Смутное предчувствие одолевало Брэдена. Тревога и беспокойство. Он откинулся на спинку сиденья в элегантной карете, нетерпеливо ожидая отправления из Йорка. Его двухлетний жеребец, который сегодня впервые участвовал в бегах, не обманул ожиданий, показав прекрасный результат, и можно было рассчитывать, что следующей весной он придет первым. Атмосфера скачек всегда волновала кровь Брэдена и пробуждала в нем прилив энергии. Как ценители балета испытывают трепет от мастерства и изящества танцоров, так и он приходил в восторг, наблюдая за стремительным полетом породистых скакунов. Но сегодня бега не доставляли ему удовольствия.
      — О чем задумался, Брэден?
      Брэден вздрогнул. Высокий худощавый мужчина средних лет сел напротив в карете и выжидательно смотрел на него. Пробивающаяся в волосах седина и разбег мелких морщин по лицу только подчеркивали жизненную силу, бьющую из проницательных глаз Чарлза Грейвза, и усиливали ощущение тепла и покоя от самого его присутствия.
      Брэден стряхнул с себя задумчивость и натянуто улыбнулся.
      — Тебя не порадовало выступление нашего малыша? — осторожно поинтересовался Чарлз.
      Брэден помотал головой.
      — Нет, он был великолепен. Достойное дитя своих великих родителей.
      Чарлз уловил нарочитость ответа и не мог не заметить отсутствующий взгляд собеседника. Уже несколько месяцев Брэден пребывал в меланхолии, а после знаменательного разговора с леди Эбигейл Девон две недели тому назад и вовсе погрузился в мрачную, угрюмую задумчивость. Это озадачивало Чарлза, — обычно Брэден никому не позволял столь глубоко тревожить свое сердце. Это неумение искренне реагировать на жизненные неурядицы привили Брэдену родители, сваливая на него все свои обиды и разочарования, так что ему только и оставалось замкнуться и уйти в себя. И со временем Брэден воздвиг вокруг своего внутреннего мира непробиваемые стены отчуждения.
      — Тогда в чем же дело? — мягко настаивал Чарлз.
      — Не знаю, — признался Брэден. Он махнул кучеру, чтобы тот отправлялся, и, когда карета тронулась, опять обернулся к Чарлзу. — Наверное, последняя выходка Эбигейл заставила меня вспомнить о вещах, которые я почти забыл и не хотел бы вспоминать. Она еще раз показала, насколько неприятна и предсказуема эта жизнь.
      — Ну, не все в ней так плохо, — возразил Чарлз.
      — Не все. Только люди, — иронично покачал головой Брэден. — Взять тебя — разве не был ты счастливее, когда служил у нас простым конюхом? Когда имел дело с прекрасными животными, а не с этими бездушными двуногими. Чарлз усмехнулся.
      — Ты прав, но выезжать лошадей будет, пожалуй, посложнее, чем задавать им корм. Я за двадцать лет понял это прекрасно.
      Брэден собрался было ответить, но внезапный шум на улице отвлек его.
      — Только без рук! — кричал неистово сопротивлявшийся мужчина, которого, невзирая на протесты, выбросили за ворота, и он стоял пошатываясь на тротуаре. — Возмутительно, — пьяно бормотал он себе под нос. — Какое обращение с посетителями… со зрителями…
      — Пьянь! — кричал ему в спину один из участников сцены. — Ты еще с прошлых бегов должен мне сто фунтов. Мне осточертели твои обещания! У тебя за душой нет ни фартинга!
      Пьянчуга бросил прощальный вызывающий взгляд на своего обидчика, гордо откинул со лба сальные пряди темных волос и ступил на мостовую — прямо под колеса кареты Брэдена. Кучер пронзительно закричал. Лошади захрапели, сопротивляясь натянутым поводьям. Мужчина дернул головой, огляделся мутным взглядом и застыл, увидев стремительно надвигающийся на него экипаж. Еще мгновение — и столкновения не избежать.
      Карета остановилась.
