Глава 78

ВАЛЕРИЯ

Году примерно в 90-м тогдашний главный гэбист Крючков пугал Горбачева Дем.Альянсом. Однажды он сообщил даже, что после одного из митингов демократы намерены штурмовать кремлевские стены и уже как будто заготовили металлические кошки и веревочные лестницы. Я тогда очень веселилась, узнав об этом, потому что на стену физически не смогла бы залезть, даже если бы очень и захотела. Ни я, ни покойные Фортунатов с Андроном альпинистами не были. Да и Кремль нам тогда совсем не был нужен…

А теперь, представьте, стал нужен.

Однако лезть на стену не понадобилось.

Все было действительно до смешного просто. Не доезжая немного до Боровицких ворот, экс-президент объяснил нам все, и я пожалела, что в 90-м его не было среди наших в ДА. На Боровицкие ворота всегда ставили самое свежее деревенское пополнение. Это была давняя кремлевская традиция, возникшая, по слухам, еще во времена Сталина. Тогда как раз впервые здоровенных голубоглазых парнишек из-под Костромы или из-под Иркутска стали отбирать по росту в кремлевский полк. Уже в последние годы Боровицкие ворота стали таким же историческим местом, как и Тверская. Здесь несли службу лейб-гренадеры, одетые в опереточные мундиры. Как мне объяснил наш бывший президент, туда специально ставили мощных, но не шибко умных парней. Чтобы не развратить их цивилизацией, газет им не давали, радио они не слушали, а из книг им выделяли только исторические романы, чтобы они вживались в образ. Если верить рассказу нашего экса, большинство внутрикремлевских анекдотов было связано как раз с этими гвардейцами. Службу они несли самоотверженно и все бы легли костьми, решись кто-нибудь с боем прорываться через их заграждения.

Но обмануть их было можно.

В 22.15, сразу после смены караула, Макс Лаптев остановил нашу машину перед воротами, деловитой походкой подошел к двери дежурки и постучал в застекленное окошечко.

Оттуда немедленно выпрыгнула пара гренадеров с автоматами Калашникова наперевес. Я почему-то сразу вспомнила статью про фильм «Тихий Дон», которую я прочла утром в газете Витюши Морозова. И решила, что лейб-гренадеры с автоматами выглядят ничуть не слабее, чем донские казаки с винтовками М-16.

— Стой, кто идет? — синхронно сказала парочка, держа автоматы на изготовку. Тренировали их, наверное, отменно, потому что дуэт получился необычайно слаженным.

— Свои, свои, — успокоил милиционер Макс и сунул под нос гвардейцам сразу несколько желтых карточек-пропусков.

Гвардейцы стали несколько менее подозрительными. Из окна машины я наблюдала, как они забросили свои автоматы за плечи и начали совещаться.

— Мы сначала доложим, — сказал наконец один. — Про вашу машину нам ничего не сообщали.

— Может, вы шпионы, — произнес второй.

— А пропуска подделаны, — добавил первый.

— И в машине взрывчатка, — сказали они хором. Дуэт снова прозвучал отменно. Видимо, в случае появления неизвестной машины у них уже были какие-то инструкции.

— Ребята, да вы что, с ума сошли?! — сказал, повысив голос, Макс. — Хотите, чтобы вас завтра вышибли отсюда? Мы же ПРЕЗИДЕНТА везем!!

Гвардейцы тут же схватили свои автоматы и снова их взяли на изготовку.

— Врешь! — сказал первый. — Президент проехал давно в Кремль. Нам сообщили.

— Через Спасские ворота, — сказал второй. Как мне показалось, немного обиженно. — Он через Спасские ездит и ездит. А через наши — никогда.

Максим произнес сурово:

— Можем и сейчас проехать через Спасские. Но тогда вы пеняйте на себя!

