Хозяин Соколиного гребня (Том 1)

Он все время хвастается и надувает щеки, так что у всех, кто с ним общается, возникает желание вышибить ему зубы. Но вот странно - когда он хочет произвести приятное впечатление, ему это удается. Он умеет казаться умным и обаятельным, даже храбрым, даже способным на сострадание. Керек говорил мне, что именно так он и завоевал сердце принцессы, когда встретился с нею в первый раз. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь мог обвести ее вокруг пальца, но у него это получилось. Он подал себя в самом выгодном свете, притворился добрым, благородным юношей, который ее обожает. Но потом он показал ей свое истинное лицо, а оно у него куда как уродливо. Мы, его люди, хорошо знаем, каково оно, потому что нас он не стесняется.
      Торрик вздохнул, жалея, что зелья в кубке было так мало. В его животе разливалось приятное тепло, боли в ноге он больше не чувствовал и своего собственного языка - тоже.
      - Ума не приложу, что делать, - пробормотал он. - Керек хочет, чтобы принцесса Чесса вышла замуж за этого обормота. Он уверен, что она сделает из него человека.
      - Не думаю, что это возможно, - сказала старая Альна. - Слишком мало исходного материала. Человек не тесто, из него нельзя вылепить то, что желаешь.
      - Да уж, доброго материала в нем кот наплакал, - согласился Торрик и улегся поудобнее. Он чувствовал себя так, словно плывет по воздуху, в голове ощущалась приятная легкость и - о счастье! - он не чувствовал ни малейшего намека на боль. Он мог бы разбогатеть, торгуя этим чудесным зельем! Его покупали бы целыми бочонками.
      - Из чего состояло это питье? - спросил он Альна хихикнула.
      За плечом старухи возникла Мирана:
      - Как ты себя чувствуешь, капитан?
      - Еще одна валькирия, - пробормотал он заплетающимся языком. - А твои груди так же красивы, как у Энтти? - Он улыбнулся, вздохнул и впал в забытье Он видел одну грудь Энтти, ту, которую сосал малыш Верад. Этот капитан красивый мужчина Помню, однажды, когда я была еще моложе, чем ты Мирана, я заблудилась и меня нашел один свирепый воин, и мы...
      Мирана улыбалась, слушая рассказ старой Альпы о том, как ей встретился мужчина, которого она никогда не видела прежде и который оказался лучшим любовником из всех, какие у нее были.
      Вскоре старая Альна тоже заснула, прижавшись к спящему капитану. Мирана укрыла их обоих, гадая, уж не отхлебнула ли и старая Альна дурманящего зелья Утты.
      Керзог бросился к ней как раз в тот момент, когда она поворачивалась, чтобы вернуться к котлу, висящему над очагом.
      - Нет, нет, назад! - крикнула она, но пес ее не слушал. Он был рад видеть свою хозяйку и полон нерастраченной энергии, накопившейся за те дни, которые из-за бури ему" пришлось промучиться взаперти. Пробежки по берегу ему было недостаточно. Он сбил Ми-рану с ног и принялся лизать ей лицо, стоя так, что она не могла подняться. Она попыталась закрыться ладонями, но Керзог знал, как противостоять этой уловке. Он просунул морду между ее лицом и руками и стал лизать ее еще более рьяно.
      - Рорик! - закричала она. - Помоги!
      Рорик и прибежавшая вслед за ним Чесса засмеялись.
      - Хорошая собачка, - сказала Чесса и наклонилась, чтобы обнять Керзога.
      - Сейчас ты об этом пожалеешь, - предупредил ее Рорик, но было уже поздно. Керзог, большой любитель женщин, отпустил Мирану, посмотрел на Чессу, которая была очень похожа на его хозяйку, даже имела похожий запах, и, восторженно прыгнув на нее, уперся передними лапами в ее плечи. Чесса покачнулась, но умудрилась сохранить равновесие. Она смеялась, обнимая громадного пса и почесывая его за ушами.
      - Мне нравится, какой она стала, - заметила Ми-рана, когда муж помог ей подняться. Обмакнув краешек подола в бочку с водой, она обтерла им свое лицо.
