Роковой шаг

      - Милая мама, какое значение имеет время года! Конечно, она была права; итак, свадьбу наметили на начало марта.
      - В воздухе уже будет чувствоваться весна, - сказала Сепфора.
      Я думала о том, как прекрасно быть молодой, и любить, и выходить замуж за человека, которого любишь. Я возвращалась мыслями к Дикону и опять мечтала о том, какой была бы моя жизнь, если бы он стал моим мужем.
      Глупо было предаваться подобным фантазиям спустя тридцать лет.
      И вот настал канун свадьбы. Дом был полон суетой приготовлений; запахи жарившегося мяса, пекущихся пирогов и всяческих других кушаний носились в воздухе. Начали прибывать гости. Сепфора хотела, чтобы свадьба была традиционной, с голубыми и зелеными лентами и с букетиками розмарина.
      Я возвращалась мыслями к тому дню, когда я стала женой Ланса. Мне вспомнились все неотвязные сомнения, которые не давали мне покоя, и как, стоя у алтаря с Лансом, я словно почувствовала, что Дикон стоит рядом и глядит на меня с упреком.
      Скоро Сабрина и я останемся одни. Когда Сепфора и Жан-Луи уедут, здесь станет необычно тихо. Я буду скучать по моей отсутствующей дочери. Но она уедет недалеко, и мы будем часто видеться с ней. Сабрина и я будем вместе. В те дни меня постоянно беспокоила мысль о Сабрине. Я считала, что ей следует выйти замуж и завести детей. Это вдохнуло бы в нее жизнь.
      Я часто думала: не жалеет ли она о том, что не вышла замуж? Она часто совершала одинокие прогулки верхом. Мечтает ли она обо всем том, что может дать замужество? Не думает ли она, что прожила жизнь напрасно? Не появилась ли в ее глазах безнадежность теперь, когда от нас ушла Сепфора?
      Я думала о Сабрине, когда услышала, что она зовет меня.
      Меня удивило, почему она не поднялась ко мне в комнату, и я вышла на лестницу. Внизу, в холле, стояла Сабрина и рядом с ней какой-то мужчина.
      Я спустилась пониже. Что-то знакомое было в его внешности.
      - Неужели это... - воскликнула я. Он обернулся ко мне и улыбнулся. Я увидела те же ярко-голубые глаза, о которых вспоминала.
      - Да, - сказал он, - так и есть. А ты - Кларисса.
      - Дикон, - прошептала я недоверчиво.
      - Вернулся на родину предков, - сказал он, взял мое лицо в свои ладони и вгляделся в него.
      Внезапно меня охватило смущение. Я сильно постарела и не могла уже выдержать сравнения с девушкой, которую он знал столько лет назад. Под моими глазами пролегли тени, вокруг глаз появились морщинки, которых не было, когда он видел меня в последний раз. Моя первая молодость была слишком далеко.
      А Дикон? Он тоже изменился. Он больше не был тем мальчиком, которого я знала. Худощавая фигура, бронзовое от загара лицо, волосы с проблесками седины и уже не столь густые, как раньше... Но глаза были такими же яркими, и они горели полнотой чувства, которое способно было зажечь и меня.
      Сабрина говорила:
      - Я застала его за разглядыванием дома. Он приехал навестить тебя. Он был в Эверсли, и Карл сказал ему, как тебя найти. Когда он увидел меня, то подумал, что это ты.
      - Да, - сказал Дикон, - я думал, что узнал тебя.
      - Это, наверное, фамильное сходство. В конце концов, мы ведь двоюродные сестры.
      - Я так рад, что нашел тебя. Мы с трудом находили слова. Это было следствие потрясения после столь долгой разлуки.
      - Ты попал прямо на свадьбу моей дочери, - сказала я.
      - Да, Сабрина мне уже сообщила. Они обменялись улыбками, и я была рада, что они понравились друг другу.
      - Это чудесно, - сказал он.
      И так оно и было. Дикон вернулся.
      ***
      Я думаю, то, что случилось, было неизбежно. Я должна была это предвидеть. Когда Дикон уехал, я была невинной молоденькой девочкой. Сабрина как раз тогда родилась. Вернувшись, он застал взрослую женщину, которая только что выдала замуж собственную дочь. Все эти годы он думал о той молоденькой девочке. Она не старела в его воображении. Конечно, Дикон не мог надеяться, что я останусь такой, какую он знал до своего отъезда. Он просто забыл о времени. Он предполагал, разумеется, что я немного повзрослею. Наверно, он надеялся застать меня примерно такой, как Сабрина.
