- Слава Богу, - сказала Присцилла. - Будем надеяться, что они больше никогда не предпримут такую безрассудную экспедицию.
      - Теперь все позади, - откликнулась Дамарис.
      Увы, это было еще не все. Имелось много пленных, и вряд ли они могли рассчитывать на снисхождение. Надо было дать всем хороший урок.
      Много пленных привезли в Лондон для вынесения приговора. Я места себе не находила от тревоги.
      Вернулся домой дядя Карл. Он сказал, что немного побудет здесь, раз эта небольшая неприятность на севере кончилась.
      - Твой приятель Френшоу среди пленников, - сообщил он мне. - Казни ему не избежать. У Хессенфилда тоже неприятности. Господи, Кларисса, ты ведь была в самом сердце заговора.
      - Слава Богу, она уехала оттуда, - сказала Дама-рис.
      Я очень хотела знать, что случилось с Диконом, а также тревожилась и о дяде Хессенфилде, которого успела полюбить.
      Приехал Ланс. Он сказал, что хочет встретиться со мной.
      Они долго разговаривали с дядей Карлом, и именно Лансу пришлось сообщить мне ужасную новость.
      Он пригласил меня прогуляться с ним по саду. Для февраля погода была необычно теплая, в воздухе уже пахло весной.
      Скоро я узнала, почему он приехал.
      - Кларисса, - сказал Ланс, - это печальные новости, но я думаю, вы должны знать. Я прошептала:
      - Это о Диконе, да?
      - Он здесь, в Лондоне. Я затаила дыхание.
      - Можно мне... Ланс покачал головой.
      - Он один из пленных. Его взяли вместе с его дядей. Им не на что надеяться. Все они будут осуждены как изменники.
      - Но ведь он молод и...
      - Он был достаточно взрослым, чтобы бороться с войском короля.
      Я схватила его за руку и умоляюще посмотрела на него.
      - Что-то можно.., и нужно сделать. Вспомните, он спас мне жизнь.
      - Я помню это. Если бы я мог помочь чем-то, то сделал бы. Но все они обречены. Нельзя, чтобы люди, совершившие преступление против короля, избежали наказания.
      - Но Дикон совсем не такой!
      - Я знаю, что для вас, Кларисса, Дикон не такой. Но не для судей Его Величества. Я колебался, говорить ли вам о том, что произошло.., или ничего не говорить.
      - Нет, нет! Я хочу все знать о нем! Ланс, вы можете отвезти меня к нему?
      - Это абсолютно невозможно.
      - Но вы можете что-нибудь сделать? Ланс закусил губу, словно в раздумье, и надежды мои воскресли.
      - Ланс! - воскликнула я. - Вы можете помочь! Я это знаю. Если кто и может что-нибудь сделать, так это вы.
      - Не переоценивайте моих возможностей. Я ничего не могу сделать. Ваш дядя Карл занимает высокое положение в армии...
      - Я попрошу его! - закричала я, - Он сейчас здесь.
      - Но пусть он не подумает...
      - Что вы имеете в виду?
      - Было бы хорошо, если бы вы дали понять, что хотите спасти жизнь этого молодого человека из благодарности, за то, что он спас вашу. Если ваш дядя Карл поймет, что в этом присутствует, как он выражается, "романтическая чепуха", ему не очень-то захочется спасать Дикона. Самое последнее, чего может желать Карл или любой из вашей семьи, - это союз с семьей опальных якобитов. Может быть, лучше мне одному поговорить с ним?
      - Нет, я хочу быть там.
      - Хорошо, - сказал Ланс, - но будьте осторожны. Дядя Карл внимательно выслушал меня.
      - Понимаешь, дядя, - сказала я, обуздывая свои эмоции, - он спас мне жизнь. Поэтому мы должны что-то сделать для него.
      - Это истинная правда, - присоединился ко мне Ланс. - Вы можете что-нибудь сделать?
      - В данный момент вряд ли, - ответил дядя.
      - Но стоит попытаться, - настаивал Ланс.
      - Для этого надо ехать в Лондон.
      - Я поеду с вами, - сказал Ланс.
