Айдахо, ферма (№1) - В твоем сердце

— Жаворонок назвала кобылу Рэпанзэль из-за ее длинной гривы и красивого хвоста. — Слезы потекли из глаз Адди, голос ее сорвался. — Она сказала мне. Уилл. что ты читал ей сказку…

И Адди мысленно представила их вдвоем. Симпатичного, высокого мужчину, сидящего в изголовье детской кроватки и читающего вслух книгу. Она почти слышала его голос — прекрасный густой баритон. «Только, — думала Адди, — он, наверное, слишком часто запинался», — и при этой мысли она широко заулыбалась.

«Я ОЧЕНЬ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ И МНЕ КОГДА-НИБУДЬ ПРОЧИТАЛ СКАЗКУ. Я ХОЧУ. ЧТОБЫ ТЫ ЖИЛ И ЧИТАЛ МНЕ СКАЗКИ, ЖАВОРОНКУ И ВСЕМ НАШИМ ДЕТЯМ, КОТОРЫЕ У НАС ЕЩЕ РОДЯТСЯ».

Адди прижала ладонь мужа к своей щеке.

— Ты должен жить, — прошептала она. — Я люблю тебя, Уилл. Ты нужен мне. Вернись. Пожалуйста, вернись…

Уилла начала бить дрожь, в беспамятстве он стал срывать бинты с мест ожогов…

— Фрости! Фрости! Помоги мне! — позвала Адди.

И как только повар вбежал в комнату, Адди достала пузырек с морфином и. налив полную ложку, с трудом опрокинула ее в рот Уилла.

— О, ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩИЙ! МОЛЮ ТЕБЯ, НЕ ОТНИМАЙ ЕГО У МЕНЯ, — в очередной раз просила Адди.

Уилл хотел открыть глаза. Он пытался это сделать, но они будто налились свинцом. Он хотел что-то сказать, но у него не было голоса. АДДИ. Все вокруг закружилось, словно в водовороте. Его тошнило. И было очень больно. Боже, как же все-таки ему было больно. АДДИ. Где же она? Почему ее нет рядом? Он ведь так старался быть с нею вместе. Где же она сейчас? АДДИ.

— Миссис Райдэр, — позвал ее кто-то. Адди отпустила руку Уилла и повернулась к дверям. На пороге стоял Грифф.

— Миссис Райдэр, пришел повидаться с вами мистер Харрис, если вы, конечно, не против, мэм. А я бы посидел с хозяином.

Адди покачала головой.

— Нет-нет. Я останусь здесь. Пригласи Роберта сюда, пожалуйста, будь так любезен.

Адди вновь заботливо посмотрела на мужа.

— Роберт пришел повидаться с тобою, Уилл. Если бы не он, я бы могла навсегда потерять тебя. Чэд сказал мне, что Роберт первым бросился в огонь вслед за тобою. Он нашел тебя там под завалом бревен. Если бы не он… — Слезы навернулись на глаза Адди, и она не смогла продолжить.

В комнату вошел Роберт. Его первый вопрос был о состоянии Уилла. Затем он положил руку на плечо Адди. Голос его был нежным и вкрадчивым.

— Ну, а как ты? — спросил он. «НЕВАЖНО», — мысленно произнесла Адди, она была не в силах что-нибудь сказать.

— Иди ко мне, — сказал Роберт, и его руки сомкнулись на ее плечах. Он нежно стал гладить ее волосы, нашептывая: — Аделаида, дорогая, все будет хорошо. Все будет хорошо.

Когда Уилл очнулся, он долго не мог сообразить, где же он все-таки находится. Как он сюда попал? Ему казалось, что он шел сюда столетия, чтобы кого-то найти. Но никак не мог вспомнить, кого.

Интерьер комнаты был до боли знакомым. Но вряд ли это был его дом. Он стоял в коридоре, очень длинном коридоре. Когда-то он уже был здесь. Он ощутил необыкновенный Ужас. Ему не следовало идти по этому коридору. Нечто темное, жуткое поджидало его там. Он не должен был туда идти. Но он пошел.