      - Да, Чесса славная девушка, - согласился Рорик. - Но что нам с ней делать? Рагнор хочет жениться на ней, но она обещана в жены Вильгельму. О боги, как же мне не нравятся подобные запутанные дела! Может, отправить ее обратно в Дублин? Ситрик ее отец, пусть он с ней и разбирается.
      - Я не хочу возвращаться в Дублин, - резко сказала Чесса. - Отец заставит меня ехать в Руан, к Вильгельму, а я не хочу выходить замуж за Вильгельма. Я его совершенно не знаю. Возможно, он такой же противный, как и Рагнор. А если не противный, то все равно я, быть может, смогу относиться к нему только как к брату. Разве ты захотела бы выйти замуж за такого, как Рагнор, Мирана? И разве ты захотела бы выйти замуж за человека, к которому относишься как к брату?
      - Может статься, что ты полюбишь его не как брата, а как мужа, - вмешался Рорик. Он стукнул Керзога кулаком, затем поднял с пола его любимую палку и швырнул ее в открытую дверь.
      - Повторяю, Рорик: я не желаю возвращаться к отцу. Разве тебе хотелось бы вернуться в Дублин и зажить одной семьей с Сайрой?
      Рорик недоуменно моргнул, потом рассмеялся:
      - Клянусь богами, я бы не желал для себя такой участи.
      - Проклятая ведьма, - сердито сказала Мирана. - Она бы убила меня, если б смогла, потому что ей хотелось заполучить Рорика. Она жестоко обращалась с тобой, Чесса?
      - Да, но когда я подросла, то стала платить ей той же монетой. Увы, мой отец не видит ее пороков, потому что не может и дня прожить без ее тела. Она опять беременна от него. Она родила ему уже четырех сыновей - четырех! Я люблю своих братьев. Старший из них, Бродан, - чудесный мальчик, только слишком уж задумчивый и серьезный. Он христианин и очень любит школьную премудрость. К сожалению. Сайра запрещает мне играть с братьями. Поверь, Рорик, мне нельзя возвращаться к отцу и мачехе, ибо я могу не сдержаться и вонзить нож прямо в ее черное сердце.
      - О боги, - пробормотала Мирана. - Рорик, что же нам делать?
      - А я-то полагал, - сказал Рорик, - что Ситрик сумеет вышколить Сайру, научит ее быть покорной его воле. Помню, в ту ночь, когда он овладел ею, он уверял, что непременно это сделает.
      - При отце она никогда не ведет себя слишком уж скверно, во всяком случае так скверно, чтобы он возмутился. Она злобная, но отнюдь не дура. Да, кем-кем, но дурой ее не назовешь. К тому же отец уже привык, что мы с ней постоянно цапаемся. Он не обращает на это внимания, списывая все ее выходки на очередную беременность.
      В дом вошел Керек, неся дрожащего Рагнора на руках, словно малого ребенка. Лицо Рагнора посинело от холода, зубы выбивали дробь.
      - А я-то тешил себя надеждой, что он все-таки утонет, - заметил Рорик. Теперь кому-то из его людей придется поделиться с ним сухой одеждой.
      - Я тоже надеялась, что мы от него избавимся, - сказала Мирана. - Он смотрел на Утту, как козел на сочную капусту.
      - А волосы у Сайры все такие же красивые? - поинтересовался Рорик.
      - О да. Отец позволил ей перестать красить их в тот день, когда она родила ему первого сына. Как-то раз я набросилась на нее и попыталась выдрать ее хваленую шевелюру, но у меня ничего не вышло. Клив видел, как я дергала ее за волосы. Думаю, он был без ума от них, как и все остальные мужчины. - Она вздохнула. - Отец говорил, что я не понимаю того, что происходит между мужчиной и женщиной. Думаю, он хотел сказать, что Сайра очень хорошо ублажает его в супружеской постели.
      - Клив, - повторил Рорик, ошеломленно глядя на нее. - О боги, возможно ли? Неужели ты знаешь Клива?
      - Конечно. Это он договорился с отцом о моем браке с сыном герцога Ролло. Чтоб этого Клива забрал к себе христианский дьявол! Но в чем дело? Почему ты спрашиваешь о нем? Он называл себя Кливом из Малверна. Его действительно так зовут? Ты что, тоже его знаешь?
