Роберт Грей — негодяй, способный на любую низость, Брэден был уверен в этом. Вопрос в том, сколько зла он успел сделать дочери и можно ли еще что-то поправить.
      Нечто зловещее было в этом человеке, какая-то обреченная ярость сквозила в каждом его поступке. Судьба не щадила его, он погряз в долгах и пьянстве, дойдя до последней черты, переступив которую человек способен на все. И Касси, беззащитная Касси, стала жертвой его ищущей выхода враждебности. Из жизнелюбивой, веселой девочки она превратилась в усталую и запуганную женщину. Угасло сияние надежды и радости в ее глазах, в свете которых купался Брэден и омывались свежестью его чувства.
      Что он сделал с ней? Брэден мог только догадываться и представлять себе это, и видения эти были непереносимы. Как бы он ни отвечал себе на этот вопрос, сердце его сжималось от боли. Бедная маленькая Касси, что может она противопоставить ожесточенности и бездушию этого человека? Брэден судорожно сжал кулаки. Ах, если 6 он ошибался, если б его интуиция обманывала его! Как бы низко ни опустился Роберт, как бы жестоко ни наказывала его судьба, должно же у него оставаться хоть что-то святое, хоть какое-то теплое чувство к бесценному дару, доставшемуся ему от жизни.
      Брэден почти успокоил себя, но неожиданно вспомнил испуг и горячность, с которыми Касси отвергла его невинное предложение посетить Шербург. А ведь всего за минуту до того она, казалось, растаяла в его объятиях, делясь с ним своей болью, черпая в нем силу и тепло. Но одна мысль о том, что эта идея может вызвать неудовольствие отца, заставила ее содрогнуться и разрушила взаимопонимание, возникшее между ними. Брэден стиснул зубы. Похоже, что-то надломилось в ней и поправить это уже невозможно.
      Но он еще может внушить ей доверие. И если его подозрения подтвердятся, он найдет способ вырвать ее из дома.
      — Она очень красива.
      Слова Чарлза вернули Брэдена к действительности. Он выглянул в окно кареты и с удивлением обнаружил, что они уже миновали внушительные ворота Шербурга и, сбавляя ход, приближаются к парадному подъезду.
      — Да, красива. — Он повернулся к Чарлзу, который в свою очередь пристально смотрел на него. — А ее папаша просто мерзавец.
      В глубине голубых глаз Чарлза блеснула и тут же погасла ярость.
      — Он не заслуживает такой дочери. А она достойна лучшей участи, — сердито проговорил он.
      — Да, достойна! И я не могу допустить, чтобы она так жила! Без защиты и надежд на лучшее. — Он в отчаянии ударил кулаком по колену. — Но как ей помочь, если она отвергает протянутую руку? То ли из страха, то ли из гордости, не знаю.
      Чарлз покачал головой:
      — Прежде, насколько я знаю, ты не отступал перед трудностями.
      Брэден грустно усмехнулся.
      — Я и не думаю отступать. Но если бы дело было только в ее гордости, я не колебался бы и минуты. Но если это не гордость, если она боится отца, то я своими приездами только усложню ее положение.
      Каким же великодушным предстал он в этих словах! Но на самом деле Касси пробудила в нем эмоции, незнакомые и непонятные ему. Одно он знал — он хочет видеть ее снова, и не только для того, чтобы убедиться в ее благополучии. Ему хотелось обнимать ее, качаться на волнах ее очарования, плеск которых покорил его с первой же встречи. Ему нужно было пить сладость ее губ, уйти и заблудиться в темных зарослях ее пышных волос, вновь и вновь испытать головокружение от этой женщины.
      — Я бы мог взять на себя эти заботы. — Слова Чарлза вновь вывели Брэдена из задумчивости. Карета остановилась перед широкой лестницей, ведущей через колоннаду к массивным дубовым дверям древнего замка.
      — Ты о чем это? — Брэден нахмурился.
      Лицо Чарлза не выражало никаких чувств, взгляд был непроницаем.
