– Для меня это более чем достаточно.

Джилл коснулась ладонью его щеки и поцеловала.

– Если тебе непременно хочется пролить кровь, то знай, там в горах есть разбойники. Вот почему караванам нужна охрана.

Таким образом, покинув крепость лорда Инрика, они поехали на восток, направляясь в Макмур. Дорога извивалась, уходя вверх, и они пустили своих коней медленным шагом. По мере того, как Джилл и Родри поднимались все выше и выше, заросшие травой пастбища уступили место рощам чахлых сосен с кривыми стволами, типичных для этой части Дэвери. Когда они проезжали через темный, безмолвный лес, Джилл вдруг вспомнила о браслете, который лежал в ее в сумке.

– Родри! По пути в крепость Инрика со мной произошло нечто очень странное.

Когда она рассказала Родри о находке, он озабоченно нахмурился, соглашаясь с ней в том, что особенно странным казалась оставленная конская сбруя.

– Но почему же ты не рассказала об этом Инрику? – спросил он наконец. – Может быть, эта лошадь принадлежала одному из его союзников.

– А ведь ты прав.

Она почувствовала в спине холодную дрожь.

– Почему же я не рассказала? Я… я просто забыла.

Родри повернулся в седле и посмотрел на нее.

– Дело кажется слишком серьезным, чтобы о нем можно было просто забыть.

– Знаю.

Она задрожала всем телом и добавила:

– Здесь, по-моему, не обошлось без Двуумера. Ты думаешь, я сумасшедшая, потому что говорю об этом?

– Остается только пожелать, чтобы это было не так, – сказал Родри и остановил лошадь. – Нам лучше вернуться к Инрику и обо всем ему рассказать.

Джилл согласилась, но, когда она поворачивала коня, перед ней возник серый гном. С обезумевшим от страха лицом и глазами на выкате он махал руками и просил ее остановиться.

– Что случилось? – спросила Джилл. – Нам нельзя возвращаться?

Он замотал головой так яростно, что чуть не упал.

– Что все это значит? – спросил Родри. – Твой гном?

– Да. И он не хочет, чтобы мы возвращались. Он ужасно напуган, Родо.

Гном исчез, затем снова появился у Родри на коленях. Он протянул руку и умоляюще похлопал его по щеке. Хотя Родри не видел гнома, он чувствовал его прикосновение.

– Ну хорошо. Однажды дикий народец спас мне жизнь, – сказал он. – Раз он думает, что сзади нас подстерегает опасность, я поверю ему на слово.

Гном ухмыльнулся и похлопал его по руке.

– Кроме того, – продолжал Родри, – мы сможем подумать об этом в Макмуре вместе с тиэрином.

Отрицательно мотая головой, гном ущипнул его за локоть.

– Ты не хочешь, чтобы мы об этом кому-нибудь говорили? – спросила Джилл.

Вздохнув с облегчением, гном улыбнулся, кивнул и исчез. Некоторое время Джилл и Родри сидели на конях и недоуменно смотрели друг на друга.

– Давай-ка я достану из сумок свою кольчугу, – наконец сказал Родри. – Жаль, что у тебя нет своей.

– Думаю, в Макмуре мы должны первым делом купить мне кольчугу. Инрик был достаточно великодушен с выкупом, и поэтому у нас еще есть деньги.

– У нас есть деньги? Но, послушай, ведь ты все время твердила, что мы вот-вот пойдем по миру с протянутой рукой!

– Если бы ты все пропил, я бы не смогла сейчас купить себе кольчугу.

– Ты права. Должно быть, ты и в самом деле меня любишь, раз потратила серебро, чтобы выкупить меня!

Она наклонилась и сильно ударила его по плечу.

После того, как Родри надел кольчугу, они взяли в руки мечи, перевели щиты в положение наготове на луке седла и поехали более быстрым шагом. Дорога извивалась между холмами, все время поднимаясь вверх. На всем протяжении пути Родри не переставал оглядываться назад. Будучи наполовину эльфийцем, он видел намного дальше, чем простой человек, и мог заметить врага еще задолго до того, как враг заметит их. Джилл об этом знала. Впереди маячили черные, поросшие соснами горы, где на склонах местами выступал на поверхность песчаник, делая их похожими на кулак великана. Казалось, что в каждой долине, в каждом ущелье, через которые они проходили, их поджидала засада. Но всякий раз опасения оказывались необоснованными.

