Эйлис зло выругалась, когда Кейт вытерла ей лицо холодной влажной тканью. Прошло всего десять недель с того дня, когда она снова стала делить с Александром его постель. Она и не предполагала, что за эту слабость придется платить столь быстро и столь дорого. Тем не менее Эйлис знала, что что-то с ней не так, и по лицу Кейт она поняла, что и та об этом догадывается. Эйлис забеременела – и что самое плохое, ребенок был зачат в стенах Ратмора. Это было позором.
      – Вот, миледи. – Кейт присела на край кровати и протянула Эйлис кусок хлеба, намазанный маслом. – Ешьте медленно. Некоторые женщины утверждают, что это уменьшает тошноту.
      Эйлис поступила так, как ей говорили, и действительно почувствовала себя немного лучше. Потом она медленно, глоток за глотком, выпила какой-то сидр, который ее несколько взбодрил. Потом она подумала, что если она будет и дальше себя плохо чувствовать, то может под этим предлогом отгородиться от всего, с чем приходится ежедневно сталкиваться. Она вернула пустой бокал Кейт и, вздохнув, повалилась на кровать. Нет, избежать проблем и ссор ей не удастся, поскольку у нее нет места, где она могла бы скрыться. Она чувствовала недомогание уже пятый день и не понимала, почему ей никак не становится лучше.
      – Я начала думать, что проклята.
      – Нет, миледи, вам не следует говорить подобные вещи. – Кейт поспешно перекрестилась.
      – Вот как? А как ты объяснишь, что мне приходилось жить с Колином Макфарланом, называть его родственником и быть при этом невестой Дональда Маккорди? Иметь такого мужа – это настоящее проклятие. А потом меня украл человек, который ненавидит все связанное с Макфарланами и терпеть не может женщин. А теперь еще и это – еще одна женщина Макфарланов носит в себе незаконнорожденного Макдаба. Нет, меня определенно прокляли.
      – Все не так плохо, как вы считаете.
      – Ты не видела моего дядю и моего жениха. – Кейт рассмеялась, и Эйлис чуть улыбнулась. – Они убьют меня за это, – добавила она. – Это оскорбление, которого они простить не способны.
      – Лэрд теперь не отошлет вас обратно.
      – Ну, мы скоро узнаем, что великий Александр Макдаб собирается сделать. Я пойду к нему и сообщу о приближающемся отцовстве.
      Осторожно, стараясь поберечь живот, Эйлис выбралась из кровати. Она чувствовала себя немного слабой, но когда она оделась, то это придало ей бодрости. Однако смелости в ней поубавилось. Она боялась говорить Александру о ребенке, поскольку не могла предвидеть его реакцию. Он никогда не говорил ей о своей дочери. Не подумает ли он, что она пытается привязать его к себе, подарив ему ребенка на замену потерянного? Она содрогнулась при этой мысли. Он возненавидит ее, а для нее это будет невыносимо. К тому же Эйлис не знала, как опровергнуть это обвинение.
      – Вы выглядите такой равнодушной, – пробормотала Кейт, закончив шнуровать сзади простое коричневое платье Эйлис.
      – А ты взволнована?
      – Не могу сказать. Я провела здесь всю жизнь. Мне трудно понять, с чего это какая-нибудь девушка должна бояться лэрда Макдаба.
      – Да, но у человека из клана Макфарланов немало причин бояться людей из клана Макдабов.
      Кейт нахмурилась и кивнула:
      – Мужчине из рода Макфарланов – да. Женщине – нет, не в такой степени. Ты была с владельцем замка на протяжении многих месяцев. Ты должна знать, что это за человек.
      – Я провела с ним много ночей, однако он не относится к тем, кого легко понять. Сейчас он держится на расстоянии. Однако я ничего не приобрету, если буду здесь сидеть, раздумывая, что мне можно сделать и что нельзя. Мне надо выйти из комнаты и все узнать. Он все еще в большом зале?
