Братья Синклер (№1) - Чего хочет граф

Куинси поперхнулась чаем и закашлялась. Граф взглянул на нее вопросительно, однако промолчал.

– Мисс Огилви, я... я не могу выразить, как я польщен, – пробормотала Куинси, отставляя свою чашку и осторожно отстраняя руку девушки. Как жаль, что у нее нет трости, которую можно уронить. – Но должен признаться, что не могу быть... чьим-либо женихом, – добавила она и тут же почувствовала, что краснеет (граф все еще наблюдал за ней).

Мисс Огилви вдруг крепко сжала ее руку:

– Но ведь не будет ничего плохого, если мы немного... подружим, пока обстоятельства не изменятся. Вы мне очень нравитесь, мистер Куинси.

Куинси судорожно сглотнула.

– Я вам нравлюсь? – Мисс Огилви отпустила ее руку и провела ладонью ей по колену.

Куинси снова закашлялась.

– Вам придется извинить милого юношу, мисс Огилви, – сказал Синклер. Он встал и подошел к ним. – Видите ли, он ужасно робок.

Граф протянул мисс Огилви тарелку с пирожными, и девушка с улыбкой кивнула:

– О, благодарю вас, милорд.

Синклер вернулся на свое место, и тут Куинси вдруг заметила, что он подмигнул ей. Она улыбнулась в ответ и увидела, что глаза его смеются. Ситуация и впрямь была абсурдная, и ей захотелось рассмеяться.

Взглянув на мать лорда Синклера, Куинси увидела, что рука лорда Грэма лежит на ее колене. Синклер тоже это заметил и, нахмурившись, поднялся с места. Шагнув к лорду Грэму, он сунул тарелку с пирожными ему под нос, и пожилой джентльмен, откинувшись на подушки, убрал руку с колена леди Синклер. Подняв глаза на графа, он пробормотал:

– Нет, б-благодарю вас, милорд.

Синклер пристально смотрел на него, и лорд Грэм, не выдержав его взгляда, отвел глаза.

Тут леди Сесилия вдруг вскочила на ноги и проговорила:

– О, папа, мне ужасно жаль, но я только что вспомнила еще об одном визите. Мы же не хотим разочаровать... тетушку Мередит.

– Кого? – переспросил лорд Грэм. – Ах, тетушку Мередит?.. – Он тоже поднялся. – Нет, мне бы не хотелось огорчать старушку. – Он склонился над рукой леди Синклер. – Прошу прощения, но мы должны уйти.

JIеди Синклер величественно кивнула. Лорд Грэм неловко поклонился в сторону графа, потом протянул руку дочери. Они направились к двери, даже не посмотрев, идет ли за ними мисс Огилви, – та догнала их уже у порога.

Харпер тотчас же проводил гостей.

– Ты довольна, мама? – Синклер прикоснулся ладонью к ее щеке.

Куинси, покусывая губы, изучала рисунок на ковре. Может, и ей следовала встать и уйти? Тут графиня взглянула на нее и с улыбкой сказала:

– Благодарю вас за помощь, мистер Куинси. Без вашего присутствия нам было бы очень неловко.

– Рад был помочь, – ответила Куинси. Покосившись на Синклера, она заметила, что он ухмыльнулся.

– Что ж, теперь я могу оставить вас. – Леди Синклер на прощание похлопала сына по руке и вышла из комнаты.

Куинси направилась в библиотеку, и Синклер тут же последовал за ней.

– Вы держались... вполне удовлетворительно, мистер Куинси, – сказал Синклер, усаживаясь на диван рядом со своими бумагами. – Но ваши навыки общения... Честно говоря, вам не хватает лоска.

Куинси пожала плечами и села за стол.

– Вы наняли меня не ради моих навыков общения, верно? – У нее действительно было не так уж много возможностей совершенствовать светское изящество. Пока девушки ее возраста учились играть роль хозяйки дома, Куинси училась вести деловую переписку с компаньонами отца.

– Да, верно, – кивнул Синклер. – Но если моя мать станет настаивать на своем, а обычно так и случается, то у вас будет достаточно возможностей приобрести необходимые навыки.

