Семь невест - Безумное пари

– Твои шкафы будут забиты такими платьями, что Валентина лопнет от зависти, – сказал Бретт, к которому вернулось прекрасное расположение духа. – И я преподнесу тебе особенный подарок за то, что тебе пришлось так долго ждать.

Кейт посмотрела на него огромными, полными удивления глазами.

– Подарок? Ты собираешься сделать мне подарок?

Внезапно слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам. Она попыталась смахнуть их, прежде чем их заметит Бретт, но не успела.

– Что случилось? – в недоумении спросил он.

– Ничего, – отвернувшись, ответила она.

Но он взял ее за подбородок и, приподняв ее лицо, заглянул ей в глаза.

– Скажи мне правду. Почему ты заплакала?

– Я не знаю, почему, – сказала она, немного злясь на него за то, что он требует от нее объяснений. – Это так глупо. – Она громко, демонстративно шмыгнула носом. – Я так давно не получала подарков, что, полагаю, это оказалось для меня слишком большой неожиданностью. В детстве я часто получала подарки, но мать всегда оставляла все самое лучшее себе. После ее смерти я вообще ничего не получала. Мартин никогда никому не дарил подарки.

Будучи единственным ребенком и воспитываясь в доме, где все вращалось вокруг него, Бретт не привык думать о желаниях и счастье других людей, но с тех пор он достаточно узнал женщин, чтобы уяснить, что обращаться подобным образом с юной девушкой бесчеловечно.

– Все должны получать много подарков. Когда мы вернемся в Лондон и объявим о нашем браке, ты наверняка получишь столько подарков, сколько даже вообразить не могла. Они будут прибывать неделями, пока не заполнят весь дом. Ты скорее всего так устанешь, сочиняя благодарственные письма, что больше никогда не захочешь видеть серебряную оберточную бумагу.

– Не может быть, чтобы все было так ужасно, – засмеялась она сквозь слезы.

– Хуже! Но ты всегда можешь заставить Чарлза делать грязную работу. Он превосходно составляет опись вещей.

– Знаешь, ты действительно ужасный человек.

– Может быть, но не настолько ужасный, чтобы заставлять тебя ждать, пока мы не вернемся в Лондон, чтобы получить свой подарок. Как только мы причалим, мы перевернем вверх дном весь город, но найдем что-нибудь, что придется тебе по душе. Даже в рыбацком поселке должен быть хотя бы один приличный магазин.

Перспектива покупок привела Кейт в восторг, но ей стало неловко от того, что она вынуждает Бретта быть таким щедрым и заботливым. Он не знал, что она собирается развестись с ним по возвращении в Англию – ей самой было трудно об этом помнить, когда он так себя вел, – но она пока не будет об этом думать. Кейт знала, что ведет себя как трусиха, но погода была божественно прекрасна, у нее разыгрался аппетит, и Бретт старался быть очаровательным собеседником. По крайней мере пока ее ничто не тревожило. Это не могло длиться вечно – все хорошее всегда быстро заканчивалось, – но она хотела, чтобы все как можно дольше оставалось так, как есть.

Следующие недели пролетели для Кейт незаметно. Погода стояла ясная и не по сезону теплая, и она много времени проводила на палубе, наслаждаясь солнцем в компании Бретта. Он по-прежнему проявлял интерес к ее персоне: разговаривал с ней, развлекал ее и открывал для себя, что доставляет ей удовольствие. Она уже с нетерпением ждала этих бесед, и ее гнев на него постепенно исчез. Теперь в ее глазах он был ободряющей, внушающей спокойствие силой, и она с нетерпением ждала возможности побыть вместе с ним. Кейт обнаружила, что у него есть чувство юмора и он не имеет ничего против, если она подтрунивает над ним – конечно, в разумных пределах. Бретт не желал говорить о себе и своей семье, но, казалось, ему доставляло удовольствие удовлетворять ее любопытство во многих вопросах, и он из кожи вон лез, чтобы убедиться, что она поняла его объяснения.

