- Вот видишь. Тебе жаль его, я знаю. Я хорошо тебя понимаю, но этого недостаточно.
      - Недостаточно? Он нуждается в том, чтобы кто-то заботился о нем и убеждал его, что у него будет все в порядке, если он забудет о своем недостатке.
      - Дорогая Сабрина, то, что ты делаешь, дает ему не правильное представление.
      - Я не делаю ничего подобного, - твердо сказала она.
      - Не хочешь ли ты сказать, что выйдешь за него замуж?
      - Почему бы и нет?
      - Сабрина! Есть так много.., ты могла бы получить любого.
      - А я не хочу любого. Я хочу помочь Реджи.
      Я расстроилась, но потом начала думать, что, быть может, Сабрина права. Реджи нуждался в ней, а Сабрина была такой девушкой, которой нужно было чувствовать себя необходимой. Несчастье на льду, за которое отец невзлюбил ее, продолжало давить на нее. Я думала, что, когда она спасла мне жизнь, это избавило ее от тяжелых воспоминаний о своей вине, но, видимо, такие драматические эпизоды неизгладимы.
      Я увидела также, что Ланс по-своему прав. События должны развиваться естественным путем. Откуда же мне было знать, что они примут драматический и даже трагический оборот.
      Сабрина пришла ко мне в сад, где я собирала розы. Был погожий летний день. На выгоне раздавались голоса Сепфоры и Жан-Луи. Они часто катались там верхом, и Жан-Луи учил ее прыгать через изгородь, отделявшую выгон от лужайки возле дома.
      Я увлеченно срезала розы, выбирая лучшие цветки и наслаждаясь чудесным днем. Я слушала жужжание пчел, которые копошились в лаванде, обильно растущей вокруг пруда, где то и дело поблескивали золотые рыбки. Сепфора называла их своими, так как ей нравилось их кормить. Запах лаванды был сладок, белые бабочки красовались на пурпурных цветах, и мне казалось, что все прекрасно.
      Сабрина остановилась рядом со мной. Она выглядела очень свежо в своем зеленом льняном платье и в большой шляпе с полями - спокойная, красивая и уверенная в себе.
      - Кларисса, я хотела, чтобы ты узнала первой. Я обернулась и взглянула на нее. На ее лице играла улыбка, а ее милые глаза смотрели мимо меня, словно устремленные в будущее.
      У меня екнуло сердце. Я боялась того, что она собиралась выйти замуж.
      - Да, - сказала она. - Ты угадала. Я собираюсь выйти замуж за Реджи.
      - Сабрина!
      - Знаю, что ты не одобряешь это. Но, дорогая Кларисса, я обещаю, что все будет хорошо.
      - Любишь ли ты его?
      Она снова чуть поколебалась, а затем почти раздраженно ответила:
      - Ну, конечно.
      Она выглядела очень красивой и очень юной, и я почувствовала, как далеко ей еще до настоящей женственности. Со временем Сабрина могла стать темпераментной, страстной женщиной. Для этого нужен был мужчина, который разбудил бы ее - не такой, как Реджи. Я знала, что она выходит за него из жалости и что женщине, подобной Сабрине, нет причины вот так планировать свое будущее счастье.
      - Достаточно ли серьезно ты об этом подумала?
      - Конечно, - ответила Сабрина с тем же оттенком раздражительности, которая показывала мне, что она весьма далека от уверенности.
      - Возможно, если бы ты немного подождала...
      - Подождать? Кому это нужно? Мне скоро будет двадцать лет. Большинство людей вступают в брак в эти годы. О, Кларисса, я хочу вознаградить его за все то, что он выстрадал. Он так много пережил со своим ужасным отцом.
      - Но ведь сэр Рэйк станет твоим свекром, подумай об этом.
      - Замуж выходят не ради свекра.
      Он не смог бы переубедить ее.
      Когда я рассказала обо всем Лансу, он проявил к этому весьма слабый интерес. Он собирался в свой клуб, и все его мысли были направлены на ночную игру. Я обсудила ситуацию и с Нэнни Керлью, которая относилась к Сабрине как к родной сестре.
