Приди ко мне во сне

Что-то упало у ее ног. Она посмотрела вниз. Финик. Еще один упал к ней на колени. Она услышала, как кто-то, определенно мужчина, тихо засмеялся за ее спиной, и быстро посмотрела через плечо.

Сердце радостно запрыгало в ее груди.

На садовой стене сидел Кнум. На его прекрасном лице сияла широкая улыбка. Смеясь, она вскочила и побежала к нему, но густые кусты и переплетения лозы не позволили ей подойти слишком близко.

— Кнум, ты вернулся!

Он засмеялся:

— Да, я вернулся.

— Ты… ты… — О проклятие, она начала заикаться, как Харкуф.

Кнум снова засмеялся. Она могла поклясться Хатором, что он стал еще мужественнее и красивее за те луны, что она его не видела.

— Да, любовь моя, — сказал он, — я вернулся. Я вернулся с царскими сокровищами и рассказами, которые будут развлекать тебя много-много ночей. Я только смою дорожную пыль и сразу же пойду к твоему отцу. Сюда я забежал, чтобы увидеть твою прекрасную улыбку и дать тебе вот это.

Он вытащил из своего пояса маленький мешочек и бросил ей. Она поймала его и прижала к груди. Он засмеялся, коснулся пальцами губ и исчез.

Она стояла и, вздыхая, смотрела на то место, где он только что был.

— Что это у тебя? — проговорил противный голос.

Хепу. Проклятие!

— Ничего, что касалось бы тебя, братец.

Он вырвал мешочек из ее рук и разорвал. Кольцо. Прекрасное золотое кольцо, украшенное жемчугом и большим камнем, который сверкал на солнце, как огонь.

Она пыталась забрать кольцо у Хепу, но он только фырчал, держа его высоко над своей головой, чтобы она не могла достать.

— Зачем ты принимаешь подарки, такие дешевые безделушки, от этого простолюдина, этого отребья? — Он бросил кольцо в кусты.

— Хепу! — закричала она. — Пусть проклянет тебя Ка на веки вечные! — Она побежала к тому месту, где упало кольцо, стала на колени и принялась искать, раня руки, в густой траве и переплетении корней.

Что-то сверкнуло в траве, она рванулась туда и наклонилась поближе, чтобы рассмотреть. В это время нога ударила ее сзади, и она полетела далеко в траву, к корням лиан.

— Хепу, ты скорпион! — закричала она.

А в следующий миг услышала мягкое шипение и подняла глаза. Меньше чем в двух локтях, свернувшись клубком, лежала змея. Голова поднята, капюшон расправлен, глазки злобно сверкают.

Она окаменела.

Когда к ней возвратилась способность говорить, она прошептала:

— Хепу, помоги мне,

Он только злобно рассмеялся и запустил ей в голову гранатом.

Кобра ужалила ее.

Она почувствовала острый укол в висок.

Она закричала, и кричала долго и протяжно.

Смертельный яд начал распространяться по ее телу, опаляя все внутри свирепым пламенем и высасывая воздух из груди.

Ее тело задрожало. Задыхаясь, она зашептала молитвы Исиде, но уже знала, что они тщетны.

Она стала клониться набок. Взор затуманился. Она чувствовала, что ее душа отходит.

Сжав в ладони золотого сокола, с последним усилием она прошептала:

— Кнум. О, Кнум, возлюбленный мой. Приди ко мне. Приди ко мне.

Глава 20

Приди ко мне, приди ко мне.

О, мать моя, Исида!

Посмотри, я вижу сейчас то, что далеко от моего пристанища!

Вот я пришла… я найду корни твоих дурных снов и выжгу их огнем.

Я пришла, чтобы изгнать всех злых демонов твоих!

Магическое заклинание против дурных снов, 2000 — 1800 гг. до Рождества Христова

— Кнум! Кнум!

— Да, любовь моя, я здесь.

Мери медленно открыла левый глаз. Скосила его, и сквозь путаницу волос на лице смогла различить только два пятна, голубое и белое. Но сразу же в ее голове вспыхнул ослепительный свет, отозвавшийся болью во всем теле. Она быстро закрыла глаз и попыталась определить источник этой пронзительной боли.