      Брэден распахнул дверцу. Он не слышал удара и надеялся, что мужчина не пострадал. К тому моменту, когда Брэден с Чарлзом выбрались из кареты, лакеи, соскочив с запяток, уже поднимали на ноги растрепанного, но невредимого пьянчужку.
      — Пустите меня, говорю! — отбивался тот. — Сначала сбивают с ног, а потом тормошат, как тряпичную куклу! Руки прочь, я сказал!
      Брэден приблизился к нему. Кивком головы он велел лакеям отпустить мужчину и с нескрываемым отвращением оглядел его холодным пронзительным взглядом. Он заметил, что наряд пьяницы был поношен и давно не чищен, но когда-то мог считаться богатым.
      — Поднимайтесь, — распорядился Брэден. Незнакомец потерянно заморгал, неловко поднялся и принялся отряхивать приставшую к штанам грязь.
      — Вам очень повезло, что у моего кучера хорошая реакция, — тон Брэдена был полон презрения, — иначе вы оказались бы под колесами. — Он скрестил руки на груди. — Как вы собираетесь добираться домой? — без обиняков спросил он.
      Мужчина огляделся невидящими глазами.
      — Не знаю… Вероятно, возьму экипаж…
      — Здесь нет ни одного экипажа, — раздраженно оборвал его Брэден и указал на дверцу своей кареты. — Забирайтесь. Мой кучер отвезет вас домой.
      Мужчина осмотрел элегантную карету красно-черных цветов Шеффилдов, украшенную массивными изображениями фамильного герба. Хоть он и простой дворянин, но кое-что понимает в этих аристократических штучках.
      — Вы думаете таким образом откупиться от меня за беспечность вашего кучера? — с вызовом произнес он.
      Брэден жестом велел Чарлзу помочь пьянчуге забраться в карету.
      — Нет, я просто пытаюсь быть великодушным по отношению к тому, кто оказался в затруднительном положении. Неважно, заслуживает он того или нет.
      С этими словами Брэден прыгнул в карету. Через минуту Чарлз погрузил потерявшего всякое представление о реальности пьянчужку, забрался сам и устроился рядом.
      Брэден кинул на пассажира холодный взгляд.
      — Куда прикажете? Пауза.
      — В Скарборо, милорд. — Роберт не знал титула своего спасителя и счел обращение «милорд» самым нейтральным. — Мой дом стоит на скале у самого моря, его хорошо видно с дороги, и мы не прозеваем его.
      Сердце Брэдена тревожно забилось: предчувствия, одолевавшие его, как будто начинали сбываться. Высунувшись в окно, он сказал кучеру, куда ехать, и откинулся на спинку сидения, ругая себя за излишнюю впечатлительность. В конце концов, на скалах у побережья Скарборо не один дом.
      Карета тронулась.
      — Позвольте узнать ваше имя, сэр, — медленно спросил Брэден, неприязненно глядя на красную физиономию попутчика и его давно не чищенную одежду.
      Мужчина неловко поежился под неприветливым взглядом.
      — Роберт Грей, милорд, — ответил он.
      У Брэдена комок встал в горле, его худшие ожидания сбывались. Этот грязный пьянчуга, это ничтожество — отец чудесной девушки, встреча с которой оставила в его душе неизгладимый след. Кассандра. Милая, невинная Касси. Его кулаки на коленях непроизвольно сжались. Она заслуживает лучшей участи.
      Несмотря на свое состояние, Роберт заметил, как перекатились желваки и отвердел подбородок у его спасителя. Он недоумевал, каким образом его имя могло так задеть молодого человека. Не иначе Элина, подумал он, чувствуя, как старые обиды вскипают в нем. Нет, не может быть, он слишком молод, ему едва за тридцать. Элина предпочитала более зрелых и солидных мужчин.
      Он перевел пьяный взгляд на второго попутчика, сидевшего рядом с ним, и почувствовал спазмы в желудке. Этот, кем бы он ни был, пришелся бы Элине по вкусу. И возраст у него подходящий, и лицо приятное и мужественное. И если молодой разозлился, услышав его имя, то этот почему-то побледнел. Роберт тряхнул головой. Может, он все выдумал? Да, скорее всего… До него дошло, что молодой человек о чем-то спрашивает его.