      Нэнни сказала:
      - Что ж, мы хотели бы для нее достойного мужа, но если она действительно любит этого молодого человека, то я согласна.
      Очевидно, она не слышала о плохой репутации сэра Рэйка.
      О помолвке решили пока не объявлять, чему я была рада. Я видела сэра Ральфа один или два раза. Он приезжал к нам в дом на Альбемарл-стрит на ночную игру. Реджи не сопровождал его. Сабрина присутствовала на обеде, и когда я увидела, как глаза сэра Рэйка следуют за ней, похотливо ощупывая ее, и меня это глубоко задело. Мне пришло в голову, что, вероятно, Реджи сказал отцу о своей предстоящей женитьбе и этим объясняется интерес сэра Ральфа.
      Затем наступил день, когда ее пригласили нанести визит в городской дом Лоуэлла. Ей была доставлена записка от сэра Ральфа. Он писал:
      "Моя дорогая будущая дочь!
      Не могу выразить восторга, который я почувствовал, когда услышал от моего сына о том, что Вы, согласились выйти за него замуж. Я всегда восхищался Вами, и нет кого-либо еще, кто был бы столь же благожелательно принят мною в семью.
      Я хочу, чтобы Реджинальд привел Вас и чтобы мы втроем могли переговорить. Он заедет за Вами завтра вечером в восемь часов. Это будет просто семейная встреча. На ней мы, сможем обсудить, как нам устроить помолвку.
      Таковы мои намерения. Мне о многом хочется сказать Вам.
      От того, кто так рад сделаться Вашим отцом. Ральф Лоуэлла".
      - Это звучит так, будто он польщен, - сказала я, когда Сабрина показала мне записку.
      - Я думаю, что истории о нем сильно преувеличены, - ответила Сабрина.
      - Мне кажется, он плохо относился к Реджи.
      - Но таковы многие отцы, - живо откликнулась она.
      Поскольку она все решала сама, то для данного визита ею было выбрано очень красивое платье из розового шелка с разрезом от талии, обнаруживающим нижнюю юбку, очень тонко расшитую снизу. Плотно облегающий корсаж и низкий вырез придавали Сабрине пикантность.
      Я сказала:
      - Тебе нужно чем-то покрыть плечи.
      Вынув из шкафа украшенную жемчугом накидку, я обернула ее вокруг плеч Сабрины. Серебристо-серый цвет накидки и изысканность жемчуга преобразили платье. Никогда прежде моя накидка не выглядела столь прекрасно, как на Сабрине в тот вечер.
      Она была полна уверенности и оптимизма. Она собиралась выйти замуж за Реджи и сделать его счастливым человеком; и в этот вечер ей предстояло встретиться с его отцом.
      Точно в восемь часов прибыла карета. Лакей постучал в дверь. Сабрина ждала этого. Из верхнего окна я видела как она забирается в карету и отъезжает. Ни на мгновение мне не пришло в голову, что события этой ночи станут столь горьки для нас.
      Ланс был в клубе, и я старалась не позволять себе воображать его за карточным столом с тем напряженным выражением на лице, когда он ставил на кон... Бог знает что. Я предпочитала не думать о нем.
      Вместо этого я думала о Сабрине, о ее браке и о том, что она уедет от нас. Итак, это случилось. А однажды придет черед и Сепфоры. Тяжело расставаться с теми, кого любишь и лелеешь с самого их детства, когда ты была самой важной личностью в их жизни. Но неминуемо приходит время, когда необходимо уйти в тень и передать любимицу мужу.
      Сепфора была еще молода, но я уже начинала задумываться о том, как долго мне удастся удерживать ее при себе.
      Я должна была бы радоваться счастью Сабрины... если это было счастьем. Она выходила замуж из жалости. Однако мне следовало принять тот факт, что она этого хочет, а когда она настраивалась на что-то, то обычно уже не отклонялась от этого.