При этих словах дверь нашей машины щелкнула. Лейб-гренадеры мгновенно наставили на наш «БМВ» свои стволы, готовясь поразить супостата или умереть. Вместо супостата из авто с грацией заправского адъютанта выпорхнул Полковников и распахнул противоположную дверцу машины.

Только бы не сорвалось, подумала я. Господи, я в тебя не верю, но все же пошли сейчас Лере Старосельской удачи! Сейчас наступала самая опасная фаза нашего плана. Господи, сделай так, чтобы эти парни оказались простыми деревенскими пентюхами.

Из машины вышел Президент. Естественно, бывший. Не узнать его стражи ворот просто не могли. Расчет был на то, что старого президента за шесть лет все видели неоднократно, а новый за три месяца еще не успел толком примелькаться. Тем более, если стражи ворот только что из деревни, где в тонкостях политической ситуации разбираются плохо.

— Здорово, орлы! — важно произнес экс-президент. — Не узнаете меня, что ли? А, гвардейцы?

Парочка дружно взяла на караул своими автоматами. Все, что они делали синхронно, получалось у них слаженно и красиво.

— Здра! Жла! Гдин! Пдент! — автоматически выкрикнули они.

Экс-президент нагло потрепал по щеке крайнего гвардейца.

— Молодцы! — сказал он торжественно. — Благодарю за службу. А теперь пропустите эту машину. Они со мной.

Один из стражей мигом сорвался с места, нырнул в дежурку и завозился там. Скоро створки ворот начали медленно открываться.

Второй страж ел глазами экс-президента. Фонарь над дежуркой освещал его честную физиономию, и я видела, как на этой физиономии верноподданнические чувства борются с деревенской сметкой. Победила все-таки осторожность.

— Господин президент! — неуверенно, сам пугаясь своих слов, обратился он. — Но ведь нам сообщили, что вы уже в Кремле. Уже с двадцати часов сорока пяти минут московского времени.

— Как же я в Кремле, — рассудительно произнес наш хитрый экс, — когда я вот стою перед тобой. Можешь меня потрогать.

— А кто же тогда в Кремле? — тупо спросил страж.

— Не знаю, — пожал плечами наш бывший. — Вот приеду, проверю.

— Ага! — понял страж. — Значится, теперь два президента? Правильно я рассуждаю?

— Правильно, — задумчиво ответил экс, садясь в машину. — А два всегда лучше, чем один.

Этот простой аргумент и решил все дело. Страж снова взял на караул, и наш «БМВ» медленно, как и подобает машине президента, въехал в Кремль. Ворота за нами закрылись. Так или иначе, отступать было некуда. Оставалось только двигаться вперед.

— Куда теперь? — спросил Максим напряженно. Он еще тоже не отошел, кажется, от пережитого волнения. Эти опереточные воины, заподозри они неладное, расстреляли бы наше авто строго по уставу и даже отпуск бы за нас смогли получить — съездить в родную деревню. Все-таки славно, что на нашей стороне человек, который знает эти места. И которого, кстати, самого знают в этих местах.

— Прямо, потом чуть вправо и снова прямо, — произнес бывший. — А потом нам придется идти пешком. Есть тут такой переход, которым я иногда пользовался, когда хотел сократить расстояние.

— А как мы туда попадем? — осведомился Полковников, прижимая к груди свою верную сумочку с камерой.

— Там электроника, но очень простая, — рассеянно сказал бывший президент. — Опознаватель знает отпечаток большого пальца президента.

— Да, но… — начал было Аркадий.

— Не продолжайте, понял, — хмыкнул экс. — Я знаю, что отпечаток сменили сразу после того, как в Кремль въехал ОН. Но ведь отпечаток, а не весь механизм… Я знаю, в каком месте надо стукнуть по коробке опознавателя, чтобы он сработал напрямую, — объяснил наш бывший.

— М-да, — только и сказала я.

Машина остановилась, и мы вышли. Двор освещался, но не слишком ярко. Однако наша группа могла быть видна как на ладони.

— Это здесь, — показал экс-президент. — Шагов двести направо.

