– Мы покажем им, как, черт возьми, каджуны умеют драться. Мы перекроем одно из этих мест.
* * *
Собранного оружия оказалось немало – пистолеты, ружья, ножи и топоры. Подгоняемые Бреттом, все принялись наспех сооружать плоты, не забывая укладывать на них промасленные ветки.
Работа кипела весь день. Разведчики, посланные в расположение генерала Шермана, донесли, что колонна подошла к реке и собирается пересечь ее на рассвете. Несколько человек отправились в Виксбург, расположенный милях в восьми от Чикасоу-Бау, чтобы убедиться в том, как обстоят дела у южан. Вернувшись, они сообщили, что генерал Пембертон действительно продвигается навстречу Шерману, но делает это крайне медленно. Этого Бретт боялся больше всего: похоже, битва разразится в самом Чикасоу-Бау.
Сражение началось на рассвете двадцать восьмого декабря. В воздухе стоял запах серы; крики умирающих и раненых заглушались треском выстрелов. Враги бились на воде, зажатые с обеих сторон военными кораблями. Конфедераты пока держались, но Шерман делал настойчивые попытки прорваться сквозь лес – и тогда уже им не устоять.
Каджуны подвели свои плоты к самому узкому и наиболее опасному месту реки. Потом они подожгли их и пустили по течению. Пылающая преграда подплыла к броду и перекрыла дорогу неприятелю.
Нескольким янки все же удалось прорваться сквозь огонь. В стычках между ними и каджунами пуля попала в Бела. Коди потащил его в укрытие, где обнаружил, что тот лишь ранен. Зато двум другим каджунам не повезло: они погибли прямо на берегу.
Вдруг один из каджунов, забравшийся на дерево, неистово завопил:
– Мы тесним их! Янки отступают!
Бурные крики восторга вознеслись к небесам. Они смогли остановить Шермана! Однако Бретт сдержал ликование каджунов, заметив, что янки наверняка предпримут новую атаку.
Битва продолжалась всю ночь. Еще два дня генерал Шерман делал отчаянные попытки потеснить южан. Снова и снова его отбрасывали назад, а Бретту все время приходилось охлаждать пыл торжествующих друзей.
На третий день Шерман пошел в атаку при поддержке тяжелой артиллерии. Увидев, как каджуны падают под огнем неприятеля, Бретт с горечью подумал о потерях. Бел сообщил ему, что погибло уже двенадцать человек.
Наконец все было кончено. Отчаянная попытка северян провалилась, и генерал Шерман приказал своим войскам отступить. Радости не было границ!
– Шерман не покорился, – мрачно заметил Бретт, – а всего лишь отошел, чтобы собраться с силами и дождаться генерала Гранта. Он непременно вернется. Скорее всего это произойдет весной.
– Но мы будем готовы встретить его, – решительно проговорил Бел. Потом, положив руки Коди на плечи и проникновенно заглянув ему в глаза, добавил: – Спасибо тебе, друг. Ты помог нам понять, что мы не должны стоять в стороне.
– Боюсь, теперь уже никто не сможет стоять в стороне от этой войны, – пожал плечами Бретт, – нравится вам это или нет.
– Но ведь ты останешься с нами? – озадаченно спросил Бел.
Бретт ответил, что у него есть другие дела, но не стал вдаваться в подробности. Он был уже не рад, что решил принять участие в сражении. Он был так близок к смерти в эти два дня! Что стало бы с Анджелой, если бы он погиб? Ведь она так беспомощна! Видно, пришло время сделать то, что он должен был сделать уже давно: передать ее на попечение правительства конфедератов.
И уж только после этого он будет иметь право воевать!
А когда война окончится, он вернется к ней, и они вместе подумают о будущем.
– Наверняка дело в женщине, – поддразнил его Бел. – У Гатора появилась новая красотка.
– Нет, не новая, – усмехнулся Коди. – Скорее прежняя, только она не знает об этом.
Бел удивленно заморгал.
– Что-то я не понимаю тебя, – пробормотал он.
