятилетний ассистент, слушал с пониманием. Плотный и уже лысеющий ученый, Херлингер был бы похож на головореза, если бы от него не исходило какое—то горькое достоинство, стоически переносимое разочарование. Это не вязалось ни с его молодостью, ни с колючей эксцентричностью якобы гениального Уолкота. Совместная работа этих людей представлялась ей маловероятной.
      – ...я предлагаю уладить дело с патентами, не доводя до суда.
      Сили быстро спросил:
      – На каких условиях? Процент или фиксированная сумма?
      Лейша сохраняла бесстрастность.
      – Нам предстоит выработать эти условия, мистер Сили.
      – Если вы собираетесь выманить у меня то, что принадлежит фирме... – Ли почти сорвался на крик.
      Сили спокойно обернулся к нему:
      – В вопросе о том, кому именно принадлежит фирма, акционеры могут не согласиться с вами.
      В число "акционеров" входило Убежище, хотя Ли мог и не знать, что Лейше это известно. И Лейша, и Сили ждали, поймет ли Ли ситуацию. До него наконец дошло. Он метнул в Лейшу высокомерный, но испуганный взгляд. Давненько она не встречала таких противных типов!
      – Может быть, – сказал Ли, – мы могли бы поговорить об урегулировании. На моих условиях.
      – Прекрасно, – Лейша поняла, что дожала его.
      Уолкот проводил Лейшу и ее телохранителя к машине.
      – Они согласятся?
      – Похоже, – ответила Лейша. – У вас любопытные коллеги, доктор.
      Он настороженно смотрел на нее.
      – Директор забывает, что руководит компанией, которая служит обществу; адвокат не в состоянии составить приличный контракт о найме, а ваш ассистент, работающий над генетикой Неспящих, уезжает на скутере фабрики "Мы спим".
      Уолкот небрежно махнул рукой:
      – Он еще молод. Не хватает денег на машину. И разумеется, если наши результаты подтвердятся, движение "Мы спим" исчезнет само собой. Никому не придется спать.
      – Кроме тех, у кого не хватит денег на операцию. Или на машину.
      – Вам больше пристало агитировать за другую сторону, мисс Кэмден, – усмехнулся Уолкот. – За экономическую элиту. В конце концов очень немногие могут позволить себе иметь неспящих детей.
      – Я не агитирую, доктор Уолкот. Просто уточняю. – Чем—то неуловимым он напоминал Ли.
      Уолкот махнул рукой:
      – Наверное, вы иначе не можете. Раз уж вы адвокат...
      Она так хлопнула дверцей машины, что телохранитель подпрыгнул.
      Лейша опоздала в суд. Судья уже с раздражением оглядывался по сторонам.
      – Мисс Кэмден?
      – Прошу прощения. Ваша честь. К сожалению, меня задержали дольше, чем...
      – Впредь не задерживайтесь, адвокат.
      – Хорошо, Ваша честь.
      Зал был почти пуст, хотя дело предстояло весьма интересное. Пути миграции рыбы не слишком привлекают прессу. Кроме представителей обеих сторон и юристов Лейша заметила какого—то репортера, работников федеральной службы охраны окружающей среды и аналогичной службы штата, трех юношей—студентов, то ли правоведов, то ли экологов, одного отставного судью и трех свидетелей.
      И Ричарда Келлера, которого она пригласила в качестве эксперта. Но его выступление состоится только завтра.
      Он сидел сзади, прямой, словно аршин проглотил, в окружении четырех телохранителей. Наверное, так бывает, когда живешь в Убежище безвылазно – остальной мир начинает казаться гораздо опаснее, чем в действительности. Ричард поймал ее взгляд. Лейша почувствовала холодок в груди.
      – Если вы наконец готовы начать, адвокат...
      – Да, Ваша честь. Я вызываю для дачи показаний Карла Тремолиа.
      Тремолиа, свидетель противной стороны, зашагал по проходу. Клиент Лейши прищурился. У рыбака на лацкане красовалась электронная булавка с эмблемой "Мы спим". В дверях возникла какая—то возня: кто—то тихо, но настойчиво убеждал в чем—то помощника шерифа.
      – Ваша честь, я прошу суд обязать свидетеля снять булавку с лацкана, – сказала Лейша. – Учитывая обстоятельства дела, выражение политических взглядов свидетеля устно или посредством украшения является проявлением предубежденности.
      Судья сказал:
      – Снимите булавку.