Как Кейт ни старалась держать свои чувства под контролем, ее любовь к Бретту росла день ото дня, пока не наполнила ее до краев теплом, днем и ночью греющим ее душу. Ей казалось, что стоит любому человеку на корабле один раз взглянуть в ее сияющие глаза, и он поймет, что она влюблена, как никогда. Она как могла скрывала ото всех свою любовь, с трудом сдерживая желание пойти и поговорить с Чарлзом или Марком, чтобы хоть как-то облегчить тяжкое бремя тайны, которую она вынуждена была хранить. Кейт отдала бы все, что у нее было, за один час беседы с Валентиной.

Она по-прежнему хранила свой секрет и вела себя с Бреттом как обычно, насколько это было возможно для человека, который приблизился к состоянию райского блаженства, однако с каждым днем ей было все труднее придерживаться решения оставить Бретта по приезде в Лондон.

Холодными ветреными днями к услугам Кейт были капитанские книги и несколько игр и головоломок. Сначала она не знала, что делать с двумя последними, но Бретт взял ее обучение в свои руки, и вскоре она довольно хорошо играла в шахматы, вполне прилично могла сыграть партию в карты и осилила две книги о кораблях и навигации. Бретт также продолжил совершенствовать ее навыки владения пистолетом, шпагой и кинжалом. Однажды она позабавила моряков тем, что, выстрелив из пистолета, попала в середину игральной карты.

Ей становилось как-то не по себе, когда она брала в руки кинжал, и она предпочитала метать его, а не втыкать прямо в мишень. Не имело значения, что служило мишенью, – она всегда представляла на ее месте человеческую плоть, и от этого ее бросало в дрожь.

– Но ты и должна целиться в человеческую плоть, – сказал Бретт, которого раздражала ее нерешительность. – На тебя нападают, а ты защищаешься, помнишь? Если тебе становится дурно при виде капельки крови, то можешь с таким же успехом сразу сдаться.

Но Кейт продолжала упражняться в метании кинжала и постепенно приобрела такую сноровку, что моряки заключали между собой пари на результат ее броска.

Однако никому из них даже не приходило в голову заговорить с ней не по делу или проявить к ней хоть малейшее неуважение. Бретт бдительно следил за экипажем. Один взгляд в эти черные глаза – и они понимали, что он убьет всякого, кто осмелится тронуть его жену хоть пальцем. Они не нуждались в намеках Чарлза или рассказах капитана, чтобы убедиться в способности Бретта защитить честь Кейт. Они также наблюдали за ним, когда он учил Кейт обращаться с оружием, и тот факт, что он ни разу не промахнулся, ни стреляя из пистолета, ни метая кинжал, не укрылся от их внимания. И у них не было причин сомневаться, что он не менее искусно владеет шпагой и абордажной саблей.

Упражнения со шпагой проходили за закрытыми дверями каюты. «На палубе слишком ветрено, и из-за соленых брызг ты можешь оступиться», – сказал ей Бретт, но настоящая причина была в том, что Кейт приходилось подбирать юбки, чтобы они не мешали ей двигаться. От этого очертания ее фигуры слишком отчетливо проступали сквозь платье, услаждая пытливые взгляды экипажа, а Бретт не мог этого допустить. А недавно он заставил ее надеть брюки. Сначала он дал ей свои, но они были чересчур длинные и широкие.

– Ты выглядишь, как кенгуренок в сумке у мамы-кенгуру, – покатился он со смеху, когда в первый раз заставил ее надеть их.

Кейт бросила брюки в него.

– Поскольку ты сам заставил меня надеть этот срам, – сердито сказала она, – ты не имеешь права смеяться. – Но от этого Бретт развеселился еще больше. – Надеюсь, у тебя заболит живот, – язвительно сказала она.