      — Что, милорд? — переспросил Роберт. Брэден раздраженно повторил:
      — Я спрашиваю, у вас есть дочь, которую зовут Кассандра?
      Вопрос застал Роберта врасплох.
      — Ну… да… Но откуда вам известно?..
      — Мы как-то раз встречались с ней несколько лет назад. Тогда она была очаровательной девочкой.
      Роберт потер виски:
      — Как-то раз? Тогда странно, почему вы до сих пор помните ее… э-э-э… Простите, милорд, я забыл ваше имя. Как, вы сказали, вас зовут?
      Брэден с отвращением посмотрел на него и едва удержался, чтобы не сказать, что, к счастью, они не были представлены друг другу.
      — Брэден Шеффилд герцог Шербургский, — ответил он. — Я не хочу спорить с вами, мистер Грей, но ваша дочь не из тех, кого можно так просто забыть.
      Роберт тупо оглядел Брэдена, затем повернулся к сохранявшему молчание Чарлзу.
      — Ваша светлость, — начал он, продолжая смотреть на Чарлза, но обращаясь к Брэдену. — А ваш…
      — Чарлз Грейвз, — напряженно представился тот. Брэдена удивила горечь, с которой его друг назвал свое имя.
      Это была даже не горечь, а холодное отчуждение, какое испытываешь, читая надписи на могильных плитах.
      — А ваш титул? — растерявшись, спросил Роберт.
      — У меня нет титула, сэр, — сухо ответил Чарлз.
      — Нет титула, — удивленно повторил Роберт. — Странно. Брэден не успел уточнить, что тому показалось странным —
      Роберт откинулся на спинку дивана и произнес:
      — Мне нечем рассчитаться за вашу доброту.
      — Я понял это, — ответил Брэден. — Я не стеснен в средствах, сэр.
      Роберт медленно склонил голову, глаза его слипались.
      — Оно и видать, — пробормотал он. — Ваш брат не стеснен… не постесняется взять то, что ему нужно. Даже если и чужое…
      С этими словами он уронил голову на грудь и засопел.
      — Он уснул, — с брезгливой гримасой сказал Чарлз.
      — Пусть спит. Он мне изрядно надоел. — Он посмотрел на Чарлза, но тот уже взял себя в руки и принял невозмутимо — спокойный вид.
      — Ты думаешь о его дочери? — спросил он у Брэдена, как всегда точно прочитав его мысли. Он помнил рассказ Брэдена о ночной встрече с Кассандрой и догадывался, что Брэден не смог ее забыть.
      — Да. Я тревожусь за нее. И не успокоюсь, пока не буду уверен, что с ней все в порядке. — Он рассеянно смотрел в окно, проклиная себя за то, что однажды решил остаться в стороне и не пытался разыскать ее. Угрызения совести мучили его.
      — Похоже, у нее несладкая жизнь один на один с этим покровителем и защитником, — задумчиво произнес он, вспомнив, что мать Касси умерла. Он посмотрел на уютно устроившегося на диване Роберта и вновь устремил взгляд на пробегавшие за окном пейзажи. Он погрузился в свои мысли и не заметил, как посуровело при этих словах лицо Чарлза и у рта обозначились угрюмые складки.
      Перед его мысленным взором вновь пронеслась их единственная встреча. Тогда он не мог не почувствовать, чго ей знакомы и боль, и одиночество, и у нее достает сил, чтобы справляться с ними, — как и ему. Но только сейчас, столкнувшись с ее отцом, Брэден понял, что ноша, свалившаяся на плечи хрупкой девочки, непосильна для нее. И одной ей с этим не справиться.
      Если не он, то кто защитит ее от этой скотины?
      Брэден и сам удивился неожиданной горячности, проснувшейся в нем, но не мог даже допустить мысли, что им движет не просто желание защитить ребенка, а чувство гораздо более сложное. Он и сам был лишен детства, говорил он себе, поэтому знает, что такое детская обида.
