Эпилог

За неделю, что Макбрайд провел в давосской тюрьме, его посетил лишь один человек — некий представитель американского посольства в Берне. Дипломат говорил с Льюисом напрямую: о происшествии в отеле «Фрибур» пресса ничего не должна знать; Хенрик де Гроот пройдет курс лечения в частном санатории за рубежом; дальнейшая судьба голландца будет зависеть от того, как много — а вернее, как мало — он решится вспомнить.

Одновременно посольство произвело все необходимые приготовления к тому, чтобы Макбрайд после уплаты небольшого штрафа за нарушение общественного порядка на банкете смог вместе с «подружкой» приехать в Цюрихский аэропорт. Оттуда они должны были первым же рейсом вылететь в Америку. Что же касается кровавых происшествий в Шпице, власти Швейцарии решили воздержаться от публичного судебного процесса, который поставил бы обе страны в неловкое положение.

— И все? — спросил Льюис.

Посетитель пожал плечами.

— Мое дело — передать вам информацию. Не я составлял официальный отчет и потому не знаю подробностей. Единственное, что могу сказать вам наверняка: судя по тем телеграммам, что мне довелось увидеть, а также по тому, какого ранга люди поставили под ними подписи, из создавшейся ситуации для вас существует только два выхода.

— И какие же?

— Лично мне нравится вариант с финалом «они жили долго и счастливо». Именно к этому исходу мы и стремимся.

— Замечательно, — порадовался Макбрайд. — А что насчет второго?

— Второй? Соответственно наши герои долго не живут. Если вы все-таки решите поведать миру свою историю, то скорее всего закончите тирозиновой комой в больнице Святой Елизаветы, в палате для буйнопомешанных. — Посланник помедлил. — Незавидная участь.

Макбрайд не рискнул искушать судьбу.

Уже дома, в Вашингтоне, Эйдриен составила длинный список на три страницы. Одна только категория «Прочее», в которой вкратце перечислялись самые общие вопросы, состояла из двадцати трех пунктов, требующих срочного рассмотрения. Помимо всего остального, предстояло расплатиться с бюро проката за покалеченный «додж», который вернули с опозданием в сорок два дня обожженным и с помятым багажником. Кроме того, надо было забежать в контору «Слу» и забрать личные вещи, оставшиеся в ее стеклянной конторке. Малоприятная перспектива, хотя после всего, что пережила Эйдриен, это уже не имело значения. В сложившейся ситуации она даже усмотрела положительные моменты: теперь можно заняться частной практикой и ни от кого не зависеть. Представился шанс внести в жизнь перемены, и Эйдриен приняла его с благодарностью.

Однако сначала следовало привести в порядок квартиру Никки и разобраться с ее вещами — Эйдриен заверила администратора «Уотермилла», что освободит помещение к концу месяца.

Помимо житейских мелочей, оставалась и сама Никки. Ее останки еще не предали земле, и Эйдриен каждый раз тяжело вздыхала, глядя на «классическую урну» с прахом сестры. Она упрекала себя за то, что по-прежнему не придумала, как же проводить Нико в последний путь.

Макбрайд тоже составил свой список — ему предстояло наладить контакты с друзьями и коллегами, а также прояснить ситуацию с банковскими счетами и вкладами в брокерскую контору. Кроме того, он планировал вернуться к своей профессиональной деятельности и заняться исследованиями в области психологии. Впрочем, в его вынужденном отсутствии проявились и свои хорошие стороны. Одно время Льюис снимал квартиру неподалеку от так называемой Силиконовой долины — средоточия высоких технологий и предприятий с наукоемким производством — и поэтому вложил средства в только начинавший тогда развиваться Интернет. Теперь же он вспомнил о приобретенных когда-то акциях и ценных бумагах. Поинтересовавшись нынешним состоянием дел на фондовом рынке, Макбрайд понял, что за время его затянувшейся прогулки по свету в образе Джеффри Дюрана акции компаний «Сиско системз», «Интел» и Ай-эм-си невероятно подскочили в цене. Богачом, конечно, он не стал, но вложенные пятнадцать тысяч умножились многократно.

Лью не выносил самой мысли о том, чтобы снова поселиться в квартире, где он вел жизнь «робота». А поэтому пока влюбленные не определились в поисках занятий и места жительства, они решили поселиться в «бомбоубежище» Эйдриен. Некоторое время пришлось мириться с неудовольствием миссис Спиарз, но в конечном итоге Лью завоевал ее расположение: он вычистил водостоки, подрезал кроны непомерно разросшихся деревьев и починил посудомоечную машину хозяйки.

— А я и не знала, что ты такой мастер, — заметила Эйдриен.

— Я рос в небогатой семье, — объяснил Лью. — Мы не могли платить за работу другим — все делали только сами.

— Со мной та же история. Только я так ничему полезному и не научилась.

— У меня дома, в Мэне, считается, что настоящий американец должен быть мастером на все руки. И меня с детства приучали не бояться работы. Родители всегда говорили: «Не трусь, за что ни возьмешься — все получится».

— Так уж и все? — лукаво проговорила Эйдриен и одним махом опрокинула Льюиса на кровать, не дав ему развязать ботинки. Приподнявшись, она сверху вниз взглянула на своего избранника и нежно провела большим пальцем по его нижней губе: — Интересно, а это касается всех областей деятельности?

— Несомненно.

Эйдриен подарила ему долгий поцелуй и прижала к постели.

— Да, именно этим мы и славимся, — добавил Макбрайд, приподнимаясь, чтобы глотнуть воздуха. — А еще мы, янки, чрезвычайно изобретательны.

— А вы, янки, все такие говоруны?