      В тот момент я любила Ланса. Мое дело он сделал своим. Он понимал, что я чувствую, и был на моей стороне. Его поддержка наполнила меня оптимизмом.
      - Мы могли бы отправиться завтра же. Их еще ждет справедливый суд.
      - Ваше слово может иметь большой вес. В конце концов, он же всего лишь мальчик.
      - Сомневаюсь, что это примут во внимание, - сказал дядя Карл. - Кто достаточно взрослый, чтобы сражаться, тот достаточно взрослый, чтобы понести наказание за измену королю.
      - Но можно ведь попытаться, - сказал Ланс. Я видела, что дядя Карл считал наше дело безнадежным, и хотя Дикон спас меня, он не хотел ехать в Лондон ради него. Но Ланс убедил дядю. В Лансе было что-то хорошее и доброе. Я поняла это, когда он заступился за пассажиров дилижанса, которым грозили отказать в ужине. Он мог поставить себя на место других и принять их точку зрения. Это редкий дар, и большинство людей, обладающих им, слишком эгоистичны, чтобы что-то с этим делать.
      На следующее утро Ланс и дядя Карл уехали в Лондон. Я очень хотела поехать с ними, но Ланс сказал, что без меня они доберутся быстрее, а им нужно попасть в Лондон до суда.
      Мне хотелось бы забыть дни после их отъезда - самые несчастные дни в моей жизни.
      Меня мучил страх, потому что по виду Ланса я понимала, что надежды почти не было. Каждый день я ожидала новостей. Я не могла есть, не могла спать. Дамарис беспокоилась обо мне.
      - Дорогая, Кларисса, - сказала она, - ты не должна так изводить себя. Да, он спас тебя, но ведь потом вернулся обратно, чтобы сражаться вместе с теми...
      - Он считал это правильным! - закричала я. - Неужели ты не понимаешь, что значит верить во что-нибудь?
      Я нигде не находила покоя и целую неделю была в отчаянии.
      - Ты заболеешь, если будешь так вести себя, - сказала Дамарис.
      Наконец приехал Ланс; дядю Карла задержали в Лондоне неотложные дела. Я сразу увидела по лицу Ланса, что дела плохи.
      - Ланс! - воскликнула я, бросившись к нему. Несколько мгновений Ланс крепко обнимал меня. Потом я высвободилась и посмотрела ему в глаза.
      - Скажите мне, - умоляла я. - Скажите правду.
      - Его не казнят. Нам удалось избежать этого.
      - О, Ланс, благодарю вас.., благодарю вас!
      - Но... - он помедлил, и я почувствовала, что сойду с ума от ожидания. Его отправляют в Вирджинию.
      - Отправляют! Ланс кивнул.
      - Сейчас он уже на пути в колонию, которая находится там. С ним еще несколько человек. Его молодость и то, что удалось сделать Карлу, спасли ему жизнь.
      - Но он уехал.., в Вирджинию. Это же многие мили по морю!
      - Да, далеко, - согласился Ланс.
      - И надолго?
      - На четырнадцать лет.
      - Четырнадцать лет! Я буду уже старухой...
      - О нет, нет, - успокоил Ланс.
      - Боюсь, я его больше никогда не увижу, - тихо сказала я.
      Ланс печально смотрел на меня.
      - Но зато мы спасли ему жизнь, - сказал он.
      СВАДЬБА
      Стоял жаркий июньский день. Завтра утром моя свадьба. Я пыталась заглянуть в будущее и повторяла себе: все будет хорошо. Это лучшее, что могло случиться. Все довольны. Все уверены, что я буду счастлива. Наверно, они правы.
      Прошло уже больше трех лет, как Дикона сослали в Вирджинию, но иногда я ощущала, что он все еще со мной. В эти недели перед свадьбой он мне снился. Я ясно видела его, помнила каждую черточку его лица, когда он прощался со мной; мне казалось, что его глаза были полны упрека.
      Мы были детьми, говорила я себе, и встретились при таких странных обстоятельствах. Вполне естественно, что между нами возникли такие отношения. Собственно говоря, мы знали друг друга - совсем не так, как я знала Ланса.
