Айдахо, ферма (№1) - В твоем сердце

— Тогда в чем же дело? — полюбопытствовала Мария.

Дорис прищелкнула языком.

— Нет, такого мне еще видать не приходилось. Катались по полу, словно мальчишки. Драка в церкви. Если бы Хэнк их не остановил…

Адди встала с софы.

— Там была драка? — взволнованно спросила она.

— Да. Прямо посреди церкви. Доктор повел мистера Райдэра к себе. Кажется, ему…

Адди стала ждать, пока Дорис договорит. Затем она стрелою вылетела из комнаты, забыв пальто, шляпку. Ей нужно было видеть Уилла и убедиться, что все с ним в порядке. Приподнимая край юбки, она бежала по лужайкам мимо кузницы, почты, тюрьмы. Запыхавшись, она ворвалась в приемную дока Варни.

— Доктор! — закричала Адди. Дверь в комнату, где он обычно осматривал пациентов, была закрыта занавеской.

— Док Варни! — повторила Адди. Секундой позже голова лекаря показалась из-за занавески.

— Уилл, он что..? — спросила, задыхаясь Адди.

— Не волнуйтесь, с ним все в порядке, — успокоил ее док. — Немножко побит, но в общем целехонек. — Он отодвинул занавеску. — Проходите и сами убедитесь.

Уилл восседал на столе, где обычно осматривали пациентов, болтая ногами в воздухе. Когда Адди вошла, он как раз застегивал рубашку. Лицо его было бледнее обычного, а уголок рта кровоточил.

— Прошу меня извинить, — сказал доктор, — но, если позволите, мне. необходимо идти осматривать другого пациента… — Он посмотрел на Уилла. — А вам, мистер, я бы не советовал заставлять леди слишком долго вас ждать. Вы поняли меня?

Уилл кивнул. Дверь за доктором закрылась.

— Как ты узнала? — спросил Уилл, встретив встревоженный взгляд Адди.

— Миссис Мак Леод мне все рассказала. Уилл, что произошло? С тобой все в порядке? Твои ребра, они не…

— Ерунда. Просто пара синяков, как видишь…

Адди подошла ближе.

— С кем же ты дрался? — спросила Адди, уже подозревая, что он ответит «с Таусендом».

Адди вспомнилась угроза Глена Таусенда:

«У МЕНЯ ЕСТЬ, ЧТО РАССКАЗАТЬ ЛЮДЯМ О ВАС… И НЕМАЛО… А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ…» Адди почувствовала легкий озноб. «Но почему все так случилось?» — спросила она себя шепотом.

Уилл держался молодцом, когда Адди спросила:

— Что же Глен такого про меня сказал? Я имею полное право все знать!

Глаза Уилла стали холодными как лед, когда он наконец ответил:

— Он, мерзавец, распространял о тебе слухи, мол, когда ты приезжала на ранчо, то занималась там не только уроками. Я подумал, что Глену следовало бы извиниться.

За потрясением, которое испытывала Адди, последовало приятное чувство гордости за него.

— Ты дрался за мою честь? — все еще не веря, спросила Адди.

Уилл только пожал плечами, словно подтверждая то, что именно это он и сделал, но не хотел бы обращать на это особое внимание. Адди подошла к Уиллу. Она приложила к окровавленному месту кусок марли.

— Ты знаешь, что не должен был это делать…

— Знаю, — ответил Уилл.

— Драка в церкви… Теперь пойдут разговоры. Что все подумают? — строгим голосом она отчитывала Уилла.

— Подумают, что я не позволяю говорить вздорные вещи о своей жене. И меня поймут, одобрят к тому же мое поведение.

Адди почувствовала какое-то беспокоящее волнение внизу живота. Она посмотрела с любовью на Уилла и сказала:

— Представляешь, мне позволят продолжить учительствовать!

— Я рад. Ты заслужила такое счастье… «ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ МЕНЯ СЧАСТЛИВОЙ», — хотела она сказать, но промолчала. По крайней мере, сейчас она не могла этого сказать, так как все еще не была уверена, что он ее поймет.

