Рай в шалаше

Анджела отталкивалась от дна шестом, но маленькое суденышко прибивало все ближе и ближе к прибрежным зарослям. Девушка пришла в себя, лишь когда острый край какого-то растения полоснул ее по лицу. Она инстинктивно откинулась назад и, потеряв равновесие, упала на дно лодки, которая тут же завертелась в водовороте, вызванном этим резким движением. Вода вокруг забурлила – болотный газ выталкивал на поверхность какие-то коряги, корни, растения.
      Перепуганная Анджела решила, что уже доплыла до берега, и лодчонка просто встала на мель. В промокшем платье, отмахиваясь от туч кровожадных москитов, она не могла больше ждать и рассудила, что лучше всего выбраться на сушу и дойти до деревни пешком. Тем более, по ее расчетам, идти оставалось недолго.
      Только она занесла ногу, чтобы переступить через борт лодки, как откуда-то донесся сердитый окрик:
      – Стой! Не делай этого! Там трясина!
      Вздрогнув от неожиданности, девушка обернулась и увидела Гатора, который быстро плыл к ней на своей пироге.
      – Разве я не просил предупредить меня, если вам вздумается еще раз побывать в селении каджунов? – У него был хмурый вид, но, когда Гатор подплыл поближе, Анджела заметила, что глаза его полны тревоги.
      – Я сглупила, – призналась она, надеясь, что он не слышит гулкого стука ее сердца. Опершись на протянутую ей руку, девушка перешагнула в лодку Гатора и, не удержавшись, насмешливо заметила: – Но, кажется, мне нечего бояться, ведь вы ни на шаг от меня не отстаете.
      – Кто-то должен следить за вами. – Он пожал плечами. – Уж так случилось, что я как раз шел на работу и вдруг увидел, что, поговорив с Эмили, вы поскакали к лесу. Эмили, конечно же, сказала мне, что вы поехали к Симоне, так что я без труда догадался: вы сновасоскучились по неприятностям.
      – Может, вы хотите стать моим телохранителем? – кокетливо прищурившись, предположила Анджела.
      Сделав вид, что заинтересовался такой перспективой, Гатор задумчиво почесал подбородок, а затем решительно покачал головой.
      – Нет уж, спасибо, – заявил он. – Лучше я на плантации поработаю. Это куда проще, чем удерживать вас от безрассудных поступков.
      – По-моему, в ту ночь под ивой вам не казалось, что со мной так уж трудно ладить, – поддразнила Гатора Анджела.
      – Пожалуй, вы правы. – Его лицо просветлело, когда он вспомнил ту божественную ночь. Анджела была тогда так прекрасна, что ему больших усилий стоило не сжать ее в своих объятиях, не припасть к ее губам горячим поцелуем… Гатор покачал головой, прогоняя непрошеные мысли.
      Анджеле тоже стало не по себе, и она попыталась разрядить возникшее напряжение шуткой:
      – Вы, кажется, считаете меня испорченной богатой девчонкой, или я ошибаюсь? Так чего же вы от меня ждете?
      – Ну, может, насчет испорченности я и перебрал, а вот в богатстве вашем сомневаться не приходится. – Покачав головой, Гатор рассмеялся. – Нет уж, лучше пахать на плантации, – повторил он.
      Тем временем его пирога уже подплыла к селению каджунов. Указав девушке на тропу, он сказал:
      – Дом Симоны – третий слева. Я подожду вас, но, пожалуйста, не задерживайтесь. Если на поле заметят мое отсутствие, мне несдобровать.
      Направившаяся было по тропинке Анджела задержалась и бросила через плечо:
      – А я-то думала, что вы ничего не боитесь, ведь ваш отец работает надсмотрщиком.
      – Может быть, это и имеет значение, только не для меня, – с горечью проговорил Гатор.
      Увидев подругу, Симона восторженно охнула.
      – Дорогая, как же давно я тебя не видала! Но как ты сюда попала? Заходи, я налью тебе вина.
      – Нет-нет, – остановила ее Анджела. – Я не могу задерживаться. Гатор ждет на берегу, чтобы отвезти меня назад.
