Глава 22

— Обещай, что никому не скажешь… — шепнула Жаворонок на ушко своей подружке Роузи.

— Похоже, прежде я еще ни разу не проболталась… — сказала Роузи.

Это была перемена, и две ученицы пошли в осиновую рощу недалеко от школы, чтобы посекретничать.

— Обещаю, что никому-никому не расскажу, — поклялась еще раз Роузи. — А в чем дело то?

— Дядя Уилл попросил мисс Шервуд стать его женой, — сказала загадочно Жаворонок. Роузи чуть не умерла от зависти.

— Мисс Шервуд станет твоей мамой?! Ей тут же стало стыдно. Она любила свою родную маму. Ну просто… В общем… было бы, конечно, неплохо жить с кем-нибудь вроде мисс Шервуд.

— Она действительно будет твоей мамой? — переспросила Роузи.

Жаворонок весело кивнула, глаза ее заблестели от волнения.

— Так говорит дядя Уилл!

Представить только — мисс Шервуд вместо мамы и мистер Райдэр за папу… Роузи подумала, что, вероятно, Жаворонок-Белохвостик — самая счастливая девочка в Хоумстэде.

— А когда это будет? — поинтересовалась Роузи. — Когда они поженятся?

— Через несколько недель. А потом мисс Шервуд переедет жить к нам на ранчо. Хорошо, что она там будет. Она уже бывала у нас, когда дядя Уилл болел, она приходила давать мне уроки.

— А ты не врешь? — подозрительно как-то спросила Роузи.

Вдруг девочки услышали, что кто-то стоял позади них. Они оглянулись и увидели Марка.

— А чему же она твоего дядюшку учила? — спросил зло парень.

Роузи не знала, что имел в виду ее брат, но судя по его мерзкой-ухмылке, он говорил о чем-то неприличном.

— Пошел прочь отсюда! — сказала сестра Марку. — Тебя сюда не звали…

Он не обратил на нее никакого внимания. Его взгляд сосредоточился на Жаворонке.

— Ты думаешь, эта Шервуд захочет, чтобы ты жила с ними? — злобно произнес он. — Значит, ты не просто отродье. Ты еще вдобавок и очень тупой выродок.

— Заткни свой рот, Марк! — закричала, вскакивая с места, Роузи.

— Не захочет она, чтобы ты там у них под ногами мешалась, — с невозмутимым видом продолжал ее братец. — Ты и глазом не успеешь моргнуть, как она отошлет тебя обратно в сиротский приют!

— Замолчи же, Марк! — Роузи сжала свои маленькие кулачки.

Девочка выжидающе смотрела на подругу. Лицо ее стало белее бумаги, губы дрожали. Марк рассмеялся.

— Какой женщине понадобится в доме чужое отродье? Вот увидишь, тебе придется упаковать свои вещички.

Роузи подобрала с земли сухую ветку и бросила ее в брата.

— Пошел прочь! — крикнула она громко. Марк, с легкостью отклонившись от удара, рванулся вперед и схватил девочку за руку. Его пальцы впились в нее, словно клещи, он почти что оторвал ее от земли.

— Смотри мне, Роузи! Мы не все время в школе. Дома мисс Шервуд не сможет тебя защитить… — сказал Марк и с силой оттолкнул ее.

Роузи, спотыкаясь, полетела назад, ударившись спиной о древесный ствол. Она посмотрела, как брат скрылся в зарослях осин. Ей так хотелось заплакать. Нет, она больше не позволит Марку шпынять ее, как маленькую. Она уже давно поняла, что он любит, когда она плачет. И Роузи не собиралась больше доставлять ему такое удовольствие. Но посмотрев на Жаворонка, она тут же забыла обо всех угрозах брата. Поспешив к все еще сидевшей на усыпанной листвой лужайке подруге, она села рядом и обняла ее за плечи.

— Неужели ты поверила хотя бы одному его слову? Он же просто наговорил как всегда от злости!

— А может, он прав, — всхлипнула Жаворонок, подняв на Роузи свои глазки. — Может, мисс Шервуд и впрямь не захочет, чтобы я жила в ее доме… Что, если она и вправду отошлет меня обратно? Что мне тогда делать?