      Сепфора и Жан-Луи переехали в свой дом. Они были поглощены друг другом. Гости разъехались. Дикоп остался с нами. Мне казалось, что эта весна не будет, похожа ни на одну другую.
      Я любила Дикона. Я всегда любила его, и даже пространство и время не смогли изменить этого чувства. Он вошел в мою жизнь неким идеалом и продолжал им оставаться. Когда он разговаривал с нами, я ловила приметы прежнего Дикона, Дикона, которого полюбила столько лет назад и продолжала любить все эти годы.
      Я была уверена, что он чувствует то же самое. Я была уверена, что он вернулся ради меня.
      Он много говорил о своей жизни в Вирджинии. Под впечатлением его речей мы живо представляли себе сосновые леса и плантации, к которым он был приписан. Уходя в тяжелую работу, он забывал о ссылке.
      - Я привык считать часы, дни, недели, годы, - говорил он нам. - Мечта вернуться домой не покидала меня никогда.
      Он работал с хлопком и, находя это интересным, работал много; затем получил повышение; хозяин заметил его и значительно расширил его обязанности. Со временем все это перестало быть похожим на плен.
      - Если бы мне так сильно не хотелось вернуться домой, я бы, возможно, примирился с той жизнью, - сказал Дикон.
      Климат был мягкий; Дикон был волен в любой момент отправиться на прогулку верхом. Он любил наблюдать за животными - бизонами и лосями, серыми и красными лисами, ондатрами и ласками; ему нравились опоссумы, а в Аппалачах он часто видел черных медведей.
      В Чесапикском заливе он ловил осетра и форель, треску и королевскую макрель.
      - Мы ловили, готовили и ели рыбу прямо на заливе, - рассказывал нам Дикон.
      Постепенно он стал своим человеком в доме хозяина.
      - Вы так и не женились, - сказала Сабрина.
      - Нет.., но у хозяина была дочь, вдова с маленьким сыном. Она напоминала мне о тебе, Кларисса. Когда ее отец умер, я взял на себя управление хозяйством. Возможно, мы поженились бы.., но меня никогда не покидала мечта вернуться домой.
      Это были счастливые дни. Я чувствовала себя на верху блаженства. Дикон вернулся ради меня, и все эти годы, когда я думала о нем, он думал обо мне.
      Я смотрелась в зеркало, чтобы понять, сильно ли я отличаюсь от той молоденькой девочки. Конечно, я постарела, но и он тоже. Да и кто бы не изменился за тридцать лет? Сейчас мы стали старше, опытнее.., но это не может быть помехой для взаимопонимания.
      Я думала: он предложит мне выйти за него замуж. Это счастливое завершение нашей истории. "И с тех пор они зажили счастливо". Сколько раз так заканчивались сказки, которые я читала детям! И они всегда оставались довольны. Так и будет. Только такой конец мог бы меня удовлетворить.
      Эти вечерние сумерки были самим прекрасным временем суток.
      Сабрина постоянно находилась с нами. Я настаивала на этом, хотя иногда мне казалось, что она избегала нас. Мне хотелось, чтобы Сабрина навсегда осталась со мной. Я была уверена, что Дикон поймет это. Он часто вовлекал ее в беседу, а когда мы катались верхом, Сабрина была рядом.
      Дикон рассказал нам, что, когда срок ссылки подошел к концу, он встал перед необходимостью остаться, пока не заработает достаточно денег, чтобы вернуться. Он почувствовал, что обязан остаться, пока сын вдовы не станет достаточно взрослым, чтобы управлять хозяйством. Кроме того, Дикон не знал, какова судьба его состояния на родине, не было ли оно конфисковано после подавления восстания в 1715 году. Потом он получил уведомление, что этого не случилось и что в его отсутствие делами занимался дальний родственник. Таким образом, он был владельцем значительного состояния на севере.
      - Сейчас я свободный и независимый человек, - заверил он нас.
      Прошло около недели. Дикон ничего не говорил мне. Порой мы вместе совершали отдаленные прогулки, иногда он уходил один.
      Однажды я увидела, что он возвращается с Сабриной. На мой вопрос, понравилась ли ей прогулка, она ответила утвердительно и сказала, что встретила Дикона случайно.
      Сабрина изменилась. Она выглядела моложе своих тридцати лет; на ее щеках появился румянец. Я давно привыкла к ней, но теперь ее красота вновь поразила меня.
