— Я не думаю, что она сильно пострадала, Грэнт. Она просто надышалась дыма. Я уже послал за доктором, и за шерифом тоже. Эркель все время был твоим тайным врагом, теперь, когда он пойман, нужно, чтобы справедливость восторжествовала.

Подобно разбуженной Спящей Красавице, Аманда пошевелилась на руках Грэнта. Она тяжело кашляла, взгляд был мутным и невидящим, когда она открыла свои голубые глаза.

Слегка придя в себя, она спросила:

— А лошади?

— Именем Бога заклинаю тебя, Аманда, забудь о проклятых лошадях! — взревел он, слегка встряхнув ее, только для того, чтобы еще крепче прижать к себе. — Ты едва не сгорела там! Я чуть в ума не сошел, стараясь проникнуть внутрь. Когда рухнула крыша, я решил, что навсегда потерял тебя, и чуть не умер от отчаяния. Никогда так больше меня не пугай. Мое сердце не вынесет такого напряжения.

— Я спасла почти всех, — сказала она, не уловив истинный смысл его слов.

— Мне все равно, — объявил он, неся ее домой на руках и не желая отпускать даже на короткое время. — Ты — единственное, что представляет для меня ценность во вселенной. Ты — смысл всей моей жизни. Я люблю тебя, — мягко сказал он, и правдивость его слов подтвердили сверкающие глаза. — Я люблю тебя всю — от твоих черных, как у ведьмы, волос и сладкого ротика до кончиков твоих соблазнительных пальчиков на ногах.

Ее лицо осветилось, улыбка заиграла на темном от копоти лице.

— Как я рада услышать эти слова. Я наконец могу рассказать тебе о ребенке.

Он резко замедлил шаг, почти уронив ее от радостного удивления:

— Что за ребенок?

— Наш ребенок, он родится, я думаю, как раз к весенним скачкам.

Она рассмеялась, прочитав неподдельную радость на его изумленном лице.

Его восторженная улыбка сказала больше чем слова:

— Да, скоро придет доктор, и я его попрошу осмотреть некую леди, которая собирается стать матерью.

Она согласно кивнула и, поколебавшись, спросила:

— Грэнт, ты сказал «леди»?

— А тебе не показалось? — поддразнил он.

— Определенно нет!

— Значит, так оно и было.

В первую субботу июля 1879 года восторженные зрители приветствовали открытие Белмонтских скачек. Среди них в ложе первого ряда были Аманда, Грэнт и их семья. Там находились также Бэтси и Тэд, который приехал провести отпуск в Туманной Долине. Летом он должен был закончить Академию, после чего они с Бэтси собирались сыграть долгожданную свадьбу.

Чалмерс продолжал работать дворецким, выполняя также роль сопровождающего Бэтси и воспитателя юного Дэниела Гарольда Гарднера, которому исполнилось два года. Дэниел был очаровательным, голубоглазым, темноволосым ребенком, полным энергии, и с неотразимой улыбкой. Сейчас он сидел на коленях отца и пытался уследить сразу за всем, что только замечал.

— Пэдди! — громко закричал он. — Хочу увидеть Пэдди!

— Пэдди занят, сынок, — успокоил Грэнт ребенка и подбросил его на коленях. — Через минуту дадут старт скачкам, и ты увидишь его верхом на Чародейке. Потерпи.

Трехлетняя кобыла была надеждой и гордостью Туманной Долины. Быть может, она была лучшей из тех, что когда-либо вырастили на ферме. Крупной, элегантной рысью она опередила всех в этом году на Кентуккийских скачках, а две недели назад выиграла Прикнесс. Победи она сегодня, она станет чемпионкой трех самых известных скачек в стране, завоевав себе достойное место в анналах коневодства.

Это было нечто неслыханное, и Аманда ни за что не хотела остаться в стороне. Она была на девятом месяце беременности и могла вот-вот родить. Аманда присутствовала на всех трех скачках, не послушав Грэнта, который убеждал ее остаться дома. Сейчас она ощущала давление в позвоночнике и уже жалела, что не послушала мужа.