Где-то за углом послышался близкий шум. Судя по звуку, бежало человек двадцать, возбужденно переговариваясь. Мне даже показалось, что я слышу клацанье затворов. Видимо, до стража Боровицких ворот наконец дошло, что два президента в одном Кремле — явное нарушение устава, и он поднял тревогу.

— Не успели… — с досадой прошептал экс-президент и, быстро оглядевшись, поманил нас рукой: — Давайте сюда!

Мы нырнули в какое-то подвальное помещение и притворили за собой тяжелую кованую дверь.

— Что тут такое? — шепотом спросила я бывшего.

— Не знаю, — честно ответил он. — Я здесь и не был никогда. Знаю только, что тут то ли склад, то ли смотритель курантов.

Полковников чертыхнулся. В суматохе он выронил на пол свою сумочку и сейчас, как я поняла, опустился на пол и принялся искать ее ощупью.

Дзен-н-нь!

Полковников что-то свалил или перевернул. По звуку это что-то напоминало Царь-колокол. Тотчас же в темноте возникла полоска света, которая все увеличивалась, и я поняла, что это открыли какую-то внутреннюю дверь.

— Кто здесь? — спросил старческий голос. — Отвечайте или я буду стрелять.

— Лучше не стреляйте, — сказала я. — Терпеть не могу, когда в меня стреляют.

— Можно подумать, что я очень люблю стрелять по живым людям! — обиделся голос и пригласил нас: — Заходите сюда. А то вы мне тут все расколотите…

Глава 79

ОРУЖЕЙНИК РОЙФЕ

— Здравствуйте, — сказал я. — Только не вертите головами, потому что здесь много острых предметов и чей-то глаз может как раз попасть на какой-нибудь предмет. Понимаете?

Они поздоровались и перестали смотреть на мастера Ройфе как на привидение, а на мою мастерскую — как на пещеру Лехтвейса. Мне девяносто шесть лет, привидения в России так долго не живут.

Полная представительная мадам в очках, похожая на вдову, а перед этим жену маршала Рокотова сказала:

— Ничего себе! Тут целый музей оружия!

Сам Рокотов, помню, заказывал мне утяжеленную дробь для своей дрянной «тулки», не решаясь поменять ее на «зауэр». Тогда шла борьба с низкопоклонством, и он боялся. А маршальша ходила сама прицениваться к «зауэру», но я его не продал, потому что маршал боялся низкопоклонства. Правда, может быть, она хотела «зауэр» не для маршала, но тогда я тем более был прав, что не продал.

— О да, мадам, — сказал я похожей на маршальшу. — Это музей. И старый мастер Ройфе здесь самый главный экспонат. Он уже не стреляет сам, но еще может научить стрелять других.

Я поправил на носу очки и стал смотреть на своих поздних гостей.

Гостей всего было четыре персоны. Кроме мадам, все еще похожей на маршальскую жену, а потом вдову, были еще милицейский капитан, парень с женской сумочкой в руках, в которую поместились бы небольшой «люгер» и пара пригоршней патронов к нему. И был еще… Мой Бог!

Я снял с носа очки, протер их и снова вернул на место. Я не ошибся…

— Господин Президент! — сказал я. — Я рад видеть Вас и Ваших друзей. Вы пришли заказать мне пистолет? Так он уже готов. Я знал, что он вам понадобится. Желаете получить немедленно?

Господин Президент развел руками.

— Вы опоздали, — грустно произнес он. — Ваш подарок вы должны вручать не мне. Вот уже три месяца как я не Президент.

Он так прямо и сказал. Я покачал головой. Да, времена меняются.

Мастер Ройфе раньше был всем нужен, и все от него что-то хотели. Потом он стал уже не всем и не очень нужен, но иногда от него еще что-то хотели, кроме ремонта этих глупых старых курантов… Но никогда и никто не отказывался от подарков мастера Ройфе. Даже товарищ Сталин, которому я, по правде, ничего не дарил. Просто генерал Власик снял с полки и сказал: «Подарок». И стал подарок.

