Лаки Сантанджело (№2) - Лаки

– Ну? – В голосе Тима слышалось нетерпение. – Что ты молчишь?

– Мы поедем поесть мороженого, – хихикнула Бриджит. – Уже бежим.

Все складывалось даже лучше, чем Тим предполагал. Он взял со стола газету и долго смотрел на заголовок над фотографией, изображавшей маленького темноволосого мальчика, вылезающего из бассейна. «Самый богатый мальчик в мире».

Потом прочитал подписи под фотографией:

«Является ли Роберто Станислопулос самым богатым мальчиком в мире? Близкие друзья недавно умершего миллиардера Димитрия Станислопулоса утверждают, что скоро он им станет. В Нью-Йорке сегодня нам сообщили...»

Тим медленно положил газету на место. Бриджит Станислопулос сама по себе неплохая добыча, но теперь он получит их обоих.

Еще недавно он не мог и мечтать о таком везении.

ГЛАВА 110

Стивен не знал, говорить Мэри Лу или нет. Он долго мучился сомнениями, пока не понял, что альтернативы нет. Он должен сказать ей. Журнал поступит в продажу со дня на день. Журналисты начнут осаждать ее, требуя комментариев. Он-то знал, что для порнографического разворота позировала не Мэри Лу, но им еще предстоит убедить в этом всех остальных.

– Проклятие! – пробормотал он себе под нос. Как земля только носит таких тварей, как Сантино Боннатти?

Лаки Сантанджело расправилась с отцом Сантино, известным мафиози Энцо. Она имела на то свои причины. По слухам, Энцо стоял за убийствами ее любовника Марко и брата Дарио. Было время, когда Стивен не одобрял подобного способа сведения счетов. На то и существует закон. С типами вроде Энцо Боннатти надо разбираться законным образом.

Теперь его уверенность поколебалась. Закон подразумевал долгий процесс, за результат которого никто не мог бы поручиться. Осуществлению правосудия можно помешать, дав кому надо взятку.

Стивен отменил ранее назначенную встречу и поспешил домой. Чем раньше он скажет Мэри Лу, тем лучше. Ей предстоит объясниться с руководством и спонсорами ее шоу. Лучше всего, если бы она сделала заявление для прессы прежде, чем газетчики обо всем пронюхают.

Он прокручивал в голове план действий. Единственно возможный путь – все отрицать, не теряя достоинства.

Когда он открыл дверь в квартиру, в нос ему ударил густой запах газа. Он едва не задохнулся – такая была высокая концентрация.

Господи! Неужели Мэри Лу забыла выключить плиту? Она терпеть не могла готовить, обычно они покупали готовую еду.

Задержав дыхание, Стивен бросился на кухню.

Мэри Лу лежала на полу около включенной плиты.

Рядом валялся номер журнала «Кончай!».

ГЛАВА 111

Лаки усталой походкой вошла в кабинет Матта и присела на краешек его стола.

– С меня довольно, – со вздохом сообщила она. – Утром я улетаю в Лос-Анджелес. Проведу там уик-энд и вернусь во вторник. Справишься без меня?

Полагаю, мы как-нибудь выкрутимся, – сухо ответил Матт. – Если только до тебя можно будет дозвониться.

Отель «Сантанджело» начал функционировать, однако существовали обычные проблемы с поварами, менеджерами и прислугой. Впрочем, все поддавалось контролю.

Лаки печально улыбнулась.

– Ты же знаешь, что я никогда не сплю. И еще ты знаешь, что я предпочитаю первой узнавать обо всем.

Матт сказал:

– Ну так поезжай – расслабься, отдохни и развлекись. Ты заслужила небольшие каникулы.

Она взяла карандаш с его стола и задумчиво повертела в руках.

– Не могу дождаться, когда наконец увижу Роберто. Вот что мне действительно нужно – большая доза детской любви.

– Прекрасное лекарство.

– Ну, кто знает, возможно, когда вы с Джесс поженитесь, то тоже заведете ребенка.

Он самодовольно рассмеялся.

– Ну не знаю.

Они заговорили о делах. Матт знал о намерении Лаки продать отель. Она собиралась поделиться с ним прибылью. Он еще не решил, как поступить. Потенциальные покупатели предложили ему выгодный контракт и долю в доходах, но, прежде чем решиться на что-нибудь, он собирался посоветоваться с Джесс.

Покончив с делами, Лаки чмокнула его в щеку и отправилась укладывать вещи. Она не предупредила Джино о приезде – хотела устроить всем сюрприз.

ГЛАВА 112

Шум льющейся в душе воды доносился до спальни. Джино в халате сидел на краю растерзанной кровати и разглядывал бутылку «Дом Периньон», достав ее из ведерка со льдом. Пустая. До последней капли. А он не помнил, чтобы они так много пили.

– Эй, – крикнул он. – Мы прикончили шампанское.

– Живи рискуя, – отозвалась Пейж. – Закажи еще бутылку. Должна же я получать хоть какую-то компенсацию за то, что сплю с богатым стариком.

Он усмехнулся и взялся за телефонную трубку. Она всегда могла развеселить его.

– Сейчас принесут, – объявил он, направляясь в ванную.

Джино отдернул занавеску и стал смотреть, как она намыливается. У нее были полные, настоящие груди (как он ненавидел силикон – изобретателя силиконовых сисек следовало бы повесить), тугое тело, мягкие ляжки и непокорный пучок лобковых волос медного цвета – такие же, как и на голове.

– Знаешь, чего я хочу? – спросил он.

Она яростно растирала груди.

– Чего?

– Хочу, чтобы ты осталась на ночь. Как тогда в Нью-Йорке. Помнишь? Мы неплохо проводили там время, правда?

Она положила мыло и встала под душ. Потом вышла из ванной, завернутая в мохнатое полотенце.

– Ты же знаешь, что я не могу, – коротко бросила она.

– Почему?

– Потому, – терпеливо объяснила Пейж, – что я замужняя женщина и дома меня ждет муж, который будет очень волноваться, если я не приду ночевать.

– В самом деле?

Она начала вытираться насухо.

– Да, в самом деле.

Джино сел на край ванны.

– Я скучал по тебе, детка, – сказал он. – Я пробовал отвлечься, но мне нужна только ты.

Она начала смеяться.

– Ну этому-то я никогда не поверю, Джино. Тебя в гроб положат в состоянии эрекции!

Он обнял ее за талию и прижался лицом к ее животу. Пейж раздвинула полы халата.

– Раз уж ты там... – пробормотала она.

Большего поощрения ему и не требовалось.

Алиса и Клаудио задержались в Марина-дель-Рей. Она показывала ему свои старые фотоальбомы и тщательно сбереженные шитые серебром сценические трусики. Увиденное произвело на него впечатление. Особенно когда она извлекала на свет божий моментальные фотографии всех гостей знаменитого круиза Станислопулоса.

Они потягивали мартини, любовались видом на море из окна ее квартиры, а потом предались любви на кушетке. Алиса улыбнулась сама себе. Хотя Клаудио и малыш, такого большого члена она ни у кого не видела.

Только когда взбешенная Чичи позвонила из приемной дантиста, Алиса поняла, что они опоздали на два часа.

– О-ля-ля! – воскликнула она с наигранным ужасом. – Чернушка сердится – надо спешить.

От тяжелого удара Иден отлетела в противоположный угол комнаты.

– Ты мокрощелка, вот ты кто. Причем старая.

– Мне тридцать один год, – всхлипнула Иден, мало что соображая. – Я не старая. – Она скрючилась в углу, следя за каждым его движением. – Я не старая, – выкрикнула она.

– В этом городе в твоем возрасте собираются на кладбище – бабы, конечно, – презрительно сплюнул Сантино.

Он снял пиджак и жилет и закатал рукава полосатой рубашки – утомительное дело учить женщину. Он вспотел больше обычного.

Иден сжалась в комочек, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Вид ее вызывал ужас. Под глазом был синяк, подбородок весь в красных ссадинах и распух, из разбитой губы течет кровь.

Сантино склонился над ней.

– Если ты гуляешь от Сантино Боннатти, то не жалуйся, что приходится платить. Понятно, мокрощелка?

– Я ничего не сделала, – взмолилась она.

Он еще раз замахнулся, но передумал. Она уже усвоила свой урок. Теперь пять раз подумает, прежде чем раздвинуть ноги для кого-нибудь другого. Пусть знает, кто ее хозяин.

Теперь оставалось разобраться с Тимом Вэлзом. Проучить его.

Никому не позволено трахать бабу Сантино Боннатти вне съемочной площадки.

Никому.

Если он только сам того не захочет.

ГЛАВА 113

Так это и есть тот самый пацан? – спросил Тим Вэлз.

Да, тот самый сопляк, – подтвердила Бриджит.

Не сопляк. Нет, – возразил Роберто.

Держи меня за руку, чучело, и заткнись, – Бриджит схватила мальчика за руку.

По бульвару Сансет мчались потоки машин. Еще не хватало, чтобы Роберто угодил под автомобиль. Лаки тогда никогда с ней больше разговаривать не будет.

Тим наклонился к ребенку.

– Эй, привет, – сказал он.

– Мороженое? – с надеждой спросил ребенок.

– Если будешь себя хорошо вести, – ответил Тим.

Бриджит хихикнула.

– Я уверена, прохожие считают, что мы – семья, – заявила она. – Я мама, ты папа, а он – наш маленький. – Она залилась смехом.

Тим быстро огляделся. Он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь заметил. Бриджит и так не затерялась бы в любой толпе в своей красной футболке с надписью «сексапилочка» на груди, белых обтягивающих джинсах и с каскадом ниспадающих белокурых волос.

Пошли ко мне, – предложил он.

Мороженое, – повторил Роберто, пытаясь вырвать руку у Бриджит.

Заткнись, Бобби, – рявкнула она, сожалея, что не оставила ребенка дома.

Вообще, зачем он им понадобился? Чичи осатанеет. Ну и что? Она всего-навсего глупая нянька. Кому какое дело до ее реакции? Даже хорошо – пусть попереживает. Бриджит никогда не простит ей той порки, что ей устроили из-за Чичи три года назад. То давнее чувство обиды так до сих пор и не прошло.

– Ты обещал сопляку мороженое, – напомнила она. – Давай накормим его и отошлем домой.

Нельзя, чтобы Тим сам отвез Роберто. Она уже решила посадить его в такси, а потом позвонить Алисе и сообщить, что он уже в пути. Алиса поверит чему угодно. «Привет, Али, – скажет она. – Я у подруги, и мы собираемся в кино. Бобби с минуты на минуту подъедет на такси. А я, возможно, заночую у подруги». Тогда Чичи ни слова ей не скажет. Да со щенком ничего не случится, тут ехать-то минут десять. Ей не терпелось поскорее избавиться от малыша и остаться наедине с Тимом.

– У меня есть мороженое дома, – сообщил Тим.

Правда?

«Хааген-Даз». Шоколадное.

Бриджит со счастливым видом взяла его под руку.

– И чего же мы ждем? – улыбнулась она, увлекая за собой Роберто. – Пошли.

ГЛАВА 114

Информация.

Кэрри получила информацию, которую так хотел ее сын. После того как Фред Лестер признался, это не составило никакого труда.

Отец Стивена – Джино Сантанджело.

Джино. Воспоминание из давних, давних лет.

Он сделал ей ребенка и ничего не знал об этом.

Джино Сантанджело.

За прошедшие годы она время от времени натыкалась в газетах на его имя. Некогда гангстер, теперь он стал важным человеком. И старым – как и она. И уважаемым. Только на прошлой неделе она видела в газете его фотографию, сделанную на каком-то благотворительном мероприятии в Лас-Вегасе. Он и бывший президент. Оба смотрели в объектив, обнявшись. Добрые друзья.

Отец Стивена.

Ей-то абсолютно все равно. Но Стивену нужно знать.

Кэрри торопилась поскорее добраться до дома Стивена на Пятьдесят восьмой улице. Голова у нее раскалывалась от мыслей. Она запуталась... совсем запуталась. Сорок пять лет она вспоминала о Фреде Лестере как о подонке. И вот он снова появился в ее жизни. Абсолютно респектабельный джентльмен. Добродушный мужчина с прекрасными манерами и добрым лицом.

Трудно поверить, что он и та пьяная свинья, что изнасиловала ее, – одно и то же лицо. Что он и есть тот бесчувственный хам, который обозвал ее «чертовой обезьяной».

Он все рассказал ей о себе, а она сидела и с презрением смотрела на него.

Он рассказал ей об аварии, о своей семье, о своей судьбе. Она слушала в ледяном молчании. В завершение он произнес:

– Будь я отцом Стивена, я выяснил бы это, чтобы возместить ему за все прошедшие годы.

Она холодно ответила:

Я ничего не желаю выяснять. Мне все равно.

Зато я выяснил, – отозвался он очень спокойно. – Узнав факты, я приложил все усилия, чтобы установить истину.

Каким образом? – спросила она.

Если вы уверены, что возможных кандидатов только двое – я и Джино Сантанджело, то нет никаких сомнений.

В моей книге все правда, – ледяным тоном ответила Кэрри. – Я не имею привычки лгать.

Ну, тогда отец Стивена – Джино. У меня очень редкая группа крови. Я сверился с медицинскими показателями Стивена – законы генетики исключают возможность моего

отцовства. – Он помолчал, затем продолжил: – Я взял на себя смелость заняться прошлым Джино Сантанджело. Между 1940 и 1947 годами он сидел в тюрьме. Сохранилась его история болезни. Его группа крови идеально совпадает с группой крови Стивена.

Фред привел еще факты. У него также имелось полное документальное подтверждение собранным свидетельствам. Он передал ей все бумаги.

Наконец он замолчал, и она собралась с духом.

Мистер Лестер, – холодно сказала она. – Я не собираюсь публиковать мою книгу.

Но...

Она подняла руку, чтобы заставить его замолчать.

Мне требуется какое-то время подумать. Возможно, через неделю я передумаю. Или через год. Не знаю.

Надеюсь, передумаете, – взволнованно сказал он. – Не могу передать, насколько для меня важно, чтобы ваша книга увидела свет. Она...

Да, только следует изменить некоторые фамилии, – сухо прервала она его. – Чтобы защитить покой не таких уж невинных.

Он безнадежно развел руками.

– Кэрри, это все случилось так давно.

– Не настолько давно, мистер Лестер. Нет, не настолько.

Она вышла из его офиса и, ничего вокруг не замечая, пошла по Пятой авеню. И вот уже день клонится к вечеру и она подходит к дому Стивена. Он должен как можно скорее узнать правду.

У двери стояла машина «скорой помощи», вокруг нее собралась небольшая толпа зевак.

Кэрри протиснулась вперед.

Что здесь происходит? – спросила она у хорошо одетой женщины.

Самоубийство, наверное, – ответила женщина. Глаза ее возбужденно блестели. – Не зажигайте сигарету, а то вся округа взлетит на воздух. Думаю, газ. Чувствуете запах?

На один жуткий миг Кэрри подумала, что пострадал Стивен. Но, слава Богу, она еще не успела как следует испугаться, как он выбежал из дома, а за ним два санитара с носилками.

– Стивен! – тревожно воскликнула она. – Что случилось?

ГЛАВА 115

Только благодаря стараниям очень милой сестры Коста сохранил рассудок, пока Риа рожала.

Он все время пытался дозвониться до Джино, но постоянно нарывался на идиотский автоответчик, а разговаривать с автоответчиком Коста не желал. Наконец он позвонил в особняк Олимпии в надежде поговорить с Чичи и Роберто, но служанка сообщила ему, что никого нет дома.

Неужели не с кем поделиться хорошими новостями? Он, Коста Дзеннокотти, в возрасте семидесяти лет, скоро станет отцом.

Чичи мучили дурные предчувствия. Неизвестно, откуда они взялись, но очень дурные предчувствия. В день смерти Димитрия Станислопулоса она испытала то же самое. Проснулась утром. Почистила зубы, помылась. Подняла Роберто, покормила его любимым рубленым мясом и яичницей-глазуньей. Потом они вдвоем, по заведенной традиции, отправились здороваться с папой.

Мистер Станислопулос сидел на своем обычном месте. Он выглядел утомленным и слабым.

– Доброе утро, Чичи. Доброе утро, Роберто, – сказал он.

Все, как всегда. Однако она сразу поняла, что он не доживет до вечера. И вот сегодня ее преследуют такие же мрачные мысли.

Она бросила яростный взгляд на пустоголовую мать мистера Голдена и на ее друга-иностранца. Это они виноваты, что Роберто остался с Бриджит дольше, чем следовало бы.

Бриджит безответственна. Она не знает, как следить за ребенком четырех с половиной лет. Она избалованна, эгоистична и ревнует Роберто – всегда была такой.

Чичи громко вздохнула. Она не знала, что до Марина-дель-Рей так далеко ехать. Иначе она плюнула бы на зуб – приклеила бы коронку на жевательной резинке или что-нибудь такое. Помимо всего прочего, Алиса заставила ее прождать в приемной у дантиста почти два часа. Чичи молча кипела от злости.

Наконец-то они ехали назад в Бель Эйр в белом «роллс-ройсе» Олимпии.

Сколько времени займет дорога? – спросила Чичи шофера, англичанина в форме и с упрямым выражением лица.

Около получаса, мадам, в зависимости от интенсивности движения, – мелодично протянул он.

Спасибо. – Она надеялась, что предчувствие скоро оставит ее.

ГЛАВА 116

– Я тебе нравлюсь? – спросил Тим Вэлз.

Бриджит не знала, что ответить. Роберто чавкал за кухонным столом, по уши в шоколадном мороженом, а Тим задавал ей самый важный в ее жизни вопрос. «Не то что нравишься – я люблю тебя!» – хотела она выкрикнуть во весь голос, но, наверное, момент еще не настал. Если уж на то пошло, он ничего не говорил ей о любви.

– Ты же сам знаешь, – наконец произнесла она. – Ни с кем другим я не делаю того, что с тобой. Ты мне больше чем нравишься.

Намекай, намекай, возможно, он поймет.

Ты тоже мне нравишься, – серьезно продолжал он. – Но я знаю о тебе кое-что, что не дает мне покоя.

Что? – быстро спросила она.

Еще мороженого, – потребовал Роберто.

О Господи! Ей хотелось отдубасить маленького придурка!

Тим подошел к холодильнику, достал еще одну пачку и положил ее перед ребенком.

Бриджит заерзала от нетерпения, желая узнать, что же именно не дает ему покоя.

Он не заставил ее долго ждать.

Я знаю, сколько тебе лет, – заявил он.

Бриджит почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.

Мне восемнадцать, – попыталась сблефовать она.

Тебе четырнадцать, – возразил Тим.

Неправда, – в отчаянии соврала она, чувствуя себя униженной.

Правда, – грустно повторил он. – И ты знаешь, под какую статью ты меня подводишь?

Под какую? – чужим голосом спросила Бриджит.

Совращение малолетних.

Наступило гнетущее молчание, нарушаемое только чавканьем Роберто. Бриджит не знала, куда девать глаза. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Вот сейчас Тим Вэлз скажет, что больше не сможет встречаться с ней. Девочка готова была умереть от горя.

Как ты узнал? – пробормотала она наконец, вся пунцовая от стыда.

Ну, это все-таки не государственная тайна, – пояснил он. – Я прочитал о твоем деде и о его завещании.

Там все ложь.

Что все?

Мама говорит, что в газетах пишут только ложь.

– Возможно. Но я проверил, девочка, и тебе действительно четырнадцать лет. Пятнадцать тебе исполнится только в декабре.

– С днем рождения, – уныло пробормотала она.

Роберто разглядел в углу однокомнатной квартиры телевизор.

– Хочу смотреть, – заявил он, указывая пальцем.

Бриджит без сил опустилась на угол кушетки, служившей Тиму кроватью.

Тим включил Роберто телевизор, и мальчик выбрался из-за стола, прихватив с собой мороженое, и уселся на пол в нескольких дюймах от экрана, полностью отключившись от всего происходящего.

Не хочу быть четырнадцатилетней, – надулась Бриджит. – Я ненавижу свой возраст! Ненавижу! – Ее голубые глаза наполнились слезами. – А теперь ты тоже меня ненавидишь.

Вовсе нет, – ласково произнес Тим, обняв ее за плечи.

Ненавидишь, ненавидишь, – всхлипнула девочка.

Нет. Но перед нами серьезная проблема, и ты должна мне помочь найти решение.

Как ей хотелось, чтобы Роберто куда-нибудь исчез. Одним своим присутствием он раздражал ее.

– Не беспокойся, – мрачно буркнула она. – Через неделю я уеду в Швейцарию, в школу, и перестану представлять собой такую большую проблему для тебя.

– Ты сама хочешь ехать? – быстро спросил он. – Или ты предпочла бы остаться со мной?

Мысль о возможности остаться с ним ни разу не приходила ей в голову. Но теперь, когда он сам произнес эти слова, стало ясно, что ничего на свете ей не хотелось бы так сильно.

А как это сделать? – с надеждой в голосе поинтересовалась она.

Слушай меня, девочка, и слушай внимательно. У меня есть план.

ГЛАВА 117

Пейж Вилер позвонила домой в пять тридцать. Возникла настоятельная необходимость срочно лететь по делу в Сан-Франциско – она вернется только завтра.

– Ты даже не заедешь домой за вещами? – удивился Райдер.

Она объяснила ему о клиенте-арабе с частным самолетом, стоящим уже чуть ли не на взлетной полосе.

Райдер понял. Работа есть работа.

Джино позвонил в дом, который он снял в Беверли-Хиллз. Никого, только автоответчик.

Начинается приключение, – промурлыкала Пейж с порочной улыбкой. – Давно уже у меня не было приключений. – Она раскинулась на кровати и сладко потянулась. – Ты такой настойчивый, Джино.

Вечная история, – ухмыльнулся он. – Я всегда довольно легко добивался своего.

Ничего удивительного.

Ленни целый день проработал над новым сценарием. Он выпил полбутылки водки, поставил запись Брюса Спрингтина и полюбовался закатом из своей голливудской квартиры с незастеленной кроватью и толстым слоем пыли.

Ух! Как здорово он себя чувствовал! Как никогда за последние несколько лет. И материал выходил из-под его пера отличный – острый и ехидный. После многих месяцев кризиса у него снова «пошло».

Он снова будет свободен.

Без особняков и слуг.

Без Олимпии.

Как будто он вновь начинает жить, и не надо заботиться ни о ком, кроме как о себе.

Конечно. Он теперь богат и независим. Он знаменит. Кинозвезда.

Ерунда! Он всего-навсего комик, вставляющий нужные шуточки в нужный момент. Никакая он не кинозвезда.

Предстояло кое-что сделать. До возвращения Олимпии в Лос-Анджелес надо забрать личные вещи из особняка. Очистить кабинет, взяв только то, за что он сам платил. И потом придется объясниться с Алисой. Она сейчас там, присматривает за Бриджит. Надо будет поделикатнее сообщить им новость. В глубине души Бриджит не такая уж плохая девчонка, если она захочет поддерживать с ним контакты, он будет только рад. Не такая уж у нее веселая жизнь. Иметь в мамашах Олимпию – несладкая доля.

Завтра он всем этим займется.

А сегодня – его день.

Придя к такому решению, он позвонил Джесс и спросил, не хочет ли она пойти с ним к Фокси.

Рано утром она улетала к Матту на уик-энд, но с радостью приняла его приглашение, сгорая от любопытства поскорее все узнать.

Заезжай за мной около восьми, – попросил он. – Я – парень без машины.

У тебя четыре машины, Ленни, – напомнила Джесс.

А теперь ни одной, – отозвался он без тени сожаления.

Едва «роллс-ройс» притормозил у подъезда особняка в Бель Эйр, как Чичи выскочила из него.

– Ты сломаешь себе шею, дорогая, – предупредила Алиса.

Чичи торопилась. Уже полседьмого. Если Лаки когда-нибудь узнает, что она на столько оставила Роберто, то взбесится, и не без оснований. Чичи знала, что ей полностью доверяют, и очень этим гордилась.

– Роберто! – позвала она, ворвавшись в дом.

Следом за ней тянулись Алиса и Клаудио, который, похоже, чувствовал себя уже здесь своим человеком.

– Роберто!

Никакого ответа.

– Возможно, они наверху, в комнате Бриджит, – предположила Алиса и увела Клаудио в одну из необъятных гостиных.

Чичи заспешила наверх по величественной мраморной лестнице, потом по бесконечно длинному коридору. Какой нелепо огромный дом! Здесь могли бы жить не встречаясь шесть семей!

– Роберто! – тревожно крикнула она.

Комната Бриджит оказалась пустой. Повсюду разбросаны одежда, диски и журналы. Но ни Бриджит, ни Роберто.

Еще недавно Чичи надеялась, что дурные предчувствия оставят ее. Напротив, они становились сильнее с каждой минутой. Она уже не сомневалась, что что-то случилось.

– Роберто! – кричала она. – Роберто! Где ты? Роберто!

Под неумолчное ворчание Алисы они обыскали весь дом.

Две служанки-мексиканки, еле-еле говорившие по-английски, клялись, что ничего не знают. Потом появилась третья и что-то пробормотала насчет такси.

Роберто уехал на такси вместе с Бриджит? – уточнила Чичи, четко и раздельно произнося слова, чтобы служанка поняла.

Си, си, – кивнула она.

К чему такая суета? – с умным видом покачала головой Алиса. – Когда Бриджит поняла, что мы опаздываем, она решила отвезти Роберто домой.

Позвонили в дом, снятый Джино. Никого.

– Джино повез их обедать, – предположила Алиса.

Чичи кивнула, от всей души надеясь, что старушка права. Но предчувствие не покидало ее, и потому она не могла успокоиться.

ГЛАВА 118

Когда Олимпия Станислопулос появилась перед клубом «Студия-54» в Нью-Йорке, репортеры сделали стойку. Подобно щедрой принцессе, она величественно вышла из длинного серого лимузина с тонированными стеклами.

Ее крупную фигуру окутывала просторная соболья шуба, на плечах свободно лежали длинные белокурые волосы.

Ее сопровождали: маленький нервный парикмахер, мужчина, весь в коже и заклепках, чернокожая секретарша, женщина шести футов ростом и длинноволосый художник по макияжу, трансвестит.

Олимпия ласково улыбнулась корреспондентам.

– Привет, ребята. – Она нетвердо произносила слова, зрачки ее голубых глаз излучали адский свет. Она приняла эффектную позу перед лимузином. – Хотите меня сфотографировать?

Отталкивая друг друга, корреспонденты засверкали вспышками. Олимпия Станислопулос походила на хорошенького белокурого слоненка. Ее фотографии попадут на первые полосы изданий всего мира.

– А где Ленни? – прокричал один газетчик.

Олимпия нахмурилась.

– Ленни? – переспросила она, якобы недоумевая, о ком идет речь. – Какой такой Ленни?

Элегантная молодая девушка с камерой на изготовку и практически уже написанной заметкой в голове догадалась, в чем дело, и задала вопрос:

– Правда ли, что вы разошлись?

Олимпия запахнула соболя вокруг своей крупной фигуры и двинулась к входу в клуб.

– Ленни Голден, – объявила она торжественно, – плохой муж, то есть был плохим мужем – и никудышным любовником. Так и напишите.

Она исчезла в дверях, сопровождаемая любящей свитой.

В казино отеля «Сантанджело» жизнь била ключом. Лаки уложила вещи и собралась уезжать. Она решила доехать до Нью-Йорка на машине, переночевать в гостинице «Пьер» и рано утром вылететь в Лос-Анджелес.

Перед отъездом она прошлась по казино. Ее всегда радовало, что именно она создала это царство страстей.

В отеле пел сам Витос Феличидаде, и толпа гостей как раз вываливалась из Бриллиантового зала после его первого представления. Все женщины трепетали, сжимая в руках программки с его фотографией, и восхищались его красотой и сексуальностью.

Знали бы они! Лаки провела одну ночь в его обществе. Он завелся на две минуты и все. Ей стало его жалко. Они так и не завершили акт, просто проболтали всю ночь напролет.

Она поманила одного из менеджеров и указала на крупье, чересчур любезно беседовавшего с пухлой брюнеткой. За другим столом крупье объявил победителя, и все взорвались аплодисментами. Две проститутки, обсуждая скорого на руку сутенера, продефилировали мимо нее в своих низко вырезанных облегающих платьях.

Темные глаза Лаки быстро обежали весь зал. Все шло нормально. Она удовлетворенно вздохнула.

– Пгъивет, пгъивет, пгъивет. Пупс собственноручной персоной. Ну и ну!

Олимпия уставилась на тощую фигуру, возникшую перед ней в шумном клубе. Последнее время ей стало труднее фокусировать взгляд.

Привет, – сказала она уклончиво.

Да это я, балда. Флэш.

Я так люблю ваши песни, – протянул трансвестит, подавшись вперед.

И я, – подхватил парикмахер, не желая отставать.

Проваливайте, – добродушно бросил им Флэш.

Он присел рядом с Олимпией, которая наконец осознала, кто он такой.

Выглядишь ты нормально, – объявил Флэш, внимательно изучив ее лицо. – Маленько поправилась, а в остальном все в порядке, да?

Я прекрасно себя чувствую.

Он запустил руку под собольи меха и ухватил ее за бок.

Я всегда любил толстеньких кошечек. Они меня заводят, понимаешь?

Я не толстая. Всего-то несколько фунтов лишнего веса.

Несколько и еще немного.

Где вы берете ваши шарфы? Я в восторге от ваших шарфов, – проворковал трансвестит, поглаживая полоску из грязного белого шелка, что свисала с шеи Флэша.

Флэш поморщился.

– Отвали, слышишь? Что за чучела с тобой ездят, Пупс?

Она наконец-то сфокусировала на нем свой взгляд.

Флэш. Рок-звезда. Любовник. Сука.

Ты отвернулся от меня, когда я так в тебе нуждалась – завелась она, злобно глядя в его изрытое оспинами лицо. – Насколько я знаю, теперь и для тебя настали нелегкие дни. Какая жалость, – добавила она саркастически.

Я же объяснял тебе, – сказал он тихо. – Я просто не мог видеть твои чертовы ожоги. Но теперь ты хорошо выглядишь, Пупс. Как новая.

Чего ты хочешь? – величественно спросила она.

Чего бы он ни хотел – дай ему, – выкрикнул парикмахер.

Оу, да, – вздохнул трансвестит. – Ка-кой мужчина!

Ничего, просто поговорить, – пояснил Флэш.

Ты в жизни ничего просто не делал, – заметила Олимпия.