Легенды Колмара (№2) - Малый драконий род

Никто не пошевелился, но девушка-целительница мягко произнесла:

— Сударь, мой друг говорит вовсе не о смерти, а о сне, в который человека погружают при исцелении. Это как если бы твоя госпожа была без сознания: так она не чувствует боли. Она не умерла и не умрет — если позволишь целителю продолжить его работу.

— Прости меня, — проговорил Вариен, осторожно опустив целителя на пол. — Я ее не слышу, я очень испугался... Джемет, помоги...

Я подошел к нему и обнял за плечи. На какое-то время он обмяк.

— Можем ли мы чем-то помочь? — спросил я у целительницы.

— Отведите его к огню в зале и накормите, если он не откажется поесть.

— Я не оставлю ее, — возразил Вариен, сбросив с себя мои руки. Он посмотрел на целителей. — Я не буду вам мешать, клянусь Ветрами и Владычицей, но никуда не пойду.

— Пусть останется, — сказал Велкас отрешенно, занятый своим делом. — Остальные выйдите.

Тут девчушка встретилась со мной взглядом, и в карих ее глазах я прочел доброту, а выражение ее открытого лица вселило в меня уверенность.

— Она будет жить, сударь, если в силах человеческих ее спасти. Велкас не преувеличивал, когда говорил о себе, хотя и нелегко поверить в такое удивительное стечение обстоятельств, позволившее нам с вами встретиться. Он и в самом деле величайший из ныне живущих целителей. — Она умолкла на миг, улыбнувшись. — Но если мы не спустимся через полчаса, пошлите нам наверх поесть и выпить — и кувшин воды. Даже Вел нуждается в пище. — И, взяв меня за локоть, она мягко, но настойчиво увлекла меня к двери. — Ступай же, и пусть с тобой идут Уилл и твоя почтенная супруга. Нам нужна тишина. — Тут она обратилась к Вариену: — Да, а как ее имя?

— Ланен, — отозвался Вариен из своего утла. Следует отдать ему должное, голос его снова был ровным. — Ее зовут Ланен Кайлар.

Маленькая целительница вновь повернулась к Ланен, не тратя время на то, чтобы проводить нас взглядом. Сделав руками какие-то движения, она произнесла короткую молитву, и голубоватое сияние вокруг нее стало еще ярче — она придвинулась ближе к моей нареченной дочери.

Выпроваживая Реллу и высокого светловолосого незнакомца, Уилла, я бросил последний взгляд на кровать. «Берисов враг» с головой ушел в свою работу; к своему облегчению я заметил, что сияние, окружавшее его, было настолько сильным, что напоминало маленькое голубоватое солнце. Может, он и впрямь настолько искусен?

Ланен спокойно спала.

Арал

В эту ночь я впервые увидела, как Велкас способен работать на самом деле. Даже подумала: теперь-то уж он наверняка действует в полную силу. Вне всяких сомнений, сейчас он являл такое могущество, о наличии которого я прежде лишь смутно подозревала. Не знаю, послужило ли причиной то, что он наконец облегчил себе совесть, рассказав хоть кому-то о своих сновидениях, или же он просто был слишком утомлен, чтобы сдерживать в себе силу, или, быть может, обрадовался возможности заняться обычным делом целителя, это ведь куда приятнее, чем биться с демонами. Как бы там ни было, он с готовностью взялся помочь Ланен — от всего сердца, от всей души.

Оказалось, что помочь ей будет не так легко: предстояло потратить много времени. Положение было очевидным: тело ее пыталось отторгнуть зародившиеся в нем детские тельца. Я громко произнесла:

— В остальном она вполне здорова.

— Да, но... Арал, взгляни на ее кровь, — проговорил Вел, словно издалека; так всегда бывает, когда он сосредоточивается. — Не ту, что течет у нее в жилах, — посмотри на кровь в ее чреве.

Я сделала, как он посоветовал. Потом присмотрелась еще раз, повнимательнее.

— Во имя всех Преисподних, вместе взятых, что это такое? — выдохнула я. — Эта темная жидкость... Кажется, будто у нее в крови происходит битва... Пресвятая Шиа, Вел, что такое она вынашивает?