      — Я бы мог интересоваться делами мисс Грей. — Он откашлялся. — Твои визиты могут вызвать толки, Брэден. Мне кажется, что девушка к тебе неравнодушна, и ее отец, разумеется, будет не в восторге, если заподозрит что-нибудь. А мои визиты не насторожат его. — Он слегка улыбнулся шутке, понятной только им двоим. — Ты ведь знаешь, я умею присутствовать и одновременно создавать ощущение, что никого рядом нет.
      Брэден задумчиво смотрел на друга. По правде говоря, его предложение не вызывало у него восторга, план Чарлза лишал его возможности встречаться с Касси, но он не мог не признать, что в нем был резон. В конце концов сейчас нужно думать только о благополучии Касси.
      Он медленно кивнул. Пусть он пока не сможет встречаться с Касси, но он будет знать, что о ней беспокоится человек, которому он доверяет как самому себе. Человек, который более тридцати лет был ему и другом и наставником.
      — Спасибо тебе, Чарлз. — Брэден улыбнулся, чувствуя необычайную легкость, будто скинул с плеч огромную тяжесть. — Но обещай, как только ты заметишь что-нибудь неладное, пусть мелочь, пустяк, — ты сразу же дашь мне об этом знать. Никто — ты слышишь? — никто не должен обижать ее.
      Он вышел из кареты, кивнул лакею, распахнувшему сверкающую дверцу, и взбежал по лестнице к дверям.
      Чарлз проводил его тяжелым взглядом и тихо произнес: — Будь спокоен, Брэден. Ее никто не обидит. Никто…
      — Брэден, это ты? — Сирил Шеффилд выглянул из библиотеки.
      — Он самый. — Брэден широкими шагами прошел через мраморный холл, мимо засуетившихся слуг. — Мы немного задержались в Скарборо. — Вкратце он рассказал дяде о беде, которая чуть не приключилась с Робертом Греем. Сирил не мог скрыть озабоченности.
      — Грей? Я помню, ты как-то расспрашивал меня о Греях, кажется, это было несколько лет тому назад. Это тот самый?
      — Да.
      — Так ведь это отец той девочки, с которой ты разговаривал однажды на берегу… — Он замешкался, вспоминая.
      — Кассандра, — подсказал Брэден.
      — Да, Кассандра, — повторил Сирил. — Ну и как она?
      — Она там никому не нужна.
      Сирил сочувственно пожал плечами.
      — Да-да, я слышал, что ее отец ведет себя недостойно. Ей, бедняжке, наверное, приходится тяжело.
      — Его убить мало. Только представлю себе, что она… — Он замолчал с искаженным от гнева лицом. — Ладно. Не будем об этом говорить, Сирил. Я должен сам разобраться с этим.
      — Конечно, Брэден, — с готовностью согласился дядя. Он откашлялся. — Сегодня утром приезжал посыльный от Уильяма Девона, привез его замечания по поводу вашей последней сделки.
      Брэден почти отмахнулся:
      — Хорошо, я просмотрю их завтра.
      — Он также вручил нам приглашение на званый ужин в следующем месяце. Я надеюсь, ты…
      — Нет.
      Сирил как будто ожидал именно такого ответа и был готов к нему.
      — Брэден, ты ведь не хочешь оскорбить его?
      — Уильям Девон — хороший партнер, — перебил его Брэден. — Нас с ним многое связывает. Но наши мнения об одной вещи — о его дочери — никогда не совпадут. В случае крайней необходимости я могу стерпеть ее присутствие, но добровольно обречь себя на ее общество выше моих сил. — Брэден бросил на дядю раздраженный взгляд. — Я достаточно прямо объясняюсь? — Вопрос не требовал ответа, и Брэден отправился к дверям. — Прости, Сирил, мне пора спать.
      Сирил удрученно вздохнул.
      — Конечно. Спокойной ночи, Брэден.
      — Спокойной ночи. — Мысли Брэдена, вновь поглощенные Касси, были уже очень далеко от Эбигейл.
      Прошел не один час, пока волнения были наконец побеждены простой человеческой усталостью, и Брэден уснул. Но и сон его был тревожным, и во сне его неотступно преследовал образ темноволосой девушки; она трогательно взывала к нему о помощи, по-хозяйски проходила сквозь стены отчуждения, которые он воздвиг вокруг себя, чтобы разбудить его чувства и поселиться в его сердце.
      Сон никак не приходил.