Бретт отвернулся, подумав, что Белу и не нужно ничего понимать.
Это произошло через несколько дней.
Сначала серебристый свет сменился грязновато-белым, тот вскоре стал розоватым, а потом пелена спала с глаз Анджелы, и, проснувшись, она увидела мир во всем его великолепии.
Не в силах пошевелиться, девушка лежала на кровати, осторожно переводя глаза с предмета на предмет; больше всего она боялась, что тьма снова вернется.
Но темная пелена не опускалась больше на ее глаза. Подождав немного, Анджела медленно встала с постели и вышла из комнаты. Она не могла сдержать радостного смеха и принялась разглядывать дом. Вдруг вспомнив, что она босиком и на ней надета всего лишь ночная рубашка, которую Бретт взял в каком-то шкафу, Анджела поспешила в свое убежище, чтобы одеться.
Натянув убогое платье, девушка выбежала во двор и, разведя руки в стороны, радостно заплясала, высоко подняв голову. Был первый день нового года. Несмотря на зиму, погода была необыкновенно теплой – ведь она находилась в Миссисипи, на Юге. И, хвала Господу, зрение вернулось к ней! Ах, как Анджеле хотелось, чтобы Бретт был рядом и разделил с ней ее радость!
Бретт…
Анджела замерла на месте, подумав, что теперь сможет наконец-то взглянуть в глаза любимого. Каков же он? Хотя… Ей очень хотелось увидеть Бретта, но она знала, что его внешность не имеет значения. Пусть даже он окажется самым безобразным существом, какое только можно вообразить, – она не станет любить его меньше. Ее сердце было навеки отдано ему, и теперь они вместе смогут строить планы на будущее.
Тут к ней подошел Руфус. Еще издалека заметив, что девушка как-то странно ведет себя, старик испугался.
Лишь когда Анджела рассказала ему необыкновенную новость, Руфус подошел поближе, заглянул ей прямо в глаза и воскликнул:
– Господи, радость-то какая! Слава Богу! Вы видите, мисс Анджела!
Прошло еще два дня. Анджела все больше волновалась за Коди. Днем она бродила по окрестностям особняка, наслаждаясь открывавшимся ее взору видом, а укладываясь спать, с радостью думала о том, что ночная темнота – временная и что утром она вновь увидит мир.
Уже темнело, когда взволнованный Руфус прибежал к ней, чтобы сообщить о скором прибытии Бретта, лодку которого он заметил с берега. Старик не сомневался в том, что это Бретт, потому что тот двигался очень осторожно, явно не желая быть замеченным с проплывающих мимо судов.
– Представляю себе, как он обрадуется, узнав, что вы прозрели! – закричал негр.
Анджела хотела выбрать какой-то особенный момент, чтобы сообщить любимому счастливую весть. Нет, она не побежит ему навстречу, пусть он сам догадается.
Это случится на рассвете, решила она. Анджеле хотелось, чтобы при первых лучах солнца он увидел, какой любовью сияют ее глаза! Ей будет трудно удержаться, но она дождется этого мгновения.
Догадавшись, что девушке хочется побыть с Бреттом наедине, старик попрощался и поспешно ушел из дома.
Анджела медленно спустилась к пристани, осторожно постукивая перед собой тростью, чтобы не споткнуться. Было так темно, что она в самом деле ничего не видела. Услышав, как лодка ударилась бортом о деревянную балку, девушка тихо спросила:
– Бретт, это ты?
– Анджела, родная, что ты здесь делаешь? – Соскочив на берег, Бретт крепко сжал ее в объятиях. – Господи, как же я по тебе соскучился…
– А я… я чуть не обезумела от беспокойства, – прижимаясь к нему, прошептала она. – С тобой и правда все в порядке?
Заверив ее, что дело закончилось благополучно, Бретт взял Анджелу за руку и повел ее к дому.
– Я все расскажу тебе, не тревожься.
Анджела продолжала притворяться слепой. Они сели, и после страстного поцелуя Бретт стал пересказывать события последних дней.
