Куинси тихонько рассмеялась и провела ладонью по его плечу. Синклер заглянул ей в глаза и прошептал:

– Дорогая, мне кажется, на тебе слишком много одежды. – Он запустил руку за пояс ее бриджей... и рука его наткнулась на что-то теплое и длинное.

– О... – Куинси чуть приподняла голову. – Осторожнее с этим, – добавила она, вытаскивая из бриджей свернутый чулок. – Видишь ли, потребовалось много времени, чтобы придать ему правильный размер и форму. – Она засунула чулок под подушку и с улыбкой взглянула на графа.

Он усмехнулся:

– Когда-нибудь, миледи, вы сообщите мне, каким образом вы определили «правильные» пропорции для мистера Куинси.

Синклер распустил пояс на ее бриджах, и вскоре бриджи уже лежали, на полу. В следующую секунду он чуть придавил ее своим весом, и его рука скользнула к ее лону. Нo Куинси вдруг оттолкнула его и попыталась откатиться в сторону.

– Я сделал тебе больно? – Он приподнялся еще выше.

– Нет-нет. Не в этом дело. – Она отвернула лицо, и ее пальцы впились в его плечи. – Просто я... Я вовсе не хотела, чтобы это случилось. Мне хотелось совсем другого.

Он уставился на нее в изумлении:

– Но ты ведь... Ты ласкала меня, а теперь...

– Я просто хотела прикасаться к вам, чтобы... доставить удовольствие.

Синклер не сразу понял смысл ее слов.

– Неужели ты думала, что я буду просто лежать и?.. – пробормотал он, наконец.

– Но ночью же вы просто лежали. – Это могло быть правдой – у него оставались только смутные воспоминания о том, что происходило после того, как его сбросил жеребец. – Я вовсе не думала, что вы... Дело в том, что вы не можете... м-м... быть внутри меня.

Синклер молча смотрел на лежавшую рядом с ним женщину. Она провела ладонью по его спине и добавила:

– Сегодня тринадцатый день.

– И что же это означает? Невезение? Куинси отрицательно покачала головой.

– Нет-нет, вы не поняли. Бабушка научила меня считать. – Она облизала нижнюю губу.

Синклер, не удержавшись, поцеловал эту губу.

– Дорогая, я уверен, она научила вас очень многим вещам. Но какое отношение это имеет...

– Научила считать дни моего цикла. На тринадцатый день очень велика вероятность... м-м... последствий. Необратимых последствий.

Синклер невольно рассмеялся. Благослови, Боже, практичных французских бабушек! Он снова поцеловал ее.

– Так вот, поскольку мы не можем... м-м... В общем, я просто хотела... – Пальцы Куинси коснулись его паха, и у Синклера перехватило дыхание. – Хотела рукой.

Граф снова рассмеялся:

– Что ж, миледи, очень разумно. – Он уткнулся носом в ее шею. – Можно и руками, вот только... Сначала дамы. – Синклер уложил ее на спину и тут же склонился над ней.

Граф не мог вспомнить, когда в последний раз в его постели была женщина, но, судя по вздохам и хриплым стонам, вырывавшимся из груди Куинси, он по-прежнему оставался прекрасным любовником. Он ласкал ее губами, пальцами и языком, иногда осторожно покусывал и нежно поглаживал, наслаждаясь реакцией Куинси, – ее стоны становились все громче и звучали все чаще.

– О... да-да, вот так... – Она вскрикнула и затрепетала в его объятиях; ее глаза закрылись, рот приоткрылся, а короткие ноготки впились в его плечи.

Синклер уткнулся носом в ее шею и обнял еще крепче. Наконец дыхание ее восстановилось, пальцы разжались, и она, открыв глаза, посмотрела на него с удивлением:

– О Боже... Я и представить не могла, что такое возможно.

– Только со мной, Куинси, – с улыбкой прошептал Синклер. – Ни с кем другим. – Он наклонился и поцеловал ее чуть припухшие от поцелуев губы.