      - Да, его действительно так зовут, - подтвердила Мирана. - Мы знаем Клива уже пять лет, с тех самых пор, когда брат Рорика, Меррик, привез его из Киева - А что Клив делал в Киеве?
      - Он был рабом.
      - Рабом?! Но этого не может быть! Ведь Клив гак красив, так изыскан, и он очень умный и очень хорошо говорит - пожалуй, даже слишком хорошо, поскольку он дипломат и ему приходится всегда быть любезным, чтобы никого не обидеть... - Осознав, что Рорик и Мирана смотрят на нее с недоумением, Чесса запнулась, сглотнула и уже спокойнее продолжила:
      - Может быть, я ошибаюсь? Но разве он не хороший человек? Разве он не красив? Разве он не скромен - ведь он нисколько не кичится своим пригожим лицом и ладным телом! Разве он не искусный воин? Он метнул нож так метко, что поразил подосланного к нему убийцу прямо в горло. Я не заметила, как именно он это сделал, потому что тоже метнула свой нож и попала убийце в спину, но потом я увидела своими глазами, что кончик ножа Клива торчит из затылка того человека.
      Она опять запнулась, заметив наконец, что Рорик и М Ирана продолжают смотреть на нее, ошеломление приоткрыв рты. Керзог вдруг залаял, потом сел и вывалил свой длинный язык.
      - Ну хорошо, - сказала Чесса, - я готова поверить тому, что вы мне скажете. Неужели я ошиблась насчет Клива так же, как ошибалась насчет Рагнора? Вы расскажете мне о нем всю правду?
      Рорик откашлялся.
      - Ты все сказала правильно, Чесса. Клив - прекрасный молодой человек. Он был рабом, и с ним жестоко обращались, но он умен и у него хорошо подвешен язык, и за последние пять лет Меррик сделал из него искусного воина, но... внезапно Рорик осекся и посмотрел на свою жену, однако та только улыбнулась, покачала головой и заговорила о другом:
      - Мне надо заняться стряпней. Как ты думаешь, Чесса, угощать нам Рагнора или нет?
      - Его переодели в сухое платье. Хватит с него и этого.
      ***
      Два дня спустя боевой корабль Рагнора был уже почти полностью отремонтирован.
      - Хороший корабль, - сказал Хафтер Рорику, глядя, как воины мажут борта судна густым черным сосновым дегтем. - Шестьдесят футов в длину - это, конечно, поменьше, чем у твоего "Воронова Крыла", но тоже неплохо. С килем пришлось повозиться, но мы его подлатали, и до Йорка они дотянут. Шести весел не хватает, но это неважно. Остальные весла в порядке и уключины тоже.
      - Рагнор тебе больше не докучал?
      - Пытался, но всякий раз, когда он подходит близко, я подзываю Хокона или Аслака. Хокон знает, что этот червяк заглядывается на Утту, и принц Рагнор явно боится, что он разъярится и втопчет его в прибрежную гальку.
      - По-моему, Аслак тоже не прочь это сделать. А потом они бы хорошенько измолотили его ногами и воткнули ножи в его дряблый живот.
      Аслак вдруг закричал:
      - Клянусь богами, Рорик, к нам приближается целый флот! Может, это морские разбойники?
      Рорик не стал терять времени и тут же приказал своим людям вооружаться. Мгновение - и они помчались по тропинке вверх, к общему дому, чтобы взять свои мечи, щиты, луки, стрелы и боевые секиры. Не прошло и нескольких минут, как все мужчины были готовы к битве.
      - Хорошо, что у нас есть еще семнадцать воинов, которые будут драться на нашей стороне, - сказал Рорик, глядя на людей Рагнора, стоящих рядом с его людьми.
      - Они нам не понадобятся, - ответил Хафтер. - Смотри, Аслак машет рукой последнему кораблю. На его носу - малвернский дракон, видишь? К нам в гости пожаловал Меррик.
      - Интересно, - медленно произнес Рорик, - привез ли он с собой Клива. Если да, то, клянусь богами, этого парня ждет большой сюрприз.