      Они ехали по разбитой дороге еще несколько долгих часов, в полном молчании, думая каждый о своем. Брэдену казалось, что прошла вечность, но вот наконец они свернули и вдоль морского берега направились в сторону Скарборо. Здесь дорога стала еще хуже, карета моталась из стороны в сторону и подпрыгивала на ухабах, когда выехала на плохо вымощенную дорожку, ведущую к дому Грея. На выступающем в море утесе показался небольшой дом с участком. Брэден напряженно всматривался, надеясь увидеть Кассандру. На всем лежала печать заброшенности, хотя сквозь буйные заросли кустов сложно было разглядеть хоть что-нибудь. Брэден нахмурился: сад был неухожен, деревья растрепанно топорщились во все стороны рваными зелено-коричневыми клочьями, клумбы заросли чертополохом.
      Глубоко взволнованный, он выпрыгнул из кареты, не дождавшись, пока она остановится. В тот же миг по саду разнесся жизнерадостный лай, и из зарослей выскочил пес с весело болтающимися ушами. Он отчаянно трепал что-то, отдаленно напоминавшее женский платок.
      — Перси! — раздался звонкий голос. — Сейчас же верни мне шаль!
      Брэден не мог ошибиться, он узнал бы этот мелодичный голос из тысячи других. Задыхаясь от смеха, разрумянившаяся Касси пробиралась сквозь колючие кусты, высоко подобрав подол платья.
      Пес остановился, обернулся и призывно замахал хвостом.
      — Перси! — Она подошла к собаке и нагнулась. — Мне нужна моя шаль. Отдай сейчас же! — Она потянулась за платком, не замечая, что за ней наблюдают.
      Перси прыгнул вправо, затем влево, словно пытаясь определить, куда ему бежать, чтобы принести то, что от него требуют. Вздохнув с отчаянием, Касси подбоченилась и укоризненно посмотрела на своего питомца.
      — Перси, — сказала она, теряя остатки терпения, — ты не там ищешь, моя шаль у тебя в зубах. — Она поймала конец платка и потянула его к себе. — Вот. Это моя шаль.
      Перси не удержался и разразился заливистым лаем. И в то же мгновение потрепанный платок оказался в руках хозяйки. Перси смотрел на него с удивлением, словно только сейчас сообразил: то, чего от него добивались все это время было у него. И сообразив, гордо замахал хвостом, как пес, верный своему долгу. Касси удрученно покачала головой, разглядывая изжеванный платок.
      — Ох, Перси, что мне делать с тобой?
      Пес в ответ подпрыгнул, норовя лизнуть Касси в лицо бойким розовым языком. Хозяйка склонилась и прижала его к себе.
      — Как я люблю тебя! — прошептала она. — Хотя ты, похоже, никогда не поумнеешь. — Она зарылась лицом в его шелковистую шерсть. — Все же ты мой единственный преданный и нежный друг, и я очень ценю твою дружбу.
      Но Перси не был склонен к нежностям, он перебирал задними лапами и всеми силами старался вырваться из крепких объятий. И тут он наконец-то заметил чужую карету и непрошеных гостей. Он зашелся в неистовом лае и бросился вперед, защищая свою хозяйку. Касси поднялась, складки простого сочно-зеленого платья мягко скользнули по ногам. Сердце гулко застучало. Высокий красивый мужчина стоял в отдалении и внимательно глядел на нее. Она сделала к нему несколько нерешительных шагов. Боже мой, это сон, думала она, это сон, который почему-то снится мне днем; сейчас я открою глаза, и все исчезнет, как всегда.
      Заметив ее растерянность, Брэден направился к ней, потрясенный тем, какое чудо сотворили с этой девушкой прошедшие годы. Нежный бутон превратился в пленительную юную женщину; даже в простеньком платье и с разметавшимися по плечам неубранными волосами она была ошеломляюще прекрасна, самые изящные красавицы с портретов в его родовом замке не могли соперничать с ее нежной прелестью.
      Он подошел к ней вплотную и заглянул в ее сияющие голубые глаза.
      — Брэден? — Она произнесла его имя, словно не веря себе, едва выдохнув его сквозь дрожащие губы.
      — Здравствуйте, Касси.

      Ее радость померкла, как только она поняла, почему он приехал.