На следующий день он вручил ей брюки Марка, которые сидели на ней гораздо лучше. Всякий раз, облачаясь в них, она по-прежнему чувствовала себя бесстыдной девкой, но по крайней мере она не спотыкалась из-за заплетающихся ног, и ей не приходилось собирать у талии в пучок метры материи. Кейт сняла туфли и скакала по каюте, размахивая шпагой и тыча ею во все, что попадалось ей на пути, и упиваясь свободой, неведомой девушкам ее сословия. Ее воспитание всегда было нетрадиционным, но теперь широте ее взглядов сопутствовало безраздельное внимание мужчины, проявлявшего живой интерес к ее личности. Это ощущение было для нее новым и чудесным. Она не могла найти ему объяснения, но надеялась, что оно никогда не закончится.

И почему бы ей не воспользоваться тем, что дарует ей судьба, спрашивала она себя. Как только они вернутся в Англию, все закончится. Кейт знала, что больше никогда не испытает ничего подобного. Поэтому она отбросила всякую осторожность и запретила себе оглядываться назад, полная решимости испить отмеренное ей наслаждение до последней капли.

Им не надо было терпеть лишения, которые выпадают на долю океанских судов, вынужденных закупать все необходимое на месяцы вперед, и корабль регулярно заходил в порт, чтобы пополнить запасы провизии и пресной воды. Англия ни с кем не вела войну, и все французские, испанские и португальские порты были открыты для них. Они никогда не стояли там дольше нескольких часов, но и этого времени Кейт хватало, чтобы обойти почти все улочки, разглядывая витрины и просматривая содержимое кладовых магазинов в поисках чего-нибудь, что может ей пригодиться. Она накупила уйму книг на французском и итальянском, хотя с трудом могла прочитать пару слов на последнем языке. За годы, проведенные с Мартином, она стала искусной швеей, поэтому купила несколько тонких вышивок и в придачу к ним редкое кружево, шелк и муслин.

После каждой остановки Кейт удалялась со своими покупками в каюту и устилала пол узорами и тканями. Она заручалась помощью Марка и Чарлза, а иногда даже Бретта, умоляя и упрашивая их, пока они не давали свое согласие. Целыми часами она кроила, скрепляла булавками и шила, и в результате на свет появилось простое платье тонкой работы. Таким образом, она постепенно пополнила свой гардероб подходящими нарядами, отделанными расшитым кружевом, бархатными ленточками, а одно платье – даже маленькими кусочками меха. Они необычайно шли к ее стройной фигурке, и она получила пару любезных комплиментов от Бретта и капитана.

Несмотря на то что ее по-прежнему переполнял гнев всякий раз, когда она вспоминала, как ее вынудили выйти замуж за Бретта, для нее стало важно, чтобы он восхищался ею. Кейт не хотелось признавать, что теперь она одевалась, чтобы доставить ему удовольствие, но она никогда не забывала посмотреть в его глаза в надежде увидеть в них одобрительный блеск. Хотя она могла это отрицать – а на самом деле постоянно это делала, когда он выводил ее из себя, – Кейт с каждым днем все сильнее предвкушала ночи в его объятиях. Но ей было недостаточно знать, что она дарила ему наслаждение в постели. Теперь всякий раз, появляясь на палубе или за ужином, она искала, ожидала, рассчитывала на одобрительное выражение его глаз. Отрывая его от того, что на данный момент занимало его мысли, Кейт чувствовала, что ее власть над ним растет, и только потом, когда было уже слишком поздно, она осознала, что одновременно с этим росла и ее зависимость от него.

«Ты совсем потеряла голову, – сурово сказала она себе. – Ты поклялась, что ни один мужчина не получит над тобой власть, а теперь из кожи вон лезешь, чтобы заставить его улыбнуться тебе. Ему не надо подчинять тебя силой, ты сама ждешь не дождешься стать его рабой». Но Кейт больше себя не слушала. Она знала, что своим поведением делает грядущую разлуку еще горше, но, поскольку она была неотвратима, Кейт решила в полной мере насладиться настоящим.