— Никуда она тебя не отошлет, — уверенно сказала Роузи. Ей так хотелось надеяться на свою правоту. В конце концов, прежде она уже ошибалась во взрослых…

Как только Стэнли провел Адди на кухню, приблизительно через полчаса после занятий, Эмма поняла, что учительница собирается сообщить ей нечто важное. Она быстро переглянулась с Дорис Мак Леод, зашедшей поболтать вместе с Марией и Сарой, после чего пригласила Адди присесть и выпить чашечку чая.

— Дорис принесла несколько своих отменных пирожных. Угощайся! Лучше них я сроду не пробовала.

Адди отрицательно покачала головой.

— О нет, спасибо. А вот от чая я не откажусь…

Маленькая Сара завозилась на коленях у Марии.

— Ма, пусти меня вниз! — закапризничала крошка. — Хочу гуляти!

Мария что-то тихо прошептала малышке на ухо, но ребенок не успокоился.

Эмма прошла в гостиную и громко позвала:

— Аннали! Поди сюда!

Как только ее старшая дочь появилась, Эмма сказала:

— Посиди здесь с Сарой, пока мы там на кухне переговорим. А то молодая миссис Мак Леод из рук вон выбилась, успокаивая ребенка.

Аннали улыбнулась. Старшая дочь Эммы обожала детей. С тех пор, как Адди приехала в Хоумстэд, она просто уши всем прожужжала о том, что теперь она ходит в нормальную школу и обязательно станет учительницей, «такой же, как мисс Шервуд».

Эмма считала, что девочка скоро уедет отсюда. Как-никак Аннали было уже пятнадцать. Молодая леди. Совсем скоро она приведет домой молодого человека, чтобы познакомить с родителями. Эмма отбросила от себя эти мысли и поспешила вернуться на кухню сразу же после того, как Аннали забрала ребенка.

— Спасибо! — сказала ей Мария, глубоко вздохнув и устало с благодарностью улыбаясь.

Улыбнувшись в ответ, Эмма села за стол напротив Адди.

— Если уж полный дом детей, то надо их как-то использовать. Все ж помощники… — Она вопросительно посмотрела на учительницу. — Ну как дела в школе?

— Отлично, — сказала Адди, слегка улыбнувшись, и отпила чаю.

Эмма подумала: вдруг новости Адди личного плана. Может, она не хочет их сообщать при Дорис и Марии.

— Мои дети стараются? — спросила Эмма.

— Да, конечно, — ответила Адди и поставила чашку на стол.

У Адди был такой вид, будто она собиралась сказать еще что-то, но промолчала. Дорис бросила взгляд на невестку, затем посмотрела на Адди.

— Похоже, вы хотите сообщить нам нечто важное… — сказала она, словно читая мысли Эммы. — Может, вы хотите сообщить об этом лишь Эмме? Тогда мы с Марией лучше пойдем…

— Нет, нет, — ответила Адди. — Останьтесь.. — Она вздохнула. — У меня действительно есть что сказать вам и вполне скоро об этом все будут знать, — сказала Адди. На ее лице появилась неуверенная улыбка. — Уилл Райдэр предложил мне свою руку и сердце, и я приняла его предложение.

— О Господи, — прошептала Эмма. Уилл Райдэр и школьная учительница. Нет, конечно, Эмма не сомневалась, что Адди Шервуд подыщет себе рано или поздно муженька, но вот чтобы им стал ранчер, она никак предположить не могла. Эмма была уверена, что Уилл — заклятый холостяк. Он сроду не обращал внимания на одиноких женщин и вдовушек Долины Большого Лука. Да и вел он себя так, будто женщины ему вообще не нравились, да и не было у него их. Уилл Райдэр и Адди Шервуд. Ни за что бы она не смогла предположить. Мария первой нарушила тишину.

— Я думаю, это просто здорово, Адди! Когда свадьба?

— Мы еще не решили, — сказала скромно Адди, густо покраснев. — Но Уилл хочет как можно скорее. Недели через две.

— Господи, Боже мой, — прошептала Эмма, широко улыбаясь. — Когда мы нанимали тебя учить наших детей, никто и предположить не мог, что благодаря этому, наконец-то, женится Уилл Райдэр.