      Потеряв дар речи, Касси наблюдала, как ее перепачканного грязью отца вытаскивают из элегантной кареты. Не слушая вежливые объяснения Брэдена — все ее мечты рушились, — она безотчетно повернулась и направилась в сторону дома, прочь от него. Какой позор! Она не могла думать ни о чем, кроме того, что он видел, какова на самом деле ее жизнь. Нет, не скромное платье, не очевидные признаки бедности унижали ее, но отец, как всегда пьяный, отец, которого привезли домой, как бесчувственный чурбан, — вот, что угнетало ее.
      Она проглотила комок обиды, вставший в горле, и с трудом сдержала слезы. А ведь она, пусть на короткое мгновение, поверила, что Брэден явился в этот заброшенный сад только для того, чтобы вновь увидеться с ней. Поверила, что он так же, как она, каждую минуту думал о ней. Боже, как она заблуждалась! Он никогда не узнает, какую боль причинил ей. Никогда!
      Касси гордо подняла голову и расправила плечи, превозмогая обиду. Ей не привыкать притворяться. Тяжелая жизнь научила ее, стиснув зубы, терпеть и не показывать вида.
      — Касси. — Брэден несколькими широкими шагами догнал ее. Перси, рыча, пытался ухватить его за пятку, но Брэден не замечал этого. — Касси, — повторил он, удерживая ее за локоть.
      Она остановилась и напряженно повернулась к нему.
      — Да?
      Брэден внимательно всматривался в ее лицо. Он сам много раз прятался за такой маской спокойной самоуверенности, и она не могла обмануть его.
      — Я рад встрече с вами, — тихо промолвил он. Касси вежливо улыбнулась.
      — Я тоже, — ответила она. — Давно мы не виделись.
      Она ни о чем не спросила, но Брэден уловил в ее словах упрек.
      — Касси, — осторожно заговорил он, еще не зная, какими словами объяснит ей, почему он не появлялся все эти годы, словно вовсе не испытывал желания видеть ее. — Когда мы познакомились, вы были ребенком, и я не хотел…
      Но Перси не терял времени даром. Он наконец улучил момент, когда ноги незнакомца перестали убегать от него, и вонзился острыми зубами в мягкую кожу сапога. Он грозно рычал, с вызовом ожидая, как отреагирует пришелец.
      — Перси! — крикнула Касси. — Прекрати сейчас же!
      Пес, не привыкший к окрикам, отпустил сапог и призывно гавкнул, рассчитывая на признательность.
      — Простите его, — сказала Касси, неодобрительно глядя на своего питомца. — Он не привык к гостям.
      Брэден улыбнулся и дружелюбно протянул собаке ладонь.
      — Узнаю повадку Хантера, — сказал он. — Он защищает вас, и это правильно.
      — Да, он не дает меня в обиду, — со вздохом сказала Касси. — Он преданный и добрый, но вот ума ему не хватает. Я воспитываю его, как могу, но все без толку. Даже имя ему не помогает.
      — Имя? — Брэден был озадачен. Касси слишком серьезно воспринимала невинные шалости собаки.
      — Да, я думала, что имя великого Шелли заставит его соответственно относиться к жизни.
      Брэден едва удержался, чтобы не засмеяться:
      — Вы назвали собаку именем Шелли?
      — К своему глубокому разочарованию.
      — Ну, Касси… — Брэден рассмеялся, непроизвольно взяв ее за руку. — Вы просто чудо.
      Тем временем Джеймс Гилдинг, последний слуга, оставшийся у Грея, вышел на шум и поспешил к карете, чтобы помочь Чарлзу доволочь пьяного хозяина до постели. Очарование момента, только-только охватившее молодых людей, растаяло.
      — Я должна помочь, — сказала Касси, пряча глаза, и пошла к дому. Перси побежал за ней.
      Брэден встревоженно посмотрел ей вслед: неужели она чувствовала себя виноватой за недостойное поведение отца? Он тоже направился к дверям коттеджа, хоть и предполагал, что ничего радостного там не увидит. Касси отодвинула ногой Перси и вошла в тесную прихожую вслед за печальной процессией.
