Глава 8

Трактирщик так и не понял, кто его ударил. Чья-то рука развернула его, и кулак врезался в его лицо с такой силой, что он свалился на пол. Остальные мужчины ретировались в пивную, и Кейт осталась один на один с беснующимся Бреттом.

– Только простофиля мог прийти сюда с кошельком, набитым деньгами. Тебя могли убить!

Бретт был очень зол, и его голос чуть не срывался на крик, но Кейт показалось, что она уловила тревогу в его гневном тоне.

– Я сама могу о себе позаботиться! – вскинулась Кейт, не сумев, однако, скрыть облегчение в голосе. – По крайней мере его намерения были ясны мне с самого начала.

– Быть может, я и занимался с тобой любовью без твоего позволения, но я не стал бы бить тебя по голове из-за нескольких кусочков золота и скидывать твое тело в канаву! Кроме того, ты не можешь отрицать, что тебе это понравилось, – парировал он, тут же позабыв о ее попытке сбежать.

Кейт залилась краской, вспомнив о предательстве своего тела, но она была полна решимости не дать Бретту в этот Раз взять над ней верх: она проигнорировала его замечание, предпочитая скрестить с ним шпаги на более твердой почве.

– Я все предусмотрела, – сказала она, открыв кошелек. – Я взяла твой пистолет. – Она вытащила маленький пистолет Бретта с перламутровой рукояткой. – И он заряжен.

Бретт разразился таким заразительным смехом, что гнев Кейт почти сразу испарился.

– Для девушки, которая всю свою жизнь провела под замком, ты необычайно предприимчива, – сказал он, когда к нему вернулась прежняя серьезность. – Смело, но глупо. Или ты решила избавить мир от всех воров и негодяев?

Кейт побледнела, вспомнив об убитом ею разбойнике, но пик гнева Бретта уже миновал, и теперь он заговорил более миролюбиво.

– Знаю, прошлой ночью я не очень хорошо с тобой поступил, но тебе не нужно подвергать себя такой опасности, чтобы оказаться от меня подальше. Дай мне свой билет. Я сам отвезу тебя в Лондон в целости и сохранности. – Он порвал билет и швырнул обрывки в трактирщика. – А теперь пойдем назад, Матильда вся извелась из-за тебя.

– Но он не вернул мне деньги, которые я отдала ему за билет, – сказала Кейт Бретту. Она опустилась на колени и принялась шарить в карманах трактирщика.

– Дорогая моя девочка, – возразил Бретт, – ты определенно не в силах пережить потерю нескольких фунтов.

– Я взяла эти деньги в долг. Нет, – поправила себя Кейт, – я украла их у тебя, и не уйду, пока не получу их обратно. По крайней мере так я избавлю себя от новой порции унижений, потому что мне не придется просить дядю вернуть их тебе. – Кейт вывернула карманы трактирщика, вывалив на пол кучу всякой всячины, но не нашла свои два фунта и шесть центов. – Ты не мог бы сделать мне одолжение и перевернуть его?

– Ты впала в такое отчаяние из-за нескольких монеток?

– Я не впала в отчаяние, а полна решимости. Я не желаю быть обязана тебе даже шиллингом, – сварливо заявила она.

Слегка толкнув трактирщика мыском сапога, Бретт перевернул его на спину. Кейт нашла деньги во внутреннем кармане и тщательно отсчитала нужную сумму.

– Теперь мы можем идти, – сказала она, поднимаясь на ноги.

Она нагнулась было, чтобы поднять чемодан, но остановилась. На ее губах заиграла озорная улыбка. Сняв капюшон, чтобы он мог в полной мере ощутить воздействие ее великолепных глаз, Кейт наградила Бретта ослепительной улыбкой.

– Ты поможешь мне в этот раз нести чемодан, или мне придется самой нести его по улицам?

Она простодушно смотрела на него из-под трепещущих ресниц.

– Ни то, ни другое, – ответил Бретт, в то время как чувство юмора боролось в нем с гордостью. – Я попрошу Майкла прислать за ним мальчика-коридорного.