      ***
      Клив увидел ее сразу. Он стоял в воротах палисада и смотрел на нее в остолбенении. Он потряс головой. По дороге от берега к палисаду, опоясывающему длинный дом, воины Рорика рассказали ему невероятную историю о том, как Чесса оказалась на Ястребином острове, но он не знал, верить или нет.
      Итак, теперь не придется разрабатывать план спасения невинной юной девушки от этого ничтожества и мерзавца - Рагнора Йоркского. Клив чувствовал одновременно облегчение и разочарование. Жаль, что теперь он не сможет показать себя. Эта мысль заставила его нахмуриться. Перед кем он хотел показать себя? Неужели перед ней? Нет, конечно же, это не так. Это невозможно.
      Она так же не сводила с него глаз, как и он с нее. Потом вдруг тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, - один раз, другой и снова пристально вгляделась в его лицо. Он увидел, как в глазах ее вспыхнуло ликование, и в следующее мгновение она бросилась бежать ему навстречу. Длинные черные волосы, переплетенные блестящими на утреннем солнце алыми атласными лентами, развевались у нее за спиной. Она выкрикивала его имя и смеялась. Она простирала к нему руки. Он не двигался - он чувствовал, что не в силах посторониться с ее пути, и она с разбега налетела на него, обвила руками его шею и, встав на цыпочки, взволнованно заговорила:
      - О Клив, ты пришел! Я на это не надеялась! Обычно боги не бывают настолько добры к нам, смертным. О, как я тосковала по тебе, я без конца о тебе думала, гадая, что ты сейчас делаешь, думаешь ли обо мне и если да, то что. Как же мне хотелось увидеть тебя!
      Она поцеловала его в подбородок, потом в щеку, потому что он торопливо отвернулся, чтобы она не смогла поцеловать его в губы, чтобы случайно не коснулась его шрама. Ему было бы слишком больно, если бы радость на ее лице сменилась отвращением.
      Чесса вдруг осознала, что только, она обнимает его, а он ее - нет. Он просто стоял как столб, опустив руки, не двигаясь, не отвечая ей ни слова, не делая ничего - просто терпя ее излияния. Она быстро разжала руки и отступила, уставив глаза в землю. Она чувствовала себя униженной. Все видели, как она бросилась ему на шею. Все видели, как он ее отверг. Все, все! Ее терзал стыд. Она так обрадовалась, неожиданно увидев его перед собой, что кинулась к нему, забыв обо всем от переполнявшего ее счастья. Какая же она дура! Она совершенно не знала мужчин, нисколько их не понимала. И вот снова ошиблась...
      Надо что-то делать. Не может же она продолжать вот так стоять перед ним, словно провинившийся ребенок. Она подняла голову. Клив был бледен.
      - Прости, - сказала она, вздергивая подбородок. - Ты застал меня врасплох. Я не ожидала увидеть тебя здесь, то есть не ожидала увидеть кого-то, кого я знаю. То есть я хочу сказать, что я о тебе много думала, вернее..."
      - Я понимаю, - перебил он. - Чесса, с тобой все в порядке?
      - Да. Полагаю, тебе уже рассказали, что со мной случилось?
      Клив кивнул:
      - Не все, но пока и этого довольно, остальное ты успеешь досказать мне до отплытия.
      - До какого отплытия?
      - Я должен отвезти тебя в Руан, чтобы ты сочеталась браком с Вильгельмом. Мы ожидали твоего прибытия туда, когда до нас дошла весть о том, что тебя похитили. Мы сразу поняли, что скорее всего это сделал Рагнор Йоркский. И отправились в Данло, чтобы спасти тебя от него.
      Чесса кивнула. Его спокойные слова оглушали ее. Боль придет позже.
      - А потом, - медленно произнес Клив, - нам надлежало отвезти тебя к Вильгельму.
      Она опять кивнула, все еще ничего не чувствуя:
      - Но почему вы сделали остановку на Ястребином острове?
