Кетрин удивилась, когда увидела, что они проехали через переезд Голден Глейд, и дама в пункте по сбору дорожной пошлины даже не взглянула на Лукаса.
      – Не могу этому поверить, – сказала Кетрин, в то время, как они продолжали свой путь.
      Томас Керл за рулем нахмурился:
      – Что она, черт возьми, сказала?
      Когда они подъехали к пункту сбора дорожной пошлины, Керл вытянул руку с собачьей головой, чтобы получить билет. Дама в будке благосклонно взглянула на голову бульдога, которая уже заметно разложилась.
      – Всего хорошего, – пожелала дама. – Я из Милкбоунза.
      – И вам того же, – ответил Томас Керл и поехал дальше. Он дал собачьей голове имя Лукас.
      – Почему не Люк? – спросила Кетрин.
      – Что за дурацкое имя для собаки!
      Томас Керл крепко сжимал пистолет в левой руке – поэтому ему пришлось протянуть за билетом правую руку, на которой была собачья голова. Именно этой рукой он вел машину. Кетрин могла заметить, что она сильно распухла и была заражена. Плоть, покрытая гноем, была серой, и на этом фоне были видны красные полосы в форме молний.
      – Вы должны показаться доктору.
      – После того, как повидаюсь с Деннисом, – ответил Томас Керл. – И после того, как встречусь с вашим чертовым муженьком.
      Керл потел, как свинья.
      Кетрин сказала:
      – Он мне не муж больше.
      – Я все еще собираюсь его убить из-за Лимуса.
      – А мне нет дела до этого, – сказала Кетрин, глядя в окно, и, видимо, наслаждаясь ездой.
      Томас Керл не знал, что с ней делать. Девушка должна была бы быть до смерти напугана.
      – Подождите, пока он узнает, где вы.
      – Декер? Что заставляет вас думать, что он еще мною интересуется? – блефовала она.
      Томас Керл хрипло рассмеялся.
      – Только то, что у него с миллион ваших чертовых фотографий.
      – Моих?
      – Да, под кроватью, в чулане, возможно, и в ящике, где он держит нижнее белье. Разве вы этого не знаете?
      Кетрин не знала о фотографиях. Она попыталась представить, какие из них Р. Дж. сохранил и какие ему нравились больше других.
      – Мой муж врач. Он мог бы заняться вашей рукой, когда вернется сегодня вечером.
      Снова блеф. Джеймс бы упал в обморок от этого зрелища.
      – Нет, – сказал Томас. – Мы едем в Лодердейл.
      Он глянул вниз на собачью голову и улыбнулся.
      – Ты согласен, Лукас?
      Кетрин не удивилась, когда от Лукаса ответа не последовало. Но Томас Керл досадливо нахмурился.
      – Лукас, ты меня слышишь? Черт бы тебя побрал, щенок, говори!
      Разлагающаяся собачья голова безмолвно льнула к его руке. Томас Керл засунул дуло пистолета в пестрое ухо животного.
      – Пожалуйста, не делайте этого, – закричала Кетрин, поднимая руки.
      Не обращая больше ни малейшего внимания на дорогу, Томас воззрился на Лукаса и оскалил зубы.
      – Мой папочка говорил, что следует им показывать, кто босс. Будь то собаки или жены, – сказал он, – вы не должны позволять им своевольничать, а иначе они совсем отобьются от рук. Разве я не прав, Лукас-мальчик?
      Снова молчание.
      Томас Керл поднял пистолет:
      – Гадкая собака, Лукас!
      Кетрин прикрыла рот рукой и издала приглушенный лай. Керл осклабился и наклонился вперед.
      – Слышишь?
      Кетрин снова тявкнула. Лучше пусть это, чем разрешить ему палить в машине, идущей со скоростью семьдесят миль.
      – Вот это мой щенок, молодец, – сказал Керл рассеянно. Он положил пистолет на колени и похлопал собачью голову:
      – Ты хороший парень, Лукас. Я всегда это знал.
      – Гав! – сказала Кетрин.
      Скинк наловил еще лещей и заставил Эла Гарсию поработать с сетью, и так они трудились до рассвета. Наконец они дали отдых монстру, и Скинк начал грести обратно, пересекая озеро Джесап поперек. Когда они вытащили «скиф» на берег, Гарсия заметил две машины, припаркованные позади грузовика Скинка рядом с хижиной. Одна принадлежала Джиму Тайлу, патрульному. Другая была «Корветом» цвета мандарина.
      – Гости, – сказал Скинк, снимая свой капюшон от дождя.
      Их было четверо, и все они сидели вокруг костра: Декер, Тайл, Лэни Голт и женщина, которую Скинк не узнал. Декер представил ее как Эллен О'Лири.
      – Как глаз? – спросил Джим Тайл.
      Скинк ухмыльнулся и снял солнцезащитные очки.
      – Как новенький, – сказал он. Все почувствовали, что должны сказать что-нибудь лестное о совином глазе.
      – Вы голодны? – спросил Скинк. – Возьму грузовик и поеду найду что-нибудь на завтрак.
      – Мы умяли несколько пышек по дороге сюда, – ответил Декер.
      Скинк кивнул:
      – Я вроде бы голоден, – сказал он. – Пожалуйста, уберите с дороги машины.
      – Возьмите мою, – сказала Лэни, выуживая ключи из кармана джинсов. – Еще лучше будет, если я поеду с вами.
      – Черта с два, – сказал Декер.
      – Не возражаю, – сказал Скинк, – если вы не против.
      – Но больше никаких шуток с веревками, – сказала Лэни. Это был ее особенный завлекательный голос, которым она говорила с мужчинами, и Декер узнал его. Она села на пассажирское место, а Скинк втиснулся на водительское в ее «Корвете».
      – Надеюсь, ей понравится омлет из опоссума, – сказал Декер.
      Скинк и Лэни уехали и пропали надолго.
      Эл Гарсия рассказал Декеру план, начав словами:
      – Этот человек совсем сумасшедший.
      Джим Тайл ответил:
      – Он знает, что делает. Вы можете ему доверять.
      План Скинка был в том, чтобы испортить великий турнир окунеловов и свести его на нет. Его план был – саботировать Озера Ланкеров как курорт в рекламной программе национального телевидения.
      Гарсия сказал Джиму Тайлу:
      – Мы будем рыбачить вместе.
      – На турнире?
      – Он уже внес за нас вступительный взнос, – сказал Гарсия. – Самая лучшая часть в этом плане, кажется – это херманос-братья.
      Джим Тайл покачал головой. Он улыбался.
      – Мне это нравится, – сказал он. – Не знаю почему. Но нравится.
      Слабым голосом вмешалась Эллен О'Лири:
      – Вы не выглядите такими похожими.
      – У нас похожие глаза, – сказал Гарсия без улыбки. – Это обещает быть забавным.
      Слово «забавно» было не то, которое выбрал бы в этом случае Декер. События приобретали опасный характер и выходили из-под контроля. Вдруг одноглазый пожиратель жертв дорожных происшествий возможно с травмой мозга, захочет руководить всей программой. И что было удивительно, Гарсия готов действовать с ним заодно. Декер не мог представить, что же могло случиться, пока он и Джим Тайл были в Кресент Бич.
      – Все это пленяет воображение, – сказал Декер, – и я желаю вам обоим самых больших успехов в турнире, но сейчас моя главная проблема – Деннис Голт. Помните, убийство первой степени!
      Джим Тайл сообщил Гарсии:
      – За сестрицу удалось взяться как следует. Она будет свидетельницей от имени штата.
      Джим Тайл показал кассету.
      – Хорошая работа, – отозвался Гарсия. Он повернулся к Эллен О'Лири:
      – А вы, мисс?
      Эллен с беспокойством посмотрела на Джима Тайла.
      Патрульный сказал:
      – Она может обвинить Тома Керла в убийстве Дики Локхарта.
      – Недурно, – сказал Гарсия. – Р. Дж., не могу представить, как это вы все сработали. Для меня это звучит похоже на «nolle prosse».
      – Если не возражаешь, – сказал Декер – я объясню. Голт сфабриковал обвинение в убийстве и подставил меня. Он также организовал убийство моего друга Отта. В этот самый момент он послал какого-то полоумного деревенщину, своего коллегу – наемного убийцу по моим следам. Я предпочел бы не дожидаться три или четыре месяца, пока новоорлеанский прокурор возбудит дело.
      Гарсия поднял мясистую коричневую руку:
      – Да, я тебя слышу, чико. Почему бы мне не прищучить великого мистера Голта на этом рыбном турнире? Выбить из него спесь, а?
      – Это будет хорошее ТВ-шоу, – заметил Джим Тайл.
      – Прищучить его за что? – спросил Декер.
      Гарсия помолчал, прикуривая сигарету:
      – За ложную информацию, за то, что он начал всю эту кампанию. Он солгал мне – мне это не нравится. Чинил мне препятствия в расследовании. Этого со мной не случалось в течение многих лет, так почему не попробовать?
      Декер возразил:
      – Все это чушь собачья, Эл.
      – Лучше, чем ничего, – сказал Джим Тайл.
      Гарсия наблюдал за кольцами голубого дыма, поднимавшегося к вершинам дубов.
      – Это самое большее, что я могу сделать, – сказал он, – до тех пор, пока мы не найдем Тома Керла и не поговорим с этим мальчиком серьезно.
      – Думаешь, он расколется? – спросил Декер.
      – Конечно, – улыбнулся Эл Гарсия. – Если я его любезно попрошу.
      Скинк повел «Корвет» на скорости девяносто миль до Джил-крайст. Он ощущал потребность сделать это, понимая, что, возможно, другого такого случая у него не будет. Вот это действительно была машина! Ему нравилось, как ее нос зарывался в дорогу и как бы всасывал ее.
      На пассажирском сиденье Лэни подогнула под себя длинные ноги и искоса смотрела, как он ведет машину. Скинку не нравилось, что за ним наблюдают, но он ничего не говорил. Он давно не был рядом с красивой женщиной – это была цена его затворничества. Он вспоминал, как в таких случаях летит к черту здравый смысл, поэтому сам внушал себе, что надо проявлять осторожность, ему предстояла работа. Его мучила к тому же головная боль: она вернулась, как только он оказался вдали от озера. Не могло быть и речи о враче-специалисте. На это не оставалось времени.
      Лэни включила кассету Уитни Хьюстон и начала отбивать такт голыми ступнями. Не отрывая взгляда от дороги, Скинк протянул руку и смахнул кассету с доски. Потом он выбросил ее в окно.
      – Есть «Криденс»? – спросил он.
      Лэни вертелась на сиденье, наблюдая в заднее окно, как Уитни Хьюстон кувыркается и разлетается на куски, а пленка разматывается на шоссе.
      – Вы сумасшедший, – огрызнулась она на Скинка. – Купите мне новую кассету, хам.
      Скинк не обратил внимания. Он заметил что-то далеко впереди на дороге, неподвижный коричневый комочек. Притормозил спортивную машину, поехал медленно, так, чтобы она не вышла из повиновения и не потеряла управления. Когда наконец она остановилась, он включил сигнальные огни и вышел. Для верности взял с собой ключи.
      Комочек плоти на дороге оказался мертвым армадилом. После краткого освидетельствования Скинк взял его за чешуйчатый хвост и направился назад к «Корвету». Лэни была в ужасе. Скинк бросил тушку на заднее сиденье и завел машину.
      – Пробовали когда-нибудь?
      Лэни отчаянно замотала головой.
      – Из него получится отличный суп, – сказал он. – Можно использовать панцирь как супницу, если взяться за дело, как надо. Помещается около двух галлонов.
      Лэни откинулась на подушку, чтобы посмотреть, где лежит армадил и сильно ли его тушка запачкала обивку.
      – Он свежий, не беспокойтесь, – сказал Скинк. Он повернул «Корвет» и поехал обратно.
      – О'кей, кто вы такой? Право!
      – Вы видели, кто я, – ответил Скинк.
      – А до этого, – сказала Лэни, – вы должны были быть... кем-то. Я хочу сказать, что вы не выросли здесь у дороги, питаясь раздавленными животными.
      – К сожалению, нет.
      Лэни сказала:
      – Вы мне нравитесь. Особенно руки. Я заметила их в первый же день, когда мы встретились и вы стали связывать меня синтетической веревочкой.
      – Леской, – сказал Скинк, – а не веревкой. Я рад, что у вас не осталось недобрых чувств.
      – Вы не можете осуждать меня за то, что я проявляю любопытство.
      – Конечно, могу. Это не ваше собачье дело, кто я такой.
      – Дерьмо, – сказала Лэни, – вы невозможны.
      Скинк сильно нажал на тормоза и уменьшил скорость. Спортивная машина завихляла и, съехав с Джилкрайст, остановилась в поле или на пастбище, среди потрескивавшей сухой травы.
      – Мой «Вет» теперь припаркован в коровьем навозе, – заметила Лэни, скорее смущенная, чем испуганная.
      Скинк снял руки с рулевого колеса.
      – Хотите знать, кто я? Я тот парень, который мог спасти эти места, но упустил свой шанс.
      – Спасти что?
      Скинк сделал круговое движение рукой:
      – Все. Все, что чего-нибудь стоит. Я тот парень, который мог это спасти, а вместо этого бежал. Вот вам и ответ.
      – Пожалуйста, дайте хоть намек.
      – Это старая история.
      Лэни сказала:
      – Вы были знамениты?
      Скинк просто рассмеялся: не мог удержаться.
      – Что тут забавного? – спросила она.
      «У него потрясающая улыбка» – подумала она, в этом нет сомнения.
      – Покончим с дурацкими вопросами.
      – Только один еще, – сказала Лэни, придвигаясь. – Как насчет поцелуя?
      Невозможно было ограничиться одним поцелуем, невозможно было ограничиться поцелуями. На Скинка произвели впечатление как ее энергия, так и ловкость – при отсутствии циркового опыта не так-то легко раздеться на сиденье «Корвета», все равно, что сидя в ведре. Сам Скинк порвал свой оранжевый дождевик по шву в процессе борьбы с одеждой. Лэни больше повезло с джинсами и трусиками. Каким-то образом она даже ухитрилась обвиться вокруг него своими длинными голыми ногами. Скинк залюбовался ее загаром и сказал ей об этом. Она нажала на кнопку, и сиденье плавно соскользнуло вниз и стало совсем плоским.
      Оказавшись сверху, Лэни начала покачиваться взад и вперед, касаясь грудями лица Скинка. Она посмотрела вниз на его лицо и заметила, что, по-видимому, ему это приятно. Его огромные сапоги лежали на приборной доске.
      – Что тебе нравится? – спросила она.
      – Светская жизнь.
      – Ты все это получишь, – сказала Лэни. – Сначала мы займемся этим, а потом будем лежать рядом и говорить, хорошо?
      – Конечно.
      Она сильно надавила на него и ее бедра начали ритмично двигаться.
      – Познакомимся друг с другом немного лучше.
      – Прекрасная мысль, – ответил Скинк.
      Потом она нагнулась, прикоснулась языком к его уху и сказала:
      – Оставь свои очки, не снимай их, ладно?
      Даже для Лэни Голт совиный глаз был бы слишком сильным отвлекающим моментом.
      В тот же день позже, посте отъезда Лэни Голт Джим Тайл укрыл Эллен О'Лири в своей квартире. Скинк отправился на своем грузовике в город. Он вернулся, таща на буксире старый трейлер для перевозки лодок, весь в трещинах и выбоинах с осевшей и заржавевшей подшипниковой коробкой. На дне пикапа находился подвесной мотор Меркьюри в шесть лошадиных сил, видавший лучшие дни. Там находилось также пластиковое ведро на сорок галлонов, восемь футов труб, предназначенных для аквариума, и четыре дюжины батареек размера Д. Все это Скинк купил в лавке в Харни, торговавшей разного рода оборудованием.
      Он возился со своим пластиковым мусорным ведром, приспосабливая его для каких-то своих целей, когда подошел Декер и сказал:
      – Зачем ты ее отпустил?
      – Не было причины ее удерживать.
      Для Декера причина представлялась очевидной.
      – Она побежит прямо к своему братцу.
      – Чтобы сказать ему – что?
      – Для начала, где нахожусь я.
      – Ты не останешься здесь так долго, – пояснил Скинк. – Мы все отправляемся на юг. Джим Тайл и кубинец – они упражняются?
      – Целый день, – ответил Декер. – Но Гарсия безнадежен.
      – В таком случае он может играть роль капитана.
      Декеру надо было спросить что-то еще, но он не хотел смущать Скинка.
      – Она не знает нашего плана или знает?
      Это была другая редакция вопроса, который вертелся у него на языке: что произошло в «Корвете»? Скинк явно не хотел об этом говорить.
      – Некоторые из нас знают, как путаться с женщиной и при этом держать язык за зубами, – сказал он кисло. – Нет, она не знает нашего чертова плана.
      У Декера начался приступ мрачных предчувствий: что, если избиение в Делрэй подействовало на Скинка так, что у него сдвинулись некоторые болты в мозгу. Скинк всегда любил пальнуть из пистолета, у него и сейчас был такой вид. Декер попросил Джима Тайла о поездке в город, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Эл Гарсия поехал вместе с ними: у него кончились сигареты.
      – Город – это скверная мысль, – сказал Джим Тайл, направляясь в сторону от Харни по шоссе 222. – Нас троих не должны видеть вместе. Примерно в восьми милях отсюда находится Зиппи Март.
      Декер начал:
      – Его план... Не знаю, Джим.
      – Это его последний шанс, – ответил патрульный. – Ты видел, как плохо он выглядит.
      – Так пусть отправляется в больницу.
      – Причина – не глаз, Декер. Или то, что эти ребята с ним сделали. Он страдает от душевной боли. Все идет изнутри. И он сделал это с собой сам, понимаешь? И мучается многие годы.
      Эл Гарсия подался на своем заднем сиденье вперед и сказал:
      – А что в этом плохого, Р. Дж.? Этот человек принял решение.
      Декер возразил:
      – Я почти понимаю Скинка. Но почему вы, ребята, ему потворствуете?
      – Может быть, у нас тоже есть идея, и мы тоже приняли решение, – сказал Джим Тайл.
      Декер прекратил расспросы.
      – Не думай об этом, – посоветовал Гарсия. – Двое таких старых дорожных полицейских, как мы, тоже нуждаются в разнообразии. Нам осточертела рутина.
      В Зиппи Март Тайл остался ждать в машине, пока Гарсия ходил за сигаретами, а Декер – звонить к себе. Он уехал из Майами несколько дней назад и, учитывая, что ему предстояло и дальше зарабатывать на хлеб насущный, когда с этим делом будет покончено, он подумал, что было бы разумно проверить, кто ему звонил и зачем. Он набрал свой номер, потом код проигрывания автоответчика.
      От звука первого голоса он вздрогнул. Это был Лу Зикатто из страховой компании.
      – Эй ты, старая мочалка, тебе повезло, Нуньес заболел мононуклеозом. У нас теперь есть отсрочка в две недели, узаконенная судьей. Поэтому так уж и быть, но в следующий раз тебе не будет прощения. А иначе отправляйся покупать костыли, понял?
      Ну и важная шишка!
      Второй голос показался Декеру незнакомым, он его не узнал.
      Да в этом и не было необходимости.
      – У меня ваша жена, мистер Декер, и она хорошенькая, как картинка. Поэтому нам придется поторговаться: ее маленький хорошенький задик в обмен на ваш. Позвоните мне... скажем в пятницу в Холидей Инн, Колар Спрингс. Мы зарегистрируемся там, как мистер и миссис Хуан Гомес.
      Декер обвис и стал сползать по стене.
      Эл Гарсия, вышедший из магазина, посвистывая, схватил Декера за руку:
      – В чем дело, парень?
      Джим Тайл подошел и встал с другой стороны.
      – Он захватил Кетрин, – сказал Декер тусклым голосом.
      – Мать его, – сказал Гарсия и плюнул на мостовую.
      – Это Том Керл, – подал голос патрульный.
      Р. Дж. Декер сидел на крыле машины Джима Тайла и молчал. По крайней мере, пять минут он не говорил ничего, а только смотрел на землю, не отрываясь. Наконец он посмотрел вверх на двоих других мужчин.
      – Есть здесь где-нибудь место, чтобы я мог купить камеру? – спросил он.
      Когда они вернулись на озеро Джесап, Джим Тайл сказал Скинку, что сделал Томас Керл.
      Великан тяжело опустился на хвостовую часть грузовика и обнял голову руками. Р. Дж. Декер сделал шаг вперед, но Джим Тайл сделал ему знак отступить.
      Через несколько минут Скинк поднял голову и сказал:
      – Я виноват, Майами.
      – Никто не виноват.
      – Я стрелял...
      – Никто не виноват, – повторил Декер. – Поэтому помолчи. Чем меньше говорить о Лимусе Керле, тем лучше. Особенно в присутствии полицейских.
      Скинк отчаянно дергал себя за бороду.
      – Это может испортить все дело, – сказал он хрипло.
      – И я того же мнения, – проворчал Эл Гарсия.
      Скинк снял очки. Его здоровый глаз был красным и влажным. Он посмотрел на Декера и сказал слабым ломким голосом:
      – План нельзя менять, слишком поздно.
      – Делай, что задумал, – ответил Декер.
      – Потом я его убью, – сказал Скинк. – Обещаю.
      – В любом случае спасибо, но до этого дело не дойдет.
      – Это... – начал Скинк и замолчал, яростно вороша бороду.
      Внутри у него все кипело. Он замолотил кулаками по крылу машины.
      – Это я должен сделать – это важно.
      Декер сказал:
      – Знаю, капитан.
      – Ты понял бы лучше, если бы знал все, – Скинк говорил торжественно. – Если бы ты знал все, ты видел бы цель.
      – Все в порядке, – ответил Декер. – Делай все по плану. А у меня есть мой собственный.
      Скинк улыбнулся и хлопнул в ладоши.
      – Вот это сила духа! – сказал он. – Вот это я люблю!
      Эл Гарсия и Джим Тайл обменялись неуверенными взглядами. В каком-то смысле план Р. Дж. Декера был столь же безумен, как и план Скинка.

      Как хирург, осматривающий свои инструменты, Деннис Голт раскладывал снасти для турнира. Он укладывал их горкой на ковре и проверял по списку: шесть спиннингов типа Бантам Магнумлит 200 ГТ, восемь удочек Шимано, четыре графитовых Агли Стикс, три флакона любимой приманки «Счастливого Аромата», нож Рэндалла, два точильных камня, плоскогубцы Сарджента, приспособление для заточки крючков, солнечная батарея Копперстойн, телескопическая наземная сеть, две пары солнцезащитных очков Поляроид (янтарных и зеленых), выверенные, снабженные сертификатом весы Шатийон и, конечно, ящик для снастей. Этот ящик был величиной с чемодан Плано Модель 7777 и имел девятнадцать отделений. Как и все в снаряжении Денниса Голта, предназначенном для турнира, его наживка для окуня была совершенно новой. Для работы на поверхности воды он использовал Бэнг-о-Льюр, Шед Рэнс, Слоу Дансерз, Хула Попперс и Зара Спускс, для глубокого прочесывания дна он снарядил целую батарею наживок типа Уи Уортс и Уоппер-Стопперс и ужасную Лэйзи Айк. Для прочесывания растительности в озере у него были припасены Джинг-н-Пиг (незачехленная наживка) и Двойная, а также Болотный Дух и «Ири-Дири» плюс радужная наживка Мистер Твистер. Что касается самой надежной снасти для охоты на окуня, то он использовал искусственных червей. Их у Денниса Голта было три фунта. Он ловил рыбу на червей всех цветов, поэтому и упаковал их всех: черных, как виноград, дымчатых ящериц, пурпурных, мокасиновых змей цвета нефти, червей цвета черники – не брезгуя ничем.
      Голт раскладывал их с любовью. Места было достаточно.
      Самым серьезным решением было, какой крепости выбрать леску для спиннинга, и он долго над этим раздумывал. Хорошая леска – самое главное – ведь рыбака и его дикий и бесценный трофей связывает тончайшая синтетическая нить, и это все их узы. Чем дольше окунь остается на леске, тем больше у него шансов ускользнуть. Так как каждая рыба, которая срывается или сбрасывает крючок – это деньги, пущенные на ветер, цель профессионального окунелова – ни при каких обстоятельствах не терять рыбы. Поэтому во время турниров нет даже попытки показать, что между рыболовом и рыбой идет настоящая борьба. Дикого глубокого нырянья и грациозной акробатики большеротого окуня, попавшего на крючок, следует избегать в пылу серьезных рыболовных соревнований. Практически стандартная стратегия заключается в том, чтобы подсечь рыбу изо всей силы, а затем тянуть обезумевшую добычу в лодку как можно быстрее. На турнирах часто можно видеть, как пятифунтовых окуней безжалостно волокут по воде именно таким образом.
      Судя по всему, надежнее и важнее всего тяжелая прочная леска. Ради турнира памяти Дики Локхарта «Мемориал Клэссик» Деннис Голт отобрал двадцатифунтовую розовую мононить – леску «Анды» – достаточно податливую, чтобы ее можно было забрасывать с приманкой с умеренного расстояния на легком ветру и в то же время она должна быть крепкой, чтобы выпрямить спинку любого большеротого окуня. Голт как раз проглаживал нашивку на своей шапочке «Басс Бластерс», когда зазвонил телефон.
      Звонила Лэни с остановки грузовиков, находившейся на полпути между Харни и Фортом Лодердейл.
      – Эллен О'Лири уехала, – сообщила она, – Декер приехал сюда и забрал ее.
      – Славная работа, – сказал ее брат фальшивым голосом.
      – Чего ты от меня ожидал? С ним был этот высокий чернокожий парень, патрульный полицейский из дорожной службы.
      Голт решил, что не допустит, чтобы ему испортили турнир.
      – Не беспокойся об этом, – сказал он.
      – А как насчет Нового Орлеана? – спросила Лэни.
      – Забудь, – ответил Голт. – И не думай о Декере. Том Керл позаботится об этом.
      Лэни знала, что он имеет в виду, но отогнала эту мысль. Она сделала вид, что это не имеет никакою значения.
      – Деннис, я сказала им о своих показаниях, о том, что солгала.
      Она думала, что он впадет в ярость, но вместо этого он сказал:
      – Право, это не имеет особого значения.
      Лэни хотела, чтобы Деннис сказал еще что-нибудь, но он этого не сделал. Она хотела услышать о турнире все, какую снасть он собирается использовать и где остановится. Она хотела, по крайней мере, услышать, что ему приятен ее звонок, но в голосе его слышалась скука. У Денниса любое занятие превращалось в бизнес.
      – Мне надо упаковаться, – сказал он.
      – Для турнира?
      – Конечно.
      – Могла бы я поехать?
      – Не очень хорошая мысль, Илэйн. Знаешь ли, требует большого напряжения.
      – Но у меня есть для тебя сюрприз.
      – И что же это такое?
      – Не так уж много, большой братец. Просто некоторые сведения, которые дадут тебе гарантию выигрыша на турнире «Локхарт Мемориал».
      – Действительно, Илэйн? Она уже зацепила его за живое.
      – Знаешь человека по имени Скинк?
      – Да, он сумасшедший, как черт знает что.
      – Я так не думаю.
      Последовала пауза, чреватая раздражением. Лэни это чувствовала на другом конце линии. Деннис Голт думал, и мысли у него были неприятные и даже грязные о том, что произошло между его сестрой и этим отшельником. Он думал, в чем ошибка его матери, что она воспитала Илэйн такой.
      – Деннис, у него есть огромная, гигантская рыба.
      – Он так и зовет ее? Его рыба?
      – Ну и черт с тобой. Не хочешь, не верь и оставайся идиотом, – сказала Лэни.
      – Кончай свою сказку.
      – Он воспитал эту гигантскую рыбину, окуня-мутанта и очень гордится ею. По его словам, это нечто, что может обеспечить мировой рекорд.
      – Я в этом серьезно сомневаюсь.
      – Позже он упомянул, что в этом турнире участвуют его друзья, – сказала Лэни.
      – Позже? Хочешь сказать, после чая и пышек?
      – Прекрати это, Деннис. Было не так-то просто заставить этого парня разговориться. По сравнению с ним Чарльз Бронсон – душа общества.
      – Что еще он сказал?
      – Что он и рыба собираются на этот уикэнд в путешествие.
      Голт фыркнул:
      – Он и его рыба. Ты хочешь сказать, что это будет свидание?