Джеми

Я видел все. Видел Бериса под деревьями: он хохотал и выглядел лет на пятьдесят моложе, чем должен быть. Я попытался было добраться до него, пока нас окружали демоны, — хвала Владычице, Велкас и Арал удержали меня. А не то я вмиг лишился бы жизни. Я сразу же остановился, осознав, что действую по зову сердца, а не разума. А это глупо.

Но когда он схватил Ланен и исчез вместе с нею, я похолодел с головы до ног, чувствуя, как сердце мое сжимается, нежданно-негаданно превращаясь в кусок льда, каким было давным-давно. Я воспротивился этому чувству. Прежде нужно было многое сделать.

Пришлось ждать, пока в живых не останется ни одного из демонов. В конце концов Велкас убрал воздвигнутый им заслон и в считанные мгновения залечил мне рану на щеке. Поблагодарив его за неоценимую услугу, что он оказал нам с Реллой, я осторожно поднял ее на руки и отнес к костру, который мы поддерживали всю ночь, и там принялся будить ее, прогоняя чудодейственный сон.

— Релла, — позвал я негромко. — Релла, родимая, изочнись, очувствуйся, — продолжал я, на какой-то миг невольно перейдя на родной говор, памятный с детства. — Уже совсем рассвело. Релла, пробудись, милая.

Она вздрогнула и приоткрыла один глаз.

— Я устала, Джеми, — проговорила она сонно. — Отвяжись... Ох ты, будь я проклята! — Не успел я и глазом моргнуть, как она пришла в себя и все вспомнила. — О Богиня, неужели я... но... как же это?.. — Она поднесла руку к лицу, потом кое-как поднялась — не без моей помощи. — Не может этого быть. Как я могу двигаться, как я вообще стоять-то могу? Я ведь помню: эта тварюга набросилась на меня, точно паук, заполучивший в свои сети добычу, и я рухнула как подкошенная, а после уже ничего не чувствовала. Но как же?..

— Это все Велкас, — ответил я. — Отродясь такого не видывал. — Я взял ее за руку. — Ты права, милая, ты уже была покойницей. Я сам видел твою рану. Парень ни на что не годен против демонов, но, клянусь Преисподними, когда дело доходит до целительства — тут хоть песни о нем слагай!

— Чудеса, да и только, — проговорила она озадаченно.

Но пора было уже заканчивать с разговорами и заняться делом. Взяв ее за плечи, я заставил ее посмотреть мне в глаза.

— Я должен сказать тебе, милая... Когда я увидел, что произошло, то, прежде чем Велкас сказал, что сумеет тебе помочь, я уже приготовил меч. Я собирался ускорить твой путь.

На наймите это выражение означало смертельный удар, что из милости наносится товарищу, который иначе обречен на медленную и мучительную смерть.

Релла привлекла меня к себе и звонко чмокнула.

— Хвала Богине, что ты не глупец и не трус, — проговорила она, внимательно глядя на меня. — Иначе смерть моя была бы долгой. Никому такого не пожелала бы. — Она погладила меня по щеке. — Я должна быть тебе благодарна.

Убрав руку, она осмотрелась по сторонам.

— А что с Вариеном? И вообще, где же — Ланен?.. — На лице у нее вмиг отразился испуг. — Ох, Джеми, неужели она...

— Нет, она жива... по крайней мере пока, — ответил я. — Явился Берис, я видел его: он вызвал здоровенного ублюдка-демона, чтобы забрать ее. Она в его лапах, Релла. — Я заглянул ей в глаза — своей любви, так поздно обретенной, все еще кажущейся мне случайностью. — Берис увел ее из-под самого моего носа. И я должен отправиться в погоню — покуда у меня хватит сил, я не оставлю попыток освободить ее.