      – Да, он пробудет здесь большую часть утра, чтобы выслушать жалобы людей своего клана и совершить праведный суд.
      Открывая дверь, Эйлис остановилась.
      – О, значит, он будет не один! Это меняет дело.
      – Не будет же он занят все время. Может, сегодня будет мало жалоб. Или вы можете немного подождать и прийти, когда он покончит со слушаниями.
      – Или мне следует забыть об этом до тех пор, пока мы оба не окажемся в кровати сегодня ночью.
      – Нет. – Кейт отрицательно покачала головой. – Все в конце дня устают. Это не самое лучшее время, чтобы сообщать такие важные новости.
      Звучало разумно, и Эйлис не стала спорить. Улыбнувшись, она направилась в большой зал. Оглянувшись, она увидела, что Кейт спешит в другом направлении. Кейт, без сомнения, отправилась на поиски Джейма. От этого Эйлис почувствовала себя немного лучше. Джейм все еще был связан обещанием не поднимать руку на Макдабов, но его присутствие все же служило какой-то защитой.
      Она проскользнула в большой зал как раз в то время, когда перед Александром стояли две повздорившие женщины. Александр пытался успокоить их, чтобы они могли рассказать свои истории точнее. Эйлис села на стул около стены. Она смотрела на Александра, когда он внимательно выслушивал каждую из женщин, утверждавшую свои права на свинью. Было видно, что он искренне сочувствует той женщине, которая утверждала, что свинья была у нее украдена и что у нее больше нет еды на зиму. Эйлис пожалела, что этого сочувствия она от него не видела, как и мягкости и заботы. Даже гнев был другой, когда Александр слушал другую женщину, которая зарезала свинью и устроила пиршество. В этом гневе не было горечи и обиды.
      Эйлис положила обе руки на живот, когда услышала вопрос Александра, почему женщина зарезала свинью так поспешно. Она хотела скрыть свое состояние, но здравый смысл возобладал. Рано или поздно все равно придется рассказать правду. Затем она начала с тревогой раздумывать над тем, как Александр прореагирует на весть о ребенке. Она ненавидела неопределенность, неспособность угадать его реакцию, несмотря на несколько месяцев интимной жизни с этим человеком, Он – по крайней мере в прошлом – не вкладывал в их отношения своего сердца. Это ее ранило, несмотря на ее намерение принимать его таким, как он есть.
      Тут ее внимание привлекло то, что Александр начал оглашать свой приговор по делу о свинье. Эйлис порадовало то, что она была полностью согласна с приговором. Женщина, столь поспешно зарезавшая свинью, явно была виновна в краже. Поскольку женщина, которой принадлежала свинья, берегла это животное на зиму, Эйлис сочла, что наказание должно быть строже. В конце концов, эта женщина украла еду у семьи из шести человек, не имевшей кормильца. Однако Александр лишь приказал воровке компенсировать ущерб свиньей такого же размера, отдать все, что осталось от зарезанной, семье и выдать мешок овса жертве. Взглянув на лицо воровки, когда та уходила из большого зала, Эйлис поняла, что ссор между этими двумя женщинами будет еще немало. После этого прошло десять минут, и никто больше не вышел вперед, чтобы поговорить с Александром. И тогда Эйлис встретилась с ним глазами.
      – У вас есть жалоба, госпожа Эйлис? – спросил Александр с легкой улыбкой.
      – Такая жалоба, с которой вы не справитесь здесь, милорд.
      Рассмеявшись, он посмотрел на Ангуса, стоявшего справа от его стула.
      – Я собираюсь сделать перерыв на обед. Если кто-нибудь захочет меня увидеть, скажи ему, что я вернусь через час и он может подождать, если этого захочет. Пусть паж принесет сюда свежего вина, хлеба, сыра и немного фруктов. – Он посмотрел на Эйлис: – Тебе этого достаточно? Ты снова пропустила завтрак?