– Слава Богу, – проговорила Анджела, когда узнала, что федералы были вынуждены отступить. – А что будет дальше? – Она улыбнулась, решив, что теперь они могут мечтать о чем угодно. Однако Бретт не ответил, и она поняла, что по какой-то причине он не хочет говорить на эту тему.
– Мы подумаем об этом утром, любимая, потому что сейчас я хочу тебя. Прямо здесь. – Он почти грубо привлек девушку к себе.
Груди Анджелы прижались к его груди, а его восставшая плоть прижималась к ее лону. Бретт властно поцеловал полураскрытые губы и, расстегнув пуговицы платья, принялся осыпать трепещущую грудь подруги горячими поцелуями.
Желание опалило Анджелу. Забыв о стыдливости, она стала молить Бретта поскорее взять ее.
Бретт еще сильнее прижался к ней и припал к ее губам страстным поцелуем, сулящим им обоим невиданную радость. Весь мир перестал существовать для них. Движения Бретта становились все стремительнее, и вот наконец Анджела громко закричала под ним, ее тело затрепетало от страсти. К сладостным стонам Анджелы присоединился громкий рык Бретта Коди, которого захлестнула волна наслаждения.
– Анджела, как я люблю тебя! – задыхаясь, проговорил Бретт, переворачиваясь на спину, но не отпуская ее. – Дорогая, я надеюсь, что весной мы сможем заниматься любовью прямо на траве. Неподалеку отсюда есть чудный склон, который зарастет пестрыми цветами, как только потеплеет. – Он потерся носом о ее подбородок. – Ангел мой, я жду не дождусь весны. Когда я занимаюсь с тобой любовью, мне кажется, что я нахожусь в раю, полном милых полевых цветов. – С этими словами Бретт закрыл глаза. Усталость взяла свое – он уснул.
Анджела тоже задремала, ей было так уютно, так спокойно в его объятиях.
Проснувшись, она резко села в постели. Прохладный ветерок, дующий с реки, быстро развеял ее сон. Но на сей раз девушку поднял не какой-то шум, как это случалось раньше, нет, ее встревожило что-то другое… Последние слова Бретта, которые он произнес перед тем как уснуть.
Ей опять привиделся тот же ночной кошмар. Вот она стоит на коленях перед истекающим кровью отцом, и он пытается что-то сказать ей… Да! Так и есть! Только сейчас память не подвела ее, и она вспомнила слова Элтона.
Полевые цветы!
Да, он сказал что-то о полевых цветах.
Следом другое воспоминание всплыло на поверхность ее сознания.
…В тот день они ходили с отцом в усыпальницу ее матери. И отец увидел, что на склепе, с той стороны, где внутри стоял саркофаг с гробом Твайлы, из каменной кладки пробились робкие побеги полевых цветов. «Сама Смерть уступила дорогу Жизни», – заметил он тогда.
И тут Анджела поняла, что отец хотел сказать ей, перед тем как испустил последний вдох. Злополучные пластины для печатания денег спрятаны в семейном склепе!
Небо озарилось первыми лучами восходящего солнца. Девушка взволнованно повернулась к Бретту, спавшему на боку, спиной к ней, и осторожно потрясла его за плечо, желая тут же поведать ему сразу о двух чудесах.
Пробормотав что-то, он перевернулся на спину, но так и не проснулся.
Анджела едва сдержала крик изумления.
Сердце ее забилось с неистовой силой, дыхание перехватило.
Перед ней лежал Гатор!
Глава 31
Анджела ехала вдоль реки.
Сильное течение извилистой Миссисипи подмывало берега. Анджеле приходилось все время быть начеку, чтобы лошадь Бретта не споткнулась о неожиданное препятствие или не увязла в мокром песке.
Девушка находилась в пути уже довольно давно – она не сбавляла ходу, не желая, чтобы Бретт, узнав об ее бегстве, смог догнать ее.
Бретт…
Анджела сердито поежилась.
Гатор…
Ну как же она не догадалась?! Конечно, у него было преимущество перед ней, ведь она не видела его, а голос он старательно изменял. Да, он вел себя совсем иначе, он даже по-другому занимался любовью!
