Глава 16

Новокаина в домашней аптечке не оказалось, но Барзан отыскал гвоздичное масло. Дэнни смочил им ватный тампон, осторожно прижал к разбитым деснам. Боль вспыхнула, но вскоре почти стихла.

— Мне очень жаль, что так получилось, — произнес Барзан.

Дэнни промолчал. А что сказать? Его чуть не замучили до смерти, а теперь Барзан сожалеет о случившемся. Понаслаждался, наблюдая за мучениями несчастного, и извиняется. Но на данный момент хозяином положения был Барзан, а Дэнни едва передвигал ноги.

— Представляете, я ничего не знал о судьбе Кристиана. — Барзан снова тяжело вздохнул. — Хотя подозревал, что с ним что-то случилось.

— Вы были друзьями?

— Да. — Барзан пригладил волосы. — Послушайте, вам сейчас лучше отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы приготовили постель, а поговорим мы позднее.

Очень своевременное предложение, тем более что к разговорам Дэнни совершенно не был расположен. Когда он произносил какое-нибудь слово, в левом ухе стреляло и сильно отдавало в нижнюю челюсть. Барзан отослал куда-то слугу, и тот вернулся, толкая перед собой антикварное кресло на колесиках. Дэнни предпочел бы идти сам, но ноги не слушались. Они действительно были как перезрелые помидоры, готовые лопнуть в любую секунду. Прерывисто вздохнув, он устроился в кресле, откинул голову на спинку.

— До ужина! — крикнул вслед Барзан.

Он заснул в кожаном кресле у окна. Разглядывал двор, опустив ноги в тазик с ледяной водой, и отключился. Глубокий сон без сновидений длился несколько часов, потом Дэнни вздрогнул и выпрямился, пытаясь сообразить, где находится. Вспомнил быстро. Солнце за окном уже стало розовым, а вода в тазике теплой. Из соседних комнат доносился голос Билли Холидей[95].

Дэнни медленно поднялся, постоял и поковылял по плиточному полу в ванную комнату. Открыл краны, отрегулировал температуру воды и с трудом влез в ванну. Во всем теле чувствовалась необыкновенная слабость, кружилась голова, поташнивало. Он заставил себя повернуться к зеркалу, посмотрел и застонал. Рубашка залита кровью, нижняя губа разорвана, щека распухла, правый глаз закрыт. Внизу на месте зуба зиял пробел.

Ванна его восстановила, но до нормального состояния было еще далеко. На столе в комнате Дэнни увидел серебряный поднос с бутылкой холодного пива «Сан-Паулу герл». Рядом лежала упаковка перкосета[96]. Вот это то, что надо. Он проглотил две таблетки, запив водой, и облачился в одежду, приготовленную для него по указанию Барзана: льняные темные слаксы, белую рубашку и большие кожаные босоножки.

Скорее бы начал действовать перкосет, подумал он, и поковылял вслед за слугой в гостиную, где его встретил Реми Барзан в кресле у затопленного камина.

Слуга принес пива. Барзан поднял бокал:

— Ваше здоровье! А теперь расскажите о своих отношениях с Зебеком.

Вначале произносить слова было трудно, но когда перкосет подействовал и боль стихла, Дэнни разговорился. За час ему удалось осветить большую часть событий: встреча с Зебеком в «Клубе адмиралов», поиски компьютера Терио, убийство Инцаги, бегство в Стамбул. Барзан внимательно слушал, задавая по ходу вопросы, как хороший журналист. Появился слуга с пиалами дымящегося чесночного супа и блюдом с сыром и хлебом. Дэнни с жадностью набросился на вкуснейшую еду, с удивлением обнаружив, что очень голоден. Наконец рассказ был закончен. Барзан попросил уточнить кое-какие детали, о которых Дэнни упомянул вскользь. О телефонных разговорах Терио с Пателом, о том, как люди Зебека постоянно находили его, о дискетах, оставшихся в рюкзаке.

— Итак, вы передали ему список людей, которым звонил Кристиан накануне гибели, — промолвил Барзан. — И сколько в нем было фамилий?

— Две, — ответил Дэнни. — Вернее, три.

— Пател…

— …Ролвааг…

— Норвежец. — Барзан задумался. — Как его зовут?

— Оле Гуннар, — сказал Дэнни.

Барзан кивнул.

