Глава 5

Эрасмус Глэдстоун сидел развалившись в элегантном белом кожаном кресле, любуясь великолепным горным пейзажем за окном своего кабинета. Он потягивал дорогой портвейн, который Изабель только что налила ему, и в тысячный раз повторял себе, что это убежище в горах было то, что нужно, то, что он так долго искал. Вдалеке от людей. Надежно защищенное.

Но что самое главное, отсюда было несколько тайных выходов. На случай провала. Три года назад, когда его жизнь зависела от какого-то полуразрушенного старого туннеля, готового обвалиться в любой момент, он получил хороший урок. Тогда он не обратил внимания на этот туннель, поскольку ему и в голову не приходило, что придется спасаться этим путем. Но здесь первое, что он построил, — подземный ход. Он появился даже раньше подземелья.

С рабочими, помогавшими ему копать и укреплять коридор, произошел несчастный случай на горной дороге вскоре после того, как работы были закончены. Теперь Глэдстоун чувствовал себя в полной безопасности. Больше никто не знал о существовании туннеля. Даллас и Лене, а также Изабель прибыли в поместье только тогда, когда ход был надежно скрыт за панелью.

Там, на острове, он тоже думал, что находится в безопасности. Он был совершенно не доступен ни полиции США, ни властям Карибских островов. Деловая проницательность обеспечивала Глэдстоуну безопасность от конкурентов. А безумный фанатизм его последователей охранял от предательства, по крайней мере так он думал. Вооружив наиболее жестоких и фанатичных из верующих, он обезопасил себя от возможного нападения на его крепость небольших отрядов наемников.

Однако он не смог защитить себя от одного-единственного призрака, неожиданно появившегося из ночной темноты.

На этот раз Глэдстоун решил, что не повторит своей прежней ошибки и не станет окружать себя целой армией безмозглых идиотов. Нет, больше он не будет полагаться на фанатизм, не будет одурманивать с целью обеспечить покорность. Подобный метод был связан со слишком большим риском. Три года назад он едва не поплатился за это жизнью.

На этот раз он решил сделать по-другому. Изолированное убежище в горах, надежные и тайные пути для спасения, электронные охранные системы, собаки, три телохранителя, деньги и обаяние — вот гаранты его новой жизни. И еще была маленькая колония, где все всех знали. Она заменит ему ту, первую. И будет действовать не хуже. Любого незнакомца, будь он даже привидением, появившегося там, немедленно заметят.

Эрасмус откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. И тут же перед ним заплясали языки пламени, раздались ужасные крики, запахло дымом. Он едва не погиб той ночью, едва не погиб от рук человека, которого никогда в жизни не видел, призрака, как кричали в ужасе его ученики.

Но Глэдстоун знал, что этот единственный воин был человеком, а никаким не призраком, несмотря на уверения паникующих членов Сообщества, которые как последние идиоты бросились к своему вдохновителю в поисках спасения в эти последние сумасшедшие минуты. Не было времени беспокоиться о ком-нибудь другом, кроме самого себя. Однако цитадель Сообщества Избранных на острове была очень хорошо защищена. И только тень могла бы проникнуть в нее незамеченной. Появление этого призрака привело к катастрофе, от последствий которой Глэдстоун еще только оправлялся.

Это была долгая борьба. Каждый день Глэдстоун ловил себя на мысли, что никак не может успокоиться и перестать думать о том, что случилось в его крепости, расположенной на уединенном острове. Там, на Карибах, он обладал огромной властью. Пройдет немало времени, прежде чем он снова станет тем, кем был тогда, прежде чем обретет былую власть и богатство.

Завладеть книгой «Долина мистических сокровищ»— вот кратчайший путь к тому, что так страстно желал Глэдстоун.

— Еще портвейна?

Он открыл глаза и увидел Изабель, стоявшую перед ним. Ее груди были красивой, округлой формы и вызывающе обнажились в глубоком вырезе шелкового платья. Глэдстоун наслаждался ее красотой, как наслаждался изысканным вином. Красивые женщины всегда окружали богатых мужчин, однако лишь некоторые из них могли бы сравниться с Изабель Асканиус.