      Я уселась почитать. Прошло, вероятно, около двух часов после отъезда экипажа, и Сабрина наконец вернулась. Она была закутана в старый плащ, которого она, конечно, не надевала, когда выходила из дома. Войдя в мою спальню, она сбросила плащ, и я увидела, что ее корсаж грубо разодран, а юбка порвана; на шее у нее был синяк, а лицо стало серым, как пергамент.
      - Сабрина! - воскликнула я.
      Она бросилась в мои объятия, рыдая, и я не могла ее успокоить.
      - Кларисса... О, Кларисса, - бормотала она. - Это было ужасно.., ужасно... Он мертв. Я не делала этого. Клянусь, я не делала этого. Это.., это случилось само собой.
      - Сабрина, дорогая, постарайся успокоиться. Расскажи мне, что произошло?
      - Это был.., тот мужчина...
      - Ты имеешь в виду сэра Ральфа? Она кивнула.
      - Это было ужасно, Кларисса. Я боролась с ним, но начала сдавать. Я не могла сдерживать его... Он оказался таким сильным... Я отбивалась.., вопила.., дралась изо всех сил, и тогда... О, Кларисса, я не делала этого. Это не моя вина. Это.., это случилось само собой.
      Я подошла к буфету, где Ланс хранил бренди, нашла немного и дала Сабрине. Ее зубы стучали так, что она не могла пить, а руки тряслись, и она с трудом удерживала бокал.
      - Теперь расскажи мне, Сабрина, расскажи все сначала.
      Она сидела, уставившись в никуда, как будто все еще переживая тот кошмар.
      - Когда я забралась в карету, - сказала она, - Реджи там не было.
      - Я следила за твоим отъездом, и мне показалось странным, что он не вышел, чтобы помочь тебе подняться в карету.
      - Я не думала об этом, пока не приехала в дом. Экономка была там, но Реджи не было заметно. Она сказала, что сэр Ральф ждет меня, и повела меня наверх. Она постучала в дверь его комнаты. Ответа не было. Тогда она открыла дверь, и я вошла. Это была спальня с огромной кроватью. Я решила, что экономка ошиблась, и собиралась сказать это, как вдруг дверь за мной закрылась и меня схватили. Это был он... О, Кларисса, что я могу сказать тебе? Я очень испугалась. Он был так силен.., и он держал меня.
      - Милая девочка, это ужасно. Я бы никогда не позволила тебе ехать одной. Я думала, что Реджи будет сопровождать тебя.
      - И я так думала. Но этот человек замышлял иное. Он поджидал меня. Это было ужасно. Он сказал, что всегда хотел меня. Он сказал, что это - семейное дело и что между отцом и дочерью должна быть любовь...
      Я пыталась вырваться и подбежала к окну. Думаю, что я выпрыгнула бы из него, если бы смогла. Но он уже оказался сзади меня. Он сбросил одежду, которая была на нем, и остался голым. Это было.., отвратительно. Он тащил меня на кровать, рвал корсаж и юбку.
      Сабрина снова повернулась ко мне и уткнулась в меня лицом, словно стараясь заслониться от происшедшего.
      - Он сказал, что я мегера.., но ему нравятся мегеры.
      Он говорил, что это очень возбуждает, когда девушка сопротивляется. Он говорил ужасные вещи и все время злобно смотрел на меня, облизывая губы.., ужасные отвислые синие губы. Я боролась изо всех сил, Кларисса, но он был сильнее, и я боялась, что он одолеет меня. - Она содрогнулась и крепко зажмурилась. - Он ругал меня, смеялся надо мной, рвал мою одежду. И вдруг я почувствовала, что его хватка ослабла. Я провела рукой по его рту, отстраняя эти ужасные губы.., меня тошнило от их вида. А потом.., он перестал держать меня. Его лицо посинело, и он хрипло дышал. Я оттолкнула его., он свалился с кровати и тихо лежал на полу. Его дыхание остановилось, а глаза широко открылись и остекленели. Мгновение я не могла понять, что произошло. Потом до меня дошло, что он мертв...
      - Ты вернулась домой и правильно поступила.