Глава 26

Сидя за рабочей конторкой, Дорис все время ожидала сигнала прибытия экипажа из Буаз-Си-ти. В эту среду она припозднилась, а нерасторопность, особенно когда дело касалось ее прямых обязанностей в качестве хоумстэдской почтмейстерши, Дорис ненавидела. Ей еще ни разу не пришлось встречать экипаж без того, чтобы мешок с почтой был у нее в руках и окончательно подготовлен к отправке. И она не собиралась делать из сегодняшнего дня исключение. Среда у нее всегда была самым занятым днем недели. Множество народа приносило на почту свои письма по утрам именно в среду. Большинство из них задерживалось у конторки, чтобы поболтать:

мужчины — о погоде и видах на урожай, женщины-о мужьях и детях. И Дорис доставляло удовольствие на них всех смотреть. Но в это утро ее друзья и соседи, казалось, сговорились поболтать дольше обычного. И все разговоры вертелись вокруг одного и того же предмета — драки между Уиллом Райдэром и Гленом Таусендом. Несмотря на то, что она произошла четыре дня назад, она все еще волновала обитателей Хоумстэда.

— Слава богу, что меня там не было, — дрожащим голосом сказала Зои Поттер, наблюдавшая за тем, как Дорис сортирует почту. — Позор, какой же позор!

Дорис согласно кивнула. Она то знала, что Зои была из тех, кто последнее отдала бы, лишь бы увидеть своими глазами, как два мужика лупили друг друга посреди божьего храма. В конце концов, подобные события происходили в этом городе ~так редко, и Зои чувствовала себя обделенной, что ей так и не удалось увидеть все собственными глазами. Миссис Поттер наклонилась, понизив голос сказала:

— Как вы думаете, есть хоть какая-то доля правды в том, что говорил Таусенд?

— Зои Поттер! — воскликнула Дорис, бросив письма на конторку и тем самым не дав договорить женщине. — Я вам удивляюсь. Задавать подобные вопросы! Это всего лишь гнусная сплетня, и вы прекрасно знаете…

У Зои хватило совести покраснеть.

— В конце концов, — проговорила Дорис, опять возвращаясь к сортировке писем, — стоит только посмотреть на того, кто эту сплетню распространял!

Если миссис Поттер и собиралась что-то добавить, то все забыла. В город с шумом въехал долгожданный экипаж, который остановился около здания почты. Хотя нужно сказать, что в этом же здании, где была почта, размещался и каретный двор. Дорис положила последние письма в мешок с почтой и вынесла его из-за конторки. Затем она накинула на себя пальто и открыла на улицу дверь.

Дождь, по-осеннему холодный и грустный, лил со свинцового неба. Он уже успел превратить пустынные улицы Хоумстэда в море грязи, и не в было похоже, что в ближайшее время погода переменится к лучшему.

— День добрый, миссис Мак Леод! — приветствовал ее спрыгнувший с экипажа возница.

— Здравствуйте, мистер Ридли! — ответила Дорис.

Вода стекала потоком с широких полей шляпы Ридли прямо на его макинтош.

— Похоже, боженька там открыл какую-то бездну. Уж год я такого дождя не видал. — И словно в подтверждение своих слов он тряхнул своим промокшим до нитки макинтошем, после чего открыл дверцу экипажа. — А я вам привез пассажира.

Глаза Дорис расширились.

— Неужели? Пассажира?

Незнакомец спрыгнул с приступки экипажа на проезжую часть, стараясь выбрать место . почище. Судя по его двубортному пальто, меховому воротнику, Дорис сразу же сообразила, что это важная птица. Он был среднего роста, с заостренными чертами лица, и скорее напоминал собою римского патриция. Его глубоко посаженные глаза венчали весьма выразительные брови.

Увидев Дорис, незнакомец слегка приподнял свою шляпу-котелок.

— Добрый день, мадам! Если не ошибаюсь, это и есть Хоумстэд?

Он посмотрел на нее взглядом, требовавшим незамедлительного ответа.

— О да, сэр, — пробормотала Дорис.

— Слава богу… — тихонько сказал незнакомец. — Видите ли, я ищу мисс Аделаиду Шервуд. Вы не подскажете мне, где ее найти?