Наконец они взобрались на последний холм, и их взору открылась узкая равнина, окруженная горами с востока и холмами с запада. Внизу у реки стоял Макмур. В центре широкого открытого пространства, обнесенного высокими каменными стенами, тесно сгрудилось около трех сотен круглых домиков; они словно жались друг к другу от страха, хотя открытый участок был всего-навсего обыкновенным пастбищем, где щипали траву лошади и мулы из караванов проходящих через город купцов.

– Никогда в жизни я еще так не радовался при виде города, – заметил Родри.

– И я тоже.

Все же, она почувствовала себя в полной безопасности лишь тогда, когда они прошли через массивные, обитые железом ворота, охраняемые вооруженными городскими стражами.

– Проклятье, они чуть не повернули обратно, – проворчал Аластир.

– Это все ее гном, учитель, – ответил Саркин. – Когда я рассматривал Джилл в магическом кристалле, то видел, как он предупреждал ее.

– В самом деле? Тогда нам нужно что-то предпринять.

Тут Аластиру пришла в голову идея связать возникающее временами чувство, что за ними наблюдают, с проделками гнома и других представителей дикого народца, которые могли за ними шпионить. Похоже, настало время показать им, по чем фунт лиха, и хорошенько напугать.

Джилл и Родри пробыли в Макмуре два дня. Они остановились в жалкой гостинице с обваливающимися стенами, расположенной у северных ворот. Несмотря на то, что в Макмуре, как в торговом городе, насчитывалось много гостиниц, только в этом убогом заведении согласились принять серебряного клинка. В таких маленьких городах обычно не было оружейного магазина, поэтому в первый день они поехали в крепость местного тиэрина и, поторговавшись с управляющим, купили для Джилл старую кольчугу. Во второй день Родри обошел город в поисках работодателя и, наконец, нашел одного по имени Серил, который вел в Форт Хирэйф караван с оружием и предметами роскоши.

Форт Хирэйф был весьма необычным и довольно молодым городом; его основали лишь восемьдесят лет назад. Первоначально он носил красивое название: Привдан Рикайд, что означало «главный королевский форт». Но первое же войско, остановившееся там гарнизоном, нарекло его «Фортом Тоски», и это имя прижилось. Существующий на основании королевской грамоты, город должен был стать административным и военным центром провинции Дальняя Долина, которая постепенно заселялась увеличивающимся населением Дэвери. Во времена Джилл и Родри Дальняя Долина была еще довольно безлюдным местом, где было невозможно собрать налоги, достаточные для содержания гвербрета. Поэтому здешнее гвербретство частично поддерживалось субсидиями короля. Каждое лето королевские агенты нанимали людей, таких как Серил, которые вели в город гвербрета караваны с товарами.

Так как Серил расплачивался деньгами короля, а не своими, он не жадничал, нанимая Родри, пообещал ему два серебряника в неделю и даже не стал возражать по поводу содержания Джилл и ее лошади.

– А сейчас я бы хотел, чтобы ты прошел по городу и набрал еще четырех парней, – сказал, заканчивая, купец. – Им плачу по серебрянику в неделю.

– Без проблем. В таком городе не составит большого труда отыскать охранников.

Родри возвращался в гостиницу с тяжелым сердцем. Он не хотел снова видеть Форт Хирэйф и имел на то свои причины, но сейчас он очень нуждался в деньгах, потому что после покупки кольчуги для Джилл у них оставалась лишь горсть медяков. Хозяин гостиницы, тощий молодой человек с сальными каштановыми волосами, ждал его прямо у порога.

– Ну как? – с нетерпением поинтересовался он.