Дорис рассмеялась.

— Особенно, если учесть то, что все мы думали, что А. Л. Шервуд — это мужчина.

Теперь уже все захохотали, даже смущенная Адди.

— Адди! — спросила, отдышавшись, Мария. — А у тебя есть подвенечное платье? Потому что, если вдруг нет, — быстро затараторила она, — я буду очень рада, если ты наденешь мое платье!

Адди перестала смеяться, но все еще улыбалась.

— О, Мария! Как это мило с твоей стороны! Но я же выше тебя… Оно мне будет коротко.

— Мы можем его отпустить. Сделаем пошире оборку. Так что мы его перешьем, и будет платье тебе впору. Можешь не сомневаться, я портниха — что надо! Спроси мать Мак Леод, — сказала Мария и положила руку на свой животик. — Сейчас, конечно, этого не скажешь, но обычно я довольно стройна. Думаю, нам удастся сделать так, чтобы платье тебе подошло.

Мария тронула Адди за руку.

— Это действительно прекрасное платье. Я знаю, ты будешь просто блестяще в нем смотреться. Лишь попробуй примерить его… или хотя бы обещай, что посмотришь его!

Зеленые глаза Адди наполнились слезами радости.

— Я с удовольствием его примерю, Мария.

Спасибо тебе.

— Ну Боже мой! — сказала Эмма, глотая подступивший к горлу комок. — Да что у нас у всех глаза на мокром месте! Надо радоваться, а мы… плачем.

— Эмма права, — вмешалась в разговор До-рис. — За три года в Хоумстэде не было ни одной свадьбы. Да у нас и церковь только недавно появилась…

— Эмма, — Адди напряглась, — я еще не все сказала. — Голос ее опять стал серьезным.

— О чем?

— Как быть с моей работой? Разрешит ли теперь школьный совет заниматься мне учительством? Мне бы хотелось выполнить до конца свои обязательства по контракту.

— О Господи, — прошептала Эмма.

— Я не хочу, чтобы дети остались без учителя еще до конца этой четверти, — быстро продолжала Адди. — За такой короткий срок они уже многому научились. Было бы преступлением позволить им все позабыть.

— Конечно! — Эмма уже мысленно перебирала всех членов школьного совета. Конечно же, придется столкнуться с сильной оппозицией со стороны тех, кто не хотел, чтобы детей учила женщина, но все же ей казалось, что большинство найдет разумный выход из создавшегося положения.

— Я уверен, совет согласится оставить вас на должности, если вы действительно этого хотите, — высказала свое мнение Дорис.

Адди облегченно вздохнула.

— Я так рада, — прошептала Адди. — Знаете, я многому научилась у своих учеников. И всегда буду помнить первые месяцы, проведенные с ними.

Глен быстренько глотнул виски и. спрятав флягу в карман куртки, уставился сквозь дверной проем офиса на спину Тома Мак Леода. Рабочий стол хозяина был усыпан бухгалтерскими отчетами и квитанциями. Судя по всему. Том делал какие-то расчеты. Глен отвернулся и пошел опять грузить доски в телегу. Том первым делом хотел отправить с утра этот груз и потребовал, чтобы Глен управился до конца работы. Черт подери, к чему такая спешка, думал Глен, вытаскивая из штабеля очередную доску. Вот что было плохо в работе на Тома Мак Леода — он кого хочет заездит, даже минутки передохнуть не дает. Глен остановился и выпил половину своей заветной фляги. Он знал, что небезопасно пить, когда хозяин поблизости. Ясное дело, если он застанет его опять за распитием виски во время работы, то он его, как пить дать, вышвырнет. Он его уже несколько раз об этом предупреждал. Но, черт подери, плевать он хотел на своего босса. Пить Глен умел, и что ж поделаешь, если виски помогало ему скрасить столь безрадостный труд. И если так хочется, то отчего же не выпить… Стиснув зубы, Глен загрузил в телегу еще пару досок, продолжая мысленно жаловаться самому себе. Нет, не такой работой он должен был заниматься. Он был создан, как сам считал, для того, чтобы открыть свое собственное дело. И чем больше он об этом думал, тем более привлекательной становилась для него мысль открыть собственный салун. Он вновь бросил взгляд на контору. В сейфе сейчас было деньжонок негусто. Том всегда посылал выручку в Буаз-Сити по первым числам каждого месяца. Но вот на следующей неделе…

Он внимательно изучил интерьер лесопилки. Такое место сгорит дотла в мгновение ока. Ничего не останется. И никто не узнает, чего здесь не хватало. По крайней мере, если не будет Тома Мак Леода.