      Она с любопытством огляделась вокруг, стараясь скрыть удивление. Нищета жилища поразила ее. Дом Симоны представлял собой наспех сколоченную хижину без окон с небольшими отверстиями в бревнах, пропускающими воздух. Из обстановки в комнате были лишь какое-то подобие матраса, набитого соломой и лежащего прямо на полу, кособокий стол да две шаткие табуретки.
      Словно прочитав ее мысли, Симона неуверенно вымолвила:
      – Я знаю, что живем мы бедно, но Фрэнк столько работает. Кстати, твой отец обещал заплатить ему премию, когда кончится сезон уборки урожая. Тогда мы построим себе дом побольше. – Ее рука инстинктивно потянулась к животу. – Большой дом понадобится нам, потому что у нас будет ребенок.
      – Ребенок? – изумленно переспросила Анджела. – Ах, Симона, это же чудесно! А когда он должен появиться на свет?
      – Может, ранней весной. У нас еще довольно времени для устройства в новом жилище. А сейчас Фрэнк не хочет, чтобы я работала на жаре. Говорит, мне надо есть за двоих, а он станет работать за двоих. – На загорелом личике Симоны расплылась довольная улыбка, в глазах мелькнул лукавый огонек. – Это Гатор тебя поджидает, а? Че происходит-то? Последний раз, когда я его видала, он был зол, как черт, и слышать о тебе не хотел! Так че ж он тебя сюда привез?
      Девушки уселись на полуразвалившиеся табуретки, и Анджела поведала подруге, что Гатор только что спас ее опять.
      – Хм! – фыркнула Симона. – Ну, я и не удивлена.
      – Почему же?
      – Я не зря говорила Эмили, что ты – первая девушка, которой Гатор заинтересовался, во всяком случае, он о тебе расспрашивал – стало быть, ты ему нравишься. А до этого мы ни разу не видали его с кем-нибудь. Он красавчик, и так странно, что все время один. А ты сама что об этом думаешь? Послушай, – Симона придвинулась поближе к Анджеле, – ты ни разу не встречалась с ним после той ночи, а?
      Анджела призналась, что Гатор дважды побывал в ее укрытии под старой ивой.
      – Да ты че?! – Симона восторженно всплеснула руками. – Он точно в тебя втюрился! – Подойдя к отверстию между бревнами, девушка внимательно посмотрела сквозь него, а потом доложила: – Ждет! Вот че я тебе скажу. Не будь я замужем, тоже на него глаз положила бы.
      Анджела примолкла. Да и что она могла сказать? Слова Симоны смешны, но даже если в них и есть доля правды, какая разница? Она не могла сама выбирать себе суженого. В их краях судьба девушки часто решается еще до того, как она сделает первый в жизни вдох.
      Задумчиво прикусив губу, Симона вернулась к столу.
      – Знаешь, – заговорила она, – поняв, что у меня будет ребенок, я была так горда и счастлива. Надо же, мы с Фрэнком занимались любовью, это было так прекрасно, и вдруг… любовь подарила нам еще и это чудо – ребенка, который растет во мне. Я плакала от счастья, когда узнала, что беременна. Видишь ли, подружка… – Симона взяла Анджелу за руку, – когда мы с Фрэнком лежали обнаженные и трогали друг друга везде, наши тела… вроде как пели от радости. Он входил в меня, мы становились одной плотью… А теперь в результате этого появилось третье существо… Вот это любовь! Однажды тебе тоже повезет, и ты узнаешь, что это за чувство!
      Опустив голову, Анджела молчала. За долгие годы дружбы ей приходилось делиться с подругами самыми сокровенными мыслями, но теперь, когда было официально объявлено о ее помолвке, девушка замкнулась в себе, решив, что никому не должна рассказывать о своих сомнениях.
      – Может, и так, – наконец тихо произнесла она и, поднявшись, заставила себя улыбнуться. – Думаю, мне пора. Гатор сказал, что у него будут неприятности, если он задержится.
      – Ха! Кто осмелится ему что-то сказать? – фыркнула Симона. – Все его боятся – он же такой большой и злой.