      - Но он... Кларисса, я оставила его там. Я нашла этот плащ, вероятно, его собственный. Мне нужно было чем-то прикрыться. Я без размышлений взяла его и выбежала из дома. Мимо проходил носильщик портшеза, он и привез меня сюда. В моем кошельке как раз хватило денег, чтобы расплатиться с ним. О, Кларисса, что теперь будет?
      - Ничего. Ты не совершила ничего предосудительного. Это была его собственная вина, и ты не ответственна за его смерть. Но ты уверена, что он мертв? Он мог упасть в обморок.., или что-то в этом роде.
      - Он не дышал, я уверена в этом. Кларисса, как же я испугалась! Я буквально убежала... Я утешала ее.
      - Позволь мне отвлечь тебя от этого. Я отведу тебя в кровать и принесу чего-нибудь выпить. Чего-нибудь успокаивающего. Нэнни Керлью знает подходящее средство.
      Сабрина прижалась ко мне.
      - Я думала только о тебе, - сказала она. - Как добраться до тебя... Как найти убежище.
      Я была глубоко тронута. Она словно стала частью меня самой. И мне хотелось, чтобы это продолжалось всегда, всю нашу жизнь. Я верила, что только смерть сможет разлучить нас.
      ***
      Это была бессонная ночь. Я сидела с Сабриной, пока питье Нэнни не оказало своего воздействия. Наконец она крепко уснула.
      Когда Ланс вернулся, он сиял от успеха, потому что ему выпал крупный выигрыш. Я все еще сидела. Не было смысла ложиться в постель, так как я знала, что не засну. Я продолжала спрашивать себя, к чему все это приведет. Если сэр Ральф в самом деле мертв, неизбежно расследование, и тогда всплывет имя Сабрины как женщины, которая находилась с ним в момент смерти. Возможно, появятся злобные слухи. В обществе всегда имеются люди, готовые бросить тень на чужую репутацию.
      Вот куда привела Сабрину ее жалость.
      Ланс был изумлен, обнаружив, что я еще бодрствую. Я наскоро рассказала ему, что случилось.
      - Вот свинья! - закричал он. - Ей-Богу, если он действительно мертв, мир от этого ничего не потерял.
      - Но что будет с Сабриной?
      Он задумался. Ланс был человеком, который понимал все тонкости общественной жизни, и я чувствовала, что он рассуждает так же, как и я. Найдутся такие, кто скажет, что Сабрина добровольно пришла в тот дом; некоторые станут утверждать, что она его любовница и что ее предполагаемый брак с Реджи должен был служить для них прикрытием. Репутация Сабрины будет замарана.
      Ланс и я долго советовались. Наконец Ланс сказал, что он знает, как устроить дело, и это будет довольно легко, пока никому не известно, что Сабрина - та самая женщина, которая присутствовала при смерти сэра Ральфа. Поскольку многие женщины находились в связи с ним, в том числе куртизанки, посещавшие его и по ночам, может оказаться нежелательным включать в расследование вопрос о личности его гостьи. Тогда можно было бы доказать, что он умер от сердечного приступа, вызванного сильным волнением.
      Я сказала:
      - От него было письмо к Сабрине с приглашением.
      - Мы должны уничтожить его, - сказал Ланс.
      - Я сделаю это немедленно.
      Я знала, что письмо оставлено на трюмо, я видела его там, когда помогала Сабрине ложиться в постель. Я тихо вошла в ее комнату. Она крепко спала. Я взяла письмо и принесла его Лап су.
      Он поднес письмо к пламени свечи. Мы оба молча наблюдали, как взметнулось синее пламя.
      - Теперь, - сказал Ланс, - если никто не видел ее, нет никаких доказательств, что она была там. Никто не будет подозревать девушку, которая собиралась выйти замуж за его сына.
      - А почему бы и не подозревать? - спросила я, - Те, кто знал его, решат, что идея заняться любовью со своей невесткой могла показаться ему довольно заманчивой.
      - Это не придет им на ум.., разве что экономка признает Сабрину.
      - Постой, постой! - вскричала я. - А кучера? Он ведь послал за ней карету. Они могут вспомнить ее. Ланс был обескуражен. Наконец он сказал:
      - Я с ними повидаюсь. Придется им заплатить, чтобы они забыли, что привозили Сабрину и отвозили обратно.