      За последние три года Ланс часто приезжал в Эверсли, и когда мне стало ясно, что он приезжал, чтобы увидеть меня, не скрою, я была польщена. Я ожидала его визитов. Он привозил небольшие подарки из Лондона или из другой части страны, в которой ему приходилось бывать. Мы очень много смеялись, ездили верхом, и семья смотрела на нас с растущим одобрением. И наконец это наступило - он сделал мне предложение.
      Я отказала ему. Разве я могла выйти за кого-то замуж, если я ждала Дикона? Он приедет за мной, говорила я себе, и когда он приедет, я должна быть готова.
      Семья была разочарована. Все уже решили, что Ланс - идеальная партия для меня. Он был старше меня, но, по мнению Дамарис, мне и нужен был зрелый мужчина. Его материальное положение было превосходным; он обладал приятным нравом и был прекрасным собеседником; его одобрял сам дядя Карл, и поэтому ему всегда были рады в Эверсли.
      Дамарис пыталась убедить меня еще раз обдумать его предложение. Арабелла намекнула, что было бы хорошо, если бы мы поженились; дядя Карл заметил, что мы будем идеальной парой; и даже прадедушка Карлтон сказал, что не видит ничего плохого в молодом человеке.
      Ланс, казалось, спокойнее всех принял мой отказ. Он продолжал приезжать и дал понять, что ему все равно доставляет удовольствие мое общество. Это меня устраивало, потому что теперь я знала, как было бы мне плохо, если бы его дружба и визиты прекратились.
      Он сказал мне, что понимает мое отношение к Дикону. Это почти сверхъестественное проникновение в мысли других людей было самой привлекательной гранью характера Ланса. Он был терпелив, мягок, нежен, и создавалось впечатление, что хоть он и не собирается беспокоить меня своими домогательствами, но все же уверен, что в конце концов все будет хорошо.
      Однажды я поехала в Лондон вместе с Дамарис и Джереми. Это получилось случайно. Джереми нужно было по делам в Лондон, и Дамарис предложила, а почему бы нам не сопровождать его? Мы приехали к вечеру и сразу же отправились в наш фамильный дом.
      На следующее утро я встала рано и вдруг решила, что было бы забавно нанести ранний визит Лансу. Он, конечно, рад будет увидеть меня и узнать, что мы несколько дней пробудем в Лондоне...
      Я наняла портшез, чтобы добраться до дома на Альбемарл-стрит. Было только десять часов утра. Я любила лондонские улицы; мне доставляло удовольствие путешествовать по ним в портшезе. Все было так красочно. Я восхищалась портшезами наподобие моего, в которых несли даже в этот ранний час элегантно одетых леди и джентльменов. Можно было познакомиться с последними модами, которые демонстрировали эти накрашенные и напудренные леди и джентльмены в париках. Один-два раза встречные господа в своих креслах пристально посмотрели на меня, и я отпрянула, стараясь спрятаться от них вглубь портшеза, потому что ощущала себя провинциалкой. Яркий контраст с этими блестящими пассажирами составляли нищие и уличные торговцы. Все это меня завораживало; шум стоял невообразимый. Продавцы газет дули в свои жестяные трубы, чтобы известить о том, что у них в продаже есть "Газетт" или какая-нибудь другая газета; мастера по ремонту кузнечных мехов и точильщики ножей сидели на корточках на булыжной мостовой, занимаясь своим делом и то и дело криком зазывая клиентов; булочник продавал свои пироги, стоя рядом с молочницей.
      Я улыбалась, думая о том, как обрадуется Ланс, когда увидит меня. Добравшись до его двери, я попросила носильщика подождать, чтобы он доставил меня домой в том случае: если Ланса нет дома.
      Я постучала в дверь, и лощеный лакей Ланса открыл ее.
      - Здравствуй, Томас, - сказала я. - Это визит без предупреждения.
      Он смотрел на меня, словно не веря своим глазам. Первый раз я видела его в замешательстве. Конечно, он хорошо знал меня, потому что мы часто навещали дом на Альбемарл-стрит.