— Придется тогда тебе примириться и с моим обществом, — сказала она с улыбкой; в голосе ее послышалась легкость, точно она говорила всего лишь о продолжении нашего путешествия. Если бы я не заметил дорожку от слезы на ее щеке, блеснувшую в солнечном свете, я бы ни за что не узнал, что она плачет. — Но, Джеми... Я знаю, что это противоречит всем твоим внутренним порывам, но ты должен выждать. Мы еще слишком многого не знаем.

— Я и так чересчур долго ждал! — вскрикнул я. — А вдруг она уже умирает.

— И куда же ты побежишь, где собираешься искать ее? — вопросила Релла. — И что будешь делать, если окажется, что ее охраняют демоны? Сам подумай, мастер Джемет, — добавила она, — мы не можем рваться сломя голову в погоню, точно незрелые новобранцы. Следует хорошенько все продумать. Если бы Берис сразу хотел ее смерти, разве он стал бы утруждать себя, пытаясь ее похитить?

— Как я могу торчать здесь, когда она в его власти? — прокричал я, хотя в глубине души понимал, что Релла права.

— Потому что знаешь, что уже не будешь ей нужен, если она погибнет. Давай же. Нам нужно все обдумать и выяснить, согласится ли кто нам помочь и как нам лучше всего воспользоваться нашей силой. Что там этот юный целитель? — она окинула взглядом луг. И то сказать: там было на что посмотреть. — Пресвятая Владычица! Джеми, балбес, ты даже не сказал мне, что к нам на помощь явился настоящий дракон!

Я медленно побрел за ней: она спешила поговорить с нашим гигантским союзником. Если по совести, то я даже слегка струхнул. Присутствие этого существа, его дружеское отношение к Вариену... Хотя чего уж там, в последнее время я все равно склонен был верить в его россказни.

Вариен... Он так и стоял на коленях среди травы, не в силах выйти из оцепенения. «Да, уж он ее и впрямь безумно любит», — подумал я, глядя на его согнутую спину. Но ведь я и сам притязал на то же, куда дольше его — двадцать лет с лишним!

Я содрогнулся, вновь почувствовав, как сквозь меня точно прокатывается холодная волна, но на сей раз был рад этому. На какое-то мгновение даже на сердце полегчало, когда я дал себе клятву, поставив перед собой одну-единственную цель. Думается мне, я всегда знал, что рано или поздно это случится, — и вот время мое пришло.

Следовало пойти и поговорить с этим огромным драконом. Быть может, это существо поможет нам отыскать Ланен.

Если же нет, что ж из того. Так или иначе, единственной целью моей жизни теперь было отыскать ублюдка Бериса, этого детоубийцу, во что бы то ни стало, и ни мрак, ни боль, ни смерть, ни выползки из Преисподней — ничто не остановит меня: я заставлю его вернуть мне мою дорогую дочку.

Я поклялся в этом собственной душой.

Шикрар

Потом к нам с Вариеном приблизились прочие гедри: поначалу они чувствовали себя несколько неуверенно из-за моего присутствия, но, кажется, я все же не был для них совершеннейшей неожиданностью.

Они видели, что произошло.

Сначала подошли двое и попытались поднять Вариена с колен, однако он не шевельнулся. Я обратился к ним.

— Прошу прощения, малыши. Вы молоды, даже по меркам вашего народа, не так ли?

Мужчина поклонился. Женщина ответила:

— Да, это верно, однако же мы — целители. Ему требуется помощь.

Опустив голову на один уровень с ее лицом, я проговорил, уже более мягко:

— Госпожа, сейчас ему ничем не помочь. Я знаю его всю жизнь. Прошу, оставьте нас. Когда он более или менее придет в себя, мы вас разыщем. Это не займет много времени. Как ваши имена?

— Ее зовут Арал, Шикрар, а его — Велкасом. Они просто пытаются помочь, — услышал я знакомый голос. Даже будучи в подавленном настроении духа, я ощутил сдержанную радость, когда понял, кто эта ободранная и перепачканная кровью женщина, что встала передо мною.