Все усилия мадам Лалейн скрыть ее формы оказались тщетными. Она выглядела так, словно проглотила огромную тыкву, и при ходьбе даже не могла видеть своих ног. Аманда боялась, что у нее вот-вот начнутся схватки. Она чувствовала нарастающую тяжесть в спине и тревожные спазмы внизу живота, повторяющиеся все чаще и чаще. Однако она не желала пугать Грэнта раньше времени. Тем более, что исход скачки будет решен в течение ближайших пятнадцати минут. Конечно же, она и ее дитя сумеют протерпеть это время.

Грэнт взглянул ей в лицо, и Аманде пришлось, стиснув зубы, улыбнуться и стараться преодолеть сильные позывы к рвоте.

— Мы победим, милая, я верю в успех. — Он похлопал ее по руке. — Я знаю.

— Я тоже знаю, — ответила она чуть-чуть неестественным голосом. Она действительно знала…

Лошади и жокеи выстроились на стартовой линии. Чародейка занимала неплохую дорожку, третью изнутри, и изумрудно-зеленая экипировка Пэдди ярко сияла на солнце. При звуке выстрела лошади рванулись, а толпа дружно вскочила со своих мест, подбадривая лошадей и жокеев.

Аманда тоже попыталась встать, но почувствовала, как по ее ногам потекла теплая жидкость, пропитывая чулки и туфельки.

— Нет, нет, только не сейчас! — воскликнула она, но ее возглас потонул в шуме скачек.

Схватившись за ограждение перед собой, Аманда опустилась обратно на свое место, сильнейшая боль не давала вздохнуть, разрывала тело на части. Это не помешало ей услышать крики приветствия, когда судья поднял зеленый флаг через минуту после победного финиша Пэдди и Чародейки, на целый корпус опередивших соперников.

Торжествующая улыбка Грэнта тоже означала, что они победили. Он подбросил взвизгнувшего Дэнни в воздух и поймал его в распахнутые объятья. Затем, широко улыбаясь, он обратился к ней:

— Ну что, миссис Гарднер, не желаете ли вы спуститься вниз и поздравить победителей — своих любимых жокея и кобылу?

Она покачала головой:

— Не сегодня, Грэнт. Терпеть не могу разочаровывать тебя, но я передам эту честь Тэду. Похоже, твой второй ребенок очень торопится составить нам компанию.

Улыбка Грэнта мигом исчезла, лицо приняло озабоченное выражение:

— У тебя схватки? Сейчас?

Бэтси осторожно взяла Дэнни из его объятий. Аманда кивнула, указав на лужу у своих ног.

— Да, здесь и сейчас, — подтвердила она. Быстро приняв обычный высокомерный вид, он прорычал:

— Черт возьми, Аманда! Я предупреждал, тебе не стоило приезжать.

Нежность, с которой он взял ее на руки, искупила грубость его слов.

— Мне еще повезло, что Дэнни родился за две недели до весенних скачек, — прошептал он про себя.

Он нес ее на руках сквозь толпящийся народ — Чалмерс прокладывал им путь — и продолжал ворчать на нее.

— Когда же ты начнешь слушать меня, упрямица? Дай нам Бог успеть в гостиницу и позвать доктора, иначе я сверну тебе твою проклятую шею.

— Грэнт! — взмолилась она между схватками. — Ты принимал роды у стольких кобыл, что запросто можешь помочь мне родить одного маленького ребенка. Я не понимаю, почему ты так волнуешься?

— Речь идет о моем ребенке, а не о какой-то лошади, — возразил он. — Зачем, ты думаешь, я ублажал дока Льюиса, когда ты ожидала Дэнни? Если что-нибудь случится с тобою — я же сойду с ума!

Он крепко прижал ее к себе, выпустив только раз, чтобы забраться в экипаж, срочно нанятый Чалмерсом, и, усевшись, немедленно заключил ее в свои объятия. Новая судорога боли пронзила ее, когда она лежала на его руках.