      – Вы можете заставить меня снять булавку, но не можете заставить покупать что—либо у Неспящих!
      – Вычеркните это, – сказал судья. – Мистер Тремолиа, если вы будете высказываться, когда вас не спрашивают, я привлеку вас за неуважение... Что там такое, шериф?
      – Прошу прощения, Ваша честь. Срочная записка для мисс Кэмден.
      Он протянул Лейше полоску бумаги. "Немедленно позвони в контору Кевина Бейкера".
      – Ваша честь...
      Судья вздохнул:
      – Идите, идите.
      В коридоре она достала из портфеля интерком. Встревоженное лицо Кевина появилось на миниатюрном экране.
      – Лейша. Я насчет Уолкота...
      – Линия не защищена, Кевин...
      – Не имеет значения, все уже известно. Черт, через несколько часов весь мир будет знать. Уолкот не может запатентовать свое изобретение.
      – Почему? "Самплис"...
      – Забудь о "Самплис". Заявка на патент подана два месяца назад. Комар носа не подточит. От имени "Убежища инкорпорейтед"... Лейша?
      – Я здесь, – произнесла она онемевшими губами. Кевин всегда утверждал, что фальсифицировать правительственную патентную документацию невозможно.
      – Это еще не все, Лейша. Тимоти Херлингер мертв.
      – Боже! Полчаса назад он уехал на скутере!
      – Его сбила машина. Защитные экраны на скутере не сработали. Полицейский случайно оказался там несколько минут спустя, связался с медицинской информационной службой, и я, конечно, слежу за всеми сетями, чтобы выяснить ключевые имена.
      – Кто его сбил? – голос Лейши дрожал.
      – Какая—то Стейси Хилман, из Баррингтона. Мои ребята сейчас проверяют ее. Но с виду все, как несчастный случай.
      – Защитные экраны скутера – это И—энергетические конусы. Они не ломаются; это одно из основных требований при продаже. Они просто не могут выйти из строя. Даже на убогом суденышке фабрики "Мы спим".
      Кевин присвистнул:
      – Он ехал на скутере "Мы спим"?
      Лейша закрыла глаза:
      – Кевин, пошли телохранителей к Уолкоту. Самых лучших, нет – своих собственных. Полчаса назад он был в "Самплисе". Пусть его проводят в нашу квартиру. Или контора надежнее?
      – Надежнее.
      – Я смогу уйти из суда самое раннее в два. И просить отложить рассмотрение уже нельзя. – Она уже откладывала это дело ради поездки в Миссисипи и в Убежище. Дважды – ради Убежища.
      – Работай спокойно, – сказал Кевин. – Я позабочусь об Уолкоте.
      Лейша открыла глаза. Стоящий у двери в зал помощник шерифа не сводил с нее взгляда. Ей всегда нравился этот добрый старик, любивший показывать слишком дорогие для него голографические снимки внуков. В противоположном конце коридора стоял в напряженной позе Ричард Келлер и ждал ее. Он знал, почему звонит Кевин. Она могла в этом поклясться.
      Лейша пошла просить судью о переносе слушания.
      Лейша провела Ричарда в свою контору, находившуюся в квартале от суда, держась подчеркнуто отстранение и даже не глядя на него. В кабинете она сделала окно непроницаемо черным. Лепестки экзотических пассифлор, оранжевых и огненных орхидей тут же начали закрываться.
      – Рассказывай, – тихо произнесла она.
      Ричард смотрел на засыпающие цветы.
      – Их выращивал твой отец.
      Этот тон ей хорошо знаком, она слышала его в полиции, в комнатах для допросов, в тюрьмах, в суде. Так говорят люди, которым нечего терять. В этом была определенная свобода, и Лейше в подобных ситуациях всегда хотелось спрятать глаза. Сейчас она смотрела на него в упор.
      – Рассказывай, Ричард.
      – Убежище выкрало записи Уолкота. Существует целая сеть: специалисты высочайшего класса плюс пятая колонна Спящих. Дженнифер создавала ее годами. Вот они—то все и проделали: и в "Самплис", и в Первом национальном.
      Ничего нового. То же самое Ричард говорил ей в Убежище, в присутствии Дженнифер.