— Рад приветствовать тебя, госпожа Релла, — произнес я с поклоном. — Я верю, что они действуют из лучших побуждений, как им кажется, однако прошу: давайте удалимся все вместе и поговорим об этом в стороне.

Они отошли вслед за мной на порядочное расстояние, где Вариен не мог меня слышать.

— Сердцу моему отрадно видеть знакомое лицо, госпожа, хотя я и не ожидал этого, — обратился я к Релле, пока мы шли.

Она улыбнулась:

— Ну, тут у меня перед тобою преимущество: я-то знала, что ты вот-вот явишься. Итак, почему же ты не дал вот этим двоим помочь Вариену?

— Раны его не телесны, госпожа, как это тебе, впрочем, известно. Ему нужно время. — Я понизил голос до совершенного шепота: — Вы ведь не слышите его так, как слышу я. Он до сих пор взывает к ней, пока мы тут стоим, вновь и вновь повторяет ее имя. — Арал, целительница, прикрыла руками рот. — Мне знакома его боль, ибо я и сам когда-то потерял свою возлюбленную, пробыв с нею совсем недолго...

— А я потеряла дочь, когда ей было всего десять лет от роду, — проговорила Релла резко. — Смерть может настигнуть внезапно любого из живущих, Шикрар, и это касается не только кантри.

Я поклонился:

— Ты права, госпожа. Я вовсе не подразумевал, что моя боль была сильнее, чем чья-либо еще. Но Акхор тысячу лет ждал этой необыкновенной любви, благодаря которой сердце его расцвело — но так ненадолго... Прошу тебя, позволь уж мне помочь в этом своему другу.

Какое-то время Релла стояла, склонив голову, потом подняла взор и неожиданно дотронулась до моей головы.

— Помоги ему, чем можешь, Шикрар. Он нуждается в тебе. Но время дорого. Если он будет медлить с тем, чтобы подняться с колен, я лично помогу ему.

Она развернулась и быстро направилась прочь.

Возвращаясь к Вариену, я успел наконец-то рассмотреть существ, которые выглядели настолько похожими на нас, однако держались от меня на почтительном расстоянии. Мне было известно, что Вариен нашел Малый род, но я не думал, что они окажутся настолько прекрасными, а присутствие мое вызовет у них такой почтительный трепет, и уж тем более не предполагал увидеть у них...

Самоцветы!

У них есть самоцветы!

«Акхор», — забывшись, обратился я изумленно к своему старинному товарищу.

Я услышал голос его разума, однако то был не ответ. Тихий, чуть слышный припев далекой, угасающей песни...

«Ланен... Ланен... Ланен...»

Идай

Вместе с остальными я ждала на островке Роздыха. От Шикрара до сих пор не было вестей, и я заключила, что понадобится еще несколько дней, прежде чем мы будем готовы отправиться в Колмар.

Мы с Крэйтишем долго обсуждали наше положение и оба понимали, что без помощи Шикрара не сумеем нести Никис дальше. Даже если прочие из нас отправятся в Колмар, одному или нескольким все равно придется остаться с нею и ждать, когда она очнется от вех-сна. Я обнаружила, что злюсь на нее, хотя это и было глупо. Пытаясь перевести мысля на что-нибудь другое, я вспомнила о Токлурике: как он там? Вообще-то я уже начала о нем беспокоиться. Почему он так долго не дает о себе вестей?

«А может, он давно уже в Колмаре и посмеивается над нами?» — подумалось мне.

Я воззвала к нему:

«Токлурик! Токлурик, ответь, прошу тебя. Это я, Идай, я хочу поговорить с тобою».

Я услышала слабый, неразборчивый ответ. Это обеспокоило меня еще больше, чем молчание.