— Они еще слишком малы, чтобы как следует их рассмотреть, но, похоже, ничего противоестественного не наблюдается, — сказал он. — И в ней нет скверны ракшасов, ни капли. — Он поднял взгляд. — Я держу ее в крепком сне, но дорого же мне это обходится. — Он повернулся к сереброволосому человеку, который теперь стоял молча и лишь следил за каждым нашим движением своими большими зелеными глазами. — Эй, как там тебя?

— Мое имя Вариен, — ответил тот, куда вежливее, чем Велкас того заслуживал, и с величайшим достоинством. — А как мне называть вас?

Вариен

— Меня — Велкасом, а мою помощницу Арал, — ответил юноша. — Ты ведь отец, так?

— Да. Ланен моя супруга и носит моего ребенка.

— Детей, — бросил Велкас в ответ. — Двоих.

Я был настолько поражен, что не мог выговорить ни слова. Наконец он вновь взглянул на меня.

— Приблизься, Вариен, если ты не против. У твоей супруги недуг, подобного которому я прежде не встречал, поэтому мне нужно осмотреть и тебя, чтобы понять, в чем тут дело, и найти решение. Ты позволишь?

— Да, — произнес я. — Но имей в виду: не так давно один целитель пытался помочь мне, однако не смог.

— Охотно верю, — ответил юноша и окружил меня голубым ореолом своей целительской силы. — Ничего необычного не вижу... Постой еще немного, прошу. — Сияние вокруг него еще больше усилилось, и тут вдруг он ахнул и выпрямился, воззрившись на меня. Ланен часто повторяла, что в глазах моих остался прежний взгляд — взгляд Акхора. Возможно, именно это и заставило его отступить.

— Во имя Владычицы! — выговорил он. — Тебя не вынашивала женщина, и отцом твоим не был мужчина. Кто ты такой? И что должно у тебя быть здесь, хотя сейчас этого почему-то нет? — спросил он, дотронувшись до моего лба.

— Это моя тайна, — проговорил я вполголоса.

— Не будь глупцом! — ответил Велкас, разгневавшись, несмотря на свое удивление. — Твоя жена погибает, потому что в теле ее идет жесточайшая битва из-за детей, которых она вынашивает. Твоих детей. И если я должен спасти ее от смерти, мне необходимо знать, против чего борется ее тело.

Взгляд его был суров.

— Понимаю, — произнес я. — Что ж, думаю, настало время отвергнуть скрытность, по крайней мере по отношению к вам. Знай же, целитель Велкас, что тайна моя может стоить жизни не только Ланен, но и кое-кому еще. — Я испытующе посмотрел на него. — И знай также, что не избежать тебе погибели от моей руки, коли тайна моя покинет пределы этой комнаты.

На глазах у обоих целителей я извлек свой венец и надел его на голову. Они так и ахнули при виде этого золотого изделия: золото — металл, крайне редко встречающийся в землях гедри. Хвала Ветрам, едва самоцвет души коснулся моего лба, я почувствовал, как былое мое естество проникает в меня, и поскольку на этот раз мне не нужно было прибегать к Истинной речи, головной боли я не ощутил. Зато почувствовал, как все годы моей прошлой жизни словно вернулись ко мне, тихо опустившись на плечи, и во мне пробудилось легкое раздражение при виде этого юнца, едва появившегося на свет.

— Узри, маг Велкас, — проговорил я. — Вот чего мне недоставало, вот что я носил на своем челе всю свою жизнь, хотя ныне мне приходится обходиться без этого.

И прежде чем я сумел его остановить, он протянул руку и дотронулся до моего самоцвета. Я услышал, как зашипела его плоть, как он вскричал, и в следующее мгновение я вновь был Акхором, в самом расцвете своей мощи, как сказала бы Ланен.

— Безмозглый юнец! Что ты надеялся тем самым выяснить? Разве ты позабыл, что чужой самоцвет души священен и к нему нельзя прикасаться, пока обладатель его находится по эту сторону смерти! Встань же передо мною как полагается и яви почтение старшему! Если желаешь узнать о чем-либо, спроси, но не смей распускать свои когти, а не то отведаешь моих!