– Ну уж нет, – отрезала Кейт, теперь ее глаза ярко сверкали. – Все, что у меня есть ценного, находится в этом чемодане. Если трактирщик хоть наполовину такой негодяй, каким я его считаю, мальчику-коридорному нечего будет нести, включая сам чемодан. Я возьму его с собой, даже если мне придется тащить его всю дорогу.

Она схватила чемодан и, вздернув подбородок, направилась к двери.

– Дай его сюда, – прорычал Бретт, с одной стороны, злясь, а с другой – восхищаясь тем, как ловко она поймала его в ловушку. – Мне так и хочется бросить тебя вместе с этим проклятым чемоданом в первую реку, которая встретится на моем пути! – Он схватил чемодан с того места, куда его поставила Кейт, но та лишь одарила его ангельской улыбкой и, опередив его, вышла из таверны. – А прежде чем это сделать, я удостоверюсь, что к твоей шее крепко привязан мешок с камнями, – заявил Бретт вслед удаляющейся девушке, в то время как лицо его медленно расплылось в одобрительной ухмылке. Но не успели они пройти и четверти пути, как Бретт остановил мальчишку и заплатил ему, чтобы тот нес чемодан весь оставшийся путь. Кейт была уязвлена, но благоразумно промолчала.

Волнение Матильды было так велико, что ждать в гостинице было выше ее сил. Едва завидев, как они идут по дороге, она бросилась к ним, радостно причитая и ругаясь, хотя Кейт была еще слишком далеко, чтобы ее услышать.

– Хвала Господу! Я так переживала, что прямо не знала, куда себя девать, – пыхтела она, семеня к ним. – Я так и знала, что вы замышляете что-то ужасное, когда вы заладили про этот мерзкий дилижанс. У меня душа была не на месте, поэтому я вернулась в комнату, чтоб попробовать уговорить вас остаться. А когда я увидела, что вас нет, меня чуть паралич не разбил! Я едва удержалась, чтоб не завизжать.

– Она не придумала ничего лучше, – ухмыляясь, перебил ее Бретт, – чем броситься мне на шею, едва я переступил порог, причитая, что ты сбежала и теперь тебя как пить дать найдут в канаве с проломленной головой.

Бретт обхватил Матильду своими сильными ручищами, так что она не могла пошевельнуться.

– Не смейте приставать ко мне на дороге у всех на виду, вы, несносный мальчишка! – хихикнула она. – Вы погубите мою репутацию!

– Твою репутацию ничто не погубит. Все и так знают, что ты беспощадная тиранка, которая держит слуг в ежовых рукавицах, а многострадального мужа под каблуком.

– Полно вам ерничать, мистер Уэстбрук, – сказала Матильда, пытаясь оправить фартук и вернуть наколку на голове в прежнее положение. – Я уверена, что забочусь о своем муже ничуть не меньше других. – Она смущенно принялась разглаживать платье. – И если я то и дело подсказываю ему, как себя вести, то, уверена, так поступают все добросовестные жены. А что до этих служанок, – сказала она с прежней решительностью, – так, если я не буду следить за ними днем и ночью, они будут валяться на кровати до завтрака и ни за что не успеют прибрать комнаты до обеда.

В глазах Бретта плясали веселые искорки, и Кейт подумала, что он невероятно красив, когда спокоен и счастлив.

«Как бы мне хотелось, чтобы он вот так посмотрел на меня!» – мелькнула в ее голове непрошеная мысль. От воспоминаний о его сильных, надежных руках легкий румянец тронул ее щеки. Кейт одернула себя, вспомнив, что он коварный обольститель. Она дала себе слово, что больше ей никогда не придется терпеть его общество, но об этом трудно было помнить, когда он так улыбался.

Они почти подошли к двери гостиницы, когда с дороги их окликнул знакомый голос. Мчавшаяся на бешеной скорости двуколка резко остановилась, так что лошади едва не задели копытами голову Кейт, и она узнала юного Питера Федерса.

– Я встречал детей, которые и то лучше управляются с упряжкой, – прогремел Бретт, приблизившись к мордам разгоряченных лошадей.