      — Ох, папа! — горько вздохнула она, не найдя других слов, но от Брэдена не ускользнуло выражение смертельной усталости на лице девушки. Да лучше б я переехал его колесами, подумалось ему.
      — Не беспокойтесь, Касси. С ним все в порядке, — пробормотал он. — Он просто слегка не в себе.
      Это была неправда, и они оба знали об этом. Но ему так хотелось уберечь ее от грязи!
      — Куда нам положить его, мисс Грей? — спросил Чарлз глубоким ровным голосом. Он не отрывал пронзительных голубых глаз от лица девушки.
      Касси стушевалась:
      — О, пожалуйста… н-не беспокойтесь. Я сама устрою его.
      — Нет! — решительно прервал ее Брэден.
      — Но это мой отец, Брэден, — возразила Касси, гордо задрав подбородок и вызывающе глядя ему в глаза. — И я отвечаю за него.
      Боже, как она прекрасна! Какая нежная кожа, сколько изящества и благородства в лице! А глаза… Их лазурь ласкает душу, дарит небесную благодать, блестки солнца брызжут из-под ресниц, длиннее которых, чернее и краше просто не может быть. Что-то замерло — и перевернулось в нем. Такое с ним было только однажды, очень давно, и с тех пор ему не приходилось чувствовать ничего подобного, но он безошибочно узнал это ощущение. Он глубоко вздохнул, взял ее маленькую ладонь в свою большую и сильную руку и коротко пожал ее.
      — Они справятся, Касси. Ваш отец слишком тяжелый, чтобы вы его смогли перенести, — осторожно возразил Брэден, боясь задеть ее самолюбие. — Он немного перебрал, в этом нет ничего страшного, со всяким может случиться.
      Она улыбнулась, и у него перехватило дыхание от ее очарования.
      — Спасибо, Брэден, — просто ответила она.
      Роберт тем временем пришел в себя и озирался, стараясь понять, что происходит.
      — Кассандра? — произнес он заплетающимся языком. Его дочь… она кокетничает с этим хлыщом… как его там… А-а, Брэден Шеффилд герцог Шербургский. Шеффилд… Черт, откуда ему знакомо это имя?
      — Что, папа?
      Роберт мог бы поклясться, что во взгляде герцога, устремленном на его дочь, была нескрываемая симпатия, даже больше. Нет, это невозможно, они встречались всего раз, едва знакомы. Он дернул головой и посмотрел на тех двоих, что волокли его к лестнице.
      — О, Джеймс… И ты здесь? Как я устал, старина… Сейчас бы прилечь и вздремнуть. — Он оглянулся на дочь. Она двинулась за ним, но герцог решительно взял ее за плечо и удержал; это было последнее, что он смог увидеть.
      — Останьтесь, Касси, — тихо сказал Брэден, не желая расставаться.
      Она помедлила и кивнула.
      — Хорошо, Брэден.
      Брэден! Она называет его по имени, подумал Роберт. А он еще сомневался! И смотрят они друг на друга как два голубка. Он подозревал, что их отношения не так невинны, но он не позволит этому молодцу разрушить свои планы. Ни за что! Касси проводила взглядом отца и обернулась к Брэдену.
      — Спасибо, что привезли его. — Она нервно расправила складки платья. — Даже не знаю, как и благодарить вас.
      Брэден весело и открыто посмотрел на нее и, желая подбодрить, сказал:
      — Я думаю, вы могли бы предложить мне выпить и немного поговорить со мной.
      Касси смутилась.
      — О, конечно! Простите меня, пожалуйста. Я совсем забыла об обязанностях хозяйки. — Она улыбнулась и как будто превратилась в ту давнюю Касси с милыми ямочками на щеках, которую он встретил ночью на берегу моря. — Ну что с меня взять! Вы помните, мы договорились, что я не леди.
      — Нет, насколько я помню, мы остановились на том, что вы не похожи ни на кого из обычных леди, — поправил ее Брэден. — Вы другая, и вы лучше.