— Па1 — раздался голос Марка. С виноватым видом Глен оглянулся на голос сына.

— Что ты тут все вынюхиваешь! — Он шагнул навстречу мальчику, занося руку для Удара.

— Я не вынюхиваю, а пришел рассказать кое-что интересное. Насчет учительницы.

— Что такое? — Глен остановился и поднял брови.

— Она и мистер Райдэр женятся.

Глен грязно выругался.

— А какое мне до того дело? — сказал он и пошел за очередной доской.

— Мисс Шервуд прежде навещала его на ранчо, ухаживала за ним, пока он болел. Я слышал, как об этом рассказывала Роузи индейское отродье.

— Ухаживала за ним? — переспросил Глен. Он подумал о том же, что и его сын: ясно было, какой именно вид ухода Уилл предпочел, если жил на том ранчо без женщины.

— Именно это она и сказала… А теперь они срочно женятся, — осклабился Марк. Верно, нет у них теперь другого выбора.

— Может, и так… — в раздумий сказал Глен.

Не доказывало ли это всему городу то, что он был прав насчет того, стоит ли вообще нанимать учителя, а тем более — женщину. Ее надо было отправить обратно в день приезда. От нее были лишь одни неприятности. Пришла домой и давай жаловаться на мальчика, мол, не позволит она, чтобы Марк бил свою сестру. Всякий скажет, что не ее это собачье дело. Если необходимо приструнить Роузи, уж кто, кроме брата, имеет полное право наказать ее? Глен почувствовал, как ярость переполняет его. Автоматически он потянулся за флягой и сделал несколько быстрых глотков. Он покажет учительнице, как лезть не в свои дела… Как пить дать. покажет…

Уилл оперся на ограду загона, уставившись на лошадей. ЖЕНЮСЬ. НЕУЖЕЛИ Я ЖЕНЮСЬ? Такое чувство, будто летишь с лошади… До сегодняшнего дня сомнений не было. Еще вчера он был абсолютно уверен в правильности своего решения. Жаворонок восприняла эту новость с улыбкой и сверкающими глазами, в полной мере уверив дядюшку в правильности поступка.

Он уже не мог с точностью припомнить, отчего в душу его закралось сомнение. Может, виной тому была сегодняшняя задумчивость племянницы. Она казалась столь отрешенной, столь опечаленной. Уилл заметил в ней эту перемену сразу же после того, как она вернулась из школы. Она стала похожа на того замкнутого, несчастного, запуганного ребенка, что прибыл на раскладных в августе. Уилл было уже думал, что несчастная девочка больше уже не вернется в школу. Может быть, и решение жениться на Адди тоже было ошибочным. В голове у него все перепуталось. Он закрыл глаза и потер пальцами виски. И тогда мысленно увидел ее, свою мать. Звуки и образы Чикаго воскресли в его памяти, когда он представил Марту Райдэр, которая прогуливалась с каким-то незнакомцем. Его мать не видела Уилла, в глазах многих — еще совсем юного мальчика, чтобы понять то, что он сейчас лицезрел. Она была слишком увлечена своим любовником, с которым они вошли по ступенькам в кирпичный особняк с колоннами. Он исчезли в нем, скрывшись от людских глаз…

Уилл прождал несколько часов, и когда мать наконец вышла, он понял по ее виду, что произошло за дверями этого дома. Теперь он все знал и ненавидел ее за то, что она приняла любовника, обманула отца, предала их.