– Зачем леди Синклер обо мне заботиться?

– Не о вас. – Граф ухмыльнулся. – Вы просто будете присутствовать при таких же чаепитиях, как сейчас, когда в этом будет возникать необходимость. Мать представит мне множество девиц, чтобы помочь выбрать жену, но только с тем условием, что она согласится снять траур и начнет выходить в свет.

– Вы собираетесь жениться? – спросила Куинси.

Он пристально посмотрел на нее и кивнул:

– Да, разумеется. Это мой долг как старшего сына и графа Синклера. Вероятно, я бы сделал это еще в прошлом году, если бы не... если бы не помехи. Что касается вас, мистер Куинси, то вам действительно нужно поработать над своими манерами. Ведь не исключено, что в следующий раз какая-нибудь юная мисс опять начнет раздавать вам авансы.

– В следующий раз? – Щеки Куинси запылали. – Не будет следующего раза. Мисс Огилви просто оказалась... весьма легкомысленной.

– О, я уверен, что следующий раз непременно будет. По какой-то необъяснимой причине дамы находят вас неотразимым.

Куинси хотела возразить, но граф погрозил ей пальцем и проговорил:

– Да-да, неотразимым. На следующем чаепитии-смотринах мы в очередной раз в этом убедимся.

Глава 5

Синклер вышел от Генри Анджело, все еще тяжело дыша после занятий фехтованием. Нога снова разболелись, и он прихрамывал сильнее, чем обычно. К тому же пошел дождь, и он наверняка будет дрожать от холода, когда доберется до дома. Бродерик, конечно же, сразу это заметит и заставит его выпить один из своих отвратительных на вкус отваров – в их целительную силу камердинер верил безгранично. При мысли об этом Синклер невольно поморщился и постарался идти быстрее, чтобы не замерзнуть.

– Прости за тот последний выпад, дружище! – раздался голос за спиной.

Синклер обернулся и проворчал:

– Не стоит извиняться, Туитчелл. – Граф заставил себя улыбнуться, хотя ему ужасно хотелось ударить этого мерзавца тростью по голове.

– Я думал, что ты уже стал более проворным. Хотя, по-моему, тебе повезло, что ты вообще встал на ноги, – добавил Туитчелл с усмешкой.

Синклер коротко кивнул; к счастью, он был избавлен от необходимости отвечать, потому что в этот момент подъехал экипаж Туитчелла и тот поспешил скрыться от дождя.

Граф же продолжил путь в одиночестве, и каждый шаг давался ему с огромным трудом. Он по-прежнему регулярно занимался фехтованием, так как ему очень хотелось побыстрее восстановить свою прежнюю форму. Что ж, возможно, сегодняшний дополнительный час оказался все-таки лишним.

Да, он поставил перед собой цель – избавиться от хромоты к тому времени, когда придется отпустить Куинси. Но выполнимо ли это? Ведь она осталась всего на несколько недель. Самое большее – на месяц. В любом случае он должен справиться.

Граф то и дело представлял себе Куинси, склонившуюся над бумагами за его письменным столом. Покусывая карандаш, она расшифровывала каракули Джонсона. Сидя в его огромном кожаном кресле, она часто болтала ногами, когда глубоко задумывалась, – невинный, беззаботный жест, так восхитительно контрастирующий с ее обычным серьезным видом.

Однажды он пошутил – мол, она грызет карандаш, потому что, наверное, недоедает. Куинси улыбнулась шутке, но он, заметив боль в ее глазах, почувствовал себя негодяем. Встретив в тот же день в холле миссис Хаммонд, он как бы невзначай упомянул, что мистеру Куинси, похоже, нравится, как готовит кухарка. С тех пор экономка регулярно появлялась в библиотеке с завтраками, обедами и вечерним чаем с пирожными.

Глядя, с каким аппетитом ест Куинси – она никогда не ковырялась в тарелке, как принято у дам, – Синклер и сам ел с аппетитом, чего давно уже не случалось. И теперь миссис Хаммонд радостно улыбалась ему, забирая подносы с пустыми тарелками, на которых не оставалось даже крошек.