      Мне следовало бы догадаться. Мне следовало бы предвидеть это. Бог свидетель, это было достаточно очевидно. Но случилось так, что сначала я услышала об этом и только потом осознала. Я жила в выдуманном мире, далеком от реальности, и рано или поздно поняла бы это.
      Однажды я спускалась по лестнице, когда Сабрина и Дикон были внизу. Они только что вошли. Я уже дошла до поворота, за которым они должны были увидеть меня, когда услышала, как Сабрина говорит:
      - О, Дикон, будь осторожен. Что же нам делать?
      Он сказал:
      - Кларисса поймет.
      Я остановилась, держась за перила и вслушиваясь. Это было так, словно я заранее знала все, что они собирались сказать.
      - За все эти годы она ничего не забыла. Она ждала этого, понимаешь? Я хорошо ее знаю.., лучше всех. Она любит тебя, Дикон, и всегда любила.
      - Я тоже люблю ее и всегда буду любить. Но, Сабрина, я люблю тебя.., по-другому. Кларисса - это память о прошлом. Ты же здесь, в настоящем. О, моя прекрасная Сабрина...
      Я повернулась и медленно пошла в свою комнату.
      "Безумная! - думала я. - Неужели ты не видела этого? Неужели не понимала? Ты старая женщина, а он мечтал о молодой. Ты прожила свою жизнь. Он вернулся к тебе.., ради мечты.., и нашел Сабрину".
      Я ощущала такую боль, словно мне в рану воткнули нож и повернули.
      Смогу ли я видеть их счастливыми, страстно мечтая о том, чем владеет Сабрина?
      Мыслимо ли потерять их обоих?
      ***
      Они хорошо играли. Они пытались замаскировать свои чувства, которые становились все более и более очевидными. Но, может быть, мне так только казалось, потому что я уже все знала.
      Иногда у меня возникало желание ничего не предпринимать, а просто ждать. Попросит ли он руки Сабрины, когда я здесь? В этом была причина того, что он медлил, что так часто затуманивались его глаза.
      Я боролась с собой, и это было нелегко. Я так долго ждала, столько мечтала. Я не могу расстаться с ним. Вероятно, он поймет это. Выше моих сил видеть его мужем Сабрины. Смогу ли я жить рядом с ними и видеть их вместе? А если нет, то возможно ли потерять их обоих?
      "У тебя есть дочь, - говорила я себе, - Сепфора, которая будет жить рядом и всегда будет рада тебе. Ты нужна здесь".
      Нет, я не вынесу этого.
      Я продолжала бороться с собой. Я знала, что мне следует сделать, но как тяжело это было!
      Однажды утром я проснулась с твердой решимостью в сердце. Что бы ни случилось, мне суждено быть несчастной. Это неизбежно. Я любила Дикона и хотела быть с ним, начать с ним новую жизнь. Но я не могла и без Сабрины: мы так долго были вместе. Что мне делать?
      Я видела только один путь. Это было тяжело, но я выбрала его.
      Я сообщила Сабрине; что хочу с ней поговорить. Она пришла ко мне, встревоженная, и я сказала:
      - Сабрина, я в большом затруднении. Речь идет о Диконе.
      Ее глаза широко открылись, и я увидела, как она возбуждена.
      - Ты знаешь, что я много думала и мечтала о нем.
      - Да, - сказала она спокойно. - Я знаю.
      - Но обстоятельства не всегда складываются так, как мы хотим. Глупо надеяться, что мы в состоянии вернуть то, что когда-то потеряли.
      Сабрина смотрела на меня, не веря своим ушам.
      - Ты хочешь сказать... - Она сглотнула. - Ты хочешь сказать, что он.., больше не заботит тебя, как прежде?
      Я опустила глаза и старалась не смотреть на нее, произнося эту чудовищную ложь.
      - Я люблю его. Он стал прекрасным человеком.., но я привыкла к свободе. Я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему. Хочу оставаться хозяйкой сама себе.
      - Понимаю, Кларисса.
      - Я знала, что ты поймешь. Но как объяснить ему...
      - Он поймет, я уверена.
      Ей не терпелось покинуть меня, побежать к нему, пересказать мои слова.
      Я встала. Сабрина тоже поднялась и обняла меня.
      - О, как я люблю тебя, Кларисса, - сказала она.