      – Слушай внимательно, Ричард. Перед тобой адвокат Уолкота, и каждое твое слово на вес золота. Невозможность вызвать в свидетели супруга не распространяется на то, что Дженнифер говорила тебе в присутствии третьих лиц, например, на Совете Убежища – статья 861 Кодекса Соединенных Штатов. От тебя могут потребовать повторить то, что ты скажешь сейчас, под присягой. Понимаешь?
      Он улыбнулся почти снисходительно. Интонация осталась той же.
      – Конечно. Поэтому я здесь. Запиши все, если хочешь.
      – Уже пишу. Продолжай.
      – Убежище изменило патентные заявки, и электронные, и в распечатках. Даты тщательно подобраны – все бумажные заявки в Вашингтоне имеют штамп "Получено", но ни одна еще не прошла стадию рассмотрения, после которой появляются подписи высокопоставленных чиновников или отпечатки их пальцев. Именно об этом рассказал тебе Кевин, правда?
      – Он сомневается, что кто—то смог бы проникнуть в федеральную систему – даже его люди.
      – А! Но он бы пытался проделать это извне...
      – У тебя есть доказательства? Имена, даты, названные в присутствии свидетелей, во время беседы, которая состоялась бы, даже если бы вы с Дженнифер не были мужем и женой?
      – Да.
      – У тебя есть письменные доказательства?
      Ричард слегка улыбнулся:
      – Нет.
      Лейша взорвалась:
      – Почему, Ричард? Бог судья Дженнифер. Но ты? Почему ты это сделал?
      – Может ли кто—нибудь в двух словах ответить на подобный вопрос? Это же целая жизнь! Переселиться в Убежище, жениться на Дженнифер, родить детей... – Он встал, подошел к цветам. То, как он ощупывал шероховатые листья, заставило Лейшу подняться и пойти за ним.
      – Зачем же ты мне сейчас все рассказываешь?
      – У меня нет другого способа остановить Дженнифер. – Он невидящими глазами посмотрел на Лейшу. – Ради нее самой. Никто в Убежище уже не может с ней справиться – дьявол, они ее поощряют! Особенно Касси Блументаль и Уилл Сандалерос. Мои малыши... Обвинение в краже авторских прав по крайней мере отпугнет некоторых ее партнеров вне Убежища. Это страшные люди, Лейша, и я не хочу, чтобы она якшалась с ними. Я знаю, что даже при наличии моих показаний тебе нечего предъявить в суде, и скорее всего дело закроют за неимением доказательств, – неужели ты думаешь, что я своими руками отдал бы ее на растерзание? Я очень тщательно изучил дела "Уэйд против Тремонта" и "Джастроу против Соединенных Штатов". Я просто хочу, чтобы Дженни пресекли. Мои дети... ненависть к Спящим, которую им прививают, привычка делать все – все, что угодно, Лейша, – во имя самозащиты... Это пугает меня. Тони задумывал все по—другому!
      Впервые за эти долгие годы Лейша и Ричард заговорили о намерениях Тони Индивино.
      – Тони был не прав, – чуть спокойнее сказал Ричард. – И я тоже. Прожив десятки лет с другими Неспящими, отгородившись от остального мира, становишься другим человеком. Мои малыши...
      – В каком смысле?
      Но Ричард только покачал головой:
      – Что теперь будет, Лейша? Ты передашь дело генеральному прокурору и он вынесет обвинение? В краже интеллектуальной собственности и подделке
      правительственных документов?
      – Нет. В убийстве.
      Его глаза широко раскрылись. Лейша готова была поклясться жизнью, что он ничего не знал о гибели Тимоти Херлингера. Однако неделю назад она также была уверена, что Ричард ничего не знал о похищении.
      – В убийстве?
      – Тимоти Херлингер погиб час назад. При подозрительных обстоятельствах.
      – И ты думаешь...
      Лейша думала быстрее, чем он. Увидев, что он все понял, она отступила.
      – Ты собираешься обвинить Дженнифер в убийстве. И заставить меня давать против нее показания. Из—за того, что я здесь сказал.
      – Да.
      – Никто в Убежище не планировал убийства! – Он крепко сжал ее руку. – Лейша, никто в Убежище... даже Дженнифер...
      Самым ужасным было то, что он колебался. Ричард отнюдь не убежден, что его жена не способна на политическое убийство. Лейша спокойно смотрела на него. Она должна выслушать все. До конца. Потому что должна знать.
      Но слушать было нечего. Ричард сжал ладонь, смяв цветок, который он все еще держал в руке. Он рассмеялся. Непрерывный резкий хохот продолжался, пока Лейша не открыла дверь кабинета и не попросила секретаря соединить ее с прокурором округа.