      - Ланс.., разумно ли это?
      - Это необходимо, - уточнил он.
      - О, Ланс, я так рада, что ты помогаешь мне. Он взглянул на меня с нежностью и сказал:
      - Служить тебе - это цель моей жизни.
      Я была очень благодарна ему. Он всегда был так добр и великодушен и всегда оказывался рядом при серьезных неприятностях.
      ***
      На следующий день Сабрина проснулась успокоенная. Со свойственной ей логикой она сразу поняла, что нет оснований порицать ее за случившееся вчера. Ланс и я сказали ей, что лучшим способом избежать неприятностей будет сохранение спокойствия. Единственными людьми, которых нам следовало опасаться, были кучера и экономка. Мы поинтересовались, отчетливо ли ее разглядела экономка.
      - Вряд ли. Уже стемнело, а дом был слабо освещен. Она быстро провела меня в спальню сэра Ральфа. Мы общались с ней только около минуты.
      - Пойдем на риск с экономкой, - сказал Ланс. В то же утро нас посетил сэр Бэзил Блейдон. Он был сильно потрясен. К моей радости, в это время Ланс был дома.
      Гость сразу разразился тирадой.
      - Слышали ли вы новость? Ральф умер прошлой ночью. Говорят, что у него была какая-то женщина. Полагают, что причина смерти - апоплексический удар.
      Я всегда говорил ему, что, если он продолжит тем же аллюром, это непременно однажды случится с ним.
      - Боже! - воскликнул Ланс. - Что за конец! А кто был с ним в это время?
      - Кажется, насчет этого есть некоторые сомнения.
      Экономка говорит, что она впустила женщину, но не разглядела ее и не слышала ее имени. Она только знала, что хозяин ожидал кого-то, и провела гостью наверх.
      Сэр Бэзил был явно расстроен. Он так долго ходил в тени сэра Ральфа, что не мог представить жизнь без него.
      Как только он ушел, Ланс вышел из дому и вскоре вернулся довольный.
      - Я повидал кучеров, - сказал он. - Я убедил их на время забыть о том, что они стучались в наш дом и отвозили молодую женщину. Они будут говорить, что подобрали ее в другом месте, например, на Дувр-стрит. Теперь нам нечего бояться. Они и не подумают искать его гостью здесь.
      Как благодарна была я Лансу!
      ***
      Все наши знакомые обсуждали внезапную смерть сэра Ральфа. Было несколько самодовольных ухмылок, поскольку многие пророчили, что он встретит свою смерть именно так. Мужчина не может бесконечно предаваться излишествам, рано или поздно он умрет от изнурения. Всем было очень любопытно обнаружить ту женщину.
      Затем грянул гром. Я не заметила отсутствия жемчужной накидки и забыла, что отдала ее Сабрине в ту ночь. Конечно, Сабрина вернулась домой без накидки. Ее нашли в комнате покойника. Она была необычна, даже уникальна, и многие знали, кому она принадлежит.
      С этого и начался скандал.
      Личность той женщины была установлена, и кто же еще мог ею быть, как не владелица жемчужной накидки Кларисса Клаверинг!
      Ланс пришел в ужас. Сабрина была испугана и сказала, что ей лучше сразу же признаться. Но Ланс остановил ее.
      Сложилась крайне затруднительная ситуация. Мы должны были хранить полное спокойствие. Тем временем Ланс старался найти другую накидку, подобную купленной им раньше, но это ему не удалось. Тогда ему пришлось срочно заказать новую, и он хотел, чтобы я появилась в ней.
      Но появилась еще одна проблема. Один из кучеров, которых подкупил Ланс, решил заговорить, когда сэр Бэзил Блейдон обещал ему большую сумму, чем заплатил Ланс. И он сказал сэру Бэзилу, что приезжал к нашему дому на Альбемарл-стрит, где подобрал даму в жемчужной накидке. Она добровольно приехала в резиденцию сэра Ральфа, где он ждал ее.
