Братья Синклер (№1) - Чего хочет граф

– Не хотел из гордости, не так ли?

Юноша пожал плечами:

– Да, пожалуй. Но разве мы не все такие?

Синклер не ответил. Какое-то время он рассматривал свои ногти, потом вдруг сказал:

– Что-то я не припомню, чтобы я давал вам разрешение научиться подделывать мою подпись. Кстати, где вы ее видели? Вы ведь видели ее прежде, верно?

Куинси опустил глаза.

– Мне очень нужна была эта работа. А записки ...торговцам, например, не так уж трудно перехватить.

Синклер нахмурился:

– Вы украли записку у кого-то из моих слуг?

– Позаимствовал. Но я потом сам доставил ее адресату, – добавил юноша.

Граф по-прежнему хмурился.

– Скажите, ведь агентство по найму не присылало вас ко мне, верно?

В этот момент в дверь постучали, и тотчас же вошел Харпер.

– Прошу прощения, милорд, но леди Синклер хочет видеть вас, – сказал дворецкий.

Синклер встал.

– Мы закончим наш разговор позже, мистер Куинси. – Он повернулся к дворецкому: – Где она? В гостиной?

– Нет, у себя в спальне.

– В спальне? – с удивлением переспросил граф.

– Да, милорд, – кивнул Харпер.

Бросив последний взгляд на Куинси, граф вышел из комнаты и направился к матери.

Ханна, горничная леди Синклер, открыла дверь еще до того, как он успел постучать.

– Это чудо, милорд, – прошептала она, – настоящее чудо!..

Граф переступил порог и замер в изумлении. Мать по-девичьи вертелась перед зеркалом, и ее юбки развевались. Ее желтые юбки. Не черные, не серые и даже не лавандовые. Желтые, как солнце. Такой цвет она уже давно не носила.

– Почему ты так смотришь на меня? Что-то не так в моей внешности? – осведомилась леди Синклер. – Твой отец говорил, что это платье очень идет мне.

– Да, очень, но...

– Ты ведь уже не раз просил меня снять мой вдовий наряд, – сказала графиня с улыбкой. – А теперь, когда я наконец-то решила это сделать, ты не можешь и двух слов связать?

Она прищелкнула языком и повернулась к горничной:

– Ханна, наверное, я надену синее. А то все онемеют от изумления, если я надену ярко-желтое на сегодняшний вечер у леди Фицуотер.

– Да, миледи, – кивнула горничная.

Леди Синклер снова повернулась к сыну:

– Скажи, Бенджамин, на какой бал ты повезешь меня завтра?

– На бал? – Он судорожно сглотнул.

– Ты ведь не забыл о нашем соглашении? Ты обещал посещать балы – да-да, я знаю, что ты еще не можешь танцевать, – и присматривать себе жену. А я обещала танцевать... по крайней мере, с одним джентльменом на каждом балу. Ты уже подобрал мне кого-то? Как его зовут?

Синклер со вздохом опустился на стул. Мать внимательно посмотрела на него – и вдруг рассмеялась. Не удержавшись, Синклер тоже засмеялся; он уже давно не слышал смеха матери и теперь не только изумился, но и искренне обрадовался.

После самоубийства отца Бенджамин очень боялся за мать – ему казалось, что она может не выдержать горя и унижения. Лишь прошлой осенью, по его просьбе, она сняла глубокий траур. Он не испытывал ни малейших угрызений совести, когда сказал ей, что ее черное платье заставляет его чувствовать приближение собственной смерти.

Он сказал это в шутку, но быстро понял, что нашел способ возродить мать к жизни, заставить ее отказаться от уединения и вновь выходить в свет. Отсюда и их договоренность. Однако сегодня она впервые согласилась выполнить условие – собралась отправиться на бал, так что теперь ему следовало просмотреть все приглашения и подобрать что-нибудь подходящее.

– Ну, так как же, Бенджамин? Куда мы поедем? Он встал и поцеловал мать в щеку.

– Это сюрприз, мама.