— Вы хотите меня обидеть, господин Президент? — спросил я. — Вы думаете, если Ройфе совсем пожилой и имеет только песок, который из него сыплется, то он уже ничего не может? Если Вы не Президент, то кто же? Может быть, это мастера Ройфе сделали Президентом, но не сказали? Я прекрасно помню именно Вас. Вы мне сказали: «Доброе утро!» Не помните? Нас не представляли, поэтому я Вам тоже только ответил: «Доброе утро» и пошел своей дорогой.

— Простите, — развел руками Президент. — Я не хотел…

— И не надо, — проговорил я, поскольку не желал слушать слов отказа. — Если пистолет системы «Президент», великолепный, многозарядный, пробивающий любой бронежилет, с мягким спуском и удобной рукояткой из стали с перламутром Вам не понравится сейчас, Вы можете отдать его обратно. Можете швырнуть мне его в лицо, если он Вам не понравится. Я так говорю, потому что я спокоен за свое лицо.

— Покажите! — немедленно сказала мадам, похожая на маршальшу Рокотову. Наверное, это была супруга господина Президента, и я подумал, что если она уговорит его принять подарок, то, значит, я старался не зря.

Я открыл ящик стола и вытащил свой подарок.

Я не сомневался в том, что он понравится. Я боялся, что Президент не решится его взять.

— Берем! — воскликнула мадам и протянула руку к коробке. Господин Президент сделал предостерегающий жест рукой.

— Лучше взять, — проговорил милиционер, и я сразу полюбил всю милицию, имеющую таких обходительных и умных капитанов.

— Не ЕМУ же оставлять, — непонятно сказал юноша с женской сумкой, и я сразу подумал, что в этой глупой современной моде носить женские сумки есть что-то хорошее.

Но господин Президент еще колебался.

— Хорошо, — сказал я. — Хорошо. Вы не хотите брать подарок мастера Ройфе и отказываетесь от самого лучшего его пистолета системы «Президент», потому что Вы, как Вы говорите, не Президент. Ладно, допустим. Но разве не может мастер Ройфе подарить свой пистолет БЫВШЕМУ Президенту. На добрую память, нет?

Я почувствовал, что возразить ему нечего.

Ни слова больше не говоря, я взял коробку и с поклоном передал ее Президенту. Тот принял ее.

— Кладите сюда! — Мадам раскрыла свой ридикюль, вынула оттуда какой-то знакомый мне «браунинг», а на его место Президент неуверенно сунул мою подаренную вещь. Мадам, похожая на президентскую жену, стала оглядываться, чтобы куда-нибудь положить свою бывшую игрушку из ридикюля.

Я принял у нее этот несчастный «браунинг» и сразу узнал свою работу. Пистолет с игрушечными патронами, который заказал мне кто-то из генералов.

— Вы играете в театре? — спросил я у мадам. — Этот пугач довольно тонкая работа, но, конечно, глупая.

— В театре? — переспросила мадам в очках и почему-то добавила странным голосом: — Да, я сегодня чуть не сыграла в первом составе. Это был хорошо срежиссированный спектакль.

Милиционер незаметно взглянул на часы, но я заметил.

— Благодарю вас за визит, — сказал я. — Рад, что моя главная работа попала в надежные руки. Было бы глупо умереть, не сделав пистолета хотя бы одному Президенту России.

— Вам спасибо, — сердечно, но как-то все еще неуверенно ответил Президент, и он вместе со свитой покинул мою мастерскую. Я проводил их до порога, а потом и выглянул вслед за ними, чтобы закрыть наружную дверь.

И он мне еще будет что-то говорить, подумал я про себя, увидев, как они со свитой открыли дверь подземной галереи и скрылись за ней. Уж кто-кто, а мастер Ройфе знал, что дверь этой галереи открыть мог только один человек. Президент.