— Благодарю, дорогая. Не хочешь выпить со мной?

— С удовольствием. — Она улыбнулась ему.

Голос Глэдстоуна был глубоким, бархатным» Он ласкал слух, очаровывал, будоражил. Еще в юности Глэдстоун понял, каким сокровищем наделила его природа. Люди неизменно откликались на звук этого голоса, и Глэдстоун немало преуспел, используя это свое тайное оружие.

— Ты подготовила карту для леди Пеннингтон?

— Она получит ее, как только возьмет в Денвере машину напрокат, — заверила его Изабель —

— А что насчет мотеля?

— Я сказала ей, что это единственный подходящий в округе. Она остановится именно в нем. С чего бы ей сомневаться в правдивости наших рекомендаций?

— Да уж… с чего… — задумчиво пробормотал Глэдстоун.

— Вы действительно хотите, чтобы она провела там ночь, прежде чем приедет к нам? — спросила Изабель. — Мне это кажется напрасной тратой времени.

— Это позволит нам убедиться, что она одна и никто за ней не следует. Если же обнаружится что-нибудь подозрительное, то мы сможем отнять у нее книгу прямо там. Обычная кража в дешевом мотеле. Никто ничего не сможет доказать. Лучше подстраховаться. Мало ли что может случиться. Надо быть готовым к любым неожиданностям. Книга опасна, моя дорогая. Чрезвычайно ценна и чрезвычайно опасна.

Изабель посмотрела в окно. Облако набежало на солнце, и сияющие вершины гор мгновенно померкли.

— Не слишком ли много шума из-за какой-то книги?

— Когда она будет у нас, я тебе объясню, почему она так важна.

— Однако сейчас вы не хотите говорить мне, не так ли? — спросила Изабель с грустной улыбкой. — Вы все еще не доверяете мне полностью?

— Я никому не доверяю полностью, моя дорогая. Однако уверяю тебя, что никогда ни на кого я не полагался так, как на тебя. — Глэдстоун сделал глоток. — В колонии все в порядке?

— Естественно. Все с нетерпением ожидают вечеринки.

Глэдстоун кисло усмехнулся.

— Да, полагаю, они действительно с нетерпением ждут ее.

— Вы хотите провести вечеринку именно тогда, когда леди Пеннингтон будет гостить у нас?

— Именно так. Это обеспечит нам отличное алиби на тот случай, если вдруг нам понадобится избавиться от нее. Просто еще одна предосторожность, моя дорогая. Тебе следовало бы уже привыкнуть к моим маленьким странностям.

— Я нахожу ваши странности весьма очаровательными, Эрасмус, — улыбнулась ему Изабель. — Я многому учусь у вас.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся ей в ответ Глэдстоун.

Изабель была красивой женщиной, и она прекрасно знала об этом. Все комплименты, касающиеся ее внешности, она принимала с совершенно невозмутимым видом, словно это было нечто само собой разумеющееся. Они уже порядком утомили её. Но те, кто восхищался ее умом и умениями, могли рассчитывать на ее благосклонность. Ничто так не грело ее самолюбие, как перечисление ее талантов. Глэдстоун понял, что ею движет. Жажда абсолютной, безграничной власти. И он дал Изабель почувствовать, что сейчас она на верном пути. Что в один прекрасный день она сможет стать обладательницей того, чем владел сейчас Глэдстоун. Ибо Изабель была женщиной амбициозной.

А у Глэдстоуна, помимо его неотразимого голоса, был еще один талант. Он умел найти свой ключик к каждому. И не в характере Глэдстоуна было позволять своим уникальным способностям пропадать напрасно.

Когда на следующее утро Мерси проснулась, она прекрасно понимала, что в ее жизни произошли огромные перемены. Отныне сама судьба будет руководить ею. Однако эта уверенность длилась лишь мгновение, ибо тело Мерси затопило странное ощущение чего-то неприятного между ног, совершенно ей прежде незнакомое.