Вслед за этим воспоминанием пришло другое, еще более болезненное, нечто, что он заставлял себя забыть вот уже на протяжении многих лет…

Его отец лежит на смертном одре…

УИЛЛ ПОТИХОНЬКУ ВОШЕЛ В ОБШАРПАННУЮ КОМНАТЕНКУ. СТАРАЯСЬ НЕ ПОТРЕВОЖИТЬ ОТЦА. ФИЛИПП УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО БЫЛ БОЛЕН. И ДОКТОРА ОСТАВИЛИ ВСЯКУЮ НАДЕЖДУ НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ. БЕСШУМНО ПРИКРЫВ ЗА СОБОЮ ДВЕРЬ, ОН УСЛЫШАЛ ТИХИЙ СМЕШОК, ДОНОСИВШИЙСЯ ИЗ СПАЛЬНИ МАТЕРИ. СМЕЯЛАСЬ ОНА. ИНТЕРЕСНО, НАД ЧЕМ? УИЛЛ ПРОКРАЛСЯ К ДВЕРЯМ СПАЛЬНИ, УЖЕ ЗАРАНЕЕ СТРАШАСЬ ТОГО, ЧТО ОН МОЖЕТ ТАМ УВИДЕТЬ. ПЕРВОЕ, ЧТО БРОСИЛОСЬ В ГЛАЗА, — БЕСЧУВСТВЕННОЕ ТЕЛО ОТЦА, НЕПОДВИЖНО ЛЕЖАЩЕЕ НА КРОВАТИ. ЛИЦО БЕЛЕЕ МЕЛА ОТЛИВАЛО БОЛЕЗНЕННОЙ СИНЕВОЙ, ГЛАЗА ПРОВАЛИЛИСЬ… В ОБЪЯТИЯХ ПОСТОРОННЕГО МУЖЧИНЫ ОН УВИДЕЛ СВОЮ МАТЬ… И ОПЯТЬ УСЛЫШАЛ ЕЕ ТИХИЙ СМЕШОК, КОГДА ЧУЖАК ПОГЛАДИЛ ЕЕ ПО СПИНЕ. «ВЕДИ СЕБЯ ПРИЛИЧНО. ДЖОФРИ», — ПРОШЕПТАЛА ОНА. «Я УСТАЛ ЖДАТЬ, ПОЙДЕМ ПРЯМО СЕЙЧАС, …» — «ЧТО СКАЖУТ ЛЮДИ, ЕСЛИ Я БРОШУ МУЖА НА СМЕРТНОМ ОДРЕ? ПОДУМАЙ, ДЖОФРИ. ФИЛИПП НЕ ДОЛГО ПРОТЯНЕТ, И ВОТ ТОГДА-ТО МЫ И ЗАЖИВЕМ. ОБЕЩАЮ ТЕБЕ». УИЛЛ ТОГДА ХОТЕЛ УБИТЬ ЕЕ… МАРТА ПОВЕРНУЛАСЬ И ВСТРЕТИЛАСЬ ВЗГЛЯДОМ С СЫНОМ. «УИЛЛ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?..»

Уилл тяжело вздохнул и постарался больше об этом не думать, не вспоминать. Хватит, сказал ов себе, хватит мучиться! Он больше не станет думать о ней, напялившей то модное розовое платье, за которое заплатил ее любовник. Он больше не будет думать о матери, обнимавшей любовника у одра умирающего мужа. КАК ЖЕ Я ЕЕ ТОГДА НЕНАВИДЕЛ.

Филипп умер на следующий день, не приходя в сознание. У Уилла не было возможности сказать последнее «прости» отцу, а с матерью он решил даже не прощаться совсем. Сразу же после похорон он покинул Чикаго, ни слова не сказав Марте Райдэр.

Я все еще ненавижу ее, думал Уилл, потирая виски, несмотря на то, что с тех пор прошло столько лет. Очнувшись от размышлений, он вновь уставился на стоявших в загоне лошадей. Он любовался лучшими, как ему казалось, в штате животными. Этой весной кобылицы ранчо Рокин'Ар принесли отличное потомство, да и приплод рогатого скота в этом году был самым лучшим.