Графиня фыркнула:

– Полагаю, ты еще сам не знаешь, куда мы поедем. Почему бы тебе не попросить твоего нового секретаря просмотреть почту и выбрать что-нибудь?

– Попросить выбрать мистера Куинси?

– Да, мистера Куинси. Мы сегодня с ним очень мило поболтали. Очаровательный молодой человек. Мне он нравится гораздо больше Джонсона.

– Во всяком случае, от него не пахнет потом, как от Джонсона.

Леди Синклер улыбнулась:

– Думаю, ты сделал правильный выбор, Бенджамин.

Юнец, подделывающий подписи, очень мило поболтал с графиней Синклер... и совершенно очаровал ее. При этой мысли лорд Синклер едва не рассмеялся.

Тут мать взяла его за плечи и развернула в сторону двери.

– А теперь, мой милый, убирайся! Я должна приготовиться к вечеринке у Фитци.

– Да, мама, конечно. – Граф еще раз поцеловал мать в щеку и отправился обратно в библиотеку.

Спускаясь по лестнице, он обдумывал их разговор, и внезапные перемены в матери. Полные живости движения, блеск в глазах – именно такой она была когда-то. А ведь сегодня за завтраком мать была такой, как обычно, – то есть такой, какой стала после смерти отца. К тому же она не выходила из дома, и к ней никто не приходил. Так почему же она... Неужели на нее так повлиял разговор с Куинси?

Он вспомнил слова матери: «Очаровательный молодой человек».

Неужели Куинси удалось очаровать его мать и рассеять ее уныние? За один день? А ведь он, Бенджамин, пытался сделать это годами... Да-да, годами!

Лорд Синклер вошел в библиотеку и уселся на диван. Взяв последний отчет стряпчего, он опять сделал вид, что читает, сам же принялся разглядывать своего нового секретаря. Граф собирался продолжить их беседу, но сначала ему хотелось подумать о разговоре с матерью.

Юноша же, поглощенный своей работой, встал из-за стола и, опустившись на колени, принялся раскладывать на полу бумаги и стопки гроссбухов. В какой-то момент фалды его сюртука разошлись в стороны, и Синклер заметил, что на Куинси были и новые брюки. Что ж, портной прекрасно поработал, быстро управился, но...

Но что-то было не так.

Тут Куинси наклонился вперед, чтобы положить в дальнюю стопку лист бумаги, и его брюки сильно натянулись сзади. Обычно граф не обращал внимания на одежду мужчин, если только не хотел убедиться, что его собственный наряд соответствует ситуации. Но сейчас он не мог оторвать взгляд от Куинси.

Да-да, что-то было не так, потому что...

В следующее мгновение Синклер понял, что его смущало – ведь он не был монахом. Да, сомнений быть не могло: мистер Куинси оказался женщиной.

Поднявшись с дивана, граф присел рядом с Куинси. Когда она откладывала в стопку очередной листок, он схватил ее за руку:

– Черт возьми, что вы тут делаете, мисс Куинси?

Глава 3

Девушка тихонько вскрикнула. Затем повернула голову – и словно окаменела.

– Спрашиваю еще раз. Что вы тут делаете, мисс Куинси?

Джозефина взглянула на свое запястье, все еще крепко сжатое рукой Синклера, и проговорила:

– Я делаю именно то, для чего вы меня наняли, милорд.

– Но я нанимал...

– Вы наняли секретаря, правда? – Сейчас она говорила с ним так, как разговаривают с ребенком – причем с ребенком, не слишком сообразительным. – Вот я и выполняю обязанности вашего секретаря. Что же вас не устраивает?

– Что меня не устраивает? – в растерянности переспросил граф, пытаясь собраться с мыслями. – И она еще спрашивает, – пробурчал он, обращаясь к камину.

– Полагаю, вы сами не знаете, что вам не нравится, – с невозмутимым видом продолжала Куинси.

«А у нее, оказывается, крепкие нервы», – подумал Синклер.