– Не вздумайте заезжать на этой штуковине во двор! – рявкнула Матильда, столь же нетерпимая к неумехам, как и Бретт. – Я не хочу, чтоб вы снесли ворота.

Попытки Федерса защитить себя остались незамеченными. Бретт передал лошадей конюхам, а Матильда тем временем подтолкнула юношу к двери.

– Забудьте про мою езду, – сдавшись, произнес он. – Я приехал предупредить вас, что Мартин с шерифом гонятся за вами. Они хотят тебя арестовать.

– Что он надеется этим добиться? – спросил Бретт, в то время как женщины удивленно уставились на Федерса, не веря своим ушам. – Как ты об этом узнал?

– Подслушал его вчера вечером. Я должен был догадаться за ужином, что что-то не так, но после этого бренди у меня голова просто трещала. Он по-всякому угрожал тебе, но был что-то уж слишком радостным.

– Мартин всегда грозится с кем-нибудь разделаться, – встряла Кейт. После ужина я вышел в сад и услышал, как он с кем-то разговаривает в библиотеке, но не обратил на это внимания, пока не услышал имя Бретта. Мне пришлось продираться сквозь какие-то ужасные, огромные кусты, чтобы подойти к окну. Ваш брат должен подстричь эти кусты, мисс Вариен, – сказал Федерс, тут же потеряв нить рассказа. – Там полно шипов.

– Будь любезен, не отвлекайся! – вспылил Бретт.

– Да, так вот, я услышал, как Мартин сказал, что он хочет, чтобы Бретта бросили в тюрьму. Я был так потрясен, что украдкой заглянул в окно, но человек, с которым он разговаривал, стоял ко мне спиной. Мартин сказал о вас парочку гадостей.

– В этом нет ничего необычного, – высказала свое мнение Кейт.

– Когда мужчина наконец повернулся, я все равно не разглядел его лица, – все эти проклятые колючие кусты, – но вы можете представить мое удивление, когда он заговорил и я узнал голос Фрэнка Бойнтона!

– Он справедливый человек, насколько хватает его разума, – сказал Бретт. – Он наверняка не поверил в бредни Мартина.

– Сперва нет, но когда экономка рассказала свою историю, ему ничего не оставалось, кроме как согласиться отправиться вслед за тобой.

– Но Изабелла ничего не знает, – возмущенно заявила Кейт. – Она даже еще не проснулась, когда я уезжала!

– Я ничего об этом не знаю, но она сказала, что Бретт всю неделю осыпал вас комплиментами и не давал вам проходу. И скорее всего вскружил вам голову своей лестью. Он уговорил вас прогуляться верхом с утра пораньше, а потом похитил. Мартин сказал, что ты собираешься сбежать во Францию, пока он тебя не догнал.

От потрясения Кейт потеряла дар речи, но Матильду не коснулась эта напасть.

– Вот те на! Его надо заковать в кандалы за такие россказни!

– Это Бретта закуют в кандалы, если он не поторопится, – заметил Федерс.

– Я этого не допущу! – негодующе заявила Кейт. – Я расскажу шерифу, как Мартин выгнал меня из дому.

– К сожалению, твое слово ничего не стоит против слова Мартина. Ты несовершеннолетняя, и он твой опекун, – ответил Бретт. – Если он обнаружит нас вместе, то этого уже будет достаточно, чтобы осудить меня.

Кейт побледнела.

– Что же нам делать?

– Мы с Майклом будем рады помочь, чем сможем, – предложила Матильда.

– Спасибо, но я предпочитаю разобраться с этим делом, не втягивая в него других людей. – Он повернулся к Кейт: – Ты согласна поехать со мной во Францию?

Кейт изо всех сил старалась унять громко бьющееся сердце.

– Мы не едем в Лондон?

– Сейчас нам нельзя там показываться, в Англии тебе оставаться опасно.