Но тут Анджела напомнила себе, что не видела Гатора целых четыре года.
Ох, как же ее взбесил этот обман! Он притворялся с самого начала! Бретт был на службе у федералов. Стало быть, янки разузнали об их романтических отношениях в прошлом и решили воспользоваться ее слепотой, чтобы Гатор, как и четыре года назад, околдовал ее. Можно не сомневаться, что все это было затеяно лишь с целью выведать у нее тайну.
Да уж, нахмурившись подумала Анджела, может, что-то и переменилось за это время, только не способность Гатора обманывать.
Итак, кусочки пестрой мозаики стали складываться в единую картину. Теперь-то она поняла, почему он не увез ее к конфедератам. Его вовсе не волновало, что кто-то пытался убить ее. Он просто хотел быть рядом, когда память вернется к ней. И покушение на нее было, несомненно, инсценировано, чтобы он мог сделать вид, что спасает ее.
Как только ей открылась горькая правда, девушка поняла, что единственный выход для нее – бегство. Неизвестно, как Бретт поведет себя, узнав, что она прозрела. Ясно одно: он ее не отпустит.
Анджела решила как можно быстрее добраться до Нового Орлеана, чтобы проверить, правильно ли она истолковала последние слова отца. Если она найдет пластины в склепе матери, то постарается отвезти их в Ричмонд и передать правительству Конфедерации. Но Бретт обязательно поедет за ней – в этом можно не сомневаться. Руфус сообщит ему, что зрение вернулось к ней, и Бретт тут же поймет причину ее поспешного отъезда. Дальше…
Бретт непременно догадается, что она вспомнила, где спрятаны дощечки, и тоже поедет в Новый Орлеан. Причем он, пожалуй, подумает, что она все время знала, где они, только притворялась, будто ничего не помнит. А обратно не ехала лишь потому, что была беглой узницей и боялась снова попасть за решетку.
Анджела специально забрала его лошадь – так ему будет труднее догнать ее. Бретт, конечно же, попытается найти другую, потому что на маленькой лодочке ему не добраться до Нового Орлеана. Это займет у него некоторое время.
Девушка проехала мимо нескольких хижин, но не решилась сделать привал, дожидаясь, пока окончательно стемнеет. В конце концов она остановилась на небольшой ферме. Пожилые муж с женой, назвавшиеся Джаспером и Дейзи Кингстон, с радостью пустили ее на ночлег, когда она сообщила им, что спешит в Новый Орлеан к смертельно больной матери.
Джаспер тут же стал наставлять Анджелу.
– Вы не должны путешествовать в одиночестве, – настаивал он. – Дороги полны вооруженных до зубов янки, грабителей, повстанцев да бог знает еще кого. Много зла теперь повсюду, мисси, много зла… – повторил он. – Выезжать одной на большую дорогу – настоящее самоубийство. Тут и днем-то страшновато, а уж ночью и подавно стоит остерегаться. Теперь Миссисипи и Луизиана совсем не те, что прежде, – столько бандитов и убийц собралось здесь.
Анджела понимала, что старик говорит правду, а не просто пытается запугать ее.
– Но я должна попробовать, – решительно заявила она, – мне надо добраться до Нового Орлеана как можно скорее.
Дейзи невольно вспомнила о собственной дочери, умершей, когда ей было четыре годика. Может, она стала бы такой же красавицей, как Анджела. У девочки волосы тоже были цвета мартовского солнца на рассвете, а на щеках, как и у их гостьи, играли очаровательные ямочки. Накрыв руку мужа своей рукой, она с надеждой спросила:
– А что твой брат в Батон-Руж?
– Что мой брат? – резко переспросил Джаспер, сразу догадавшийся, что она имеет в виду.