Когда Родри вручил ему серебряник, полученный от Серила в качестве задатка, хозяин расплылся в улыбке и умчался за бокалом эля для Родри. Закопченная полукруглая комната была переполнена молодыми парнями, которые с большим интересом наблюдали, как Родри оплачивает счет. Они представляли собой сброд оборванцев, немытых, одетых в лохмотья, плохо вооруженных. В Дэвери таких людей можно было встретить на каждом шагу; они искали места в войске какого-нибудь господина, а, чтобы не терять время, работали охранниками; и всеми ими двигала жажда боевой славы, которая заложена в сердцах большинства деверийских мужчин. Родри дал им время подумать, а сам занял место возле Джилл, которая сидела, прислонившись спиной к стене, и вертела в руках бокал.

– Ты что-нибудь нашел? – спросила она.

– Да. Будем сопровождать один из королевских караванов.

Поглощенная какой-то своей мыслью она лишь кивнула.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Я ужасно беспокоюсь о моем гноме, – ответила она и понизила голос до шепота. – Он ни разу не появлялся с тех пор, как мы вошли в этот вонючий город. Пока тебя не было, я пыталась позвать его. Раньше он всегда приходил на мой зов, а сейчас я просто не могу его разбудить.

– Кто знает, что на уме у этих маленьких созданий?

– Родри, это очень серьезно! – Ее голос задрожал от волнения.

– В таком случае, прошу прощения. Но подумай, что может с ним случиться?

– Не знаю. Но, принимая во внимание нашу находку…

Конечно, она имела в виду, что их окружает какая-то тайна Двуумера. Родри похлопал ее по руке, пытаясь немного успокоить, но он не мог придумать, что сказать, чтобы она не волновалась.

Все вокруг вдруг застлала красная пелена, и он не мог двигаться. Его сжигал пламень ненависти, он злился, отчаянно пытаясь пошевелиться, пока, наконец, не почувствовал всю тщетность этих попыток. Хотя он не слышал слов, он помнил все, что с ним происходило, на зрительном и осязательном уровне: он свободно плавал у себя дома, вдруг появились другие существа, уродливые, с искаженными, жестокими лицами, они схватили его и потащили вниз. Он помнил ужас, и какой-то мужской голос пел монотонную песнь. Затем все погрузилось в красный туман, и он не мог даже пошевелиться. Перед ним возникло лицо Джиллы. Его переполнял страх и любовь, смешанные с болью. Он мог сказать лишь одно слово: Джилл.

Жарким безветренным утром караван собрался у восточных ворот. Джилл с Рассветом стояла в стороне и смотрела на Серила и Родри, которые находились в самой гуще омерзительно кричащего, неорганизованного стада и совещались по поводу походной колонны. Ее должны были составить сорок мулов, груженных щедрыми дарами короля, пятнадцать погонщиков, вооруженных палками, четыре охранника с мечами и Серил со своим слугой, Намидом. Родри расположил своих людей вдоль каравана, велел Джилл ехать в голове колонны с купцом, а сам занял опасное место в хвосте. После того, как Серил помолился Нуду, богу торговли, караван тронулся в путь под палящими лучами солнца, мулы пронзительно закричали, выражая свой протест. Впереди поднимались черные горы, испещренные полосками светлого камня, напоминающие клыки в пасти гиганта.

Стояла нестерпимая жара, дорога круто поднималась в горы, поэтому за весь день караван преодолел лишь десять миль. Все время уходя вверх, дорога извивалась между каменистых холмов и проходила сквозь густые заросли сосен с кривыми стволами, где нашлось бы сколько угодно подходящих мест, чтобы устроить засаду. Когда караван остановился лагерем на ночлег, и Родри решил выставить караул из трех человек, Джилл буквально следовала за ним по пятам. Она сказала, что готова сама, сменяясь, нести ночную вахту, на что Родри ответил категорическим отказом. Для усиления караула он выбрал трех погонщиков, но, несмотря на то, что Серил со своими полномочиями был на его стороне, люди восприняли это предложение без особого энтузиазма.

– Послушай, ты, серебряный клинок! – сказал один из них. – Мне не платят, как тебе, за то, чтобы я всю ночь не смыкал глаз.