Наверное, кто-то использует мой мозг в качестве мишени для игры в дротики.

Застонав, она попробовала, действует ли рот, и пошевелила языком. Как ни странно, язык действовал и имел вкус, какой, вероятно, имеют опилки на цирковой арене после представления. Она попыталась открыть глаза снова.

— Доброе утро, любовь моя. — Голубое и белое слились в одно, и оно приглушенно прошептало:

— Как ты себя чувствуешь?

— Примерно так же, как выгляжу, наверное, — промямлила она. — Боже, я видела ужасный сон. Меня ужалила змея, и я умирала. И, — она нахмурилась, — потом все кончилось. Остальное я не помню. Сколько сейчас времени? Какой сегодня день?

— Выглядишь ты прекрасно, как всегда. Сейчас только девять, и сегодня четверг. — Он улыбнулся и наклонился поцеловать ее скривившиеся губы.

— М-м-м… — Отвернув лицо, Мери некоторое время лежала тихо, пытаясь вспомнить, что было вчера…

О Боже, нет! Она закрылась одеялом с головой, сунула голову под подушку и застонала. Неужели я соблазняла Рэма? Идиотка!

Ладно, остановись. Подумай о том, с каким лицом ты сейчас покажешься ему. А может быть, не обращать внимания, как будто ничего не было? Да, это самое лучшее. Просто нахально игнорировать факты, и все. Такое всегда действует. Потому что замуж за него я все равно не собираюсь, и не пойду. У этого сумасшедшего египтянина, наверно, уже священник стоит под дверью. Хотя он, кажется, мусульманин. Кто у мусульман вместо нашего священника? Не знаю.

Религия — это еще одна причина, почему отношения между ними не могут сложиться, как того хотелось бы. Мусульмане и методисты исповедуют совершенно несовместимые религиозные системы. Она придерживалась либеральных взглядов, но не настолько.

— Вот тебе кофе и аспирин. Я говорил тебе, шакар, что утром у тебя будет ужасное похмелье.

Она медленно села, подтянув одеяло, чтобы прикрыть наготу, положила в рот аспирин и запила его глотком кофе, который он налил из кофейника. Только теперь перед ней начало появляться более или менее резкое изображение окружающей действительности. Мери увидела, что Рэм свежевыбрит и одет в тонкую голубую рубашку и белоснежные брюки.

— Не люблю людей, которые так говорят.

— Что говорят, любовь моя?

— Что говорят, что говорят! Ничего не говорят. Ты налил мне бренди вместо кофе?

— Конечно.

— Не надо так делать.

— Делать что, любовь моя?

— Насмехаться надо мной. Я терпеть не могу, когда меня опекают.

Рэм улыбнулся:

— Я постараюсь это запомнить. — Он развернул белоснежную льняную салфетку, подвязал ее у подбородка Мери и поставил поднос на столик рядом.

— Что ты делаешь? — Она раздраженно сдернула салфетку и отбросила ее в сторону.

Он поднял салфетку и водрузил на место.

— Делаю попытку накормить тебя завтраком. Ты всегда такая сварливая по утрам?

— Я не хочу сейчас завтракать. Я хочу почистить зубы, — резко ответила она, снова отбрасывая салфетку.

— Прекрасно.

Однако он не сдвинулся с места — стоял рядом и улыбался, а она продолжала хмуро смотреть на него.

— Ну и что? — спросила она, потеряв терпение.

— Извини, любовь моя, ты хочешь, чтобы я отнес тебя?

— О Господи! Ты прекрасно знаешь, что я хочу остаться одна. Пошел прочь, Рэмсон Габри.

— А, вспомнил: пункт второй?

Она молча смотрела, скрестив руки, Он поцеловал кончик ее носа:

— Ты прекрасна, даже когда сердишься. Я ухожу и позову Вэлком. Она давно уже рвется сюда, говорит, что здесь осталась ее косметика. Экскурсия в Ком-Омбо через час, если ты хочешь на нее попасть. А пока мы будем отсутствовать, твои вещи перенесут в мою каюту.