Конечно, Синклер кормил и Джонсона, когда тот работал на него, но Джонсон всегда ел вместе со слугами. Понимала ли мисс Куинси уникальность ситуации? Ведь миссис Хаммонд относилась к ней так, будто она была членом семьи...

Нет-нет, конечно же, Куинси не была членом его семьи. К тому же она будет работать на него только до тех пор, пока не определит, какую сумму присвоил Джонсон, а потом он с ней расстанется. Разумеется, ему нравилось ее общество, но он никак не мог позволить себе иметь женщину-секретаря. Не мог, потому что боялся скандала – им с матерью было вполне достаточно скандального самоубийства отца.

Неподалеку остановился знакомый экипаж, и Синклер окликнул кучера: – Элиот, ты?!

– Да, сэр. Мистер Харпер решил, что из-за дождя вы можете отказаться от прогулки.

Тут прогремел гром, и дождь полил еще сильнее. Граф приблизился к карете и, взглянув на кучера, сказал:

– Харпер был прав. Ты очень вовремя, Элиот.

– Спасибо, сэр.

Синклер забрался в экипаж и, усевшись на сиденье, откинулся на подушки. Карета тотчас тронулась с места и покатила в сторону дома. Боль в ноге усилилась и распространилась на всю правую часть тела. Когда они, наконец, подъехали к дому, Синклер едва смог подняться с сиденья. Кучер, соскочивший с козел, тут же открыл дверцу и опустил подножку.

Взяв трость, граф начал осторожно выбираться из кареты. Но, ступив на тротуар, не удержался на ногах и повалился на бок. Выругавшись сквозь зубы, он попытался встать, но сразу понял, что без помощи слуг ему не обойтись. В этот момент из дома выбежал Харпер и с помощью кучера помог хозяину подняться. К крыльцу Синклер уже шел сам, однако дворецкий следовал за ним по пятам, чтобы подхватить его, если понадобится, – какое унижение!

– Хотите, чтобы поднос с чаем принесли к вам в комнату, милорд? – осведомился Харпер.

Синклер медленно поднялся по ступеням и прошел через холл без посторонней помощи. Передав Харперу шляпу, перчатки и плащ, он ослабил узел галстука и посмотрел в сторону лестницы. Десять тысяч ступеней – не меньше! К тому же в спальне его наверняка ждал Бродерик со своим проклятым зельем...

– Нет, Харпер, спасибо. Я не пойду к себе. – Сейчас ему хотелось уйти туда, где его не будут беспокоить слуги и где он сможет спокойно зализывать раны.

Подняв глаза от бухгалтерских книг, Куинси посмотрела на графа с удивлением – ведь обычно, возвращаясь от Генри Анджело, он шел прямо к себе в спальню.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал Синклер, укладываясь на диван. Со стоном подняв ногу, он водрузил ее на подлокотник.

Куинси отодвинула счеты и, стараясь не выдать своей тревоги, спросила:

– Что-то случилось?

– Просто не говорите Бродерику, что я здесь, – проворчал в ответ граф, устраиваясь поудобнее.

Куинси немного успокоилась, решив, что странное настроение Синклера означает только одно: он хочет скрыться от назойливого камердинера. Выждав какое-то время, она спросила:

– Не хотите ли бифштекс? Или, может быть, грелку? Синклер криво усмехнулся:

– Благодарю за заботу, Куинси, но мне просто нужно немного отдохнуть. Возвращайтесь к вашим гроссбухам.

Молча кивнув, она снова уткнулась в записи Джонсона, но изредка все же поглядывала на Синклера. Через несколько минут его рука безвольно свесилась к полу, глаза закрылись, а дыхание стало глубоким и размеренным.

Внезапно послышался тихий стук в дверь, и в комнату вошел Харпер. Он уже собрался обратиться к графу, но Куинси его остановила.

– Милорд просил, чтобы его не беспокоили, – проговорила она вполголоса.