Она стояла посреди спальни Уилла — в объятиях Роберта, прижавшись лицом к его груди, и плакала. И в этом не было ничего притворного. Рыдания вырывались из глубины ее души, исполненной страхом и отчаянием. Ей хотелось быть сильной и непоколебимой. Ради себя и Жаворонка. Она не собиралась признаться в том, что боится, что Уилл уже никогда не придет в себя. Она даже не допускала такого. Роберт не сказал ни слова. Он только держал ее за плечи, не мешая выходу ее чувств. Он протянул ей свой носовой платок.

— Спасибо, — прошептала Адди, вытирая слезы.

— Ну что, тебе лучше? — спросил Харрис и взял ее лицо в свои ладони. — Ты же знаешь, что бояться — это нормально. Уиллу сейчас плохо, и поэтому ты боишься. Нет ничего страшного в признании этого. Все будет хорошо, Аделаида!

— О, Роберт, я так его люблю. И не вынесу, если он… — Адди не смогла закончить свою мысль.

— Все нормально, я понимаю…

— Нет, ты не понимаешь! Он не знает, что я его очень люблю. Я ему никогда об этом не говорила открыто, понимаешь? Я… боялась. Боялась сказать… потому что… А вдруг он меня… не любит.

— Он любит тебя, — успокоил ее Роберт.

— Но он никогда…

— Чем угодно могу поклясться, Уилл Райдэр тебя любит.

Адди почувствовала в груди необыкновенную легкость.

— Ты действительно так считаешь?

— Конечно, Аделаида, — сказал Роберт и наклонился, чтобы поцеловать Адди в щеку. — Поверь мне…

Уилл услышал, как Адди плачет. Нет. Нет. Это был не плач. Это был Смех. Но над чем она могла так смеяться? Он пошел по коридору к спальне. Когда он заглянул в комнату, то заметил, что на кровати кто-то лежит. Ему показалось, что он должен знать этого человека. Если бы только можно было разглядеть его лицо… Он подошел к лежащему и понял, что смотрит на самого себя. Но как это могло быть? Как мог он видеть себя со стороны? Нет, это было невозможно. Нет, это всего лишь сон… Такого не может быть на самом деле. Какая-то невидимая сила толкала его лечь на эту кровать. Он сопротивлялся изо всех сил, прекрасно понимая, что здесь явно что-то не так. В конце концов силы оставили его… И он рухнул на кровать. И вдруг он почувствовал, что более уже не разделен со своим телом. Он лежал на кровати, и глаза его были широко открыты. И вот тогда-то он и увидел Адди. Она была в том самом розовом платье, которое он всю жизнь так ненавидел, в объятиях чужого мужчины. И вновь он услышал тихий смешок, как раз тогда, когда мужчина игриво погладил ее по спине.

— Соблюдай приличия, Роберт, — послышался ее шепот.

— Я уже больше не могу тебя ждать… Пойдем ко мне прямо сейчас.

— А что люди скажут, если я брошу своего мужа на смертном одре? Подумай, Роберт. Уилл долго не протянет, а вот уж потом мы и заживем вместе в открытую. Роберт, обещаю тебе.

По-видимому, Уилл вскрикнул, взгляды их встретились.

— Уилл, родной мой… Уилл! — закричала Адди, но глаза его закрылись. Адди заплакала.

— Уилл, ну, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня. Уилл!

Он застонал, никак не отреагировав на ее слова.

— О, Роберт, скорее за доктором! Скажи ему, что Уилл приходит в себя…

— Ты уверена, Аделаида? Может быть, тебе лишь показалось?

— Нет! — категорично сказала Адди. — Мне не показалось! Его глаза были открыты! Он видел меня. Он узнал меня. Я знаю. А теперь — иди же! Быстрее за доктором! Умоляю тебя!

— Бегу, бегу, Аделаида, — ответил Харрис. Адди бессильно опустилась в кресло рядом с кроватью Уилла.

— Вернись же, Уилл, прошу тебя, вернись! Ты же видел меня, ты был мгновение со мною… Вернись…

АДДИ И РОБЕРТ. ОНИ БЫЛИ ВМЕСТЕ. Очень трудно было выкарабкаться из Тьмы. Прошла целая Вечность, и вновь Уилл услышал ее голос. Она звала его. Она умоляла… Это было трудно, невероятно трудно, но он все же вернулся, потому что она звала его.