Увы, тысячу тринадцать прожитых зим не так-то легко изгладить из памяти.

Он залечил ожог усилием мысли, быстро и действенно, и теперь стоял прямо передо мною, как я грозно того потребовал. Мне уже пришлось пожалеть о собственных словах. Челюсть его слегка отвисла — самую малость. Я не мог удержаться, чтобы не улыбнуться про себя. Ему бы повернуть немного голову да крылья добавить — получилось бы вылитое Проявление Крайнего Изумления.

— Провались все в Преисподнюю, я вовсе не хотел ничего такого наговорить, — вздохнул я.

Велкас глубоко втянул в себя воздух, точно все это время совсем не дышал, и с трудом вымолвил:

— Когти?

Я вновь вздохнул:

— Да, Велкас. Когти. И клыки длиною с твою руку, четыре гордых красавца, остальные, правда, поменьше. И — рога, крылья, чешуя, пламенное дыхание.

— Святая Богиня, как это возможно? Но ведь так и есть! — Он вновь обволок себя ярко-лазоревым сиянием и уставился на меня во все глаза. — Благословенная мать Шиа! — прошептал он. — Ты дракон! — Он даже попятился на шаг назад, но сейчас же взял себя в руки. — Как же так?

— Это долгая история, и сейчас не время, — ответил я. — Я более не являюсь представителем Большого рода кантриов, — продолжал я с некоторой грустью. — Но я им был, маг Велкас. И всегда останусь им в своем сердце. Прежде чем стать человеком, я был одним из кантри — истинных драконов, как нас прежде называла Ланен. Меня звали Акхором, и я был государем своего народа.

Велкас пытался совладать со своим изумлением и даже вздумал мне поклониться.

— Я... я благодарю тебя, сударь. Это разумное объяснение, оно кое-что проясняет... Прошу тебя, мне необходимо исследовать твою кровь, а я не могу видеть сквозь твою кожу. Не мог бы ты пожертвовать мне несколько капель?

Я вынул нож, который всегда был при мне на поясе, и сделал порез на кончике пальца.

— Сколько тебе нужно? — спросил я.

Целитель сложил вместе полыхающие голубым сиянием ладони, соорудив из них подобие чаши.

— Нескольких капель вполне хватит... Да, вот так, благодарю тебя.

Он поднес ладони к глазам, и то, что он там увидел, заставило его прийти в себя и вернуться к делу.

— Гляди, Арал, то же самое, — проговорил он в возбуждении. — Так и есть: темная жидкость — это его кровь. Ее тело борется с нею.

Я склонил голову. Этого-то я и опасался с самого начала.

— Если кровь моя по-прежнему такая же, как у всех кантри, неудивительно, что тело Ланен ее не приемлет, — произнес я, объятый грустью. — Взываю к вашей доброте: спасите ей жизнь! Наши дети не могут жить, будучи наполовину гедри, наполовину кантри. Бедняжки, — я прикрыл глаза. — Пусть же Ветры вознесут их ввысь и оберегут их души, — пробормотал я. И начал читать посвящение умирающим: — Пусть же души Предков...

Но тут, к моему удивлению, Велкас шлепнул меня ладонью по лицу.

— Прекрати, — велел он. — Мне нужна твоя помощь. Никто не умрет, если я могу этому воспрепятствовать. А теперь позови ее.

Я был несказанно удивлен. Но сделал так, как он просил.

Ланен

Я услышала голос Вариена: он звал меня; однако нас, должно быть, разделяло несколько полей, потому что мне было едва его слышно. Приподнявшись на стременах, я прокричала в ответ, но он, похоже, не расслышал. Я его даже не видела.

Я огляделась. До этого мне снился какой-то очень странный сон: будто я больна и скачу по нескончаемой местности верхом на каких-то непонятных лошадях, то и дело меняя их. А когда проснулась, то с облегчением поняла, что вновь цела и невредима, вновь сильна. Местность вокруг, насколько хватало взора, была довольно красивой. Я устала от Хадронстеда, мне нужна была перемена. Пришпорив Тень, я пустила ее легкой рысью и отправилась на поиски Вариена.