Осторожно она попробовала пошевелить ногами под одеялом. Нет, больно не было. То, что она чувствовала, скорее напоминало, как она провела ночь с Крофтом Фальконе, как любила его, как таяла в его объятиях.

Мерси задумалась, догадывался ли Крофт о том впечатлении, которое он произвел на нее прошлой ночью. Она боялась, что догадывался. Этот мужчина был чересчур чуток. Казалось, он без труда читает ее мысли, как раскрытую книгу.

Однако и она тоже кое-что о нем узнала. Фальконе, как правило, держал себя и весь окружавший его мир под надзором, но все же и у него были свои границы, которые, если постараться, можно было заставить его перешагнуть. Нужно было разозлить его, чтобы он отпустил поводья, которые так крепко держал в своих сильных руках. Прошлой ночью она весьма недурно справилась с этой задачей.

И в этот утренний час Мерси удивлялась, как у нее хватило смелости сделать это. Она была потрясена своей отвагой.

Мерси открыла глаза. В комнате было уже совсем светло. Она взглянула на часы. Половина шестого. Мерси была в комнате одна. Крофт куда-то делся.

Она нахмурилась и привстала. В эту ночь она даже не надела пижаму. Мерси поднялась с кровати, накинула халат, прислушалась. Тишина. Не льется вода в ванной, не шипит кофейник на кухне. Неужели Крофт уехал?

Завязывая желтый пояс ярко-красного халата, Мерси подошла к ванной и опять прислушалась. И снова она ничего не услышала. Но теперь Мерси точно знала, что Крофт здесь. На цыпочках она прокралась в гостиную.

Он сидел совершенно обнаженный на полу у окна, по-турецки скрестив ноги и положив руки на колени. Казалось, он смотрел в никуда. Мерси поняла, что Крофт занимался медитацией.

Не желая мешать ему, она тихонько вышла из комнаты и пошла в ванную. Стоя под душем, она думала о Крофте. Она ведь очень мало знала о нем. Интересно, какие у него привычки? Что он любит? И как, собственно говоря, ей теперь вести себя с ним? Что сказать? Мерси попыталась представить: вот она выходит из ванной, вот подходит к Крофту, вот она говорит ему, что… Что же сказать? В этот раз воображение подвело Мерси.

Единственное, что она знала: она должна притушить этот бешеный огонь страсти, вспыхнувший в жаркий летний день. Ведь Крофт скорее всего прекрасно знал, чего хочет и как этого добиться. Но вот чего хочет она? Мерси не знала.

Возможно, именно ей требовалось заняться медитацией, чтобы привести в порядок свои мысли.

Через пятнадцать минут, завернувшись в полотенце, Мерси вышла из ванной и обнаружила Крофта в спальне, изучающего томик «Долины мистических сокровищ», который она оставила на ночном столике. Теперь на Крофте были надеты джинсы. Отчетливо вырисовывающиеся мышцы плеч и спины в утреннем свете выглядели просто потрясающе. Он поднял голову и взглянул на ее мокрые волосы, собранные в хвост, сияющее лицо и оголенные плечи, на которых все еще сверкали капли воды. Легкую улыбку, которая тронула его губы, можно было» бы назвать улыбкой коллекционера, заполучившего новую диковинку. Он шагнул было ей навстречу, однако тут же остановился, ибо Мерси даже не шелохнулась. В руках он все еще держал книгу.

— Не забудь обернуть ее.

— Не беспокойся, — ответила она. — Я не собиралась оставить ее дома.

— Полагаю, ты просто читала ее по вечерам.

— И делала это из чисто профессионального интереса, — сухо сообщила она и отвернулась, чтобы достать из шкафа одежду. Мерси чувствовала, как предательский румянец окрасил ее щеки.

— Профессиональный интерес? Теперь это так называется?

Она почувствовала дразнящие нотки в его голосе и просто разрывалась между удовольствием слушать его тихий смех и раздражением из-за того, что он нашел книгу в таком неподходящем месте.

— Да, это был чисто профессиональный интерес. Я даже сформировала свое профессиональное мнение о ее авторе.