Смущенно покосившись на Анджелу, женщина проговорила:
– Так уж случилось, Джаспер, что мне известно кое-что о твоей семье. Я знаю, что Лютер с друзьями иногда ездят в Новый Орлеан, чтобы продавать солдатам виски. Конечно, они неплохо зарабатывают на этом, – заметила Дейзи. – Так почему бы им не взять с собой Анджелу, когда они в следующий раз поедут в город? Их судно не обыскивают, поскольку всем известно, что они возят. Грешной напиток, вот что, – нахмурившись, добавила она.
– Да, это было бы чудесно, – поддержала ее Анджела. – Меня только до окраины города довезти, а оттуда я уж сама доберусь до места.
Скривив губы, Джаспер переводил взгляд с одной женщины на другую, надеясь, что выглядит устрашающе.
– Собственно, если с Лютером все в порядке, – наконец пробормотал он, – то что же я-то раздумываю?
Дейзи и Анджела, довольные, обняли его по очереди.
Через три дня Джаспер привез девушку к брату, который согласился взять ее с собой в Новый Орлеан в обмен на ее отличную лошадь. Анджела, не моргнув глазом, согласилась. У нее было чувство, что таким образом она хоть немного отомстит Бретту.
Друзья Лютера – Холлис и Эдвин, – как и он сам, были слишком стары, чтобы воевать. Они сразу понравились Анджеле, потому что были добры и вежливы с ней, и ей было легко с ними.
Анджелу спрятали в трюме среди ящиков с бутылками и банками с домашним виски, но, как только суденышко покинуло порт, ей позволили выйти на палубу и оставаться там два дня, пока они не придут в Новый Орлеан.
Старики поведали Анджеле, что сумели неплохо нажиться на пристрастии янки к спиртному. С тех пор как Батон-Руж пал в сражении с федералами, троица стала богатеть буквально на глазах, вытягивая деньжата из изнывающих от жажды северян.
Анджела была рада, что у нее появилась компания; к тому же спутники знали, как обстоят дела на войне. Разговоры с ними умеряли ее неутихавшую ярость.
– Дожди и сильный ветер, – проворчал Лютер, когда они подплыли к предместьям Нового Орлеана. – И такая погода стоит уже несколько недель. Один солдат сказал мне, что улицы во Вье-Каре напоминают каналы.
– От этого гораздо холоднее, чем обычно, – добавил Холлис. – Многие болеют воспалением легких, врачей не хватает. Остались старики вроде нас, да и тем позволяют лечить лишь янки и не выпускают их из больниц, чтобы они, не дай Бог, не помогли кому-нибудь, кто не подписал присягу федералам. Не хватает медикаментов. Да что там – ничего нет! Даже свечей! Людям приходится делать их самим или обходиться без света. Керосина тоже нет, газовые фонари на улицах не горят, поэтому вечером никто носа из дома не высовывает.
– Ну да, кому нужны неприятности, – продолжал Холлис. – Моя кузина живет в городе, так она говорит, что янки вламываются в дома в любое время суток. Все ищут что-то! Особенно их злит, когда они находят у кого-нибудь куски серой шерсти, из которой конфедератам шьют форму. Да что там форму! Не дай Бог кому обронить листок с нотами гимна южан! Найдут – тут же хозяев из дома выгонят, а дом конфискуют. Джелси, моя кузина, – пояснил Холлис, – сказала, что скорее помрет, чем подпишет эту их присягу. Но потом она поняла, что янки катаются ночами по домам тех, кто не подписал ее, вот и решилась. А что? Мы зато с этого навар имеем, продаем янки наше виски.
К тому времени, когда они приехали в Новый Орлеан, Анджела была в ужасном состоянии. Ее и без того грязное платье помялось и кое-где порвалось, спутанные волосы свешивались на лицо. Но настроение девушки было замечательным. Еще бы! К ней вернулось драгоценное зрение, она направлялась домой!
Якорь бросили в миле от города перед самым рассветом. Старики по очереди распрощались с Анджелой, пожелав удачи и счастливого пути.
– Возьми-ка немного денег, дочка, чтобы добраться до дома, – пробормотал Холлис, сунув ей в руку несколько монет. – Такая хорошенькая девушка не должна показываться чертовым янки на глаза.