      - Сэр Ланс дома? - спросила я. Томас замешкался с ответом, что было странно, так как такого с ним прежде не случалось.
      - О да, госпожа Кларисса, но... Я вошла внутрь.
      - Я рада, что он дома. Я была бы разочарована, если бы его не оказалось. Пойду и найду его. Это будет сюрприз.
      Томас вытянул вперед руки, словно пытаясь удержать меня, но я прошла мимо него, посмеиваясь и представляя лицо Ланса, когда он увидит меня.
      Я открыла дверь столовой, ожидая увидеть его за завтраком, но его там не было.
      - Госпожа.., нельзя! - Томас стоял за моей спиной.
      Я не обратила на него внимания и быстро поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
      Наверно, он еще спит. Я его поддразню, лентяя эдакого. Конечно, мне не стоит идти в его спальню:
      Дамарис не одобрила бы этого, но ведь между нами особые отношения. Я не соблюдаю условностей, но Ланс сам часто говорил, что условности предназначаются для прозаичных людей, а индивидуальности отбрасывают их, когда это целесообразно. И вот сейчас я их отбрасывала.
      Я подошла к двери его спальни. Томас тяжело дышал позади меня. Я постучалась в дверь.
      - Войдите, - откликнулся женский голос. Я открыла дверь. За туалетным столиком сидела дама в пеньюаре, расчесывая длинные черные волосы.
      - Поставь поднос там, - сказала она, не поворачивая головы.
      Я стояла как вкопанная. Что делает эта женщина в спальне Ланса?
      Потом появился и сам Ланс. Я смотрела на него в изумлении. На нем были светлые бриджи, и он был по пояс голый.
      - Я уже готов к завтраку, дорогая, а ты? - сказал он и вдруг застыл, увидев меня.
      Залившись краской, я повернулась и выбежала из комнаты, чуть не сбив Томаса, который стоял, замерев от ужаса. Спускаясь по лестнице, я слышала как Ланс звал меня:
      - Кларисса, Кларисса, вернитесь.
      Я ничего не хотела слышать, выбежала из дому и бросилась к портшезу, который, слава Богу, ждал меня.
      Теперь я уже не замечала ярких улиц и не слышала хриплых выкриков уличных продавцов. Я видела только Ланса и женщину в его спальне. Ланса.., который просил моей руки.
      "Больше не хочу его видеть", - с жаром говорила я себе, чувствуя себя очень несчастной.
      Ланс, конечно, не оставил дела так. Он пришел ко мне днем. Я сказала, что у меня болит голова, и отказалась выйти из комнаты. Но он настаивал, пока я не вышла к нему.
      - Я хочу объясниться, - сказал он.
      - Все и так ясно, - резко ответила я.
      - Да, конечно, - уныло согласился он.
      - Эта женщина.., кто она?
      - Мой очень близкий друг.
      - О, как вы бесстыдны!
      - Дорогая Кларисса, вы очень молоды. Да, вы сделали правильный вывод. Эльвира Верной моя любовница и является таковой уже некоторое время.
      - Ваша любовница! Но вы же просили моей руки.
      - А вы отвергли меня. Неужели вы отказываете мне в праве утешиться?
      - Я не понимаю вас.
      - В мире есть еще очень много такого, что вам предстоит узнать, Кларисса.
      - Мне уже очень многое о вас известно! Что если люди узнают...
      - Дорогая моя, очень многие знают. В такой ситуации нет ничего ужасного или необычного. Это дружеское соглашение. Эльвира и я хорошо подходим друг к другу.
      - Тогда почему вы не женитесь на ней?
      - Это не тот род отношений.
      - А мне показалось, именно тот... О, как я хорошо сделала, что отказала вам. Если бы...
      - Если бы вы согласились выйти за меня замуж? Тогда я прекратил бы всякие отношения с Эльвирой и начал свою жизнь как респектабельный женатый человек.
      - Вы такой.., находчивый.