Глава 11.

      Камера из мыльного камня. Пять шагов вдоль, шесть поперек. Встроенная платформа для постели, два многоразовых одеяла, подушка, раковина, стул, унитаз. Окна не было. Терминала тоже. Уилл Сандалерос, адвокат заключенной, заявил протест: все камеры, кроме изолятора, оборудованы каким—либо вмонтированным в стену простым терминалом из небьющегося сплава. Его клиентке не запрещен доступ к программам новостей, библиотекам, ей можно получать письма, отправленные по почте. Начальник тюрьмы проигнорировал требование; не доверит он Неспящей терминал. Он запретил также общие прогулки, прием пищи с другими заключенными, не допускал в камеру посетителей, не исключая Сандалероса. Двадцать лет назад, заведуя тюрьмой в графстве Каттарогус, он потерял заключенного – Неспящего из Убежища убили прямо в остроге. Он не позволит этому повториться.
      Дженнифер Шарафи велела адвокату прекратить протесты.
      В первый день она внимательно обследовала все углы своей камеры. Юго—восточный был отведен для молитвы. Смежив веки, она представила восходящее солнце; через несколько дней закрывать глаза уже не было нужды. Солнце, вызванное силой воли и верой, было при ней.
      В северо—восточном углу разместился умывальник. Она мылась с ног до головы дважды в день, стирала свой аббай, не доверяя тюремной прачечной. Камеры внутреннего наблюдения так же мало мешали, как каменные стены для лицезрения светила. Смысл имели только ее поступки, а не то, что думали о ней недочеловеки. Уже одно их фискальство позволяло с ними не считаться.
      Два оставшихся угла занимала койка. Она так и не притронулась к постели, превратив кровать в учебную площадку. Она сидела на краю, выпрямив спину, в мокрой одежде. Когда по ее требованию, нерегулярно и с большими перерывами приносили бумажные распечатки, она разрешала себе просмотреть каждую газету, каждую юридическую книгу, каждый библиотечный лист. Когда читать было нечего, она разрабатывала подробные сценарии вселенского развития событий. Она представляла, как пойдет ее дело. Раздумывала над исследованиями Уолкота. Прогнозировала поведение Лейши Кэмден. Строила планы экономической самостоятельности каждого подразделения, каждой организации Убежища, перебирала личные и профессиональные отношения его обитателей. Вариантов было много; она изучала их до тех пор, пока, закрыв глаза, не увидела огромное раскидистое дерево ветвь за ветвью. Если из газет или от Сандалероса поступали новости, она мысленно подправляла соответствующие побеги, сопровождая каждое свое решение цитатой из Корана. Когда гигантская структура приняла законченный вид, Дженнифер открыла глаза и научилась видеть ее в трех измерениях, заполняя тесную камеру.
      – Она все время сидит, уставившись перед собой, – докладывала надзирательница окружному прокурору. – Иногда с открытыми глазами, иногда с закрытыми. Почти не шевелится.
      – Может, это кататония и нужно вызвать врача?
      Надзирательница покачала головой:
      – Откуда мне знать, что ей нужно!
      По средам и воскресеньям пускали посетителей, но она принимала только Уилла Сандалероса. Адвокат приходил в пустую галерею для свиданий, где они, разделенные толстым плексигласом, разговаривали в окружении панелей наблюдения.
      – Дженнифер, суд присяжных вернул обвинительное заключение на доработку.
      – Ясно, – отозвалась Дженнифер. – Они назначили дату слушания?
      – Да. Восьмое декабря. Освободить под залог опять отказали.
      – Ясно, – не удивилась Дженнифер. Освобождение ее под залог в структуре не просматривалось – Лейша Кэмден давала показания перед присяжными. Она добавила утвердительно:
      – Да. Свидетельские показания переданы председателю; я попытаюсь достать для вас распечатку.
      – Мне уже два дня ничего не приносят.
      – Я снова заявлю протест. В газетах все то же самое. Нет смысла читать.
      – Нет, есть, – ответила Дженнифер.
      Газетная истерия была ей необходима для укрепления веры, как сказано в Коране "напоминание верующим". "Неспящие убивают, чтобы править миром!", "Сначала деньги – теперь кровь?", "Заговор тайного картеля Неспящих в целях уничтожения Соединенных Штатов посредством убийства!", "Отступник Неспящих раскрывает число жертв мафии из Убежища", "Местная банда забила до смерти подростка: "Он был Неспящим".