      Это стало уже привычным для Касси. Последние несколько недель вымотали ее. По вечерам ею овладевало беспокойство, угнетало предчувствие кошмара, и только пылкие девичьи фантазии с Брэденом в главной роли помогали ей отвлечься на некоторое время. А днем ее не оставляло напряжение ожидание: в каком настроении будет сегодня отец? Он стремительно терял человеческий облик, впадая то в ярость, то в мрачную безысходность.
      Сегодняшний день не был исключением: Роберт Грей вновь набросился на дочь с оскорблениями и только после того, как выложил все, что накопилось у него на душе, яростно хлопнул дверью и оставил Касси одну. Когда эхо его слов затихло, она облегченно вздохнула. По крайней мере, на этот раз он не ударил ее, уже и за это она была благодарна. Все чаще и чаще, охваченный безумным раздражением, Роберт отвешивал Касси звонкие оплеухи, обещая в следующий раз отлупить ее как следует. До сих пор это были только угрозы. Но неумеренное пьянство и надвигающаяся нищета делали Роберта день ото дня все более агрессивным. И Касси боялась, что его отчаяние не сегодня-завтра отольется ей тяжелыми побоями.
      Но на этот вечер все обошлось. Вместе с Перси, путающимся в ногах, она спустилась в холл. Немного хорошей поэзии, и она успокоится. Стихи помогут ей отвлечься, а может, даже заснуть.
      Но в холле ей пришлось остановиться: дверь в библиотеку была плотно закрыта, но там кто-то был, — яркая полоска света пробивалась из-под нее. Касси нахмурилась. Неужели она не заметила, как вернулся отец? Она замерла, не зная, как поступить. Не могло быть и речи о том, чтобы прервать отца, когда он рассуждает сам с собой. Нет, книга подождет.
      Касси уже повернулась, чтобы ретироваться в свою тихую спальню, когда до нее донеслось приглушенное восклицание. Она узнала этот голос, хоть и не расслышала слов: это был тот же самый человек, разговор которого с отцом она подслушала в прошлый раз.
      — Ну и как же мое предложение, Грей? Могу поклясться, что лучшего у вас давно не было.
      — Ох, видит Бог, давно. — Ответ Роберта был еле слышен. — Предложение , в самом деле весьма и весьма заманчивое.
      — Будем считать, что ваш долг мне уплачен сполна. И сверх того вы дополнительно получаете семьдесят тысяч фунтов, чтобы поправить ваше… ваши обстоятельства, — не останавливаясь, продолжал гость.
      — Да, это выручило бы меня, — послышался нерешительный, но явно довольный голос Роберта.
      — Вот и славно. Значит, договорились?
      Голоса смолкли, затем в библиотеке заскрипели стулья, по-видимому, мужчины встали, чтобы скрепить сделку рукопожатием.
      — Договорились… да. Мы обо всем договорились, — эхом отозвался Роберт. — И вы не пожалеете. Это очень удачное приобретение.
      Приобретение? Разве у них оставалось хоть что-нибудь, что отец мог бы продать? Неужели у них было еще что-то ценное, за что можно выручить такие деньги? Только дом, но ведь это простой дом, без росписей и лепнины.
      — О, полностью согласен с вами. Она молода и красива… Этого у нее не отнять.
      Лошадь? Да нет же, этого не может быть. Их конюшни уже давно пусты. Вся живность, которой они владели, за исключением Перси, была принесена в жертву страсти Роберта к азартным играм и возлияниям.
      — Мало того, что она красавица, — добавил Роберт. — Она и послушна, если, конечно, будет чувствовать тяжелую мужскую руку.
      В комнате как будто задумались. Затем гость ответил:
      — Я буду иметь это в виду. Но мне кажется, что она и без того сможет стать хорошей женой.
      Женой? У Касси кровь отхлынула от лица.
      — Конечно. И здоровье у нее отличное, она с легкостью нарожает кучу крепких ребятишек.
      — Ну что ж. Ваша дочь идеально мне подходит.
      Дочь… Касси еле сдержалась, чтобы не закричать во весь голос. Ведь это ее достоинства они обсуждали сейчас и торговались, как на бегах. Ее собственный отец только что продал ее какому-то незнакомцу за семьдесят тысяч фунтов.