Как только Рэм удалился, вошла Вэлком. Мери помахала подруге и побежала в ванную в своей каюте.

Ну и человек, никаких нервов с ним не хватит. И никуда я переселяться не буду. Ну провели мы одну ночь в постели, ну и что? После этого, что, меня можно преследовать всю оставшуюся жизнь?

Мы еще посмотрим, как это все будет, мистер Самонадеянный Габри!

В ванной Мери обнаружила, что кулон с соколом снова у нее на шее. Когда это случилось, она не могла вспомнить. А впрочем, был такой бедлам, что немудрено и забыть.

Вытирая волосы, она вышла из ванной, одетая в кимоно. Вэлком выжидательно посмотрела на нее, а затем с улыбкой кивнула в сторону смятой постели:

— Похоже на то, что ты провела бурную ночь, золотко. Держу пари, он фантастический любовник.

Мери бросила мокрое полотенце на голову Вэлком:

— Без комментариев.

Вэлком засмеялась и отбросила полотенце в сторону.

— Но он круто взялся за дело. Смотрит на тебя, как коршун. Он не позволил мне даже войти в каюту, чтобы взять одежду и косметику. Сказал, что я могу тебя потревожить. Я была вынуждена одеться в твое, иначе не в чем было выйти на завтрак. Зубную щетку купила в магазине сувениров.

— Вэлком, я хочу спросить…

Постучали в дверь. Это были Джордж и Жан-Жак. Они горели нетерпением проведать Мери и наперебой предлагали свои смежные каюты в обмен на ее с Вэлком. В конце концов они договорились обменяться каютами. Их беседу прервала Ли Генри, которая привела с собой Брэдли. Он угрюмо разглядывал Джорджа и Жан-Жака, пока те не удалились.

Ли глубоко вздохнула:

— Брэдли хочет вам кое-что сказать. — Она вытолкнула его вперед.

Брэдли смотрел в пол. Ли вновь подтолкнула его.

— Это моя кобра была в вашей каюте. Она убежала. Честно. Я извиняюсь, — произнес он без особого энтузиазма. — Но все равно она не могла вас ужалить. У нее даже нет зубов.

— Вы не можете себе представить, как ужасно я себя чувствую, — сказала Ли. — Я очень извиняюсь за все, что случилось. Я понятия не имела, что Брэдли обменял свои высокие кроссовки у заклинателя змей на вот это… это ужасное существо. Но можете быть уверены: за эту выходку он будет примерно наказан. Я разрешу ему выходить из каюты только для того, чтобы поесть. Остальное время до конца поездки он будет под запором.

С этими словами Ли вытащила его из каюты. Но не успела за ними затвориться дверь, как вошли Нонна и Эстер.

— Десять к одному, что сопляк сделал это нарочно, — заметила Вэлком.

— Не стану спорить. Это, наверное, месть за то, что Рэм и я тогда увели его от факира на базаре.

— Что? Что? — хором воскликнули Нонна и Эстер.

На пороге появился доктор Стоктон.

— Объясни, пожалуйста, им ты, — сказала Мери Вэлком, скрываясь в ванной. Надо же в конце концов переодеться. В этой каюте сейчас, как на вокзале Гранд-Сентрал.

Она оделась в голубой джинсовый костюм, чуть-чуть подкрасила лицо и завязала волосы сзади узлом. Дверь ванной она открыла как раз в тот момент, когда вошли Рэм с горничной, которой он начал отдавать распоряжения насчет вещей Мери, чтобы они были собраны и перенесены в его каюту.

— Одну минутку! — возмутилась Мери. — Позволь мне решать, когда и куда переносить свои вещи. Вэлком и я обменялись каютами с Джорджем и Жан-Жаком. И это не обсуждается. Ты меня слышишь?

— Тебя слышу не только я, но и все остальные, шакар. — Он отпустил горничную и добавил:

— Хорошо, мы обсудим это позднее.

Мери повернулась кругом и принялась искать под шкафом свои туфли.