Дворецкий внимательно посмотрел на Синклера, затем молча кивнул и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Куинси вновь принялась за работу, но цифры на бумаге казались не столь привлекательными, как мужчина на диване. Какое-то время она боролась с собой, но, в конце концов, сдалась и, поднявшись из-за стола, приблизилась к дивану.

Несколько минут Куинси смотрела на спавшего графа как завороженная. Его грудь мерно поднималась и опускалась, а в расстегнутом вороте рубашки виднелись темные волоски (галстук он снял и засунул в карман жилета). Волосы же, упавшие на лоб, были еще влажными от дождя и, высыхая, чуть завивались. «Нельзя допустить, чтобы он простудился», – решила Куинси и взяла с кресла вязаный плед. Она ведь не слишком утруждает себя, правда?

Немного помедлив, Куинси накрыла графа пледом и вернулась к письменному столу.

– Не смотрите на меня так. – Проснувшись, Синклер устроился в кресле напротив стола. – Вы заставляете меня думать, что Джонсон сделал меня нищим.

Куинси спрятала улыбку.

– Простите, милорд, но если я к вам обращаюсь, то мне следует смотреть именно на вас, не так ли? Или вы хотите, чтобы я обращалась к вашему галстуку?

Ей придется внимательнее следить за своей речью. Дерзость – это одно, но чрезмерная фамильярность неприемлема – даже если он становился все ближе и привычнее и все чаще появлялся в ее снах.

– Просто ответьте на один вопрос, – пробурчал Синклер. – Нужно ли мне отменить мой постоянный заказ на спиртное у месье Бове?

– Да, нужно.

Синклер с грохотом поставил на стол бокал – свой третий бокал бренди за этот день. Куинси же продолжала:

– Видите ли, Бове привык обманывать вас. И я могу назвать имена еще нескольких торговцев, к которым не следовало бы обращаться. Впрочем, я почти уверена, что обманывают не только вас, но и многих ваших друзей.

– Это отчасти утешает. – Граф криво усмехнулся. – Так что же вам еще удалось выяснить?

– Кое-что удалось, но я пока что не закончила расследование. Позвольте мне только заметить, что если вы намерены в скором времени выбрать себе жену, то вам следовало бы подыскать даму... без экстравагантных вкусов.

Лицо Синклера исказилось от гнева, и Куинси тотчас же отчитала себя за легкомысленное замечание.

– Вы хотите сказать, что я разорен?! – Синклер схватил ее за плечо, и Куинси, вскрикнув от неожиданности, обхватила его обеими руками, чтобы удержать равновесие.

Стараясь говорить как можно спокойнее, она ответила:

– Если бы вы были разорены, я бы уже сказала вам об этом и начала бы искать нанимателя с более полными карманами.

Он пристально посмотрел ей в глаза. Теперь его лицо было совсем близко, так что Куинси чувствовала на щеках его теплое дыхание. Внезапно у нее закружилась голова и по всему телу словно прокатилась горячая волна.

«Нет-нет, это неприемлемо, совершенно неприемлемо», – сказала себе Куинси. Отступив на шаг, она заявила:

– Милорд, мне кажется, вам не стоит разыгрывать мелодраму. К тому же вы выпили уже слишком много бренди, так что я вот-вот опьянею от вашего дыхания.

Синклер пожал плечами и отошел на несколько шагов.

– Примите мои извинения, мисс... мистер Куинси. Поверьте, подобное больше не повторится, – добавил он, выходя из комнаты.

Куинси облокотилась о стол, прижимая руку к бешено колотившемуся сердцу, – ей казалось, что она до сих пор чувствует руку графа.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошел Харпер.

– Не хотите бренди, мистер Куинси? – Дворецкий закрыл за собой дверь и налил два бокала. – Я заказал для вас карету, как приказал милорд. – Харпер протянул ей бокал и уселся на диван. – Выпейте, это успокоит нервы.

Куинси сделала глоток и закашлялась, когда спиртное обожгло горло. Харпер же, осушив свой бокал, продолжал:

– Бог свидетель, нам всем надо выпить, когда милорд такой, как сегодня. Проклятая погода... – Он встал, чтобы посмотреть в окно. – Но вы привыкнете – так же, как и мы все.