      ***
      Как они были счастливы! Сабрина совершенно изменилась. Казалось, она освободилась от всех комплексов, которые давили на нее с детства. Она любила, и поскольку ее первая молодость прошла, она буквально сгорала от любви. Дикон ее обожал, это было очевидно. Он немного беспокоился из-за того, что был на тринадцать лет старше ее.
      - Что такое возраст? - говорила я. - Вы идеально подходите друг другу.
      Моя мнимая удовлетворенность тем, как повернулись события, доставляла им непрерывную радость. Они смотрели на меня так, словно выражали признательность и удовольствие по поводу того, что я отказалась выйти замуж за Дикона.
      Я безмятежно улыбалась, стараясь скрыть свою опустошенность. Это давалось мне не просто, и я почти гордилась собой. И только у себя в спальне, оставшись одна, я позволяла себе снять маску и часто во мраке ночи не могла удержаться от слез.
      Конец мечтам! Ничего от них не осталось. Я должна спуститься на землю, и может быть, когда у Сепфоры появятся дети, я найду в них утешение.
      Сабрина и Дикон скромно обвенчались в сельской церкви, после чего она уехала с ним на север.
      ***
      В одну из июльских ночей того же года Чарльз Эдвард Стюарт в сопровождении всего лишь семерых приближенных, имея только несколько сотен мушкетов и сабель и деньги, взятые у французского короля, высадились на одном из небольших островов у западного берега Шотландии. Он прибыл, чтобы отвоевать корону у короля Георга II и провозгласить королем себя. Во всем этом я обнаруживала некий скрытый смысл. Когда отец теперешнего принца начал смуту, Дикон принял в ней участие и был выслан в Вирджинию. Сейчас Дикон опять был здесь, и отвоевывать свои права явился сын.
      Все говорили о новом восстании. Тридцать мирных лет о якобитах почти ничего не было слышно, но сейчас это казалось серьезной угрозой.
      Распространялись воззвания к народу. За поимку Чарльза Эдварда Стюарта было обещано вознаграждение. В Шотландии его называли славным принцем Чарли, потому что, по слухам, он был молод и красив.
      Когда в Клаверинг приезжали гости, разговоры шли только о якобитах.
      - Кажется, - говорил один, - Стюарты к нам вернутся.
      - Никчемная семейка, - говорил другой. - Лучше остаться с немцем Георгом.
      Однако восстание не воспринималось людьми слишком серьезно. Многие вспоминали 1715 год, когда отец нынешнего принца прибыл в Шотландию, надеясь завладеть троном. Ничего из этого не вышло. Что такое все сторонники принца на севере по сравнению с хорошо обученной английской армией?
      Некоторое беспокойство началось, когда сэр Джон Коуп был разбит недалеко от Престонпанса и Чарльз Эдвард двинулся на юг и даже достиг Дерби.
      Теперь всякий знает, чем закончилась эта авантюра; всякий слышал о походе герцога Камберленда, предпринятом с целью соединиться с главными силами и сдавить принца клещами. Они понимали, что он может дойти до Лондона, и если бы ему сопутствовала удача, едва ли удалось бы его заставить вернуться в Шотландию, чтобы дать там решительное сражение. В декабре принц отступил на север. Я узнала об этом от Сабрины. Она была в отчаянии. Дикон всегда был якобитом, и она знала, что он не может не встать на сторону принца. Она написала мне:
      "Я напомнила ему, чем это кончилось в первый раз. Он ответил, что мужчина должен сражаться за то, во что он верит, и что трон по праву принадлежал Стюартам.
      Дорогая Кларисса, сейчас он с ними, а я, одинокая, проливаю слезы. Я была так счастлива с тех пор, как узнала, что он тебя больше не волнует, и вот теперь он ушел. Не знаю, когда получу от него известия. Я здесь на севере, так далеко от тебя. Если бы мы были рядом, мне было бы легче. Я тешу себя надеждой уехать к тебе. Но я должна быть здесь.., если он вернется".
      Я разделяла ее беспокойство и жадно ждала новостей.
      Они появились только в апреле. Стоял чудесный весенний день, птицы провожали пением уходящую зиму, на деревьях и кустах лопались почки. Весна в природе - и страх в моем сердце.
      Я узнала об ужасной битве при Каллодене и молила Бога, чтобы он сохранил Дикона, Я хотела, чтобы он был счастлив и чтобы Сабрина тоже была счастлива.
      Рассказы об ужасном поражении потрясли меня. Я содрогалась при одном имени Камберленда, устроившего эту гигантскую мясорубку. "Никто не будет отпущен на свободу, - сказал он. - Мы покончим с мятежами раз и навсегда".