      - Послушайте, Кларисса, в какой-то мере мне нравится Эльвира, но я хочу жениться на ней не более, чем она выйти за меня. Мы просто нравимся друг другу. Но вас я люблю и хочу жениться на вас. Вы должны мне поверить.
      - Я не верю вам и не желаю вас больше видеть.
      Я считаю это.., ужасным и думаю, у вас уже было множество любовниц.
      - Некоторое количество, - согласился Ланс.
      - Тогда возвращайтесь к ним и оставьте меня в покое. Как хорошо, что я избежала всего этого.
      - Значит, все-таки вы думали обо мне?
      - Я говорила вам, что люблю другого и жду его. Но это вас не касается, потому что больше я вас никогда не увижу.
      Он смотрел на меня с улыбкой, полунежной, полунасмешливой. Одной из черт, которая меня в нем раздражала, была его неспособность сохранять серьезность в любой ситуации; в то же время это и восхищало меня, придавало ему еще больше достоинства, словно он чувствовал себя компетентным в любом вопросе.
      После ухода Ланса я поняла, как я рассержена, как уязвлена и унижена. Но с какой стати? Меня совершенно не касается, что он делает. Пусть у него будет целый дом любовниц, если ему хочется.
      Ланс продолжал наносить нам визиты. Встречая меня, он вел себя так, словно ничего не случилось. Я не понимала его. У меня перед глазами все еще стояла Эльвира Верной в его спальне. Я почти не знала, что такое заниматься любовью, и меня это очень увлекало. Иногда я видела Эльвиру Верной. Она казалась уверенной в себе и искушенной. "Совсем старуха", - думала я, слегка злорадствуя.
      Я стала ревновать, если Ланс не уделял мне достаточно внимания. Я не понимала себя. О нем я думала больше, чем о Диконе. Казалось, Ланса лишь слегка развлек тот инцидент и ему ни капельки не было стыдно.
      Однажды он сказал мне:
      - Я не святой. Я даже не монах. Эльвира и я подходим друг другу.., в данный момент.
      - Наверно, можно сказать, что любовницы занимают в вашей жизни такое же место, как игра, - резко ответила я.
      - Наверно, можно, - согласился он. - Какой же я беспутный! Но и привлекательный к тому же, а, Кларисса?
      Он обнял меня, крепко прижал к груди и вдруг поцеловал.
      Я вырвалась, задыхаясь и изображая гнев, которого вовсе не чувствовала. На самом деле я трепетала от возбуждения.
      После этого я стала ощущать, что жизнь скучна, если его нет рядом. Я очень много думала о нас. Ланс со своими любовницами и игрой, будет далеко не идеальным мужем. А какой я буду женой для него - влюбленная в другого, который для меня потерян? Я часто рассказывала Лансу о Диконе, о его чистоте, храбрости, целомудрии.
      - Он сослан за море на много-много лет, - сказал Ланс. - Мало кто возвращается обратно. И вы собираетесь провести всю свою жизнь в одиночестве, ожидая чего-то, что никогда не случится? Люди с годами меняются. Ваш Дикон, даже если и вернется, уже не будет тем честным и храбрым мальчиком, который уезжал отсюда. А что сделают эти годы с вами, моя милая Кларисса? Берите то, что вам предлагают сейчас. Подумайте, что мы сможем сделать друг для друга: вы отвлечете меня от моих пороков, а я заставлю вас забыть о несбыточной мечте.
      Я много думала о том, что он сказал. Наши отношения изменились. При встрече Ланс обнимал меня и целовал каким-то странно волнующим образом. Иногда мне казалось, что он смеется надо мной, поскольку я так неопытна, что думаю, будто для мужчины ужасно иметь любовницу.
      - Если я соглашусь выйти за вас, вы должны будете в тот же момент распрощаться со своей любовницей.
      - Идет, - сказал он.
      - Вы должны пообещать быть верным мужем.
      - Обещаю.
      Он поднял меня и прижал к себе, а когда Дамарис вошла в комнату, он сказал:
      - Наконец-то это произошло. Кларисса согласна выйти за меня замуж.