— Адди? Она… она… сейчас в школе, — ответила миссис Мак Леод и показала рукой на запад. — Вот там у нас располагается церковь, именно там она и учит детей.

— Очень хорошо. Благодарю вас. А гостиница в вашем городе имеется? Ну, какое-нибудь место, где я мог бы остановиться? — спросил незнакомец.

— Гостиный двор Таусендов, — показала рукой Дорис.

Человек в дорогом пальто повернулся к вознице:

— Проследите, чтобы мой багаж доставили на этот гостиный двор, — и он протянул ему часть монет. — Я бы должным образом оценил ваше усердие.

— Будет сделано, сэр.

Кивнув всем на прощание, незнакомец направился в сторону церкви, стараясь по возможности обходить самые большие лужи, его шикарный котелок вскорости стал совершенно мокрым.

— Кто это такой, мистер Ридли? — спросила Дорис.

— Фамилия его Харрис. Роберт Харрис. Он адвокат, откуда-то с востока. Сказал мне, что собирается в Орегон, чтобы заняться там частной практикой. Такой долго не протянет… Готов поклясться, корову он видел лишь на банке с тушенкой.

Пока дети выполняли задание по географии, Адди смотрела в окно. Серое небо и нескончаемый ливень могли повергнуть в уныние кого угодно, но не Адди. С тех пор, как она покинула дом, ей еще не приходилось видеть такого дождя. Она подумала, что если закрыть глаза, то можно сейчас же представить себе запах моря и шум набегающего на скалистый берег прибоя. Она надеялась, что болезненная тоска по морю, Кингсбери и отцовскому дому уже прошла, но сегодня она как никогда ощущала ностальгию по родине… Так, что даже слезы наворачивались на глаза.

— Мисс Шервуд? — кто-то позвал учительницу.

— Что такое, Роузи?

— Я никак не могу прочесть это слово, — сказала девочка и показала страницу учебника.

Адди взяла книгу и в этот момент услышала, как хлопнула входная дверь церкви. Она перевела взгляд на дверь, гадая, кто же сейчас зайдет сюда из тесной прихожей, которую дети использовали под раздевалку. Наверное, кто-нибудь из родителей.

В класс вошел незнакомый мужчина. Его пальто и шляпа вымокли от дождя, а брюки были забрызганы грязью. С тех пор, как она покинула Коннектикут, ей не приходилось видеть такой модной и дорогой одежды, в убогом помещении для занятий он смотрелся пришельцем из другого мира. Он учтиво снял с головы котелок… И Адди его узнала.

Когда это произошло, ей стало не по себе, словно она шагнула через какую-то неведомую дверь в далекое прошлое, словно бы тоска, которую она испытывала по дому, помогла ей совершить это путешествие во времени. Когда она в последний раз видела Роберта, тоже лил дождь. Тогда он стоял в прихожей дома на Заливной улице, в промокшем пальто, и точно так же сжимал шляпу. Тогда он мило улыбнулся и. посмотрев ей в глаза, произнес: «Зайду в пятницу, в шесть». И как полагается, он поцеловал Адди в щечку. Роберт всегда вел себя прилично, невозможно было себе представить, чтобы на уме у него было нечто недостойное… А потом спустя какое-то время, он покинул дом профессора Шервуда, и Адди его никогда больше не видела. Правда, через пару недель отец сообщил ей о решении Роберта расторгнуть помолвку.

Адди заморгала глазами, все еще не веря, однако сомнений быть не могло. В классе стоял промокший Роберт. Он был отнюдь не видением Адди. Он был реален, действительно стоял перед нею. Адди подошла к доске и, обернувшись, окинула взглядом своих учеников. Она держалась удивительно прямо, скрестив руки на груди. Она не хотела, чтобы в ее голосе прозвучало волнение.