      – Злой? Не пойму, с чего ты это взяла. Он отлично сложен, с ним чувствуешь себя в безопасности… и ко всему прочему он добрый, мягкий, чувствительный… – Голос Анджелы дрогнул. Но, подняв глаза на подругу, девушка, к своему удивлению, обнаружила, что та едва сдерживает смех. – В чем дело? – недоуменно спросила она.
      – Ни в чем, – хихикала Симона. – Разве только в том, что говоришь ты, как человек, который по уши втюрился в кого-то.
      – Что за ерунда! – Анджела растерялась. – В жизни ничего глупее не слышала. Нет, как ты могла такое сказать – ведь через несколько месяцев я выхожу замуж…
      – Это не важно. – Симона вдруг опять стала серьезной. Нежно обняв Анджелу за плечи, она заговорила заговорщическим тоном: – Ты ничего не сможешь поделать со своими чувствами. А за тебя все решения принимает семья. Но кое в чем ты все-таки должна постоять за себя. Например, полюбить и быть счастливой с тем, кого любишь.
      Уж сколько Анджела поражалась прямолинейности подруги, но на сей раз… Симона явно перешла допустимые границы.
      – Ну хорошо-хорошо, вижу, ты со мной не согласна. – Симона нисколько не смутилась, заметив недовольство Анджелы. – Во всяком случае, ты вполне могла бы поразвлечься с Гатором – в те месяцы, что остались до твоего венчания. Никто ничего не узнает, а мы с Эмили, конечно же, будем держать язык за зубами. Просто, подружка, дай волю чувствам, люби, – уговаривала она Анджелу. – Зато потом, когда тебе станет грустно, у тебя будет что вспомнить. Кажется, Гатор знает, что ты выходишь замуж?
      Анджела кивнула. Девушка была в полной растерянности: уж очень соблазнительными казались ей слова Симоны.
      – Тогда, – вновь заговорила Симона, – он поймет, что ты не хочешь терять последние денечки перед замужеством, и не станет огорчаться, когда ты покинешь его. Иди же! Иди прямо сейчас да расскажи ему о своих чувствах! Спроси, поможет ли он тебе, захочет ли, чтобы у вас обоих остались на всю жизнь добрые воспоминания.
      Рассмеявшись, Анджела заявила подруге, что та сошла с ума, и, обняв ее, выбежала из хижины. Она шла не оглядываясь и при этом чувствовала, что Симона не сводит с нее глаз.
      – Хотите, я научу вас пользоваться шестом? – спросил Гатор, помогая девушке забраться в лодку. – Может, тогда вы сможете путешествовать, не рискуя выпасть за борт.
      Желая развеять грустное настроение, охватившее ее после разговора с Симоной, Анджела весело согласилась:
      – Конечно! Давайте начнем немедленно!
      Повернувшись к корме, она вытащила из-под переборки один из длинных тростниковых шестов.
      – Итак, – согласился Гатор, – я оттолкнусь от берега, а потом вы будете повторять все мои движения.
      Когда их крохотное суденышко плавно заскользило по темной воде, Анджела спросила:
      – А почему вы используете шест? Почему не весла? Я с папой часто ходила на рыбалку, и он всегда греб веслами.
      – Стало быть, вы рыбачили там, где глубоко. А здесь чуть не по колено. Надо все время прощупывать дно, чтобы не сесть на мель, разгонять ряску, водоросли да стараться уберечься от аллигаторов. Вот что интересно, – сменил Гатор тему, – как вам понравилось на рыбалке?
      – Очень. Мне кажется, я в жизни не проводила время лучше. – Девушка с радостью рассказала ему, как они в такие дни уходили с отцом из дома еще до рассвета. Кезия всегда готовила им корзину с провизией: хлеб, бутерброды с вареньем, фрукты. Не мешкая, они пускались в путь, и когда первые лучи восходящего солнца освещали небо, отец и дочь уже успевали приплыть к своему любимому месту. Это была небольшая бухточка, окруженная старыми ивами и пальмами. Иногда они оставались в лодке, но чаще всего усаживались на берегу и ждали, когда жирная зубатка заглотнет наживку.