– Для начала объясните, почему вы солгали мне.

– Солгала? Все, что я сказала вам, – чистейшая правда.

– А то, что вы – мистер Куинси?

– Я никогда не называла себя «мистером».

Не в силах вымолвить ни слова, Синклер молча таращился на девушку.

– Я сказала, что мое имя Джо Куинси. В данном случае Джо – это Джозефина, а не Джозеф. Но я не утверждала, что я мужчина.

– Но вы... вы не потрудились исправить мое неверное представление о вас. – Граф окинул девушку взглядом. – Я ошибся, потому что у вас короткие волосы. – Синклер коснулся пальцем шелковистой пряди у нее за ухом. – И отсутствует грудь, – добавил он, чуть оттопырив край ее жилета.

Куинси залилась румянцем и, потупившись, пробормотала:

– Так мужская одежда лучше сидит. – Она судорожно сглотнула и еще гуще покраснела. – А мужской костюм – самый подходящий для секретаря. – Многозначительно посмотрев на свое запястье, она спросила: – Вы собираетесь держать меня весь день?

Он тут же отпустил ее и невольно поморщился, заметив на руке девушки красные отметины от своих пальцев. Граф ожидал, что Куинси встанет и уйдет, но она, поправив на носу очки, уселась на бумаги, разложенные на полу. Превозмогая боль в ноге, Синклер тоже сел.

– И что же теперь?.. – Она по-прежнему была невозмутима.

Проклятие! Похоже, он волнуется больше, чем она. А впрочем, ничего удивительного. Ведь это он ошеломлен... А она, наверное, понимала, что ее могут разоблачить, потому и приготовилась заранее.

Куинси сцепила дрожащие пальцы – первый признак нервозности, который он заметил. Что ж, может быть, ему, в конце концов, удалось взволновать ее.

– Спрашиваете, что теперь? Теперь вы собираете ваши вещи, мисс, и уходите. До того, как я пошлю за полицией.

Она пожала плечами и тяжко вздохнула, очевидно, признавая свое поражение.

– Хорошо, милорд. – Ее щеки вдруг снова вспыхнули. – Но, видите ли, я уже потратила весь аванс. Поэтому вам придется подождать, когда я найду другое место и смогу вернуть вам деньги. С вычетом оплаты за сегодняшнюю и вчерашнюю работу, разумеется.

– За работу? – Он искренне удивился. – Мне кажется, вы ничего особенного не сделали.

– Ошибаетесь, милорд. Я как раз собиралась сказать вам, что я обнаружила. Помните те неверные записи, о которых я упоминала? Так вот, я поняла, в чем дело. В данный момент мы сидим на доказательствах...

– Доказательствах чего? – перебил граф.

– Ведь Джонсон, ваш бывший секретарь, вел все ваши счета, верно?

– Да. И что же?

– Он обворовывал вас.

Синклер едва не задохнулся от гнева.

– Обворовывал?! Докажите! Вы можете это доказать?!

Куинси кивнула:

– Да, разумеется. Вот один из примеров. – Она взяла из ближайшей стопки верхний лист и раскрыла гроссбух. – Видите эту квитанцию на бренди? Месье Бове доставил два ящика, но в книге записана оплата за четыре.

– Может, Бове просто доставил два лишних ящика?

– Нет никакой расписки, указывающей на это. Как долго Харпер служит у вас? Ему можно доверять?

– Он служит у нас много лет. Я помню его с детства. Да, разумеется, ему можно доверять. – Синклер с трудом поднялся на ноги. – Но я полагал, что и Джонсону можно доверять. Если вы правы, то неудивительно, что он и его жена так торопились уехать в Америку.

Куинси тоже встала.

– Они уже покинули Англию?

Синклер пристально посмотрел на девушку:

– Какой суммы не хватает? Ведь это всего лишь мелкая кража. – Он кивнул на расписку в ее руке.

– Милорд, это далеко не единственная кража. Ваш бывший секретарь постоянно вас обворовывал, но присваивал мелкие суммы, чтобы вы ничего не заподозрили.