— Дети, сегодня я хочу отпустить вас с занятий пораньше из-за плохой погоды. И не даю вам никакого домашнего задания. А то еще… все учебники у вас под дождем размокнут, как же мы будем заниматься? — слегка улыбнувшись сказала учительница. — Похоже, ливень зарядил надолго, а потому обещайте мне, что сразу же пойдете домой, а не станете слоняться по улицам, чтобы простудиться и заболеть. Вам все понятно? — и сделав паузу, она завершила. — Ну, хорошо, урок окончен. До свидания!

Дети, как обычно, шумной толпой выбежали из класса. Смех и щебетание долго были слышны под сводами храма, пока они одевались и выходили на улицу. Некоторые из учащихся обратили внимание на вошедшего в класс незнакомца, но поскольку всем поскорее хотелось домой, особо никто его рассматривать не стал. И через несколько минут в храме установилась тишина.

— Ну, привет, Адди! — сказал Роберт.

— Роберт? — сказала как-то удивленно Адди. Ее грудь пронзила острая боль…

Он сделал шаг вперед.

— Давненько мы не виделись.

— Да… — сказала Адди, присаживаясь за учительский стол.

— Ты все такая же, Аделаида.

В его темно-каштановой шевелюре пробивалась легкая седина. У Роберта были аккуратно подстриженные усики, пожалуй, не единственное новое в его внешности. Лицо его слегка прорезали морщинки.

— О тебе этого не скажешь, — честно ответила Адди.

— Да, я изменился. Адди тяжело вздохнула.

— Что ты здесь делаешь, Роберт?

— Я проездом. Еду в Орегон… Буду заниматься там частной юридической практикой… Моя овдовевшая тетушка живет там, и она утверждает, что в Орегоне масса возможностей для предприимчивых людей, как я. Кроме того, мне хотелось повидать нашу обширную страну. Когда я услышал, что ты живешь в штате Айдахо, я подумал, что поскольку это мне по пути в Орегон…

Это звучало так, будто бы он зашел к хорошей знакомой на соседней улице, чтобы выпить чайку. Это так было похоже на Роберта. Сдержанный, непоколебимый, деловой. Он почти не изменился.

Адди постепенно перестала волноваться, ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли.

— Честно сказать, я не ожидала тебя увидеть еще раз. — Она расслабилась и опустила руки. — А как поживает Элиза?

Тень омрачила его лицо.

— Она… умерла прошлой зимой.

— О, прости, Роберт, мне очень жаль. Я не знала…

Он стоял напротив ее стола.

— Я слышал о твоем отце. Я тоже весьма сожалею. Я всегда восхищался Мэтью…

— Спасибо, Роберт.

Роберт не спеша оглядел комнату, пока их взгляды не встретились вновь.

— И все-таки ты в конце концов стала учительницей. Я всегда гадал: станешь ли ты ею или нет, — и он перешел на шепот. — Я часто вспоминал о тебе все эти годы. Я знаю, это может показаться безумием, Аделаида, после того, как прошло столько времени, но я очень хочу знать… Я хочу, чтобы ты мне сама сказала… Почему ты сделала это?

— Но я не понимаю, о чем ты? — растерянно спросила Адди.

— Конечно, знаешь. Я просто хочу знать, почему ты так внезапно отказалась со мною встречаться? Что тебя так настроило против меня? — Роберт покачал головой. — Что случилось? Что я сделал ужасного? Мы ведь никогда не ссорились, и ты никогда не давала мне поводов усомниться в том, что я тебе нравлюсь. Что произошло?

Адди непонимающе смотрела на Роберта, решив, что горе, вызванное смертью жены, напрочь лишило его и памяти, и рассудка.

— Мистер Бэйнбридж сказал мне, что ты так и не вышла замуж…

— Совершенно верно, я не вступила в брак.

— Тогда объясни, почему ты разорвала нашу помолвку, если не собиралась замуж? Когда твой отец не дал мне каких-либо объяснений, я решил, что у тебя кто-то есть. Я был абсолютно уверен, что ты влюбилась в другого мужчину!

Адди почувствовала, как внутри у нее все кипело, отчаяние перехлестывало через край. Она моментально вскочила с места.

— Это очень плохая шутка, Роберт Харрис, и не стоило ради нее трястись через всю страну в Айдахо…

Роберт внезапно отскочил в сторону, потому как был уверен, что Адди может его сейчас ударить.