«Ток, это Идай. Где ты? Тебе требуется помощь?» — спросила я, и сердце мое сжалось, едва лишь вопрос этот возник в моем разуме: разве мы могли ему сейчас чем-то помочь, где бы он ни находился?

"Идай, Идай, хвала Ветрам, — отозвался он несколько громче. — Хорошо, что я услышал твой голос, Идай; я уже на пороге гибели".

«Токлурик, что случилось? Где ты? Ты ранен?» — вопросила я и, встав, принялась разминать крылья. Я была старейшей после Шикрара и наверняка сумела бы отправиться на помощь Току, если это необходимо.

"Идай, я слышу тебя, — ответил Токлурик слабо. — Мне уже не поможешь. Но голос твой радует меня. Будь добра, госпожа, не оставляй меня сейчас".

"Я здесь. Ток, — сказала я, и неимоверная горесть сейчас же охватила меня. Но ради Токлурика я постаралась, чтобы она не проникла в мою мысленную речь. — Столько, сколько ты хочешь. Где же ты?"

"Я дома, в Юдоли Изгнания. — Мысли его на миг запнулись, потом он продолжал: — Сейчас мы ни за что не решились бы здесь поселиться, Идай. Каждый дюйм земли тут черен от крови недр, превратившейся в камень. А воздух... Воздух отравлен. Испарения, что действовали на нас и прежде, теперь сделались стократ обильнее, и я не в силах укрыться от ядоносных струй. А земля беспрестанно сотрясается, все сильнее и сильнее".

«Что произошло?» — спросила я тихо.

"Я нашел тетушку Роккелис и ее подругу Уришхак, — ответил он, — как и обязался. Их самоцветы лежали на полу в старом их чертоге, но причину их смерти установить было невозможно. Могу лишь догадываться, ибо воздух в пещере был ужасным. Однако я думал, что успею спасти их: схватил в когти самоцветы и уже взмывал вверх вместе с жарким потоком воздуха, готовясь последовать за вами, как вдруг из склона горы, что находилась подо мною, забила струя расплавленной породы. Она обожгла меня — и крылья, и тело. Я пал вниз, тяжело пораненный, и вот теперь лежу здесь, обожженный и заваленный камнями, то и дело лишаясь чувств. Кажется, прошло уже больше двух дней, как вы улетели?"

"Да, немногим больше. Ток, — проговорила я. — Но это не важно".

"Ты права, — ответил он. — Конец уже близок... Во имя Ветров, Идай, земля пробуждается!"

Тут вдруг голос его разума сделался пронзительнее и четче. Как и его боль.

«Земля раскатисто стонет, Идай... Оборони нас Ветры! Горы!.. Горы оседают!»

«Ток, что ты...»

«Это Старик! Идай, огонь приближается!.. Мне конец, не забывайте меня!.. Идай, берегитесь, Старик поднимается!..»

Потом последовала тишина.

Релла

Я опасалась, что Вариен готов горевать долгие часы. К нему совершенно нельзя было подступиться, и все же я дала ему не больше получаса — после чего вновь подошла к Шикрару.

— Есть ли какая перемена? — спросила я вполголоса.

Шикрар нагнул ко мне свою здоровенную голову, и я едва пересилила себя, чтобы не отпрянуть. О Богиня, я все же позабыла, насколько он велик!

— Он уже не взывает к ней по имени, госпожа, однако все еще не позволяет мне обратиться к нему. — Он посмотрел на меня: пусть лик его казался непроницаем, но глаза были достаточно выразительны, чтобы я поняла, о чем он думает. — Признаюсь: я в замешательстве и не знаю, чем ему помочь, — добавил он.

Что ж...

— У меня есть парочка мыслей на этот счет, — сказала я и зашагала по направлению к Вариену, все еще стоявшему на коленях. Он так и не двинулся с места после того, как исчезла Ланен.

— У тебя так того и гляди ноги затекут, между прочим, — обратилась я к нему как можно беспечнее.

— Оставь меня, — проговорил он отрешенно.