Вдруг среди полей показался высокий темноволосый человек. Я не видела в этом ничего необычного, пока он не повернул ко мне свое недовольное лицо, проворчав: «Ты еще зачем здесь? Убирайся!» — лишь тогда я узнала его, пораженная.

Хадрон.

То ли соскочив, то ли упав с Тени, я оказалась на земле и попятилась прочь. Милая Тень, лошадушка моя! Она ведь погибла в огне. И Хадрон умер еще прошлой осенью.

В ужасе я помчалась во весь дух к дальним полям, крича: «Вари-ен! Вариен! Где ты?»

Вариен

Я громко позвал ее, но она даже не пошевелилась. Делать было нечего. Я обратился к ней на Истинной речи.

«Ланен! Ланен! Послушай, тебе надо проснуться!»

«Вариен! Вариен! Где ты?» — отозвалась она, и голос ее разума был слабым и смятенным.

"Здесь, дорогая, — сказал я нежно. — Иди же, я здесь. Пробудись, приди ко мне. Ты всего лишь дремлешь".

«Акор, проклятье, забери меня отсюда!» — вскричала она. Мысли ее звучали в странном отдалении, словно она говорила сквозь воду. Она была далеко, очень далеко, а смерть находилась совсем рядом.

"Ланен Кайлар, Кадреши-на Вариен, взываю к тебе, — произнес я мысленно как можно громче, всеми силами стараясь явить ей всю глубину своей любви, назвав ее истинным именем; я чувствовал, что любовь моя сейчас для нее подобна живительной влаге из холодного, чистого источника, ниспосланного умирающему от жажды человеку. — Приди ко мне, возлюбленная моя Ланен, — проговорил я, мысленно дотрагиваясь до нее. — Приди, малышка. Твой смертный час еще не настал. Пробудись ото сна, чтобы исцелиться".

"Акор? — позвала она, и голос ее звучал теперь гораздо ближе и сильнее. — Акор, я не вижу тебя".

Я рассмеялся.

«Не тревожься, любимая, это и немудрено. Ведь глаза твои закрыты. Они и так прекрасны, спору нет, но все же мне будет невыразимо приятнее, когда ты их откроешь».

Я почувствовал, как она сжала мне руки, а через мгновение разомкнула веки.

— Верно ты подметил, — проговорила она. Голос ее пугал меня: очень уж он был слаб. — Так и впрямь куда легче видится.

Наклонившись, я поцеловал ее.

— Как славно, что ты вернулась.

— Вариен, я видела очень странный сон, — начала было она тихо, но я остановил ее.

— Ты расскажешь мне об этом позже, дорогая. Взгляни: вот эти люди — целители, они тебе помогут. Это вот Велкас, великий маг, а эта госпожа его спутница, целительница Арал.

— Работай проворнее, великий маг, ладно? — проговорила она с вымученной улыбкой. — Меня все еще невыносимо гложет боль, будь она неладна.

— Даже сейчас, беседуя с тобой, я сдерживаю твою боль своей волей, госпожа, — ответил Велкас. — Когда все закончится, боль пройдет, но до этого еще далеко. Тебе необходимо осознать то, что с тобой происходит и что нам с тобой предстоит сделать, чтобы избавить тебя от страданий.

— Нам? Но ведь ты целитель, не я, — выговорила она слабо.

— Да, это так, но... я никогда раньше не проводил лечения, подобного тому, в котором ты сейчас нуждаешься, — сказал он. — Ты знаешь, что тело твое стремится отторгнуть твоих детей.

— Ребенка? Да, я знаю. Но он, похоже, не желает покидать мое тело. — Она нахмурилась и повернулась ко мне. — Я лишь боюсь, как бы он не забрал меня с собой.

— Кто тебе сказал, что ты умрешь? — в гневе вскричал Велкас, к моему удивлению. — Довольно на сегодня смертей! Я уже потерял человека, который был мне дорог. Клянусь Владычицей, дети твои будут жить, если ты этого пожелаешь, Ланен.

— Почему ты говоришь — «дети»? — спросила она. И, сейчас же обо всем догадавшись, пробормотала: — Час от часу не легче!