– Ты хорошо выспишься на том свете, если нас схватят разбойники. Будешь ты выполнять мои приказы или нет?

– Я не выполняю приказов таких мерзавцев, как ты!

Родри ударил его в живот правой рукой добавил в челюсть левой. Джилл с восхищением наблюдала, как погонщик сложился пополам и рухнул на землю, как мешок с отрубями. Родри бросил взгляд на остальных, которые стояли кружком, вытаращив глаза.

– У кого еще есть возражения?

Они посмотрели на лежащего на земле приятеля, затем на Родри.

– Хорошо, – заговорил один из них. – Я встану на пост. Только скажи, когда.

Ночь прошла спокойно, и через два часа после восхода солнца вереница людей и мулов начала медленное восхождение к опасному перевалу Кум Пекл, где разбойники ограбили и вырезали не один караван. Если им удастся его преодолеть, они окажутся в большей безопасности, так как та сторона гор патрулируется всадниками Блейна, гвербрета Дальней Долины.

– Вообще, разбойники обычно не нападают на королевские караваны, – говорил Джилл Серил, – потому что знают: если гвербрет выступит со своим войском, им крышка. Ведь они, по сути, грабят его товар.

Все же, было видно, что Серил сам не очень-то верил своим словам. К полудню они добрались до перевала, и Джилл нашла его достойным своей зловещей репутации. Он представлял собой глубокое ущелье около десяти миль в длину с отвесными стенами, усыпанное огромными валунами, через которое колонна могла пройти только вереницей по одному.

– Животным будет тяжело, но мы не будем останавливаться, пока не пройдем весь перевал, – сказал Родри.

Казалось, даже мулы чувствовали нависшую над ними опасность, они пошли быстрым шагом, не нуждаясь ни в пинках, ни в понуканиях погонщиков. Родри постоянно объезжал всю колонну, по очереди разговаривая с каждым из охранников. Через несколько миль дорога сделалась немного шире, но продолжала извиваться между грудами камней и кусками обрушившейся скалы. Каждый раз, когда Джилл бросала взгляд на Серила, он лишь кивал ей в ответ и продолжал смотреть вперед на дорогу. Наконец к ним подъехал Родри.

– Становитесь в хвост колонны, добрый купец. Здесь поеду я сам.

– Есть повод для беспокойства, серебряный клинок?

Он кивнул и указал взглядом на маячившую далеко впереди вершину утеса, усыпанного валунами.

– У меня за плечами много войн, и я нюхом чую опасность, – сказал Родри. – Я чувствую ее сейчас.

Серил простонал, повернул коня и занял более безопасное место в хвосте. Родри начал отвязывать щит от луки седла, Джилл последовала его примеру.

– Есть у меня хоть какая-нибудь надежда уговорить тебя отойти в тыл и оставаться от всего этого в стороне? – спросил Родри, расчехляя копье.

– Никакой, – ответила она, оглянулась и обнаружила, что Родри расположил всех охранников в голове колонны, непосредственно за собой. – После того, как я убила Корбина, я думала навсегда забросить походы на войну, но, клянусь самой Ипоной, за свою жизнь я готова драться, как сумасшедшая.

Он одарил Джилл натянутой улыбкой, как будто не ожидал от нее ничего другого. Следующую милю дорога продолжала вилять, делаясь немного шире. Пыль, которую они поднимали, зависала в неподвижном воздухе, как знамя, возвещавшее об их приближении. Джилл почувствовала в животе легкий холодок. Она знала, что такое идти в бой. В ее руке сверкал меч, который подарил ей Калин. «О, отец, – подумала она, – как хорошо, что ты научил меня им владеть».

Далее дорога круто поворачивала, и Джилл увидела их – кучку из двадцати вооруженных людей, преграждавших дорогу примерно в тридцати футах впереди. У нее за спиной караван превратился в кричащую толпу: погонщики тащили за поводья мулов, пытаясь их остановить, и пробирались с дубинками сквозь это столпотворение. Бессознательно прокричав свой прежний боевой клич: «За Абервин!», Родри метнул копье и, пока оно описывало красивую дугу, обнажил свой меч. С криками разбойники двинулись в наступление, но вдруг лошадь их атамана зашаталась, упала на колени и затем рухнула наземь с копьем Родри в груди. Всадник скатился прямо под копыта своих же лошадей. Джилл пришпорила Рассвета, а Родри тем временем повел горстку своих оборванцев навстречу неприятелю.