      Она была возмущена и потрясена до глубины души. Не в силах справиться с охватившим ее отчаянием, она сползла по стене и спрятала побледневшее лицо в дрожащих руках. Одна часть ее натуры требовала, чтобы она ворвалась в библиотеку и без обиняков объяснилась и с отцом, и с «покупателем». Но другая часть знала, что добром это не кончится. Отец не будет соблюдать приличий и выплеснет на нее потоки ярости и брани. Она слишком труслива, чтобы снести оскорбления, и слишком горда, чтобы позволить чужаку видеть ее унижение. Все, что будет дано ей рукой отца, вся боль и страх предназначены только ей, и ей одной жить с ними и терпеть их. А объяснение пока придется отложить.
      Касси подняла невидящие глаза. Неужели отец так низко пал, что готов продать свою дочь постороннему человеку? И хоть бы словом обмолвился или намекнул как-нибудь! Нет, это немыслимо. Она, наверное, ошиблась. Господи, сделай так, чтобы она ошиблась!
      Она почувствовала на щеке прикосновение мокрого языка Перси, и оно привело ее в чувство. Хватит обманывать себя! Ее небольшие кулачки сжались на коленях, пора посмотреть в лицо жестокой реальности.
      Отец решил продать ее неизвестному и, судя по всему, богатому джентльмену. Но даже если когда-нибудь она вынуждена будет согласиться на этот брак, она ни за что не смирится с этим. Она медленно поднялась, готовая действовать, прежде чем случится непоправимое. Она дождется, когда отец останется один, она будет умолять его изменить решение, не совершать этого безобразного поступка. Он выслушает ее, она уверена в этом. Отец слаб, но не жесток. И на свой лад любит ее. Она чувствовала это. Как только он узнает, насколько омерзителен для нее такой брак, он откажется от своего бесчеловечного замысла.
      Она подскажет ему выход. Да, именно так. Она убедит его, что может найти работу, чтобы поправить их положение. Хотя бы гувернанткой у богатых людей. Конечно, жалованье у прислуги не ахти какое, но не обязательно же гувернанткой, тут важно в принципе решиться. А выход обязательно должен быть. Касси повернулась и медленно поднялась в свою комнату. Как только отец соберется пойти спать, она перехватит его, объяснит ему все и изложит свой план. И тогда он, несомненно, откажется от этого издевательского соглашения.
      Но куда делась вся ее бравада, когда она услышала тяжелые, неровные шаги отца, вышедшего из библиотеки и направившегося в сторону спальни? Касси тут же, чтобы не успеть испугаться, распахнула дверь своей комнаты и выбежала в плохо освещенный холл.
      — Отец? — произнесла она нерешительно и чуть слышно.
      Роберт остановился и обернулся, едва не столкнувшись с дочерью. Его глаза были налиты кровью, когда-то красивое лицо приобрело сизо-багровый цвет, он тяжело дышал раскрытым ртом. Разглядев в полумраке Касси, он нахмурился и привычно принялся отчитывать ее.
      — Кассандра, и что ты вечно болтаешься по дому среди ночи?
      Касси передернуло от перегара, ударившего ей в лицо. Она собрала остатки тающей решимости, проглотила ком и приступила к делу:
      — Мне нужно поговорить с вами. Он нахмурился еще больше.
      — О чем же?
      Она облизала дрожащие сухие губы.
      — Я не могла заснуть…
      Роберт потер рукой лоб и пристально посмотрел на нее.
      — Что, опять кошмары? — сердито спросил он, присматриваясь к выражению ее глаз.
      — Нет, нет. — Она решительно замотала головой. Зная, как бесят его жалобы на плохие сны, она старалась даже не упоминать о них, и по ночам, когда ее крики поднимали на ноги весь дом, она объяснялась по возможности односложно, не вдаваясь в подробности.
      — Не знаю почему, просто не спалось. И я решила спуститься в библиотеку и взять почитать книжку…
      Роберт едва сдерживался, чтобы не взорваться.
      — Ты можешь не тянуть?
      — Да. Я увидела, что дверь в библиотеку закрыта. И услышала, как в библиотеке разговаривают.