      Касси посмотрела на лестничный пролет, и улыбка на ее лице погасла. Брэден проследил за ее взглядом, понял причину ее печали и сказал:
      — Ваш отец не может запятнать вас. Он это он, а вы это вы. Она помолчала, затем обернулась и жестом пригласила его следовать за ней:
      — Пойдемте. Мы можем посидеть в библиотеке.
      Они миновали темную тесную гостиную. Он не мог не заметить, как беден и запущен дом. Осыпавшаяся штукатурка, обшарпанный паркет, ветхая мебель. В библиотеке витал дух плесени и алкоголя. Он почувствовал дурноту, подкатывающую к горлу.
      Касси зажгла лампу, повернулась к Брэдену и, заметив выражение брезгливости на его лице, сказала:
      — У нас сейчас трудные времена. Из слуг остался один Джеймс. Я, как могу, поддерживаю порядок в доме, но…
      — Перестаньте извиняться!
      Касси вздрогнула. Брэден сам поразился резкости, с которой он прервал девушку. Но он не смог сдержать раздражения, которое вызывал у него истинный виновник «трудных времен», как выразилась Касси.
      — Ваше положение и ваша бедность не изменят моего к вам отношения. Я просто не представлял… — Он замолчал. Было бессмысленно продолжать этот разговор — что бы он ни сказал, он или расстроит или оскорбит ее. Она превратилась в очень гордую, независимую женщину. Огонек вызова в ее глазах не оставлял в этом сомнений. А ему, как никому другому, было известно, как трепетно надо относиться к чужому самолюбию.
      — Вы воистину Кассандра, та petite, — прошептал он.
      Неожиданная смена тона, непривычные слова и проникающая в душу улыбка озадачили ее, она вопросительно посмотрела на него.
      Брэден подошел к девушке, остановившейся у потертого дивана.
      — Вы говорили, что так вас будут называть, когда вы станете взрослой, — напомнил он ей. Он не мог удержаться и осторожно коснулся ладонью ее шелковистых черных волос, пропустил их сквозь пальцы, зачарованно любуясь сиянием, струящимся по ее плечам и спине. Он словно окунулся в исходящее от нее благоухание свежести и чистоты. Его взгляд скользнул по ее лицу и остановился на влажных, вздрагивающих, чуть приоткрытых губах. Впечатление было ошеломляющим. Разве могла какая-нибудь из тех женщин, что были с ним за эти три года, сравниться с ней! Смутившись своей пылкости, он кашлянул и убрал руку.
      — Я, пожалуй, выпил бы чего-нибудь, — сказал он дрогнувшим голосом.
      Касси молча кивнула, прошла к бару и налила в бокал бренди. У нее предательски подгибались ноги, ей казалось, что еще чуть-чуть и она упадет. Словно тот, давний Брэден, неизменный герой ее грез, вновь предстал перед нею. Она чувствовала, он хотел поцеловать ее, и ей самой страстно хотелось этого.
      Несколько янтарных капель соскользнули по стеклу, когда она дрожащей рукой подала ему бокал. Брэден взял его, не сводя взгляда с выступившего на ее щеках румянца.
      — Посидите со мной, — как со стороны услышал он свой голос. Она опустилась на диван рядом с ним и стиснула руки на коленях.
      Все слова сейчас были лишними. Так сильны были токи, пробегавшие между ними, так обострены чувства Брэдена. Ему хотелось прижать ее к себе, хотелось расспросить о ее жизни, узнать о ней все. И он выбрал второе. Так было безопаснее. Он осторожно поставил нетронутый бокал на стол и спросил:
      — Касси, вам много времени приходится быть с отцом?
      — Нет. — Она отвела взгляд.
      — В ту нашу встречу вы сказали, что вашей матери нет в живых.
      Касси помолчала, затем кивнула.
      — Она умерла, когда мне было четыре года.
      Он представил себе, что всю жизнь она провела рядом с этим эгоистом, и ему стало не по себе.
      — Мне очень жаль, Касси, — тихо проговорил он.
      — Говорят, что я на нее очень похожа, — продолжала она. Ей не хотелось, чтобы он жалел ее.
      — Выходит, она была очень красива. В ее глазах мелькнула боль.
      — Я почти не помню ее.