Однажды днем Кейт дремала, лежа в шезлонге под жаркими лучами солнца. Ее глаза были полуоткрыты, и она рассеянно наблюдала сквозь слепящий свет за моряком, бесшумно двигающимся по палубе. Его взор был устремлен в морскую даль, и его медленные размеренные движения вперед-назад, казалось, гипнотизировали ее. Она лениво проследила за его взглядом, но за все время путешествия они встретили от силы пару судов, поэтому она не удивилась, не увидев ничего, кроме неба и воды. Матрос крикнул что-то непонятное человеку на смотровой площадке, а тот крикнул что-то человеку на другой стороне корабля, но ветер унес его ответ.

Кейт открыла глаза и попыталась собраться с мыслями, которые от жары превратились в кисель. Что делают эти люди? В начале путешествия она могла нежиться в шезлонге в относительном уединении, но несколько дней назад двое мужчин, которых освободили от привычных обязанностей, заняли позиции по разные стороны корабля. Казалось, они толь ко и делали, что всматривались в горизонт, время от времени пользуясь подзорной трубой, но чаще всего перекидываясь репликами с матросом на смотровой площадке.

Зародившееся в ее душе сомнение пустило ростки и так настойчиво глодало ее, что от былого благодушия не осталось и следа. Наконец Кейт поднялась с шезлонга и отправилась на поиски Бретта.

– Уверен, они просто делают то, что положено, – сказал Бретт, не желая признавать, что происходит что-то из ряда вон выходящее. – Может быть, капитан ищет корабль, который направляется обратно в Англию. Что бы то ни было, уверен, тебе не о чем волноваться.

– Хватит разговаривать со мной как со слабоумной, – раздраженно ответила она. – Раньше этих мужчин там не было – я знаю это, потому что каждый день бывала на палубе, – и они ищут не английский корабль. Что бы они ни искали, они хотят увидеть это, прежде чем нас заметят. Они смотрят в подзорную трубу.

Бретт понял, что подозрения Кейт расцвели пышным цветом, и, скрывая от нее правду, он только еще больше встревожит ее.

– Мы приближаемся к Африке и входим во враждебные воды, – объяснил он. – Формально все побережье находится под владычеством турецкого султана, но на деле его контролируют правители четырех стран. Внутри своей страны каждый из них правит как хочет, предоставив местным племенам и приверженцам древних традиций возможность заниматься своими древними ремеслами, одним из которых является пиратство.

Кейт поднесла руки ко рту.

– Пираты! – повторила она полным ужаса шепотом. – Но они ведь не нападут на нас, на корабль, который принадлежит английскому правительству?

Она тут же вспомнила страшные истории о пиратах Востока, которые пытали и грабили людей.

– Капитан говорит, что нет. У нас большой корабль, на борту которого нет ценного груза, так что мы не представляем для них никакого интереса, но всегда лучше ничего не принимать на веру. Корабль не оснащен орудиями, у нас только две маленькие пушки для защиты.

– Ну а как же военно-морской флот? Ты говорил, что британские военные корабли патрулируют Атлантику и Средиземноморье. Наверняка пираты не станут нападать, зная, что они где-то поблизости.

– Военно-морской флот делает все, что в его силах, – заверил ее Бретт, – но его корабли не могут быть повсюду, и некоторые суда все же подвергаются нападению. Но постарайся не волноваться! Вероятность, что их заинтересует наш корабль, ничтожно мала. Он слишком велик, чтобы быть для них подходящим объектом для нападения. В основном пиратские корабли – это маленькие, жалкие суденышки, которые не могут похвастаться ни численностью экипажа, ни количеством орудий. Их главный козырь – неожиданность. Они подкрадываются и внезапно нападают на свои жертвы и берут корабль на абордаж, прежде чем тот успеет уйти или отразить атаку. Но наш капитан начеку. По крайней мере один матрос будет круглосуточно нести вахту, пока мы не достигнем Алжира.