— А третьим в списке были вы, — признался Дэнни.

— Вот, значит, откуда Зебеку стало известно о моем знакомстве с Кристианом.

— Если бы я знал, что такое случится! — сокрушенно проговорил Дэнни. — Ведь добыванием сведений о междугородных переговорах занимаются все частные детективы. Это обычная практика.

— Все понятно, — произнес Барзан. — Один из этого списка уже убит. Даже двое, если считать мою квартирную хозяйку. В тот день она взяла мой автомобиль…

— Мне об этом рассказали в Стамбуле. Доната, из вашего офиса.

— В полиции сообщили, что мощность заряда была эквивалентна килограмму тротила, — продолжил Барзан. — Взрыв произошел, когда она включила зажигание. Почти во всех домах квартала повылетали стекла, а ее тело пришлось собирать по частям. — Он посмотрел на Дэнни. — Знаете, почему Зебека интересовали файлы в компьютере Терио, который тот подарил Инцаги?

— Наверное, там были какие-нибудь технологические секреты. А у вас есть предположения?

— Я не предполагаю, а знаю точно.

— И что же было на этих файлах? — нетерпеливо спросил Дэнни.

— Сведения о годичных кольцах.

— Простите, не понял.

— Я сказал, что Зебека очень интересовали компьютерные файлы со сведениями о годичных кольцах.

«Неужели так действует перкосет?» — удивился Дэнни.

— Какие годичные кольца?

— Вот почему Кристиан звонил в Норвегию Ролваагу, — произнес Реми Барзан, будто не слышал вопроса. — Кстати, вы пытались с ним связаться?

— Пока нет.

— Может, пришло время. Где он живет?

— Институт, куда звонил Терио, находится в Осло.

— Его нужно предупредить. И получить отчет.

— Какой отчет?

Реми помрачнел.

— Боюсь, мы уже опоздали.

Он встал, прошел к телефону на антикварном письменном столе. Долго дозванивался до справочной службы в Норвегии, затем в институт. Дэнни задремал — сказалось действие лекарства, — и вдруг из динамика раздался женский голос. В институте включился автоответчик.

— Конечно, — сказал Барзан, — ведь сейчас в Норвегии ночь. — Он уже наклонился положить трубку, как другой женский голос на том конце линии быстро произнес:

— Hallo! Vaersa snill[97].

Барзан догадался, о чем идет речь, и подождал секунд двадцать.

— Hallo, — снова произнес женский голос. — Таак[98].

— Вы говорите по-английски? — спросил Реми.

— О да.

— Я хотел бы побеседовать с Оле… Оле Ролваагом.

— Оле? — переспросила женщина. — Мне очень жаль, но это невозможно.

— Тогда я оставлю для него сообщение.

— Не имеет смысла.

— Вы хотите сказать, что…

— Да… он умер. Одиннадцатого августа. Произошел несчастный случай, — пояснила женщина. — Оле ехал с работы на мотоцикле, а машина… сбила его и скрылась.

— Водитель сбежал с места происшествия? — уточнил Реми.

— Да. Оле умер на месте. А эту машину так и не нашли.

Реми Барзан откашлялся.

— Дело в том, что мистер Ролвааг…

— Доктор Ролвааг, — поправила его женщина.

— Он выполнял работу для моего друга, Кристиана Терио.

— Какую?

— Анализ образца. С кем я могу побеседовать по поводу получения экземпляра отчета?

— Со мной, — сказала женщина, растягивая слова на скандинавский манер. — Все отчеты хранятся в нашей базе данных. Разумеется, нужно будет оплатить.

Реми начал перечислять данные: фамилию заказчика (Кристиан Терио), примерную дату подачи заказа, но женщина его остановила.

— У нас в каталоге фамилии заказчиков расположены по алфавиту. Пожалуйста, произнесите фамилию по буквам.

Он произнес.

— Пре-е-екрасно, — сказала она. — Я посмотрю.

Примерно с минуту из динамика было слышно только, как щелкают клавиши компьютера.

— Нет, — наконец промолвила она. — Здесь я этого файла не нахожу. Правда, недавно у нас был сбой компьютерной системы. Надо посмотреть физические файлы, связанные с образцами. Вы будете ждать? Или перезвоните?

— Конечно, я подожду, — ответил Реми.