Глава 80

МАКС ЛАПТЕВ

— Послушай-ка ты, гадина!…

— Нет, это ты меня послушай! Ты, политический импотент!…

Они стояли друг напротив друга — один большой, седой, грузный, в помятом сером костюме, а другой — во френче наподобие сталинского, и с ненавистью глядели друг на друга. Если бы не все жутковатые события вчерашнего и сегодняшнего дней, картина этой исторической встречи двух президентов выглядела бы даже забавной. Но сейчас я чувствовал только огромную усталость, и ничего, кроме усталости. Мы наконец добрались до цели, а что делать дальше — я понятия не имел.

ЭТИ по крайней мере знали.

— Опять лагеря, да? Опять врагов искать будем?!.

— Да уж лучше лагеря, чем твоя реформа! Капитализм захотел он построить в одной отдельно взятой…

— Ты, ты… убийца!

— Пусть убийца. А ты и убивать толком не смог, когда и захотел…

— Ты сможешь!

— Да, я смогу. И ты это знаешь. Я — смогу.

Господи, подумал я, неужто мы проделали весь путь ради этого спора? Хотя… ради чего?

Последним препятствием на нашем пути в этот кабинет была троица у дверей. Перед этим нам сравнительно легко удалось угомонить двух полусонных соколов на этаже, которые, похоже, так и не поняли, что произошло и как они, собственно, оказались на полу. Троица была тоже не в лучшей форме. Очевидно, у дверей кабинета САМОГО не принято было держать оружие на изготовку. Поэтому пока оба телохранителя-сокола клацали своими затворами, нам удалось отшвырнуть их и проскочить за угол. Правда, третий — из числа лейб-гвардейцев — оказался сообразительнее. Он успел даже пустить очередь из своего Калашникова, однако она прошла над нашими головами и только отколола кусок декоративной лепнины на потолке приемной. Второй очереди уже не последовало. Экс-президент так гаркнул ему в лицо, что он, схватившись за голову, выронил свой автомат. Я в тот момент запоздало подумал, что такое мощное акустическое оружие мы за сегодняшний день почти и не использовали…

А потом мы вломились в кабинет. Пока мы продвигались по подземной галерее, экс-президент успел прочесть нам маленькую лекцию о том месте, куда мы попадем. Это был один из шести рабочих кабинетов Иосифа Виссарионовича, оборудованный по последнему слову техники в конце 40-х и модернизированный при Брежневе. Действительно, огромная комната была наполовину задрапирована темно-синим бархатом. Окна не было или его не было видно. Горела одинокая настольная лампа под зеленым абажуром и кто-то во френче курил какую-то чрезвычайно неприятного запаха трубочку. Запах табака чем-то неуловимо напоминал мне вонь газовой гранатки Фердинанда Изюмова.

В первое мгновение не только я, но и все мы оторопели. Показалось вдруг, что сам товарищ Сталин, неведомым способом воскреснув, явился в свой кабинет. Тут хозяин апартаментов обернулся на шум, и всякое сходство пропало. Это был, конечно, не Сталин. Это был ОН. Организатор и вдохновитель. Этот Господин, как называла его Лера Старосельская. Избранник нашего народа.

— Сами пришли! — сказал Этот Господин.

Вломившись в кабинет, мы по инерции проскочили в глубь комнаты, и лишь осторожная Лера догадалась тут же вернуться и защелкнуть дверь изнутри на все запоры. Очевидно, сам хозяин кабинета проделывал это неоднократно. Замки были хорошие.

Пока Лера возилась с дверью, а Полковников исчез где-то в тени, в районе книжных полок, бывший президент быстрым шагом приблизился к нынешнему. Тот выглядел удивленным, но не испуганным.

— Надеетесь на мое великодушие? — спросил. Этот Господин. — Зря.

— Да я тебе… — пророкотал бывший президент.

И — пошло-поехало.