Тут Куинси вдруг выскользнула из-под него и заявила:

– Теперь моя очередь. – Ее зеленые глаза сверкнули, когда она, склонившись над ним, поцеловала его в губы.

Затем ладонь ее скользнула по его животу, и эти прикосновения обжигали его словно пламя. Синклер застонал, запустив пальцы в ее короткие шелковистые волосы, и его бедра, казалось, сами собой устремились навстречу ее руке. Пальцы Куинси скользили меж его ног, и он громко стонал, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух. Внезапно пальцы ее прикоснулись к шраму над его правым коленом.

– Больно? – Она заглянула ему в глаза.

– Нет-нет, – прохрипел Синклер, покачав головой. Куинси снова принялась целовать его и ласкать, и граф, наслаждаясь этими ласками, то и дело стонал, поглаживая ее по спине. И тут вдруг в голову ему пришла одна мысль, на мгновение вытеснившая все остальное. Лаская его, Куинси отчасти повторяла то, что делал перед этим он, но чувствовалось, что у нее имелся некоторый опыт.

– Похоже, вы знаете, что делаете, – сказал он, не удержавшись. – Видите ли, мне просто любопытно...

– Я выросла неподалеку от фермы, – прошептала она, целуя его в шею.

– Да, понимаю. Но все же это не объясняет...

По-прежнему поглаживая его, Куинси приподнялась.

– Как-то раз я играла на чердаке сарая, и тут пришел конюх и... В общем, они с молочницей начали забавляться.

– Вы подглядывали? – Граф не удержался от улыбки.

– Просто я подумала, что он делает ей больно.

– Так вы собирались защитить ее? Сколько же лет вам было?

– Десять.

Граф усмехнулся.

– Я уже начала спускаться, по лестнице, – продолжала Куинси, – но в тот момент они стали ужасно шумными. И я поняла, что молочнице все это очень нравится.

– И вы решили запомнить урок?

Куинси тихонько рассмеялась и, наклонившись, поцеловала его. Затем продолжила ласки. Прошло несколько минут, и из горла Синклера вырвался хриплый крик. И тотчас же по телу его прокатилась дрожь, комната закружилась перед глазами, и он, уже затихая, невольно зажмурился.

Несколько секунд – а может, часов – спустя он открыл глаза. Куинси смотрела на него сверху вниз, и на губах у нее играла улыбка. Синклер привлек ее к себе и, обнимая за плечи, проговорил:

– Это было замечательно. Раньше со мной такого никогда не случалось.

– Неужели? – Теперь Куинси смотрела на него с некоторым удивлением.

Граф в смущении откашлялся.

– Нет-нет, вы не так поняли. Конечно, это случалось, но не... Впрочем, не важно, – добавил он, закрыв глаза.

Куинси прижалась к нему покрепче и тоже закрыла глаза. А Синклер, поглаживая ее большим пальцем по плечу, упивался ее ароматом и вспоминал ласки этой удивительной женщины.

Да, он не солгал, когда сказал, что с ним такого никогда не случалось. Не случалось, потому что он не любил ни одну из своих прежних женщин. А Куинси... Конечно же, он любил ее – в этом не было ни малейшего сомнения, хотя он только сейчас это понял. Тут глаза ее открылись, и, взглянув на него с улыбкой, она проговорила:

– Наверное, нам надо побыстрее вернуться. Бентли вчера очень беспокоился за вас.

Синклер ухмыльнулся:

– Может быть, вам следует еще раз помочь мне согреться, прежде чем мне придется одеться. – Он прижал ладонь к ее бедру.

Куинси рассмеялась и отстранила его руку.

– Вы согреетесь, когда встанете и начнете двигаться, – Откинув одеяло, она вскочила с постели и начала одеваться.

Он смотрел, как она одевается. Смотрел, как ее испачканные чернилами пальцы застегивают пуговицы на рубашке, и вспоминал, как эти пальцы поглаживали и ласкали его. Потянувшись за жилетом, Куинси, наконец, взглянула на него и густо покраснела, сообразив, что граф наблюдал за ней.