АДДИ И РОБЕРТ. Свет резал глаза, и это было очень больно ощущать, но еще больнее было видеть Роберта, обнимающего и целующего Адди. Уиллу не хотелось верить своим глазам. Но это была правда. Он все видел своими глазами…

О БОЖЕ, ДАЙ МНЕ УМЕРЕТЬ. Ему так трудно было вернуться в действительность. Он ведь мог и не делать этого. Мог подыскать для себя местечко, где не было ни борьбы, ни боли, но ему показалось, что он слышит, как она зовет его. И он пробился в этот мир, чтобы убедиться в том, что сделал все же неправильный выбор.

АДДИ И РОБЕРТ. Ему вновь захотелось бежать в бездонную тьму, но он уже не смог сделать это. Тьма ушла. Он был жив, а так хотелось быть мертвым… АДДИ И РОБЕРТ.

Адди остановилась у постели Уилла, ее трепетное сердце наполнилось надеждой. Она не могла ошибиться. Она ведь видела его глаза. Всего лишь мгновение, но он пришел в сознание. Сейчас он спал. Но в следующий раз, когда он проснется, он обязательно придет в себя. И тогда она возьмет Уилла за руку и он, конечно же, поймет, как сильно она его любит.

В следующий раз…

Глава 34

Одетый в теплую, отороченную овечьим мехом куртку, Хэнк Мак Леод стоял у могил своего сына и невестки. Холмики свежевыкопанной земли покрывал снег, словно природа пыталась замаскировать человеческое горе. Со стороны церкви доносились голоса прихожан, возносящих благодарственные молитвы Богу. Сегодня у Хэнка не было желания и причин благодарить Бога. Сердце его переполняла боль и мучили бесчисленные вопросы, на которые никто не мог дать ответа. «Почему? — с горечью спрашивал он самого себя. — Почему Бог забрал обоих — и Тома, и Марию? Почему он оставил двух малых детей без отца и матери?» Хэнк вспомнил о своей жене. Дорис в это утро была одна, присматривая за Сарой и маленьким Томом. Да, в будущем ей придется нелегко, воспитывая двух внуков. Она была уже не так молода, да и он тоже почти старик. Доживут ли они до того дня, когда малютки вырастут, станут на ноги? При мысли о младенце сердце Хэнка сжалось от невыносимой тоски и боли. Крошка Том пришел в этот мир слишком рано. В ближайшие дни и месяцы ему придется изо всех сил бороться за то, чтобы выжить. Бабушка с дедушкой уже подыскали ему кормилицу, и доктор сказал, что как раз благодаря этому младенец, вероятней всего, и выживет. Выживет… Страшное слово… Однако Хэнк не был уверен, что не умрет сам, если его внук не будет жить. А Сара, дедушкин ангелочек, у нее должна была быть мать, когда она вырастет. Ей нужна была Мария, чтобы заплетать косы, целовать ее худые локти, рассказывать дочери о мальчиках, а потом радоваться на ее свадьбе…

«НО ПОЧЕМУ. ГОСПОДИ? ПОЧЕМУ ТЫ ИХ ЗАБРАЛ?»

Хэнк ощутил холодную влажность текущих по щекам слез. Он постарался их сдержать, радуясь, что никто не видит то, как он переживает.

— Хэнк, — Дорис коснулась плеча мужа. Он посмотрел на жену. Боль и заботы еще сильнее состарили ее лицо.

— Я знала, что отыщу тебя здесь, — промолвила она. Ее взгляд коснулся могил детей. Хэнк обнял жену за плечи.

— Сердце мое ожесточилось, Дорис. Черт подери, но я теперь все ненавижу…

— Понимаю тебя.

— Ты думаешь, я испытывал судьбу, когда сказал, что это никогда не случится?

Дорис посмотрела на мужа с удивлением.

— О чем ты, Хэнк?

Боль в груди стала просто невыносимой, Хэнк чуть ли не застонал.

— Помнишь тот день, когда Адди Шервуд приехала в Хоумстэд? Мы сидели на кухне, и ты еще сказала, что было бы ужасно, если бы Том и Мария умерли, так же, как и родители Жаворонка. Ты сказала, что как бы плохо было Саре. Помнишь? И я ответил тебе, Дорис, что мы бы вырастили внучку, как и своих родных детей… Мы были уверены, что это никогда, ни за что в жизни не произойдет. А что теперь?

— О, Хэнк… — Дорис обняла его широкие плечи, прильнув лицом к куртке. Так она и стояла долго, не зная, что сказать.