— Ты знаешь, о чем я думала все эти годы? — решительно заговорила Адди. — Я раздумывала над тем: написать мне письмо и объяснить свои поступки — это было тебе очень трудно? Это ведь было так на тебя не похоже! Приличия всегда требовали, чтобы помолвка была расторгнута в письменном виде, а ты ведь всегда так педантично соблюдал правила хорошего тона. — Она повернулась к нему спиной. — Ты ведь мог мне сказать, что влюбился в Элизу? Я не стала бы тебя удерживать…

Адди услышала скрип сухого дерева и поняла, что Роберт присел на одну из скамей. Она надеялась, что он просто сейчас встанет и уйдет после того, как она ясно дала ему понять, что их разговор окончен.

— Аделаида, — он медленно и отчетливо произнес ее имя.

Адди вздохнула и повернулась к нему.

— Но ведь это не я расторг нашу помолвку…

У нее аж мурашки побежали по коже.

— Я не расторгал помолвки. Твой отец сказал, что ты решила более со мною не встречаться… И я написал тебе письмо. И не одно. Я писал тебе каждый день с единственной просьбой — дать возможность увидеть тебя… И все мои письма присылались мне обратно невскрытыми…

— Прошу тебя, Роберт, не надо!

— Но я говорю правду!

— Это невозможно, пойми…

Он посмотрел на нее, и глаза его сказали то, что она запретила ему говорить вслух. Немое обвинение повисло меж ними. Адди попыталась не обращать внимания, отвергнуть его, но, тем не менее, оно все равно присутствовало. Она покачала головой.

— Нет, мой отец не мог так поступить. Он не был на это способен.

— Я любил тебя, Аделаида!

— Уходи, прошу тебя, Роберт! — Адди выговорила эти слова дрожащим голосом. Ей было очень холодно и неуютно сейчас.

— Аделаида! — позвал ее Роберт.

— Пожалуйста, уходи…

Секунду он смотрел на нее, словно о чем-то думая. Наконец, еле слышным голосом сказал:

— Он ведь хотел, чтобы ты была только его, не так ли? Он боялся, что останется один после смерти твоей матери, и он просто хотел сделать так, чтобы ты никогда от него не ушла. — Роберт покачал головой и чуть громче продолжил: — Как я мог не видеть этого! Почему же я тогда не догадался?

— Нет-нет. Это ложь!

— Это правда, Аделаида! — сказал Роберт, потом он надел свой котелок. — Я пробуду еще несколько дней на гостином дворе. Приду к тебе завтра. Тогда и поговорим обо всем подробнее.

Повернувшись, Роберт вышел из здания. Адди откинулась на спинку стула. «Папа, — шептала она, и сердце выскакивало из ее груди, — как мог ты сотворить такое со мной?»

В ту ночь, одинокая в своей хижине, Адди смотрела на огонь, чувствуя, как ноет сердце в онемевшем теле. Вся ее жизнь, все, во что она верила, рассыпалось в прах в одно мгновение после того, как она услышала признание Роберта. Теперь она пыталась собрать воедино осколки разбитого вдребезги. Вновь и вновь она задавала себе один и тот же вопрос: «Почему?» Но не могла получить на него определенный ответ.

Ее отец был мертв, а он был единственным, кто смог бы совершенно точно на него ответить. О причинах она могла только догадываться.

«Я ВЕРИЛА ТЕБЕ, ПАПОЧКА… ПОЧЕМУ… ПОЧЕМУ ТЫ ОТОСЛАЛ ЕГО?»

Прощальные слова Роберта по-прежнему звучали у нее в ушах. «Он хотел, чтобы ты принадлежала ему одному, не так ли? Он боялся остаться один после смерти твоей матери, и потому он сделал все, чтобы ты от него не ушла». ПАПА ЛЮБИЛ МЕНЯ. Но, если отец ее любил, как же он мог лгать ей? Как же он мог спокойно наблюдать за ее страданиями? И если нельзя верить собственному отцу, как могла она теперь довериться кому-то еще?! Он вынудил ее быть от него зависимой. В течение многих лет он говорил ей неправду и многое от нее скрывал. Он даже не сказал ей о том, что продал дом… Он даже не подумал о том, что может с нею случиться после его смерти, не оставил ей ни малейшей возможности приготовиться к этому. Он не хотел, чтобы она стала учительницей, не хотел, чтобы у нее были свои друзья, своя жизнь. А она не знала, даже не догадывалась об этом! О, папочка!