По его поведению Дэнни догадался, что сведения о годичных кольцах очень важны. Через некоторое время женщина снова взяла трубку.

— Очень жаль, но этот файл исчез. Нет даже образца, хотя я вижу, что он там был. Плексигласовый футляр остался, а его нет. И самое главное! — гневно воскликнула она. — Отсутствует запись в журнале о его выносе. Такого в нашем институте еще не случалось. Существует порядок, который…

— И что же теперь делать? — спросил Барзан.

— Завтра я подробно все выясню, а вы перезвоните.

— Спасибо. Я так и сделаю.

— Как ваша фамилия?

— Реми Барзан.

— Хорошо. Я оставлю для вас сообщение.

— Спасибо.

— До свидания.

Как только Реми положил трубку, Дэнни забросал его вопросами:

— Что за отчет? О каком образце вы с ней говорили?

Реми Барзан посмотрел на часы и встал.

— Мы обсудим это завтра, после того как вы посетите стоматолога. А сейчас отправляйтесь спать, а я позвоню кое-куда.

Утром Дэнни осмотрела молодая женщина, подруга Реми Барзана. Наложила на губу швы. Потом вывела его во двор к джипу, где сидел огромного роста парень с «М-16» и читал комиксы. Увидев Дэнни, он улыбнулся и бросил книжку на заднее сиденье. В молчании они проехали примерно тридцать миль до небольшого городка. Парень остановил джип у заведения с красноречивой вывеской. Гигантский коренной зуб излучал во все стороны флюиды радости. Вывеска напомнила Дэнни английский паб в Вашингтоне, «Счастливый зуб» кажется. Он немного заволновался, но доктор Цирлик работал очень профессионально и без боли. За час на месте отсутствующего зуба он приспособил коронку из нержавеющей стали. Поднес к Дэнни зеркало. Тот глянул и поморщился. Сверкающая металлическая коронка ему не понравилась. Пустое место выглядело красивее, но дело было сделано, и они поехали обратно.

На вилле его ждал Реми Барзан. Он сидел во дворе за длинным деревянным столом и читал газету. По обе стороны лежали собаки, словно заключив хозяина в бежевые круглые скобки. Барзан показал на стул напротив. Дэнни сел.

— У вас очень уютный дом.

Реми улыбнулся.

— Дом не мой. — Увидев на лице Дэнни удивление, он добавил: — Вилла принадлежит моему другу, депутату парламента, который живет в Анкаре. Если я остановлюсь у кого-либо из родственников, Зебек найдет меня через день-два. А так есть шанс продержаться дольше.

— Сейчас он получит бонус. В дополнение к вам еще и меня, — заметил Дэнни.

Реми Барзан усмехнулся.

— Вы в любой момент можете уйти.

Но Дэнни некуда было уходить. Он специально приехал в Узельюрт, чтобы встретиться с Реми Барзаном. Теперь же, когда выяснилось, что Оле Гуннар Ролвааг мертв, Реми остался его единственной надеждой.

— Здесь-то он, надеюсь, нас не отыщет.

Барзан отрицательно покачал головой.

— Отыщет, он ведь иезид. У меня на блокпостах свои люди, которые регулярно докладывают обстановку, но все равно это лишь вопрос времени.

— Неужели наши дела настолько плохи?

Реми улыбнулся.

— Не обязательно. Может, мы переедем куда-нибудь до того, как он нас обнаружит. Раскусим его раньше, чем он нас. Давайте верить в лучшее.

Дэнни посмотрел на Реми Барзана и тоже улыбнулся. Этот человек наблюдал, как его мучили. За это вроде бы следовало ненавидеть, а он, наоборот, проникался к нему все большей симпатией. Дэнни нравились его скромность, чувство юмора, неизменная доброжелательность.

— У вас есть братья, сестры? — спросил он.

— Конечно, — ответил Реми. — У моего отца шесть сыновей и три дочери. Кроме того, есть еще четыре дяди, пять теток, двадцать двоюродных братьев и сестер, бабушки и дедушки. Два моих брата служат в армии. Один в правительственной, другой в РПК. Охотятся друг за другом. Два занимаются бизнесом. Один легальным, другой не очень. Еще один брат занимается политикой. И наконец, я. Вначале пробовал заняться виноделием — у меня есть отличный виноградник в Капподакии, — а потом ушел в журналистику. Во французской прессе я занимаю отдельную нишу, освещаю курдские проблемы. — Он засмеялся и налил себе и Дэнни скотча без льда. — А у вас?

