Джеми

Она владела языком наемных убийц куда как бегло.

— Не пытайся сделать вид, будто ты не помнишь. Мастер из Аринока слыл легендой, когда я занялась этим ремеслом, — а ведь ты к тому времени уже десять лет как вышел из игры. Удар твой всегда был смертелен, а сам ты не знал ни ран, ни плена — для нас ты был героем.

Я сплюнул на землю и ответил ей на обычном языке. Разумеется, я знал этот кровавый жаргон, но ненавидел его и те воспоминания, которые он мне навевал. Хватит и того, что мне пришлось прибегнуть к нему несколько дней назад, когда я общался на наймите с теми двумя парнями.

— Дуроплясы! Если меня и называли так, то только за моей спиной, да к тому же на почтительном расстоянии, чтобы я не слышал.

Не думал, что ты была в их рядах.

— Как и ты сам, не забывай! — огрызнулась она. — И если я владею кровавым жаргоном, это еще не значит, что я только и делаю, что промышляю убийствами. Да, в свое время я убивала, как в честном бою, так и подло, но редко шла на такое за деньги и уж тем более никогда не делала этого для собственного удовольствия. Не тебе меня судить, Джемет из Аринока.

Я мельком глянул на Ланен. Она задумчиво смотрела в огонь; но когда она подняла на меня взор, я не увидел в ее глазах осуждения, которого так страшился. Выходит, она и впрямь принимала меня таким, какой я есть и каким был прежде. Я был благодарен Владычице и за это.

Вновь я повернулся к Релле:

— Я бы и не посмел тебя судить, госпожа Релла. У тех, кто состоит в Безмолвной службе, на все свои причины и свои источники знаний. Да и как мне судить тебя, когда собственное мое прошлое расстилается передо мной во всей своей уродливости? Нет, сударыня. Скорее я сочувствую тебе всем сердцем и надеюсь, что ты оставишь свою Службу прежде, чем она приведет тебя к погибели.

Она собиралась ответить, но тут вмешался Вариен. Я совсем о нем позабыл; теперь же, когда он заговорил, мне показалось, что его мутит.

— Госпожа Релла, ты хочешь сказать, что убивала своих же соотечественников из-за кхаадиша?

Услышав от него такие слова, я еще раз убедился в правдивости их с Ланен истории. Для человека он был слишком уж наивен.

— Чего? — не поняла Релла.

— За золото, за деньги, — пояснила негромко Ланен. Следует отдать женщине должное — не отводя взгляда, она ответила:

— Да, Вариен. Это так.

Он сейчас же встал и, скрестив руки на груди, потоптался у огня. Он немного оберегал свое поврежденное предплечье.

— А ты, хозяин Джемет? Ты тоже поступал так же? Я глянул на него.

— Последний раз мне пришлось убить человека прошлой осенью, иначе он сам прикончил бы и Ланен, и меня. А до этого я не погружал клинок в плоть тридцать лет; но в те годы — да, к великому своему прискорбию, я убивал ради денег. И только мать Ланен, Маран... — Тут я осекся: не стоило сейчас говорить об этом. — Ну, да это не важно... Да, и я поступал так же.

Вариен развернулся и, не говоря ни слова, скрылся в темноте между деревьями. Ланен встала, не зная, последовать ли за ним или остаться.

— Иди к нему, девочка, — сказала Релла тихо. — Если сейчас он не нуждается в твоем присутствии, вскоре ты ему все равно понадобишься. И не дай ему забрести далеко. Это вам не увеселительная прогулка.

Ланен последовала за Вариеном, всколыхнув темноту.

— Что ж, сударыня Релла, — сказал я, вновь садясь и грея руки над огнем.

— Что ж, мастер Джемет... впрочем, если позволяешь, я буду звать тебя Джеми.

— Джеми всего лишь конюший, госпожа. Он убивал лишь тогда, когда необходимо было защищать собственную жизнь.

— Годится. А меня зови просто Реллой. — Она окинула меня взглядом. — Знаешь, мне лишь однажды пришлось польститься на деньги. А так мы обычно знаем много разных языков, какие подвернутся, те и учим — вот я и подумала, что это наречие мне тоже когда-нибудь да сгодится.