Но бойкие заверения Бретта не развеяли страхи Кейт. Она подозревала, что он преуменьшает опасность, чтобы не расстраивать ее, и с этого момента путешествие потеряло для нее всю свою прелесть. Однако когда спустя несколько дней не было замечено никаких кораблей, Кейт нехотя признала, что, должно быть, Бретт был прав, и решила последовать его совету, а именно не тревожиться и наслаждаться чудесной погодой.

Но в тот же самый день, когда Кейт упражнялась на палубе в метании кинжала, раздался крик вахтенного у левого борта, и Бретт с капитаном бросились к нему. Сначала Кейт ничего не видела, но в конце концов она заметила крошечную точку на горизонте. Ей не верилось, что кто-то может сказать, что это за корабль, а уж тем более определить, какой флаг – вражеский или нет – развевается у него на мачте, но, похоже, у капитана с Бреттом не было на этот счет никаких сомнений.

– Спускайся вниз, – отрывисто приказал ей Бретт, едва взглянув на горизонт. – И сиди там, пока я не пришлю кого-нибудь сказать, что опасность миновала и ты можешь подняться.

Кейт покорно пошла вниз, понимая, что у нее нет выбора.

Если случится беда, то своим присутствием на палубе она только поставит под угрозу остальных. Ее бортовой иллюминатор находился с той же стороны, что и замеченное суд-: но, и она села, прижавшись носом к стеклу, чтобы увидеть, как на самом деле выглядит пиратский корабль. Когда он подошел ближе, Кейт напрягла зрение, стараясь обнаружить что-нибудь указывающее на то, вражеский это корабль или дружественный. Вскоре девушка увидела флаг, но, поскольку она не знала, как выглядят флаги других стран, это мало помогло ей. Она заметила одну пушку, но судно было маленьким, и люди на палубе вели себя вполне мирно и не проявляли никакого интереса к их кораблю.

Один из них, толстый коротышка, стоял на носу яхты и время от времени подносил к глазам подзорную трубу, внимательно изучая проходящий мимо него корабль. Труба двигалась из стороны в сторону, без устали выписывая дуги, и взгляд ее выпуклого стеклянного глаза скользил взад и вперед вдоль корабля. Вдруг она замерла, в этот ужасающий миг Кейт готова была поклясться, что труба направлена прямо на нее. Она быстро отодвинулась от окна, но по-прежнему не сводила с мужчины глаз. Несмотря на то что труба продолжила свое дугообразное движение, а немного погодя человек на носу совсем убрал ее, Кейт не могла избавиться от ощущения, что ее заметили. Однако корабль больше не приближался и вскоре исчез за горизонтом.

– Корабль проплыл мимо, но я хочу, чтобы ты сидела здесь, пока мы не удостоверимся, что он не повернул назад, – сказал Бретт, спустившись вниз через несколько минут. – У него странный флаг, и люди на борту не ответили на наше приветствие. Они ни в коем случае не должны узнать, что у нас на борту женщина. Это очень опасно.

Кейт резко втянула в себя воздух, но Бретт улыбнулся ей, и все мысли о том, чтобы рассказать, что она сидела, прижавшись носом к окну, вылетели у нее из головы. От его взгляда ее тело обмякло – всякий раз, стоило ему улыбнуться ей, она становилась беспомощной, как младенец.

– Одного взгляда на тебя хватит, чтобы все пираты побережья бросились за нами в погоню. Я не знаю, что они сделают с мужчинами, но ты направишься прямиком на один из крупнейших аукционов Африки, может быть, даже в Дамаск. – Кейт слушала его с изумлением и недоверием. – Представляешь, какой ажиотаж ты там вызовешь? Половина монархов Востока отдадут свои королевства, только чтобы обладать такой женщиной, как ты.