      Это удивило Брэдена. Она с такой теплотой говорила о матери, словно ее память хранила каждую деталь дорогого образа. Но он удержался от расспросов. Как-нибудь потом, решил он.
      Он заметил горечь в ее глазах, и знакомое чувство снова шевельнулось в его груди — неизбывное желание оградить ее от всех тягот жизни. Он наклонился к ней и мягко привлек к себе.
      Касси едва не лишилась чувств, и все ее существо подалось навстречу ему. Она испугалась, но не своего порыва — он был искренним и естественным. Ее встревожило желание покориться этому человеку, окунуться в его объятия, оказаться под его надежной защитой, раскрыться перед ним всем сердцем, рассказать ему о том, о чем она никому до этого не решалась рассказать. Она так долго могла рассчитывать только на свои силы, сама была своей защитой и опорой, окруженная со всех сторон непреодолимыми стенами страха и одиночества. Может ли она сейчас сдаться, стать слабой, положиться на него? Она стиснула зубы, справилась с минутным смятением и шевельнулась, пытаясь отстраниться. Брэден почувствовал сопротивление девушки и еще крепче прижал ее к себе.
      — Все в порядке, Касси, — выдохнул он в ее волосы. — Верьте мне, положитесь на меня.
      И она не устояла. Она расслабилась в его объятиях, уткнулась в воротник белой рубашки, судорожно вцепившись в борта шерстяного пальто. Она не заплакала, но поддалась страстному желанию быть рядом с этим сильным мужчиной, ощущать его защиту и заботу. Хотя бы на несколько коротких мгновений.
      Брэден нежно обнимал ее, ласково поглаживая по спине. Их тела слились в одно и ни один из них не решался пошевелиться, чтобы не нарушить эго единение, ни у кого не возникло желания ни отстраниться, ни прижаться еще теснее. Они просто сидели в тишине, и, казалось, время остановилось.
      Брэден, закрыв глаза, касался подбородком ее волос. Никогда еще так пронзительно не ощущал он естественности момента. Он держал эту девушку в объятиях и знал, что она принадлежит только ему, хоть и не мог объяснить себе, откуда эта уверенность. Такого умиротворения он не испытывал никогда.
      Касси доверчиво вздохнула, словно вбирая в себя его теплую силу.
      — Спасибо вам… еще раз, — прошептала она. — Кажется, вы опять покорили меня.
      Брэден ослабил объятия, чтобы заглянуть в ее порозовевшее лицо, и обезоруживающе улыбнулся.
      — Спасибо вам. Мне еще никто не говорил такого. Великая честь. — Он поднес ее руку к своим губам и медленно поцеловал.
      Тихо заскрипела и приоткрылась дверь.
      — Прошу прощения, Брэден. — Чарлз Грейвз стоял на пороге библиотеки. Он обращался к Брэдену, но его взгляд был прикован к Касси.
      — Да, Чарлз? — Брэден отпустил руку Касси и обернулся к другу. — Мистер Грей в порядке?
      Чарлз кивнул.
      — Да. Он уснул.
      Касси встала с дивана. Она ощущала пылающий на щеках румянец, смущалась, но ничего не могла с ним поделать.
      — Кажется, мы не знакомы, сэр. Меня зовут Кассандра Грей. Я глубоко признательна, что вы помогли моему отцу, — сказала она, подойдя к Чарлзу.
      Что-то едва уловимое проскользнуло во взгляде Чарлза и тут же исчезло.
      — Был рад услужить вам, мисс Грей. Меня зовут Чарлз Грейвз, я служу у его светлости.
      Заметив удивленный взгляд Касси, Брэден поднялся и подошел к ним.
      — Чарлз, как всегда, чересчур скромен. Он один из лучших жокеев Британии. И любой владелец породистых лошадей был бы рад поручить ему выезжать их. Но Чарлз, к счастью, мой друг и потому остается в Шербурге.
      Касси ослепительно улыбнулась Чарлзу.
      — Мне всегда нравились лошади. Но отец… — Она замолчала.
      — Приезжайте в Шербург. Мои лошади в вашем полном распоряжении, — тут же откликнулся Брэден.