      Роберт откинул упавшие на лицо сальные пряди волос.
      — Короче, ты подслушала, о чем мы говорили? Она глубоко вздохнула:
      — Да, отец, я подслушала.
      К ее изумлению, он расплылся в улыбке:
      — Ну и хорошо. Значит, мне уже не нужно ничего рассказывать тебе.
      Касси почувствовала себя как воздушный шар, из которого с шипением выходит воздух.
      — Как вы могли? — выкрикнула она, уже не контролируя себя. — Как вы могли сделать это? — Ее голос дрожал.
      Роберт помрачнел.
      — Ну-ка объяснись, будь добра, — потребовал он.
      — Вы продали меня, продали, как будто я вещь! Роберта понесло.
      — Ты!.. Что ты есть, в самом деле! Что ты из себя корчишь? — Он с трудом находил слова, еле сдерживая свои судорожно сжатые кулаки.
      Касси ахнула, прикрыв ладонью рот.
      — Как у вас язык поворачивается? Я же ваша дочь! — Она больше не могла быть осторожной и вкрадчивой, рушился тщательно разработанный ею план.
      — Да, ты — моя дочь, и не нужно напоминать мне об этом! — От гнева он, казалось, протрезвел, он выглядел настолько трезвым, что Касси уже и вспомнить не могла, когда его видела таким последний раз. — Ну и что из того, Кассандра? Ты задумывалась, какая жизнь тебя ожидает, ты, моя дочь? Могла ли ты мечтать, что выйдешь замуж за настоящего джентльмена, за богатого, влиятельного человека? За этого, с которым я сговорился! У него столько денег, что их хватит, чтобы содержать и тебя и меня до конца наших дней. Разве этого недостаточно, чтобы ты наконец прикусила свой глупый язык? Ты только представь себе, — жена богача, Кассандра! Ты будешь женой богача. Что ты на это скажешь?
      — Мне все равно, отец, пусть он будет даже принцем, это не изменит главного — я его не люблю! — Касси тоже кричала, уже не сдерживая себя.
      — Скажите на милость, она не любит! — Голос Роберта гремел так, что стены тряслись. — Да я плевать хотел, любишь ты или не любишь его! Кто еще возьмет тебя в жены? Кто спасет от этой нищеты и кошмаров? — Он схватил ее за плечи. — Твой герцог что ли? Да никак и в самом деле тут впутался наш герцог? Ты, дурочка, кажется, решила, что его светлость герцог Шербургский придет и спасет тебя от всего этого идиотизма?
      — Только не вмешивайте сюда Брэдена, отец. — Касси морщилась от боли в плечах, стиснутых сильными руками Роберта.
      — Ах, Брэден! Вот оно что! Выходит, милочка, ты еще тупее, чем я думал, раз решила, что он женится на тебе. Я-то заметил, какие сальные взгляды он на тебя бросал. Для таких дел, какие у него на уме, жениться не надо. — Он встряхнул ее за плечи. — Признавайся, Кассандра, между вами уже что-то было?
      В его глазах сквозила такая дикая ярость, что мурашки пробежали у Касси по спине.
      — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Она извивалась всем телом, стараясь вырваться из жестоких рук отца.
      — Неужели? — Он пронзительно смотрел на нее, словно видел в ней кого-то другого. — Я думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Отвечай сейчас же, ты спала с ним? Я тут распинаюсь перед джентльменом, а ты что же, спелась с этим прощелыгой? — Он тряс ее так, что у нее моталась голова. — Признавайся, черт тебя побери! Признавайся! — Роберт с силой оттолкнул ее от себя, и она отлетела к стене.
      Не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся у дочери, Роберт схватил ее пальцами за подбородок, придвинулся и, обвинительно заглядывая в самую глубину перепуганных глаз, продолжал:
      — Что у тебя было с ним? — Его крик перешел в непрекращающийся, исступленный вой. — Что? Говори!
      — Ничего, отец. — Касси была смертельно перепугана. — Я даже не виделась с Брэденом.
