Восьмой день

— Есть информационные агенты, которые оказывают подобные услуги.

— А вам не приходило в голову, что вы вторгаетесь в частную жизнь Джейсона?

Дэнни беспомощно развел руками.

— Да, я полагаю, вы правы, но когда занимаешься расследованиями…

— Продолжайте.

— Итак, я обнаружил, что Терио разговаривал по телефону с вашим другом и еще с двумя: ученым из Осло и журналистом из Стамбула.

— Но Джейсон никогда не бывал в этих городах.

— Не в этом дело, — сказал Дэнни.

— Тогда в чем же?

— Все они мертвы.

— Кто?

— Терио. Ученый из Осло. Турецкий журналист. Пател.

Ангер глотнул чая и подался вперед.

— Чушь собачья!

Дэнни усмехнулся.

— Вовсе нет.

— Вы считаете, что Джейсона убили по приказу Зебека?

— Да.

— Но Зебек — владелец «Сверхмалых систем».

— Верно, — согласился Дэнни. — Владелец.

— И вы решили, что он приказал убить Джейсона после того, как переманил его из «Протеин динамикс»? После того, как соблазнил деньгами и возможностями исследований?

— Да.

— Но в этом нет смысла, — возразил Ангер. — Джейсон был в «Сверхмалых системах» вроде гуру. Его потеря — катастрофа для фирмы. Он был выдающийся ученый.

— Не сомневаюсь, — произнес Дэнни. — Но видимо, следует учесть кое-какие факторы.

— Вы имеете в виду вздор насчет очернительской кампании в прессе?

— Нет.

— Тогда что?

Дэнни вздохнул.

— Не знаю. Я надеялся, вы поможете мне.

* * *

Дэнни рассказал все подробно с самого начала, и с красивого лица Гленна Ангера исчезло скептическое выражение.

— Я мог бы поведать вам еще о многом, — промолвил Дэнни. — Но это самое главное.

— Вы были в полиции? — спросил Ангер.

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Местная полиция не станет ломать над этим голову. Подумайте сами. Пять убийств в четырех странах. Плюс погром на вилле в Турции. Все погибшие были знакомыми Терио. Это единственное, что я могу доказать.

Ангер кивнул.

— В последнее время Джейсона сильно беспокоило что-то на работе. Он был знаком с Терио. Наверное, они встречались на какой-нибудь конференции. Он разговаривал с ним по телефону пару раз. Наверняка обменивались сообщениями по электронной почте. Но… — Он поднял глаза, пытаясь вспомнить что-то, покачал головой и спрятал лицо в ладонях. Потом отнял руки, сжал виски. Уронил руки на колени и опять покачал головой. — Не знаю… просто не знаю. — В его глазах стояли слезы.

— Прошу вас, успокойтесь, — сказал Дэнни.

— Если то, что вы рассказали о Зебеке, правда… — Он на секунду замолчал. — Конечно, Джейсона уже не вернуть, но справедливость должна восторжествовать. Понимаете, в полиции полагают, будто это разборка геев. Что это нормально, когда Джейсона убили вот таким способом. Они нас за людей не считают. Думают, что мы бездельники, ищущие удовольствий. А ведь мы работали как проклятые: и я — моя профессия архитектор, — и Джейсон. Мне ведь порой буквально приходилось тащить его с работы. Он… впрочем, давайте не будем о нем. — Ангер тяжело вздохнул. — В общем, я вам признателен.

— Спасибо.

— Теперь скажите, чем я могу помочь.

— Для начала я хотел бы посмотреть его компьютер.

Ангер грустно улыбнулся, поднялся и сделал знак Дэнни следовать за ним. Они прошли в гостиную, где на дубовом письменном столе стоял монитор с плоским экраном. Ангер сел во вращающееся кресло, протянул руку и включил компьютер.

— Это он? — удивился Дэнни. Ему казалось, что у Патела должно быть что-нибудь покруче.