      – Знаете, – призналась Анджела, – если бы не эти походы на рыбалку, я бы ничего не знала о Бель-Клере. Папа все мне рассказывает, а вот мама считает, что с детьми нельзя обсуждать серьезные вещи.
      – Но вы уже не ребенок, – перебил девушку Гатор, смерив ее многозначительным взглядом.
      Сделав вид, что не обратила на это внимания, Анджела продолжила:
      – Папа того же мнения. Это он рассказал мне, как появился Бель-Клер, как хлопок попадает на рынок, как делают сахар. Он всем со мной делится. Благодаря папе я знаю, сколько акров в его владениях, мне известно, что растет на каждом дюйме нашей земли. Так что при необходимости я вполне могла бы управлять всеми делами и… – Анджела осеклась, внезапно осознав, что наговорила лишнего. – Ох, простите, что-то я заболталась, – пробормотала она.
      – Мне было интересно. Продолжайте, прошу вас, – попросил Гатор.
      Девушка с готовностью выполнила его просьбу. Гатор узнал, как они жарили рыбу до золотистой корочки, как Кезия стелила им скатерть прямо под большими дубами и они ели, сидя на земле.
      – Разумеется, Клодия и мама поначалу тоже отправлялись на рыбалку с нами. Но сестра все время ныла, что ее донимают москиты, мухи и другие насекомые, так что вскоре они с мамой возвращались домой, а мы с папой сидели еще долго-долго. Он столько всего мне рассказывал! Я помню каждое мгновение, проведенное с ним. – Смутившись, девушка смахнула вызванные воспоминаниями слезы.
      – И вы больше не ездите на рыбалку? – участливо спросил Бретт, догадавшись, чем вызвана грусть его спутницы.
      – Когда я подросла, мама сказала, что рыбалка – неподходящее занятие для молодой леди. Теперь, выйдя замуж, я должна буду думать о других, более важных вещах, и придется забыть всякие детские глупости.
      – Знаете, мне вовсе не кажется, что это детские глупости… В поездках на рыбалку совершенно точно не может быть ничего плохого. – Помолчав мгновение, Бретт решился спросить: – А… а вы не хотели бы показать мне ваше тайное место? Возможно, я как-нибудь сумею ускользнуть с плантации утром. Тростник разросся так сильно, что людей почти не видно; надсмотрщикам трудно сосчитать, сколько человек работает в поле.
      Анджела задумалась: уговоры Симоны не прошли даром, но она все еще сомневалась. Действительно, что может быть плохого в невинной поездке на рыбалку? Гатору известно, что она помолвлена, и между ними не возникнет неловкости. Набравшись духу, девушка промолвила:
      – Хорошо, если только вы верно истолковываете мое к вам отношение. Я хочу сказать – вам ведь известно о моем женихе, так что мы с вами – просто друзья, и мне бы не хотелось, чтобы мой жених или еще кто-то заподозрил…
      – Разумеется, – перебил ее Гатор, глубоко вздохнув. – Я все понимаю… К тому же… – Он хотел было смолчать, но, не сдержавшись, горько проговорил: – Сомневаюсь, что ваш отец позволил бы вам иметь дело с каким-то там каджуном…
      – Пожалуй, вы правы, – кивнула девушка.
      Оба замолчали: как-то вдруг получилось, что им стало не о чем говорить.
      Вскоре они приплыли к тому месту, где была привязана лошадь Анджелы.
      Неловкость, возникшая между ними, тяготила обоих.
      – Благодарю вас, – робко улыбнулась Анджела, – благодарю за то, что вы еще раз спасли меня.
      – Я с радостью сделал это, ma chere, – с легкой усмешкой ответил Гатор. – Надеюсь, мы все же сходим с вами на рыбалку.
      Услышав эти его слова, Анджела ощутила разочарование. Когда они говорили о рыбалке там, на реке, ей казалось, что они составляют какой-то тайный заговор: все было так таинственно, так волнующе… а теперь… Теперь уговор пойти на рыбалку представлялся ей пустой болтовней, которую оба вскоре забудут.