      — Врешь! — Прорычал Роберт и, схватив ее за плечи, отшвырнул к другой стенке. Касси не удержалась и упала на колени. Он медленно, угрожающе приблизился к ней и рывком поднял на ноги. — Ты думаешь, я слепой, я ничего не вижу? Ты думаешь, что будешь вечно водить меня за нос и тебе все будет сходить с рук? Да, Элина? — Он замахнулся и что есть силы ударил ее в лицо.
      Касси закричала во весь голос, почувствовав кровь на губах:
      — Я не Элина, отец! — Рыдания душили ее. — Я Кассандра. Мама давно…
      — Шлюха! — Он схватил ее за волосы и несколько раз ударил головой о стену. Он не хотел видеть ее лицо. Сейчас оно было в ссадинах и кровоподтеках, но все равно до боли напоминало то лицо, что преследовало и рвало на части его душу. — Когда ты прекратишь изменять мне? Я что, вечно должен смотреть сквозь пальцы на твои похождения? — Он обхватил горло Касси огромной рукой. — Но теперь все, Элина. На этот раз тебе придется ответить. И это будет последний раз.
      Паника, подобно желчи, поднялась в горле Касси. Она чувствовала, как твердеют пальцы Роберта на ее горле. Ей становится нечем дышать, а с дыханием уходит из нее и жизнь. Последним напряжением воли Касси резко дернула ногой, целясь коленом прямо в пах мужчины.
      Роберт резко отпустил ее, и она услышала его первобытный вой, но не остановилась. Не обращая внимания на острую боль в боку и на дрожь, сотрясавшую все ее тело, она слетела по лестнице и выбежала во двор. Перси, до той поры скаливший зубы и рычавший на Роберта, сорвался вслед за хозяйкой.
      Ночной ветер освежил ее мокрое лицо. Боль в боку усиливалась с каждым шагом, но Касси не могла, не должна была мешкать. Она бежала вдоль такого родного и знакомого берега, берега, который мог принести ей успокоение и утешение в ее смертельном отчаянии, но сейчас не могла задерживаться здесь. Рыдания сотрясали ее грудь, а сердце и тело словно умерли, скованные болью и испугом.
      Но ум ее был ясен. Она знала, куда бежать.
      Если я буду нужен вам, когда угодно, в любое время, я буду здесь с вами. Помните об этом. Она повторяла эти слова Брэдена не один раз; они стали ее любимым еженощным псалмом. Касси! Я вернусь. Обязательно вернусь.

      — Спасибо тебе за прекрасную утреннюю поездку, Ураган. Ты сегодня гораздо бодрее меня. — Брэден погладил породистого жеребца по шелковистой холке цвета красного дерева.
      — Немудрено, если вспомнить, как поздно ты вчера лег спать. — Сухая фигура Чарлза появилась в дверях, он жестом велел посторониться молодому конюху, безуспешно пытавшемуся принять у хозяина капризного коня. Только его светлость мог справиться с норовом Урагана.
      Брэден с удовольствием смотрел на жеребца: тот ничуть не устал, его спокойствие и ровное дыхание после длительной скачки лучше всяких родословных говорили о его породе и здоровье.
      Чарлз подошел к Брэдену и вгляделся в темные круги под его глазами.
      — Да ты, похоже, совсем не ложился спать? У тебя жалкий вид, — сообщил он ему.
      Брэден криво ухмыльнулся:
      — Ну, спасибо. Ты прав, я лег было, но мне не удалось уснуть.
      — Тебя тревожит мисс Грей. — Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Чарлз ждал, как Брэден отреагирует на него.
      Реакция не заставила себя ждать. Брэден насупился, глаза потемнели, как небо перед грозой.
      — Да, я беспокоюсь о Касси. — Тон его был нарочито бесстрастным. — Меня сильно тревожит, что она живет одна с этим… пропойцей.
      — На этой неделе я несколько раз был у ее дома, дважды я видел мисс Грей, когда она выгуливала собаку, но ее отец ни разу не показался мне на глаза. Я не заметил ничего, что могло бы подтвердить твои опасения, — возразил Чарлз.
      — Внешнее благополучие часто бывает обманчивым, как тебе известно, — холодно ответил Брэден. Он в отчаянии взлохматил пятерней шевелюру. — Уж я-то знаю, каково жить среди людей, которые тебя ненавидят. Я испытал это на себе.