— Это не твоя вина, Хэнк. Бог взял к себе Марию и твоего сына не оттого, что ты когда-то что-то там сказал. Бог здесь ни при чем. Доктор предупреждал Марию насчет очередной беременности. Он сказал ей, что она очень рискует. Она знала, что может умереть. Она знала, что ребенок может не выжить. А Том… Смерть Тома была несчастным случаем. Ужасным, трагическим случаем. Не вини ни себя, ни Бога за происшедшее.

Дорис вновь прижалась к мужу. Глаза Хэнка были полны слез. На этот раз он уже не скрывал их. Он считал, что мужчина имеет право поплакать вволю над могилой своего единственного сына.

Адди внесла поднос в спальню Уилла. Когда она поставила его на стоявшую рядом с кроватью мужа тумбочку, Уилл открыл глаза. Ледяной холодок пробежал по ее спине, когда она увидела его пустой, лишенный каких-либо эмоций взгляд. Адди с трудом попробовала улыбнуться.

— Доброе утро, Уилл. Я принесла тебе кое-что поесть.

Ничего не отвечая, Уилл закрыл глаза и отвернулся к стене. Адди опустилась в стоящее рядом кресло. Она была абсолютно беспомощна. Адди не знала, как помочь мужу. С тех пор как он вчера пришел на мгновение в себя, Уилл вел себя так, будто бы никогда не был с нею знаком. Он не говорил ни слова. Только смотрел на Адди холодным, безразличным взглядом. Адди вспомнила, как он на нее смотрел в день свадьбы, как восхищался ею. Она тогда была уверена, что это ей не казалось. Куда же теперь все исчезло? Почему Уилл стал совершенно чужим? Судорожно вздохнув, Адди заботливо склонилась над мужем.

— Уилл, ты должен что-нибудь съесть, иначе ты долго будешь еще болеть.

Уилл даже не шелохнулся, будто Адди не существовало вовсе.

— Ну пожалуйста, Уилл, попробуй! Тебе надо поесть…

— Тетя Адди! Можно мне войти? — спросила Жаворонок, которая только что вошла в комнату.

— Конечно, Жаворонок. Твой дядя пришел в себя. Может быть, он захочет с тобою поговорить?..

— Дядя Уилл! — сказала девочка, подойдя к его изголовью. — Это я. Жаворонок.

Уилл повернулся на голос девочки, в глазах его промелькнула искра жизни. Затем он перевел взгляд на Адди, и его голубые глаза вновь стали холодными. «ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ. НО ПОЧЕМУ?» Боль и паника охватили Адди. Она резко встала с кресла.

— Посмотрим, может, тебе удастся накормить своего дядюшку. Жаворонок, — сказала, поджав губы, Адди.

Она вышла из комнаты, высоко подняв голову и сжав кулаки. Уилл узнал прежнюю гордую непоколебимость в том, как Адди ушла. Он и раньше видел ее такой, когда она пыталась с честью скрыть свои подлинные чувства. Уилл знал, что Адди была в смятении. Она не могла понять, почему он отказывается разговаривать, почему не хотел есть. Она не догадывалась, что он видел ее с Робертом. Она еще не знала, что он видел ее измену.

Уиллу было все безразлично, точно так же, как и она, Адди Шервуд. Хотя теперь ее звали Адди Райдэр. Она была его женой. Женой, которая уже успела его предать, когда с момента свадьбы еще не прошло и четырех дней. Как следует над этим подумав, Уилл не особенно удивился. Подсознательно он ожидал чего-то подобного еще с тех пор, как попросил ее руки. Разве измена мужьям не единственное занятие женщин? Недаром он долгие годы избегал брачных уз, будто заранее зная, что случится.

«Но Адди ведь не была такой», — вдруг подумал Уилл. И вновь он увидел их обнимающимися, к тому же Адди была в этом розовом платье. Голова болела, все тело изнывало… Ему необходимо было болеутоляющее лекарство. Какое-нибудь отшибающее память снотворное. Куда же подевался этот проклятый морфин? Розовое платье…

— Дядя Уилл!

«ЭТО ПРОКЛЯТОЕ РОЗОВОЕ ПЛАТЬЕ».

— Дядя! — послышался неуверенный голос Жаворонка.