У Кейт голова шла кругом. Слишком о многом надо было подумать, но на это совершенно не было времени. Она знала, что должна думать о будущем, о том, где найти работу, как жить, о том, сможет ли она прожить без поддержки семьи, но все, о чем она могла думать, это спокойствие, которое она ощущала в присутствии Бретта, все, что она могла видеть, это неотразимое обаяние его улыбки, и все, что она могла чувствовать, это прикосновение его губ к ее коже. Оказавшись перед выбором, ехать ли с ним, невзирая на последствия, или скорее всего никогда больше его не увидеть, Кейт ни секунды не колебалась.

– Да, – услышала она свой голос.

Так или иначе, они оба поняли, что она приняла судьбоносное решение.

– Через полчаса ты должна быть готова отправиться в путь.

– Я уже собралась, – с едва заметной улыбкой сказала Кейт. – Я могу отправиться в путь прямо сейчас.

– Не волнуйся, – горячо заверил ее Бретт. – Я не позволю Мартину добраться до тебя. Матильда, скажи Майклу, чтобы мою карету немедленно подготовили и погрузили в нее остальные вещи Кейт. А теперь поторапливайтесь обе!

– Когда ты уехал? – спросил он, снова повернувшись к Федерсу. – Кто-нибудь знает, куда ты направился?

– Я сказал Мартину, что хочу рано утром отправиться в Ньюмаркет.

– Тогда туда ты и поедешь. Полезай обратно в свою двуколку и даже не вздумай менять лошадей, пока не окажешься по крайней мере в десяти милях отсюда. Тебя я тоже не хочу втягивать в это дело.

Федерс попытался было протестовать, но Бретт был непреклонен.

– Когда выедешь на большую дорогу, можешь остановиться перекусить. Сделай что-нибудь примечательное: поменяй лошадей или еще что-нибудь, что захочешь, чтобы трактирщик тебя запомнил.

Бретт крикнул, чтобы подали двуколку, и понукал конюхов с таким рвением, что Федерс отправился в путь в кратчайшие сроки.

К тому времени карета Бретта была готова. Матильда торопливо вышла из гостиницы со свертком, в котором лежали хлеб с сыром, холодная ветчина и яблоки.

– Вы проголодаетесь раньше, чем доедете до Дувра, – сказала она, заботливо положив еду в карету. – Вы сможете чего-нибудь выпить, когда будете менять лошадей, но у вас не будет времени ждать, пока вам приготовят поесть.

В ее движениях не было прежней бодрости и живости. Она выглядела уставшей.

– Вы же не позволите им обидеть мисс Вариен? – спросила она обеспокоенным голосом. – Бедняжка рассказала мне кое-что о своем брате. Вы же не допустите, чтоб они забрали ее обратно в этот замок? Это ведь самая настоящая тюрьма.

Она явно была расстроена.

– Я буду очень хорошо о ней заботиться, – сказал Бретт, потрепав пожилую женщину по руке. – Я надеялся отвезти ее к своей тете, но теперь это невозможно. Надо будет придумать, где ее пристроить в Париже на то время, пока я буду в Африке.

– Мистер Уэстбрук, вы же не сделаете ничего плохого этой бедной девочке, правда? – воскликнула Матильда, которая больше не могла сдерживать страх, но на этот раз не желала называть вещи своими именами. – Она хорошая девушка.

Бретту не понравилось, что Матильда видела его насквозь, но он и не стал притворяться, что не понял ее.

– Выкинь из головы дурные мысли. Она заслуживает только самого лучшего, и я позабочусь, чтобы она это получила.

Он сказал это с такой неожиданной искренностью, что Матильда изучающе посмотрела ему в лицо, пытаясь найти ключ к его мыслям. Она не смогла бы сказать, что там увидела, но это успокоило ее.

Кейт вышла из гостиницы, а следом за ней – Майкл.

– Прошу прощения, что я так задержалась, но я не знала, что миссис Фрэнке на улице, а я не могла уехать, не попрощавшись с ней.

Она обвила руками Матильду и крепко прижала к себе. Матильда смахнула с трясущихся щек крупные слезы.

– Берегите себя, мисс, и знайте, что, когда бы вы ни вернулись в Англию, двери нашего дома всегда открыты для вас.