Численный перевес находился далеко не на их стороне, но ущелье было настолько узким, что, несмотря на свои превосходящие силы, разбойники не могли их окружить. К тому же, неприятель был очень плохо вооружен; одеждой им служили грубо сшитые вместе куски кожи и лубка, скрепленные в некоторых местах кусками цепи. Правда и то, что они никогда прежде не встречали таких неистовых людей, как Родри, который завывал и визжал от смеха, врезаясь в их ряды. В полном молчании Джилл встретилась лицом к лицу с одним их врагов, отбила несколько его неуклюжих ударов и со всей силы вонзила свой меч в его незащищенную грудь. Кровь хлынула сквозь рубашку, и он упал на землю, перелетев через голову своего коня. Лошадь возле него стала на дыбы, пытаясь не наступить на труп, но ее натренированный в боях Рассвет просто поплясал на нем. Когда встававшая на дыбы лошадь опустилась, Джилл нанесла хороший удар всаднику. Она пронзила ему бок там, где тело не было защищено кожаной кирасой.

Вдруг Джилл почувствовала сильный удар по спине, ее защитила кольчуга, но при этом она чуть не задохнулась. Она слишком углубилась в ряды неприятеля. Ничего не видя перед собой, она повернула коня и едва успела вовремя подставить щит под второй удар. Пока Рассвет пытался развернуться в свирепеющем с каждой минутой кровавом водовороте, она размахивала мечом, больше защищаясь, чем нападая. Когда Джилл услышала приближающийся к ней демонический смех Родри, она стала сражаться еще отчаяннее, поворачиваясь в седле и раздавая удары направо и налево. Рассвет тоже знал свое дело, он вертелся, подпрыгивал, ускользая от ударов, и норовисто покусывал вражеских лошадей. Смех звучал все ближе и ближе, заглушая остальные крики и боевые кличи; тут она увидела, как у нее с фланга свалился с коня противник с разрубленной мечом Родри шеей. Он пробился к ней, и теперь они сражались бок о бок, разгоняя свору врагов жестокими ударами. Внезапно один из разбойников вырвался из схватки и побежал вглубь ущелья, спасаясь от дьявольского смеха Родри. За ним с криками последовал еще один. Со свойственной им «храбростью» разбойники бросились бежать; толкая и пиная друг друга, они покидали поле битвы.

– Пусть бегут! – закричал Родри. – Мы победили!

Смех Родри зазвучал снова, когда они повернули и стали возвращаться к каравану, где несколько разбойников сумели прорваться сквозь строй. Джилл видела, как отчаянно сражался один из их молодых охранников, защищая Серила от яростно нападавшего на него разбойника. Едва Джилл успела к ним подъехать, разбойник сразил юношу. С яростным криком она отомстила ему ударом в спину, от которого тот свалился с лошади. Остальные разбойники попытались спастись бегством, но Родри и два оставшихся охранника помешали им это сделать, прикончив негодяев по одному. Джилл схватила лошадь Серила за поводья. На его левой руке зияла длинная кровоточащая рана, кроме того, он сильно ударился о луку седла.

– Никогда не думал, что в один прекрасный день девушка спасет мне жизнь, – прошептал он. – Но все же, я тебе бесконечно благодарен, серебряный клинок!

Успокоить взбесившихся мулов было труднее, чем победить в сражении, но, наконец, оставшиеся в живых погонщики ударами и пинками навели некоторое подобие порядка: посреди ущелья стояло жалкое стадо перепуганных животных. Пока Джилл помогала чем могла раненым, Родри и охранники прошлись среди трупов, выискивая оставшихся в живых. Своих людей они приносили к ней, а разбойников убивали, перерезая им горло так спокойно, как это делает королевский палач. Джилл только закончила перевязывать последнего раненого погонщика, когда к ней принесли слугу Серила. Он упал с лошади, и его затоптали. Хотя бедняга был еще жив, он харкал кровью, кроме того, у него были сломаны обе ноги.