Уилл посмотрел на племянницу. В ее глазах были страх и отчаяние. Ему стало жалко девочку. Жаворонок обрела с ним свое непрочное счастье. Он не мог теперь подвести девочку.

— Может, ты что-нибудь попробуешь? Фрости варил этот бульон специально для тебя, — говорила заботливо Жаворонок. — Дядя Уилл, вот тебе подушка. Подложим ее под спину, и тебе будет легче немножко привстать и покушать.

Он сделал все, чтобы по возможности не огорчать девочку. И вконец выбился из сил, прежде чем Жаворонок поднесла к его рту полную ложку бульона. Уилл все-таки нашел в себе силы, чтобы привстать. С послушным видом он открыл рот и позволил племяннице себя накормить.

— Тебя многие собираются проведать, — сказала Жаворонок. — Миссис Барбер обещала сегодня зайти, сразу же после церковной службы.

Уилл пытался сосредоточиться на том, что говорила ему Жаворонок, но ничего не мог с собой поделать. Доктор предупреждал его, что морфин может давать побочные эффекты и лекарством нельзя злоупотреблять, применяя его без острой необходимости. Но, может быть, это зелье поможет ему забыть то, что ему не хотелось помнить.

АДДИ И РОБЕРТ. О, ЕСЛИ БЫ ОН ТОЛЬКО СМОГ ЗАБЫТЬ…

— Миссис Барбер хотела подменить тетю Адди, ведь все эти дни тетя Адди не отходила от тебя…

«ТЕТЯ АДДИ, — думал Уилл. — Как же легко ей удалось завоевать доверие и любовь ребенка. Как легко она пленила сердце Жаворонка. Да и сам он попался на эту удочку, а она его предала…» Уилл завертел головой, когда Жаворонок попыталась дать ему еще одну ложку бульона. Затем Уилл опустился на подушки и закрыл глаза, отключившись от внешнего мира. Он хотел избавиться от воспоминаний, но ничего не выходило.

«Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ НЕ ТАКАЯ, АДДИ. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ДРУГАЯ…» И опять он видел Адди и Роберта.

Выходя из церкви, Роузи увидела шерифа с женой, стоявших у ограды маленького кладбища. Чувство вины сжигало ее. ПА УБИЛ МИСТЕРА МАК ЛЕОДА. Она должна была сказать об этом шерифу. Она уже давно должна была ему сказать все, что ее папочка говорил о сейфе лесопилки. Затем она подумала о своей матери. Синяки на лице Вирджинии уже почти прошли, и сегодня она даже смогла присутствовать на утреннем богослужении. Ей даже удалось замазать гримом свою разбитую щеку. Вирджиния Таусенд впервые улыбалась за многие-многие годы. Уже давно девочка не видела ее такой счастливой. «Интересно, — думала Роузи, — что было бы, если бы полиция вернула отца обратно?» Он бы точно убил маму. Когда-нибудь он ее так бы стукнул, что Вирджиния не выдержала бы. «Нет. — думала Роузи, — шерифу нельзя было рассказывать». К тому же она не была твердо уверена в том, что именно ее отец поджег лесопилку. Может быть, он и впрямь покинул город за ночь до пожара, как говорила мама. Всякое может быть…

На долину упала ночь, принесшая с собою холодный пронизывающий ветер, который стонал в ветвях деревьев и завывал по углам стоявшего посреди ранчо особняка. Адди смотрела в окно, глядя на безлунное небо. Звезды мерцали в небесном просторе, но она уже не замечала в них прежней красоты. Они казались ей такими отдаленными, холодными и безжизненными. «ПОЧТИ КАК УИЛЛ», — подумала она, скрестив на груди руки. Она почувствовала его взгляд и повернулась к мужу. Между ними обоими, казалось, был установлен невидимый щит, Уилл был совершенно недоступен для нее. Он закрыл глаза и погрузился в сон.

«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, УИЛЛ? ПОЧЕМУ ТЫ СО МНОЮ НЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ?»

— Черепные травмы порой оказывают странное влияние, — сказал Адди как-то док Варни, когда она пожаловалась ему на странное поведение Уилла. — А быть может, это связано с воздействием морфина. Подождите немного, Уилл вскоре будет самим собою.

Адди не была уверена, что Уилл станет прежним. Она чувствовала, что он ее ненавидит. Но за что? Тяжело вздохнув, она подошла к кровати мужа.