Хватит того, что мне приходится выносить от мамочки. А тут еще и этот. Нам с Вэлком предстоит работа. Пусть будет потоп, землетрясение, но мы ее выполним. Даже если придется вступить в борьбу с плейбоями, змеями и прочими экзотическими существами. Работа и дела нашей фирмы должны быть на первом месте. Сегодня надо будет сделать снимки, остальные — завтра после полудня, когда мы в Луксоре сойдем с парохода. За два дня весь необходимый материал должен быть отснят. А вот потом и будем разбираться с Рэмом и собственными чувствами.

Но… надо быть честной до конца. Что кривить душой, я уже влюблена в этого упрямого удивительного человека. Конечно, конечно… он воплощение фантазии любой женщины. Но если я проведу с ним в постели еще хотя бы одну ночь, то на работе придется ставить крест.

Пропади оно все пропадом! Где эти чертовы туфли?

— Посмотри, любовь моя, может быть, вот эти? — Рэм показал пару голубых босоножек, которые извлек с верхней полки стенного шкафа.

Она нехотя кивнула.

— Садись, Золушка, я примерю их на тебя.

Пока они обменивались репликами, комната опустела. Мери устало вздохнула и протянула ему ногу.

Не будем спорить по пустякам, побережем силы для главного.

Рэм прилип к ним, как липучка. Мери снимала Вэлком среди развалин Ком-Омбо, а он все время крутился рядом. Большая часть группы тоже тащилась за ними, они хотели слышать комментарии Рэма, а не гида с парохода. Джерри из Джексона и канадец тоже были здесь. Даже Уолтер Раш, хотя он слонялся с безучастным видом, не то что этот парень из Александрии, который исходил слюной каждый раз, когда смотрел на Вэлком. Кажется, его звали Мухаммед, правда, три четверти мужчин в Египте носят это имя, так что немудрено и ошибиться.

Яркое палящее солнце совсем доконало Мери. Ей уже не хотелось в Собек, храм речного бога. Где-то вдалеке прошумел в небе вертолет, ватага мальчишек с криками плескалась в мутном пруду. Будет чудом, если эти дети не умрут от дизентерии или чего-нибудь не менее ужасного. А может быть, у них иммунитет от здешних бактерий?

Доктор Стоктон помог Эстер — она, кажется, с каждым днем раскрывает свой кокон все шире и шире — преодолеть камни, чтобы пройти в сырую, заплесневелую комнату, наполненную мумиями крокодилов. Нонну в это утро сопровождал Джордж. Жан-Жак остался на пароходе, чтобы порепетировать перед выступлением сегодня вечером. После обеда, кстати, должна репетировать вся группа.

Сама Мери не была уверена, что доживет до обеда, а уж чтобы танцевать… Пот заливал ее лицо, волосы стали влажными, блузка прилипла к спине. Кругом древние изваяния речных богов. Когда она споткнулась в очередной раз, Рэм пристально посмотрел на нее:

— Любовь моя, ты совсем позеленела. Может быть, нам вернуться на пароход? Она устало опустила плечи:

— Вообще-то я об этом думала…

Они извинились перед спутниками и пошли к реке. Рэм показал на пролетающий над их головами вертолет.

— Вон полетели наши сапоги и шляпы. Неизвестно только, всем ли они подойдут.

Больше, пока они шли, он не проронил ни слова. На палубе он нежно поцеловал ее и посоветовал в первую очередь принять холодный душ, а потом отдохнуть до обеда.

— Может быть, мне следует, шакар, сначала войти в каюту и проверить, нет ли там змей?

— Я думаю, опасность уже миновала.

— Тогда постарайся немного отдохнуть. Я принесу твой кофр с аппаратурой примерно через час.

— Рэм, я могу донести его сама. Я успешно проделываю это уже несколько лет. — Она потянулась за кофром.

Не выпуская его из рук, он наклонился и легко поцеловал ее в лоб.

— Но теперь у тебя есть я, чтобы носить твои вещи. Зачем ты забиваешь свою милую головку такой ерундой. Я принесу его позднее, а если хочешь, то прямо сейчас доставлю в твою каюту.