– Боже мой! – тяжело вздохнул Серил. – Мой бедный Намид.

Юноша посмотрел на него, и по взгляду было видно, что он не узнавал хозяина.

– Мы не можем идти с ним, – произнес Серил с горечью в голосе. – Он этого не перенесет.

– Он умрет в любом случае, – сказала Джилл. – Мне, конечно, очень жаль, добрый господин, но это горькая правда.

Серил снова тяжело вздохнул и погладил парня по голове. Джилл оставила его наедине со своим горем и подошла к Родри, который склонился над последним раненым разбойником, держа в руках окровавленный серебряный кинжал. Юноша, которому по всей видимости было не больше пятнадцати лет, захныкал так жалобно, что Родри остановился в нерешительности.

– Постой, – сказала Джилл. – Он все равно умрет.

Парень отвернулся и заплакал, Джилл опустилась возле него на колени.

– Я могу остановить кровь и спасти тебе жизнь. Ты расскажешь мне все, что тебе известно, если я сделаю это?

– Расскажу. О, боже мой, такая боль!

Его пах был разрублен так глубоко, что Джилл пришлось хорошо потрудиться, прежде чем она сумела остановить кровь. К этому времени юноша до того ослаб, что едва мог ворочать языком. Но все же, Джилл удалось узнать, что среди разбойников он был новичком, беглым подмастерьем, который улизнул от своего наставника. Она также выяснила, что в банде было всего тридцать один человек, из которых десять остались сторожить лагерь. Это было зловещей новостью.

– Наверняка они еще вернутся, – сказал Родри. – Ночью они залижут раны, а утром…

– Мы уложили двадцать из тридцати одного.

– Это верно, но при этом мы потеряли двух охранников и шесть погонщиков. Ладно, по меньшей мере мы знаем, что нас ожидает. Ты правильно сделала, что не дала мне убить этого мальчишку.

– И не только поэтому. Мне кажется, он мог бы поведать нам кое о чем еще.

– О чем? Что-нибудь о твоем проклятом Двуумере?

– Именно. Будь проклята преисподняя с ее ледниками! Как мне не хватает моего гнома. Я уверена, он что-то об этом знает.

Родри вздрогнул, как ужаленная лошадь. Джилл бросила взгляд на скалистые вершины. Она знала, что за ними наблюдают, никогда в жизни она не была в чем-нибудь еще так уверена. Тем не менее, ничто не шевелилось в тишине, среди гор, погруженных в мрачное раздумье.

На закате умер Намид, жизнь с кашлем покинула его раздавленные легкие. Джилл сказала купцу несколько утешительных слов, затем стала беспокойно бродить по лагерю. Погонщики сидели, собравшись в тесный кружок. Молчаливые, утомленные, они были похожи на перепуганных овец, которые ждут, когда придут волки и пожрут их. «До границы Кум Пекла рукой подать, – думала Джилл, – но для нас это все равно что, если бы провинция находилась на другом берегу Южного моря, принимая во внимание скорость, с которой двигается наш караван». Тут ей в голову пришла рискованная, крайне безрассудная идея, но это был их единственный шанс. Когда она рассказала об этом Родри, он осыпал ее проклятиями.

– Ты что, совсем сдурела? – продолжал он. – Насколько нам известно, остальные из этих мерзавцев расположились лагерем где-то в ущелье. Одна ты никуда не поедешь, и хватит об этом!

– У нас осталась последняя надежда – сообщить одному из патрульных отрядов Блейна. И не забывай, что у меня есть Рассвет. Даже если эти олухи увидят меня, то, пока они оседлают коней и бросятся в погоню, им ни за что не догнать «западного охотника». У меня небольшой вес, и, хотя Рассвет устал в битве, после обеда он успел неплохо отдохнуть.