      - Меррик из Малверна и владетель Ястребиного острова Рорик - родные братья. Мы с самого начала собирались навестить его, но нам и в голову не пришло, что буря забросит сюда также и тебя. - Он шагнул к ней и, понизив голос, добавил:
      - Чесса, постарайся меня понять. В этом деле у меня нет выбора. Я не могу распоряжаться ничем, кроме своей собственной жизни, к тому же будущее мое весьма туманно, Что он хочет этим сказать? У него нет выбора? Значит ли это, что он бы любил ее, не будь она принцессой и невестой Вильгельма? Но как понять, каковы в действительности его чувства? Из него невозможно что-либо вытянуть, уж очень он скрытен и уклончив.
      - Понятно, - сказала она и, повернувшись, пошла прочь.
      Рорик, стоявший рядом со своим братом Мерриком, заметил:
      - Она говорила о Кливе еще до вашего появления здесь, причем говорила с таким воодушевлением, что я подумал, нет ли между ними какого-то чувства. Теперь я вижу, что чувство есть, но испытывает его только она.
      Меррик не спускал глаз с Клива. Тот стоял и молча смотрел, как Чесса подходит к дому и скрывается за дверью.
      - Рорик, ты же знаешь, что предательство Сарлы внушило ему глубокое недоверие ко всем женщинам. Клянусь молотом Тора, она даже пыталась убить его. Она хотела похитить Кири, чтобы потребовать с него выкуп. Как бы ты сам относился к женщинам, побывай ты в шкуре Клива?
      - Не знаю, - сказал Рорик. - Что касается Клива, то он, быть может, и любит Чессу, но поскольку именно он договаривался с Ситриком о ее браке с Вильгельмом, честь заставляет его держаться от нее на расстоянии. Странное дело, она, кажется, не замечает шрама на его лице. Она говорила мне, что он красив и телом, и лицом. Все уши мне о нем прожужжала.
      - Если Сарла и замечала его жуткий шрам, то она тоже ничего об этом не говорила, - заметил Меррик.
      - Ну нет, она его очень даже замечала, и его вид вызывал у нее отвращение. Как-то раз она сказала Илерии, что если бы Клив не был так хорошо сложен и не доставлял ей такого наслаждения, она бы ни за что не подпустила его к себе. Еще она сказала, что прощает ему его лицо, поскольку он боготворит ее и поскольку он заставил ее забыть Эрика. Когда Илерия передала мне этот разговор, мне захотелось убить Сарлу. Но Чесса не такая. Она честна в своих чувствах и словах. Меррик негромко выругался.
      - Вот именно, - заключил брат. - В жизни все непросто.
      - Да, попал Клив в переплет, - согласился Меррик.
      Глава 8
      Рагнор Йоркский глядел на Клива и распалялся все больше и больше. Этот человек был сущим уродом с этим его белым, изогнутым, как полумесяц, шрамом, рассекавшим лицо от края брови почти до самого подбородка. Из-за этого шрама он выглядел злобным, свирепым - и очень опасным. Высоким ростом и мощным телосложением он походил на викинга, бороды не носил, а его длинные золотистые волосы были схвачены на затылке шнурком. Держался он спокойно, уверенно, говорил складно и логично. У него были необычные, завораживающие глаза, Рагнор не мог отвести от них взгляда. Один глаз был золотистый, а другой - голубой. Наверняка эти разные глаза - знак проклятия богов. О, как же он, Рагнор, ненавидел этого человека! "Интересно, как его разноцветные глаза действуют на женщин, - подумал он. - Наверное, из-за них он кажется им еще более привлекательным" От этой мысли ненависть Рагнора вспыхнула еще сильнее. Ему хотелось убить Клива. С какой стати он вдруг явился сюда, с какой стати дружит с этим Рориком! А как же этот ничтожный крестьянин Рорик кичится своей жалкой грудой камней, которую он называет Ястребиным островом!
      Ко всему прочему Клив еще и посланник герцога Ролло, треклятого нормандского ублюдка, который хочет, чтобы Чесса досталась его сыну Вильгельму. Керек доложил ему об этом с таким довольным видом, как будто это невесть какая важная новость, и он, Рагнор, не стал обрывать его, хотя и так уже давно все знал. Долг Керека - расспрашивать этих подлых людишек и представлять все сведения ему, принцу Рагнору, своему хозяину и господину. А то что на сей раз ему и без Керека было все известно, не имеет значения.