— Держись, дорогая, — сказал он, откинув локон с ее лица. — Прижмись покрепче ко мне. Я позабочусь обо всем.

Когда они подъехали к гостинице, пальцы Грэнта онемели, настолько сильно она сжимала их. Он промчался через вестибюль к лифту, по пути выкрикивая приказание персоналу гостиницы:

— Доктора! Хотя бы акушерку! Чистых полотенец и простынь! Не стойте, разинув рот! Двигайтесь быстрее!

Они бегом бросились исполнять его приказы, и Аманда рассмеялась бы, не будь ей так больно.

— От тебя пахнет, любовь моя, — сказал он, положив ее на кровать.

— От меня? Не тебе меня упрекать! Каждое лето ты ведешь себя как похотливый жеребец, в точности как один из твоих чистокровных. Если бы ты умел сдерживать свой темперамент до зимы, , не расстегивая пуговиц на своих штанах, о-о-ох!

Через некоторое время она продолжила:

— Какие мучения! Я бы все отдала, чтобы поменяться местами с тобой.

Он кивнул:

— Не спорю, милая. А насчет жеребца — я что-то не особо замечал, что ты противилась.

— Отстань!

И когда он попытался отойти от кровати, она схватила его за рукав:

— И не пытайся сейчас меня покинуть, Грэнт Гарднер! Ты получал удовольствие, когда мы принялись за второго ребенка, теперь же ты должен видеть роды!

— Я только хотел принести тебе свежую пижаму, радость моя, — успокоил он ее.

Между схватками он раздел ее и начал руководить действиями двух девушек, которые пришли им на помощь. Сквозь туман, в который она погружалась, она слышала только его голос, только его прикосновения облегчали ее страдания. Внезапно она осознала, что доктор так и не успел прибыть вовремя. И когда настал момент ее ребенку выйти в мир, Грэнт был рядом, готовый принять его в свои сильные и умелые руки.

Сначала появились космы темных волос, затем крохотное нахмуренное личико, плечи, спинка, маленькие сложенные ручки и крохотные сморщенные ягодицы. Последними были ножки — и вот дочь целиком лежала в расставленных руках Грэнта, дрожащая и влажная.

Ребенок, крепкий и здоровый, как и его родители, принялся громко кричать, выражая свое возмущение тем, что его вытолкнули из теплого и удобного материнского тела.

— Это девочка, — прошептал он, глядя на малюсенькое живое существо, лежащее у него на руках. Бережно вытерев девочку, он принялся внимательно ее осматривать и обнаружил по десять маленьких пальчиков и крохотных ноготков на ручках и ножках, изогнутый ротик, точную копию Амандиного, удивительно длинные ресницы и глаза, зеленые, как его собственные.

— У нее упрямый, как у тебя, подбородок, Мэнди, и длинные ножки, — голос Грэнта дрожал. Он бережно передал ребенка Аманде.

— Она восхитительна, — вздохнула та. — Грэнт, какие у нас с тобой красивые дети. Наверное, это потому, что я тебя так люблю.

— Или потому, что я тебя люблю еще больше, — ответил он, поцеловав влажный лоб Аманды.

Они уже решили, если у них родится дочь, назвать ее Мирандой, именем, представлявшим собой комбинацию их имен, тогда как Дэнни был назван в честь их отцов. Но сейчас со слезами радости, которые, как и у Аманды, текли у него по щекам, он тихо прошептал:

— Фея, наша драгоценная фея!

Так у девочки появилось второе имя.

Рождение дочери затмило в их глазах даже победу на Белмонтских скачках.

Но позже, когда Грэнт начинал важничать, Аманда всякий раз напоминала ему о том, как названная в ее честь Чародейка победила на Белмонтских скачках, оставив всех далеко позади. Так и Аманда. Чародейки или нет, обе они заставляли с собой считаться. И обе, несомненно, были настоящими аристократками.

Примечания