— Может, прежде чем уснуть, ты съешь что-нибудь, Уилл? Я пойду принесу с кухни.

Он не обратил на нее никакого внимания, будто бы ее вообще не было в комнате. Адди чуть было не положила свою ладонь на плечо мужа, но, вовремя спохватившись, отдернула руку. Она часто заморгала, пытаясь избавиться от наворачивающихся на глаза слез.

— Если тебе что-нибудь понадобится, я тотчас же прибегу. Сон у меня чуткий.

Уилл не показал, что он ее слышал. Адди погасила лампу, разделась и забралась под одеяло. Она лежала в темноте, глядя в потолок. А ведь сейчас должен был быть их медовый месяц. И они с Уиллом должны были с радостью наслаждаться своими чувствами. Адди закрыла глаза и предалась воспоминаниям о том, как Уилл занимался с нею любовью. И от этого Адди стало не по себе. Она так тосковала по его ласковым рукам. Как хотелось ей страстных поцелуев. Как тосковала она по тому, чтобы он вновь захотел ее, окреп, обрел силу, чтобы приносить ей наслаждение. Адди сдержала крик своего разбитого сердца и повернулась на бок. Нет, она не хотела просто заниматься любовью. Ей нужен был Уилл со своими мечтами, надеждами, со своей улыбкой, смехом, его сильными руками…

«Почему же, — размышляла Адди, — она уловила лишь отблеск обещаний прекрасного будущего и теперь им не суждено было сбыться?» Ей стало страшно. Счастье выскальзывало у нее из рук, и она не могла понять, как так случилось. Она знала, что теряет Уилла.

В течение следующей недели Уилл удивительно быстро пошел на поправку. К нему вернулся аппетит, и вскоре он уже мог вставать и даже совершать небольшие прогулки. Ужасная шишка на затылке почти исчезла, а ожоги уже не причиняли той боли, что ранее. Каждый день он разговаривал с Гриффом Симпсоном, управляющим ранчо, и каждый раз, когда приезжали визитеры из города, он всех принимал с большой радостью. Пожалуй, лишь Адди знала, что все здесь не так. Лишь она одна знала, что Уилл совсем не тот человек, за которого она выходила замуж. Она ждала, что в один прекрасный день он вновь посмотрит на нее и ледяной холодок уйдет из его глаз. Она ждала, когда же наконец он произнесет ее имя, скажет, что так угнетает его, но он по-прежнему молчал. И жизнь их продолжалась как прежде — двое чужих друг другу людей, которые проживали в одном доме… В то время как Уилл поправлялся, набирался сил, Адди все больше чувствовала, что соскальзывает в бездну печали и отчаяния, из которой ей было уже не выбраться.

К концу второй недели в доме Райдэров установился определенный этикет вежливости, Уилл начал разговаривать с Адди, но лишь тогда, когда в комнате были посторонние люди или Жаворонок. Когда же они оставались наедине, что бывало лишь ночью, он отворачивался к стене, спиной к ней. К концу третьей недели Уилл уже посещал скотный двор, причем вид у него был такой, будто бы у него в жизни не было никакого угрожающего ранения. Но Адди считала, что по их браку нанесен удар, и если не произойдет какого-то чуда, им наверняка придется расстаться.

— Уилл, мы должны поговорить, — Адднь закрыла за собой дверь спальни и прислонилась к ней спиной, так, чтобы он уже не убежал. Она смотрела, как он аккуратно застегнул последнюю пуговицу на рубашке и посмотрел на нее. Он по-прежнему молчал. — Так больше продолжаться не может, Уилл. Что случилось? Ты должен мне сказать.

Уилл сделал шаг вперед, но она не отходила от двери, еще больше прижимаясь к ней.

— Убирайся с дороги, — прошипел он.

— Нет, — она вызывающе подняла голову. — Никуда я не уйду, пока мы не поговорим. Ну скажи мне, скажи, быть может, я смогу тебе хоть чем-то помочь…

Его глаза сузились.

— Ты не можешь мне помочь, Адди.

— Но почему? — Она умоляюще протянула к нему руки. — Ведь если сейчас ты не дашь мне возможности, мы так и не узнаем… — ее голос сорвался на шепот. — Я твоя жена, Уилл. Дай Мне возможность помочь тебе.