– Вы хотите сказать, что дождь заставляет Синклера пить слишком много?

– Ну, это не слишком помогает. Сегодня утром он оступился, выходя из кареты, и упал. Бродерик сейчас занимается им, но не удивляйтесь, если он еще несколько дней будет не таким, как всегда. Когда холодно и сыро, ему требуется больше времени, чтобы поправиться. – Заметив подъехавшую к дому карету, Харпер подал Куинси ее шляпу и перчатки.

– Не судите его слишком строго, приятель. Он настоял, чтобы вас отвезли домой в карете и привезли завтра утром, если будет скверная погода. – Дворецкий улыбнулся и добавил: – Всего вам доброго, приятель. До завтра...

– Спасибо, мистер Харпер. Вы очень добры. – Куинси улыбнулась старику. – Поверьте, я не стану осуждать графа.

И она действительно нисколько не осуждала Синклера. Более того, она чувствовала, что он ей все больше нравился.

– Доброе утро, милорд. Надеюсь, сегодня вам лучше.

– Ужасно болит голова. Говори потише, болван. – Синклер приоткрыл один глаз и, поморщившись, проворчал: – Бродерик, идиот, задерни шторы.

– Они задернуты, милорд.

Синклер тяжко вздохнул.

– Тогда прикажи заменить их на... что-нибудь поплотнее. Завтра. Не сегодня. Я не хочу, чтобы кто-то заходил сюда сегодня.

Граф сел в постели и снова вздохнул. Бродерик взбил подушки за его спиной и сунул ему в руки кружку с каким-то варевом.

– Скоро наступит лето, милорд, и станет тепло. А этот проклятый дождь закончится.

– А потом опять наступит зима, – пробурчал Синклер. Он попробовал настой и поморщился. Затем, собравшись с духом, осушил всю кружку.

– Да, но к тому времени вам будет гораздо лучше, милорд. Подумайте только, чего вы уже достигли!

Синклер промолчал. Теперь он чувствовал, что болит не только голова, но и нога. Причем нога болела от бедра до самой лодыжки, и казалось, что эта пульсирующая боль проникает даже в кости... Когда он пришел в себя после Ватерлоо, он молил ангела милосердия избавить его от страданий, и лишь настойка опия помогала заглушать боль и сохранять рассудок. Но вскоре настойка стала ему нужна даже тогда, когда он не чувствовал боли, поэтому пришлось отказаться от нее, и его единственным обезболивающим стал алкоголь. Впрочем, пить Синклер умел, и даже мать не могла сказать, когда он пил больше, чем обычно.

Но его новый секретарь сразу все поняла – и отчитала его, дерзкая девчонка. При мысли о Куинси граф невольно улыбнулся. Вероятно, он слишком грубо с ней обошелся. Да-да, его поведение совершенно непростительно. И, конечно же, ему следует перед ней извиниться.

– Бродерик, узнай, появился ли уже мистер Куинси, – сказал граф, повернувшись к камердинеру.

– Слушаюсь, милорд. – Бродерик вышел в коридор, чтобы отдать распоряжения.

Тут послышались чьи-то громкие голоса, а затем Бродерик вернулся и с возмущением проговорил:

– Милорд, поведение Томпсона уже переходит всякие границы. Не понимаю, почему вы терпите его. Я бы на вашем месте...

Внезапно дверь отворилась, и на пороге появилась Куинси.

– Вы посылали за мной, милорд?

Синклер тут же забыл о пульсирующей боли в ноге. Куинси смотрела на него широко раскрытыми глазами, и ее щеки были залиты румянцем. Синклер почувствовал, что тоже краснеет.

– Зачем вы позвали меня? – спросила Куинси.

Бродерик нахмурился и проворчал:

– Дерзкий щенок, да как ты смеешь...

– Успокойся, Бродерик, – перебил граф. – Мистер Куинси хочет знать, почему его отвлекли от важной работы. Не так ли, Куинси?