      Шепот перешел в крик. Всюду шли пересуды. Тайна была раскрыта, и общее мнение склонилось к тому, что женщиной в этом деле была жена Ланса Клаверинга.
      Сабрина была вне себя от горя.
      - Необходимо все рассказать людям, - твердила она. - Я пошла туда, потому что ему предстояло стать моим свекром. Разумеется, это нетрудно понять.
      - Никто не поверит этому, - сказала я. - Нет, пусть лучше подозревают меня, чем тебя. Твоя жизнь еще только начинается, ты молода. Мы не хотим, чтобы скандал навредил тебе.
      Ланс принес новую накидку.
      - Теперь, - сказал он, - тебе остается только появиться в ней.
      - А что если изготовитель накидки заговорит, как это сделал кучер? спросила я.
      - Мы должны рискнуть, - сказал Ланс.
      - Ланс, ты слишком много рискуешь.
      Вскоре появилась в обращении очередная новость. Мастер, изготовивший накидку, не терял времени, распространяя слух о том, что он изготовил для Ланса новое изделие - точную копию обнаруженного в спальне сэра Ральфа.
      Однажды Ланс пришел бледный и очень серьезный. Я никогда не видела его таким прежде. Его глаза блестели, губы были плотно сжаты.
      Он сказал:
      - Я вызвал Блейдона на дуэль.
      - О чем ты говоришь?! - воскликнула я.
      - Он оскорбил тебя и меня. Он сказал, что ты была любовницей Лоуэлла. Там было несколько свидетелей, и.., и я вызвал его. Мы встретимся в Гайд-парке завтра утром.
      - Нет, нет, Ланс!
      - Это необходимо сделать. Не мог же я стоять и позволять ему оскорблять тебя.
      Как это было похоже на него. Он всегда подчинялся светским правилам. Для него это был единственно достойный образ жизни. Ланс привык рисковать своей жизнью, так как считал, что это единственное благородное дело.
      - Какое имеет значение, что обо мне говорят? - вскричала я. - Мы с тобой знаем, что это не правда. Но Ланс ответил:
      - Завтра на рассвете я встречусь с ним. Я прошептала:
      - Какое должно быть оружие?
      - Пистолеты, - ответил он.
      - А если он убьет тебя?
      - Удача всегда на моей стороне.
      - А если ты убьешь его?
      - Я буду целиться ему в ноги. Я преподам ему урок, если прострелю одну из них. Ему придется лечиться и, возможно, сожалеть о том, что он сказал.
      - Ланс.., остановись. Это не стоит того.
      - Это важно для меня, - сказал он, и в его сжатых губах было что-то, говорящее мне, что он не отклонится от своей цели.
      - Пожалуйста, не делай этого, Ланс, - умоляла я. - Давай оставим Лондон. Пусть говорят, что угодно. Какое нам до этого дело? Мы знаем правду. Ясно, что сэр Ральф сам виноват в своей смерти. Давай на время скроемся. Скандалы не вечны.
      - Нет, - отрезал он. - Я буду защищать твою честь. Это единственная вещь, которую я могу сделать в данных обстоятельствах.
      - Должен быть и другой выход. Этот глупый кодекс чести не годится в нашей ситуации.
      - Но он важен для меня, Кларисса. Предоставь это мне. Я заставлю его пожалеть. Он возьмет свои слова назад. И я не позволю порочить твое имя.
      Мне не удалось переубедить его.
      Я ничего не сказала Сабрине. Она извела бы себя угрызениями совести. Я скрыла от нее и то, что изготовитель накидки и кучер разговорились. Она не выходила из дому, и я была ей благодарна за это. Она больше не виделась с Реджи. Я чувствовала, что она не сможет и думать о нем теперь, так как он, конечно, напоминал бы ей о той ужасной сцене с его отцом.
      Я не спала всю ночь. Мне хотелось поехать с Лансом в парк, но он не допустил этого.
      - Тебя там не должно быть, - сказал он. - Я скоро вернусь, и тогда мы уедем из Лондона, обещаю тебе. Мы уедем в деревню и захватим с собой Сабрину, Сепфору и Жан-Луи. Мы забудем этот кошмар.