— Черт побери, дай мне этот идиотский кофр.

Его брови слегка поднялись вверх, но, видимо, только от изумления.

— Слушаюсь, мэм.

Он протянул ей кофр. Она выхватила его и побежала к своей каюте, бормоча по дороге что-то нечленораздельное о том, как ей надоела его опека в лошадиных дозах.

Открыв дверь, Мери посмотрела на аккуратно заправленную постель, и ее всю передернуло.

Нет, в этой постели мне отдохнуть не удастся. Надо собирать вещи и поскорее сматываться отсюда.

Она полезла в стенной шкаф и вдруг услышала какой-то странный шум. Он раздавался из ванной.

Мери на цыпочках подкралась к двери и прислонила ухо.

Сквозь шум воды было слышно, как в ванной кто-то довольно гнусаво пел. Она даже могла различить слова — что-то о пироге, плывущей вниз по реке. Но, конечно, это не был голос Вэлком.

Что за чертовщина? Она сжала в руках сумочку, повернулась и побежала в холл, чтобы позвать на помощь.

В коридоре она столкнулась с Марком Маклеодом. Он в ужасе уставился на нее:

— О Боже мой. Вы вернулись. Рэм убьет меня! Я не ожидал вас так скоро. О Боже, извините.

— Успокойтесь, Марк. Не убьет вас Рэм. В чем, собственно, дело?

— Я должен был предупредить вас, когда вы вернетесь, что ваши вещи и вещи Вэлком перенесены в другую каюту. — Вконец расстроенный, молодой человек достал из кармана ключ.

Она засмеялась:

— Значит, там в душе моется Жан-Жак? А я-то напугалась.

Лицо Марка еще больше помрачнело.

— Рэм убьет меня, когда узнает об этом. Я только отошел на минутку в ванную.

— Но мы просто не будем ему говорить об этом, вот и все. Могу я взять ключ?

Марк открыл каюту сам. Она была точной копией ее прежней каюты. Он взялся было проверять все углы, но Мери его остановила:

— Все в порядке, Рэм ни о чем не узнает. А что, он всегда так сходит с ума? Марк улыбнулся:

— Только когда это касается вас.

— Предоставьте мистера Габри мне. — Мери подмигнула ему и закрыла дверь.

После холодного душа она почувствовала себя лучше и решила вместо отдыха посетить магазин сувениров. Она оделась в белые брюки и тонкую голубую футболку, завязала свои светлые волосы в длинный толстый хвост, который перебросила через плечо, добавила немного косметики и надела белые кроссовки.

Прежде чем выйти, она достала пленку, отснятую в Ком-Омбо, и, сделав надпись на кассете, отправилась в каюту Вэлком, чтобы положить ее с остальными пленками.

В стенном шкафу коробки с пленками не оказалось. Мери проверила в ящиках стола, в чемоданах, в общем, везде, где только можно. Ничего. Куда же эта коробка запропастилась?

Решив, что, когда переносили вещи, коробку с пленками поставили в ее каюте, она вернулась к себе и стала искать там. Ничего.

Черт! Она вернулась к Вэлком.

Мери, выставив зад, ползала по полу у стенного шкафа, когда вошла Вэлком и вяло опустилась на кровать.

— Господи, ну на фига мне сдались эти сушеные крокодилы! Неужели я не могла обойтись без них? — простонала она. — Еще час на этой жаре, и я бы умерла. — Она подняла голову и посмотрела на Мери:

— Золотко, а что ты там делаешь?

— Ищу коробку с пленками. Ты не знаешь, где она может быть?

— Разве ее здесь нет?

— Нет. Я обыскала обе комнаты, но так и не нашла. Господи, Вэлком, если они пропали, ты понимаешь, что это значит?

— Да. Это значит, что мы в глубокой заднице.

Мери уткнула лоб в колени и обхватила руками голову:

— О Господи, пожалуйста, только не это!

— Может быть, ее забыли, когда переносили вещи? Дай-ка я позвоню.