Уилл долго и. пристально смотрел на нее, и с каждым ударом сердца глаза его становились все более отдаленными и холодными. В конце концов губы его искривились в презрительной ухмылке.

— Ты не можешь мне помочь, Адди, потому что вся беда в том, что ты — моя жена. Она чуть не задохнулась от удивления.

— Уилл…

— Мы не должны были жениться. Я знал это с самого начала, но каким-то образом тебе удалось убедить меня в том, что ты не такая, как все… Нет, ты такая же. Все женщины одинаковы. Всем .вам нужны крыша, деньги и положение, статус супруги… Что ж, кров у тебя теперь есть. У нас достаточно денег, чтобы ты могла их тратить на все, что угодно. Вся хоумстэдская округа смотрит на тебя, открыв рот, и думает, что ты приличная леди. Чего же ты еще хочешь? Зачем нам притворяться, будто мы вдобавок еще что-то друг к другу испытываем?

— Уилл, я не понимаю, все, что я…

— Прочь с дороги.

Напуганная крайним отвращением, прочитанным в его глазах, она отступила. Уилл распахнул дверь и уже с порога бросил:

— Мы будем притворяться ради Жаворонка. Она ведь тебя полюбила. И я хочу пощадить ее чувства. Ты понимаешь меня, Адди? Не стоит ее обижать! — и он вылетел из комнаты, оставив ее в полном смятении.

Несколькими минутами позже Уилл уже поеживался от холода, сидя на Пэле, скакавшем по присыпанной снежком земле. Вновь и вновь его озлобленные слова звучали у него в ушах, и он никак не мог забыть, как была потрясена услышанным Адди.

Он ненавидел ее… Нет, ему хотелось ее ненавидеть. Он злился от того, что все еще любил ее, несмотря на ее двуличие. Он по-прежнему любил ее. И эта любовь просто убивала его.

Глава 35

Теплый ветерок подул с запада, и снег, обрядивший долину и горы в белые одежды, растаял. Теперь мир за Аддиным окном приобрел серо-коричневые цвета. Между особняком ранчо, конюшнями и амбаром простерлось море грязи.

Ландшафт очень соответствовал настроению Адди. Она прижалась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Сделав медленный вздох, она попыталась расслабиться и успокоить свои нервы, но ничего не помогало. Она сомневалась, что ей вообще что-то может сейчас помочь. Она не видела Уилла с тех пор, как вернулась из школы. Она знала, что до ужина его дома не будет. Он старался избегать ее прежде, будет делать это это и. впредь.

«Он ненавидит меня, — вновь подумала Адди. — Но почему? За что?»

Этот вопрос не давал ей покоя с тех самых пор, как он пришел в себя. С чего бы ему ее так ненавидеть? Что она такого сделала, что заслужила такую враждебность по отношению к себе?

Она открыла глаза и уже было собралась отвернуться от окна, как вдруг заметила приближающуюся к дому повозку. На козлах восседал Роберт.

Адди прошла в коридор, сняла с вешалки шаль и набросила ее на плечи. Потом она вышла на крыльцо.

Вот уже почти две недели, как они не виделись, как раз с тех самых пор, как Уилл очнулся. В первую неделю кризиса, когда она так боялась, что ее муж умрет, Роберт проявил себя настоящим другом. Адди прекрасно понимала, что ни за что бы не пережила то время без его помощи..

Роберт остановил экипаж у крыльца и спрыгнул на землю. Казалось, он совершенно не обратил внимания на бурую грязь, тотчас же. заляпавшую его дорогие кожаные сапоги.

— Привет, Роберт, — тихо сказала Адди.

Он поднялся на крыльцо. Его глаза внимательно ее изучали.

— Привет, Аделаида, — он пожал ей руку. — Ну, как ты?

Она через силу улыбнулась.

— Со мной все в порядке.

— Ты выглядишь усталой, тебе не стоило так скоро возобновлять занятия в школе.

— Да нет, давно уже было пора, — она пожала плечами. — Уиллу гораздо лучше… И теперь я ему здесь не нужна.

Роберт нахмурился.

— Аделаида…

— Что мы стоим-то на сквозняке, — перебила она его. — Проходи. У Фрости всегда на плите полный кофейник. Так что попьем кофейку.