— Это мой, — ответил Ангер. — У Джейсона здесь был ноутбук, другой в офисе. И еще один «Палм».

— И где это все?

— Забрали полицейские.

Под звуки компьютерных фанфар на экране появился «рабочий стол». Фоном была фотография Ангера и еще одного мужчины, ниже ростом, темноволосого, симпатичного. Они стояли, облокотившись на поручни круизного парохода.

— Это Джейсон? — спросил Дэнни.

Ангер кивнул.

— А его электронная почта? У вас есть что-нибудь?

— Нет. Я работаю с порталом «Йеху», а Джейсон брал свою почту на работу. Там у них есть «брандмауэр»[113] и все остальное.

— Вы знаете его пароль?

Ангер усмехнулся.

— Это была беспорядочная смесь букв и чисел. Но служба безопасности меняет пароли каждый месяц, так что это бесполезно.

Дэнни задумался.

— А вы могли бы провести меня в офис фирмы «Сверхмалые системы»?

— Что?

— Ну, чтобы я поговорил с кем-нибудь, выяснил, чем они занимаются.

— Это невозможно! — воскликнул Ангер. — Дальше входной двери вы не пройдете.

— Понятно.

— Но я могу рассказать вам, чем они занимаются, — сказал Ангер. — Там ищут способы лечения рака.

— Неужели? — удивился Дэнни. — Почему же так ведет себя Зебек?

Ангер пожал плечами.

— Вначале они занимались раком груди, потом перешли и на другие виды опухолей. — Он вскинул голову. — Перспективы грандиозные.

— Рак груди, — повторил Дэнни.

— Вот почему Джейсон ушел из «Протеин динамикс». Появилась возможность сделать что-то настоящее. Надоело заниматься чистой теорией. Его мама умерла от рака груди, так что тут примешивалось и личное. Ну и, конечно, за работу хорошо платили. Там проводили важные научные исследования. Я могу даже описать, как это работает. Приблизительно. Они создали так называемые опухолевые бомбы, которые внедряются внутрь раковых клеток груди — к сожалению, пока только этих клеток — и разрушают их. Сейчас там работают над опухолевыми бомбами, способными уничтожать раковые клетки других видов.

Дэнни помрачнел. Чем больше он слушал, тем меньше это все ему нравилось.

— Вы упомянули, что Джейсона в последнее время на работе что-то беспокоило.

Ангер кивнул.

— Его волновала Серая слизь.

— Что?

— Долгое время Джейсон считал, что Серая слизь — фантазии противников нанотехнологии. Он называл их луддитами. Были такие в Англии — не помню уж, в каком веке, — противники механизации. Разрушали станки. Но в последнее время Джейсона это беспокоило.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнул Дэнни.

Ангер удивленно посмотрел на него.

— О проблеме Серой слизи.

— Ну и что это такое?

— Вы не знаете?

Дэнни отрицательно покачал головой.

Ангер вздохнул и промолвил:

— Серая слизь… это конец света. По меньшей мере.

Глава 21

— Мистер Ангер, — произнес Дэнни после долгого молчания.

— Зовите меня просто Гленн.

— Хорошо. Так… я не понял насчет конца света. Это ведь что-то страшное, да?

Ангер засмеялся.

— Вы знакомы с нанотехнологией?

— Мне известно, что это такое.

— Но не знаете о Серой слизи?

— Нет.

Ангер открыл рот, собираясь сказать что-то, затем закрыл и сжал губы.

— Лучше, если это вам объяснит Харри. Ведь я не специалист.

— Да, но…

Ангер вскочил.

— Все будет в порядке. В особенности если я угощу его ужином. Только звонить не стоит. Он может слегка запсиховать. Решит, что это заранее спланировано.

— Кто он? — спросил Дэнни.

— Харри Манцигер — научный сотрудник фирмы. Занимается белковой инженерией. Думаю, самое лучшее — просто к нему заехать.

* * *

Ангер попросил Дэнни отогнать «призм» и открыл дверь гаража, где стоял великолепный «форд-тандерберд» в стиле ретро цвета кобальтовой сини. Вывел машину, посидел немного и снова въехал в гараж.