      На рассвете он вышел из дому вместе с Джеком Эферингтоном, его давним другом, согласившимся стать секундантом.
      Я сидела у окна и ждала.., ждала...
      Когда Ланса внесли, я едва узнала его. Из раны в боку обильно шла кровь. Он был очень не похож на того беспечного мужчину, которого я знала. Ни его беззаботной улыбки, ни былого легкомысленного отношения к жизни. Теперь он был так серьезен, что я испугалась, не собирается ли он оставить эту жизнь.
      - Я послал за доктором, - сказал Джек Эферингтон. - Нам надо уложить его в постель.
      Время тянулось бесконечно. Ланс смотрел на меня, пытаясь заговорить. Я склонилась над ним, чтобы его расслышать.
      Он сказал:
      - Это был единственный путь, пойми, Кларисса. Но я слишком промедлил. Он выстрелил первым.
      - Скоро придет врач, - сказала я, - и тебе будет легче.
      Он улыбнулся, отчего у него выступила кровь на губах, и это испугало меня больше всего остального.
      Пришедший врач сокрушенно качал головой. Пуля глубоко проникла в тело, и он не смог удалить ее. Кроме того, Ланс потерял много крови. Не было никакой надежды, и жить ему оставалось один-два часа.
      Так умирал Ланс, галантный джентльмен, изысканный денди, отчаянный игрок, и его смерть соответствовала его образу жизни. Мне было так горько думать, что он отбросил свою жизнь бесполезно, напрасно. Но таков был Ланс.
      Я слышала, как Джек Эферингтон сказал, что Блейдон готовится быстро выехать из страны. Значит, знал, что убил Ланса.
      Ланс угас за несколько часов, и в течение всего этого времени он был в сознании и немного говорил со мной. Я просила его беречь дыхание, но, казалось, ему было легче, разговаривая со мной.
      - О, Кларисса, моя Кларисса, - сказал он. - Я всегда любил тебя, ты знаешь. Правда, это не было то, к чему мы стремились.., не вполне то, верно? Между нами были тени... Я был игроком. Я не мог остановиться, хотя и знал, как это тебе ненавистно. Но я продолжал и продолжал играть. Это стояло между нами, не так ли.., этот барьер? И еще долги, Кларисса. Мне бы следовало оплатить их.., во время.., моих выигрышей.
      Позже он сказал:
      - У тебя был Дикон. Ты никогда не забывала его, да? Я знаю, что он словно призрак присутствовал в нашем доме.., за столом.., в нашей спальне. Да, между нами были тени, Кларисса. Но жизнь была хороша.., при всем при том нам было хорошо.
      Я поцеловала его в губы и в лоб. Он слабо улыбнулся.
      Я нагнулась над ним и тихо сказала:
      - Ланс, это было чудесно. И он закрыл глаза и отошел.
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      Прошло почти десять лет с тех пор, как умер Ланс. Я была совершенно уничтожена его смертью, в таком же состоянии пребывала и Сабрина. В ее глазах появился тот же давний страх, который я впервые заметила после смерти Дамарис.
      - Что со мной происходит? - рыдая, спрашивала она. - Почему я обречена приносить несчастье? Так было с моей матерью. Я была косвенно причастна к ее смерти. А теперь Ланс... Если бы я не решила выйти замуж за Реджи, я никогда не оказалась бы в этом доме в ту ночь, не забыла бы там твою накидку, и Ланс был бы жив сейчас.
      - Ты не виновата, что обстоятельства сложились так, а не иначе, настаивала я.
      - Но почему я? Почему именно я все время приношу несчастья и смерть?
      - Мне ты спасла жизнь. Помни об этом. Я этого никогда не забуду.
      - О, Кларисса, я так несчастна. На мне лежит страшная вина.
      - Нет! - закричала я. - Ты не должна так думать.
      Будь разумной Сабрина.
      Мне предстояло вывести ее из этого ужасного состояния, так же, как это уже было однажды столько лет назад, и я острее, чем всегда, ощущала, насколько тесно переплетены наши жизни. Она была мне даже ближе, чем моя родная дочь Сепфора.