Она прошла в дом первой. Жестом пригласив Роберта пройти в гостиную, она быстро пошла на кухню и налила две чашки крепчайшего кофе, которое предпочитали мужчины на Рокин'Ар. Когда она вернулась в комнату, Роберт уже сидел на краю софы, положив руки на колени.

— Угощайся, — сказала Адди, поставив чашку с кофе на столик рядом с ним. — Это тебя согреет.

Роберт даже не притронулся к чашке. Он продолжал пристально смотреть на Адди, севшую-напротив него в кресло.

— Я пришел, чтобы попрощаться, — наконец произнес он.

— Попрощаться?

— Я и так задержался на гораздо больший срок, чем предполагал. Я должен преодолеть здешние горы, прежде чем перевалы закроет снегом.

Она молча кивнула.

— Я бы уехал раньше, но я должен был убедиться, что с Уиллом все в порядке и у тебя все хорошо. — Он поднял бровь. — С тобою же все хорошо, не правда ли, Аделаида?

Она сжала пальцы и как-то напряглась.

— Просто великолепно. Уиллу гораздо лучше. По правде говоря, я даже не могу удержать его в постели, чтобы он как следует отдохнул и набрался сил. Если бы не эти ужасные ожоги, никто бы никогда не догадался, что он был на волосок от смерти. Это просто удивительно…

— Аделаида…

Она посмотрела в окно.

— Нет, честно, Роберт, все обстоит так, что лучше и: быть не может. Я так перепугалась, когда подумала, что Уилл умрет, но теперь, когда он совершенно здоров… — Она закашлялась.

— Аделаида… — голос его был мягкий и ободряющий. Сама того не желая, Адди отвернулась от окна и посмотрела ему в глаза.

— Скажи мне честно, что случилось? Ведь перед тобой твой друг Роберт, ты помнишь об этом?

Она с трудом удержала слезы. Она хотела уже ему все рассказать. Больше всего на свете ей хотелось сейчас рассказать ему о том, как ведет себя Уилл. Быть может, он ей поможет, если ей удастся объяснить, в чем дело. Но она не в состоянии была это сделать. Ей казалось, что она предаст Уилла, если расскажет об этом кому-то еще. Нет, с этим ей придется разобраться самой. В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Роберт шумно вздохнул и потянулся к чашке. Он сделал несколько больших глотков, после чего вновь посмотрел на Адди. Серьезное выражение его лица вполне соответствовало тону, которым он произнес:

— Знаешь, у меня большой дом в Орегоне. Мой новый компаньон построил его по моему проекту, и моя тетушка уже живет там. Если так случится, что тебе некуда будет пойти, приезжай и живи с нами. Мы всегда будем тебе рады.

Она не собиралась этого делать. Ей казалось, что удастся удержать эти проклятые слезы. Но только вдруг они ручьем полились по ее щекам.

Роберт подошел к ней и положил свою руку ей на плечо.

— Может быть, ты все-таки расскажешь мне, что случилось? — спросил он шепотом. Адди отрицательно покачала головой.

— Я очень сомневаюсь, что у моей жены может возникнуть желание поехать к вам в Орегон. Ее место здесь, с семьей.

Адди вздрогнула от громкого голоса Уилла, который уже минуту стоял в дверях, никем не замеченный. Она попыталась вскочить, однако лежащая на ее плече рука Роберта не дала ей этого сделать.

— Добрый день, Уилл, — учтиво сказал Роберт. Уилл лишь кивнул в ответ. — Я зашел лишь для того, чтобы попрощаться с Аделаидой. И с тобою тоже. Утренним экипажем я уезжаю в Орегон.

— Не может быть, — выражение лица Уилла было крайне скептическое. — Так быстро? — сказал он с сарказмом. — Ну что ж, не позволяйте в таком случае нам вас более задерживать. Наверняка вам еще необходимо многое сделать перед отъездом.

— Уилл, — с укором прошептала Адди. Пальцы Роберта сжали ее плечо.

— Вы правы. Мне еще действительно немало предстоит сделать. — Он помог Адди встать с кресла. Потом, повернувшись к ней, добавил: — Помни о том, что я тебе сказал.

Адди снова лишь покачала головой. Роберт прошел через гостиную. Он задержался около Уилла, и двое мужчин довольно долго, ничего не говоря, смотрели в глаза друг другу. Наконец Роберт оглянулся, кивнул на прощание Адди, взял со стола свою шляпу и вышел.