      Эйлис кивнула и проследила глазами за тем, как Ангус уходит из зала.
      – Мне жаль, что я снова проспала.
      – Может, ты работаешь слишком много и слишком устаешь? – Он махнул ей рукой, приглашая сесть с ним за главный стол. В большом зале стали понемногу собираться люди.
      – Может быть.
      Она молча присоединилась к нему за столом. Слуги поставили перед ними блюда. Зал был лишь наполовину заполнен людьми, и никто их не беспокоил. Рядом не сидело никого, кто мог бы услышать то, что она собиралась сказать Александру. Тем не менее Эйлис не чувствовала себя с Александром наедине. Но когда она начала есть, то подумала, что возможности остаться с ним наедине у нее больше не будет до того, как они вернутся в спальню, а это время, как правильно сказала Кейт, мало подходит для того, чтобы сообщить подобную новость.
      – Ты выглядишь немного напряженной. – Александр внимательно на нее посмотрел, наливая вина им обоим. – Тебе не кажется, что ты простудилась?
      – Нет, это не простуда. – «Простуду можно вылечить», – подумала она.
      Александр осторожно приложил руку к ее лицу, определяя, нет ли жара. Эйлис это удивило. В его взгляде были мягкость и забота, которые она так давно мечтала увидеть. Но ее уязвила мысль, что эту заботу она вызвала в нем только тем, что выглядела больной. А она не собиралась изображать больную весь остаток своей жизни.
      – Жара у тебя нет, – пробормотал он и нахмурился. – Но ты выглядишь плохо.
      – Спасибо. Ты сегодня утром совсем красавец. – Это прозвучало резковато, и Эйлис глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Сейчас было не время ссориться. – Когда я наемся, я буду выглядеть лучше.
      – Если тебе досадно, что ты мало ешь, то тебе следует вставать немного пораньше.
      Эйлис решила, что ей следует оставить эту тему, пока они не начали обмениваться раздраженными замечаниями. Это приведет к отсрочке ее новости, а отсрочки она не хотела. Будет плохо, если он догадается о ее беременности раньше, чем она все скажет сама. Еще хуже будет, если кто-нибудь догадается о ее состоянии и расскажет о нем Александру. Она глубоко вздохнула, наклонилась к нему совсем близко и вдруг подумала: как ему удается быть столь привлекательным, даже когда он ест ломоть хлеба?
      – Я выгляжу больной и сплю допоздна потому, что я в положении. – Она откинулась назад, ожидая его реакции.
      Выражение, появившееся на его лице поначалу, дало ей некоторую надежду. Оно промелькнуло на короткое мгновение, и это явно была радость. Однако после этого его лицо помрачнело, и Эйлис встревожилась.
      – Чей это ребенок? – спросил Александр холодно.
      Ничто другое не смогло бы оскорбить ее больше. Понимает ли он это? Может, именно поэтому и высказался так грубо? Она выпрямилась и ударила Александра по лицу. Он свалился со скамейки на пол, а в большом зале все замолчали. Когда, выругавшись, Александр начал подниматься, Эйлис бросилась прочь из зала. Увидев Барру с детьми, она едва кивнула, проходя мимо, быстро нашла свой плащ, вышла в дверь и побежала по внутреннему двору, надеясь, что колючий холодный воздух охладит ее разгоряченное лицо.
      Александр оглядел сидящих в большом зале и прижал полотняную салфетку к своим окровавленным губам. Сидящие за столом явно были озадачены. Прижимая руку к кровоточащей губе, он все еще произносил ругательства в адрес Эйлис, когда внезапно заметил Барру, близнецов и Сибил, которые смотрели на него с отвращением и изумлением.
      – На кого это вы уставились? – отрывисто произнес он.