— От него горчит на языке и гадко делается на душе, — отвечал я. Меня вдруг словно окутало былым, до ужаса знакомым мраком, и я ничуть не обрадовался этому. — Я порвал с прежней жизнью, потому что ненавидел сам себя. Если бы не Маран тогда, я не знаю, что с собой сделал бы.

— Да, она мне рассказывала.

Сам того не замечая, от изумления я широко разинул рот, пока Релла не посоветовала мне его закрыть. Хоть не смеялась при этом, и на том спасибо. Наконец мне удалось выговорить:

— Ты знала Маран Вену?

— Да, и знаю до сих пор, — ответила она, широко улыбаясь. Вопреки ожиданиям оказалось, что у нее приятная улыбка. — А ты думаешь, почему я явилась в тот самый миг, когда понадобилось спасти юного Вариена? Оно конечно, дружба дружбой, да и долг платежом красен, но я не стала бы ради этого выслеживать их через весь Колмар. Я выполняю поручение.

— Клянусь Владычицей, Маран! — я поднялся и принялся топтаться взад-вперед, почти как Вариен до этого. — Во имя... Как же она-то во всем этом замешана?

Релла улыбнулась уголком рта:

— Все-таки она мать твоей девочки. И если ее нет рядом, это не значит, что ей безразлична ее судьба.

Я глазел на Реллу, и тут меня словно громом прошибло: я все понял.

— Зубья Преисподней! Дальновидец! — выдохнул я. — Она использует его, чтобы присматривать за Ланен, и когда узнала, что та покинула Хадронстед...

— ...то наняла меня. Быстро смекнула, что надо сделать. И вовремя: я едва поспела на корабль листосборцев. — Она подмигнула мне. — А ты сообразителен. Понятно теперь, как ты заработал себе громкую известность. И знаешь, мы восхищались тобой вовсе не из-за твоего искусства убивать.

Я стоял и молчал; мысли мои неслись стремительным потоком, а сердце то переполняла надежда, то охватывала ярость. Наконец я решил, что могу говорить, и собирался было задать вопрос, который поведал бы этой женщине гораздо больше обо мне, — но из тьмы внезапно донесся громкий крик. Не успело стихнуть эхо, как мы уже неслись туда со всех ног; я был проворнее Реллы, однако она оказалась предусмотрительнее, прихватив с собой горящую головню, чтобы освещать путь.

Хвала Владычице, Ланен никогда не жаловалась на свои крепкие легкие.

Ланен

Я следовала за Вариеном на некотором расстоянии, предоставив ему отдаться собственным мыслям. Я помню, что чувствовала, когда сама впервые узнала о страшной тени прошлого, окутывавшей Джеми (и года не прошло с тех пор), но если Релла права, то мне и в самом деле надо быть рядом с Вариеном, если вдруг я ему понадоблюсь. Я уже собиралась окликнуть его, чтобы он не отходил слишком далеко, когда вдруг услышала в голове его голос — тихий-тихий, печальный:

«Кадреши! Ты здесь?»

«Я здесь, рядом, дорогой. Скажи что-нибудь вслух, чтобы я знала, где ты, а то здесь темно как в Преисподней».

Голос его раздался где-то слева, и я поспешила к нему, хотя это было нелегко: продвигалась я довольно медленно. Повсюду торчали корни, притаившиеся под покровом мертвых листьев, то и дело норовя уцепить меня за ногу. Я чуть ли не упала во тьме прямо на него. Он поймал меня и прижал к себе. Я не говорила ни слова, просто обняла его покрепче и молчала. Он должен был заговорить первым.

— Ради всего святого, Ланен, — вымолвил он, и в низком его голосе чувствовалась горечь. — Твой нареченный отец оказался одним из тех, кто зарабатывает на жизнь убийствами. Это страшное зло. Скажу тебе по совести, дорогая, эта новость камнем легла мне на душу, а перед глазами встал мрак чернее ночи. Как можешь ты это выносить? А он как может?