      Подлые людишки. И этот проклятый Клив - тоже подлого происхождения. Презренный, низкий раб, пусть он даже и стал посланником герцога Нормандии из-за своего умения складно говорить. Впрочем это еще вопрос, действительно ли он говорит так складно. По словам Керека, выходит, что да, но пока что Клив произнес всего несколько фраз, все больше молчал, сидя на скамье у дома, наблюдая за другими и слушая их разговоры. Вот хладнокровный ублюдок!..
      - Мы не позволим ему увезти ее, - сказал Рагнор Кереку. Он все еще смотрел на Клива, не в силах оторвать от него взгляд. Эти проклятые завораживающие разные глаза - как он их ненавидел! - Этот человек - раб, подлый, ничтожный раб.
      - Нет, он свободный человек, - возразил Керек. - Пять лет тому назад Меррик дал ему свободу. Я уже говорил тебе: он посланник герцога Ролло.
      - Ну и что? Какое это имеет значение? Он ничтожный человечек, хотя у него и хорошо подвешен язык. Его легко убить. С ним должны были покончить еще в Дублине.., впрочем, теперь это уже не важно. Он здесь и он все еще жив. Но я все равно заполучу Чессу.
      - Да, ты должен взять в жены принцессу, но нам следует действовать очень осторожно. Я не хочу, чтобы Клив перерезал тебе горло.
      Рагнор посмотрел на Керека с подозрением:
      - А ты-то чего так горячишься? Может, она и тебе приглянулась? Небось, и тебе хочется, а, Керек? Да только такому, как ты, нечего надеяться - эта сучка слишком горда. Для тебя она никогда не захочет раздвинуть ноги.
      - Для тебя тоже, мой господин.
      Рагнор вскочил из-за стола, злобно шипя. Ему хотелось убить кого-нибудь, а ближе всех был этот наглец Керек.
      - Сядь, - сказал Керек, и голос его прозвучал холодно и жестко. Рагнору это не понравилось. Он не ребенок, чтобы кто-нибудь говорил с ним таким тоном. Он уже собрался пригрозить Кереку, что опять ударит его, когда тот вдруг сказал:
      - Я знаю, как заполучить принцессу.
      - Что? И как же?
      - Я скажу тебе, но сначала сядь и начни слушать меня со вниманием.., мой господин.
      Рагнор сел и жадно осушил кубок, полный меда.
      - Я хочу получить эту девку, Утту. Она очень хорошо готовит мед.
      - Она не для тебя.., мой господин.
      - Что с тобой, Керек? Мне не нравится этот тон, который ты вдруг усвоил. Ты насмехаешься надо мной, а я этого не терплю. Прежде я был снисходителен к тебе, потому что ты знал свое место, знал, что по сравнению со мной ты ничто, что я твой господин и ты обязан быть покорным моей воле. Ты должен защищать мою особу не щадя жизни, слышишь? Не щадя жизни! Но сейчас ты вдруг начал мне дерзить. Прекрати это сию же минуту, или я убью тебя!
      - Если ты убьешь меня, несчастный глупец, то принцесса сразу же всадит нож прямо в твое трусливое сердце. Или твой разум так слаб, что ты уже не помнишь, как она побила тебя и столкнула с причала в море за одно то, что ты ударил меня по лицу?
      - Она налетела на меня неожиданно, застала меня врасплох. И потом, не мог же я задать ей трепку на глазах у всех. Но она мне за все заплатит. Когда мне никто не будет мешать, я еще разок лягну ее в ребра. Мне понравилось, как она валялась у моих ног и хватала ртом воздух, точно рыба, вытащенная из воды. Это было приятное зрелище.
      "Как легко этот недоумок отклоняется от темы", - подумал Керек.
      - Послушай меня.., мой господин. Вильгельм, наследник герцога Нормандии, возьмет в жены только девственницу.
      - Ну конечно, ни один могущественный человек не захочет жениться на женщине, с которой уже ложились другие мужчины. Но что с того?