— Ревингтоне Бурле? — Крофт подошел к ней сзади и положил руки на ее обнаженные плечи. И как будто невзначай обронил легкий нежный поцелуй на ее мокрые волосы. — И к какому же, интересно, выводу о нем ты пришла?

— Этот он, как ты его называешь, на самом деле — она.

— Что?

Она могла поспорить, что ей наконец удалось изумить его. Мерси самодовольно улыбнулась.

— Именно. Это действительно она. Полагаю, что Ревингтон Бурле была женщиной.

— Порнографический роман восемнадцатого века написан женщиной?! Это невозможно.

— Почему же? И в восемнадцатом веке были женщины-писательницы. К тому же немало. А кроме того, у них было принято писать под мужскими псевдонимами.

— Но подобного рода вещи?

— Ты что же, один из тех, кто думает, что женщин не интересует эротика? — Она высвободилась из его объятий. — Если это действительно так, у меня есть для тебя новость. Наши вкусы в этой области порой значительно расходятся с вашими, однако это вовсе не означает, что мы не ценим эротику.

— О! Я верю тебе, Мерси, — медленно протянул он, его глаза в этот момент загадочно блестели. — Я видел твое лицо вчера вечером, когда ты смотрела в зеркало, помнишь?

Она раздраженно взглянула на него.

— Истинный джентльмен не стал бы напоминать мне об этом.

— Истинный джентльмен, во-первых, не заставил бы тебя смотреть в это зеркало.

— Как интересно.

— Скажи мне, почему ты все-таки решила, что Бурле могла быть женщиной?

Мерси натянула джинсы. Задумалась.

— То, как здесь описаны чувства. Очень трепетно, нежно. Как правило, писатели-мужчины уделяют внимание только технике, а эмоции обходят стороной.

— А ты что, эксперт по порнографическим работам мужчин? Не думал, что твой профессиональный интерес простирается настолько далеко.

— Ну и что из этого? — с вызовом спросила она. — Разве я не права? Разве мужчинам важна не физическая сторона дела, в то время как у женщин на первом месте чувства? Именно поэтому связь, начавшаяся и развивающаяся по инициативе мужчин, непременно начинается с секса. Однако, как мне кажется, если бы женщина взяла ситуацию под свой контроль, то все происходило бы гораздо медленнее, так, чтобы партнеры смогли получше узнать друг друга.

— Не превращается ли этот разговор из профессионального в личный?

Крофт сказал это так, что Мерси вдруг захотелось, чтобы этого разговора вообще не было. Но она гордо подняла голову и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Да, — сказала она. — Именно в личный.

— Скажи же напрямую, Мерси. Мне бы не хотелось продираться сквозь дремучие заросли твоих мыслей.

— Хорошо. Я скажу. — Она судорожно глотнула. — Думаю, что прошлой ночью мы поторопили события. Это произошло слишком рано. Нам нужно больше, времени, чтобы узнать друг друга, Крофт. Если ты относишься серьезно к… к нашим взаимоотношениям, тогда тебе придется согласиться с тем, что на какое-то время нам нужно остудить физическую сторону дела.

— Ну, хорошо, черт возьми.

Этот злой, резкий ответ напугал и обидел Мерси.

— Если тебя интересует только секс, то, черт возьми, ты можешь поискать его где-нибудь в другом месте.

— Вчера ночью ты ничего не имела против секса.

В его голосе слышалась угроза. Мерси вздернула подбородок.

— Учитывая напряженность ситуации, подобные вещи иногда случаются. Человека можно сломить сильным, внезапным физическим влечением, которое…

— Но не тебя.

Она сощурила глаза.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты вовсе не теряла голову из-за сильного, внезапного физического влечения. Вчера ночью твое истинное «я» вынырнуло наружу, и я был той соломинкой, за которую оно ухватилось, чтобы не утонуть.

— Очень оригинальное сравнение, однако оно ничего не меняет.

Он подскочил к ней и прижал ее к стене. Мерси даже не успела отшатнуться. Чувство, горевшее неистово в его глазах, могло быть и злостью, и возмущением или и тем и другим сразу. Схватив Мерси за плечи, он слегка тряхнул ее.