Эдвин подарил ей несколько зеленых купюр, которые теперь печатали федералы, – на новое платье.
А Лютер дал денег на баню. Извинившись, он признался:
– Знаете, мисси, вы своим видом кого угодно до смерти напугаете.
Со слезами благодарности Анджела крепко поцеловала трех мужчин в щетинистые щеки и обняла их. Помахав им на прощание, она направилась в лес, чтобы там как следует обдумать, что делать дальше. В Бель-Клере девушка могла доверять только Реймонду и Кезии, но она решила, что постарается не попадаться на глаза даже им. В таком виде ей вообще никому не стоило показываться. Потом она вспомнила про Мелору Рэбин. Пожалуй, если та все еще живет на прежнем месте, Анджела может обратиться за помощью к ней.
Итак, она направилась в город, держась поближе к лесу. Съежившись и наклонив голову, чтобы спастись от пронизывающего ветра, Анджела подумала о том, как тепло было всего в каких-то нескольких сотнях миль отсюда, тепло для…
Девушка вздрогнула.
Никогда больше она не позволит себе вспоминать, как хорошо ей было в объятиях Бретта Коди. Она постарается даже не думать о нем. Только таким образом она сможет забыть кошмар прошлого.
Дойдя до города, Анджела прямиком направилась к дому Мелоры, моля Господа о том, чтобы та была дома. Прячась за заборами, она едва сдержала крик радости, увидев во дворе старую коляску учительницы.
Анджела несколько раз постучала. Дверь отворилась, и перед ней предстала Мелора собственной персоной.
– Господи, детка, заходи скорее! – воскликнула она и тут только поняла, что произошло чудо. – Боже мой, ты видишь! – Мелора разразилась слезами.
Уставшая и измученная, Анджела бросилась в ее объятия.
Мелора принялась хлопотать. Она настояла, чтобы девушка легла, пока она приготовит ей поесть и согреет ванну.
– А потом ты мне все расскажешь. Я слышала, тебя отправили в тюрьму, якобы за то, что ты помогаешь повстанцам. Знала бы ты, как я разъярилась, узнав, что все произошло по милости этой дряни Клодии. А потом до меня дошли слухи о том, что тебе удалось убежать. Я все время молила Господа, чтобы с тобой не случилось ничего дурного. Ну вот, – тараторила добрая женщина, – вот я и приготовила тебе поесть. Знаешь, я подписала эту чертову присягу, так что теперь мне дают небольшой паек – у меня есть немного картошки и мяса. Я с радостью поделюсь с тобой, дорогая… – Глаза Мелоры горели от радости. Она еще раз обняла Анджелу.
Наконец, вымытая и накормленная, Анджела поведала учительнице часть своей истории – о том, как сбежала из тюрьмы, а теперь хочет попасть в Бель-Клер, чтобы забрать некоторые свои вещи.
– Я не могу долго оставаться у вас, потому что мне надо идти. А то как бы при моей удачливости не нарваться на майора Гембри, который снова упрячет меня на Шип-Айленд.
Усмехнувшись, Мелора сообщила:
– Нет, этого не будет. Гембри уехал вместе с Батлером еще в ноябре. Теперь тут верховодит генерал Бэнкс. Житье стало чуть лучше, но ненамного. – И она принялась рассказывать, каким мучениям подвергаются плантаторы, отказывающиеся подписывать присягу на верность Северу. Их сажают в тюрьму вместе с беглыми рабами и заставляют строить укрепления. – Солдаты угрожают пушками даже детям и старикам. Всех заставляют работать! Меня освободили лишь по той причине, что я согласилась давать уроки музыки детям янки.
– А как живут наши знакомые? – спросила Анджела. – Папин адвокат мистер Дюбоз? А доктор Дюваль? Максвеллам вернули дом после отъезда Гембри?
Мелора рассказала, что Максвеллам действительно вернули их дом и что они и Миллард Дюбоз подписали присягу. Оба сейчас работают в федеральном банке. Доктор Дюваль стал одним из главных специалистов в больнице северян.