Адди попыталась убедить себя в том, что он делал это ради нее. Когда ей было так страшно и одиноко и она оставалась без копейки в кармане, она пыталась внушить себе то, что ее отец действовал в ее же интересах, вынудив ее пойти в большой мир, так как знал, был уверен, что она попытается спрятаться в скорлупку родового дома. Адди пыталась убедить себя, что он сделал это для того, чтобы научить ее, свою дочь, самостоятельности, поскольку она была слишком к нему привязана. Но тем не менее именно ее отец никак не мог обойтись без ее помощи в течение всей жизни. Что она могла сделать сейчас? Если она настолько ошибалась в собственном отце, как она могла быть теперь хоть в чем-то уверена? Как она могла быть уверена, что ей предопределено стать учительницей? Как она могла быть уверена в том, что в Хоумстэд ее привела именно судьба? И с чего она взяла, что ей так уж необходимо выйти замуж за Уилла? Она не была уверена. Теперь она ни в чем не была уверена.

Глава 27

— Спасибо, что собрали мне поесть, миссис Таусенд, — сказал Роберт, забирая у нее корзинку. — Я принесу тарелки сразу же после обеда.

Он вышел из гостиного двора и направился по грязной улице к церкви, как раз в тот час, когда дети гурьбою валили с занятий. «Повсеместная грязь не отражалась на их настроении», — подумал Роберт, глядя на то, как стайка ребятишек весело скакала по лужам.

Он вошел в здание, аккуратно закрыв за собою дверь. Больше всего он страшился осенних сквозняков. Несколько детей сегодня обедали прямо в классе. Адди сидела за своим столом. Он решил повнимательнее рассмотреть ее, пока она его еще не видела. Он не солгал, когда сказал, что Адди совсем не изменилась. У нее по-прежнему были огненно-рыжие волосы. Глаза ее все так же отливали удивительной зеленью. Конечно, писаной красавицей она никогда не была, но какое это имело значение для Роберта. Теперь он видел, что был прав. Годы были не властны над Адди. Он мог поспорить на все, что у него было, что с каждым годом она будет становиться все милее.

Адди оторвалась от книги и увидела, что он на нее смотрит. На мгновение выражение ее лица стало напряженным, затем она улыбнулась, хотя и довольно печально, после чего встала из-за стола.

Роберт протянул ей корзинку с продуктами.

— Думал, вот, куплю тебе обед. Конечно, это не Кембридж, но это лучшее, что я смог найти в Хоумстэде.

— Как это предусмотрительно.

Он не обращал внимания на детей, которые внимательно наблюдали за ними. Решительным шагом Роберт направился к столу, за которым сидела Адди, и поставил корзинку на стол. Конфиденциальным тоном он произнес:

— Я очень сожалею по поводу того, что произошло вчера, Аделаида. Если бы я знал всю правду, я бы не был так откровенен и столь прямодушен. Я бы нашел иной способ…

Она махнула рукой.

— Не стоит, Роберт. Теперь это не имеет никакого значения. Все кончено. Мы никогда уже точно не узнаем, почему папа поступил именно так. Быть может, оно и к лучшему. — Она постаралась улыбнуться. — А почему бы тебе не рассказать о своей жизни? Что происходило с тобой за прошедшие девять лет?

Открыв корзинку, она расстелила прямо на учительском столе скатерть, после чего осторожно достала из корзинки обед. Он состоял из холодной жареной курицы, свежеиспеченного хлеба со сливочным маслом и яблок.