Я пыталась отнестись к этому с пониманием, но у меня слабо получалось. Мне было известно, что сами кантри умерщвляли моих сородичей без лишних раздумий.

— Вариен, не забывай, что все это было давным-давно. Он ведь сказал, что порвал с прошлой жизнью. Разве это не свидетельствует в его пользу? Он рассказывал мне, что ему очень щедро платили и он мог бы жить как настоящий дворянин, у него был выбор. Но он отказался от такой жизни. Когда он повстречался с моей матерью, он уже решил покончить с этим.

Вариен отстранился от меня.

— Прости меня, любимая. Я знал, что гедри нередко убивают друг друга — те, что пошли по пути ракшасов, — но чтобы отнимать жизнь без причины! Быть чьим-то слепым орудием убийства — убивать не в приступе ярости, не спасая свою жизнь, а просто, так!.. Клянусь Ветрами, этого я понять не могу.

— А кантри никогда не убивают друг друга? — спросила я, стараясь держать себя в руках. Я уже чувствовала, как мой крутой нрав начинает проявлять себя. Я нежно любила его — но разве он имел какое-то право судить Джеми?

— Нет. Никогда с начала времен ни один из нас не посягнул на жизнь своего соплеменника, — произнес он с жаром. — Подобное достойно лишь ракшасов.

Я едва различала его во тьме, но мне показалось, что он скрестил руки на груди.

Нет уж, довольно!

— Вполне возможно, — ответила я порывисто. — Не забывай, что только мы, гедри, вольны сами выбирать свою судьбу. Хорошо, пусть так, Джеми избрал неверный путь много лет назад, но с тех пор он переменился. Для этого нам и даются наши короткие жизни, чтобы сделать верный выбор, и Джеми сделал его еще до моего рождения. Если бы не он, я давно уже была бы мертва. А ты был бы мертв, если бы не Релла, прикончившая того наемника у тебя за спиной.

— Она убила, чтобы спасти мою жизнь, а не из-за денег! — Он был уязвлен.

— Возможно, — ответила я. — Но он убит. А ты хотя бы поблагодарил ее за то, что она спасла тебе жизнь?

— Поздно благодарить! — раздался вдруг рядом чей-то низкий голос, какого я никогда прежде не слышала.

Я вскрикнула: к Вариену метнулась черная тень.

Выхватив из-за голенища сапога нож, я ударила что было мочи, но почувствовала, как клинок скользнул в сторону. На незнакомце была надета толстая кожаная куртка, отлично защищающая в подобных случаях.

— Вариен! — закричала я, пытаясь оттащить от своего возлюбленного темную фигуру.

Лучше бы поберегла легкие.

Я совсем забыла, какой он у меня силач.

Послышался надсадный вскрик, и я увидела, как незнакомец отлетел прочь во тьму, сокрушая своим телом кустарник.

— Ты невредим? — спросила я, протягивая Вариену свою свободную руку и помогая ему подняться, а сама все озиралась в окружавшую нас темноту.

— Там еще и другие. Будь настороже, Ланен.

— Джеми! Сюда! — прокричала я что было силы.

— Ланен! — воскликнул Джеми: он был уже здесь. Вдруг стало немножко светлее, и я могла кое-что различить. Тень с краю освещенного круга отступила во мрак. Релла бросила горящую головню наземь и потащила всех нас назад, к нашему костру, который был едва виден.

— Джеми, ты впереди, вы двое по бокам. Вперед!

Мы старались идти как можно быстрее, но нам мешали древесные корни. Впрочем, не одним нам, хвала Владычице! И все же поспешно двигаться во тьме по предательской лесной почве было не самым приятным делом. Я покрепче сжимала нож — ради собственного спокойствия, хотя успела уже убедиться в его бесполезности.

Мы почти достигли поляны, когда я вдруг услышала позади какой-то звук. Я обернулась, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь темень.

— Релла?

— Я здесь, девочка, побереги дыхание. То не я была. Идите к огню.