Велкас повернулся ко мне:

— Она ведь знает, кто ты, верно?

— Она все знает, — подтвердил я, с улыбкой глядя на свою возлюбленную.

— Конечно, знаю, — ответила она. Голос ее уже немного окреп. — Телепень такой-сякой, вот ты кто! Впрочем, все-таки ты мне муж, так что придется с этим примириться.

— Госпожа, сейчас не время для шуток, — проговорил Велкас серьезно. — Тебе известно, что этот человек был прежде драконом?

— Разумеется, олух, а ты как думал? — ответила она. — Он же сказал тебе, что я все знаю. А чего?

— Его драконья кровь и является причиной осложнения твоей беременности, — продолжал он, оставляя без внимания грубоватый ответ Ланен. — Я остановил кровотечение и начал работать над тканями, которые причиняют тебе боль, но покуда ты не поможешь мне устранить глубинную причину, полное исцеление невозможно.

— Хорошо, великий маг. Что мне следует делать? — спросила Ланен.

Велкас стоял, о чем-то размышляя.

— Не знаю, как тебе повразумительней объяснить это. Ты должна... Весь вопрос в восприятии...

Тут вмешалась госпожа Арал; голос ее был тих и мягок:

— Ланен, это зависит в первую очередь от того, как ты сама воспринимаешь вещи. Велкас способен творить чудеса, однако ты должна принять разумом и сердцем то обстоятельство, что дети твои не вполне обычны, иначе твое тело ни за что не позволит им родиться.

— Я уже пробовала, — воскликнула она, — но этот ребенок... дети... убивают меня! Я не хочу умирать!

Тогда Арал приблизилась к ней и сказала:

— Ланен, посмотри на меня. — Когда Ланен метнула на нее затравленный взгляд, она лишь усмехнулась. — Нет, не так. Я ведь всего лишь девушка, как и ты, не забывай этого. Давай же, посмотри.

Ланен немного успокоилась и повиновалась.

— Позабудь на миг страх и гнев и послушай меня. Это очень важно. Тебя с мужем беспокоили раньше ваши дети?

— А то как же! Я уже целую луну из-за этого мучаюсь.

— Нет-нет, я не о том. Зная, кем твой супруг был прежде, не задумывались ли вы над тем, какое потомство может породить ваш союз? — Маленькая целительница глубоко вздохнула, отпустила короткое проклятие и продолжала: — Чудовищ, Ланен. Вот первое, что приходит в голову. Боялась ли ты, что вынашиваешь в себе чудовищ?

Ланен вдруг зарыдала.

— О Богиня! — проговорила она срывающимся голосом. — Так и есть! Эти слова, они постоянно преследовали меня — слова Ришкаана... Ох, Вариен, помоги! Он говорил, что наши дети будут... будут...

— Что ей наговорил этот Ришкан? — спросила у меня Арал. — И почему это произвело на нее такое глубокое впечатление?

— У него было мрачное видения конца света, — ответил я. — Он пытался убить ее, и только мой друг Шикрар успел его остановить. Ришкаан говорил...

— Он говорил, что я смешала кровь кантри и гедри, что дети мои будут чудовищами, что мир наполнится огнем ракшасов и некому будет встать на защиту — а все из-за меня, — проговорила Ланен, не замечая, что по щекам у нее катятся слезы. — Это правда? О Богиня, неужели это в самом деле так? Они что, чудовища?

— Не говори глупостей, женщина, — резко вмешался Велкас — Они совершенно обычные, человеческие дети, если можно так сказать: они ведь еще совсем крохотные. Однако смешения крови не происходит, хотя должно бы произойти. Чтобы им остаться в живых, они должны перемешаться с твоим телом и стать иными, чтобы соответствовать и тебе и себе.

— А я-то чем тут могу помочь? — спросила Ланен. Вновь заговорила Арал:

— Все это в твоем разуме, Ланен, — по крайней мере, там скрываются все первоначальные причины. Для нас с Велкасом все это настолько ново, что нам сложно облечь свои мысли в слова, однако думаю... думаю, что тебе следует позволить своим детям быть такими, каковы они есть, оставаться одновременно и людьми, и драконами, и не важно, что ты сама обо всем этом думаешь... Верно ведь, Вел?

— Верно, — откликнулся он. Все это время он не переставал посылать Ланен поток своей целительской силы, словно переливая в нее живительную мощь своего искусства. — Но есть и еще кое-что. Для того чтобы произошло это перерождение, госпожа, — продолжал он, глядя ей в глаза, — ты должна любить их. Такими, каковы они есть и каковыми станут. Любить их и желать грядущих изменений в своем теле, с радостью позволив им преображать его, так же как и вы с мужем положили начало их преображению.

— Первый — Ветер Перемен, второй — Перерождения, милая моя Ланен, — произнес я с трепетом. — Мне-то ничего не стоит произнести эти слова, ведь это ты сейчас перерождаешься, а не я. — Я крепко сжал ее руку, заставив ее посмотреть на меня. — Кадреши...

— Нет, Акор, — произнесла она, и голос ее уже обрел часть былой силы. — Они правы. Госпожа... прости, я позабыла твое...

— Меня зовут Арал, — ответила маленькая целительница.

— Арал, что мне следует делать?

Целительница улыбнулась:

— Спросим сперва у того, от кого зависит все твое исцеление. Вел!

Он поднял глаза; на лице у него ничего не читалось.

— Мы с тобой будем работать сообща, сударыня Ланен. Ты должна принять кровь дракона...

— Если можно — кантри, — перебила она. — Они называют себя кантри.

Он улыбнулся краешками губ.

— Ты должна принять кровь кантри в своем теле, а я поработаю над тем, чтобы перестроить твою кровь: нам нужно, чтобы она подходила одновременно и кантри, и людям. — Он внимательно на нее посмотрел. — Тебе следует осознавать, госпожа: это единственный способ спасти тебя от гибели, но тогда ты навсегда переродишься. И уже не сумеешь вновь стать такой, какой была.

Моя отважная возлюбленная рассмеялась, презрев боль и страх. И от души рассмеялась, назло всем напастям, что одолевали ее.

— Видишь, с Акором ведь все в порядке, хотя он тоже когда-то переродился. Так что теперь моя очередь! — Она широко улыбнулась, поглядев на меня. — Учти, мне легче, чем было тебе. Мне ведь помогают эти славные люди, смягчая мою боль, и к тому же я не собираюсь отращивать крылья или утрачивать что-то свое.

— Твое решение окончательное, дорогая моя? — спросил я.

— Еще бы, Вариен, — ответила она. — Что ж, великий маг Велкас, когда начнем?

— Как только будешь готова, госпожа, — проговорил он.

— Стало быть, давай сейчас, — отозвалась она. Он выпрямился, совершенно не прикасаясь к Ланен.

— Арал, мне нужна твоя помощь, — сказал он.

Я с удивлением увидел, как при этих его словах сияние вокруг девушки разгорелось с удвоенной силой; но она не произнесла ни слова, просто подошла к Ланен поближе. Они встали по обеим сторонам кровати и подняли руки — вернее, подняла Арал, а Велкас, наоборот, опустил пониже, — ладони их оказались совсем рядом: расстояние, их разделявшее, было не больше пальца. Так они стояли, прикрыв глаза, позволяя своим сияющим оболочкам соединиться вместе. Вдвоем они излучали гораздо больше сияния, чем поодиночке.

Арал, однако, вскоре раскрыла глаза и посмотрела на своего товарища.

— Велкас, — сказала она мягко, — это слишком серьезное дело, чтобы подходить к нему вполсилы. Посмотри: ты в безопасности. Здесь тебе некого опасаться, все хорошо, исцеление это проходит под взором самой Владычицы. Но у нас ничего не выйдет, если ты будешь ограничиваться лишь частью своего могущества. Нам потребуется все твое дарование, полностью, друг мой. Время пришло — ты ведь знал, что когда-нибудь оно наступит.

Арал

Представления не имею, с чего вдруг я все это сказала, но стоило словам слететь с моих губ, как я поняла, что они истинны. Клянусь Владычицей, меня даже пугает, когда со мною случается подобное.

— Я не готов, Арал, — ответил он, но это была лишь отговорка, и мы оба понимали это.

— Тебе не нужно для этого готовиться. Вся та сила, что тебе необходима, находится внутри тебя, в твоем распоряжении, как было и всегда. Воззови к ней, высвободи ее осторожно, Вел. Все будет хорошо. Осторожно, медленно, сосредоточившись. Дай волю своему могуществу и направь его на службу Владычице Шиа — и госпоже Ланен, что лежит перед нами в муках, благословенная страдалица, — проговорила я точно нараспев.

Наверное, этого мне и следовало ожидать, но разве могла я заранее догадываться, что он сделает?

Когда я вновь опустила взор, Ланен парила над постелью на уровне пояса Велкаса. Глаза ее были открыты, но видела она только своего исцелителя. Вряд ли он сперва преследовал какую-то особую цель — когда я вспоминала об этом позже, то всегда предполагала, что у него, скорее всего, побаливала от напряжения спина, а ему нужно было рассмотреть Ланен поближе, — но тем не менее именно так было положено начало.

Я посмотрела на Ланен, распростертую прямо у меня перед глазами, и едва не ослепла от целительского пламени, исходившим от Велкаса. То, что я видела, было поразительным. Она казалась почти прозрачной — мне была видна каждая кость, каждый внутренний орган, даже кровь, струившаяся у нее по жилам.

Я стояла как завороженная, а Велкас изливал в ее тело поток своей силы, наблюдая за движением крови, вглядываясь в нее, чтобы понять ее свойства.

Потом он заговорил. Святая Шиа, какой у него был голос! С легкостью готова признать, что одна из самых замечательных особенностей Вела — это его голос. Но когда в тот момент он заговорил, окруженный точно сиянием самого солнца, он показался мне еще мудрее, еще сильнее и — старше. Гораздо старше. На несколько сотен лет.

— Ланен Кайлар, пора, — произнес он.

— Как посчитаешь нужным, — отозвалась она. И ухитрилась добавить: — Во имя Ветров, Акор, голос у него точно у кантри!

Велкас вскинул руки, заставляя весь широкий ореол своей силы сжаться в маленький клубок, который легко уместился у него на ладони. Он полыхал бело-голубыми вспышками и вскоре сделался настолько ярким, что невозможно было смотреть. Легким движением рук он погрузил это голубовато-белое солнце в плоть Ланен, и оно мгновенно разлилось по всему ее телу, заполнив его с головы до пят. Какое-то мгновение Ланен продолжала парить в воздухе, и свечение в ее теле мерно подрагивало вместе с ударами ее сердца. Потом я узрела Велкаса... Мне трудно описать это: казалось, он удерживает в себе последний звук песни, готовый слететь с губ, или последнюю каплю воды, грозящую перелиться через край. Она мерцала у него на ладони.

Тут вдруг я ощутила, что равномерность мерцания нарушилась. Ланен закричала. Но Велкас сумел перекричать ее:

— Держись, изменения уже происходят, все хорошо, все хорошо... Знай же, Ланен, что сущности кантри и гедри сливаются воедино, подобно тому как это произошло с твоим возлюбленным, только глубже... Не препятствуй этому, ни кровью, ни плотью своей... да, вот так, Ланен... Давай же!

И он стряхнул последнюю световую каплю прямо ей в сердце. Она вскрикнула лишь раз, и крик этот сотряс все ее тело, после чего замерла без движения.

Тогда Велкас опустил ее на постель, медленно и осторожно, и я увидела, как перепачканное кровью ситцевое платье слегка приподнялось. Опало. Снова приподнялось. Хвала святой Шиа, она задышала!

Меня трясло так, что я едва могла стоять. Велкас вынужден был отстраниться, чтобы я смогла вобрать в себя свое жалкое мерцание, после чего и сам — правда, очень неохотно — расстался со своим несравненным великолепием, которое мне посчастливилось узреть лишь на краткий миг.

Из последних сил я глянула на Ланен, насколько еще позволяли мне остатки моих целительских способностей. Битвы, что прежде бушевала у нее в крови, отныне не было. Сейчас она казалась обычной, хотя и совершенно изможденной, но вполне здоровой беременной женщиной.

— Велкас! Вел, любимый, дорогой мой! — проговорила я, слишком утомленная, чтобы следить за собственными речами. — Тебе это удалось. Честь и слава! Ты все-таки воззвал к своему глубинному могуществу, использовал весь свой дар, Вел! И тебе удалось! Она исцелилась.

— Благодари за это Богиню. Ох, Матерь всех нас, как же я устал! — произнес Велкас и внезапно рухнул как подкошенный.

Уилл

Услышав крик, я бросился к ним. Явился я как раз вовремя, чтобы увидеть, как Велкас шмякнулся на пол, а у Арал подкосились колени.

— Арал, что случилось? — спросил я.

— Все в порядке, не беспокойся, — пролепетала она. — Нужно поесть и выспаться... Помоги Велу...

Я собрался было нагнуться к Велкасу, но меня опередил незнакомец с серебристыми волосами. Он подхватил Вела на руки с такой легкостью, словно тот был ребенком.

— Пусть хозяин гостиницы принесет еды и питья в самую лучшую из его комнат, чтобы эти двое целителей, израсходовавшие все свои силы, смогли вволю отдохнуть, — сказал он так, точно провозглашал державную волю.

Следом за мной примчались и все прочие, включая Гайра, так что Вела и Арал сейчас же отнесли в ближайшую спальню, где устроили поудобнее. Я достаточно прожил среди целителей, чтобы знать, что делать: разбудил их и заставил пропустить по глотку вина. После этого Велкас заснул, однако прежде успел пробормотать: «Сон сейчас нужен больше, чем еда, но оставь тут, не уноси». Едва договорив, он тут же вновь забылся. Мы оставили им еды, выпивки, разожгли хорошенько камин — и ушли, затворив за собою дверь.

Когда я вернулся в общую залу, там был только Джеми.

— Я видел Ланен, — проговорил он с облегчением, и я только сейчас заметил, что у него довольно приятное лицо. Прежде оно было искажено страхом, но теперь морщины на лбу у него разгладились, и держался он вполне любезно. — Сейчас Релла с Вариеном занимаются ею: меняют простыни, моют ее и всякое такое. — Он передал мне кружку пива. — Мы по гроб вам обязаны, — продолжал он, — и тебе, и твоим друзьям. Никаким золотом не окупить того, что вы сделали.

— Золотом, говоришь? — переспросил я, усмехнувшись. — В общем-то ты прав, подобная услуга не идет ни в какое сравнение с золотом, но все же можешь попробовать, мы не станем отказываться. Хоть сейчас вываливай свое золото прямо на стол, мы скажем, когда будет достаточно.

Он рассмеялся вместе со мной — смехом, полным глубокого облегчения.

— Увы, у меня сейчас нет при себе золота, не захватил с собой, и все тут! — сказал он. — Боюсь, придется предложить вам серебро. Сгодится?

— Отчего же не сгодится? — ответил я, скорее в шутку. — Но для начала хватит ужина и ночлега.

Он улыбнулся и продолжал:

— Ну да, это само собой, а насчет настоящей оплаты можно будет переговорить завтра утром. Я сегодня с самого рассвета из седла не вылезал; хотя, сказать по правде, ты выглядишь еще хуже меня.

Я зевнул, хрустнув челюстью.

— Что и говорить, устал как собака, но поскольку двое моих товарищей крепко спят, то мне, видно, спать не придется... Понимаешь, сударь Джеми, кому-то из нас троих нужно бодрствовать и оставаться настороже, и выходит, что это выпало мне.

Джеми долго смотрел на меня.

— Уилл, мне кажется, ты хороший человек, — сказал он наконец. — Понятно, что ты обо мне ничего не знаешь и имеешь полное право не доверять мне, но скажу тебе по совести: нам тоже нельзя ночью дремать. Мы с Реллой будем караулить первыми, и уж поверь, с этим мы справимся. Иди поспи хоть немного. Даю тебе слово, что буду оберегать и тебя, и твоих друзей, а возникнет какая угроза или опасность, я вас разбужу.