Нет, все-таки пришли мы сюда не напрасно. Это надо было видеть. Кажется, вся наша оставшаяся в кабинете команда следила за этой встречей. Лично я первый раз в жизни (и, возможно, в последний) наблюдал за разговором двух ТАКИХ врагов, которые уже не боялись ничего потерять. Один — потому что уже потерял все или почти все. Другой — потому что имел в своих руках все и был уверен, что ничто не может заставить его с этим расстаться.

— Зачем ты это делаешь?!

— Зачем? Это ты меня спрашиваешь зачем? Ты, как идиот, развалил огромную державу, а я ей верну и счастье, и довольство, и гордость! Они все перед нами будут плясать!

— Будешь шантажировать их? С огнем играть?

— Ух как страшно. Буду. Шантажировать. Брать заложников. Понадобится — буду стрелять. Потребуется бомбу кинуть — кину…

— Да ты что?!

— Испугался за своих дружков на Западе? А у меня там нет дружков. Я знаю, что все они нам враги — и мне спокойнее. Они мне никто, и я им никто. Мне их не жалко. С завтрашнего дня они это поймут, и вот тогда начнется НАСТОЯЩАЯ игра.

— А если проиграешь?

— Рискну. И не проиграю.

— А войны не боишься?

— Не боюсь. Это ты боялся. Ракеты перенацеливал, с японцами сюсюкал, из Прибалтики войска вывел… Я уж не говорю про Украину или Казахстан.

— Вернешь? Танки пошлешь?

— Понадобится — и пошлю. А скорее всего они сами к нам прибегут. Конечно, сперва у нас будут строгости. Зато как начнем мы жизнь по первому разряду, как начнем жрать от пуза… Вот тогда примчатся. Променяют свою голодную свободу на нашу сытую военную диктатуру. Хотите — присоединяйтесь, скажем мы. Потому что НАС, и только НАС семерка будет кормить. На других у них сил не хватит…

— Ничего у тебя не получится!

— Получится. За границей меня УЖЕ боятся. Все их аналитики мои речи в Думе наверняка раз по сто изучили. И все равно приехали к нам. Вдруг я изменился? Вдруг передумал идти походом на Восток?…

— А ты не передумал?

— Поход на Восток — это всегда было приманкой для дураков. Чтобы помнили. Чтобы голосовали. Теперь мы все получим без всякого похода. Три года нас будут поить и кормить. Потом мы окрепнем, восстановим державу, укрепим промышленность… Потом, может быть, мы и на Восток сходим, и пространство расширим. Территория наша мала. Вернем Аляску…

— Ты опасный сумасшедший! Ты ненормальный!

— Зато ты нормальный. И где твои избиратели? Тю-тю. Выбрали гения. Меня. Я ненормальный. В ЛУЧШУЮ СТОРОНУ от нормы. Понял, ты?!

— Твой план сорвался. Мы здесь.

— Да наплевать. Я…

Разговор был прерван самым неожиданным образом. Из темноты вылез Полковников со своей камерой-малюткой и застенчиво попросил:

— Повторите, пожалуйста, еще раз с того места, где вы говорите про норму. Я кассету менял…

Я не выдержал и засмеялся. Наконец-то Аркаша дорвался сегодня до Большой Сенсации. Секунду спустя ко мне присоединилась Лера. Следом за ней, крепко подумав, начал улыбаться экс-президент.

Господин в сталинском френче спросил раздраженно:

— Снимаешь? Для истории?

— Ну да, — сказал честно Полковников. — Для телевидения.

Тут вдруг засмеялся и Президент. Смех у него был громкий, клекочущий, неприятный на слух и продолжался всего секунды три.

— Дурак, — спокойно объявил Президент. — Какое телевидение? Вы уже мертвецы. Послушайте-ка.

Мы прислушались. За дверью кабинета уже раздавались шум и крики. По чьей-то команде в дверь стали тяжело бить. Правда, дверь была старая, крепкая и даже не гнулась.