Она подтолкнула Кейт к карете, где ее ждал Бретт, но та подбежала к Майклу и бросилась ему на шею. Она крепко поцеловала его в обе щеки, отчего бедняга покраснел до ушей.

– Если ты не поторопишься, мы так и будем стоять здесь, когда Мартин галопом влетит во двор, – сказал Бретт.

Кейт бросила на него упрекающий взгляд, но быстро забралась в карету, гневным взмахом руки отвергнув его помощь. Не обращая внимания на ее раздражение, он запрыгнул внутрь следом за ней.

Пока карета медленно выезжала со двора на дорогу, Матильда махала рукой и весело, насколько позволяла тяжесть на сердце, улыбалась, но как только та скрылась из виду, она уткнулась лицом в тощую грудь мужа.

– Я просто знаю, что с бедняжкой случится что-то ужасное, – всхлипнула она. – Я просто знаю. И не думай, что рядом с мистером Уэстбруком она будет в безопасности, – сказала она, подняв залитое слезами лицо и с укором показав пальцем на мужа. – Этот мужчина – волк в овечьей шкуре!

Спустя годы Кейт мало что могла вспомнить об их ужасной гонке к побережью. Они стрелой летели по деревенским просторам, мчались сквозь города и села, меняя лошадей по мере необходимости и урывками отдыхая с позволения Бретта в коротких перерывах между постоянной тряской в карете. Кейт кусок не лез в горло от волнения, а Бретт дважды поел хлеба с сыром, который им дала Матильда. Когда сгустились сумерки. он настоял, чтобы Кейт тоже что-нибудь съела. Она сдалась и взяла яблоко, но, поскольку оно было прошлогоднего урожая и уже сморщилось, девушка вскоре пожалела, что вообще согласилась что-то съесть.

– Как долго нам еще ехать? – Кейт столько раз задавала этот вопрос, что ответ Бретта был довольно резким.

– Мы едем быстро, так что должны быть в Дувре раньше девяти, но мы торопимся не только для того, чтобы избежать встречи с Мартином. Если мы успеем к вечернему отливу, то завтра утром будем во Франции, и все решится быстро и просто. Если нет, то сегодня я буду вынужден искать, где тебе переночевать, а завтра – где тебе столоваться. Что касается Мартина, то мы узнаем, где он, только если он нас догонит.

В дальнейшем Бретт наотрез отказался отвечать на новые вопросы и даже вести обычную беседу. Это разозлило Кейт, но она уже начала привыкать к его высокомерной манере вести себя, поэтому просто набралась терпения и ждала.

Они прибыли в Дувр без десяти девять, остановились на минутку, чтобы известить капитана, нанятого Бреттом, что им немедленно нужны матросы, и продолжили путь мимо нескольких больших и маленьких судов. Вскоре доки остались позади, но карета не замедлила ход. Стоявшие на отшибе домики почти скрылись из виду, когда, к большому облегчению Кейт, карета свернула с дороги и остановилась напротив большой яхты, стоявшей на якоре в укромной бухте.

Кейт с опаской смотрела на нее. Яхта казалась слишком маленькой, чтобы на ней можно было пересечь такое огромное водное пространство, но Бретт явно не разделял ее сомнений, потому что резво выбрался из кареты. Видя его энтузиазм, Кейт попыталась взбодриться, но ей никогда прежде не доводилось бывать на корабле, и даже от мерного покачивания волн возле берега у нее к горлу подступила тошнота. Кейт преследовало гнетущее чувство, что морская болезнь сразит ее раньше, чем они успеют выйти из доков.

Наблюдая, как ее багаж погружают на борт, она осознала бесповоротность того, что собиралась сейчас сделать, и почувствовала страх и одиночество. Она собиралась уехать в чужую страну с человеком, о котором почти ничего не знала. До сих пор он все решал сам, не спрашивая ее мнения, и Кейт не имела ни малейшего понятия, что с ней будет дальше. Даже сейчас Бретт ушел, предоставив ее самой себе. Как можно вверить себя мужчине, которому почти нет дела до того, что она за человек, что она чувствует и что думает?