— Двое братьев и я. Ни генералов, ни сенаторов.

— Вам повезло, — пошутил Реми.

Прибыл слуга с кофе-эспрессо и блюдом фисташковой пахлавы.

— Вы обещали рассказать о годичных кольцах, — напомнил Дэнни.

— Этим мы займемся позднее. А пока расскажите, что вы знаете о нас.

— О ком?

— Об иезидах, — сказал Барзан. — Или вообще о курдах.

Дэнни вспомнил разговор со священником.

— Инцаги объяснил что-то, но… я был настолько зациклен на компьютере, что почти ничего не запомнил. Насчет иезидов знаю только, что они поклоняются дьяволу.

— Дело в том, что у курдов нет своего государства, как и у евреев до образования Израиля. Когда-то курды заселяли всю Месопотамию, где сейчас расположены Турция, Ирак, Сирия, Иран и Азербайджан. Нас тридцать миллионов, и сосредоточены мы в регионе площадью не более Техаса. Если бы у нас было собственное государство, Курдистан, численность его населения была бы больше, чем в любой арабской стране, кроме Египта. Вот почему этого никогда не случится. Да, у нас есть собственный язык, обычаи, но для формирования суверенного государства этого мало. Хотя в борьбе за создание такого государства сепаратисты отдали и продолжают отдавать жизни. Мешают этому, с одной стороны, племенная обособленность курдов, а с другой — желание стран сохранить свою территориальную целостность.

Иезиды — это одна из субэтинических курдских групп. Есть курды христиане, мусульмане, последователи Заратустры, иезиды и такие, которых вообще сложно классифицировать. Но все они многие столетия боролись с местными властями. Неудивительно, что их издавна считают мятежниками и жестоко с ними расправляются. Даже не в древности, а сравнительно недавно вырезали целые деревни, уничтожали язык и культуру курдов. В Ираке против них применяли биологическое и химическое оружие. В Турции они много десятилетий вели партизанскую войну. Она до сих пор продолжается, хотя не так интенсивно.

— Тяжелая вам выпала доля, — посочувствовал Дэнни.

— Мне-то еще повезло, — сказал Реми, — а вот Зебеку действительно пришлось пережить настоящий ужас. Его родителей убили, а сам он остался в подземном городе.

— В подземном городе? — переспросил Дэнни.

— Да. В местах проживания курдов много подземных городов. Вся западная Анатолия продырявлена ими. В одной только Капподакии их дюжина. Чтобы попасть туда, туристы выстраиваются в очередь. Правда, самые знаменитые подземные города находятся в Сирии.

— И как они устроены?

— Как муравейники. В туфе — это такой камень, который легко обрабатывать, — прорезаны ходы, помещения. Археологи считают, что первые такие города появились где-то в девятитысячном году до новой эры. Их возраст почти как у сфинкса.

— Они большие? Или вроде стамбульской Цистерны?

— О, много больше. Недалеко от Узельюрта есть подземный город Невазир. Он имеет километр в поперечнике и семь этажей в глубину. Там довольно сложная вентиляционная система, разные люки и складские помещения для пиши и воды. В этом городе несколько недель могут автономно жить тысячи человек.

— Но зачем? С какой целью построены города?

— Точно никто не знает. Вроде бы в древности в них можно было укрыться от всяких напастей. Когда завоеватели опустошали целые районы. Именно в Невазир увели Зебека после гибели родителей, поскольку там было самое безопасное место. Но людей, которые оставили его там одного и должны были на следующий день прийти, убили. И он, шестилетний, провел четыре или даже пять дней под землей на глубине тридцать метров. Причем в полной темноте, потому что свеча скоро выгорела.

— Да, ужасно.

— Когда его вывели на свет, первое время он вел себя как дефективный. Но Зебек все-таки выжил, а многих просто уничтожили. Ведь в этих краях часто проводили так называемые этнические чистки. Кто побогаче, тот закрывал свой дом и уезжал. Переждать где-нибудь, пока ситуация улучшится. Меня родители в пять лет увезли в Париж, а у Зебека нашлись родственники в Риме. Я вернулся сюда шесть лет назад.