Мы вышли на поляну. Джеми подбросил в костер веток, и он ярко запылал, осветив все вокруг. Мы огляделись, но никого не увидели. Я схватила Вариена и заставила его взглянуть на меня.

— Ты не ранен?

— Не больше, чем прежде, дорогая, — ответил он. Повернувшись, он подобрал свой меч, лежавший подле его мешка. Обнажив его, он уныло произнес:

— Лучше, если мудрость является поздно, чем не является вовсе, правда, Джеми?

— Следи за деревьями, парень, — отозвался Джеми, внимательно осматривая подлесок: нет ли где движения? — И помни, чему я тебя учил: не опускай меча, держи его наготове. Поднятый меч — это уже наполовину удар, так ты сумеешь опередить врага.

Как и Джеми, Релла стала спиной к огню.

— Ты бери северную сторону, я возьму южную, мастер, идет? — сказала она.

Джеми что-то пробурчал в знак согласия.

Хотелось бы мне похвастаться, что я вся так и трепетала в ожидании схватки, — певцы баллад наверняка именно так все и преподносят. Дурачье. Им никогда не понять одной простой вещи: я ужасно неумело обращаюсь с клинком — даже тогда я это понимала. Я не арлисская воительница, пусть и мечтала таковой стать. И мне было страшно. Вокруг темень, нас всего четверо, а сколько врагов — неизвестно. Да что там говорить, я опасливо предполагала, что среди нас вообще только двое настоящих бойцов, поскольку считала, что от Вариена толку не намного больше, чем от меня.

Но что ж поделать. Все мы иногда ошибаемся.

Само собой, когда из-за деревьев выскочили четверо с мечами и щитами и бросились прямо на меня, мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы не отшвырнуть нож и не броситься наутек.

— Зубья Преисподней, — пролепетала я. Спасибо моему нраву: он вдруг прорвался наружу, заглушив страх, и из горла у меня вылетел яростный крик. Совершенно не помню, что я там орала, но это заставило часть нападавших приостановиться — или, если на то пошло, замедлить шаг.

Джеми

Перед тем как они выскочили на поляну, я успел заметить краем глаза, что Вариен держит свой меч в точности так, как я ему сказал, всем своим видом смахивая на желторотого новобранца.

Они появились с той стороны, где стояла Ланен, по другую сторону костра. Едва они показались, как Релла уже была в движении, выискивая у них уязвимое место, как и я. А Ланен?

Видя, что все они устремились к ней, я пришел в отчаяние. Если они и впрямь твердо были намерены ее убить, у них это вполне могло получиться, прежде чем мы успели бы что-либо предпринять. И тут она закричала, моя Ланен, охваченная яростью:

— Стойте, где стоите, мерзкие ублюдки! Еще шаг — и вы все покойники!

Я был готов расхохотаться. Двое из них и впрямь остановились — Релле вполне хватило этого мгновения, чтобы метнуть нож — точно, наверняка. Один из них рухнул замертво, даже не пискнув. Я подумал было, что это их остепенит, но нет. Вот недоумки!

Самый здоровый ринулся прямо на Ланен, готовый схватить ее, но у него на пути встал Вариен. Само собой, он попытался достать громилу мечом, но у меня не было времени толком поведать ему о щитах — а у каждого нападавшего при себе был маленький круглый щит-тарч, способный при близком бое сослужить неплохую службу. Я не мог долго следить за происходившим, потому что мне пришлось заняться другим головорезом, но позже Ланен рассказала мне, как было дело.

Ланен

Вариен бился на мечах второй раз в жизни, и ему пришлось туго. Я пыталась как-то отвлечь ублюдка, но он не переставал напирать на моего милого. Когда головорез понял, что Вариен не слишком хорошо владеет мечом, то загоготал.

— Дурень! — проговорил он, с легкостью отразив очередной выпад Вариена, хотя и довольно неплохой. — Оставь! Она все равно пойдет на корм демонам, как бы ты ни старался!

Мне казалось, что только такая дурачина, как я, способна отшвырнуть свой меч прочь; однако когда Вариен услышал эти слова, он в точности так и поступил. Меч его со звоном упал на землю, и до меня донесся звук, который можно сравнить только с шипением; в один миг Вариен метнулся к противнику, отыскав лазейку в его обороне, и занес руку для удара. Он двинул ему кулаком по лицу, вложив в удар вес всего своего тела. Раздался отвратительный хруст: голова верзилы запрокинулась назад, и он повалился наземь.

Вариен прорычал и развернулся к ближайшему врагу — тому, с которым бился Джеми. Он налетел на него сзади, отчего бедолагу швырнуло вперед. Досмотреть мне не удалось, ибо последний из них, которому противостояла Релла, вдруг развернулся и схватил меня сзади. Я почувствовала у горла нож и услышала, как он заорал:

— Одно движение — и ей конец!

Все замерли.

— Бросьте мечи! — приказал державший меня наемник. Он стоял у меня за спиной. Джеми и Релла кинули мечи на землю. Вариен следил за врагом, не спуская с него глаз.

— Она не нужна твоему господину мертвой, — проговорил Джеми тихо.

— Мертвой она и вам не нужна. Держитесь подальше, и я оставлю ей жизнь, — прорычал он, пятясь назад и волоча меня за собой.

И вновь я оказалась в беспомощном положении — пока он не запнулся о корень и не потерял равновесия. Тут-то я и пихнула его что было силы и, упав, навалилась на него сверху всем своим весом. Я услышала, как он надсадно охнул. Он тут же потерял всякий интерес к своему ножу и моему горлу, и я вскочила на ноги, чтобы позволить Джеми схватить его.

Но Джеми не успел.

Вариен одним прыжком подскочил к предводителю наемников и, с яростным рыком подняв его за ворот куртки, с размаху ударил основанием ладони по лицу. Тот сразу же обмяк. Вариен отбросил его, словно ненужную вещь, и подошел ко мне.

— Ланен, — произнес он, бережно взяв меня за руку.

— Помилуй нас Шиа! Как, во имя Преисподних, тебе это удалось? — ахнул Джеми.

— Хоть я и лишился когтей, в моих руках еще живет часть былой силы, — ответил Вариен. — И кажется, она пока помогает.

Джеми

Мы с Реллой оттащили трупы подальше в лес. Волоча тела несчастных наемников, я чувствовал, как душу мою жжет оттого, что мне вновь пришлось убить, пусть даже ради спасения собственной жизни. Но посреди этого зыбучего песка, едва не поглотившего меня в ту проклятую ночь, я ухватился за одну-единственную твердую опору. Ланен никого не убила. Самое страшное — опрокинула того мерзавца, державшего нож у ее горла.

О Богиня, благодарю тебя!

Ланен не убийца.

Ланен

Тогда-то все и началось, после этой страшной ночной схватки. Мне никогда не приходилось настолько тесно соприкасаться со смертью, ощущать ее кругом себя, зная, что выжить может Лишь кто-то один — или я, или враг. Это было ужасно.

Ладно уж, давай начистоту, Ланен. Ужас меня охватил уже после того, как я осознала, что Вариен прикончил головореза, приставившего мне нож к горлу, и поняла, что этот был последним. Меня охватило жестокое злорадство, когда я увидела, как он повалился замертво. Ничего не поделаешь: если выходишь из схватки победителем, всегда охватывает восторг — понимаешь ведь, что будешь жить. Но когда я увидела четыре трупа, которые лишь несколько мгновений назад были живыми людьми... Что ж, ужин наш все равно был скромным, так что меня не слишком обильно выворотило.

Было уже совсем поздно, когда мы вновь собрались вокруг огня. Джеми настоял на том, чтобы мы выставили на ночь часового на случай, если у головорезов вдруг найдутся сообщники, о которых мы не знали. Прочие из нас заснули как убитые — правда, не выпуская из рук оружия.

Меня охватывало изнеможение, пока я лежала и все размышляла о мертвецах, оставленных в лесу. Уже перед тем, как заснуть, я подумала, что смерть — это, конечно, ужасно, но ведь они напали первыми и убили бы нас, кабы сумели. Против ожидания, я спала довольно крепко, но всю ночь мне не переставали мерещиться голоса...

Проснулась я рано — постель моя была тверда и холодна, — и, как ни странно, мне показалось, будто я ничуть не отдохнула, даже наоборот. Голоса, раздававшиеся у меня в голове, слегка приутихли, однако все еще слышались, пусть и не так навязчиво. Я и не думала никому говорить об этом. Я решила, что мне мерещатся души убитых, проклинавшие нас, — но заставила себя не обращать внимания.

Кроме того, я была страшно голодна и тут же осознала: самое трудное, что нас сейчас ждет, — это добыча пропитания (внезапного нападения мы теперь могли не опасаться). Мы прихватили с собой немного снеди, но особо разъедаться было нечем, а до ближайшей деревни, где мы могли бы пополнить запасы, было неблизко. Завтракали овсом, сваренным на воде и слегка подсоленным. После ночи, проведенной на холодной земле, у меня зуб на зуб не попадал, а под ложечкой так и сосало — горячая трапеза оказалась для меня как нельзя кстати, а вкусно или нет — дело десятое.

Позавтракав, мы сейчас же отправились в путь, старательно обогнув место, где Джеми с Реллой сложили мертвые тела. Меня чуть было опять не стошнило, едва я о них подумала, только расстояние и помогло. Мы подались на юг: поскольку мы до сих пор не определились с конечной целью путешествия, нас так и так тянуло туда, где бы мы ни находились...

Ехали мы весь день, лишь к полудню сделав короткую остановку, чтобы подкрепиться; однако еще до наступления вечера нам пришлось разбить лагерь: все были страшно истомлены, особенно я. Меня все еще слегка колотило, и хотя я держала это про себя, мне до сих пор мерещилось, будто я слышу слабые голоса. Нам с Вариеном было поручено раздобыть какой-нибудь мелкой дичи. До сих пор не представляю, как можно было на нас рассчитывать в таком деле. У меня, правда, был лук, и я довольно неплохо умела с ним обращаться, но в тот день я ни за что не смогла бы подстрелить живое существо. В меркнущем предвечернем свете нам пришлось долго собирать стрелы, которые я растеряла по кустам. Ладно, хоть согрелись. У Джеми тоже был лук, и он отправился подальше в лес в надежде раздобыть что-нибудь посущественнее. Он сказал, что видел оленя, — а стрелял он гораздо лучше меня.

Мы с Вариеном возвращались в лагерь ни с чем, как вдруг до меня донесся крик. Ничего подобного я раньше не слышала: кричал не человек, но живое существо, узревшее близкую смерть и стенавшее от страха и боли, расставаясь с насильно вырываемой жизнью. От этого крика я рухнула на колени и схватилась за живот, готовая изойти рвотой; бедняга Вариен стоял подле, поддерживая мне голову, и не мог понять, в чем дело.

— Во имя Преисподних, что это было? — слабо пролепетала я, когда вновь обрела способность говорить.

— Тебе нездоровится? Отчего? — спросил Вариен, не на шутку встревоженный.

Он не мог сдержать своих мыслей, и они потекли у меня в голове могучим потоком:

«Что ты узрела или услышала, что так встревожило тебя?»

Вслух ответить я была не в силах и произнесла на Языке Истины: "Это был крик боли: какое-то существо встретило свой конец; слов я не слышала, только боль и страх, прощание с жизнью. Мне страшно: крик был таким настоящим, таким близким, я совсем рядом почуяла смерть; о Богиня, обереги нас! — Даже Язык Истины давался мне с трудом. — Увидишь ли ты мои мысли, услышишь ли отзвуки этого крика, до сих пор звучащие у меня в голове, если я сейчас вновь о них подумаю?" — спросила я и, когда он кивнул, вновь вспомнила все, что чувствовала и слышала совсем недавно, стараясь, чтобы и ему все это стало доступно. Похоже, у меня получилось, ибо он тотчас же выпрямился и положил руки мне на плечи.

— Ланен, кадреши, — голос его был низок от изумления. — Воистину нас овевает Ветер Перемен, ибо ты перерождаешься на глазах.