Пока Вэлком говорила с Джорджем по телефону, Мери сидела на полу, перекрестив пальцы, и молилась. Вэлком повесила трубку, и она посмотрела на нее с надеждой.

— Там нет.

— О, будь оно все проклято-о-о, — заныла Мери, обхватив голову руками.

— Золотко, мир на этом не кончается. Просто придется потратить еще несколько дней и отснять все снова. Я думаю, мы это выдержим.

То, что Вэлком сказала, было правдой, но чем больше Мери думала об этом, тем сильнее в ней закипала злость.

— Нет, черт бы его побрал! Я устала, я почти больна от этих злодеев, которые портят мне жизнь. Сначала они перевернули вверх дном мою каюту, украли мои личные пленки, затем этот маленький негодяй подсунул мне в постель свою мерзкую змею, а теперь вот это. Но я найду этого подлеца. Если пленки на пароходе, я найду их!

— Как ты собираешься это сделать?

Мери поднялась с пола:

— Я знаю, с чего начинать. С этого маленького проказника Брэдли. — Она прошагала через комнату и направилась в холл.

Дверь в каюту Ли Генри на ее стук открыл Брэдли, который сидел наказанный взаперти. Увидев Мери, он широко разинул рот и начал закрывать дверь перед ее носом. Но она одолела его и вошла внутрь.

— Брэдли, нам надо поговорить.

— Мне нечего вам сказать.

— Ах, какой ты милый шустрый мальчик. Чересчур шустрый. А вот мне есть что тебе сказать. Представь себе. — Он начал карабкаться на постель, но она хлопнула его по спине, заставив оглянуться. — Во-первых, я знаю, что кобра заползла в мою каюту совсем не случайно. Ты специально подбросил змею в мою постель.

Он сел и исподлобья посмотрел на нее. Было заметно, как дрожит его подбородок.

— Ну так как?

— Но у нее нет зубов. Она не могла вас ужалить.

— Зачем ты это сделал?

Он плотно сжал губы и опустил голову.

— Отвечай, черт бы тебя побрал!

— Потому что вы мне не нравитесь.

— Да что ты говоришь? От такого признания я потеряю, наверное, сон. К твоему сведению, это взаимно. Значит, вот почему ты перевернул у меня все вверх дном и украл мои вещи.

Он вскинул голову:

— Я этого не делал.

— Не делал? Ты хочешь сказать, что не ты устроил кавардак в моей каюте?

— Нет.

— И ты не брал мои драгоценности и пленки?

— Нет. Я не вор! — Слезы хлынули у него из глаз, а подбородок задрожал еще сильнее.

С минуту, не меньше, она пристально всматривалась в него.

— Хорошо, не плачь. Я сожалею, что обвинила тебя. Теперь вижу, что ошиблась. Но после этой истории со змеей я… — Она пожала плечами. — Извини меня.

— У змеи были удалены зубы. Она была абсолютно безопасна. Она никогда бы не смогла вас ужалить. Даже если бы захотела. В этом ничего не было страшного.

— Возможно, для тебя это и так, но дело в том, что я ужасно боюсь змей. У меня что-то вроде змеефобии.

Глаза его расширились.

— У вас?

— Да. Я боюсь их до смерти.

— Ой, я не знал этого. Я очень и очень извиняюсь. На самом деле.

Мери улыбнулась:

— Ну вот видишь, мы извинились друг перед другом. Может, позднее станем и друзьями.

Он приподнял голову:

— А что, может быть.

— Как ты думаешь, если я поговорю с твоей бабушкой, чтобы она смягчила наказание, это поможет?

Он просиял:

— Наверное.

Она улыбнулась, потрепала его по волосам и собиралась уже уходить, но… вдруг спросила:

— Брэдли, а как тебе удалось попасть в мою каюту со змеей?

— О, я просто взял ключ в ячейке, в холле, когда никто не видел. — Он выглядел смущенным. — Но я повесил его на место.

Выйдя в коридор, Мери увидела Марка. Он стоял в дальнем конце и беседовал с кем-то из членов команды. В холле сейчас постоянно дежурил кто-нибудь из команды. Она помахала ему рукой и скрылась в своей каюте. Там она нырнула в одно из голубых кресел и забарабанила пальцами по столу.