      От Сабрины не было никаких новостей.
      Я молилась, чтобы Дикон вернулся к ней теперь, после всего этого. Она понимала, что я беспокоюсь. Она обязательно даст мне знать.
      ***
      Никаких новостей.., а время шло. Наступил май.
      - Это положит конец якобитам, - говорили люди. - Это окончательное поражение.
      - Жестокость Камберленда оправданна, - говорили другие. - Надо было дать понять, что эти смуты должны прекратиться.
      - Еще никто не обращался с людьми так, как Камберленд с теми, кто попал в его руки, - говорили третьи.
      О жестокостях твердили всюду. Слушать это было невыносимо.
      А новостей все не было.
      Я написала Сабрине:
      "Сообщи мне, что происходит. Я схожу с ума от беспокойствам".
      Я ждала. Я постоянно ждала. Очевидно, что-то случилось, иначе чем объяснить молчание Сабрины?
      До сих пор май казался мне самым прекрасным месяцем. Я никогда не забуду этого мая; длинные теплые дни, чему-то радующуюся природу, а в моей душе ощущение ужаса, которое стало пророческим.
      Была середина месяца, и я чувствовала полнейшую безысходность, когда приехала Сабрина.
      Она вошла в дом словно во сне. И мне действительно показалось, что я вижу сон, когда она предстала передо мной. Я так часто представляла себе ее возвращение, что это было как очередная греза.
      - Сабрина, - прошептала я, взглянула на ее бледное страдальческое лицо и все поняла.
      Сабрина бросилась ко мне, и я приняла ее в свои объятия, радуясь, несмотря на все ужасы, что она вернулась домой.
      Несколько минут мы простояли безмолвно, потом я отстранилась и спросила:
      - Дикон.., он... Она кивнула.
      - Он умер от ран при Каллодене.
      - О, Сабрина...
      Она ничего не сказала и только прижалась ко мне, словно прося защиты. Я сказала ей:
      - Ты помнишь наши занятия? Ты помнишь слова, сказанные некогда римским поэтом Теренцием, которые мы часто обсуждали: "Человеческая жизнь подобна игре в кости: если не выпадет то, чего вы хотите, нужно умудриться извлечь пользу из того, что выпало". Все зависит от падения кости, но когда она уже упала, обратной дороги нет. Мы должны наилучшим образом распорядиться тем, что у нас остается.
      Сабрина кивнула; утешая ее, я утешала и себя.
      ***
      Позже мы смогли поговорить. Мы проговорили целый день и ночь.
      - Он решил идти, Кларисса. Я пыталась остановить его, напоминала ему о том, чем это кончилось в прошлый раз. Но он должен был идти. Он был якобитом, и ничто не могло заставить его забыть об этом.
      Я подумала: "Однажды он забыл об этом, помогая мне бежать". И гордость наполнила мое сердце при этом воспоминании.
      - Я просила его, - продолжала Сабрина. - Я умоляла его, но он не мог остановиться. В конце концов я поняла, что он не может иначе. Он был совершенно уверен, что Чарльз Эдвард одержит верх. Поначалу так и получилось, но это было безнадежно, против всей английской армии... Камберленд поставил себе целью, чтобы восстание якобитов никогда больше не повторилось. Расправа.., о, Кларисса, это невозможно описать.
      - Ты была там?
      - Я последовала за Диконом, не в силах отпустить его. Я находилась поблизости и ждала, хотела встретить его по окончании битвы. Он был тяжело ранен, но солдаты вынесли его с поля боя. Слава Богу, что он хоть умер у меня на руках.
      - Сабрина, дорогое дитя, как ты, должно быть, страдала!
      - Да, я страдала. Я так и не обрела полного счастья. Тебе не совсем удалось меня обмануть, Кларисса. Ты ведь любила его?
      - Это кончилось, - сказала я. - Теперь Дикон потерян для нас обеих, - Он вспоминал тебя, умирая. Я думаю, он возвращался мыслями ко времени вашей юности. Он не переставая повторял твое имя.
      Этого я уже не могла вынести. Да и Сабрина, рассказав о последних часах Дикона, тоже заплакала и наши слезы смешались.
      ***
      Она вновь вернулась ко мне. Мы вместе, как всегда этого и хотели. Вчера Сабрина послала за доктором.
      Мне она об этом не сказала и, узнав о визите доктора от горничной, я почувствовала ужасное волнение.