– Не думаю, что они чувствуют себя намного лучше, чем я, но мы сделали это для того, чтобы сохранить собственную жизнь. К тому же победа досталась янки не так легко, как они рассчитывали, никто тут пятки им не лизал. Мы дали понять, что презираем их.
Потом Мелора сказала, что симпатизирует неграм, хоть те только и ждут, когда Союз возьмет верх в противоборстве Севера и Юга. Теперь не делается различий между свободными людьми и рабами, сказала она, но все должны работать. Если кто не нашел работу в городе, его отправляют на плантацию, причем предупреждают, чтобы в Новый Орлеан он не возвращался. Женщины, бывшие рабыни, которым прежде всего-то и вменялось в обязанность следить за господским платьем или переодевать младенцев, теперь тоже заняты тяжелым трудом.
Анджела с грустью покачала головой.
– Жены янки ведут себя отвратительно, – сердито продолжала Мелора. – Нашим женщинам в магазинах приходится пропускать их, и они забирают все самое лучшее. Мы теперь даже дорогу должны уступать им, а они проплывают мимо с задранными вверх носами. Словом, наше место – в грязи, а их – на главной улице. Они ездят верхом и в каретах, а мы должны ходить пешком. Ты, наверное, видела за домом мою коляску? Так вот: мне позволили пользоваться ею, но предупредили, что, если я буду ездить на ней не только на уроки к их детям, а еще куда-нибудь, коляску отберут.
– Думаю, Клодия процветает, ведь она-то как раз лизала им пятки и… – Анджела осеклась, увидев, что Мелора как-то странно посматривает на нее и улыбается. – Что такое? Почему вы так на меня смотрите?
– Дитя мое, конечно, твоему дому не повезло, но я рада, что это случилось, – заявила Мелора.
– Не пойму, о чем вы говорите? – пробормотала Анджела.
– О Бель-Клере. Майор Гембри не только запретил своим офицерам ездить туда, но и снял охрану с особняка. Он сказал, что не допустит, чтобы северяне развлекались в доме человека, который обокрал Союз. А сейчас, между прочим, время варить сахар, но тростник твоего отца просто-напросто гниет на корню.
Чувствуя себя виноватой, Анджела тем не менее подумала, что ее это совершенно не волнует, особенно если случившееся можно расценивать как возмездие Клодии.
– А что с рабами? – спросила она. – Все разбежались? Это было бы неудивительно, если учесть, как она обращалась с ними.
– Судя по словам Иды, так и произошло. Но она очень давно там не была. И Клодии больше не видно. Она так разъярилась из-за того, что сделали с Бель-Клером, что подралась с женой майора Гембри, и тот заявил, что, если она еще хоть раз посмеет появиться в Новом Орлеане, он прикажет отправить ее на Шип-Айленд.
– Что они сделали с особняком?
– Искали там что-то, что, по их мнению, Элтон украл у Союза.
Настала очередь Анджелы улыбнуться. Она еще больше уверилась: ее догадка о том, где спрятаны пластины, верна. Отец правильно рассудил, решив, что никому и в голову не придет искать их в семейном склепе. И, раз уж теперь янки нет в Бель-Клере, она сможет спокойно поехать туда и все проверить на месте.
Тем временем Мелора продолжила свой рассказ, сообщив девушке, что время от времени встречает Иду Дюваль на рынке.
– Она так переживает за Реймонда. Насколько я поняла, он пьет беспрерывно и почти не трезвеет.
Он сам выбрал для себя такой образ жизни, хотела сказать Анджела, но прикусила язык. Ему следовало быть сильнее, потому что
его слепотабыла иного происхождения, чем
ее.Уж мог, во всяком случае, распознавать, кто обманывает его.
Мелора сказала, что хочет заварить чаю.
– Боюсь только, он будет не очень-то вкусным. Я уже несколько раз использовала эту заварку, но это все же лучше, чем ничего.