Но если Брэдли здесь ни при чем, то кто же? И почему этот кто-то взял мои пленки? Драгоценности понятно, но пленки? Это же просто бессмысленно. Однако это факт, они пропали.

Мотивы непонятны. Ладно, оставим пока мотивы. Подумаем о способах. Как вор попал в мою каюту в первый раз, это понятно — он просто взял ключи в ячейке, точно так же, как Брэдли. Мог, конечно, открыть замок и каким-нибудь другим способом. Но как можно было украсть коробку с пленками из каюты Вэлком? Ведь в холле постоянно кто-то дежурит. Если бы вор входил в дверь, его бы обязательно заметили.

Ей пришла в голову идея. Она побежала в каюту Вэлком. Та мылась в душе.

— Вэлком! — громко крикнула Мери.

— Что случилось, золотко? — Вэлком высунула свою мокрую голову из-за занавески.

— Ты оставляла когда-нибудь окно своей каюты открытым?

— Нет.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я даже не знаю, как оно открывается. Ведь здесь постоянно работает кондиционер. А почему ты спрашиваешь?

Кто-то открыл это окно. Это означает, что, когда вор лишился возможности проникнуть через дверь, он проник через окно. Но как? Как ему это удалось?

Веревка.

— У меня есть одна идея. Я пошла. Увидимся позже.

Считая шаги, она прошла через холл к каюте 216, которую раньше занимала Вэлком. Навстречу ей двигался Марк.

— У вас все в порядке?

— Все прекрасно. И пожалуйста, не сбивайте меня со счета. Я просто решила прогуляться.

— Я пойду с вами.

Вот черт! Зачем он мне нужен? Значит, он приставлен, чтобы докладывать о каждом моем шаге своему боссу. А я не хочу, чтобы Рэм вмешивался, я сама прекрасно способна справиться со своими делами.

— В этом нет необходимости, Марк. Я только пройдусь до прогулочной палубы, хочу что-нибудь попить, а на обратном пути, может быть, загляну на минутку в магазин сувениров.

Он стоял, просунув большие пальцы рук в свободные лямки пояса своих джинсов, и улыбался.

— А я только что обменялся каютами с Рэмом. Теперь он снова будет рядом с вами, и вы можете при необходимости просто постучать в стенку. Сейчас он разговаривает с пилотом своего вертолета. Скажите, что вам нужно? Я поухаживаю за вами. Кстати, я признался ему в своей оплошности.

— Он был очень сердит?

Марк понурил свою рыжую голову:

— Могло быть и хуже. Впрочем, я заслужил это. Рэм потрясающий парень, он так много для меня сделал. Я ему по гроб благодарен и очень предан ему. — Марк помолчал. — Если не возражаете, я побуду с вами, пока он не вернется.

Конечно, возражаю. Еще как возражаю. Чертов Рэм и его суперзабота. На следующем этапе он, видимо, просто закует меня в кандалы. Да не намерена я выносить этот вздор, ни минуты.

Они поднялись наверх.

— Марк, принесите мне, пожалуйста, апельсинового сока из бара.

Как только он исчез в дальнем конце палубы, Мери отсчитала нужное количество шагов от лестницы до места, под которым было окно каюты 216. Затем внимательно осмотрела поручни.

Ничего.

Они были свежевыкрашены, и если бы здесь недавно привязывали веревку, то обязательно бы остались следы.

Пока результаты нулевые.

Но погоди. Есть еще одна возможность. Ведь у парохода три палубы. Есть еще средняя. А что, если…

Надо узнать, кто живет в 316-й каюте. Она собиралась уже подойти к телефону, как появился Марк с соком.

Схватив бокал, она быстро осушила его.

— Что-то сегодня меня все время мучает жажда, никак не могу напиться. Прошу вас, принесите, пожалуйста, еще. — Она протянула ему бокал.

Марк странно посмотрел на нее:

— Конечно.