– Проклятие! – Синклер бросился к двери и рывком распахнул ее. – Харпер, я хочу, чтобы проверили...

– Милорд, подождите, – остановила его Куинси. – Пропажа любых вещей, которые Джонсон мог украсть, к этому времени уже была бы обнаружена.

– Не он, мисс Куинси. Горничная, его жена! У нее имелся доступ к столовому серебру, ко всему дому!..

Отдав распоряжения дворецкому, граф закрыл дверь и принялся расхаживать по комнате.

– Негодяй, мерзавец... – бормотал он себе под нос.

– К сожалению, речь идет не только о хозяйственных расходах, милорд. Ведь Джонсон имел доступ ко всему вашему состоянию, разве не так?

Синклер остановился и посмотрел прямо в глаза девушке. Она смело встретила его взгляд.

– Какой суммы не хватает? – спросил он.

– На данный момент? Пока что я могу доказать, что не хватает как минимум десяти тысяч.

– Десять ты...

– Как минимум. Возможно, больше.

Синклер мысленно выругался. Ведь именно сейчас ему так нужны деньги...

– Теперь вы понимаете, что я нужна вам, милорд? – сказала Куинси. – Потребуется время, чтобы разобраться во всех записях Джонсона и точно определить размер ущерба.

Синклер промолчал, а Куинси спросила:

– Как долго он работал на вас?

– Пять лет. А до этого он служил у моего отца. – Синклеру вдруг показалось, что он ужасно устал. Со вздохом усевшись на диван, он пробормотал: – За столько лет Джонсон мог присвоить... очень много.

– Я бы на вашем месте не стала гадать и постаралась бы определить точный размер ущерба, – с невозмутимым видом заметила Куинси.

Синклер молча смотрел на девушку, собиравшую с пола стопки бумаг. Несколько минут спустя она надела свой плащ и вытащила из кармана поношенные перчатки. Затем, даже не взглянув на него, направилась к двери.

– Сколько времени потребуется, чтобы проверить все записи Джонсона? – спросил Синклер и тут же отчитал себя за малодушие – он ведь твердо решил, что откажется от услуг женщины-секретаря.

Куинси остановилась. Держа ладонь на дверной ручке, обернулась.

– Не знаю... – Она пожала плечами. – Несколько дней, наверное. Возможно, недель.

Синклер снова вздохнул.

– Что ж, тогда займитесь этим. Можете начать завтра.

– Завтра утром?

Тут раздался стук в дверь, и Куинси отступила на шаг...

Миссис Хаммонд, заглянувшая в комнату, с улыбкой спросила:

– Миледи просила принести ей чаю, и я решила узнать, не захотите ли и вы тоже, милорд.

Граф кивнул:

– Да, миссис Хаммонд, спасибо.

Экономка снова улыбнулась и, оставив дверь открытой, удалилась.

Взглянув на Куинси, Синклер проговорил:

– Да, займитесь этим. А когда справитесь, – добавил он, поднимаясь с дивана, – ваша работа окончена. Мы ведь поняли друг друга, мистер Куинси?

Девушка посмотрела на него прищурившись, и граф уже решил, что она собирается отказаться от его предложения. Но она все-таки кивнула:

– Да, милорд. Думаю, что поняли.

Тут послышались шаги, и в комнату с корзиной угля вошел Гримшо, слуга с первого этажа.

– Значит, увидимся утром, – сказал граф.

Куинси надела шляпу.

– Да, милорд.

Девушка вышла из комнаты, и Синклеру показалось, что в последний момент он заметил на ее губах улыбку. Снова усевшись на диван, он налил себе бренди и погрузился в раздумья. Конечно, с женщиной-секретарем ему будет не так-то просто, но ведь она не останется у него после окончания своей работы... Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы закончить проверку бухгалтерских книг? Впрочем, не имеет значения. Надо только сказать ей, чтобы она не снимала сюртук.