Бретт сбежал вниз по сходням и с изумлением обнаружил, что Кейт по-прежнему сидит в карете.

– Мы сломя голову несемся почти через всю Англию к этой чертовой яхте, а ты тут сидишь, разинув рот, словно боишься, что она тебя проглотит! Ради Бога, поднимайся на борт! Мы зашли так далеко не для того, чтобы твои страхи погубили все в последнюю минуту.

Ей довелось слышать в голосе Бретта разные оттенки – от дружелюбия до гнева, но она впервые получила грубый приказ командира, который требует немедленного повиновения. Кейт выбралась из кареты и начала торопливо подниматься по толстым доскам, попутно ругая себя за то, что так безропотно подчиняется его приказам. Что ему нужно, шептала она себе под нос, так это человек, который отказался бы подчиняться, человек, который не спасовал бы перед ним, но Кейт знала, что пока не готова стать таким человеком, поэтому поспешила взойти на борт.

– Поменьше думай о качке, и она тебя не побеспокоит, – сказал Бретт, помогая ей подняться по сходням. – Но если станет муторно, подумай, что сделает Мартин, если тебя найдет, – и наверняка станет легче.

Он подвел ее к крутой, узкой лестнице, опускавшейся в темный и узкий коридор, по правую сторону которого располагалось несколько комнат.

– Здесь твоя каюта, – сказал он, открыв вторую дверь. – Она маленькая, но здесь есть все необходимое. Если хочешь, можешь подняться на палубу, пока мы не отчалили. Луна полная, а море на редкость спокойное, но оденься потеплее – на палубе холодно.

Кейт не знала, как относиться к романтическому приглашению, преподнесенному в столь неромантичной манере, но она была слишком озабочена качкой, чтобы ломать над этим голову. С каждой минутой желудок все больше давал о себе знать.

– А что, если я заболею? – спросила она.

– Заболеешь? – спросил Бретт. – С какой стати ты должна заболеть?

– Я имею в виду морскую болезнь, – пояснила она. – От этой качки мне что-то нехорошо.

Бретт никогда не страдал морской болезнью и абсолютно не понимал людей, которые не отличались подобной выносливостью.

– На палубе ты можешь свесить голову через поручни, но здесь, внизу, лучше держать под рукой тазик. У матросов не будет времени за тобой убирать.

Он круто повернулся и вышел.

К этому времени Кейт настолько привыкла к его нелюбезным ответам, что не стала бы попусту тратить время на гнев, даже если бы ее не мутило с такой страшной силой. Она даже не удосужилась проверить, весь ли ее багаж погрузили на борт. Если ее вещи забыли, значит, ей просто придется обойтись без них. Кейт поставила тазик на пол возле кровати и легла. Может, ей станет лучше, если она немного полежит.

Кровать была узкой и короткой, но довольно удобной, и девушка обнаружила, что лежа действительно чувствует себя немного лучше. Она радовалась, что не стала есть много. Кейт надеялась, что на пустой желудок ее не так быстро стошнит.

Спустя несколько минут Кейт почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подняться на палубу, но стоило ей сесть, как у нее тут же закружилась голова. Она снова легла и подождала, пока голова не перестанет кружиться, после чего снова села, на этот раз медленнее. Ее по-прежнему немного покачивало, но не так сильно, как раньше. Она была полна решимости оказаться на палубе, когда они будут отчаливать от берега, даже если ей придется стоять, свесив голову через поручни, от Дувра до Кале. Она покажет этому бессердечному аристократу, что может перенести морское путешествие не хуже любого мужчины.

Освежающая струя холодного морского воздуха ударила ей прямо в лицо, так что Кейт пошатнулась. Бретт тут же предложил свою помощь, и она благодарно прислонилась к нему. Он подвел ее к поручням возле носа яхты. Вид открытого моря вызвал новые спазмы в желудке, и она вцепилась в поручень обеими руками. Кейт решила, что если ее должно стошнить, то она сделает это прямо на Бретта. Так ему и надо за его черствость! Представив себе его изумленное лицо, она улыбнулась, несмотря на неприятное ощущение, будто ее внутренности разбредались сразу в нескольких направлениях. Однако, поразмыслив, девушка решила, что все-таки разумнее не делать этого. Она не могла поручиться, что он не выбросит ее за борт.