После некоторого замешательства Роберт все же нашел в себе силы рассказать о своем браке. Женился он отнюдь не по любви. Он взял в жены неимоверно красивую Элизу Дирборн, чтобы насолить Адди, расторгнувшей их помолвку. Он хотел, чтобы Адди знала, что она вовсе не нужна ему. Конечно же, это был не самый лучший повод жениться, и их союз поначалу был далеко не счастливым. Но со временем Элиза стала ему не безразлична и они обрели взаимопонимание. У них родился сын, но в два года мальчик умер от дифтерии. Больше детей у них уже не было.

— А как же твоя юридическая практика? — немного погодя спросила Адди. — Достиг ли ты успеха?

— Да. Я процветал. Но после того, как умерла Элиза, все переменилось. И когда подвернулась возможность уехать в Орегон, я решил, что должен рискнуть в очередной раз отправиться на поиски приключений. В Нью-Йорке меня уже ничего не удерживало. — Он посмотрел в глаза Адди. — Тогда я вспомнил о тебе. Я знал, что не смогу покинуть восток, пока не найду хоть какие-то ответы на вопросы, мучившие меня всю жизнь. Я поехал в Кингсбери, чтобы увидеть тебя. Мистер Бэйнбридж сказал мне, где тебя найти. — Он коснулся рукой ее ладони. — Мне очень жаль… за то… в общем… — Он сжал ей руку. — В конце концов, я получил ответ на вопрос.

Адди посмотрела на его руку, лежавшую на ее руке. Ее губы вздрогнули, и ему показалось, что она сейчас заплачет.

— А как ты, Адди? Какая у тебя была жизнь?

— Ничего столь знаменательного, как у тебя. Была при папе, пока он не умер. Когда он заболел, то продал дом, и после похорон денег почти не осталось. Я вынуждена была как-то зарабатывать себе на жизнь. А единственное, что я умела делать, — это учить детей, и поэтому я приехала сюда.

— Путь не близкий. Неужели не было вакансий в Коннектикуте?

Она посмотрела в потолок. Глаза ее были еще чуть влажны от непролитых слез, но тем не менее она заставила себя улыбнуться.

— Думаю, мне тоже захотелось приключений.

— И ты нашла то, что искала?

— Да.

Роберт сделал карьеру на чтении человеческих лиц — он больше понимал собеседника по его манере молчать — лицо Адди очень легко читалось. Она боялась, была неуверенна и… и… что-то еще, в чем он никак не мог разобраться.

— У меня теперь здесь столько великолепных друзей, Роберт. Я никогда не пожалею, что приехала в Х0оумстэд.

Тогда он увидел то, что никак не поддавалось его природному чутью. Адди была влюблена.

Отпустив поводья, Уилл дремал на козлах повозки, в то время как пара резвых лошадок несла его к Хоумстэду. На небе по-прежнему нависали тяжелые тучи, однако дождь уже прекратился.

Он не был уверен, с чего это он вдруг так решительно настроился поехать в город за припасами. Вроде всего у него на ранчо пока еще хватало. Если уж честно говорить, то он предполагал, что этот внезапный порыв был связан с Адди. После того как последний раз они встретились сразу же после драки с Гленом, ему так и не удалось с ней поговорить.

Ему было все еще немного стыдно за то, что он так быстро потерял над собой контроль. Обычно ему удавалось держать свои эмоции в узде. Он с роду ни с кем не дрался, а тем более в общественных местах, и потому он до сих пор удивлялся тому, как он набросился на Глена. Конечно, Глену не следовало говорить того, что он сказал, но Уилл бы мог и иначе исправить ситуацию.

О, женщины! Они всегда несут мужчинам несчастья.

Уилл беспокойно заерзал на сиденье, вспомнив то, что сказала ему вчера за ужином Жаворонок. Она сообщила, что какой-то незнакомый мужчина вчера пришел в школу и что по этому случаю мисс Шервуд пораньше отпустила всех домой.

— Такое впечатление, что она была расстроена, — добавила Жаворонок, уплетая картошку с салатом.

Мужчина, похоже, был очередной поселенец из вновь прибывающих в долину. Еще один фермер, приходивший узнать насчет школы для своих детей. И не было причины думать иначе.

— Ну, пошли, — крикнул он лошадям, погоняя их поводьями, желая побыстрее добраться до города.

Он подумал, что в этом ничего не будет такого, если, после того как он наберет запасов, он остановит повозку около школы. Детей все равно скоро отпустят. Тогда он предложил бы Жаворонку подвезти ее до дома, если она, конечно, захочет. И если б Адди что надумала, она бы ему тогда сказала.

Когда Уилл вошел в лавку Барберов, он увидел собравшихся в углу магазина женщин. Они что-то оживленно обсуждали, не обращая внимания на вошедшего.

— Он зашел в школу, — театральным шепотом сообщила Эллен Пендрой. — Представьте себе, прямо так взял и вошел, с корзинкой, в которой лежал обед, что приготовила миссис Таусенд. Он говорит всем, что он друг мисс Шервуд.

Уиллу стало не по себе. В этот момент из кладовки вышел Стэнли. Увидев Уилла, он остановился и перевел взгляд на сплетниц.

— Привет, Уилл! — сказал он гораздо громче обычного.

Четыре головы — все, кроме Эммы, в чепцах — повернулись в его сторону. Мисс Пендрой густо покраснела.

— Ой, мне уже пора домой, — пробормотала она.

— Совсем про ужин забыла, — сказала Зоя Поттер.

— Дня не хватает, — добавила Тельма Адам-сон.

Через минуту магазин был пуст, если не считать Уилла да хозяев лавки. Уилл подошел к прилавку и протянул Стэнли список необходимых товаров. Он старался, чтобы в голосе его не прозвучало волнения.

— Мне кажется, я тут прервал нечто важное. — Он внимательно посмотрел на Эмму. Та была в страшном замешательстве.

— Тут у нас очередная новость, — ответил вместо нее Стэнли. — Вчера в поселок приехал новый человек. Он остановился на гостином дворе Таусендов. Из того, что тут только что говорили леди, я так понял, что он относил обед в школу, где и разделил его с мисс Шервуд. — Он с укоризной посмотрел на свою супругу. — А для сплетен здесь много не надо.

— Как его зовут? — спросил Уилл, стараясь придать своему голосу как можно большую беззаботность.

Эмма не ответила, пока Стэнли сердито не уставился на нее.

— Кажется, Харрис. Он юрист из Нью-Йорк-сити, но здесь проездом в Орегон, хочет открыть там частную практику. Эллен Пендрой говорит, что он вдовец и что родом из того же городка в Коннектикуте, что и наша Адди.

Стэнли покачал головой.

— Не знаю прямо, как ей это удается. Я даже, например, еще и не видел его, а она уже знает, откуда он родом и куда направляется.

— Хм, — Уилл был слишком расстроен, чтобы заметить, какими именно взглядами обменялись Стэнли и Эмма. — Почему бы тебе не упаковать все это для меня вместе, Стэнли? А я пока прогуляюсь, есть у меня в городе кое-какие дела. Чуть позже зайду.

И он направился к двери.

— Конечно, Уилл.

Находящаяся в церкви печь не давала учительнице и ученикам замерзнуть, однако к концу дня в комнате делалось невыносимо душно. Смешанный запах пота и подсыхающей одежды стоял в классе.

Адди уже почти задыхалась, когда пришло время отпускать детей домой. Она поспешила стереть с доски и уже совсем было собралась уходить… В этот день она чувствовала себя вконец физически и психически измотанной. Поэтому, когда она вновь услышала, как хлопнула входная дверь, она подумала, что кто-то из детей что-то забыл. Но, к удивлению своему, она увидела на пороге класса Уилла. И вся ее подспудная неуверенность сразу же дала о себе знать. А что, если она делает ошибку, выходя за него? Как только она бросит работу, она сразу же станет полностью от него зависеть, так же, как когда-то зависела от отца. А что, если она ошибается в Уилле? Что, если он совсем не такой, каким кажется? Ведь она очень ошиблась даже в родном отце. Так почему же ей не ошибиться в Уилле?

— Привет, — он стоял, засунув руки в карманы. Выражение его лица было абсолютно нечитаемо, хотя она и почувствовала подсознательное напряжение.