      – На дурака, я полагаю, – ответил Барра. После этого он деликатно направил детей к Джейму и Кейт в дальнем углу зала и уселся рядом с братом. – Что ты сейчас сделал? Эти последние несколько недель были если не совершенными, то по крайней мере мирными. Твоя ненависть улеглась.
      – Это была цена, которую она потребовала за возвращение в мою постель. Больше никаких оскорбительных, жестоких замечаний в течение всего дня.
      – А, и ты только что нарушил это соглашение. – Барра вынул из ножен нож для еды и отрезал себе большой кусок хлеба.
      – Она сказала мне, что она беременна. – У него на душе немного полегчало, когда Барра внезапно напрягся и слегка побледнел. Выходит, эта новость не только для него одного оказалась неожиданной.
      – Она говорит тебе, что носит твоего ребенка, затем бьет тебя. Странное поведение. Оно заставляет меня повторить мой вопрос: что ты сейчас сделал?
      – Возможно, то, за что она сейчас меня благодарит, – буркнул Александр.
      – Очень мудро. Нет, ты что-то ей сказал. Что-то, что она восприняла как оскорбление. И я подозреваю что.
      – Я спросил ее: чей это ребенок? – Ему пришлось приложить усилие, чтобы не сжаться под презрительным и яростным взглядом Барры.
      – Клянусь бородой Бога, Александр! Иногда ты бываешь так глуп! Неужели от твоего искусства красноречия ничего не осталось? Неужели ты не способен даже на простую учтивость? Что Эйлис тебе сделала, раз ты решил ее столь сильно уязвить? У нее своя гордость, а ты нанес по этой гордости такой сильный удар. И не в первый раз.
      – Это был вполне разумный вопрос.
      – Нет, не был, и ты это знаешь.
      – Она не была несколько недель в моей постели и являлась совершенно свободной и доступной для других мужчин.
      Барра грубо выругался.
      – Она не была в твоей постели, но она никогда не была свободной, и ты это знаешь. Нет ни одного человека в Ратморе, кто к ней бы притронулся. Это никто бы не стал делать с того дня, как ты впервые лег с ней и находился с ней до утра. Ребенок, которого она носит, – твой, братец, и мы оба это знаем. Теперь ты должен ответить на вопрос: что ты будешь с этим делать? Ты выполнишь свой долг, сознавая свою ответственность, или ты будешь и дальше изображать мерзавца?
      Александр решил, что с него хватит замечаний от ставшего постоянно трезвым брата, обладающего к тому же острым и хорошо подвешенным языком.
      – Ты, похоже, собираешься забыть, кем является Эйлис.
      – Нет, братец, это ты забыл.
      – Она из клана Макфарланов, – прошипел Александр, после чего ударил кулаком по столу. – Только это имеет значение.
      – Она молодая девушка, которая, как я сейчас понимаю, несмотря на все трудности, становится взрослым человеком в атмосфере равнодушия или откровенной грубости. Она не имеет ничего общего с преступлениями ее дяди. Поэтому по соображениям чести ты должен жениться на ней. – Когда Александр с изумлением посмотрел на него, у Барры было совершенно спокойное лицо.
      – Ты, может, и прекратил много пить, но я думаю, что твой мозг еще не просох. Ты сошел с ума? Мне жениться на женщине из клана Макфарланов? На невесте Дональда и наследнице Макфарланов?
      – Она была невинной девушкой, а теперь носит в чреве твоего ребенка.
      – Трезвость сделала тебя не в меру набожным.
      Не успел Барра ответить на это, как Александр поднялся со стула и быстро пошагал прочь из большого зала. Он не хотел, чтобы его младший брат напоминал ему о его обязанностях и чести. Сняв со стены плащ, он отправился на поиски Эйлис. Он был груб, и она не заслуживала этого. Но он был так изумлен новостью, что у него в голове все перепуталось. Эта новость вызвала из его памяти подозрения и обиды, и все это он слепо выплеснул на Эйлис. Но был только один мужчина, который мог зачать ребенка, растущего сейчас в чреве Эйлис Макфарлан, и это был он сам.