      – Конечно, – через силу улыбнулась она. – Мне, пожалуй, пора…
      Бретт понимал, что для него пришло время проститься с ней и спешить на работу. Еще мгновение – и он бы сделал то, что давно хотел, а именно крепко сжал Анджелу в своих объятиях и прижался губами к ее губам…
      – Да, наверное, вы правы, – выдавил он. – До свидания… ангел мой. – Бретт через силу улыбнулся.
      Девушка была огорчена. Ей пришло в голову, что, возможно, им не стоит больше встречаться, что бы там ни говорила Симона.
      – …Как насчет завтрашнего дня?
      – Что? – Сердце Анджелы затрепетало.
      – Хотите, пойдем на рыбалку завтра?
      Анджела едва сдержалась, чтобы не закричать от радости.
      – Но я не смогу выйти из дома на рассвете, – медленно произнесла она. – Это будет скорее всего ближе к полудню. Мы могли бы встретиться под старой ивой. Там никого не бывает в это время дня. Папа всем разрешает отдыхать, когда жарче всего. Возможно, рыба в это время не клюет, но… – Она смутилась. Слава Богу, Гатор не обратил на это внимания: возможно, ему даже нравилось ее смущение.
      Внезапно он развел руки, но тут же заставил себя опустить их. Ему до боли хотелось обнять эту девушку – ведь она была самой необыкновенной из всех, кого он когда-либо встречал. Но Бретт боялся обидеть ее.
      – Сколько вам лет? – спросил он.
      – Шестнадцать. – Анджела опустила глаза.
      Гатор кивнул, вспомнив, каким он сам был в этом возрасте. Неудивительно, что Анджела смотрит на мир такими невинными глазами. Рожденная и выросшая в богатстве и роскоши, она совсем не готова к встрече с многообразным, часто жестоким миром. Что ж, он сделает ей одолжение и они останутся друзьями, с огорчением подумал Гатор.
      – Я приду к иве в полдень, – пообещал он и поспешил прочь, пока их не увидел кто-нибудь.
      Анджела пустила лошадь галопом. Ветер развевал ее волосы, а заходившееся от счастья сердце билось все сильнее и сильнее…

Глава 6

      Анджелу разбудил взволнованный голос матери, громко говорившей что-то за дверью ее спальни. Сгорая от любопытства, девушка выбралась из постели и стала прислушиваться.
      – Элтон, это же замечательно! – Похоже, Твайла была в восторге. – Мы столько лет не видели Дилайлу и Стивена. Кажется, он ровесник наших девочек, ну, может, всего на несколько месяцев старше. Наверняка он стал уже красавцем юношей! Такое частенько случается с мальчиками, которые в детстве были совсем непривлекательными, – с оптимизмом добавила она.
      – Трудно сказать, – проговорил Элтон. – Впрочем, сейчас меня беспокоит другое: успеем ли мы приготовиться к их завтрашнему приезду? Письмо шло так долго… Я же знаю Дилайлу. Она будет просто в шоке, если выяснится, что мы не были извещены о ее прибытии заранее.
      – А мы ей не скажем, – заявила Твайла. – К тому же нам не придется очень уж готовиться. Дилайла сможет поселиться в западных покоях для гостей, а Стивен займет одну из комнат для мальчиков. Как замечательно, что они целый месяц будут гостить у нас! Надо немедленно обдумать, как лучше провести это время.
      Родители направились к лестнице, а Анджела у себя в комнате запрыгала от радости. Гости! Они приедут на целый месяц! Надо думать, Дилайла Парди везет сюда сына, чтобы подыскать ему невесту. Подумать только, даже в таком большом городе, как Атланта, они не смогли выбрать подходящую девушку.
      Конечно, если бы Парди были состоятельными людьми, у них было бы меньше проблем, но вся беда в том, что богатства нажить они не сумели. И все же ее мать наверняка ошибалась – Стивен вряд ли изменился.
      Элтон и Вилбур Парди подружились еще мальчишками и не разорвали отношений, даже когда семейство Парди переехало в Джорджию. Вилбур держал продуктовую лавку, но Анджела слышала от отца, что Парди живут очень скромно.