      — Знаю, — тихо откликнулся Чарлз. Он хорошо помнил мальчика, который никогда не плакал, но никак не мог понять, почему мать с отцом так не любят его. Его мать была слишком самовлюбленной особой, чтобы интересоваться кем-то еще, а отец слишком злопамятен, чтобы забыть, что именно рождение сына отдалило от него жену. — Знаю, — повторил Чарлз, ласково прикасаясь к плечу Брэдена.
      Брэден ценил доброту Чарлза; он отчетливо помнил все те часы, которые ребенком провел здесь, в этих конюшнях, ища утешения у человека, заполнившего пустоту в его сердце. Это была такая услуга, за которую он никогда не сможет расплатиться с ним.
      — Почему бы тебе не попробовать немного поспать? — предложил Чарлз, идя рядом с Брэденом к дому. — Час ранний, ты успеешь выспаться.
      — Я встревожен. Лучше я поеду встречу корабль и посмотрю на нового арабского жеребца. Мне не терпится убедиться в том, что он в самом деле так великолепен, как мне описывали.
      Чарлз хотел что-то возразить, но в этот момент шум голосов и собачий лай, прокатившиеся по парку Шербургского замка, отвлекли их. Брэден посмотрел в сторону замка и увидел Перкинса, пожилого дворецкого, возвышавшегося на ступенях терассы и, судя по жестам, прогонявшего прочь маленькую растрепанную женщину. Вокруг этой живописной группы прыгала коричневая с белыми пятнами собака и сердито лаяла.
      — Что там еще?.. — окликнул Брэден дворецкого, ускоряя шаг. — Перкинс? Что происходит?
      Дворецкий, обычно совершенно невозмутимый, рассеяно обернулся к Брэдену.
      — Простите за беспокойство, ваша светлость, — начал он, вытирая платком взмокший от напряжения лоб, — но эта… молодая леди, — он бросил уничтожающий взгляд на стоявшую рядом женщину, — настаивает на разговоре с вами. Я ей пытался объяснить, что прислуга проходит в дом с черной лестницы, но она как будто не хочет этого понимать…
      Не дожидаясь, пока он закончит свою возмущенную тираду, молодая особа, о которой шла речь, повернулась и, прихрамывая, направилась к Брэдену. Собака неотступно следовала за нею.
      — Брэден?
      Он остановился как громом пораженный.
      — Касси? — Он услышал, как за его спиной ахнул потрясенный Чарлз. Несколькими прыжками он преодолел лестницу, чтобы помочь Касси. Подол ее платья висел клочьями, лицо было перекошено от боли, по щеке протянулась глубокая ссадина. Безобразные синяки уродовали ее подбородок и шею, нежные губы распухли, на них запеклась кровь.
      — Боже мой, — выдохнул он, нежно прикасаясь к ее лицу. — Касси.
      Он привлек ее к себе, обняв за плечи. Он почувствовал, как вздрогнула она от его прикосновения и принял эту реакцию за смущение.
      — Ну-ну… Успокойтесь. Все в порядке. Теперь все в порядке. — Тихая радость охватила Брэдена, когда он почувствовал, как обмякла она, такая маленькая и хрупкая, в его руках. Он бросил сердитый взгляд на обескураженного дворецкого.
      — Разве вы не видели, что она ранена? — гневно спросил он.
      — Да… действительно, ваша светлость… Как я не заметил?.. — бормотал перепуганный дворецкий. — Такой переполох, да еще это животное. — Он сердито покосился на Перси, с благодушной мордой сидевшего внизу. — Он так лаял, что я просто не разглядел… Сам не знаю…
      Брэден взял себя в руки. Перкинс тут ни при чем, не его хотелось задушить Брэдену.
      — Ладно, Перкинс. Я понял вас. А сейчас отправляйтесь и распорядитесь, чтобы послали за доктором Ховеллом. Потом присмотрите, чтобы приготовили комнату для мисс Грей. Понадобится горячая вода для ванны и какое-нибудь платье. Мне все равно, где вы достанете его, но вы должны сделать это. Вам все ясно?
      — Да, ваша светлость… вполне. — И пожилой мужчина, с достоинством расправив плечи, направился в особняк.
      Брэден чувствовал, как дрожат плечи Касси.