Как только он скрылся из вида, она сбежала по лестнице и спряталась за большую пальму, что стояла в кадке в холле внизу.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался за ее спиной мягкий голос.

Она повернулась и увидела стюарда в белом кителе. Робко улыбнувшись, Мери начала лихорадочно соображать, как объяснить свое странное поведение.

— О, спасибо. Я… м-м… Я искала свою контактную линзу. — Она широко улыбнулась и начала шарить по полу. — А, вот она. Я нашла ее. — Она схватила воображаемую линзу с ковра и зажала в пальцах. — Теперь я буду вас видеть.

Она поспешила вниз по лестнице к магазину сувениров, где был телефон.

Как только телефонист ответил, Мери спросила:

— Не могли бы вы сказать, кто живет в каюте 316?

— В этой каюте никто не зарегистрирован, мисс, — ответил телефонист после некоторой паузы.

Опять прокол. Значит, пустая каюта. Обожди-ка.

— А вы уверены?

— Совершенно. Там был неисправен водопровод и промок ковер. Каюту закрыли до тех пор, пока не отремонтируют. Могу я быть вам полезен чем-нибудь еще?

— Нет, спасибо. — Она быстро повесила трубку. Пустая, значит. Могу поставить на кон свои последние чулки, что кто-то ею пользуется, мокрый там ковер или нет.

Я должна посмотреть на нее. Надо использовать прием Брэдли и стащить ключ с доски нижней палубы.

Высунув голову из магазина сувениров, чтобы посмотреть, чисто ли на горизонте, Мери чуть не упала в обморок, когда увидела, кто идет по коридору.

Опять египтянин с нависающими веками. Тот самый! Видел ли он меня?

Она быстро спряталась за полку с джеллабами.

Что он делает на пароходе? Плевать мне, что у него пятеро детей, от него у меня мурашки бегут по коже.

Через несколько минут она покинула свое убежище. Он ушел.

А может быть, это опять разыгралось мое воображение, или он на самом деле преследует меня?

Волосы на ее затылке поднялись дыбом.

А может, это он вломился в мою комнату?

Гадать об этом времени не было. Надо было добыть ключ. В коридоре было пусто, и она поспешила на нижнюю палубу.

У конторки с ключами никого не было. Ну, а дальше все было похоже на детскую игру. Неудивительно, что тот, кто хотел попасть в ее каюту, проделал это так легко. Она быстро склонилась над конторкой, схватила ключ из ячейки и сунула его в карман.

— Вам помочь, мисс? — раздался мягкий голос позади.

Мери обернулась. Опять тот же самый стюард в белом кителе.

— О, спасибо. Я… я проверяла свою ячейку, нет ли писем. Ничего нет. — Она хихикнула. — Кажется, друзья совсем забыли обо мне.

Отделавшись от слишком услужливого стюарда, она двинулась к лестнице.

А может быть, следует все же довериться кому-нибудь, пока я не зашла слишком далеко?

Нет, это глупо. Подумаешь, всего лишь пустая каюта. А кроме того, если Рэм узнает, что я делаю, то можно себе представить, что тут начнется. Нет, попытаюсь справиться сама.

Приняв решение, Мери поставила ногу на следующую ступеньку и застыла, услышав шум в коридоре внизу. Кто-то громко разговаривал рядом с ее каютой. Она начала осторожно подниматься по лестнице.

Добравшись до очередной площадки, она посмотрела вниз. О Господи, кто-то идет. Приглядевшись, она узнала египтянина с нависшими веками. Опять он! С ней чуть не случился разрыв сердца, пока она взбегала вверх по лестнице и, вся дрожа, опять пряталась за пальму в кадке.

Зажмурив глаза, с бешено колотящимся сердцем, Мери сидела и ждала.

Кто-то прошел примерно в полутора метрах от ее убежища. Она подождала еще.

Ей показалось, что прошло уже две недели, прежде чем она решилась открыть глаза и посмотреть сквозь густую листву. Она увидела, что Нависающие Веки открывает дверь каюты в конце коридора.

Закрыв глаза, Мери прижалась спиной к стене, пытаясь успокоить сердце.

— Мисс…