      Впрочем, девушку не очень волновала причина приезда Дилайлы с сыном. Самое главное, Твайле и Клодии некоторое время будет не до нее.
      Действительно, почти сразу мать, занятая составлением списка гостей и меню, принялась бегать по дому и даже прислала Анджеле поднос с едой в комнату. Клодия ни на шаг не отставала от Твайлы. Поэтому незадолго до ленча Анджеле легко удалось выскользнуть из дома незамеченной.
      К ее огорчению, Гатора не было под старой ивой, и она уже успела расстроиться, как вдруг увидела, что он торопливо идет к ней со стороны реки.
      – Привет! – крикнул Гатор. – Ну, посмотрим, что ты делаешь лучше – рыбачишь или справляешься с лодкой.
      Девушка, почувствовав неожиданную фамильярность в его тоне, поморщилась, но тут же побежала к суденышку Гатора.
      Вскоре они оказались в той самой бухте, о которой говорила Анджела. Бретт был удивлен, увидев, как умело девушка насадила червяка на крючок. Заметив это, она рассмеялась.
      – В чем дело? Ты что, ни разу не видел девушек, которые не боятся червей?
      Бретт подумал, что он вообще никого не видел, похожего на Анджелу. Все в ней приводило его в восторг.
      – Нет, – признался он. – Я боялся, что ты слегка преувеличиваешь свои способности, и не ожидал от тебя такой ловкости в обращении со снастями.
      – Как хорошо! – воскликнула Анджела. – Я рада, что ты изменил свое мнение обо мне… после того, как два раза спас мне жизнь.
      – Ну-у… Я уверен, ты бы не утонула. Конечно, тебя могла укусить змея или твоей ножкой полакомился бы голодный аллигатор, но утонуть… Нет. Я прощупал ту трясину – там неглубоко. Тебя бы просто засосало, и пришлось бы ждать, пока кто-то или что-тоне вытянет тебя оттуда. Впрочем, если хочешь вечно испытывать чувство благодарности, то не забывай, что вытянул тебя не «кто-то», а именно я! – Его темные глаза сияли: Бретт был в восторге от их встречи и шутливой болтовни.
      Анджела помалкивала, увлеченная рыбной ловлей. Скоро ей удалось поймать несколько крупных зубаток, в то время как удочка Гатора оставалась неподвижной. Однако это его не огорчало – оба не помнили, когда еще так чудесно проводили время.
      Но… минуты летели так быстро. Вскоре Гатор сказал, что ему надо возвращаться на плантацию.
      – Хочешь взять эту рыбу? – предложила девушка. Она была смущена тем, что ей удалось обойти столь умелого рыбака.
      Гатор кивнул и, подумав, спросил, не согласится ли она разделить с ним трапезу позднее, ближе к вечеру.
      – Мне бы очень хотелось, – призналась Анджела. – Но я должна быть дома – к нам на обед приедет Реймонд.
      Бретт притворился, что ему все равно, однако Анджела заметила его разочарование. Она принялась рассказывать Гатору о гостях, которых в доме ждали на следующий день, и среди прочего не забыла сообщить, что у нее будет больше свободного времени, так как мать и Клодия целиком заняты подготовкой к приезду старых друзей.
      – Анджела, ты же знаешь – я не смогу так часто отлучаться с поля, – огорченно сказал он. – Но, если хочешь, мы могли бы встречаться вечерами.
      – Думаю, это будет нелегко. Я же могу выбираться только тогда, когда все укладываются спать. Теперь дом будет затихать очень поздно – мама столько всего напридумывала.
      – Ну, мы еще решим, как быть. – Он протянул девушке руку и помог ей выйти из лодки. – Раз я сказал, что у тебя будет хорошее лето, то слово свое сдержу. Буду ждать тебя под ивой – что делать. Ведь я могу надеяться, что ты придешь, если только сумеешь освободиться.
      – Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю.
      Их взгляды встретились. Бретту опять пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не заключить девушку в объятия, а Анджела задумалась о том, как стала бы себя вести, если бы он сделал это.
      Наклонившись, Гатор принялся засовывать зубаток в садок. Это занятие помогло ему взять себя в руки и справиться с охватившим его волнением.