Немалый путь проделал» он от той меблированной комнаты в Чикаго. Еще дальше он был от женщины, подарившей ему жизнь и ничего, кроме этого. Все эти чувства и воспоминания одолевали Уиллом не один раз. Умом он понимал, что не все женщины такие, как его мать. Но почему же это теперь ему так мешало? Нет, все же не стоило ворошить прошлое…

Он вспомнил об Адди, и сразу же успокоился. Слава богу, у Адди не было ничего общего с Мартой Райдэр. Адди была совершенно не такая, как его мать или Жюстина, она вообще не была похожа на какую-либо другую женщину.

Адди никогда его не предаст.

Никогда…

Глава 23

— В понедельник — всем деньги, а во вторник — варенье, а среда счастье-радость несет, — повторяла Мария известную детскую считалочку, склонившись над сундуком из кедрового дерева. — Все в четверг украдут, в пятницу — крест дадут, а в субботу всегда не везет. — Она бережно извлекла на свет свое подвенечное платье и повернулась к Адди.

— Том и я женились в среду. Я рада, что и вы выбрали этот день. Мы были так счастливы. Знаю, что и ты и мистер Райдэр будете чувствовать тоже самое.

При виде свадебного платья сердце Адди затрепетало от волнения. Она и представить себе не могла такой красоты, когда Мария просто предложила воспользоваться ее платьем. Протянув руку, она попробовала полотно.

Сшитое из прекрасно сотканного белоснежного шелковистого газа и отделанное хлопчато-бумажным сатином, с длинными рукавами, оно выглядело прекрасно. Лиф был отделан бельгийскими кружевами. Ярды и ярды материи ушли на длинную юбку. Балайез — кружевное гофрэ — украшало оборку юбки и внушительной длины шлейф.

— Тебе оно нравится?

— О, Мария, — только и могла ответить Адди.

— Давай теперь быстренько примерь его, и мы посмотрим, насколько нам придется его переделывать. Времени у нас осталось не так много, всего две недели. Так что придется попотеть.

Стоя перед венецианским зеркалом, Адди всё больше и больше чувствовала себя принцессой из сказки. Прошло три дня с тех пор, как Уилл сделал ей предложение, но она все равно не могла в это поверить. Даже то время, что они провели в постели, казалось ей сном. Она отвела взгляд от зеркала, лишь только воспоминания о тех сладостных часах заставили ее густо покраснеть.

Мария тихонько засмеялась:

— Думаешь о нем…

Глаза у Адди расширились, и тревожный холодок пробежал по спине. А что если кто-то догадался о том, что произошло между ней и Уиллом? Если Мария с такой легкостью читала ее мысли, то что говорить о других.

— Ты ведь очень его любишь, не правда ли? — Мария погладила руку Адди. — Можешь не отвечать. Я могу прочесть это в твоих глазах. Они светлы от любви.

— Да, — прошептала Адди, Хотя ей очень хотелось крикнуть об этом — Я ЛЮБЛЮ ЕГО! — Она посмотрела на Марию. — Я не знала, что можно такое испытывать вообще к кому-нибудь. Порою я думаю, как бы это было ужасно, если бы я не приехала в Хоумстэд. А что, если бы мы никогда не встретились? И я бы сошла в могилу, так и не узнав…

Она внезапно смолкла, смущенная откровением своей души.

— Я понимаю тебя. Сейчас ты все так обостренно воспринимаешь. Со мною тоже так было, когда я влюбилась в Тома. И до сих пор это так, честное слово.

Разговаривая, Мария помогла Адди снять ее платье и одеть подвенечный наряд.

— Иногда я смотрю на Тома и думаю, что можно умереть от счастья. И удивляюсь, за что господь меня так наградил. — Она замерла, уставившись невидящими глазами в пустоту. — He думаю, чтобы я смогла прожить без него, — добавила Мария шепотом.

Адди почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Она вдруг поняла, о чем говорит Мария, и с этим пониманием пришел страх. Она боялась так страстно, так беззаветно любить. Она боялась той всеуничтожающей боли, что могла за этим последовать.

Часом позже, Адди села в свою повозку и направила кобылу на запад. Она удивилась, увидев солнце над вершинами гор. Голубое небо уже окрашивал красный, как черепица, закат. Адди и не заметила, что провела столько времени у Мак Леодов. Она уже было собралась подхлестнуть лошадку, как увидела Чэда, выходящего из ворот своей конюшни и направляющегося в ее сторону. Адди остановила повозку.