Произнося эти слова, Джилл седлала своего мерина, тщательно проверяла уздечку, а Родри тем временем ругался, спорил, угрожал, но она все равно поступала по-своему, потому что была права, говоря о последней надежде. Когда на небе начала восходить полная луна, она тронулась в путь; Рассвет легко прокладывал дорогу в темноте между валунами. В ее руке сверкал меч, щит находился в положении наготове.

Родри еще долго стоял на краю лагеря и смотрел в ту сторону, куда уехала его возлюбленная. Наконец он не выдержал и зарыдал, роняя редкие слезы от одной только мысли, что Джилл подвергает себя такой опасности. Затем он вернулся в лагерь. Люди, тем временем, разожгли небольшой костер, но большинство погонщиков уже легли спать – только так они могли отделаться от дневного ужаса, заменив его ночным кошмаром. Когда он подошел к огню, двое охранников – Лидик и Абрин поднялись и посмотрели на него со слепой надеждой, что, быть может, этот искушенный в боях серебряный клинок спасет им жизнь.

– Вам нужно немного поспать, – сказал Родри. – Я сам постою в первую стражу ночи.

Они кивнули. Абрин собрался что-то сказать, но потом лишь пожал плечами. Родри взял свой щит, надел шлем и ушел вглубь ущелья примерно на сто ярдов. В лунном свете он видел так же хорошо, как днем, и даже мог различить цвета – часть наследства, передавшегося ему с эльфийской кровью. Даже в лучшие времена стоять на посту было делом скучным и утомительным, а теперь, учитывая волнение о Джилл, время тянулось еще медленнее. Среди замысловатых теней было похоже, что кто-то шевелится. Кролики, или может быть, хорьки? Всякий раз, когда он смотрел в ту сторону, шевеление прекращалось; но кто бы это ни был, он был очень маленький и, несомненно, ничем не угрожал. Наконец, когда находящаяся в зените луна дала понять, что время перевалило за полночь, на дороге появился Лидик.

– Тебе следовало бы разбудить меня раньше.

– Обычно я устаю меньше, чем остальные. Когда Абрин придет сменить тебя, скажешь, пусть он разбудит меня еще до восхода солнца.

Лидик улыбнулся, как будто он подумал, что Родри жертвует сном ради своих людей. Но на самом деле все было гораздо проще: Родри мог долгое время обходиться без сна – еще один дар, доставшийся ему вместе с дикой кровью. Возвращаясь в лагерь, он проходил мимо раненого разбойника, тот громко застонал. Родри подошел у нему, опустился на колени и понял, что все усилия Джилл спасти парню жизнь оказались напрасной тратой времени. Лицо разбойника ужасно покраснело, и было ясно, что в рану попала инфекция.

– Кто ты, серебряный клинок? – прошептал он.

– Родри. А что?

– А где девушка?

– Ушла за подмогой.

– У нее и в самом деле есть сокровища?

– Что есть?!

– Сокровища. Те, о которых говорил нам старик. Мы должны были захватить ее живьем и забрать сокровища.

Родри схватил его за плечи и стал трясти.

– Скажи мне всю правду! – зарычал он. – Какой старик?

– Тот, который нас нанял. – Его слова звучали слабо и неразборчиво. – Я не знаю его имени, но он нанял нас, чтобы мы схватили девушку.

– Как он выглядел?

Ответа не последовало, Родри потряс его снова, но парень впал в забытье. Выругавшись, Родри встал и оставил его лежать на земле. Теперь было слишком поздно, он уже не сможет догнать Джилл. Он снова зарыдал, затем пошел на пост, чтобы встать вместо Лидика. Пройдет еще много часов, прежде чем он, терзаемый новым страхом, сможет уснуть. Он отпустил Джилл одну, в то время как она-то и была чей-то желанной добычей.

К полуночи Рассвет ужасно устал. Джилл спешилась, чтобы освободить его от своего веса, и дальше они пошли рядом, спотыкаясь от усталости. Хотя ее спина, казалось, огнем горела от тяжелой кольчуги, она решила не снимать ее. Ей ужасно хотелось присесть и отдохнуть, но она знала, что, если сделает это, то непременно уснет. Пройдя еще около мили, она достигла самой высокой точки перевала. У дороги стоял столб из грубо обработанного камня с вытесанным на нем встающим на дыбы жеребцом – эмблемой гвербретов Дальней Долины.