Когда Мартин узнал, что Федерс уехал из Райхилла еще до рассвета, он долго и страшно ругался. К тому времени, как приехал Бойнтон, он довел себя до такого исступления, что даже не смог вежливо ответить на его приветствие.

– Этот придурок Федерс уехал, чтобы предупредить их, – выругался он. – Если ты так и будешь стоять тут и прохлаждаться, мы упустим этого ублюдка и они удерут во Францию!

– Я знаю этого парня еще с тех пор, когда он носил короткие штанишки, – сказал Фрэнк, недовольный тем, как Мартин истолковал поведение Федерса. – Он юный бездельник, но не в его характере содействовать похищению.

Не удостоив его ответом, Мартин вонзил шпоры в бока лошади и бешеным галопом помчался по подъездной аллее.

Они целый день мчались во весь опор, не останавливаясь даже для того, чтобы решить, какой дорогой ехать. Мартин настаивал, что парочка направилась к побережью, а к Дувру вело мало дорог. Несмотря на нетерпеливое брюзжание Мартина, Бойнтон несколько раз останавливался, чтобы спросить, не проезжала ли здесь карета Бретта. Поскольку ответ довольно часто был положительным, это убедило его, что Мартин был прав в своем предположении.

Они добрались до Дувра чуть позже девяти, измученные и покрытые пылью. Мартин хотел немедленно приступить к поискам парочки, но Фрэнк отказался.

– У меня нет никаких полномочий в этом округе, – сказал он Мартину. – Я не могу ничего сделать, пока не поговорю с местными властями.

– Ты просто тянешь время, чтобы этот злобный дьявол успел сбежать! – взорвался Мартин.

Фрэнк сдержал гнев и попытался объяснить Мартину, почему ему необходимо заручиться согласием местного констебля, но тот проклял Фрэнка вместе с полицией Дувра и умчался галопом в ночь. Он гнал взмыленную лошадь от одного конца доков до другого, останавливая каждого встречного с требованием сказать ему, где стоит яхта Бретта. Услышав, что они этого не знают, он сбил одного человека с ног ударом рукоятки пистолета, а другого попытался переехать лошадью. Наконец он нашел моряка, который рассказал ему о яхте в бухте на окраине города. Лошадь Мартина чуть не свалилась на землю, когда он резко развернул ее и снова всадил шпоры в ее окровавленные бока. Он знал, что уже начинается отлив. Через несколько минут яхта выйдет в море, а он был полон решимости найти Бретта, прежде чем тому удастся сбежать.

Кейт вместе с Бреттом молча любовались ночным небом, когда из сгущающихся сумерек вынырнул Мартин верхом на загнанной лошади. Когда Мартин спешился, уже отдали швартовы, и моряки втаскивали сходни на борт. Сделав нечеловеческое усилие, он одним отчаянным прыжком преодолел водное пространство, отделявшее отчаливавшую яхту от берега, и сумел уцепиться за поручни. От потрясения матросы не смогли ничего предпринять, а лишь молча наблюдали за тем, как Мартин с победным криком втаскивает себя на борт.

Острый слух Бретта уловил цокот копыт приближающейся лошади, и он отскочил от поручня, прежде чем Мартин вынырнул из темноты. Втолкнув Кейт в раскрытую дверь позади себя, он двинулся навстречу Мартину, чтобы схлестнуться с ним один на один.

– Ты думал, что тебе удастся сбежать от меня, когда этот червяк Федерс приехал предупредить тебя, – прорычал Мартин, – но на этот раз я оказался хитрее. Я мчался, как Цербер[4], и, черт подери, добрался до тебя!

– Не говори чепухи! – отрезал Бретт. – Или я должен думать, что тебя замучили угрызения совести и ты приехал умолять сестру простить тебя?