      Когда он увидел, как она идет вдоль западной стены, он поспешил к ней. «Она быстро двигается», – подумал он и внезапно остановился, поскольку, когда он был всего в ярде от нее, она повернулась, чтобы бросить на него полный ненависти взгляд. Схватив с земли пригоршню камней, она начала кидать их в него. Александр прикрылся плащом как щитом и стал медленно к ней приближаться.
      – Уйди от меня! – приказала Эйлис, понемногу отступая. Схватив еще одну пригоршню камней, она снова начала кидать в него небольшие камни. – Я говорила тебе, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Убирайся от меня, ты, сквернослов с красивым лицом, бесчувственный, похотливый мешок убогости.
      – Ты прекратишь когда-нибудь? – Александр выругался и замолчал. – Я пришел поговорить с тобой. Ты можешь по крайней мере меня выслушать?
      – Зачем? Чтобы ты вылил на меня еще больше яда? Мне это не нужно. – Когда она наклонилась, чтобы взять еще несколько камней, Александр ринулся на нее и с легкостью схватил на руки.
      – Зверь! – выкрикнула Эйлис. – Мне надоело, что ты меня хватаешь!
      Стараясь не нанести ей какого-либо вреда, Александр прижал ее к себе.
      – А мне надоело, что в меня бросают камни. Теперь ты должна выслушать, что я хочу сказать.
      – Нет, я не буду слушать. Если бы я не боялась, что это обернется против меня, я бы плюнула в твое лицо, ты, бессердечная развратная свинья. – Даже зная, что ее попытки окажутся безуспешными, она всячески пыталась выскользнуть из его объятий.
      – Успокойся! – крикнул он и в раздражении выругался. Она повиновалась, но, сжав губы, с ненавистью смотрела в его лицо. – Мне не следовало говорить то, что я сказал. Это было безосновательное обвинение.
      – Если это было извинение, то оно вышло у тебя плохо.
      – Ты не должна была говорить такую новость так внезапно, как ты сделала, и после этого ожидать, чтобы я поступал разумно.
      – Это извинение не лучше. Убирайся! Ты мне становишься все противнее.
      Вспомнив о ее состоянии, он поспешно освободил ее, но сел рядом, готовый немедленно схватить, как только она захочет бежать.
      – Может, и не мне об этом говорить, но ты могла бы сдержать свой темперамент.
      Эйлис на эти слова чуть не рассмеялась. Она села рядом, откинула в стороны края плаща и лениво пригладила волосы. Этот человек определенно считает слово «прости» столь трудным, что никак не может его выговорить. Она сомневалась, что действительно хотела слышать его объяснения, почему именно он повел себя так грубо. Возможно, это ее только разозлит еще больше. Все, что ей хотелось в эту минуту, – чтобы он ушел и держался на расстоянии, но как ее сердце, так и ее ум яростно сопротивлялись этому желанию по самым разным причинам. Да, Александр вполне заслужил такое обращение, но, в конце концов, она должна помнить о ребенке, которого носит. Ей следует заключить компромисс со своей гордостью – в который раз. Постоянно пускаться на компромиссы становится утомительно, особенно потому, что только она должна уступать и пытаться понять другого.
      – Ты заслужил много больше, чем я тебе дала, – выдохнула она. – Если бы я была мужчиной, мы бы уже дрались насмерть за такое оскорбление. Говоря по правде, сейчас я бы с большим удовольствием проткнула тебя кинжалом.
      Александр схватил ее за плечо и слегка тряхнул.
      – Ты не оставишь на какое-то время свой гнев, чтобы мы могли поговорить? Да, я грубо выразился, однако меня поразила твоя новость. Я думал, что достаточно берегся, чтобы семя в тебя не попало.