      Я говорила себе, что должна перестать думать о Диконе. Встреча с ним была лишь маленьким эпизодом в моей жизни. Мой будущий муж - Ланс, добрый, практичный, нежный, принимающий жизнь такой как она есть, радующийся жизни, но никогда не позволяющий ей подчинить его. Я тоже хотела так жить. Он был игрок. Он играл с жизнью. Он играл при каждом удобном случае, и если проигрывал, то пожимал плечами и уверял, что следующий раз выиграет.
      Я узнала, что в семье Ланс был единственным ребенком. Его отец умер, когда он был еще мальчиком, а его мать пережила отца только на несколько лет. Он унаследовал имения на границах Кента и Сассекса и мог бы быть очень богатым, если бы не жил так широко и не проигрывал так много за карточным столом. Моя семья, конечно, интересовалась его финансовым положением. Теперь я знаю, что бабушка Присцилла всегда боялась, как бы на мне не женились только из-за моих денег, поскольку я была богатой наследницей.
      Моей матери было оставлено наследство, и оно перешло ко мне, ее ближайшей родственнице. За ним присматривал Ли, у которого были к этому способности. Во время пребывания моей матери во Франции наследство увеличилось, и я должна была получить его, когда достигну совершеннолетия. Деньги будут моими, когда мне исполнится восемнадцать лет или когда я выйду замуж.
      Было еще наследство от моего отца, которое, по решению лорда Хессенфилда, ответственного за это наследство, должно быть поделено между мной и Эммой. Он выставил условие, что деньги мы не получим до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать, и это было странно, потому что Эмма была на несколько лет старше меня. Я не знала, почему он так решил, ведь он же признал Эмму, но, несмотря на это, она должна была ждать своей доли. Если бы кто-нибудь из нас умер, ее доля перешла бы другой сестре.
      Однако я не очень много думала о своих деньгах. Семья моя была уверена, что они не повлияли на желание Ланса жениться на мне. Он был достаточно обеспечен и без них.
      И теперь я не только стояла на пороге своего замужества, но и становилась богатой женщиной. Иногда я чувствовала себя счастливой, но тут же вспоминала Дикона.
      Наступил день бракосочетания. Я лежала, прислушиваясь к звукам пробуждающегося дома. В шкафу висело мое свадебное платье. Ланс был в Эверсли-корте вместе с дядей Карлом. Джереми должен был вести меня к венцу. Присцилла хотела, чтобы свадьба была традиционной, каким она помнила этот обряд в прошлом.
      Пока я раздумывала обо всем этом, дверь открылась, и в комнату вошла маленькая фигурка. Это была Сабрина, уже почти четырехлетний ребенок, жизнерадостная, очаровательная девчушка. Она забралась ко мне на кровать и свернулась калачиком около меня.
      - Сегодня свадьба, - прошептала она.
      Я прижала ее к себе. Я всегда очень любила Сабрину. Она была очень хорошенькой; говорили, что она похожа на мою мать, Карлотту, которая была одной из красавиц семьи. Сабрина знала о своей привлекательности и пользовалась этим, чтобы получить то, что хотела. Она всегда носилась по дому: вот она на кухне стоит на стуле, смотрит, как делают пироги и пирожные, сует палец в сладкую начинку, когда никто не смотрит; через минуту она уже на конюшне, упрашивает конюха покатать ее по кругу на ее новом пони; вот она играет с тачками садовников; вот прячется на галерее и выпрыгивает на Гвен, служанку, которая боится призраков. Она постоянно испытывала непреодолимое желание делать то, что ей не разрешают - такой была Сабрина.
      Но она обладала огромным обаянием и быстро обнаружила, что одна ее обворожительная улыбка, соединенная с притворным раскаянием, способна вытащить ее из любой неприятности.
      А сейчас Сабрина щебетала о свадьбе. Это моя свадьба, да? А когда будет ее свадьба? Она наденет розовое шелковое платье (Нэнни Керлью еще дошивает его). У нее будут цветы в волосах.., и она будет стоять рядом со мной. Значит, это и ее свадьба тоже.
      Она обняла меня, и ее личико приблизилось к моему.
      - Ты уедешь отсюда, - сказала она.