– Вы собираетесь ехать домой, завернувшись в одеяло? – спросила она.

Синклер усмехнулся и, приподнявшись, спустил ноги на пол. В следующее мгновение все закружилось у него перед глазами, и он схватился за край кровати, чтобы не упасть. Куинси тут же села рядом с ним и обхватила его за плечи:

– Что с вами? Вам плохо?

– Совершенно ничего не понимаю, – пробормотал Синклер, прикрыв глаза. Он потрогал повязку на лбу и глухо застонал.

– Осторожнее... – Куинси взяла его за руку. – Иначе вы сдвинете повязку. Наверное, вы ударились головой сильнее, чем мы думали. Возможно, мне лучше поехать одной и привезти доктора.

Синклер открыл глаза. Убедившись, что головокружение прекратилось, он покачал головой:

– Нет-нет, не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.

Поднявшись с постели, граф принялся одеваться, однако ему потребовалось на это гораздо больше времени, чем обычно, – наслаждаясь последними мгновениями близости, он то и дело целовал стоявшую рядом Куинси. Завязав ему галстук, она сказала:

– Пойду, выведу Кларенса.

– Нет-нет, лучше я пойду...

– Вас все еще шатает. Оставайтесь здесь. Я вернусь через минуту. – Куинси направилась к двери, потом вдруг остановилась и бросилась обратно. Поцеловав Синклера в губы, она стремительно выбежала из хижины.

Синклер со вздохом прислонился к стене. Должно быть, он и впрямь слишком сильно ударился головой. Да-да, он чувствовал себя так, будто всю ночь кутил и дрался, а не просто свалился с седла.

Вскоре у двери послышались шаги, и граф, расправив плечи, подошел к очагу. Он налил в кружку воды из чайника и заставил себя сделать глоток. Вода казалось отвратительной на вкус, и он выплеснул остатки в очаг.

– Куинси, давайте побыстрее вернемся и как следует позавтракаем, а?

– Да, конечно. Я сейчас. – Она прикрыла кровать одеялом и тщательно расправила его. – Я готова, милорд.

Они вышли из хижины, и Кларенс, увидев их, радостно заржал. Синклер сел в седло и с улыбкой взглянул на Куинси.

Она робко улыбнулась в ответ и, запрыгнув на коня позади него, обхватила плечи графа обеими руками.

– Устроились? – Он похлопал ее по руке.

– Да, готова. – Она крепко прижалась к нему, и он почувствовал у своего уха ее горячее дыхание.

До дома они добирались довольно долго, поскольку объезжали препятствия, вместо того чтобы преодолевать их. Синклер с трудом удерживал поводья – его по-прежнему терзала головная боль, и чувствовалось какое-то странное стеснение в груди. Похоже, он накануне действительно очень неудачно упал.

Но если бы он не упал, ему едва ли удалось бы испытать то, что он испытал с Куинси. О, Господи, сможет ли он после всего произошедшего... например, положить ей руку на плечо, как он обычно делал?

А впрочем, почему бы и нет? Когда они поженятся, он сможет прикасаться к ней так часто, как захочет. И сможет спать с ней в любой из спален. Да-да, в любой из спален, но только после того, как они поженятся. Действительно, не стоит рисковать – ведь возможны «последствия»...

– Слава Богу, милорд! – воскликнул Бентли, когда они наконец-то подъехали к дому.

– Горячий завтрак, горячая ванна и бренди, Бентли. В любом порядке, но побыстрее, – сказал Синклер.

– И доктора, милорд?

– Что?.. О, нет-нет. – Синклер сорвал с головы повязку и сунул ее в карман. – Доктора не нужно, Это всего лишь шишка.

– Конечно, милорд, – кивнул Бентли. Дворецкий отошел в сторону, пропуская Куинси; спешившись, она стремительно направилась к двери.

– Подождите! – окликнул ее Синклер, когда она уже началаподниматься по лестнице.

– Да, милорд... – Куинси остановилась и взглянула него через плечо.