      . Керека так и подмывало сказать Рагнору, что он в жизни не встречал никого тупее, но он только молча улыбнулся, думая о том времени, когда Чесса согнет Рагнора в бараний рог и будет править сама. Она сумеет спасти Данло от саксов. Она была молода и неопытна, но он видел скрытую в ней силу, ясно видел. Он добьется, чтобы этот брак состоялся. А потом он будет учить ее, наставлять, поможет ей ощутить свою силу. И Турелла тоже будет наставлять ее. Но прежде всего надо растолковать очевидное этому болвану Рагнору.
      - Если бы ты взял принцессу силой, Вильгельму пришлось бы отказаться от нее и отдать ее тебе, потому что, если бы он на ней женился и она бы понесла, он не смог бы с уверенностью сказать, кто ее обрюхатил: он или ты.
      Рагнор изумленно воззрился на Керека:
      - Клянусь молотом Тора, Керек, ты еще глупее, чем я думал. Я же хотел взять ее силой и взял бы, кабы ты не помешал. Я мог бы ее обрюхатить, но ты мне не дал.
      Керек почувствовал сильное желание придушить этого поганца, но вместо этого сделал над собою усилие и сказал:
      - Не важно, взял ты ее или не взял. Тебе достаточно сказать, что ты это сделал.
      - Но она будет все отрицать. Разве что я изобью ее до полусмерти - тогда она не откроет рта, может, даже кивнет, когда я скажу всем, что спал с ней.
      - Ты не можешь избить ее до полусмерти. Если ты поднимешь на нее руку, Рорик или Клив тут же прикончат тебя, несмотря на то, что ты принц. Даже сейчас только твое высокое звание и удерживает их мечи. Нет, ты ничего не станешь делать, а только скажешь, что уже успел овладеть ею силой, и не один раз, и что она уже не девственница.
      - Она будет все отрицать и попытается убить меня. Керек пожал плечами:
      - Какой женщине захочется признать, что ее взяли силой? Если она станет все отрицать, кто ей поверит? Однако на всякий случай я подтвержу твои слова. - Немного помолчав, он добавил:
      - И я не позволю ей убить тебя.
      - Ничего путного из этого не выйдет, Керек. Она будет вопить и ругаться и попытается убить нас обоих: и меня, и тебя. Она никогда не станет покорной, никогда не станет слушаться меня с готовностью и охотой. Я не хочу на ней жениться. Пускай мой отец отделается от матери - все равно ему от нее никакого толку - и сам женится на Чессе. А я хочу эту милашку Утту. Она варит отличный мед, сладкий и крепкий, и чем больше я его пью, тем больше мне ее хочется. Думаю, я ей тоже нравлюсь, иначе она не варила бы мед так хорошо. Она варит его для меня, а не для этого скота Хокона, ее мужа.
      "О боги, пошлите мне терпение", - подумал Керек.
      ***
      Она сторонилась его, и это, к его удивлению, было ему неприятно. Чтобы избегать его общества, ей приходилось прилагать немалые усилия, поскольку на Ястребином острове было тесно, очень тесно. Во время трапез в длинный общий дом набивалось столько народу, что яблоку было негде упасть. По крайней мере дюжина мужчин ночевала не в доме, а в отдельно стоящей бане, а теплыми ночами большинство из них спали под открытым небом, лежа вповалку, чтобы не замерзнуть, и используя все имеющиеся на острове одеяла. Некоторые спали даже в хлеву.
      Интересно, о чем она думает?
      Он помнил, как она обрадовалась, когда увидела его и поняла, что он не призрак, не видение, а человек из плоти и крови, Клив из Малверна, и что он в самом деле здесь, на Ястребином острове. Она бросилась к нему, обняла его, поцеловала и заговорила с ним так откровенно, так свободно... Ему хотелось ответить ей тем же, хотелось ощутить вкус ее губ, но он знал, что не должен этого делать, и отвернул лицо.
      Он осторожно повернулся, стараясь не потревожить Кири, спавшую тем крепким сном, который боги посылают только детям. Интересно, снится ли ей сейчас какой-нибудь сон и если да, то о чем он? Что может привидеться девочке, которая прожила на свете всего пять лет? Кири вздохнула, и он обнял ее и поцеловал в золотистую макушку, Он представил себе лицо Чессы в то мгновение, когда она поняла, что эта малышка - его дочь. Она посмотрела на него, потом на Кири, которую он держал на руках, и наконец сказала с улыбкой:
      - Ты очень похожа на своего отца. Когда ты вырастешь, то будешь красавицей.