      - Я часто буду приезжать.
      - Но это теперь не твой дом. Ты едешь в дом дяди Ланса.
      - Он станет моим мужем. Ее личико слегка сморщилось.
      - Останься здесь, - прошептала она, еще крепче обняла меня за шею и умоляюще добавила:
      - Останься здесь с Сабриной.
      - Жены всегда живут со своими мужьями, ты же знаешь.
      - Пусть Ланс живет здесь.
      - Мы часто будем приезжать сюда, вот увидишь Она покачала головой. Это было не то же самое.
      - Я не хочу, чтобы ты выходила замуж.
      - А все остальные хотят.
      - А Сабрина не хочет.
      Она посмотрела на меня так, будто этого довода было вполне достаточно, чтобы свадьба не состоялась.
      - Когда ты подрастешь, то можешь приехать и пожить у нас, - сказала я.
      - Завтра? - спросила она, просияв.
      - Это слишком быстро.
      - Но я ведь подрасту.
      - Только на один день. А нужно подрасти побольше.
      - На два дня? На три?
      - На несколько месяцев, наверно. Иди открой дверцу шкафа, и ты увидишь мое платье. Сабрина соскочила с кровати.
      - О-о-о! - только и смогла выговорить она, гладя складки атласа.
      - Не трогай, - предупредила я. Она повернулась ко мне и спросила:
      - Почему?
      Сабрина всегда хотела всему получить объяснение.
      - У тебя могут быть грязные пальчики. Она посмотрела на них, потом на меня, медленно улыбнулась и нарочно потрогала платье. Это было типично для Сабрины. "Не трогай" означало "Я должна потрогать во что бы то ни стало".
      - Не грязные, - сказала она, успокаивая меня. Потом малышка набросилась на мои туфли из белого атласа с серебряными пряжками и серебряными каблуками. Она взяла одну туфлю, погладила атлас и улыбнулась мне с озорным огоньком в глазах, сообразив, я думаю, что если нельзя трогать платье, то, значит, нельзя трогать и туфли.
      В дверь постучали. Это была Нэнни Керлью.
      - Я знала, что найду вас здесь, мисс, - сказала она. - Извините, мисс Кларисса, этот ребенок всюду сует свой нос.
      - Это необычное утро, Нэнни, - сказала я. - Она заразилась общим возбуждением.
      - Это моя свадьба, - объявила Сабрина.
      - Пойдем, - твердо сказала Нэнни. - У мисс Клариссы есть о чем подумать, кроме вас, миледи. Сабрина посмотрела с удивлением.
      - О чем? - спросила она, словно для нее было непостижимо, что могло существовать еще что-то, помимо нее, достойное внимания.
      Но Нэнни крепко взяла ее за руку и с извиняющейся улыбкой утащила ребенка. Исчезая, Сабрина одарила меня одной из своих обворожительных улыбок.
      Следующим посетителем была Жанна. Она вошла, напустив на себя важный вид.
      - А, уже проснулись? Надо так много сделать. Я сказала, чтобы вам принесли поднос. Так будет лучше.
      - Жанна, я совсем не хочу есть.
      - Это не разговор, миледи. Вы должны есть. Или вам хочется упасть в обморок у ног своего мужа? О, это великий день! Я так счастлива! Сэр Ланс.., он хороший человек. Он обаятельный человек. - Она закрыла глаза и послала воображаемый поцелуй Лан-су. - Я сказала себе: "Вот этот - для моей малютки. Это муж для Клариссы. Такой красивый.., в парчовом жилете.., одевается как француз".
      - Это самая высокая похвала из твоих уст, Жанна. Не сомневаюсь, что Лансу это понравится.
      - А теперь вставайте. Ванна, потом еда, а потом волосы. Я сделаю вас сегодня очень красивой.
      - Такой же красивой, как Ланс? - спросила я.
      - Я говорю, что никто не будет такой красивой, как миледи. Это ее день. Она будет самой красивой невестой...
      - Благодаря искусным рукам Жанны.
      - Так.., так... - бормотала она.