      Я побежала к Сабрине. Она радостно улыбнулась, когда я внимательно посмотрела на нее. Невозможно было ошибиться, глядя на ее сияющее лицо.
      - Я надеялась, что это правда, - сказала она, - но не хотела говорить тебе, не убедившись. И вот теперь я уверена. Кларисса, у меня будет ребенок... Ребенок Дикона.
      Я затрепетала от радости, чего со мной не было с того дня, как вернулся Дикон, потому что теперь я знала, что он продолжает жить.., жить для нас обеих.
      ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ, ПОВЛИЯВШИЕ НА СУДЬБЫ ГЕРОЕВ РОМАНА
      Королева Анна, сменившая Вильгельма Оранского, была сестрой покойной королевы. Она была хорошей добросердечной женщиной, но не отличалась ни особым талантом, ни силой характера. В течении большей части своего правления она находилась под влиянием знаменитого Джона Черчилля и его жены.
      Вскоре после восшествия королевы на трон в 1702 году, Черчилль стал главнокомандующим вооруженных сил, а затем получил титул герцога Мальборо. Мальборо стал самым выдающимся военачальником столетия. Он выиграл все битвы, в которых принимал участие, и брал все крепости, которые осаждал.
      Военные таланты герцогу Мальборо пришлось проявить в войне за испанское наследство. Король Испании умер в 1700 году, не оставив наследников, и чуть ли не вся Европа включилась в споры о наследстве. Франция поддерживала притязания Филиппа, внука Людовика XIV, а Британия и ее союзники - Карла, крон-принца Австрийского.
      Мальборо взял на себя командование армией союзников в Нидерландах. Во время кампании 1704 года он храбро вступил в самое сердце Германии, атаковав крупные французские силы, наступавшие на Вену, и в битве при Бленхейме полностью разбил врага. Французы были изгнаны из Германии, и военное превосходство Людовика XIV было уничтожено.
      Кампания 1706 года была почти столь же успешной, поскольку в битве при Рамиллье французы вновь потерпели поражение и были изгнаны из Нидерландов. После этого в 1708 году последовала победа при Оденарде, в результате которой армия Людовика XIV отступила за рубежи своей родины. В битве при Малплаке в 1709 году союзники вновь одержали победу, но лишь после страшной упорной битвы, в которой их потери в два раза превысили потери французов.
      Между тем, война шла и в самой Испании. Некоторое время союзники одерживали победы: в 1704 году англичане захватили крупнейшее укрепление Гибралтар, союзники заняли Барселону и вошли в Мадрид. Но вскоре сторонники Филиппа начали одерживать верх, отвоевав Мадрид и нанеся поражение союзникам в битве при Альмансе.
      К этому времени английский народ начал уставать от войны, а королева от дурного характера и невыносимого поведения герцога Мальборо. Вскоре Англия вышла из большого альянса против Франции и в 1713 году заключила Утрехтский мир.
      В 1707 году был подписан знаменательный акт о союзе, положивший конец существовавшей много столетий и принесшей множество бед враждебности между Англией и Шотландией. Это решение встретило противодействие в обеих странах и в Англии и в Шотландии, но со временем было признано, что это наиболее разумное решение. Шотландцы и англичане вместо того, чтобы соперничать на бранном поле, начали сотрудничать в развитии промышленности и торговли, распространяя свое влияние во все концы земли.
      Все дети королевы Англии умерли в раннем возрасте. Акт о наследовании, принятый в 1701 году, приводил к решению, что наследовать трон будут потомки Елизаветы, дочери Якова I. Таким образом, после смерти Анны корона и титул перешли к Георгу, электору Ганноверскому, внуку Елизаветы.
      Вступление на трон в 1714 году Георга было ударом для сторонников находящегося в изгнании сына Якова II, ставшего известным под прозвищем Претендент. Его приверженцы, называвшие себя якобитами, делали отчаянные усилия, пытаясь вернуть ему трон. В горных районах Шотландии в 1715 году граф Map поднял штандарт Стюартов. Одновременно такой же штандарт был водружен и в Нортумберленде группой местных сквайров. Объединившись с шотландцами Мара, они отправились маршем на Англию. Окружившие их королевские войска вынудили их сдаться.
      Правление Георга I нельзя было назвать спокойным. Его трон часто шатался, хотя реальным правителем страны являлся Уолпол, первый министр, который до самой смерти короля в 1727 году проводил жестокую политику в отношении якобитов.