— Нет, для ужина с Харри это не годится. Поедем в вашем автомобиле.

Начался слабый дождь. Дэнни маневрировал на мокрой мостовой в густом потоке машин, делая повороты по указаниям Ангера, не ведая, куда это все его заведет.

Вскоре они остановились у бунгало примерного такого же вида, как у Ангера, но двор зарос сорняками и был невероятно захламлен. Через открытую дверь гаража было видно, что там склад. Разнообразные коробки, старые игрушки, инструменты, велосипеды, грабли, лыжи, банки с краской, детали старых компьютеров, мониторы, телевизоры. Входную дверь открыл толстый угреватый подросток, одетый во что-то черное.

— Харри дома?

— Папа! К тебе гости.

— Кто? — раздался издалека голос.

— Общественные уборщики помещений! — ответил мальчик.

— Джордан!

Они вошли. Завидев их, залаял пудель с глазом, затянутым катарактой.

— Я сейчас поднимусь! — донеслось из подвала.

Мальчик повернулся к пуделю:

— Тьюринг[114], когда ты, скотина, заткнешься?

Пес обиженно проследил, как Джордан снимает с крючка у двери кольцо с ключами.

— Скажите папе, что я взял машину, ладно?

Ангер проводил парня удивленным взглядом.

Такого беспорядка, какой царил в гостиной Манцигеров, Дэнни не видел никогда. В темно-красный ковер с грубым ворсом глубоко въелась собачья шерсть и остатки засохшей пищи. Кофейный столик у неказистого дивана с зеленой обивкой завален газетами и журналами. Повсюду валялись разные предметы и одежда. Пустые банки от напитков. Футболка. Там же, на кофейном столике, две пивные бутылки рядом с двумя подносиками из-под готовых ужинов из замороженных полуфабрикатов. Подносики казались аккуратно вылизанными, только кое-где остались малиновые пятна клюквенного соуса.

— Наверное, Харри вначале немного занервничает, — предупредил Ангер. — Очень беспокойный тип.

Наконец в дверном проходе возник Харри Манцигер с розовой корзиной, полной выстиранного белья. Он был двухметрового роста и килограмм сто пятьдесят веса. В летних брюках из хлопчатобумажной ткани — пояс утонул где-то глубоко под животом — и тесной рубашке. В левом ухе серьга с бриллиантом.

— Гленн, — произнес Харри, и на его круглом лице появилось беспокойное выражение. — Что случилось? — Он бросил взгляд на Дэнни и отвернулся, показав на шее татуировку «Джек-фонарь»[115].

— Это Дэн Крей, — сказал Ангер. — Я привел его, чтобы ты кое-что ему объяснил. Не возражаешь, если мы присядем? — Не ожидая ответа, он сбросил с кресла несколько предметов одежды и сел на подлокотник. Дэнни попытался сделать то же самое с другим креслом, но для этого пришлось произвести более серьезные раскопки. Манцигер поплелся за ними.

— Что объяснить?

— Ну, например, проблему Серой слизи и что там было такое в «Сверхмалых системах», из-за чего Джейсон в последнее время переживал.

Толстяк прижал корзину с бельем к груди, словно она могла его защитить.

— И почему я должен это делать?

— Ты был другом Джейсона. Кстати, Дэнни считает, будто его убийство имело какое-то отношение к делам фирмы.

— У полиции другая версия, — возразил Манцигер.

— Только не надо про полицию! — раздраженно бросил Ангер.

— Я не знаю, — пробормотал Харри, переминаясь с ноги на ногу.

— Харри! Сделай это в память о Джейсоне. В этом нет ничего предосудительного, ты не покушаешься ни на чью собственность. Просто расскажи Дэнни о Серой слизи.

— Ладно… — начал толстяк и покачал головой.

— Говори скорее, а то я сейчас умру от голода. У меня гипогликемия[116].

— Я могу угостить тебя английской сдобой, — предложил Харри.

— Нет. Давай лучше поедем куда-нибудь и побеседуем за ужином. Это для меня лучшее лекарство.

Идея Манцигеру настолько понравилась, что он сразу поставил корзину с бельем на кофейный столик и вышел, бросив через плечо:

— Пойду приведу себя в порядок.

Через минуту Харри вернулся, причесанный и пахнущий лосьоном «Олд спайс».

— Только учти, — сказал он, усаживаясь в машину, — о самом проекте я говорить не стану. Никаких деталей. Это verboten[117].

* * *

Они подъехали к заведению, которое называлось «Голубая картофелина». Ангер сообщил, что ресторан новый, но они с Джейсоном были здесь однажды, и им понравилось.

Меню подала бледная официантка, похожая на сиротку из комиксов. Как и следовало ожидать, большинство блюд здесь было из картофеля. Вскоре официантка вернулась и принесла «Пино гриджио» для Ангера, мартини «Бомбейский сапфир» для Манцигера и «Сьерра-Невада» для Дэнни. Затем она приняла заказ, аккуратно записывая каждое слово в маленький блокнотик и болезненно морщась — видимо, задача представлялась ей невероятно трудной. Шариковую ручку она сжимала, как обезьяна, в кулаке.

Ангер повернулся в Манцигеру:

— Ну, начинай.

— Хорошо, хорошо, — проговорил Манцигер, выуживая из бокала оливку и отправляя ее в рот. — Так вот, вся суть в экспонентах и ограниченном окружении. — Он замолчал.

— Вот, значит, как, — отозвался Дэнни.

Манцигер скрипнул сиденьем и вздохнул.

— Послушайте, если забыть о последнем месяце, то практически все время Джейсон считал проблему Серой слизи отвратительной истерией. Я по-прежнему придерживаюсь того же мнения. Единственная реальная проблема фирмы — движение денежной наличности. Без инвестиций ничего не делается. Но скоро все изменится. Мы получили сверху чек…

— От Зебека? — спросил Дэнни.

— Сверху, — многозначительно промолвил Манцигер. — Нам сделали существенное денежное вливание, и в сентябре мы совершим прорыв. А что касается всего остального… — Он покачал головой.

— Тебя это не беспокоило? — спросил Ангер. — Совсем?

— Нет. Ну разве что… — Манцигер сжал пальцы в маленькую шепотку, — вот столько. Мне казалось, Джейсон переживает… ну, что-то вроде кризиса среднего возраста. Переход в состояние немолодой бабенки. — Он усмехнулся.

— Прошу тебя, перестань! — возмутился Ангер. — Мои приятельницы находят эту метафору обидной.

Манцигер вскинул брови и сделал большой глоток мартини.

— Я не знал, что у тебя есть приятельницы. Ладно, ладно, извини.

Ангер отвернулся.

— Давайте вернемся к предмету обсуждения, — терпеливо проговорил Дэнни. — К Серой слизи.

Манцигер кивнул и быстро глотнул мартини.

— У разных людей разные мнения. Лично я относительно этого не беспокоился. И мне кажется, у меня есть для этого основания. Развитие нанотехнологии обещает конец голода, болезней, недомоганий и, возможно, самой смерти. Конец любого дефицита и крушение любой мировой иерархии. Но ей нужно дать эту возможность — развернуться. А на данном этапе исследований есть люди, использующие проблему Серой слизи как предлог, чтобы эти исследования ограничить.

— Объясните, почему нанотехнология будет способствовать крушению иерархий? — попросил Дэнни.

Манцигер пожал плечами.

— Само собой разумеется. Если появится возможность производить почти все из простых материалов, то не все будут от этого счастливы. Вы поняли, что я имею в виду? Если вы можете сами делать нефть, алмазы, золото, то что станет с компаниями «Стандард ойл», «Де Бирс» и другими? Вы думаете, они обрадуются?

— Я понял, — сказал Дэнни.

— Речь идет о перераспределении богатства. — Манцигер оживился. — Этот процесс инициирует развитие нанотехнологии. Вот почему так важно дать ей возможность развиваться самой по себе, как Интернету. Да, в сети пока еще много хаоса, но если бы она не развивалась без всяких ограничений, как это случилось, то вообще бы не существовала. А если бы даже и появилась, то была бы для большинства из нас бесполезна, ведь существовали бы ограничения, которые мы не можем даже вообразить.

— Я вашу мысль уловил, — промолвил Дэнни, — но не вижу, какое это имеет отношение к Серой слизи.

— Харри только готовит почву, — заметил Ангер.

— Верно, я готовлю почву. — Он уже достаточно разогрелся и должен был вспыхнуть, как к их столику приблизилась официантка с тарелками. Она поставила их очень осторожно, словно это были хрупкие статуэтки.

Ангер погрузил кружок кальмара в маринад, пожевал, проглотил и объявил, что это очень вкусно.

— Неужели? — усмехнулся Манцигер и набросился на еду.

Дэнни пригладил волосы, вздохнул и последовал их примеру. Наконец Манцигер промокнул рот салфеткой.

— Вы понимаете, в чем суть нанотехнологии?

Дэнни пожал плечами.

— Ну, более или менее.

— Хорошо. Существенным фактором здесь являются «сборщики». — Любопытно было наблюдать за тем, как исчезала неуклюжесть Манцигера, когда он говорил о своем деле. Этот человек был прирожденным педагогом. — С помощью протеиновой инженерии создаются роботы, которые, в свою очередь, создают молекулы в соответствии с техническими условиями. Вы называете условия, они работают. По вашему желанию эти роботы могут построить для вас алмазный дом. Но каждая задача требует создания специальной программы, прикладного интерфейса и специальных «сборщиков». Их должно быть очень много. Для того чтобы иметь возможность создавать все, вам потребуются миллиарды маленьких гномиков. — Он замолчал, чтобы отправить в рот еще несколько кальмаровых колечек.

— Я об этом читал, — сказал Дэнни.

— В таком случае мне придется кое-что для вас повторить. Наберитесь терпения. Итак, о «сборщиках». Создание хотя бы одного — невероятно трудная задача. В фирме мы потратили целых шесть лет, чтобы получить первый «сборщик» для лечения рака груди. А как же тогда быть с решением остальных задач, которых многие миллионы? Такое количество «сборщиков» создать невозможно. Для этого потребуется бесконечное количество времени и столько же денег. Неужели нет выхода? Оказывается, есть. Нужно сделать так, чтобы они самовоспроизводились.

— Иными словами, — вмешался Ангер, — вы делаете первого и программируете его так, чтобы он сам себя копировал.

— Вот именно. Но как раз это и вызывает у некоторых беспокойство. Хотя если подумать, что в этом особенного? — Манцигер ткнул себя в грудь большим пальцем. — Вот я самовоспроизводящийся, и вы тоже. По крайней мере в тандеме еще с одним индивидуумом. — Он указал на картофель в тарелке Дэнни. — Он самовоспроизводящийся. Так из-за чего переполох?

Дэнни улыбнулся, наколол вилкой кусочек картофеля и отправил в рот.

— А переполох из-за того, — продолжил Манцигер, — что этих гномиков производим мы, а не мать-природа и нет никакой гарантии, что они перестанут самовоспроизводиться, даже если существуют миллионы способов запрограммировать их, чтобы этого не случилось.

— Какие? — спросил Дэнни.

Манцигер обмакнул вилку в маринад на своей тарелке и облизнул.

— Например, можно сделать так, чтобы они репродуцировались только при определенной температуре — минус девяносто градусов по Цельсию — или в атмосфере, которая не существует в природе. В общем, есть много путей.

— Что же такое Серая слизь?

— Мы почти до нее добрались. — Манцигер кивнул на картошку в тарелке Дэнни. — Вы будете это доедать?

Тот отрицательно покачал головой.

— Тогда, если не возражаете…

— Пожалуйста, берите.

Манцигер быстро поменялся с Дэнни тарелками.

— Итак, предположим, в результате огромных усилий фирма наконец получила первый действующий «сборщик». На его создание ушло примерно десять лет, но теперь он работает и может скопировать себя за десять минут. То есть у вас их уже двое. На первого потрачено десять лет, на второго — десять минут. — Манцигер улыбнулся и устремил на Дэнни повлажневшие глаза. — Насколько вы сильны в математике?

— Умею делить столбиком.

— Я серьезно.

Дэнни улыбнулся.

— Я пошутил. Так в чем дело?

— Вы знаете, что такое экспонента?

— Смутно.

— Понятно. — Манцигер погрузил пальцы в свой бокал с мартини и вытащил мешалку, похожую на хоккейную клюшку. — Не до всех сразу доходит, что на ранней стадии экспоненциального развития изменение ускорения практически незаметно. — Он показал на начало кривой, где нижняя часть клюшки, чем бьют, сопрягалась с ручкой, за что держат. — Видите, почти горизонтально. А теперь, — его палец последовал вверх по древку, — как только закругление закончилось, линия становится вертикальной.

— Хорошо, но…

Манцигер взмахнул рукой:

— Дослушайте. Сейчас все станет ясно.

Дэнни допил пиво и попросил официантку принести еще.

— Такова экспонента. — Манцигер посмотрел на Дэнни. — Вы играете в шахматы?

— Немного. — Он вспомнил фигуры, которые тогда во дворе сделал из проволоки. Лайлу. Почувствовал тяжесть в груди и печаль. «Вот это кинк?» — спросила она, поднимая большую из фигур.

— Как известно, шахматы изобрели в Индии. Раджа пришел в восторг от игры и захотел наградить изобретателя, придворного математика. Он пообещал дать ему все, что тот захочет. Математик был большим умником. Он попросил, чтобы на первую клетку шахматной доски положили одно зернышко риса, на вторую два и так далее, удваивая количество зернышек на каждой последующей клетке. — Манцигер оживился, ощутив себя в своей стихии. — Выслушав математика, раджа обрадовался. Это же невероятно дешево! Вначале все так и выглядело, потому, что развитие начиналось медленно. Одно зернышко, два, четыре, восемь… их считали в чайной ложке. Но затем понадобилась столовая ложка, чашка, кувшин, бочка. А количество зернышек увеличивалось. — Манцигер взглянул на Дэнни. — Вы слушаете?

— Да.

— Раджа заволновался. Пройдена лишь половина доски, а уже понадобилась повозка. Еще две или три клетки — и уже нужна башня. — Он засмеялся и удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Что стало с изобретателем? — спросил Ангер.

— Ему отрубили голову. А как еще могли с ним поступить? Ведь он запросил около восемнадцати миллионов триллионов зерен риса. Это…

— …больше, чем риса в Индии? — предположил Дэнни.

Манцигер засмеялся.

— Риса изобретатель потребовал больше, чем может произвести земля. Вот почему раджа приказал обезглавить умника.

— И какое это имеет отношение к Серой слизи? — промолвил Дэнни.

— А такое, что «сборщики» будут воспроизводиться экспоненциально, точно так же, как рисовые зернышки на шахматной доске, — сказал Ангер. — Вы начнете с одного…

— Совершенно верно, — подхватил Манцигер, — и поначалу даже не заметите приближение катастрофы. Через двадцать минут у вас будет два «сборщика». Еще двадцать минут — и их уже восемь. Спустя четыре часа их окажется около ста двадцати восьми тысяч, но вы по-прежнему ничего не заметите. Только через десять часов, когда «сборщиков» станет примерно шестьдесят восемь миллиардов, вы их увидите. Это будет огромная биомасса. Вот тогда-то все и начнется. Учтите, что минул всего день, а вы уже оказались на вертикальной части кривой. — Он снова вытащил «хоккейную клюшку». — Вот здесь, прямо над закруглением.

Дэнни внимательно следил за его рукой.

— Через два дня, — продолжил Манцигер, — если вам не удастся остановить воспроизведение «сборщиков», их масса превысит массу Земли. Еще четыре часа — и она станет больше массы Солнца и планет. Еще четыре часа — и… если они смогут найти горючее и материал, то отправятся к звездам. — Он осушил бокал и со стуком поставил его на стол. — В этом и состоит проблема Серой слизи. В ореховой скорлупе.

— Вот, значит, почему это так называется, — усмехнулся Дэнни.

— Да, Серая слизь, — подтвердил Манцигер. — Бесформенная, фактически бесцветная масса. Вязкая. Теоретически «сборщики» могут съесть Вселенную за три дня, производя при этом туалетную бумагу или футбольные мячи. Наступит Армагеддон. Вселенная будет проглочена… слизью.

Подошла официантка с подносом, делая шаги, как в медленном балетном дивертисменте. Овощная пирамида на тарелке Дэнни угрожала развалиться, и он чуть не зааплодировал, когда девушка сумела поставить ее на стол непотревоженной. Ангер скептически рассматривал на своей тарелке сложную конструкцию из сладкого картофеля и мелких креветок. Манцигер с ходу атаковал стейк с жареной картошкой. Очевидно, перспектива Армагеддона на его аппетит не повлияла.

— Это действительно может случится? — спросил Дэнни.

— Конец света?

— Да.

Манцигер сделал гримасу.

— Теоретически такое возможно. Ведь «сборщики» живые и запрограммированы на воспроизведение. А с другой стороны, ну и что? — Он мотнул головой. — Допустим, у вас есть монстр. Но он хороший работник. Разве вы его убиваете? Нет. Просто держите в надежной клетке. — Он порезал стейк на небольшие кусочки. — Я хочу сказать, что не нужно выплескивать из купели вместе с водой и ребенка. Эти же слова обычно повторял и Джейсон. — Неожиданно Манцигер повысил голос, и Дэнни догадался, что он имитирует индийский акцент Джейсона Патела. — Пессимисты постоянно волнуются по поводу того, что это может случиться. Но я ученый. Прежде всего приведите мне серьезные доказательства. Иначе… — Манцигер пожал плечами, наколол вилкой кусочек стейка и отправил в рот.

— О какой клетке вы говорите? — спросил Дэнни. — Как можно держать «сборщиков» взаперти?

— Есть много способов.

— Например?

Манцигер промокнул полные губы, почесал татуировку.

— Вы можете запрограммировать их перестать воспроизводиться в определенный момент. Когда их количество превысит определенную величину. То есть программируете их на воспроизведение и выполнение определенной задачи, а затем, когда задача выполнена, они самоуничтожаются.

Дэнни задумался.

— Что-то вроде операционной системы?

Манцигер кивнул.

— Как «Windows»?

— Да.

Дэнни вскинул руки.

— Не знаю, как ваш компьютер, а мой ломается два-три раза в неделю. Разве можно рисковать судьбой планеты, отдавая процесс под контроль нанотехнологического эквивалента «Windows-98»?

Манцигер усмехнулся:

— Хороший довод. Но не следует класть все яйца в одну корзинку. Если вы не доверяете программистам, что они сделают все правильно, — и мы не доверяем, — существуют еще способы создать систему, устойчивую к отказам.

— Какие?

— Придумать так, чтобы «сборщики» воспроизводились в определенной среде, не встречающейся в природе.

— Например? — спросил Дэнни.

— Глубокая заморозка. Запрограммировать «сборщиков» на воспроизведение только в определенных температурных границах. Так существуют многие вирусы. При температуре тридцать шесть и шесть плюс минус два градуса они чувствуют себя прекрасно. У их носителя повышается температура, и они гибнут. Если вы создадите условия для их воспроизведения при температуре ниже двадцати градусов, то ваша фабрика будет прекрасно работать. Но за ней надо время от времени присматривать.

— Я понял.

— Другой способ — ограничить сырье, используемое «сборщиками». Это может быть не обязательно что-нибудь очень дешевое, имеющееся в изобилии, например, морская вода, а осмий или ксенон. При самом кратковременном похолодании маленькие «сборщики» сойдут с ума и перестанут работать. Еще способ — запрограммировать «сборщиков» прекратить работу, если их скопилось определенное количество. Так самоограничиваются бактерии. — Он отправил в рот порцию жареной картошки и шумно прожевал.

— Все эти способы подарила нам мать-природа, — вздохнул Ангер.

— Да, — согласился Манцигер.

— Я все равно не понял, почему Джейсон вдруг забеспокоился, — произнес Дэнни. — Столько лет все было нормально… Что случилось?

Ангер задвигал бровями.

— Он волновался по поводу упрощения методов исследований. Жаловался, что на него давят, чтобы он шел к цели кратчайшим путем.

— Ты говоришь о лечении рака груди? — уточнил Манцигер. — Никто на него не давил. — Он посмотрел на Дэнни. — Вы знаете, сколько мы спасли жизней? И какими средствами? Нет, Джейсон просто сдрейфил…

— Вот как? — спросил Дэнни.

— Дело в том, что это долгий процесс, — промолвил Манцигер, словно не слышал вопроса. — Нужно получить одобрение управления по контролю за продуктами и лекарствами, выполнив все их требования. Меры предосторожности, о каких говорил Джейсон, отбросили бы нас назад на пару лет, а у фирмы не было денег. — Эта мысль так его расстроила, что он некоторое время жадно поглощал жареную картошку. — Мы ошибались скорее в научном смысле, чем…

— Так что все-таки заставило Патела волноваться? — спросил Дэнни.

Подошла официантка узнать насчет десерта. Дэнни и Гленн Ангер отказались, а Манцигер засуетился.

— Я возьму крем-брюле и чашку кофе без кофеина. И… еще, пожалуй, коктейль «Слипери нипл». — Официантка удалилась, и он снова повернулся к Дэнни. — Джейсон беспокоился по поводу мутации.

— Мутации?

— Да. В его лаборатории что-то случилось. Одна из нуклеотидных последовательностей начала изменяться от поколения к поколению.

— Он был просто взбешен, — заметил Ангер. — Я никогда не видел его таким.

Манцигер кивнул.

— В лаборатории всякое может случиться, понимаете? Но Джейсон считал, будто это мутация. «Сборщики» вроде как живые существа, так что теоретически это могло произойти.

— А что плохого? — спросил Дэнни.

— Мутация — кошмар! — бросил Манцигер. — Предположим, вы запрограммировали корпускулу воспроизводиться только в присутствии родия. Просто поставили жесткое ограничение. А потом видите…

Официантка принесла десерт, и Манцигер замолчал, наблюдая, как она ставит перед ним лакомство. Наконец он продолжил:

— Джейсон подумал, что «сборщики» повели себя как тараканы, или бактерии, или вирусные организмы. То есть выработали в себе иммунитет, адаптировались. Не все, конечно, но ведь достаточно лишь одного.

— И затем монстр вылезет из клетки, — заключил Дэнни.

— Да, — согласился Манцигер и стал шумно и быстро поглощать крем-брюле.

Дэнни откинулся на спинку стула и обменялся взглядами с Ангером.

— Харри, я всегда удивлялся, — неуверенно произнес Ангер, — почему тебя это не беспокоило.

Толстяк пожал плечами.

— Потому что я не верю, что была мутация. Думаю, Джейсон где-то напортачил. В какой-то программе.

— Но он считал иначе, — заметил Дэнни.

— Он уверял всех, будто это мутация, но не мог доказать, поскольку нуклеотидные последовательности, с каких он начал, были уничтожены. Из-за этого-то он и взбесился.

— Харри! — воскликнул Ангер.

Манцигер спокойно посмотрел на него.