— Ну уж нет, — возразила я и в следующее мгновение уже стояла прямо перед ним. — Нет, Вариен, я буду стоять здесь и надоедать тебе разговорами, пока ты себя не пересилишь.

— Поди прочь, — сказал он.

— Нет, — ответила я и легонько шлепнула его по щеке.

— Как ты смеешь? — взрычал он. Что ж, все лучше, чем ничего.

— Смею, потому что думаю, что она все еще жива, Вариен, и мы ничем ей не поможем, если будем предаваться тут коленопреклонениям.

Тут наконец он глянул на меня — и, должно быть, увидел в моем взгляде решимость, отвечавшую собственным его помыслам. Я протянула руку, чтобы помочь ему подняться, и он принял ее. Даже для такого юноши, каким был он (ну, вы понимаете, о чем я), оказалось нелегко подняться после того, как пришлось так долго простоять на коленях.

К моему удивлению, едва он обрел равновесие, как наклонился и поцеловал меня — легонько и быстро. Но я не могла не заметить, что пахнет он восхитительно.

— Это еще зачем? — спросила я грубовато.

— За то, что обнадежила меня. Пора действовать.

Он огляделся по сторонам и, казалось, только заметил своего старинного товарища. Подойдя к Шикрару, он неуклюже обнял его, обхватив руками, насколько было можно, его огромную шею.

— Сердечный друг мой, я так и не поблагодарил тебя за то, что спас мне жизнь. Ты избавил меня от ракшаса: еще немного, и он пожрал бы меня.

— Мне всегда доставляет удовольствие истреблять ракшасов, Акхор, ты ведь знаешь, — ответил Шикрар, пытаясь придать голосу легкость. — Напротив, это я должен благодарить тебя за то, что дал мне такую возможность. Увы мне, ну почему я не прилетел раньше! — вдруг выкрикнул он, отворачивая голову. — Акхор, сердечный мой друг, я спешил как мог, но она была уже слишком далеко...

— Будет, друг мой. Ты сделал все, что было в твоих силах. Клянусь Ветрами, Берис располагал целым полчищем рикти, готовых выполнять любые его приказания, и перевес был не на нашей стороне. Мы все обязаны тебе жизнью.

— Это точно, — подтвердила я. — Я, Шикрар, поблагодарю тебя потом — сейчас нас интересуют лишь два вопроса: куда он утащил Ланен и как нам ее спасти?

При этих словах лицо Вариена исказилось от муки, но все же он последовал за мною к остальным нашим товарищам, сидевшим вокруг маленького костерка.

Велкас

Я исцелил всех, кто нуждался в этом, едва лишь огромный дракон расправился с демонами. Некоторые из Малого рода тоже были ранены, однако, когда я приблизился к ним и попытался залечить раны, сила моя не подействовала на них. Лишь после того, как ко мне присоединилась Арал, совместными усилиями нам удалось вытравить из ран яд и срастить разорванную плоть.

И только когда все было сделано, мы с Арал позволили себе отдохнуть. Я был поражен тем, что мы так долго держимся на ногах: ведь и до нападения демонов мы трудились всю ночь напролет, с помощью своей силы помогая всем представителям Малого рода обрести самоцветы, так изменившие их. Джеми с Реллой уже развели небольшой костер у самого леса, и мы подсели к ним, прежде вволю напившись из ручья, протекавшего неподалеку, а потом перекусили тем, что нашлось в наших мешках.

В голове у меня проносились друг за другом сотни мыслей. Мне хотелось поблагодарить Арал, сказать ей, что без ее помощи я бы погиб; мне хотелось порадоваться вместе с Уиллом, который мог теперь беседовать со своей удивительной воспитанницей, называвшей его отцом; страшно хотелось пообщаться с истинным драконом, что спас всех нас, и с прочими восхитительными созданиями, которым я сам помог начать новую, сознательную жизнь, став свидетелем их возрождения.