      – Я так и подумал, что они понадобятся, – сказал Сандалерос. Ему было двадцать пять, с четырехлетнего возраста он рос в Убежище. Родители добровольно отдали его на воспитание, разочаровавшись в ребенке с генетическими изменениями. Окончив юридический колледж в Гарварде, Сандалерос открыл контору в Убежище, неохотно покидая его только для встреч с клиентами и судебных заседаний. Родителей он почти не помнил.
      – Еще одно, – произнес Сандалерос. – Дети просили передать кое—что.
      Дженнифер сидела очень прямо. Каждый раз это было самое трудное. Именно для этого она дрессировала себя день за днем, сидя на краешке твердой металлической койки, выпрямив спину, спокойно заставляя себя погружаться в составление планов.
      – Я слушаю.
      – Наджла закончила составление программы номер три по физике. Рики нашел новые пути миграции рыбы на основании последнихданных по Гольфстриму и теперь наносит их на карту поверх разработанной отцом глобальной схемы.
      Рики почти всегда умел упомянуть об отце; Наджла никогда. Дженнифер заставила Сандалероса рассказать детям, что их отец будет выступать против матери на суде. В этом мире потомкам Неспящих нельзя оставаться в блаженном неведении.
      – Спасибо, – сдержанно поблагодарила Дженнифер. – Теперь мне хотелось бы знать, как мы построим защиту.
      Позже, когда Сандалерос ушел, она долго сидела на койке, мысленно выращивая трехмерное древо решений.
      – Ты действительно так решила? – Хорошенькое лицо Стеллы на экране интеркома выглядело напряженным и холодным. – Ты собираешься выступать против одной из нас?
      – Стелла, – сказала Лейша. – Это необходимо.
      – Почему?
      – Потому что она не права. И потому что...
      – Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о своих, даже нарушая закон! Именно ты научила меня этому – ты и Алиса!
      – Это не одно и то же. – Лейша старалась держать себя в руках. За спиной Стеллы виднелись генемодные пальмы с длинными голубыми листьями. Что Стелла делает в Калифорнии? Ни один уличный аппарат не защищен как следует. – Дженнифер приносит неприятности всем – и Спящим и Неспящим...
      – Только не мне. Это ты причиняешь вред, разрушая единственную семью, которая оставалась у нас. Мы не такие счастливчики, как ты, Лейша!
      – Я... – начала было Лейша, но Стелла уже отключилась.
      В библиотеке Лейши с Кевином Адам Уолкот рассеянно разглядывал ряды книг по юриспруденции, голографический портрет Кенцо Иагаи, скульптуру Монди Растелла. Лейша видела, как Уолкот поджал ногу, запустил руки в волосы, забавно передернул тощими плечами и опустил ногу на пол. Чудак – иначе и не назовешь. Самый странный из всех ее клиентов. Иногда она даже не знала, понимает ли он то, что она пытается до него донести.
      – Доктор, вы все еще можете оспорить выдачу патентов, привлечь к суду и "Самплис", и Убежище, причем одновременно с рассмотрением дела по обвинению Шарафи в убийстве. – Ей удалось твердо выговорить эти слова. Иногда, в вынужденной изоляции своей квартиры, она практиковалась произносить их вслух: дело по обвинению Шарафи в убийстве.
      – Значит, вы уже не будете моим адвокатом, – с раздражением сказал он, – вы меня бросаете.
      Лейша терпеливо начала все сначала:
      – Моей жизни серьезно угрожали. Охранники, мимо которых вы прошли в вестибюле, в лифте, и те, на крыше, – это федеральные агенты. Меня держат под домашним "арестом" до суда, потому что здесь безопаснее, чем где бы то ни было. Но я не могу выступить по делу о ваших патентах. А тянуть вам нельзя. В ваших интересах найти другого адвоката. Я составила список, из которого вы можете выбрать.
      Лейша протянула распечатку. Уолкот даже не взглянул на нее.
      – Это несправедливо! – напористо сказал он.
      – Что?
      – Человек готовится совершить генетическую революцию, вкладывает всю душу, все силы – и все это ради вонючей мелкой компании, не способной разглядеть гения, даже споткнувшись о него... Мне обещали, мисс Кэмден!
      Она поневоле прислушалась. Поведение этого маленького человечка почему—то пугало.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20