      Сепфора была мягкая и женственная, и тем не менее, как ни странно, она гораздо больше была способна позаботиться о себе, чем Сабрина... Она дружила с Жан-Луи и, как мне кажется, в глубине души любила его сильнее, чем кого бы то ни было.
      Сабрина не вышла замуж за Реджи. После той ужасной ночи она не могла выносить его присутствия.
      Он слишком о многом ей напоминал. Сердце бедняги Реджи было разбито. Он уехал за границу к кому-то из своих родственников - кажется, в Швецию. Сабрина не могла сделать для него больше, я в этом уверена. Она сохранила к нему некоторую привязанность, но скорее всего это было вызвано тем, что его отец, которого он боготворил, был мертв. Так или иначе, Реджи ушел из нашей жизни. Я продала дом на Альбемарл-стрнт, и мы поселились в деревне. Мне казалось, что там, вдали от людей, мы заживем спокойно; впрочем, как это обычно водится, страсти вокруг смерти сэра Ральфа скоро улеглись.
      За эти десять лет умерли Присцилла и Ли, и дяде Карлу пришлось вернуться домой, чтобы взять на себя управление делами в Эверсли. Как-то раз я навестила его, но теперь, когда не стало Арабеллы, Карлтона, Присциллы и Ли, там было довольно грустно.
      Старое поколение ушло, его сменило новое. Мне самой исполнилось сорок три, Сабрине - тридцать. Люди удивлялись, что она никогда не была замужем, такая красивая молодая женщина, как говорили о ней. У нее, конечно, были поклонники, но мне казалось, что одна только мысль о замужестве слишком живо вызывала в воображении Сабрины ту сцену в спальне и заставляла ее отказываться от подобных планов.
      Мы столько времени проводили вместе, что почти научились читать мысли друг друга, и единственное, чего нам хотелось тогда, это спокойно и безмятежно жить в деревне. Нам это нравилось, и мы не скучали по дому на Альбемарл-стрит. Мы погрузились в деревенскую жизнь. Наше общество составляли люди, которых мы знали, и со всеми из них мы были знакомы еще со времени Ланса. В нашем доме не играли на деньги, разве что иногда составлялась случайная партия в вист просто ради удовольствия. Я занималась буфетной и с увлечением работала в саду, особенно любила выращивать травы. Подобного рода жизнь была мне привычна еще по Эверсли, и, не будучи безумно счастливой, я зато была спокойна.
      Мне нравилось наблюдать, как с годами все прочнее становились узы, связывающие мою дочь с Жан-Луи. Считалось само собой разумеющимся, что рано или поздно они поженятся. Они готовы были сделать это, но Жан-Луи хотел сперва убедиться, что он способен содержать жену. Жан-Луи был очень независим. Он, конечно, хорошо знал историю о притворстве его матери, и, вероятно, именно это повлияло на его желание сначала встать на ноги. Имение всегда сильно интересовало его, еще до смерти Ланса он многому научился у Тома Стэплеса, превосходного управляющего. Когда Ланс умер, Том занимался нашими делами с помощью Жан-Луи; а когда умер Том, я предложила эту работу Жан-Луи, и он с готовностью ее принял. А поскольку вместе с работой ему достался довольно хороший дом, вопрос с собственным домом для него был решен.
      Именно этого он и ждал. Я знала, что теперь он и Сепфора поженятся.
      Они были счастливы уже задолго до свадьбы.
      Сепфора, Сабрина и я проводили долгие часы, обустраивая дом управляющего. Я радовалась, видя свою дочь такой счастливой, и у меня не было ни малейшего сомнения в том, что она поступила правильно, выбрав человека, которого знала и любила на протяжении всего своего детства. У них были одинаковые интересы, они вместе взрослели. Их брак не мог быть неудачным.
      Как мне хотелось, чтобы Ланс был с нами и радовался счастью дочери!
      Это было в начале 1745 года. Я сказала Сепфоре, что нужно подождать до лета.
      - Июнь - это месяц свадеб, - добавила я. Она широко раскрыла свои прекрасные фиалковые глаза и сказала: