Двойная наживка

      Голт крутил пояс своего халата, провожая детектива до двери.
      – Как вы можете видеть, я не питал любви к Дики Локхарту. Если бы с ним случилось что-нибудь другое – авиакатастрофа, рак предстательной железы, СПИД – вы бы не услышали от меня и писка. Черт, я бы и ухом не повел. Но убийство! Даже такой ублюдский жулик, как Дики, не заслуживал, чтобы его хладнокровно убили. Вот почему я обратился в полицию.
      – Гражданский долг, что-то вроде этого, – сказал Гарсия.
      – Точно.
      Прежде, чем распрощаться, Голта вдруг осенило, что лучше всего было бы закончить разговор на легкой и дружеской ноте. Он сказал Гарсии:
      – Вы ведь с Кубы, верно?
      – Уже давно.
      – Там на юг от Гаваны есть чертовски хорошие места для рыбной ловли. Сам Кастро сходит с ума по большеротому окуню, вы об этом знаете?
      – Что-то читал.
      Голт сказал:
      – Многие годы я пытался нажимать на все кнопки и тянуть за все веревочки, чтобы выторговать себе приглашение, но в моем положении это чертовски трудно. Как вы знаете, я занимаюсь производством сахара. Бородатый не шлет нам любовных посланий.
      – Ну, вы с ним соперничаете, – сказал Гарсия.
      – И все-таки я до смерти хочу поохотиться на кубинского окуня. Я слышал, что там бывают шестнадцати – и восемнадцатифунтовые хоги. Как называется это знаменитое озеро?
      – Забыл, – сказал Гарсия.
      – А вы много рыбачили, когда там жили? – спросил Голт.
      – Я тогда был мальчишкой, – сказал Гарсия. – Но мой дядя рыбачил.
      – Это правда?
      – Он был любителем лобана.
      – О!
      – Он продавал наживку для марлина Хемингуэю.
      – Вот черт его возьми, – сказал Деннис Голт. Теперь его проняло. – Однажды я видел картину Хемингуэя, – сказал он. – В ней играл этот парень Пэттон.
      В полицейском участке Эл Гарсия сел за свой стол и вставил кассету в портативный магнитофон. Дата 7-го января была записана карандашом на кассете, она была одной из трех, использованных автоответчиком Р. Дж. Декера. Гарсия взял их из трейлера после того, как получил ордер на обыск.
      Он закрыл дверь в свое помещение и включил магнитофон на полную громкость, остановившись на цифре 10. Потом закурил сигарету и нажал на кнопку с надписью: проигрывание.
      В течение нескольких секунд слышалось царапанье чистой пленки, затем послышался звук телефонного звонка. После четвертого сигнала послышался металлический щелчок и голос Р. Дж. Декера:
      – Сейчас меня нет дома. Оставьте сообщение.
      Первой позвонила женщина:
      – Рейдж, это я. Джеймс снова уехал в командировку. У меня есть настроение отведать пасты. Как насчет того, чтобы встретиться в девять у Риты?
      В своей записной книжке Гарсия записал: бывшая жена. Номером вторым тоже оказалась женщина:
      – Р. Дж., это Барбара. Жаль, что пришлось отменить вчера встречу. Как насчет того, чтобы пойти выпить сегодня и искупить вчерашнее?
      Гарсия записал: какая-то девушка.
      Третьим позвонил мужчина:
      – Мистер Декер, вы, вероятно, меня не знаете, но я вас знаю. Мне нужен частный детектив, а о вас отзываются очень лестно. Позвоните мне как можно скорее – уверяю вас, что ваше время будет потрачено не зря. Номер – 555-3400. Имя – Деннис Голт.
      В записной книжке Гарсия написал: плохой парень.
      Несколько дней Декер и Скинк провели, не выходя из комнаты отеля, ожидая, пока страсти поостынут. Декер сделал все, что можно было сделать по телефону и рвался в путь. Что касалось Скинка, то он впал в молчаливую и летаргическую меланхолию и не выражал желания что-либо делать или куда-либо двигаться.
      Наконец в тот день, когда приехала Кетрин, Скинк внезапно воспрянул духом. Он вышел из отеля и стоял на пляже, а потом принялся стрелять в реактивные лайнеры при их заходе на посадку в аэропорт Форта Лодердейл-Голливуда.
      Кетрин появилась со свежим проспектом капиталовложений Спортивной Христианской Телесети, которая была зарегистрирована на Нью-Йоркской бирже. Декер не был специалистом в вопросе о капиталовложениях, поэтому позвонил приятелю-репортеру, занимавшемуся освещением бизнеса в «Майами Сан». Репортер произвел разыскания о СХТ на компьютере в отделе новостей и получил интересные данные, которые Кетрин захватила, уезжая из Майами. Из этих вырезок явствовало, что благодаря быстрому росту СХТ и ее продвижению на рынке кабельного телевидения Солнечного Пояса, она получила огромный неинвестированный капитал, который преподобный Чарльз Уиб и его советчики беспорядочно вкладывали во Флориде в земельную собственность. В проспекте было несколько многообещающих намеков на «потрясающие водные массивы, разработка которых имела своей целью привлечь семьи со средними доходами к строительству домов», но в этих материалах не упоминался длительный и не вполне ясный процесс, в результате которого Озера Ланкеров оказались неподвластными действию всех зональных предписаний, известных человеку. Например, слово «прибыль» не появилось в брошюре ни единого раза. Газетные статьи сосредоточили свое внимание на этом аспекте противоречивого проекта, и оказалось, что только этот аспект заинтересовал Скинка. Он спросил, где расположены эти Озера Ланкеров, потом взял у Декера проспект и вырезки из газет и начал их внимательно читать.
      После этого он туго натянул цветастую купальную шапочку, так что под ней скрылись его волосы, что-то пробормотал в извинение своего внезапного ухода, и отправился на пляж. Первым реактивным самолетом, заходившим на посадку, оказался «Истерн 727» из аэропорта Ла Гардия, вторым был «Юнайтид ДС-10», направлявшийся из Чикаго в Сент-Луис, третий был челноком Багамской аэрокомпании, перевозившим игроков в азартные игры из Фрипорта. Ни один из воздушных лайнеров не упал и даже не задымился, хотя Скинк был уверен, что задел брюхо у одного или двух из них. Вероятно, шум стрельбы заглушался ревом реактивных двигателей, и воем группы тяжелого металла «Бон Джови», который несся из переносного радиоприемника каких-то подростков. Всего Скинк успел сделать одиннадцать выстрелов из своего девятимиллиметрового браунинга до того, как его засекли спасатели и устремились к нему на джипе по пляжу. Джип находился от него на расстоянии примерно в три четверти мили, что давало Скинку массу времени, чтобы протрусить обратно в отель, нырнуть в туалет в коридоре и поработать над своей внешностью.
      Когда он вернулся в комнату, его купальная шапочка и солнцезащитные очки находились у него в кармане, оранжевый дождевик был сложен и висел на руке, а длинная косица его волос была заткнута за ворот рубашки. Р. Дж. Декер спросил, что случилось, и Скинк рассказал ему.
      – Прелестно, – сказал Декер. – Давай-ка разберемся в ситуации: по моим скромным подсчетам, сейчас нас разыскивают полиция округа Дейд, дорожный патруль, морской патруль, а теперь еще патрульная служба Армии и Флота и ФБР. Я ничего не забыл?
      Скинк апатично сидел на полу.
      Кетрин сказала:
      – Р. Дж, ты должен вывезти его из города.
      – Мой отец, упокой господи его душу, был бы очень горд, если бы узнал, что он вырастил беженца. Не каждый служащий ФБР может этим похвастаться.
      – Весьма сожалею, – вздохнул Скинк.
      И это было самое патетическое заявление, которое Декеру довелось услышать от него, и в известном смысле самое лаконичное. Скинк вел себя так, будто он обронил его случайно и нехотя. Декер подался вперед и сказал:
      – Капитан, почему тебе вздумалось обстреливать самолеты?
      – Да ты посмотри, кто на них летает, – ответил Скинк. – Они перевозят этих паразитов на Озера Ланкеров. Счастливых переселенцев-леммингов Преподобного Уиба.
      Он задыхался. Сделал знак Кетрин, чтобы она передала ему проспект СХТ. Заскорузлым коричневым пальцем он стал водить по проспекту, указывая имена директоров.
      – Вот эти ребята, – сказал он хрипло. – Я некоторых из них знаю.
      – Откуда? – спросила Кетрин.
      – Неважно. Важно вот что – двадцать тысяч участков в Эверглейдсе. Христианский Город, черт бы меня побрал! Это преступление нашего проклятого века. Эти парни, как чертовы тараканы, как ни бейся, от них не избавишься.
      Декер возразил:
      – Слишком поздно, Капитан. Земельные работы начались год назад.
      – Иисусе, – сказал Скинк, кусая губу. Он надел солнцезащитные очки и потупил голову. Какое-то время он сидел, не поднимая головы. Декер посмотрел на Кетрин. Она была права: они должны вывезти Скинка обратно в леса.
      Из коридора послышались приглушенные мужские голоса: говорившие старались производить как можно меньше шума. Потом послышался стук в дверь соседней комнаты, снова стук в комнату напротив.
      – Служба безопасности отеля, – сказал мужской голос. Р. Дж. Декер сделал знак Скинку скрыться в ванной. Тот кивнул и боком, по-крабьи, проковылял по полу и закрыл за собой дверь. Декер мгновенно сорвал с себя рубашку и задернул, занавески.
      – Снимай туфли, – шепнул он Кетрин, – и ложись в постель.
      Она мгновенно поняла, что он задумал. В ту же минуту на ней не осталось ничего, кроме лифчика и трусиков и она оказалась в постели под одеялом, так что Декер и разглядеть ее не успел. В дверь постучали три раза.
      – Кто это? – завопил Декер. – Уходите.
      – Служба безопасности отеля, пожалуйста, откройте.
      – Мы спим!
      Послышался другой голос:
      – Полиция!
      Декер шумно протопал к двери. Он открыл ее так, что образовалась щель, достаточная для того, чтобы мужчины могли мельком увидеть Кетрин в постели.
      – В чем дело? – спросил Декер.
      Молодой человек в синем костюме с портативный переговорным устройством стоял рядом с безучастным полицейским в форме. Человек из службы безопасности сказал:
      – Сэр, тут на пляже произошел инцидент. Там был человек с пистолетом. Правда, никто не пострадал.
      – Чертовски рад это слышать, – ответил Декер нетерпеливо. Полицейский спросил:
      – Вы не видели на этаже никакой странной личности?
      – За последние несколько часов я ничего не видел, – ответил Декер, – кроме звезд. – Он кивнул через плечо на Кетрин.
      Человек из службы безопасности казался немного смущенным.
      Полицейский сказал:
      – Такой высокий парень, неопрятный, в яркой шляпе и с волосами, стянутыми резинкой, как конский хвост. Свидетели видели, что он вбежал в здание этого отеля, поэтому мы и спрашиваем о нем всех постояльцев.
      – Не беспокойтесь, – сказал Декер.
      – Это только предварительный сбор сведений, – сказал человек из службы безопасности. – Пока они его не поймают.
      Когда Декер закрыл дверь, Кетрин села в постели и сказала:
      – Звезды? Ты видел звезды?
      – Не смей шевелиться, – приказал Декер, стремительно ныряя под простыни.
      Томас Керл был несчастливым человеком. За последние несколько недель он заработал больше денег, чем он или три предыдущих поколения Керлов видели в своей жизни, но в его душе не было мира. Прежде всего, погиб его брат Лимус, и некоторое время Томас не знал, что делать с телом. Так как он говорил всем, включая собственного папочку, что Лимус утонул по несчастной случайности во время рыбной ловли во Флориде, у него не оставалось возможности привезти домой тело с пулевым ранением в голову. Люди стали бы задавать слишком много вопросов, а умение отвечать на вопросы не входило в число талантов Керла. Поэтому, обнаружив объеденный черепахами труп Лимуса на веревке в Моргановом Болоте и промучившись с ним два дня, Томас решил, что с него хватит, и похоронил брата в сухой песчаной яме к востоку от шоссе Джилкрайст там, где были пастбища. Все время, пока он орудовал лопатой, у него было такое чувство, будто все сарычи Флориды кружили в небе у него над головой, дожидаясь возможности закусить останками Лимуса. Томас снял свою шапочку окунелова и постоял у могилы, вспоминая молитву. Единственная, которую он мог вспомнить, начиналась словами:
      – Ныне я погружаюсь в сон...
      Что-то вроде этого.
      Почти всю ночь Томас Керл печально размышлял о том, как умер Лимус, как это он позволил ему ринуться в кусты, как отпустил его одного и как вдруг он перестал слышать Руджер Лимуса. Томас запаниковал, прыгнул в зеленый пикап и уехал, почти уверенный, что его брат уже мертв, – и как потом он вернулся с собакой, которую одолжил у негра и нашел только множество следов и кровь, но тела не было. В этот момент он понял, что нет надежды увидеть брата живым, а позже на болоте он почувствовал такой ужас, что его затошнило. Томас выполнил данный ему приказ и вернулся, чтобы все проверить и убедиться, что этот ниггер-патрульный не нашел тело Отта Пикни. Но там был бедный Лимус, привязанный за ту же веревку, что и другой, и именно тогда-то Томас Керл понял, насколько опасны его противники. Томас не отличался блестящим умом, но и не надо было им обладать, чтобы понять намек.
      Поэтому он похоронил Лимуса, сжег тело Отта Пикни, инсценировав несчастный случай с грузовиком, и направился прямиком в Новый Орлеан, где все пошло не так гладко, как он надеялся. Томас выразил мнение, что не должен нести ответственность за все промахи и ошибки, и ему кратко сообщили, что он должен немедленно вернуться во Флориду. Не в Харни, а в Майами.
      Томас Керл не был без ума от Майами. Давно, когда он еще занимался боксом, однажды летом он тренировался в гимнастическом зале на Пятой стрит, выходящей на пляж. Он помнил, что останавливался в кишащем крысами отеле с еще двумя боксерами в среднем весе и как, напившись от скуки, в субботу вечером ходил бить тощих беженцев с Кубы, живших в городских парках. Томас вспоминал Майами как жаркое и негостеприимное место, но в те времена он был молод, беден, как церковная крыса, и тосковал по дому. Теперь же он стал взрослым, вес его вырос на тридцать пять фунтов, и он купался в деньгах.
      Чтобы взбодрить себя, Томас Керл решил щегольнуть и снял комнату в Гранд Отеле, выходящем на бухту. К комнате прилагалась корзина с фруктами и утопленная в полу ванна. Он сосал мандарин и мок в ванне, когда снова позвонил Деннис Голт.
      Томас Керл сказал:
      – Эй, они поставили телефон даже в этом чертовом туалете.
      – Добро пожаловать в город, – Голт был в воинственном настроении. Иметь дело с этим кретином было вдвое легче, чем с Декером. Деннис Голт сообщил:
      – Ко мне приходил коп.
      Томас Керл сплюнул остатки мандарина в ладонь, покрытую пеной.
      – Да? Они их уже поймали?
      – Нет, – сказал Голт. – Но при том обороте, который начинает принимать дело, может, это и к лучшему.
      – Что, черт возьми, вы хотите сказать?
      Голт ответил:
      – Этот коп, этот кубинский ублюдок, он не верит ни одному моему слову.
      – Да кому до этого дело, если Новый Орлеан вам верит?
      – Ты когда-нибудь слышал о выдаче преступника? – огрызнулся Голт. – Этот малый может стать для нас серьезной проблемой, сынок. Он может еще долго держать Декера вдали от Луизианы и тамошнего народа. Может сидеть с ним недели напролет, выслушать его версию, может даже клюнуть на нее.
      – Не может, – сказал Керл.
      – Мы не должны рисковать, Томас.
      – Я для вас сделал достаточно.
      Голт сказал:
      – На этот раз будет не для меня, а за твоего брата.
      Томас дотянулся до крана с горячей водой и пустил ее. Он старался проявить осторожность, чтобы вода не попала в телефонный аппарат, так как не хотел поджариться заживо.
      Голт сказал:
      – Ты мне нужен, чтобы найти Декера. Раньше, чем его найдут копы.
      – А как насчет этой безумной гориллы?
      – Наверное, они уже расстались.
      – Я не хочу с ним путаться. Калвер сказал, что он мерзкий, как мокасиновая змея.
      Голт возразил:
      – Калвера можно напугать чем угодно. Кроме того, если верить Илэйн, Скинк не тот тип, чтобы якшаться с Декером. Они, вероятно, уже разбежались, как я уже сказал.
      Это не убедило Томаса Керла. Он помнил аккуратное отверстие от пули в самой середине лба своего брата.
      – Какая будет оплата?
      – Такая же, как и раньше, – сказал Голт.
      – Если придется иметь дело с гориллой, то двойная.
      – Черт, ты бы должен был сделать это даром, – сказал Голт.
      «Жадность – отвратительный порок», – подумал он.
      – Христа ради, – сказал он. – Это те ребята, которые убили Лимуса. Один или оба, это тебе решать. Но Декер меня беспокоит больше. Он может прищучить нас, если дело дойдет до суда. Дело пахнет тюрьмой.
      Томасу Керлу не улыбалась перспектива попасть в тюрьму хоть на день. Кроме того, было что-то очень привлекательное, даже романтическое в том, чтобы отомстить за смерть брата.
      – Откуда начинать? – спросил он.
      – К сожалению, придется начинать сначала, – ответил Голт. – Декер уже в бегах. Штука в том, чтобы найти, где он, потому что, он, конечно, будет стараться не попасться нам на пути.
      – Если только я не заполучу что-то, что ему очень дорого, – сказал Томас Керл.

21

      Кетрин сказала:
      – Ничего не получится, особенно, учитывая, что он в ванной комнате.
      Она вылезла из кровати и начала одеваться.
      Позади, из-за двери ванной пробурчал раздраженный голос:
      – Не обращайте на меня внимания.
      Декер печально наблюдал, как Кетрин застегивала блузку. Вот чего я добился, думал он, именно того, чего заслуживаю. Он сказал ей:
      – Ты права, с ним не соскучишься.
      – Не знаю, о чем я думала, – сказала Кетрин, надевая розовую нижнюю юбку. – Джеймс и так в ярости, а теперь я еще на час опаздываю.
      – Прости, – сказал Декер.
      – А ну-ка помоги мне застегнуть молнию.
      – Симпатичная юбочка, – сказал Декер. – Это ведь шелк?
      Декер взглянул на ярлык:
      – Господи, Кетрин, «Гуччи»!
      Она нахмурилась.
      – Прекрати это, Р. Дж. Я знаю, на что ты намекаешь. Как всегда.
      Декер выкатился из постели и стал шарить по полу, ища свои джинсы. Стемнело, было самое время двигаться. Из ванной доносились придушенные скребущие звуки. Декер не мог представить, чем там занимается Скинк.
      Кетрин причесалась, подкрасила губы бледно-розовой помадой.
      – Ты выглядишь положительно красивой, – сказал Декер.
      – Чиста, как только что выпавший снег.
      – Не жди изъявлений благодарности.
      Она отвернулась от зеркала и взяла его руки в свои.
      – Я бы все отдала, чтобы забыть тебя, подонок.
      Декер сказал:
      – Попробуй гипноз. Или галлюциноген.
      Кетрин обняла его.
      – Прекрати юродствовать, приятель, сейчас более уместно, испугаться. Это самая большая неприятность в твоей жизни!
      – Думаю, ты права, – сказал Декер.
      Кетрин поцеловала его в шею.
      – Будь осторожен, Рейдж, позаботься о себе. И о нем тоже.
      – С нами все будет в порядке.
      Он передал Кетрин ее сумочку от Луиса Виттона и свитер из стопроцентного кашемира.
      Прежде, чем выйти, она сказала:
      – Я хочу, чтобы ты знал: если бы это произошло между нами, то было бы не из жалости. Это было бы по-настоящему!
      Декер ответил:
      – Да, у меня возникло такое впечатление.
      Он даже не представлял, что так любит ее.
      Скинк каким-то образом ухитрился вклиниться между раковиной в ванной комнате и унитазом, втиснув свой торс в заплесневевшее от влаги пространство на кафельном полу. Сначала Декер не мог даже точно определить, где его голова: звук тяжелого дыхания, казалось, был слышен откуда-то из-под бачка туалета. Декер встал на колени и увидел покрытое каким-то налетом лицо Скинка, выглядывающее из-за труб.
      – Зачем ты включил свет? – спросил он.
      – Не хотел наступать на твои жизненно важные органы.
      – Могло бы случиться и худшее.
      Он был бы находкой для Фрейда, подумал Декер.
      – Послушай, капитан, нам надо выбираться.
      – Я и здесь в безопасности, – заметил Скинк.
      – Не совсем, – ответил Декер. – Ты скрываешься под унитазом в номере ценой сто долларов в сутки, в отеле на берегу моря. У того, кто здесь поселится, будут основания для жалобы.
      – Ты думаешь?
      Декер терпеливо кивнул.
      – Вернуться назад в Харни много безопаснее, – сказал он. – Если мы выедем сейчас, то к полуночи туда доберемся.
      – Ты и вправду так считаешь?
      – Да.
      – Если это ловушка, я убью тебя, Майами. Я вырежу твой чертов мочевой пузырь и обмотаю им твои волосы.
      – Никакой ловушки, – сказал Декер. – Пошли.
      Чтобы извлечь Скинка из-под труб, понадобилось сорок пять минут. В процессе извлечения раковина отвалилась от своей опоры. Декер оставил ее лежать на кровати.
      В коридоре отеля он договорился о прокате «Форда». Он вывел его из подземного гаража и подвел к служебному входу в отель, где возле мусорных ящиков его поджидал Скинк. Когда Скинк сел в машину, Декер заметил, что у него из-под мышки торчит что-то белое.
      – Что это у тебя? – спросил он.
      – Чайка, – Скинк держал обмякшее тело птицы за изогнутые оранжевые ноги. – Не более десяти минут, как погибла. Я вытащил ее из радиатора грузовика, который привозит дары моря.
      – Мы везучие, – сказал Декер жалобно.
      – Ты голоден? Мы можем остановиться и развести костер, когда выберемся из этой толкучки.
      – Давай подождем, согласен?
      – Конечно, – ответил Скинк. – Пару часов продержусь.
      Декер направился к западу от побережья по Семнадцатой Стрит, Старому шоссе, мимо порта Эверглейдс и аквариума «Мир океана». Был типичный для января затор машин, идиоты ехали бампер к бамперу и так было во всем обозримом пространстве. На каждой второй машине были нью-йоркские номера.
      Скинк уложил мертвую птицу в отделение для перчаток и накрыл тушку экземпляром договора о прокате машины.
      Казалось, что настроение его улучшилось. Он надел солнцезащитные очки, цветастую купальную шапочку и повернулся, чтобы достать свой оранжевый дождевик с заднего сиденья. И тут через заднее стекло он заметил темно-синий «Крайслер», следовавший за ними на расстоянии двух корпусов машины. Он заметил пластиковый предмет на приборной доске. Лицо шофера было в тени от подцвеченного ветрового стекла, но на уровне рта подпрыгивала красная точка.
      – Твой дружок Гарсия курит?
      Декер взглянул в заднее стекло:
      – О, черт, – сказал он.
      Скинк облачился в свой дождевик, поправил очки и спросил:
      – Ну, Майами, что будет?
      Теперь на приборной доске «Крайслера» мигал синий свет.
      Декер безнадежно оглядел транспорт на дороге: она была до отказа забита машинами до следующего знака и еще дальше, за ним. Деваться было некуда. Эл Гарсия уже касался его бампера и сигналил огнями. Декер подумал, что им лучше встретиться один на один, а не в присутствии полицейских форта Лодердейл. Он решил остановиться до того, как появится конвой.
      Они въехали на площадку для парковки перед магазином спиртных напитков. Гарсия без труда заблокировал выезд его маленькому «Эскорту» своим большим «Крайслером», припарковал машину, и его синий огонек все еще продолжал мигать. «Дурной знак», подумал Декер. Он повернулся к Скинку:
      – Не демонстрируй свой пистолет.
      – Расслабься, – сказал Скинк. – Мистер Браунинг спит вместе с рыбами на дне.
      Эл Гарсия подошел к машине. У него была ленивая и даже небрежная походка. Он наклонился к окошку водителя и сказал:
      – Р. Дж., ты король шутников.
      – Жаль, что на днях я так подшутил над тобой, – сказал Декер.
      – За тобой охотятся все, кроме Национальной Гвардии.
      – Теперь, Эл, раз уж ты об этом упомянул, ты понимаешь, что ты вне своей юрисдикции? Я так считаю, что это округ Броуард.
      – Если ты беглый преступник, задница ты эдакая, я могу гоняться за тобой где хочу. Таков закон. – Он выплюнул сигарету и втоптал ее в асфальт ботинком.
      Декер спросил:
      – Так ты выследил Кетрин и последовал за ней из Майами?
      – Она ловко водит машину, эта малышка, и сделала все, что могла, чтобы улизнуть.
      – Я никого не убивал, Эл, – сказал Декер.
      – Пошли, Р. Дж., давай-ка проедемся...
      Гарсия был так любезен, что даже не стал вынимать пистолета из кобуры. Это произвело впечатление на Декера. Иначе и быть не могло. Вот если бы только Скинк не выкинул какой-нибудь штучки.
      Скинк вытащил свою мертвую чайку из отделения для перчаток, а Декер запер машину. Гарсия ждал в своем «Крайслере».
      – Кто хочет вести? – просил он приветливо.
      – Я думал, ты хочешь посадить обоих беспощадных убийц назад, за решетку, – сказал Декер.
      – Нет, – ответил Гарсия, выключая синюю мигалку. Он влился в поток машин, свернул на Семнадцатую Улицу на Федеральном Шоссе, потом повернул на запад на дорогу 84, непроезжую для грузовиков. Декер удивился, увидев, что он не свернул на юг на переезде на дорогу 95.
      – Куда мы едем?
      – Так ведь быстрее можно добраться до заставы, разве нет?
      – Не думаю, – ответил Декер.
      – Он имеет в виду север, а не юг, – подал голос Скинк с заднего сиденья. – Мы едем в Харни.
      – Верно, – сказал Эл Гарсия. – По дороге вы, ребята, расскажете мне все об охоте на окуней.
      Новости с Озер Ланкеров были неважные.
      – Они передохли, – отрапортовал Чарли Уибу гидролог, какой-то идиот, только что выпущенный из Университета Флориды.
      – Передохли? – спросил преподобный Уиб. – О чем, вы, черт бы вас побрал, толкуете?
      Речь шла об окунях – две тысячи годовалых большеротых особей были импортированы за неимоверную сумму из частного окуневого питомника в Алабаме.
      – Они подохли, – сказал гидролог. – Что я могу сказать? Вода очень плохая, преподобный Уиб. Дубильную кислоту они переносят, но постоянные уровни фосфатов смертельны для них. Там нет свежего притока кислорода, нет натурального притока вод. Те, кто копал эти каналы...
      – Озера, черт побери!
      – Они выбрали слишком много грунта. Рыба там не может протянуть больше двух дней.
      – Всемогущий господь. Так о чем мы говорим – вонючий дохлый окунь плавает там всюду? Так, что ли?
      Гидролог ответил:
      – Я взял на себя смелость нанять несколько местных лодок, чтобы собрать мертвых рыб. Пока погода стоит прохладная, беда не велика, но если сюда пробьется теплый фронт, вонь от них распространится до Ки Уэста.
      Уиб с треском положил трубку и застонал. Лежавшая рядом с ним женщина спросила:
      – В чем дело, Отец?
      – Я не священник, – рявкнул Уиб. У него не было сил читать лекции по теологии. Все равно такая лекция была бы потерей времени. Девушка работала во Дворце Танца Живота в Гретна «У Луи». Она говорила, что вся ее семья смотрит его по телевизору каждое воскресное утро.
      – Никогда раньше мне не доводилось бывать с телезвездой, – сказала она, зарываясь в его грудь. – Ты большой человек. Это тоже важно.
      Чарли Уиб слушал ее только вполуха. Ему недоставало Эллен О'Лири. Никто, кроме нее, не выглядел так шикарно в резиновых сапогах до бедер (таких, в которых ловят форель) и с обнаженной грудью. Никто не умел утешать его так, как это делала Эллен, но теперь она исчезла. Пропала, после того, как был убит Дики Локхарт. Еще одно разочарование в неделю горьких разочарований – для преподобного Чарльза Уиба было уже чересчур.
      – Сколько я тебе должен? – спросил он танцовщицу.
      – Ничего, Отец. – Ее голос звучал смущенно. – Я принесла свои собственные деньги.
      – Зачем? – Уиб посмотрел на нее, он не мог видеть ее лица, только темя и нагую покатую спину.
      – Я хочу попросить об одолжении, – сказала танцовщица. Это был шепот, уходивший в растительность у него на груди. – И я хочу заплатить за это.
      – О чем, Христа ради, ты говоришь?
      – Я хочу, чтобы ты исцелил моего папу, – она застенчиво взглянула снизу вверх. – У него подагра, у моего папы.
      – Нет, дитя...
      – Бывают дни, когда он не может подняться с постели.
      Уиб беспокойно заерзал, поглядел на ручные часы.
      – Я дам тебе двести долларов, – объявила девушка.
      – Ты серьезно?
      – Всего одна маленькая коротенькая молитва, пожалуйста.
      – Двести долларов?
      – И полное обслуживание, если пожелаешь, Отец.
      Чарли Уиб воззрился на нее, размышляя о воздействии телевидения на зрителей.
      – Пошли, дитя, – сказал он. – Помолимся.
      Позже, оставшись один, Преподобный Чарльз Уиб думал об этой девушке и обо всем, чего она хотела. Может быть, это и было находкой, решением проблемы. Это срабатывало раньше, может быть, сработает снова.
      Чарли Уиб пил скотч и пытался заснуть, но не мог. В последние ночи он не мог спать от леденящей мысли о том, что Озера Ланкеров, город его мечты, терпели тяжкое бедствие. Первый удар был нанесен Федеральной Страховой Корпорацией, аудиторы которой посетили Первый Стандартный Евробанк в Огайо и выяснили, что вся компания близка к тому, чтобы оказаться неплатежеспособной. Проблема заключалась в том, что Первый Стандартный Евробанк давал огромные займы с такой же легкостью, как настольные календари. Спортивная Христианская Телесеть, занимавшаяся бизнесом под именем Озера Ланкеров Лтд, была объектом необузданной щедрости (двадцать четыре миллиона долларов на планирование и строительство). На бумаге все обстояло благополучно в отношении условий займа или сроков выплаты (одиннадцать процентов со сроком в десять лет), но в действительности обратно поступало очень немного денег. Точнее сказать, около шести тысяч долларов. В отделе сбора выплат Первого Стандартного Евробанка царила разнузданная неразбериха – такой терпеливой и дружелюбной когорты солдат – христиан Чарли Уиб никогда не встречал прежде. Он постоянно просрочивал погашение ссуды раз в два месяца, они же говорили: не беспокойтесь. И Чарли Уиб не беспокоился, потому что, слава Богу, это был дерьмовый банк, каких больше не бывает. А потом нагрянула Федеральная Страховая Корпорация и выяснила, что Первый Стандартный Евробанк был столь же терпелив и любезен со всеми своими коммерческими клиентами, причем до такой степени, что практически ни от кого, кроме фермеров, не требовал погашения ссуды вовремя. Внезапно президент банка и три его помощника снялись с места и оказались на Барбадосе, предоставив дяде Сэму разгребать Авгиевы конюшни. Очень скоро просочились скверные новости: Первый Стандартный Евробанк начал взывать к своим должникам. По всей стране должники банка, взявшие ссуды на длительные сроки и вложившие деньги в разработку земельных угодий, были призваны к ответу. Чарли Уиб в течение пяти дней ухитрялся скрывать свое нервное состояние от «Уолл Стрит Джорнэл».