Когда прошло две недели с момента их возвращения из Швейцарии, Эйдриен наконец придумала, как подобающим образом — то есть весело и с ветерком — проводить сестру в последний путь. Она поделилась своей идеей с Лью, и тот помог ей отыскать через Интернет модельную яхту типа «Челленджер», которую продавал некий джентльмен по имени Тез Браун. С владельцем лодки списались по электронной почте и в скором времени созвонились.

— Ужасно не хочется с ней расставаться, — жаловался Браун, — но ничего не поделаешь. Жена сказала, что пора урезать флот, а эта яхта как раз названа в честь моей первой супруги, так что…

Предварительно обговорив с продавцом условия сделки, влюбленные с большим трудом уломали старушку «субару» завестись и, следуя замысловатым инструкциям Брауна, направились в Потомак. Когда они проезжали мост, Эйдриен выглянула в окно и отметила, что река уже почти освободилась от оков зимы: по воде плыли редкие, покрытые снежным настом белые льдинки.

Преодолев двадцать пять миль на поскрипывающей машине, они добрались до места. Перед ними стоял выстроенный в полном соответствии со вкусами современного нувориша кирпичный особняк. Его хозяин оказался щеголеватым пятидесятилетним франтом в ярко-синей фланелевой куртке спортивного покроя, тщательно отутюженных брюках и плетеных кожаных мокасинах. Они представились друг другу. Браун обеспокоенно взглянул на старенькую «субару», на которой уже и краска облупилась, и препроводил покупателей в гараж. Здесь, помимо двух «биммеров» — как он ласково величал свои «БМВ», размещалась и его флотилия.

Яхта «Патриция» оказалась настоящей красавицей, и Макбрайд поразился ее размерам — мачта выше его роста.

— Двадцатидюймовый траверз, мачта восемьдесят пять от палубы. Корпус разбирается, так что с перевозкой проблем не возникнет — как раз уместится на крыше вашего автомобиля.

Эйдриен залюбовалась судном, и продавец одобрительно хмыкнул.

— Углеродное волокно, складной корпус: в самую пору на Кубок Америки. Прилагается комплект парусов для скоростного плавания, если решите поучаствовать в гонках.

По просьбе покупательницы Браун продемонстрировал, как разобрать и собрать лодку, как крепится киль и как пользоваться дистанционным пультом управления.

— Вам повезло — отдаю почти даром, — сказал он, когда та выписала чек на 1250 долларов. — За новую пришлось бы выложить не меньше пяти тысяч.

— Согласна, сумма кругленькая, — проговорила Эйдриен на обратном пути, когда машина, с дребезгом подпрыгивая на кочках, тащилась в Вашингтон. — Однако самый «экономичный» гроб обошелся бы в пять раз дороже. И уж поверь мне, Никки пришла бы в полный восторг.

Парковая автомагистраль Маунт-Вернон — живописный участок дороги, протянувшийся на двенадцать миль вдоль берега Потомак. Начинается она в южной оконечности реки возле старого города Александрия и бежит до излучины, в свое время настолько приглянувшейся Джорджу Вашингтону, что он решил построить здесь свое родовое имение «Маунт-Вернон». Параллельно магистрали проходит довольно оживленная дорожка для пешеходов и велосипедистов. За окнами несущихся по автостраде машин мелькают парки, эспланады и придорожные площадки для пикников. В хорошую погоду на прибрежной полосе реки довольно оживленно. Здесь есть место всем: и виндсерферам, и любителям гонок на байдарках, и большим прогулочным яхтам. На берегу устраивают пикники веселые компании, задумчиво сидят с удочками рыбаки, гуляют любители свежего воздуха, катаются велосипедисты и прогуливаются семейные пары.

Сегодня погода выдалась неважная, и время суток не слишком подходило для отдыха — поэтому весь берег оставался в распоряжении Эйдриен с Макбрайдом и Нико. Мутная, почти скрывшаяся под покровом облаков луна заливала берег тусклым маревом. На то, чтобы распаковать и собрать «Патрицию», ушло всего несколько минут: с щелчком встала в паз мачта, закрепились киль и руль. Когда яхту спустили на воду в небольшой, защищенной от ветра бухте, Эйдриен негнущимися от холода пальцами поставила поминальные свечи в стеклянные подсвечники, которые загодя прикрепила к корпусу «Патриции»: один спереди и один на корме — для равновесия. Затем поставила блюдо с прахом Никки в прямоугольное углубление по центру лодки, и — последний штрих: цветы. Эйдриен заботливо разложила их по всей палубе: розы с крепкими, еще закрытыми бутонами, нарциссы, сирень.

Теперь настало время зажечь свечи и отправить Никки в последний путь. Когда все было готово, Лью тронул рычаги на пульте дистанционного управления, и яхта стремительно вышла из бухты. Дул легкий бриз, и суденышко некоторое время кренилось то на один, то на другой бок. Наконец парусник выровнял ход. Поначалу Эйдриен беспокоилась, что свечи и прах скажутся на маневренности, но вскоре стало ясно, что ее волнения напрасны. Зрелище получилось завораживающее: свечи оказались не заметны, зато белые паруса точно светились. Лью развернул остальные паруса, и лодка помчалась на попутном южном ветре.

— Bon voyage![69] — шепнула Эйдриен и махнула рукой на прощание.

Макбрайд оставил пульт и обнял возлюбленную. Теперь отданное на милость ветра, воды и отлива судно шло бойко и через несколько минут почти скрылось из вида. Лью положил руку на плечо своей спутницы, и они стояли на берегу, провожая взглядом мерцающий среди бескрайней черной глади белый парус.

Вскоре пропал и он.

Notes