      За обедом только и разговоров было, что о гостях, которых ожидали на следующее утро. Даже Клодия вела себя нормально, хотя обычно в присутствии Реймонда она глаз с него не сводила и слушала все, что тот говорил, с раскрытым ртом. Сам Реймонд казался более раскованным, чем обычно, и даже предложил свозить Парди на скачки, когда вернется из поездки в Кентукки.
      – Ты едешь по делу? – быстро спросил Синклер. Он был вовсе не в восторге от того, что жених дочери думает только о развлечениях, вместо того чтобы заняться чем-то серьезным. Сам Элтон пребывал в уверенности, что каждый независимо от своего достатка обязательно должен работать.
      Реймонд не заметил осуждающего взгляда будущего свекра и принялся объяснять, что едет покупать новых лошадей и что его не будет почти месяц.
      – Меня пригласили на несколько ферм, – похвастался он. – Там сейчас очень красиво, для поездки самое время.
      – Не знаю, не знаю, – пробормотал Элтон. – Мне не до красот – надо работать.
      Реймонд равнодушно пожал плечами. Он уже привык, что плантаторы смотрят на него свысока, но это его не тревожило.
      И вдруг Анджела выпалила:
      – Если бы вы согласились поселиться в Бель-Клере, то могли бы держать лошадей здесь, а не возить их постоянно на бега.
      Все были поражены ее словами.
      – Не думаю, что это устроит мамочку. К тому же я не хочу житьвозле лошадей. В конце концов, мне нравитсяходить на бега! – воскликнул Реймонд. – А здесь я просто не выдержу, я не мыслю жизни без города!
      «Да уж, – подумала девушка с горечью. – Тебе наплевать на то, где хочется жить мне».
      Ощутив на себе сочувственный взгляд отца, Анджела подняла на него полные слез глаза. Элтон похлопал дочь по руке – он-то отлично понимал ее чувства, и за это она любила его так, как не любила никого на свете.
      Дом сиял чистотой, везде стояли вазы со свежими цветами. Твайла велела Клодии и Анджеле надеть нарядные платья. Гостей ждали подносы с лимонадом и пироги с инжиром. Даже прислуге было велено нарядиться в особые, надеваемые только в торжественных случаях, ливреи.
      Около полудня Клодия, наблюдавшая за дорогой, истошно завопила:
      – Они едут! Я вижу их коляску!
      Анджела, сидевшая за книгой в гостиной, недовольно поморщилась: вдруг Гатору удалось ускользнуть с плантации, и он ждет ее сейчас под старой ивой. Ей не выбраться из дома!
      Маленький Вильям, сын Кезии, одетый в бархатный красный камзол, послушно застыл на подъездной аллее – ему было велено взять лошадей под уздцы, как только коляска остановится у дома. Анджела подумала, что мальчик, должно быть, изнывает от жары.
      Дворецкий Мальколм, тоже выряженный в бархат, распахнул дверцу экипажа, а стоявший рядом с ним слуга протянул вперед руки, ожидая возможных приказаний.
      Дилайла Парди оказалась раза в три толще, чем была в предыдущий свой приезд. Ее лицо утопало в складках жира, а когда она замахала Твайле, то пухлая рука заколыхалась в воздухе, как желе.
      Следом за Дилайлой из коляски выбрался Стивен. Он и вправду почти не изменился, разве что стал еще выше. У него были огромные уши и крючковатый нос, но зато на лице играла теплая, приветливая улыбка.
      Анджела сразу же заметила, как Клодия изобразила лицемерную, вымученную улыбку. Можно было не сомневаться: сводная сестренка наверняка ждала, что Гадкий утенок за долгие годы превратился в прекрасного принца; однако этого не произошло, и девушка едва не расплакалась от разочарования, когда увидела гостя. Клодии стоило больших усилий не убежать к себе в комнату.
      Глянув на Анджелу, Дилайла насмешливо прищелкнула языком:
      – Ах, малышка, стало быть, ты уже помолвлена! Как жаль! Разве ты не знала, что я собиралась свести тебя со Стивеном?