– Я действительно занят, милорд, – в смущении пробормотала Куинси.

– Что ж, не буду вас отвлекать, – сказал Синклер, откашлявшись. – Я хотел только сообщить, что сегодня утром должен прийти пакет с документами. Так вот, когда его доставят, пришлите, пожалуйста...

– Он уже здесь, – ответила Куинси и выскочила из комнаты.

Синклер застонал и схватился руками за голову. Конечно же, ему не следовало посылать за Куинси. Что ж, позже он непременно перед ней извинится. Только бы она не подумала, что он намеренно послал за ней, чтобы она пришла в его спальню.

– Полагаю, вам лучше что-нибудь надеть, милорд, если вы не хотите, чтобы мальчик умер от смущения, – заметил Бродерик.

Синклер снова застонал.

Когда Куинси добралась до библиотеки, она уже почти успокоилась. В конце концов, ничего особенного не произошло. Ведь она и раньше видела полураздетого мужчину, когда они с Мелиндой помогали ухаживать за отцом, прикованным к постели.

Правда, Синклер не был больным стариком. И когда она увидела его в расстегнутой ночной сорочке... Нет-нет, нельзя об этом думать. Ей следует всецело сосредоточиться на работе, для выполнения которой ее наняли. Отыскав пакет, о котором говорил граф, Куинси вышла в коридор и осмотрелась. К сожалению, Томпсона нигде не было, и ей пришлось самой идти в спальню Синклера. Хотя граф все еще лежал в постели, он все же надел темно-зеленый атласный халат. Когда Куинси приблизилась, он оттолкнул Бродерика, стоявшего рядом с бритвенными принадлежностями наготове.

– Вам нужно что-нибудь еще? – Она протянула ему бумаги, и на сей раз ей удалось не покраснеть.

Синклер покачал головой:

– Нет, не нужно. Как продвигается расследование?

– Есть счета от торговцев, которых я не знаю. Думаю, лучше заплатить им побыстрее. Если я возьму ваш экиипаж, то смогу вернуться к ленчу.

– Ехать одному? Я не думаю... А впрочем, поезжайте. – Синклер взглянул на своего камердинера: – Может, возьмете с собой Бродерика?

– В этом нет необходимости, милорд, – ответила Куинси. Бродерик же чуть не задохнулся от возмущения, однако промолчал.

– Тогда возьмите с собой Томпсона. Он может оказаться полезным.

– Благодарю вас, милорд, – кивнула Куинси. Несколько минут спустя она уже сидела в карете, а Томпсон устроился на козлах рядом с Элиотом. Вспомнив о том, что когда-то у ее отца был такой же прекрасный экипаж с гнедыми лошадьми, Куинси тихонько вздохнула и постаралась отогнать воспоминания о прошлом.

– Это здесь, мистер Куинси? – спросил Томпсон, распахнув дверцу кареты, когда они приехали.

Куинси осмотрелась и кивнула:

– Да, Томпсон, спасибо. – Она направилась в лавку торговца, но потом вдруг остановилась. – Томпсон, вы давно служите у графа?

– Почти шесть лет, сэр. Он нанял меня и Таннера перед тем, как уехал сражаться с проклятым корсиканцем.

– Что ж, очень хорошо. Полагаю, вам можно доверить кошелек. Вы ведь умеете считать, не так ли? – добавила она с улыбкой.

Томпсон усмехнулся:

– Конечно, сэр. Леди Синклер настаивает, чтобы все ее слуги учились читать, писать и считать.

– Правда? Что ж, тогда давайте начнем тратить деньги лорда Синклера, а?

Томпсон улыбнулся во весь рот и распахнул дверь лавки.

– Согласен, сэр!

Торговец закивал, когда Томпсон передал ему причитающиеся деньги, и пожал руку Куинси, заявив, что очень рад познакомиться с новым секретарем лорда Синклера.

– У предыдущего секретаря были бегающие глазки, знаете ли, – сказал он, подмигивая.

То же самое повторилось у булочника, зеленщика и портного. Причем эти торговцы даже снижали сумму, записанную в счете, – снижали за «немедленный платеж».