– Вид этого камня придает столько же сил, сколько придает час крепкого сна. Должно быть, еще немного, и мы у цели.

Рассвет устало захрапел и опустил голову. Она подошла к столбу, прислонилась и дала коню несколько минут отдыха. Внезапно она поняла, что за ней наблюдают; она почувствовала это, как холодную дрожь в спине. Не выпуская из рук меч, она бросила поводья и прошла по дороге несколько шагов, затем медленно повернулась вокруг, внимательно осматривая вершины скал. Никто не шевелился; нигде в лунном свете не выделялся силуэт врага. Она схватила поводья и зашагала быстрее, как будто от страха у нее открылось второе дыхание.

Чувство становилось все сильнее, и пот градом катился у нее по спине. За ней кто-то наблюдает. В любой момент она может попасть в засаду, что будет означать для нее неминуемую смерть. Сейчас, за этим поворотом или за этой грудой камней… Но вот она прошла еще милю, а засады не было. Отвесные скалы становились ниже, дорога делалась шире, ровнее, под ногами попадалось меньше камней – для атаки лучше места не придумаешь. Но, по мере того, как она шла рядом со своим конем и похлопывала его по потной шее, приободряя ласковыми словами, чей-то взгляд неотступно следовал за ними.

В конце концов конь споткнулся и чуть не упал. Джилл остановилась, Рассвет поднялся и стоял, опустив голову чуть не до самой земли, и она подумала оставить его здесь, на дороге. Тут она почувствовала, что тот, кто за ней наблюдал, наконец оставил ее в покое. Она удивилась, посмотрела вокруг и увидела примерно в сотне ярдов от дороги башню брока, окруженную низкой каменной стеной. Это была, не иначе как, одна из знаменитых патрульных застав гвербрета Блейна: небольшое войско, находившееся у самой границы и всегда готовое выступить по сигналу тревоги. Никто другой из знатных господ королевства Дэвери не мог позволить себе такие расходы. Она подняла голову и громко засмеялась.

– Идем же, дружище. Осталось всего несколько шагов.

Она повела спотыкающегося Рассвета к обитым железом воротам с вырезанными на них жеребцами. Ей очень хотелось, чтобы ее кто-нибудь услышал, когда она кричала; но тут она увидела, как в лунном свете блеснуло что-то серебряное – рожок, прикрепленный цепью к кольцу ворот. Она схватила его, прижала к губам и подула; раздался долгий, пронзительный звук, Рассвет замотал головой и победно захрапел.

– Кто там пришел? – спросил голос изнутри.

– Серебряный клинок. В ущелье разбойники.

Ворота со скрипом отворились, ночной страж взял ее за руку и провел внутрь. Наконец она оказалась в безопасности.

– Мы будем ждать здесь? – спросил Серил.

– Так будет лучше, – ответил Родри. – Здесь мы можем сражаться, с тыла нас защищает скала.

Кивнув в знак согласия, он посмотрел на Родри так, как смотрит на своего отца умирающий от голода ребенок, который несмотря ни на что уверен, что папа всегда найдет еду, даже если пропала последняя надежда. В бледном свете зари они обошли лагерь. Родри тяжело переживал свое горе, он был уверен, что Джилл уже нет в живых. Он с готовностью бы встретил свою собственную смерть, но только не смерть любимой. Родри находил единственное утешение в мысли, что скоро ему представится шанс отомстить за нее, прихватив с собой на тот свет нескольких разбойников. Они укрепили лагерь так, как только могли. За неровной стеной из сложенных тюков с товаром укрывались погонщики мулов, за ними стояла скала, мулы были привязаны рядом. Родри повторял приказы. Он сам и двое вооруженных охранников будут сражаться на конях. После того, как их убьют, погонщики должны будут напугать мулов и направить обезумевших от страха животных на ряды разбойников. Может быть, в этой суматохе поляжет несколько мерзавцев.