      – Ну-ну! – раздался веселый голос Твайлы. – Тебе же всегда было известно, что Анджела должна выйти за сына Иды и Винсона. Кстати, прошу тебя не забывать о Клодии!
      Анджела едва сдержала сочувственный возглас. Бедняга Стивен! Ни один мужчина не заслуживал участи стать мужем Клодии.
      Вечером, когда родители болтали с гостями, а Клодия подозрительно долго не отходила от Стивена, Анджела заявила, что хочет оставить гостей, потому что у нее болит голова. Никто не возражал. Девушке даже не пришлось убегать из дома обычным путем – она просто вышла и направилась к старой иве.
      – Все-таки сбежала! – радостно встретил ее Бретт.
      – Ты давно меня ждешь?
      – Нет, – солгал он, не желая признаваться, что сидит здесь уже несколько часов.
      – У нас… К нам приехали гости, – неуверенно сообщила Анджела, удивляясь внезапно охватившему ее смущению.
      – Знаю. – Гатор тоже чувствовал, что ему не по себе. Он лихорадочно принялся обдумывать, что предложить ей, кроме обычного разговора. Он знал одно: им надо уйти отсюда, иначе он не сможет сдержаться и обнимет ее. – Ты когда-нибудь видела енота? – неожиданно громко спросил он.
      – Нет, – рассмеялась она, – но я слышала…
      – Тогда пойдем.
      И, взявшись за руки, они побежали по дорожке. Свет луны таинственно мерцал в длинных волосах Анджелы, развевавшихся на ветру.
      Гатор привел ее в лес.
      – Только тихо, – прошептал он, пробираясь к небольшому пруду, окруженному упавшими деревьями. – Ко мне-то они привыкли, но ты для них незнакомка. – Бретт указал на большое дерево, склонившееся над водой.
      Увидев коричневых лохматых зверьков, Анджела не смогла сдержать восторженного возгласа. Услышав его, один из енотов поднял вверх мордочку: нос и лоб у него оказались совсем черными.
      Они с интересом наблюдали, как самый большой енот запустил лапу в воду и тут же вытащил оттуда леща.
      – Потрясающе, – прошептала девушка. – Даже не верится, что я вижу это собственными глазами.
      – Пойдем. Я еще многое могу показать тебе.
      Они потеряли представление о времени, пока бродили тропками Гатора. Анджела была поражена тем, как много животных им встретилось. Они увидели олениху, красную лису, мамашу-опоссума с двумя детенышами, сидевшими на ее спинке.
      – Но как ты нашел всех этих удивительных существ? – спросила девушка, услышав громкое мяуканье большой рыси, притаившейся под сосной.
      – Я часто ночами брожу по лесу. Мне кажется, сон – это пустая трата времени. Знаешь, не хочу к концу жизни осознать, что третью ее часть я потратил на такое бессмысленное занятие. Поэтому по ночам я изучаю окружающий мир.
      – Как я тебе завидую, – призналась Анджела. – Хорошо, что ты показал мне этих зверей, иначе я бы так никогда их и не увидела. – Забывшись, она горячо добавила: – И мне наплевать, что Симона и Эмили говорят, будто тебя все боятся. Ты мне очень нравишься, Гатор. Каким бы ни было твое настоящее имя, я хочу, чтобы ты стал моим другом.
      Бретт был смущен: с ним еще никто так не разговаривал. Наконец он пробормотал, что тоже хочет стать ее другом.
      – Боюсь только, твоему жениху это не понравится, – добавил он. – Да и родителям тоже.
      – Они ничего не узнают. Это будет нашим секретом.
      – А ты говорила что-нибудь Симоне и Эмили?
      Девушка покачала головой:
      – Я еще сегодня их не видела, но, даже если повстречаюсь, буду держать язык за зубами. Хотя не думаю, что они выдадут нас – просто не хочу впутывать их в то, что никого не касается.
      Не в силах сдержать охватившую его досаду, Бретт проговорил:
      – Ну да, если делаешь что-то постыдное, то лучше об этом помалкивать. Людям не нужно знать, что дочка самого мистера Синклера спуталась с каджуном.
      – Я бы хотела, чтобы все было иначе, Гатор, правда.