— День добрый. Адди, — приветствовал он ее.

— Здравствуй, Чэд.

Он учтиво приподнял шляпу.

— Слышал новость о тебе и Уилле. Ей стало совестно, когда она вспомнила, как Чэд предлагал ей руку и сердце, а через час после того, как она ему отказала, ее уже обнимал в постели Уилл. Щеки у Адди опять покраснели.

Чэд взял лошадь под уздцы.

— Конечно же, было бы лучше, если бы ты вышла за меня, но что делать… О вкусах не спорят…

— Чэд, я…

— Есть еще время передумать, Адди. Лучше бы мне быть твоим мужем…

— Извини, Чэд, но я не собираюсь менять своего решения.

Он посмотрел на нее глазами преданной собаки.

— Я и не надеялся… но что поделаешь… попытка не пытка… Ты не обиделась?

— Нет, ты меня нисколько не обидел. Адди по-дружески ему улыбнулась, затем ее лицо приобрело серьезное выражение:

— Все равно я бы никогда не стала тебе хорошей женой, Чэд. Судя по тому, как разрастается Хоумстэд и твое дело, тебе в первую очередь нужна преданная и надежная помощница. Я бы не смогла быть таковой, так как целыми днями в школе…

— Да, но я думал… Адди продолжала:

— Я же сказала, что не собираюсь бросать свою профессию, если, конечно, школьный совет не будет против. — Она гордо тряхнула головой. — Нет, тебе нужна такая жена, как…

Адди посмотрела на небо, словно подыскивая там подходящую кандидатуру. — Такая жена, как, например, Офелия Хендерсон. Что за милая девушка. В жизни не видела никого красивее ее…

— Офелия? Но она еще ребенок, — возмутился Чэд.

— Ребенок? Когда ты ее в последний раз видел, Чэд Торнер? Я имею в виду, когда ты в последний раз всерьез обратил на нее внимание? Ведь она уже женщина… Молодая красавица. И если ты меня спросишь, я отвечу тебе, что она тоже заметила, насколько ты хорош собою…

— Заметила?

— Да, представь себе? — Адди вновь улыбнулась. — Как мог ты столь точно предугадать мои чувства к Уиллу и в тоже время не заметить, что юная леди чувствует к тебе?

Похоже вопрос ее всерьез озадачил Чэда. Наконец и он улыбнулся ей в ответ:

— Думаю, вы согласитесь, что я был прав насчет причины, по которой вы отвергли мое предложение. Вы сделали это не из-за того, чтобы остаться учительницей.

Адди знала, что щеки ее сейчас опять покраснели.

— Я сказала, что надеюсь продолжить преподавание…

— Совершенно верно. Можете не беспокоиться. Школьный совет с ума сойдет, если вы уйдете. Вы — самое лучшее, что было когда-нибудь в Хоумстэде.

— Спасибо, Чэд, — Адди ощутила прилив тепла и вновь почувствовала себя счастливой. — Это весьма приятный комплимент.

— Это — чистая правда, мэм. — Коснувшись полей шляпы, он отступил от повозки. — А я хорошенько подумаю над тем, что вы сообщили. Я имею в виду мисс Хендерсон.

— Надеюсь, — и, намотав поводья на руку, Адди уже собралась отъехать.

— Адди, я хочу, чтобы ты знала, что я всерьез хотел на тебе жениться. Думаю, ты была бы мне отличной женой, несмотря ни на что. Но правда такова, и лишь слепой не увидит того, что ты любишь Уилла. Я рад, что у него хватило ума сделать тебе предложение.

Кивнув ему в ответ, Адди хлопнула кобылу поводьями по спине и поехала прочь.

Ехать до хижины у Пони Крик было недалеко, но времени, чтобы подумать над словами Чэда у Адди хватило. Интересно, правду ли говорил он? Действительно ли, лишь слепой не увидит то, что она любит Уилла? Печально, но она так не думала…

От острой боли в сердце Адди закрыла глаза. Никто ей никогда не говорил, что это происходит именно так? эта ужасающая любовь, изливающаяся откуда-то изнутри. Даже когда она была влюблена в Роберта, или думала, что влюблена в него, никто не предупредил ее, что самые сильные чувства еще впереди. Может это оттого, что тогда она была почти ребенком, а сейчас взрослая женщина? Или из-за того, что она любила Уилла по-настоящему? Или это из-за того, что теперь она могла потерять гораздо большее?