Женщины сидели в гостиной, потому что это было единственное теплое помещение в доме. Дров не хватало, и Мелора могла отапливать только одну комнату. За окном выл ветер; Анджела плотнее закуталась в шерстяную шаль и, откинувшись на подушки, закрыла глаза и задремала.
Вернувшись в гостиную и увидев, что Анджела уснула, Мелора сама выпила весь чай, решив не будить девушку.
Бретт почти доехал до Луизианы. Всю дорогу ему не давала покоя одна мысль: он должен как можно быстрее оказаться в Новом Орлеане и найти Анджелу, пока тот, кто хочет убить ее, не сделал это.
…Был почти полдень, когда он проснулся, но не увидел Анджелы рядом. Бретт почти не спал всю прошедшую неделю и теперь заснул настолько крепко, что не слышал, как она ушла. Но, не найдя ее рядом, он вскочил как ужаленный и сразу побежал к реке, испугавшись, что девушка, не ровен час, свалилась в воду. Потом он бросился к дому. В их комнате на полу валялась разбитая раковина, которую Анджела нашла на острове и хотела сохранить навсегда.
Бретт направился на поиски Руфуса. Увидев его, старый негр еще издали закричал:
– Какое счастье, что к мисс Анджеле вернулось зрение, правда?
И тут Бретт все понял.
Она увидела его при первых лучах солнца и, конечно, тут же узнала. А как только это произошло, любовь уступила место ненависти. Итак, для него все кончено.
Что ж, пусть так.
Бретт знал, что дело может принять такой оборот, но, хоть сердце его и разрывалось от боли, он должен был что-то предпринять.
Несомненно, девушка направилась в Новый Орлеан, для того чтобы раздобыть дощечки. Не исключено, что она с самого начала знала, где они спрятаны, но недостаточно доверяла ему, поэтому молчала. Бретту это было безразлично. Его волновало другое: Анджела отправилась прямо в когти убийцы.
Анджела проснулась, услышав взволнованные голоса. Стряхивая с себя остатки сна, она села, протирая глаза, но никак не могла припомнить, где находится. Постепенно память вернулась к ней.
Итак, она в Новом Орлеане. В доме Мелоры Рэбин. Но, Господи, что это за люди? Ей не пришлось долго ждать ответа на этот вопрос.
– Анджела, Боже мой, ты дома, ты жива! – обнимая ее, зарыдала Ида Дюваль. – Слава Всевышнему, ты видишь!
Следом за женой в комнату вошел доктор Дюваль со своим медицинским саквояжем. Он хотел немедленно осмотреть девушку, но его остановили Друзилла и Гарди Максвелл, за которыми маячил Миллард Дюбоз. Все жаждали услышать рассказ о том, как ей удалось сбежать из тюрьмы.
Анджела была очень рада видеть их, но все же встревоженно покосилась на Мелору.
– Они ни за что не простили бы мне, если бы я не сообщила им, что ты здесь, – пожала та плечами, – и к тому же ты сказала, что не задержишься надолго. Не бойся, они никому не скажут.
– Конечно, – торопливо проговорила Ида. – Мы же давным-давно знаем друг друга, дорогая.
– Это верно, – подхватила Друзилла, направляясь к девушке.
Однако Винсон Дюваль умудрился опередить ее и, наклонившись к Анджеле, заглянул ей в глаза.
– Да, дорогая, с тобой все в порядке, – заявил он ко всеобщему восторгу. – Очевидно, удар по голове вызвал внутреннее кровоизлияние, и потребовалось долгое время, чтобы зрение восстановилось. – Доктор отошел от дивана, уступив место остальным.
Мужчины согласились с тем, что она может вернуться в Бель-Клер, но не должна долго задерживаться там, чтобы янки не успели об этом узнать.
– Мне просто надо кое-что сделать, – промолвила Анджела. – А потом я уеду.
– Куда же ты поедешь? – спросила Ида.
– Прямо в Ричмонд, – решительно заявила девушка.
– Но почему? – удивилась Мелора. – Это так далеко, дорога опасна и…
– У меня будут сопровождающие, – заверила их Анджела. – Так что не беспокойтесь: со мной ничего не случится.