А вот мясник оказался другим. С огромной, как бочка, грудной клеткой и руками размером с окорок, он был на несколько дюймов ниже Томпсона, но вдвое шире.

– А что случилось с Джонсоном? – осведомился мясник. – Наверное, Синклер его крепко поколотил?

– Насколько я знаю, мистер Джонсон решил уехать в Америку, – ответила Куинси. – А почему вы решили, что граф должен был его поколотить?

Торговец пожал плечами:

– Я просто предположил.

– Томпсон, подождите меня в карете, пожалуйста, – сказала Куинси. Как только слуга удалился, она вынула из кармана соверен и пристально взглянула на мясника: – Так что же вы собирались мне сообщить?

– Видите ли, я не слишком грамотный, – пробормотал торговец.

– Я это заметил. – Куинси указала на счет.

– Но Джонсон сказал, что это не проблема. Он сам писал за меня счета и кое-что к ним добавлял. Все, что мне причиталось, он удваивал, а потом оставлял часть разницы себе как «вознаграждение».

Куинси кивнула и протянула торговцу соверен.

– Вы не знаете, оказывал ли Джонсон такие услуги кому-нибудь еще?

Когда мясник замялся, она вытащила еще одну монету.

– Я знаю француза по имени Бове, он продает бренди. И еще торговец вином в двух кварталах отсюда.

Куинси снова кивнула:

– Что ж, ясно. Но так дальше продолжаться не может. То, что вы делали, карается законом, мистер... Кстати, как вас зовут?

– Сэм. – Торговец внимательно посмотрел на Куинси. – А вы собираетесь сдать меня полиции?

Куинси судорожно сглотнула. Она уловила какое-то движение справа и тут же заметила маленького мальчика, выглядывавшего из-за двери. У него были такие же темные волосы и зеленые глаза, как у Сэма. Внезапно из-за двери выглянул еще один мальчик, а потом еще один. Вскоре их стало пятеро, и все они пристально смотрели на нее.

– Нет, Сэм, я не собираюсь сдавать вас полиции. Я придумал кое-что другое.

Сэм взглянул на нее вопросительно:

– Кое-что другое?

– Совершенно верно. Я предлагаю, Сэм, чтобы вы проводили со мной два часа в неделю, пока не сможете написать разборчивый счет.

Сэм отступил на шаг.

– Но зачем?

– Затем, что дети не должны голодать, они не должны лишаться отца. Я собираюсь научить вас выписывать честные счета, а вы пообещаете, что не будете ничего «добавлять» к ним. Договорились?

Сэм все еще колебался.

– Если вы научитесь хорошо читать и писать, вы сможете убедиться, что никто не обманывает вас.

При этих словах лицо Сэма прояснилось. Они пожали друг другу руки и договорились встретиться у церкви после воскресной службы. Оказавшись в карете, Куинси заглянула в свой список – оставался последний адрес. Теперь им предстояло навестить торговца, поставлявшего все для конюшен – от сена до уздечек.

Когда они подъехали к району доков, Томпсон открыл дверцу и осведомился:

– Вы уверены, что это то самое место, мистер Куинси?

– Полагаю, что сюда Джонсон посылал деньги милорда. Давайте узнаем, так ли это. – Они зашли в ближайшую дверь и оказались в полумраке – сквозь закопченные окна сюда почти не проникал солнечный свет. – Эй! – крикнула Куинси. – Здесь есть кто-нибудь?

Внезапно Куинси услышала чьи-то шаги, а затем раздался крик Томпсона. Обернувшись, она увидела, как кто-то приближается к ней, – и тотчас же погрузилась во мрак.

Глава 6

– Милорд, возможно, вы захотите спуститься вниз, – сказал Харпер, причем было очевидно, что дворецкий чем-то очень встревожен.

Синклер поднял голову и отложил бумаги. В этот момент мимо открытой двери с визгом пробежали две служанки.

– А что случилось? – проворчал граф. – В доме пожар?

– Нет, милорд. Вернулась карета с мистером Куинси и Томпсоном. На них напали.