Адди почувствовала, что колеса замедляют свой бег и, открыв глаза, увидела, что лошадь сворачивает с большой дороги на разбитый проселок, ведущий к ее хижине. Она мысленно отругала себе за столь неожиданный приступ меланхолии. Сейчас было самое время радоваться. Она собиралась выйти замуж за человека, которого любила, и ей еще предстояло одеть самый прекрасный подвенечный наряд, который ей когда-либо приходилось видеть. Так чего же она страшиться?

Но несмотря на установившееся в ее душе спокойствие, Адди испугалась, увидев, что у дверей хижины ее поджидает Уилл.

Он слез с лошади, как только она поравнялась с ним. Когда повозка остановилась, он подошел и, протянув руку, помог ей спуститься вниз. Когда его пальцы сомкнулись у нее на запястье, сердце у Адди остановилось.

— Я не ожидала увидеть тебя сегодня, Уилл, — сказала она, заглядывая в его опечаленные глаза. — Что-то случилось?.

— Не знаю. Думал, ты мне скажешь.

Она освободила руку и подошла к дверям, выпрямив спину и высоко подняв голову. Если он пришел для того, чтобы отменить свадьбу, она не доставит ему такого удовольствия, как лицезрение ее слез.

— Холодно говорить во дворе. Проходи в дом, я поставлю кофе.

— Прежде я позабочусь о лошади, а ты давай готовь…

Адди задержалась у двери и посмотрела назад. Уилл уже вел кобылу к загону. Это было так по-домашнему: он заботится о лошади, а потом составит ей компанию за чашечкой кофе, в то время, как над долиной спустятся сумерки.

Она поспешила в дом, чтобы поскорее развести огонь и поставить кофе. Ей хотелось бы провести с ним так не один вечер. Она хотела, чтобы мечтам ее было суждено сбыться.

Затопив камин, Адди попыталась привести в порядок свои волосы, прежде чем придет Уилл. Как обычно толку в этом абсолютно никакого не было. Волосы не слушались. Дверь открылась без предварительного стука. Отвернувшись от зеркала, она увидела вошедшего Уилла. Адди подняла голову. Она не позволит себе распускаться у него на глазах. Не допустит, чтобы он видел ее уязвимость и беззащитность.

— Так по какому делу ты так срочно хотел меня видеть, Уилл? — стоически произнесла Адди, будучи заранее уверена в его ответе.

— Да, все Жаворонок… Глаза ее расширились:

— Жаворонок?

Уилл кивнул, сделав шаг вперед.

— Она меня весьма беспокоит. Думал, может ты чем поможешь.

— Садись, Уилл, — ей с трудом удалось сдержать свою радость и облегчение. Она счастливо откинулась в кресле, так как щие ноги уже плохо держали. — Ну рассказывай, что с ней?

— Я думал, даижет, ты мне скажешь, — сказал Уилл, усаживаясь напротив нее. Свою шляпу он положил рядом с собой на стол. — Что-нибудь в школе стряслось?

Адди вдруг поняла, что слишком самонадеянна. Уилл пришел к ней с бедой, а она думала лишь о своих чувствах. Она отбросила в сторону все свои прежние волнения и сосредоточила свое внимание на сидящем напротив нее человеке.

— Стряслось? Не понимаю, о чем ты?

— Я тоже не знаю… Просто… В общем… Она казалась такой счастливой, но вот пару дней назад все резко изменилось. Ведь мы уже так хорошо с нею ладили. А вот теперь, внезапно, она стала вновь от меня отделяться. Как будто бы она снова только что приехала из сиротского приюта. Она словно чего-то боится.

Адди задумалась над тем, что ей сказал Уилл. Она вдруг вспомнила, что Жаворонок как-то странно вела себя последние два дня в школе. Ей бы раньше заметить, а она вся ушла в мысли об Уилле и свадебных приготовлениях. А какому учителю безразличны нужды учеников?