– Знаете, мне пришло в голову... – Сильно хромая, он подошел к ней и почти шепотом проговорил: – Я забыл поблагодарить вас за то, что вы помогли мне вчера, И за то, что согрели ночью. – Они начали подниматься по ступенькам, и он добавил:

– Возможно, я и сам сумел бы добраться до хижины, но все равно я очень вам благодарен и... Прошу простить меня за те неудобства, которые я, возможно, вам причинил.

Губы Куинси задрожали.

– Не стоит извиняться, милорд. – Она отвернулась и ускорила шаг.

В коридоре они увидели слуг, несших ведра с горячей водой. Молча кивнув друг другу, Синклер и Куинси разошлись по своим комнатам.

Когда горничная вышла, Куинси заперла дверь и, раздевшись, забралась в ванну. Какое-то время она сидела с мочалкой в руке – ей не хотелось мыться, не хотелось смывать со своего тела запах Синклера. О, она в полной мере воспользовалась этим подарком судьбы и на всю жизнь сохранит воспоминания о том, что пережила с графом, о том, что испытала в его объятиях. Этот удивительный мужчина пробуждал, в ней чувства и ощущения, прежде неведомые ей, – она даже представить не могла, что такое возможно.

Но повторится ли это когда-нибудь? Нет, едва ли, ведь Синклер намерен жениться. Да, он найдет себе жену, а она, Куинси... Что ж, возможно, он оставит ее при себе в качестве секретаря, но по ночам будет ласкать и обнимать другую женщину.

Тяжко вздохнув, Куинси опустила мочалку в воду и намылила ее. Единственное утешение – у мыла был такой же пряный запах, как у того, которым пользовался Синклер. Снова вздохнув, она стала тереть мочалкой грудь.

Десять минут спустя она выбралась из ванны и быстро оделась. Разумеется, в ее костюме не хватало одной очень важной детали, но чем же заменить ту полоску ткани, которую она разорвала, чтобы перевязать Синклеру голову? Если оторвать от простыни, это вызовет подозрения. А может, удастся как-нибудь замаскировать грудь галстуком?

Тихий стук в дверь прервал ее размышления. Она чуть приоткрыла ее и выглянула в щелку. У порога стоял Синклер.

– Полагаю, вы обронили вот это, мистер Куинси, – сказал он, протягивая ей сложенную полоску ткани. Осмотревшись, граф зашел в комнату, поцеловал ее в щеку и тут же удалился.

Куинси заперла дверь и, прислонившись к ней спиной, прижала ткань к губам. Полоска была почти такая же, как та, что она разорвала ночью, только края не обметаны и... И еще от нее исходил запах Синклера.

Одевшись должным образом, Куинси открыла дверь, чтобы слуги могли убрать ванну. Уилфорд постучал, когда она завязывала галстук.

– Лорд Синклер желает, чтобы вы присоединились к нему в столовой, когда будете готовы, сэр.

– Спасибо, Уилфорд. – Куинси никак не могла завязать галстук и уже начинала нервничать.

– Позвольте мне, сэр, – сказал Уилфорд.

Слуга стал у нее за спиной и с удивительной быстротой завязал галстук. Перед тем как отвернуться, он подмигнул ее отражению в зеркале – или ей это просто почудилось?

Уилфорд вышел из комнаты, а Куинси дрожащей рукой прикоснулась к узлу у горла. Ну конечно! Ее адамово яблоко, вернее – отсутствие его. Как же ей раньше не пришло это в голову?! Она хлопнула себя ладонью по лбу. Черт возьми, теперь Уилфорд знает ее секрет!

Куинси никогда не появлялась на людях без галстука, но считала его просто частью костюма. Что ж, теперь ей придется быть более осмотрительной, Она подбежала к двери и окликнула слугу.

– Уилфорд, спасибо вам за... помощь, – сказала Куинси, когда слуга вернулся.

– Не стоит благодарить, мистер Куинси. – Он сделал ударение на слове «мистер» и пристально посмотрел ей в глаза. – Видите ли, у нас здесь все очень любят графа, а вы помогли ему вчера. Так что мы очень вам признательны. Идемте же в столовую, сэр.

Куинси кивнула и последовала за Уилфордом. Слуга проводил ее и тут же удалился. Переступив порог столовой, Куинси с улыбкой уселась за стол. Синклер же нахмурился и сказал:

– Ешьте быстрее. Мы уезжаем сразу после завтрака.

– Уезжаем? – Она посмотрела на него с удивлением. – Но ведь вы...

– Я обещал вашей бабушке, что привезу вас сегодня, и я всегда выполняю свои обещания. Вы нашли все, что хотели найти в бухгалтерских книгах, не так ли?

– Да, но разве вам не нужно отдохнуть? Ведь мы с вами не выспались, как следует, прошедшей ночью. – О Господи, неужели она сказала это?!

– Ваша бабушка...

– Она все поймет, я уверена. Как человек может сдержать свое слово, если он болен?

– Я не болен, и я всегда выполняю свои обещания. – Граф бросил салфетку на стол и, прихрамывая, вышел из комнаты.

Быстро позавтракав, Куинси завернула в салфетку несколько лепешек и положила их в карман на всякий случай. Затем забрала у Уилфорда свою дорожную сумку и поспешила в конюшню. Граф по-прежнему хмурился и отвечал на ее вопросы крайне неохотно. Весь день моросил дождь, однако они ни разу нигде не остановились.

Впрочем, Куинси не жаловалась; она решила, что если Синклер может час за часом скакать под дождем, хотя ужасно себя чувствует, то и она сможет. А он действительно был болен, потому что поехал прямиком к себе домой и не завез ее к бабушке, как обещал.

Когда они спешились, он покачнулся, и ей пришлось поддержать его. Она заглянула ему в лицо и увидела в свете фонарей, что щеки пылают, а глаза лихорадочно блестят. Куинси протянула руку, чтобы потрогать его лоб, но заметила, что за ними наблюдает конюх, и тут же отдернула руку.

– Мне кажется, вам нужно сегодня пораньше лечь, милорд, – сказала она, когда направились к дому.

– Да, конечно. Идите домой, Куинси.

– Вы не поняли. Я имела в виду вас, а не себя. Он поморщился:

– Я отсутствовал три дня. Нужно кое-что проверить. – Он поднялся на три ступени и вдруг закашлялся.

Куинси дождалась, когда приступ кашля пройдет, затем потрогала его лоб.

– Синклер, вы горите в лихорадке. Ложитесь быстрее в постель.

Он покачал головой:

– Нет, дела не ждут.

Она взяла его за плечи и посмотрела в его воспаленные глаза:

– Ложитесь в постель немедленно. Или я сама вас уложу.

Граф рассмеялся, но тотчас же снова закашлялся. Затем, отдышавшись, сказал:

– Хорошо, согласен. Постель – это замечательно. – Открывая дверь, он искоса взглянул на нее.

– Поднимитесь наверх. Поможете мне с моими... сапогами... еще раз.

К счастью, темнота скрыла ее пылающие щеки. Ей следовало ехать домой, но она не могла сейчас оставить Синклера.

В коридоре их увидел Томпсон, на сей раз, как ни странно, находившийся на своем посту.

– Что-то случилось? – спросил слуга, когда они приблизились.

– Нет-нет, ничего страшного, – ответила Куинси. – Но вам, Томпсон, наверное, придется сыграть роль камердинера.

Синклер посмотрел на нее с удивлением:

– Вы покидаете меня?

– В голосе Синклера звучала мольба, и Куинси пришлось сделать над собой усилие, чтобы не обнять его. Да, ей ужасно хотелось обнять его и прижать к себе, но, увы, рядом находился Томпсон, наблюдавший за ними.

– Меня ждет бабушка, милорд. Я вернусь утром. – Она откашлялась. – Доброй ночи, милорд. Томпсон позаботится о вас.

Уже спускаясь по лестнице, Куинси услышала надрывный кашель Синклера и тяжко вздохнула.