Кейт не верила своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что они могут поместить меня в гарем?

– Возможно. Ты можешь стать женой какого-нибудь богатого господина или любимой наложницей влиятельного военачальника – это зависит от того, у кого хватит денег, чтобы тебя купить, но скорее всего дело кончится тем, что ты станешь фавориткой какого-нибудь правителя.

Кейт оцепенела от ужаса и недоверия.

– Что бы они ни захотели с тобой сделать, я буду защищать тебя до последней капли крови, – сказал Бретт, взяв ее руки в свои и слегка коснувшись ее пальцев губами. – Я слишком привык к тому, что ты моя, и теперь вряд ли смогу от тебя отказаться.

Но Кейт его не слушала. Несколько часов назад, даже несколько минут назад его слова были бы музыкой для ее ушей, но страх стеной отгородил ее от внешнего мира, и ласковые и лестные слова больше не трогали ее душу. В ее голове роились мысли, которые она еще вчера отогнала бы от себя, посчитав слишком фантастическими, чтобы в них верить. Гарем! Наложница! Она никогда не верила в существование таких вещей. Она всегда относилась к ним как к части захватывающих историй, которые люди рассказывали о заморских странах, чтобы те казались более экзотическими и волнующими. А теперь она обнаружила, что если военно-морской флот Великобритании не проявит бдительность, то она сама окажется в объятиях пылкого смуглолицего восточного султана. Ее разум не желал даже пытаться найти выход из этого положения.

Сама мысль о том, что какие-то дикари утащат ее в пустыню, была настолько неправдоподобной, что в это невозможно было поверить, но два месяца назад Кейт тоже не поверила бы во все, что произошло с ней с тех пор. Казалось, она живет во сне, и вместо того, чтобы проснуться и понять, что все происходящее не более чем глупые фантазии, она все глубже и глубже погружалась в бездну фантасмагорий. Она силилась сбросить с себя странную апатию, которая грозила поглотить ее, высасывая силы из ее членов и лишая ее разум способности функционировать.

Она ощущала тепло губ Бретта на своих пальцах и лег кое пожатие его рук, которые крепко держали ее ладони.

По крайней мере это было настоящим, и она вцепилась в него, чувствуя, как желание вспыхнуло в ней с новой силой. Но если поцелуи Бретта были настоящими, то настоящими были и его слова, и подстерегающие ее на каждом углу опасности, должно быть, тоже были настоящими, какими невероятными они ни показались бы ей два дня назад. Лучше смерть, чем такое будущее. Она приняла решение все время носить с собой кинжал. Возможно, также стоит держать пистолеты заряженными. Она не знала, какой от них будет прок, но они точно ей не помогут, если будут лежать незаряженными в кобуре.

– Я пришлю за тобой Чарлза, когда придет время ужина, – наконец услышала она слова Бретта. – Мне нужно поговорить с капитаном. Мы скоро подойдем к Гибралтару, а мы пока еще не решили, где нам причалить.

У Кейт в голове не укладывалось, как он может думать о Гибралтаре, когда по всему Средиземному морю рыщут пираты, но он обнял ее, и ей показалось, что это не столь важно.

– Не волнуйся, – прошептал он. – Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Я совсем недавно обрел тебя и намерен никогда с тобой не расставаться и беречь как зеницу ока. – Он нежно поцеловал ее. – А теперь постарайся отдохнуть. Тебе станет лучше, если ты немного вздремнешь.

Кейт улыбнулась ему.

– Хорошо, – сказала она. – Я и в самом деле немного устала.

– Я позабочусь, чтобы тебя никто не беспокоил.

– Ты уверен, что на нас не нападут?

– Да, – улыбнулся он ей. – Я уверен. А теперь ложись и попытайся выкинуть это из головы. Подумай о Гибралтаре.