— Уехала вся ваша семья?

— Кроме дедушки. Он остался присматривать за домом.

— Вы говорите о шейхе Мунире?

Реми кивнул.

— Вас не удивляет, что я его знаю? — спросил Дэнни.

— Нет. Мне сообщили, что вы с ним виделись. Кстати, эти двое, которые привезли вас сюда, даже не знаю, как их назвать… ну, что-то вроде гвардии. Но конечно, так обращаться с вами он им не поручал.

— Значит, Мунир у вас вроде… мэра?

Реми засмеялся.

— Он один из пяти старейшин. Это очень почетное звание, потому что именно совет старейшин пяти географических районов, где проживают иезиды, выбирает пожизненного верховного правителя, имама.

— Но если ваш дедушка иезид, значит, и вы тоже?

— Разумеется. Иезиды — очень древний народ. Миф о всемирном потопе был известен в Курдистане раньше, чем появился Ветхий Завет.

— Вы совершенно не похожи на человека, который поклоняется дьяволу, — признался Дэнни.

Реми Барзан улыбнулся:

— Я вообще вне религии.

— А шейх Мунир?

— Да, он исповедует культ ангела-павлина, или малак-тавуса. По-вашему — Люцифера. — Увидев недоумение на лице Дэнни, Реми добавил: — Если хотите, называйте это поклонением дьяволу, но суть в ином. Для иезидов малак-тавус — самый могущественный из всех ангелов, любимец Бога.

— Он же Люцифер, — заметил Дэнни.

— В верованиях иезидов, — объяснил Реми, — отсутствует понятие первородного греха и борьбы за людские души. В «Черном писании» сказано, что Бог создал землю за шесть дней, а на седьмой отдыхал. Когда же наступил восьмой день, он перенес свой интерес на другое, а за своим творением поручил надзирать ангелу-павлину. Рано или поздно должен наступить день, когда он сойдет к людям, и тогда миром станут править иезиды, единственный народ, который его почитает.

Дэнни этот разговор уже наскучил, поскольку не имел никакого отношения к тому, что случилось с ним, Терио и Пателом. Он попытался сменить тему:

— Вчера вы упомянули, что Терио послал вам какие-то файлы.

— Да, по электронной почте. Но они так и не прибыли.

— Еще вы сказали, будто они имели отношение к каким-то годичным кольцам, — напомнил Дэнни.

Барзан кивнул.

— С Кристианом мы познакомились в Стамбуле, где он занимался научной работой. Мы быстро подружились, и я познакомил его кое с кем в Диярбакыре. Он был там во время покушения на имама. — Реми посмотрел на Дэнни. — Духовному предводителю иезидов было восемьдесят семь лет, из которых пятьдесят он служил имамом.

— И как это случилось?

— Как в кино. Двое на мотоцикле. Один едет, другой стреляет.

— Они, конечно, скрылись?

— Да.

— Но зачем? Человеку было восемьдесят семь лет…

— Вы хотите спросить, кто это сделал? Полиция обвиняет в этом Рабочую партию Курдистана.

— А вы?

— Я просто знаю, что имама убили люди Зебека. После покушения Кристиан приехал в Узельюрт. Он готовил большую работу об иезидах и очень хотел увидеть санджак. Говорил, что такая возможность предоставляется раз в жизни. — Барзан бросил взгляд на Дэнни. — Это религиозная святыня, статуя, точнее, бюст. У каждого рода иезидов есть свой санджак, у некоторых даже два. Наш находится в Невазире, подземном городе, о котором я говорил. — Один из псов, лежащих рядом с хозяином вдруг поднял голову и негромко гавкнул, будто чему-то удивился. Реми погладил его и продолжил: — Кристиан просто бредил подземными городами. Говорил, будто это единственный пример в мире «истинного коллективизма».

— И как он собирался увидеть санджака?

Барзан усмехнулся.

— Это очень трудно сделать. Дело в том, что его уже пятьдесят лет вообще никто не видел. Но я нарушил законы, потому что… — он пожал плечами, — вам уже известно, что я человек нерелигиозный. Для меня санджак — просто предмет материальной культуры.

— Но почему его столько лет никто не видел?

— Во-первых, его прятали, чтобы спасти от уничтожения. Дело в том, что Турция даже после Ататюрка по-прежнему оставалась исламским обществом.