— Войти сюда проще, чем выйти, верно? — насмешливо поинтересовался Президент. — Даже если вы не откроете, минут через пятнадцать мои соколы и охранцы будут здесь. У вас есть выбор. Вас могут убить медленно и очень больно, а могут быстро и почти безболезненно. С удовольствием бы сохранил вам жизнь, года на три, чтобы вы сами все увидели. Но не могу. Государственная безопасность. Поэтому если вы откроете сейчас сами, то вас убьют быстро. Даю слово. Соглашайтесь, выбор хороший. Мой план…

— Твой план сорвался, — упрямо проговорил экс-президент.

— Ничего подобного, — уверенно ответил Президент. — Сейчас, когда мы с вами разговариваем, таманцы генерала Дроздова уже окружили или даже заняли Спасо-Хаус. Вся семерка там…

— Не обольщайтесь, — произнес Полковников.

Президент взглянул на журналиста как на интересное насекомое:

— Это почему же? Генерал выполнит приказ. А теперь, когда отпала нужда вас искать, я брошу туда же СБ и Охрану. И все…

Раздался сигнал зуммера.

— Вот и новости, — удовлетворенно сказал Президент и взял трубку. — Да. Павлик? Да. ЧТО-О-О?! Этого быть не может! Он что, заблудился? Спасо-Хаус совсем в другой стороне!…

— Он не заблудился, — подала голос Лера. — Генерал Дроздов решает свои личные проблемы. Вы напрасно поставили на этого человека…

— Какие там проблемы?! — крикнул Президент, швыряя трубку на рычаг. — Он обстреливает здание Управления Охраны!

— В ваш план, — заметила Лера, — вкралось несколько неувязок. Во-первых, не надо было трогать сына Дроздова…

— Он узнал… — пробормотал Президент, с ненавистью глядя уже на Леру. — Этот парень откуда-то все узнал. Пришлось Митрофанову сдать его соколам…

— Во-вторых, — продолжала Лера, — вам не удалось подставить МЕНЯ. Я, как видите, жива и здорова…

— Это поправимо! — злобно сказал Президент, прислушиваясь. — Я не буду даже ждать охрану. — Он сделал шаг в сторону Леры.

— Не двигаться! — приказала Лера. В ее руке появился большой серебристый пистолет с большой рукояткой. Рукоятка поблескивала. Это был пистолет системы «Президент», последняя работа мастера Ройфе.

Пистолет был направлен прямо в живот Президенту. Очевидно, от волнения Лера забыла про бронежилет. А вот Президент, я думаю, про свою защиту помнил и почти не боялся.

— Я тебе покажу не двигаться! — проорал он. — Я тебя, толстая очкастая сука… Ты у меня покомандуешь. Дрянь!

Он прыгнул к Лере и схватил пистолет за дуло.

Мастер Ройфе был отличным оружейником и все, что он обещал, сбылось. Спуск пистолета и вправду оказался легким. Хватило одного неосторожного движения, чтобы он сработал и раздался выстрел.

Лера отдернула руку. Видно, сама она все-таки не смогла бы выстрелить в живого человека.

Президент остановился и схватился рукой за грудь. На лице его отразилось недоумение. «Как же так?» — прошептал он, увидев, как из отверстия, проделанного в его френче, закапала кровь. Бронежилет не помог. Пуля вылетела из патрона, изготовленного лично мастером Ройфе, легко миновала все преграды.

Пистолет «Президент» убил президента.

Глава 81

ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ ПОЛКОВНИКОВ

После выстрела крики за дверью усилились. Стук стал непрерывным, и я заметил, что хорошая дубовая дверь начинает медленно поддаваться. По-моему, скоро мне предстоит освоить еще один жанр — репортаж с петлей на шее. Я решил, что это не слишком симпатичный жанр.

Кажется, все наши думали примерно так же.

— Ну вот, — мрачно произнес Макс Лаптев. — Вы и добились своего, Лера. И что вы в театре намеревались делать после выстрела?