Я сомневался, будет ли когда-нибудь в моей жизни — какой бы ни был отведен мне срок — иное событие, хотя бы частично ознаменованное радостью, подобной той, что я испытывал, видя, как самоцветы малых родичей Вариена сияют блеском, а в глазах у них все ярче разгорается свет разума.

Тем не менее истина непреложна: труд целителя изнурителен, а я почти не отдыхал со вчерашнего дня, позволяя себе лишь коротенькие передышки. Я попросил Уилла, чтобы тот разбудил нас, когда дело сдвинется с места; оставалось лишь надеяться, что сударь Вариен поймет нас: мы разделяли его горе, но глаза у нас закрывались сами собой. Арал уже спала, и я улегся подле нее, среди молодой травы. Помню только, как положил руку под голову — и сразу же забылся.

Уилл

Я сидел и подкидывал хворост в костер, точно в каком-то оцепенении. Мне было очень горько оттого, что госпожу Ланен похитили, и с радостью помог бы спасти ее, кабы знал, что от меня может быть какой-то толк, но что я мог поделать против демонов? Пока прочие восстанавливали силы, я пришел к единственному возможному для меня решению. Я отправлюсь с Велкасом и Арал, куда бы ни лежал их путь, раз уж наши судьбы так тесно переплелись.

Тычок в спину напомнил мне, что судьба моя связана еще кое с кем.

— Как ты, отец-ц? — услышал я этот чудесный голос, и внезапно Салера обвилась вокруг меня. Вздрогнув, я сейчас же расслабился с облегчением, наслаждаясь окружившим меня теплом, что исходило от нее.

— Благодаря тебе, крошка, я не только жив, но и вполне невредим, — произнес я, поглаживая ее по гребню на щеке. — Ты спасла мне жизнь, Салера. Спасибо тебе, родная.

— Ты тож-же спас-с меня в детс-стве, — проговорила она серьезно, глядя мне в глаза.

— Ты помнишь это? — удивился я.

— Я помню вс-се, Ухирр, — ответила она. Потом, отвесив челюсть, со смехом прошипела: — Твое имя тр-рудно пройз-знес-сти!

Я улыбнулся ей:

— Тогда можешь называть меня отцом.

— Х-хорош-шо. Отец-ц, будь добр-р, пойдем с тобой к Больш-шому р-родич-чу. Я оч-чень хоч-чу поговор-рить с ним.

Я негромко рассмеялся:

— Я тебе не нужен, девочка. Ты ведь у меня совсем взрослая умница, сама себе хозяйка. Уверен, он будет этому только рад.

— Да, я з-знаю, — сказала она, не сводя с меня внимательного и умного взгляда. — Но я х-хоч-чу, ч-чтобы он поз-знакомилс-ся и с тобой.

Я глянул на Велкаса с Арал, которые крепко спали. Им я пока не понадоблюсь. Подбросив в огонь еще несколько веток, я готов был следовать за своей приемной дочерью, столь необычной и дивной. Впрочем, нам не пришлось далеко идти: прочие уже сами шли к нам.

Шикрар

Она вышла мне навстречу, когда я направлялся вслед за Реллой и Вариеном к костру. Двигалась она осторожно, даже боязливо, то и дело прикасаясь или хвостом, или кончиком крыла к гедри, который шагал рядом с ней, чтобы придать ей больше уверенности. По виду этот... человек — так они себя называют — был приятен, а волосы его оттенком своим напоминали тусклый кхаадиш. Удивительно было, как такая дружба сложилась за столь короткий срок.

Приблизившись ко мне, она очень умело поклонилась. Я ответил ей тем же.

— Добрая встреча, маленькая сестра, — произнес я, поскольку она не проронила ни слова. — Я рад, что нахожусь здесь, с вами, в первый день вашего взлета. Для мира это великое чудо — и великая отрада.