      С годами Жанна и я очень подружились. Она всегда жалела, что ее не было со мной, когда я ездила на север. Она обожала Сабрину.
      - В ней много очарования, - заметила Жанна, - но и озорства. За ней надо следить. Вы такой не были, нет.
      - У меня не было ее обаяния.
      - Это чепуха. - Джин забавно употребляла отдельные слова, и иногда я замечала, что сама делаю то же. - У вас есть обаяние, - продолжала она, - но вы были хорошей маленькой девочкой.., более заботящейся о других, чем о себе, может быть. Вы больше похожи на леди Присциллу и Арабеллу. Ни на отца, ни на мать вы не похожи.., они прежде всего заботились о себе. Маленькая Сабрина такая же.
      - Она еще ребенок.
      - Я много знаю о детях. Какие они в три года, такими же будут и в тридцать лет.
      - Моя дорогая, мудрая Жанна...
      - Такая мудрая, что сию же минуту заставлю вас встать. У нас еще есть время, но давайте не будем терять его попусту.
      Я отдала себя в ее руки и смирно сидела перед зеркалом, пока она причесывала мне волосы, красиво укладывала их вокруг головы.
      Я наблюдала за ней в зеркале. Она была сосредоточена, ей нравилось меня причесывать, она гордилась мной. Милая Жанна!
      - Большое спасибо тебе за все, - с чувством сказала я ей. - Что мне сделать, чтобы доказать тебе, как я ценю все, что ты для меня сделала?
      Она легонько тронула мое плечо.
      - Это нельзя измерить. Вы изменили мою жизнь. Вы позволили мне приехать сюда, быть вашей горничной. Это все, чего я прошу. Я делаю.., вы делаете... Мы не должны считаться.
      - Да, Жанна, конечно.
      - Я хочу быть с вами. Мы уедем из этого дома.., вы поедете к вашему мужу, и я с вами. Я рада этому. Мне не хотелось бы оставаться здесь без вас. А вы позволили мне поехать с вами, и сэр Ланс согласился. "Я слышал, вы едете с нами, Жанна, - сказал он, - это хорошо, очень хорошо". Вот что он сказал и улыбнулся своей красивой улыбкой. Он красивый джентльмен.
      - Я рада, что ты одобряешь его, Жанна.
      - Для вас я выбрала бы только его. Перестаньте думать об этом... Диконе. Он мальчик. Он далеко. И он вам не подходит.
      - Откуда ты знаешь?
      - Что-то говорит мне об этом. Его не будет четырнадцать лет, этого мальчика. Четырнадцать лет! Мой Бог! Он заведет себе жену там, в чужом месте. Вероятнее всего, негритянку. Нет, сэр Ланс - именно то, что вам нужно.
      - В твоем лице он имеет хорошего защитника.
      Она кивнула, улыбаясь.
      - Как же ты покинешь Эндерби? - спросила я. Несколько секунд она молчала, держа щетку над моей головой и рассматривая его. Потом довольно резко сказала:
      - Я счастлива. Я уезжаю с вами, и это хорошо.
      Эндерби - нехороший дом.
      - Нехороший дом! Что ты хочешь сказать?
      - Тени.., шепот.., шум по ночам. В нем есть духи.., те, кто давно умер, но не нашел себе покоя.
      - Ну, Жанна, не может быть, чтобы ты верила во все это. Где твой французский здравый смысл?
      - Это дом, где счастье поселяется ненадолго, может быть, на некоторое время.., а потом уносится прочь. Я рада, что мы уезжаем. Я не смогу здесь выдержать, если не уеду с вами. А теперь я счастлива. Быть горничной у леди это то, чего я всегда хотела. Я помню вашу красавицу матушку. Клодин, ее горничная, была очень важной, не такой как все остальные. Я всегда хотела быть горничной: причесывать волосы, делать макияж, ставить маленькие черные мушки.., это была моя мечта. Жермен ревновала Клодин, потому что тоже хотела быть горничной. А теперь горничная я, и еду с вами и вашим красивым мужем. Мы поедем в Лондон... Ах, это великое место...
      - И иногда будем жить за городом.
      - Это тоже хорошо.