Синклер почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

– Какого дьявола?! – Граф сунул ноги в домашние туфли, схватил трость и поспешил вниз.

– Они в гостиной. Я уже послал Таннера за доктором, – сообщил следовавший за графом Харпер.

– Очень хорошо, – пробормотал Синклер. «Но кто же мог напасть на мисс Куинси? – думал он, спускаясь по лестнице. – Неужели она серьезно ранена? Конечно же, не следовало отпускать, ее в сопровождении одного только Томпсона».

Переступив порог гостиной, Синклер увидел миссис Хаммонд и двух горничных – те суетились вокруг сидевшего на диване Томпсона, прижимавшего к глазу кусок сырого мяса.

Увидев графа, Томпсон встал и пробормотал:

– Милорд, они напали на нас сзади. И кошелек тоже унесли, хотя в нем немного осталось.

– Не беспокойся об этом. Сядь. – Синклер подошел к Куинси, лежавшей на другом диване. Глаза ее были закрыты, а миссис Хаммонд, всхлипывая, стояла рядом с ней на коленях и похлопывала ее по руке.

Тут в комнату вошла леди Синклер и, всплеснув руками, воскликнула:

– Мод, принеси мои нюхательные соли! Матильда, посмотри, не приехал ли доктор. Миссис Хаммонд, немедленно прекратите это. Вы наверняка пугаете мальчика.

– Дайте, я посмотрю, миссис Хаммонд, – сказал Синклер, отодвигая экономку в сторону.

Куинси лежала без движения, и на виске у неё набухала большая шишка. Оправа ее очков была перекошена, а левая линза треснула. Синклер снял с нее очки и, приоткрыв одно веко, с облегчением вздохнул.

– Все в порядке. – Он похлопал Куинси по щекам: – Вы слышите меня, приятель? Пора просыпаться.

Мод вернулась с серебряным флаконом с солями. Леди Синклер сняла крышку и поднесла флакон к носу Куинси. Ее глаза тут же открылись, и она, закашлявшись, отстранила флакон. Скосив глаза на Синклера, пробормотала:

– Милорд, а что...

– Тише, тише, приятель. – Граф сел рядом с ней на диван.

В этот момент в дверях появился кучер, теребивший в руках шляпу.

– Что произошло, Элиот? – спросил Синклер.

– Мы остановились у какого-то склада недалеко от доков. Мистер Куинси и Томпсон вошли внутрь, а через минуту оттуда выбежали трое мужчин. Я привязал лошадей к фонарному столбу и зашел. Томпсон и Куинси лежали без чувств на полу. Томпсон очнулся, когда я подошел к нему. Он и вынес мистера Куинси.

– Спасибо, Элиот. Ты свободен. Молча кивнув, кучер удалился.. Синклер снова повернулся к Куинси:

– Как вы себя чувствуете?

Она пощупала голову.

– Кажется, уже лучше. А где мои очки?

– Они разбились. – Синклер показал очки. – Я заменю их к завтрашнему утру. А пока есть у вас запасная пара?

– Благодарю вас, милорд, но нет необходимости, чтобы вы... – Она умолкла, когда Таннер объявил о приходе доктора.

– Добрый день, доктор Кимбалл, – поздоровалась леди Синклер. – Дамы, давайте оставим доктора, чтобы он занялся своим делом.

Куинси попыталась встать, но Синклер крепко держал ее за руку.

– В докторе нет необходимости, милорд, – сказала она, стараясь высвободить руку. – Со мной все в порядке. Просто легкий обморок.

– Я должен убедиться, что вы не ранены, – возразил граф. – Доктор Кимбалл, почему бы вам не начать с Томпсона?

– Я не ранена, а доктору не нужно ничего знать, – прошептала Куинси.

– Пожалуйста, успокойтесь, – шепнул Синклер. – Я очень за вас беспокоился и...

– Только синяк под глазом и небольшая шишка, – объявил доктор, похлопав Томпсона по плечу.

Тут Синклер повернулся к доктору, и Куинси, воспользовавшись этим, вскочила с дивана и выбежала из комнаты.