      – Да – кроме той ночи у стен Ратмора, когда желание превозмогло мой здравый смысл и твою осторожность. – Он улыбнулся, и она ударила его по руке. – Только мужчина сочтет, что этим можно гордиться.
      Александр постарался согнать с лица улыбку, зная, что сейчас не лучшее время для веселья.
      – Ты уверена, что это произошло именно тогда?
      – Ни в чем невозможно быть уверенным наверняка, но я думаю, что зачатие произошло именно в ту ночь.
      – Тогда мы должны пожениться.
      – Пожениться? Но ты совсем недавно сомневался, что я зачала ребенка от тебя. А теперь ты собираешься на мне жениться? Тебя невозможно понять, мой прекрасный лэрд.
      Она выпрямилась и начала отряхивать одежду. Александр тоже поднялся и внимательно посмотрел на Эйлис. Да, он грубо вел себя с ней. В сердце он знал, что она заслуживает лучшего отношения. Он хотел бы подарить ей весь мир, но не мог этого сделать. Он уже сближался с другими женщинами, и это приносило ему лишь душевные раны. Он не должен позволять себе показывать слабость, размягчаться, поскольку новое разочарование могло его уничтожить.
      – У меня с головой все нормально, Эйлис, – сказал он. – Мы обвенчаемся, как только я найду священника. Ты лучше многих знаешь, как относятся к незаконнорожденному ребенку. Тот, что у нас будет, должен быть законным. Может, мой ребенок и будет нести в себе кровь Макфарланов, но, именем всех святых, он не будет носить это проклятое имя.
      Повернувшись, он пошел прочь. Эйлис задумчиво смотрела ему вслед. Она не только не получила извинения, но он снова умудрился оскорбить ее. Настало время что-то предпринять.
      В первую очередь она должна исходить из факта, что носит под сердцем ребенка Макдаба. Это делает ее выбор крайне ограниченным. Александр так и не смягчился, хотя его страсть осталась горячей и сладостной. Возможно, он никогда не изменит своего отношения к ней, поскольку столь разочарован в женщинах, что испытывать к ним добрые чувства не способен. Тем не менее он сказал, что женится на ней, и единственный способ избежать этого – покинуть его владения и стать нищенкой с незаконнорожденным ребенком. Эйлис знала, что такая жизнь слишком тяжела, чтобы ее можно было вынести. Она может вернуться в Лирган и выйти замуж за Дональда, что не лучше, а, возможно, много хуже. И потому ей придется остаться с Александром, разбившим ее сердце и опустошившим душу.
      – Выбора нет, – пробормотала она, глядя на главное здание замка и окно своей спальни. – Это должен быть Александр. Я не хочу другого мужчину, даже если бы у меня был выбор. И он не станет бить меня и моего ребенка. Мне придется остаться с ним и молиться о будущем.
      Эйлис решила официально уведомить Александра, что она принимает его предложение. Однако он куда-то пропал – либо ушел в главное здание замка, либо отправился во внутренний двор, забитый навесами и хозяйственными постройками. Когда она увидела выходящего из конюшен Ангуса, то поспешила к нему.
      – Где Александр? – требовательно спросила Эйлис.
      – А разве он не с тобой? – удивленно поднял брови Ангус, после чего смутился под ее злым взглядом.
      – Где ты его видишь? Может, я спрятала его в карман своего плаща и забыла?
      – Хорошо-хорошо. Он уехал из Ратмора.
      – Уехал из Ратмора? – Внезапно она забыла о своем гневе. – Разве не опасно покидать Ратмор? Он не помнит о моих родственниках и других своих врагах?
      Ангус почесал грязной рукой щетинистый подбородок, оставив на нем темный след.
      – Лэрд не из тех, кто слушает предупреждения. Он отправился в церковь. Вы должны ее знать, это в лесу к западу от Ратмора.
      – Да, я ее знаю. Он туда ездит к Элизбет. – Эйлис вздохнула, думая, что ей придется бороться с еще одним мрачным призраком.
      – Так он говорил вам о своей дочери?
      – Нет, ни разу. Барра упомянул о ней, что она умерла вместе с его второй женой. Я узнала немного об этой истории, каким-то образом вторая леди Ратмора стала причиной смерти Элизбет.
      – Да, эта женщина была демоном и убила ее.
      – Убила ребенка? – Эйлис поняла, на что он постоянно намекал, но никак не могла в это поверить.
      – Да, во второй леди Макдаб жил дух сатаны, и он вышел в тот день на свободу. Эту женщину ничто не могло остановить. Она посадила ребенка на полудикую лошадь, а сама села на лошадь немногим спокойней. Потом она начала дикую скачку по полям и вересковым пустошам, а потом по скалам, где мы нашли щенков несколько недель назад.
      – О Мария милосердная, не говори мне, что они погибли на Паганс-Пойнте!
      – Нет, но это произошло недалеко от того места. Мы помчались вдогонку, но догнать их не смогли. Когда бедная лошадь Элизбет пыталась сбавить ход, леди Макдаб хлестала ее так, что та неслась на бешеной скорости. Мы слышали, как бедный ребенок плакал от страха, а леди Макдаб смеялась. Александр понимал, чем кончится эта бешеная гонка, и мы все пытались изменить неизбежное. Но бесполезно. Даже когда Александр смог догнать леди Макдаб, она со смехом начала хлестать лошадь, в которую вцепилась Элизбет, направляя ее к краю обрыва. Оттуда она и сорвалась. Падая, она смеялась. Даже если она не разбилась при падении, ее должны были поглотить волны. Мы так и не нашли ее лошадь.
      – Я просто не могу поверить! Почему ты не рассказал мне этой истории? Я смогла бы понимать Александра лучше и лучше бы относилась к тебе.
      – Нет, миледи. – На лице Ангуса промелькнул ужас. – О сумасшедших говорить тяжело.
      – Да, конечно. Я не хотела тебя обидеть. Я не могла себе и представить, что Александр пережил подобную трагедию. – Она почувствовала какую-то безнадежность в своем положении, но постаралась отбросить это ощущение. – Когда это произошло?
      – Сегодня исполняется два года. Да, это был ясный день, хоть он и оказался столь горьким.
      – И я выбрала именно этот день, чтобы сообщить ему свою новость, – пробормотала Эйлис и покачала головой.
      – Подобная новость годится в любой день, миледи, – сказал Ангус, довольный тем, что беременность Эйлис больше не является секретом. – Он не хотел больше детей, поскольку боялся их потерять. Однако в последнее время этот парень понял, что его семя должно получить где-то крышу, – Видя, как Эйлис вспыхнула, он чуть улыбнулся.
      – Вот как? Скажи мне, где находится эта церковь?
      – Прямо за стенами Ратмора, миледи. Но вам нельзя покидать внутренний двор, вы можете попытаться бежать.
      – Ангус, я девушка из рода Макфарланов с семенем Макдабов. Ты в самом деле полагаешь, что я хочу вернуться обратно к моим родственникам?
      Он пристально посмотрел ей в лицо и не отводил взгляда около минуты, а потом принял решение.
      – Нет, конечно, ты не хочешь. Тебе написано на роду оставаться у нас.
      – Это неизбежно.
      – Тогда ты можешь выйти из этих ворот и пройти по дорожке, которая ведет на запад в лес. Там есть небольшой камень, часовня и сразу следом могилка бедного ребенка.
      – Ты думаешь, Александру не опасно там находиться?
      – Как я уже говорил, этого человека ничто не остановит. – Ангус пожал плечами. – Мы знаем, что твои родственники следят за нами. Поговаривают, что за тебя назначена награда – или за лэрда. Мы тоже наблюдаем, но больше мы ничего не можем сделать. Я послал несколько человек за ним, сказав им не попадаться ему на глаза, только сторожить.