Медленно шагая по тротуару, Куинси то и дело вздыхала. Вот и закончилась ее служба у графа... Правда, он позволил ей остаться, но только на время. Как странно... Почему же он все-таки позволил ей остаться? Ведь любой толковый секретарь мог бы проверить записи Джонсона и все просчитать – особенно теперь, после того, как она указала на «ошибки» в записях.

Но что же сказать бабушке и сестре? Если она расскажет им о том, что ее разоблачили... Нет-нет, она ничего им не скажет. По крайней мере, пока. Что же касается лорда Синклера... Наверное, она скоро узнает, почему он решил ее оставить. И если проверка всех записей Джонсона потребует времени, то ей, возможно, удастся еще немного заработать. При мысли об этом Куинси с благодарностью вспомнила отца, позволившего ей назваться Джозефом и на время забыть о Джозефине. Пять лет назад здоровье отца резко ухудшилось, и он уже не мог обходиться без помощи. «Джозеф» же, помогая отцу, занимался теми делами, которыми не могла заниматься Джозефина.

Несколько движений ножницами и несколько накладок в поношенные брюки и сюртук – и ее превращение свершилось. Отказ же от всех девичьих мечтаний окупился душевным спокойствием, которое ей давала ее новая роль. Вскоре она уже не могла представить себя в платье и наслаждалась свободой движений, которую предоставляли брюки.

Перебравшись в коттедж и сдавая внаем свой особняк, они могли оплачивать счета, им вполне хватало денег на скромный образ жизни. Все было хорошо до смерти отца, умершего прошлой весной. Увы, у него не было наследников мужского пола, поэтому по закону его титул и все владения отошли к короне. Какие нелепые законы!..

Куинси пнула носком сапога камешек и проследила, как он, ударившись о фонарный столб, отскочил под колесо проезжавшей мимо повозки.

Чтобы отвлечься от своих проблем, она стала думать о проблемах графа. Скорее всего, Джонсон не мог причинить слишком большой ущерб. Во всяком случае – не настолько большой, чтобы сделать графа нищим. И если лорд Синклер все-таки оставит ее у себя надолго...

– Джо, ты никогда не догадаешься, что мне сегодня дала мадам Шантель! – в восторге закричала Мелинда, увидев сестру.

Куинси заставила себя улыбнуться.

– И что же она дала тебе?

Мелинда протянула руку – на ладони у нее лежала новенькая сверкающая гинея.

– Премию! Она сказала, что леди М. была так довольна вышивкой на своем бальном платье, что заплатила ей премию. Поэтому Шантель выдала премию и нам тоже!

– Держу пари, что леди М. заплатила Шантель гораздо больше, чем гинею.

– Не придирайся! Помогает каждое пенни, ты сама это говорила.

Куинси вздохнула:

– Да, говорила.

– Ты разве еще не спрятала ее, Мел? – спросила бабушка, сидевшая в кресле у окна.

– Сейчас спрячу. Джо, сколько у нас уже? Ты ведь знаешь, что у меня плохо с арифметикой.

Куинси сняла с верхней полки банку, вытащила из нее лежавший сверху кулек с чаем и высыпала монеты на стол. Взглянув на сестру, сказала:

– Мел, сядь, пожалуйста. Ты мешаешь мне считать.

Мелинда села с другой стороны стола и стала смотреть, как Джо раскладывает перед собой монеты.

– Я уже заплатила миссис Линли за квартиру, так что, думаю, нам хватит на еду и уголь до следующей выплаты, – сказала Куинси минуту спустя. – Надеюсь только, что скоро наступит лето, и мы сможем сократить расходы на уголь.

– Думаю, не нужно было покупать этот отрез муслина, – проворчала бабушка (ткань лежала у нее на коленях, и она уже начала шить платье).

– Нет, нужно, – возразила Куинси. – Теперь Мелинде лучше, и она так выросла, что ее старые платья выгладят почти неприлично.

Она посмотрела на сестру:

– Я видела, как смотрел на тебя сын миссис Линли, когда ты набирала воду у насоса. Он повсюду ходит за тобой, и мне кажется, он должен был предложить свою помощь, когда ты несла ведро по лестнице.

Мелинда покраснела.

– Он иногда помогает. Иногда он идет за мной по лестнице... чтобы поймать меня, если я упаду.

Куинси с бабушкой переглянулись.

– Смотри, чтобы он не «поймал» тебя до того, как ты упадешь, мисс, – сказала бабушка.

Мелинда в смущении потупилась, и Куинси вновь заговорила:

– С моим жалованьем и деньгами, которые вы получаете от мадам Шантель, мы этим летом начнем копить на покупку коттеджа. – «Только для этого мне придется доказать графу, что он не сможет без меня обойтись», – добавила она мысленно.

Однако Куинси прекрасно понимала, что они не сумеют накопить на коттедж, даже если она останется на службе у графа. Нет, ей надо скопить на службе у графа достаточно денег, чтобы затем вернуться на биржу. Игра на бирже – ее единственный шанс. Она собрала монеты обратно в банку и положила сверху кулек с чаем.

– Неужели мы сможем купить собственный коттедж? Ты, правда, так думаешь, Джо? – Сестра смотрела на нее с недоверием.

Куинси кивнула:

– Полагаю, что сможем, Мел. – При условии, конечно, что бывший секретарь не разорил графа.

Куинси очень надеялась, что ей не придется искать нового хозяина. Бабушка приняла ее план только после того, как минувшей зимой Мелинда едва не умерла от воспаления легких. Они никогда об этом не говорили, но им не верилось, что Мел сможет пережить еще одну зиму в Лондоне. Увы, расходы на доктора и лекарства так истощили их скудные сбережения, что Куинси пришлось продать последнюю серебряную тарелку бабушки, чтобы купить уголь. А до этого она продала на бирже все акции по самой низкой цене – из-за слухов о поражении Веллингтона при Ватерлоо. На самом деле Веллингтон победил, и если бы она придержала свои акции хотя бы на несколько дней, то разбогатела бы, так как биржевые цены после победы над французами взлетели до небес.

В прошлом месяце они с бабушкой целыми днями листали газеты и Книгу пэров. Бабушка пыталась вспомнить что-нибудь о своих бывших знакомых, чтобы помочь Куинси выбрать того, кто, скорее всего, не станет устраивать скандал, если узнает, что Джозеф Куинси на самом деле Джозефина.

Что ж, в этом смысле они сделали правильный выбор. Теперь оставалось лишь доказать графу, что она, Куинси, ему необходима. Ей придется сделать это ради сестры.

Глава 4

Прежде чем переступить порог библиотеки, Куинси сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Доброе утро, мистер Куинси, – сказал Синклер; он сидел на диване, среди вороха папок и бумаг. Но ее бумаги – те, что она вчера сложила на стол, – там же и оставались.

– Доброе утро, милорд. – Куинси передала проводившему ее Харперу плащ и шляпу, затем одернула сюртук и поправила галстук. Не слишком ли туго она его завязала? Нет-нет, ни в коем случае нельзя нервничать!

Харпер вышел и закрыл за собой дверь, оставив Куинси наедине с Синклером.

– Хорошо спали, мисс Куинси? – Синклер встал, жестом предлагая ей сесть за письменный стол.

– Да, благодарю вас, милорд. А вы? – Дерзкие слова вырвались невольно.

Синклер внимательно на нее посмотрел, потом с усмешкой ответил:

– Я спал как младенец. Благодарю вас, мисс Куинси. Она попыталась сесть за маленький откидной столик у окна, но граф покачал головой:

– Нет-нет, ведь ваши бумаги там не поместятся. Вы же не хотите провести еще один день на полу? – Куинси густо покраснела, но Синклер, казалось, не заметил этого. Указав на кожаное кресло за своим письменным столом, он сказал: – Садитесь.

– Но...

– Садитесь.

Куинси повиновалась. Кресло было мягкое и очень удобное – она еще вчера это почувствовала. Вот если бы только ноги доставали до пола...

– Нам придется с самого начала прояснить кое-что, мисс Куинси, – сказал Синклер.

– Да, милорд. Вы должны выбрать, не так ли?

Он взглянул на нее с удивлением:

– Выбрать?

Она кивнула:

– Вы должны решить, как ко мне обращаться – «мистер» или «мисс». Вы не сможете говорить одно, когда мы наедине, и другое – на публике. Слишком легко ошибиться, верно?

Синклер скрестил на груди руки.

– Да, я понимаю вас. Не хотелось бы совершить faux pas[1]. – Он пристально посмотрел на нее, потом вдруг спросил: – А может, лучше забыть «мистера» и «мисс»? Просто Куинси – устраивает?

– Это было бы в высшей степени неуместно, милорд.

Их взгляды встретились, и губы Синклера растянулись в усмешке.

Куинси почувствовала, что снова краснеет.

– Видите ли, милорд, подобное обращение подразумевало бы... дружеские отношения, которых на самом деле не существует.

Синклер пожал печами:

– Что ж, пожалуй, вы правы. К тому же я нанимал мистера Куинси, поэтому...

– Я вас поняла. – Куинси надела очки, достала из верхнего ящика карандаш и потянулась за верхним гроссбухом. Как ни странно, решение графа разочаровало ее.

– Я не договорил, мистер Куинси. – Синклер наклонился к ней так близко, что она почувствовала исходивший от него аромат лавровишневой воды. – Имейте в виду, вы останетесь у меня на службе только до тех пор, пока выполняете работу, для которой вас наняли, – то есть вы должны определить, какую сумму присвоил Джонсон.

Куинси хотела заявить, что граф узнал о хищении только после того, как нанял ее, однако в последний момент решила промолчать. Она еще успеет сказать об этом.

Раздался стук в дверь, и в комнате появилась миссис Хаммонд с подносом; экономка принесла чай и лепешки с джемом.

Синклер тут же выпрямился и отступил от стола. Куинси же раскрыла гроссбух и попыталась сосредоточиться. Несколько минут спустя – миссис Хаммонд уже ушла – она услышала, что Синклер к ней обращается, и, подняв голову, взглянула на него вопросительно.

– Вот ваш чай, мистер Куинси. – Синклер поставил перед ней чашку с блюдцем.

– Благодарю вас, милорд.

Он молча кивнул и направился к дивану, к бумагам, которые просматривал до того, как она вошла. «Когда-нибудь я непременно загляну в эти бумаги», – подумала Куинси и снова склонилась над гроссбухом.

– Мистер Куинси...

Она вздрогнула от неожиданности.

– Я слушаю вас, милорд.

– Почему вы все это затеяли? Я имею в виду ваш не совсем женский облик.

Куинси в очередной раз поправила очки.

– У меня не было выхода. Но вы ведь наняли меня не для того, чтобы узнать историю моей жизни?

– Да, разумеется. – Синклер опять уткнулся в свои бумаги, однако Куинси нисколько не сомневалась, что он возобновит этот разговор.

Через некоторое время в дверь снова постучали, и в библиотеку вошла леди Синклер.

– Бенджамин, дорогой!..

– Да, мама. – Граф поднялся с дивана.

Леди Синклер обвела взглядом комнату и улыбнулась Куинси. Затем уселась на диван и, взяв сына за руку, заставила его сесть рядом.

Куинси попыталась сосредоточиться на записях, но она не могла не слышать их разговор.

– У Хукхэма я познакомилась с совершенно очаровательным джентльменом. Это лорд Грэм. О, Бенджамин, не хмурься так. Он знакомый Фитци, и это она нас познакомила. В общем, он придет к нам с визитом... о, через несколько минут, и ты присоединишься к нам за чаем. Он придет со своей дочерью Сесилией. Она дебютирует в этом сезоне.

Что означает этот звук – Синклер застонал? Не поднимая головы, Куинси перевернула страницу.

– А мистер Куинси? – спросил граф.

Она наконец-то подняла голову и увидела, что леди Синклер смотрит на нее с ослепительной улыбкой.

– Леди Сесилия приведет свою компаньонку, мисс Огилви, так что вы тоже присоединитесь к нам, хорошо?

– Миледи, я не думаю...

– Мистер Куинси будет рад присоединиться к нам, – перебил ее граф, и в его взгляде ясно читалось: «Уж если мне придется вытерпеть это, то и вам, мисс, тоже».

– Замечательно! – воскликнула леди Синклер. Улыбнувшись сыну, она вышла из комнаты.

Взглянув на графа, Куинси пробормотала:

– Я бы хотела заметить, что светское общение не входит в круг обязанностей, для которых...

– Теперь входит, – перебил Синклер, и его тон не допускал возражений.

Куинси поморщилась, но уже в следующее мгновение настроение ее улучшилось. Она вдруг поняла: мать лорда Синклера собиралась выступить в роли свахи – следовательно, у нее, Куинси, будет место в первом ряду, и она сможет наблюдать, как граф станет отражать натиск молоденькой дебютантки. Что ж, возможно, это будет забавное зрелище.

Десять минут спустя, после того как все были представлены и заняли свои места, леди Синклер принялась разливать чай. Куинси оказалась на маленьком диванчике рядом с мисс Огилви и ее пышными юбками. Граф же устроился на крошечном канапе рядом с леди Сесилией, юбки которой, напротив, были слишком уж узкими. А вот губы леди Сесилии казались чрезмерно пухлыми, и она смотрела на Синклера, словно кошка, наблюдающая за мышью.

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Куинси? – неожиданно прошептала мисс Огилви.

Куинси лишь сейчас сообразила, что несколько раз хмыкнула, поглядывая наледи Сесилию.

– Прекрасно, мисс Огилви. А вы?

– Да, благодарю вас. Как хорошо, что вы присоединились к нам. Видите ли, обычно я сижу одна и... – Мисс Огилви покраснела.

– О, не стоит так нервничать. Не желаете пирожное? – Куинси протянула девушке тарелку с пирожными, затем сделала глоток чая.

Время от времени поглядывая на графа, Куинси вспоминала одно из своих последних чаепитий в обществе молодого мужчины. Этим мужчиной был Найджел, пришедший, чтобы объяснить ей, почему они не подходят друг другу. Он заявил, что дело даже не в ее коротких волосах и брюках, а в образе жизни – ему нужна была «настоящая жена», а не жена, играющая на бирже. Что ж, вероятно, она должна быть благодарна Найджелу. Он преподал ей хороший урок, который никогда не забудется. Играя роль мужчины, она лишила себя возможности стать чьей-либо женой.

Отбросив мысли о прошлом, Куинси заставила себя улыбнуться мисс Огилви, и та улыбнулась ей в ответ. В этот момент леди Сесилия рассмеялась какой-то шутке своего отца и тут же из-под ресниц взглянула на Синклера, чтобы проверить его реакцию. Граф изобразил подобие улыбки.

– Они составят очаровательную пару, не так ли, мистер Куинси? – прошептала мисс Огилви.

Куинси снова растянула губы в улыбке:

– Да, очаровательную.

Синклер ответил на какой-то вопрос леди Сесилии, и бесстыжая кокетка положила руку на колено графа. Он уронил трость и, наклоняясь, чтобы поднять ее, выскользнул из-под руки девушки. Стратегическое отступление, никакой конфронтации. Очень впечатляюще...

– Могу я кое в чем вам признаться, мистер Куинси? – опять прошептала мисс Огилви. Не дожидаясь ответа, она продолжала: – Я тоже надеюсь найти себе пару. Я же не могу вечно оставаться компаньонкой леди Сесилии... а она полна решимости обручиться, причем очень скоро...

Куинси, пристально следившая за действиями Синклера и леди Кокетки, слушала вполуха. Но мисс Огилви все же привлекла ее внимание, когда положила руку ей на колено.