      - Правда? - спросила Кири. - Я такая же красивая, как и мой отец?
      - Да, могу тебе в этом поклясться. На что Кири заметила:
      - Ты совсем не такая красивая, как мой отец, но ты честная, и ты хорошо видишь.
      Клив засмеялся и подбросил дочку в воздух. Она весело взвизгнула, и он подбросил ее еще раз.
      - Ты бесстыдница, Кири. Теперь принцесса решит, что ты тщеславна, а тщеславие умаляет красоту, как рука, прикрывающая зажженную свечу, ослабляет ее свет.
      Однако, сказав это, он поцеловал бровки Кири и так крепко прижал ее к груди, что она пискнула.
      - Но она сама сказала, что я очень похожа на тебя, отец.
      - Верно, Клив, - подтвердил Рорик. - Не спорь со своей девчушкой.
      Кири протянула Рорику ручки и он поднял ее, обнял и поцеловал.
      - Ты пахнешь совсем как Аглида, - сказал он, вдохнув ее запах. - Скажи-ка, Чесса, как по-твоему, моя дочка тоже красивая? Она тоже вырастет красавицей?
      Подошел Рагнор, стараясь, как всегда, держаться важно и величественно. Однако у него это плохо получалось, поскольку он был в подпитии и выделывал ногами кренделя.
      - Что за глупости вы тут болтаете? - брюзгливо сказал он. - Кому какое дело до девчонки, от которой не может быть никакого толка? Когда она вырастет, многие из нас уже постареют или умрут, так что не важно, станет она красавицей или уродиной. Идем, Чесса. Я желаю поговорить с тобой. Ты станешь моей женой и должна повиноваться моей воле. Идем.
      Чесса повернулась к Рагнору и вздохнула.
      - Уйди, - коротко сказала она. Рагнор, казалось, был потрясен:
      - Как? Ты хочешь, чтобы я ушел? Ты не хочешь, чтобы я поговорил с тобой наедине? Ты желаешь, чтобы я при всех сказал то, что должен сказать?
      - Уйди, Рагнор. Мне нет дела до того, что ты собираешься сказать. Ты опять напился меда Утты, не так ли?
      - Нет, я не пьян. Керек сказал, что у меня должна быть ясная голова, дабы я мог говорить складно и убедительно. Иди со мной, или я при всех скажу то, что должен.
      Керек слегка кивнул Рагнору. Он был удивлен. Рагнору-таки удалось привлечь к себе всеобщее внимание. Все сгрудились вокруг него и Чессы, навострив уши.
      - Ну и говори, - ответила Чесса. - Мне все равно, что ты скажешь. Твой корабль ждет тебя. Покинь Ястребиный остров - ты здесь нежеланный гость. А я посмотрю, многие ли из твоих воинов согласятся сопровождать тебя.
      - Это не твое дело! Ты всего лишь глупая женщина, и тебе многого не дано понять.
      Керек негромко кашлянул, и Рагнор осекся, поняв, что отклонился от темы. Помолчав несколько мгновений, он продолжил:
      - Тебе лучше последовать за мной, Чесса. То, что я собираюсь сказать тебе, очень важно, и об этом надо говорить без посторонних ушей.
      - Выкладывай, Рагнор, что у тебя там, - вмешался Рорик. - Чессе безразлично, что ты скажешь, так что говори при всех.
      - Она не может выйти замуж за Вильгельма.
      - Очень даже может, - спокойно возразил Клив. - И должна. Это решено. И запомни, Рагнор, ты все еще жив только потому, что ты - будущий король Данло. Но прими совет - не испытывай наше терпение.
      Чесса посмотрела на Клива, и по ее взгляду он ясно понял, что она откажется выходить замуж за Вильгельма, и тогда.., о боги, что тогда делать ему? Он потеряет доверие Ролло, потеряет доверие Ситрика. И что станет с Чессой?
      С законной гордостью викинга, который только что разграбил богатый монастырь, Рагнор изрек: