Но Фредди как будто не заметил его раздражения:

– Но она действительно прекрасна, Ник.

– Знаю.

Он повесил трубку и некоторое время просто бесился. С чего это Фредди так ею интересуется? Но еще ни о чем не успел как следует подумать, как позвонила по внутреннему телефону Энни.

– Обед готов, – сказала она.

У них был повар, но недавно Энни окончила курсы изысканной кухни, и теперь три раза в неделю все наслаждались ее кулинарными сочинениями.

Он сошел вниз, сел за обеденный стол и стал ковырять вилкой в полной тарелке мучных равиоли.

– Тебе не нравится? – спросила она укоризненно.

– Они горькие, – ответил он, отодвинув тарелку.

– Господи, ну, я, по-видимому, ничем не могу тебе угодить, а?

– Но ты же спросила мое мнение.

– Мы дома, Ник, – ответила она сердито, – ты не на сцене с поклонницами, и незачем из всего устраивать суету и показуху. Я ведь тебе не служанка и не жди, что я тебе буду во всем угождать.

– Знаешь что, Энни?

Она гневно уставилась на него:

– Что?

– А, ладно, к черту, не обращай внимания.

В эту ночь он не мог уснуть. Он лежал в постели и представлял себе Лорен, как она там, в своем уединении на Беверли-Хиллз. О чем она сейчас думает? И ждет ли встречи с ним так же нетерпеливо, как он?

Вошла Энни. На ней был пеньюар цвета слоновой кости. Это означало, что ей нужен секс.

Господи! Ну да, иногда он занимался этим и с женой. Ведь это был его супружеский долг, правда? Но он никогда не думал, что секс может стать такой обузой, а вот оказалось, может.

На следующее утро он встал и ушел из дома раньше, чем Энни проснулась. Сейчас вместе с ним будет сниматься для проб Лорен. Он не хотел заставлять ее ждать.

Студийный лимузин заехал за ней в семь утра. На ней были джинсы, теплая рубашка, бейсбольная шапочка, огромные темные очки – и никакой косметики.

– Доброе утро, мисс Робертс, – приветствовал ее шофер, разглядывая в зеркало заднего вида. Он был молод и красив, типичный голливудский персонаж. – Сегодня ясно. Никакого смога.

– Очень приятно, – ответила она.

– Но это явление необычное, – продолжал он.

Черт возьми, он хотел поговорить, но она была не в настроении. В другое время она бы посмеялась с ним, задавала из вежливости разные вопросы, болтала с ним всю дорогу до студии, даже если бы ей этого не очень хотелось. Но теперь она стала другой Лорен, теперь она не желала быть всем приятной. Она подняла стеклянную перегородку, прервав его на полуслове.

Пиа хотела вылететь вместе с ней, но она сказала «нет», в этой поездке она будет одна. Само это путешествие должно стать пробой, вернее, испытанием. Она теперь зрелая личность и вовсе не намерена превращаться в тесто при новой встрече с Ником.

По приезде на студию ее сразу провели к косметичке.

– У меня свои собственные представления о макияже, – сказала она мастеру.

– И прекрасно, – ответила девушка, – я сделаю все, как вы пожелаете.

– Мне представляется эта героиня женщиной внешне решительной и мужественной, но в душе несколько уязвимой.

Задумчивые глаза, брови не выщипаны и не очень много помады.

– Да, звучит интересно, – ответила девушка.

Лорен внимательно прочла в самолете сценарий. Как всегда, женская роль была несколько пассивна, но если она получит ее, она придумает кое-что новенькое.

– Я слышала, что сам Ник Эйнджел будет сниматься с вами в пробах, – сказала девушка почтительно.

Лорен не удивилась, ведь она знала, что он здесь. Ну что ж, она готова с ним встретиться. Теперь они оба в браке – положение одинаковое.

– Он приятный человек, – продолжала девушка, – но жена у него очень занозистая. Она не часто бывает на съемочной площадке, но когда приходит, то просто ног под собой от важности не чует. Можно подумать, что она сама королева.

– Она тоже актриса? – спросила Лорен.

– Насколько мне известно, она пыталась ею стать, но у нее ничего не получилось.

– О! – сказала Лорен.

Она видела снимки Ника с женой. Она никогда не думала, что он женится на такой неподходящей ему женщине.

«Нет, я ничего не предвкушаю, ничего не жду, – сурово сказала она себе. – И когда увижу его, то не растаю, как в прошлый раз. Теперь я другой человек. Я наконец-то взрослая. И прошло много времени. Да, Робертс? Да».

Они встретились на съемочной площадке, вокруг был народ, и времени поговорить на личные темы ни минуты.

– Поздравляю со всеми твоими победами, – сказал Ник, словно дружески настроенный незнакомец. – Как замечательно опять с тобой увидеться!

– И я тебя поздравляю, Ник. Ты просто изумителен. Ты сделал неправдоподобную карьеру.

Он улыбнулся:

– Знаю, и ведь я хорош по-настоящему, правда? Она улыбнулась в ответ:

– Очень хорош.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Дай-ка я взгляну на тебя поближе – ты стала в чем-то другой.

Она сделала гримаску:

– Да, морщины появились. Старею.

– Ты никогда не постареешь.

– Спасибо.

Подошел директор представиться и узнать, все ли в порядке и знакома ли она с эпизодом. Она уверила его в этом:

– Я прочла сценарий очень внимательно. Я понимаю персонаж.

– Хорошо, – ответил директор и отошел поговорить с оператором.

– Фредди Леон о тебе очень высокого мнения, – сказал Ник под впечатлением от того, как она себя теперь держала. – Он считает, что ты можешь иметь большой успех.

– Я рада, что есть возможность попробоваться для этого фильма. Ты же знаешь, я всегда любила играть.

Он кивнул, вспомнив Бетти и их театральную группу в Босвелле.

– Да, я вспоминаю прошлое. А ты помнишь «Кошку на раскаленной крыше»?

Она улыбнулась:

– Ну как же я могу об этом забыть?

– Ты уже тогда играла, как настоящая актриса, – признал он, – а я был просто любителем.

– А теперь все наоборот.

– Ну, не надо себя принижать, ты так же знаменита, как и я.

Она кивнула:

– И это забавно, правда?

– Да, мы позавчера вечером говорили об этом с Синдрой. И решили, что в босвеллской воде, наверное, содержится что-нибудь этакое.

– Но в таком случае…

– Знаю, что ты собираешься сказать, – прервал он и засмеялся. – Почему же ничего не произошло со Стоком, Мег и со всеми остальными? Дело в том, что надо было не только пить эту воду, но потом удрать из города.

Они немного помолчали, затем она возобновила разговор:

– Поздравляю тебя, Ник. Я не видела тебя после того, как ты женился. У тебя, наверное, и ребенок есть?

– Да, Лисса. Настоящая красавица.

На мгновение она ощутила боль: она подумала о ребенке и об аборте. Это был тоже ребенок Ника. Но она никогда ему ничего не говорила. И никогда не рассказывала, что произошло между нею и его отцом. Лучше не надо.

Вернулся директор и спросил, готовы ли они.

– Да, сейчас начнем, – ответил Ник, – и давай постараемся, как в старые добрые времена, – он взглянул на нее, – Верно, Лорен?

– Верно, Ник.

Для начала он убедился, что сцена пройдет технически гладко. Он поворачивал ее перед камерой под разными углами, говорил об освещении и показывал, как выигрышнее сниматься.

– Это совсем другое, чем когда играешь в театре, – объяснял он. – Камера смотрит на тебя вниз, а не вверх. И она видит все.

Он, наверное, никогда не смотрел тех коммерческих фильмов, где она снималась. Она ведь точно знала, что и как надо делать.

И они сыграли сцену, тот текст, который он сам выбрал, – так ему хотелось, чтобы она получила эту роль. К ленчу они вымотались совершенно.

– О'кей, – сказал он, – теперь плачу я.

– Нет, платит Фредди Леон, – быстро ответила она. – Он присылает за мной автомобиль.

Ник почувствовал укол ревности: «Чего это Фредди задумал?»

– А меня он пригласил? – спросил он небрежно, провожая ее в костюмерную.

Она пожала плечами:

– Не знаю, ты лучше сам его спроси.

– Да ну, буду я спрашивать, ведь он мой агент. – Он немного помолчал. – Ты не будешь против, если я тоже пойду?

Она остановилась на пороге костюмерной:

– Конечно, нет.

– Я скажу, чтобы кто-нибудь позвонил Фредди и сказал ему, что я тебя привезу в ресторан. Через пятнадцать минут мы встретимся здесь, ладно?

Он вышел, и она сразу же бросилась к зеркалу и стала себя рассматривать. Ничего не изменилось. Совершенно ничего. Она опять на крючке, так же, как всегда бывало прежде.

«Ну что ж, такое твое счастье, Робертс.

Черт тебя возьми».

На ленче верховодил Фредди. Он был обаятелен, забавен и совершенно на себя непохож. Они ели в «Ле Дом» на бульваре Сансет, за круглым столом, в отдельном заднем кабинете.

Ник наблюдал за Лорен как бы со стороны. Да, она теперь другая, решил он. Умудренная, стильная и очень светская. Но под внешним блеском, он знал, скрывается прежняя милая Лорен, в которую он когда-то влюбился.

– Знаете, – сказал Фредди, обворожительно улыбаясь, —

Этот ленч я задумал для того, чтобы убедить Лорен стать клиентом Международного актерского агентства. Но боюсь, в твоем присутствии, Ник, я не смогу в этом преуспеть.

– Ну, ты уже действуешь в этом отношении весьма успешно, – ответил Ник, полный решимости присутствовать во что бы то ни стало.

Лорен отпила немного «Перрье», полностью отдавая себе г в том, какая выстраивается мизансцена.

– Так приятно опять увидеться с тобой, Ник, – сказала она, словно они просто знакомые, которые давно не встречались и теперь уже стали друг другу чужими. – И с вами, Фредди, познакомиться очень приятно.

Ему ужасно хотелось дотронуться до нее, он просто сдерживал себя, и еще ему очень хотелось дать в зубы лучшему другу Фредди Леону.

Но вот Фредди встал и направился в туалет. Ник подождал, пока он не скроется, и перегнулся через стол:

– Давай сегодня пообедаем вместе?

Она постаралась, чтобы голос звучал очень ровно:

– Но я хочу вернуться в Нью-Йорк вечерним самолетом.

– Да ведь ты только приехала, – сказал он.

– Да, но у меня завтра утром очень важная встреча. Фирма «Марчелла» предлагает мне дело – начать свой собственный

косметический бизнес.

– О, как будто ты еще недостаточно занята делом! Она сейчас же возразила:

– А ты откуда знаешь, насколько я занята?

– Я читаю газеты. И о тебе все время пишут в хронике, то это ты делаешь, то тем занимаешься.

– Я тоже» читаю газеты, Ник, – ответила она, глядя ему прямо в глаза. – О тебе тоже постоянно пишут: то с одной ты спишь, то с другой. Он рассмеялся:

– Хороший у нас получается разговор!

– Как твой брак? – не могла она не спросить.

– А как твой? – ответил он вопросом на вопрос. Они взглянули друг другу в глаза, и наступила долгая пауза молчаливого, интимного понимания. Но тут опять возник Фредди.

– Лорен, – сказал он, – я знаю, что вы сегодня не принимаете никаких решений, но на следующей неделе я прилечу в Нью-Йорк, почему бы нам тогда не пообедать и все обсудить? «Почему бы нам тогда не пообедать и все обсудить?»

Ник просто ушам своим не верил: и это Фредди – верный и преданный семьянин! Ишь, как его разобрало.

– С удовольствием, – ответила Лорен. – Вы часто бываете в Нью-Йорке?

– Только по необходимости, – ответил Фредди многозначительно.

– А ты возьмешь с собой Дайану? – вмешался Ник. Фредди оскорбленно взглянул на него.

– А кто это Дайана? – спросила Лорен.

– Жена Фредди, – ответил Ник. – Потрясающая женщина. И у них парочка чудесных ребятишек. Тебе обязательно надо познакомиться с его семьей.

Теперь Фредди смотрел просто с яростью. Лорен переводила взгляд с одного на другого. Она прекрасно понимала, в чем дело, и очень забавлялась.

Фредди подписал чек, они встали и направились к выходу.

– Я подвезу Лорен в гостиницу, – сказал Фредди.

– С этим полный порядок, – ответил Ник. – Я о ней позабочусь.

– Но дело в том, – ответила Лорен, – что я сейчас не в гостиницу. Я думаю заехать к Нейману и кое-что купить, у меня никогда на это не хватает времени в Нью-Йорке.

– Но мой офис рядом с универмагом, – сказал Фредди, – может быть, зайдете познакомиться с моими коллегами?

– Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

– Да перестань настаивать, Фредди, – сказал Ник. – Она еще не подписала с тобой контракт.

– Но она подпишет, правда, Лорен? Она одарила его ослепительной улыбкой:

– Надо подумать.

Лорен бродила по универмагу Неймана Маркуса как во сне. Семь лет она не виделась с Ником, но все равно он сохранил над ней невероятную власть, и она все такая же игрушка в его руках, безвольный воск.

Чем же он ее так держит?

И хочет ли она, чтобы он по-прежнему сохранял над ней эту власть?

Она вздохнула. Они оба не свободны. Положение безвыходное.

Она осмотрела несколько коллекций одежды, примерила жакет от Донны Каран, выбрала парочку блузок Армани. Она не очень любила ходить по магазинам, но это все же лучше,чем торчать в гостинице и ждать, когда надо будет ехать в аэропорт.

– Эй!

От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Это был Ник.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, и сердце у нее застучало молотом.

– Чертовски рискую своей жизнью, – ответил он.

– Что ты хочешь сказать?

– Я ведь не появляюсь без телохранителей. И скоро здесь будет толпа.

Она рассмеялась:

– Ну, полно, никто тебя и не замечает. Это Беверли-Хиллз. Здесь привыкли к звездам экрана.

Но тут к нему подскочила продавщица:

– Можно взять у вас автограф для моей дочери? – задыхаясь, спросила она. – Она смотрит каждый ваш фильм.

Он бросил на Лорен торжествующий взгляд.

– А вы «лицо «Марчеллы», правда? – продолжала женщина, поворачиваясь к Лорен. – Моя дочь и вас тоже любит.

О, как мне повезло!

Они оба расписались на клочке протянутой бумаги, затем Ник взял у Лорен сумки с покупками.

– Давай, надо отсюда выбираться. Иди быстрым шагом и Не смотри никому прямо в глаза.

Она хихикнула:

– Ты просто агент государственной безопасности!

Он взял ее за руку, и она опять почувствовала, как вся растворяется в этом прикосновении. Служитель держал его автомобиль на приколе в указанном месте. Ник сунул ему двадцатку и сказал Лорен: Лезь в машину и пристегивайся, нам надо поговорить, хочешь ты этого или нет.

– Но я же тебе говорила, мне надо успеть на самолет.

– Я об этом позабочусь.

Она села в красный «ферарри».

– А я думала, что ты всю жизнь мечтал о «кадиллаках»!

– Мечтал, но мечта обернулась кошмаром.

– О, ты уже не такой патриот, как прежде?

– Да, можно сказать и так, – он включил мотор и помчался по улице.

– А куда мы едем? – спросила она.

– На побережье. У меня там дом.

– Да уж, наверное, – ответила она сухо.

Они замолчали. Он поставил кассету Ван Моррисона и сосредоточенно вел машину. Она же смотрела прямо перед собой, пока они мчались по Уилширу, держа путь на Тихоокеанское побережье. Через двадцать минут он сделал опасный поворот влево на извилистую боковую дорогу и резко затормозил около видавшего виды и всякую непогоду дома.

– Вот мое убежище, – сказал он, – единственное место, где я могу быть один.

– А ты уверен, что там нет твоей жены?

– Она даже не знает о существовании этого дома. Я купил его без ее ведома. Мне надо иметь что-то, что принадлежит только мне, место, где нет слуг, постоянных телефонных звонков и людей, могущих довести до сумасшествия.

– Ты говоришь как не очень счастливый человек, – сказала она, когда он помогал ей выйти из машины.

– Ну, знаешь, я ведь нарасхват и устаю от такой жизни.

– А я люблю деловую суету.

– Это потому, что ты стала настоящей трудоголичкой. Невозможно открыть ни одного журнала, чтобы тебя на рекламировали.

– А я не могу ходить в кино, всюду и везде ты. Она рассмеялась, и неловкость исчезла.

Он вынул ключ, открыл тяжелую дверь, и она вошла в рай. Дом стоял на пологой возвышенности. Огромные, до пола, окна смотрели на океан. За окнами начинался огромный бассейн, создавая зрительную иллюзию одного целого с морской далью, хотя он был на высоте нескольких сот футов над его уровнем.

– Какой потрясающий вид, – сказала она, когда они вышли из дома.

Он положил ей руки на плечи и повернул к себе:

– Ты мне так и не позвонила тогда, в Нью-Йорке, а я сидел в том чертовом гостиничном номере пять дней и ждал.

– Я бы позвонила, если бы мы могли когда-нибудь быть вместе.

– Но почему же это невозможно? – сказал он страстно. – Давай покончим со всем, что нам мешает. Ты же прекрасно знаешь, мы хотим этого, и я, и ты.

– Ник, будь ты серьезным человеком. Я ведь еще замужем, а теперь и ты женился.

– А ты счастлива, Лорен? – спросил он, неотрывно глядя ей в глаза.

– Нет, – ответила она, утонув в его зеленом взгляде. – Но какое это имеет значение?

– А как насчет такого вот плана, – сказал он, – мы оба разведемся.

Она покачала головой:

– У тебя все так просто. Но жизнь сложна.

– Жизнь такова, какой мы ее делаем, Лорен. Мы пережили много тяжелого. Ну, почему нам теперь не быть вместе?

– А ты предлагаешь мне явиться домой и сказать: «Эй, Послушай, Оливер, я ездила в Лос-Анджелес, встретила там друга юности и решила с тобой развестись». Ты думаешь, он вот так просто согласится? А как насчет тебя? Что ты скажешь своей жене? «Эй, послушай, ко мне вернулась Лорен. Прощай». Она же мать твоего ребенка, Ник. У тебя есть обязанности по отношению к ней.

Но он ничего не хотел слышать:

– Если бы мы действительно захотели, мы бы нашли выход.

Она снова покачала головой, отчаянно пытаясь сохранять спокойствие:

– А я не знаю, Ник, хочу ли я этого. Как бы у нас с тобой все сложилось? Ты стал знаменитостью, я тоже работаю все время. Мы бы и не виделись никогда.

– Ну, почему ты так все осложняешь?

– И не думаю осложнять. Мы просто два разных человека. не Босвелл, и мы уже не подростки.

Но он внезапно ее поцеловал.

Она не сопротивлялась. Они стояли на склоне холма, крепко обнявшись. Уста слились с устами.

– Я люблю тебя, – сказал он очень спокойно и тихо и отклонился назад, чтобы посмотреть на нее, – я всегда любил тебя и всегда буду любить. И ничто и никогда этого не изменит.

Она почувствовала, что слабеет.

– Ник, не надо так говорить…

– Но я должен это сказать, ведь это правда.

И они снова начали целоваться. Она сделала еще одну слабую попытку отстраниться:

– Надо идти. Мой самолет…

– К черту твой самолет. Ты останешься со мной. Мы проведем такую ночь, которую никто из нас никогда не

забудет. «О, да, этого я и хочу. Только этого и хочу».

– Ник, ты не понимаешь, я не могу…

– Эй, Лорен, так должно быть и, значит, будет, – сказал он властно.

Она еще пыталась возражать:

– Не знаю, я…

Но он ничего не хотел слышать, никаких возражений и доводов.

– Зато я знаю.

И опять поцеловал ее. И все вокруг исчезло.

После того случая, с ложной беременностью, она дала себе обещание, что больше не обманет Оливера. Но такова ее жизнь, и она требовала совсем другого. Ей хотелось жить. И к черту последствия. Ник прав. Они заслужили хоть одну чудесную ночь вдвоем.