– Я постараюсь, – ответила Кейт.

Бретт легонько поцеловал ее и оставил наедине со своими мыслями.

Глава 18

За ужином капитан отпустил пару замечаний по поводу случившегося, а затем оставил эту тему как не заслуживающую внимания. Что действительно его интересовало, так это предложенная Бреттом экспедиция на Гибралтар. Он был уверен, что Кейт горит нетерпением увидеть этот недавно приобретенный пост.

– Мы без труда можем остановиться там надень. И начальник гарнизона, вероятно, сможет рассказать мистеру Уэстбруку о последних событиях в Средиземноморье. Он многое знает о передвижениях турок и африканцев вверх и вниз по побережью.

Хотя Кейт не проявляла ничего, кроме вежливого интереса к посещению знаменитого поста, он тут же вознамерился сделать остановку.

– Я уверена, мне очень понравится экскурсия, – сказала она, чувствуя, что должна хоть как-то выказать благодарность капитану за попытки доставить ей удовольствие, но ей было трудно понять, почему она должна прийти в восторг от перспективы увидеть большую скалу. В конце концов, скала сама по себе не представляет никакого интереса, а впечатляющим видом океана можно насладиться и на борту корабля.

Утро следующего дня выдалось ясным и прохладным – прекрасная погода для намеченной экспедиции. Начальник гарнизона радушно принял их в своем доме и почти сразу же отправил в путь, пока не стало слишком жарко. Кейт согласилась, что виды открывались великолепные, но необходимость идти пешком в такую даль притупила ее удовольствие. У нее не было подходящих туфель для пеших прогулок по ухабистым дорогам, и у нее болели ноги. Уступив настойчивым советам жены начальника, она сняла туфли, опустила ноги в теплую воду и сидела так, пока не подошло время трапезы.

Во время обеда Кейт впервые получила некоторое представление о миссии Бретта. И хотя ей не удалось составить ясную картину политических хитросплетений из их случайных замечаний, она поняла, что Бретт должен был каким-то образом убедить дея Алжира прекратить враждовать с французами. В министерстве иностранных дел опасались, что французская армия вторгнется на территорию Алжира и завоюет его, а Англия была полна решимости помешать Франции увеличить свои колониальные владения. После этого Кейт совершенно потеряла нить разговора и попыталась завязать светскую беседу с женой начальника.

Но поскольку Кейт вела очень уединенную жизнь, то вскоре она обнаружила, что не знает никого, кого знала жена начальника, не имеет представления о событиях, которые произошли в мире за последние несколько лет, и никогда не видела ни одного спектакля и не бывала на модных званых вечерах. Это досадное обстоятельство быстро свело их беседу на нет.

Как только трапеза подошла к концу, Кейт с чувством огромного облегчения поднялась из-за стола, чтобы вернуться на корабль к своим пистолетам. Вот в этом она действительно разбиралась, и, очевидно, даже лучше, чем полагалось благовоспитанной юной леди. Жена начальника гарнизона даже не попыталась скрыть свое презрение к юной девушке, – какой бы красивой та ни была, – которая обнаружила столь скудные познания и такое равнодушие к политической жизни Лондона и Англии и у которой не было никаких достоинств, чтобы восполнить сей недостаток. В ее представлении оружие было чем-то вульгарным, и ни у одной воспитанной девушки не возникло бы желания научиться владеть им, а если бы и возникло, то у нее хватило бы ума не признаваться в этом.

Впервые за недели, проведенные вне дома, Кейт заставили устыдиться плохого образования, но она также разозлилась на эту женщину, которая была настолько бесчувственна, что выставила напоказ ее невежество и открыто выразила свое неодобрение. Будь у нее хоть чуточка такта, она бы нашла любую другую тему для разговора, избавив свою гостью от смущения.

«Если я когда-нибудь стану важной дамой, – сердито подумала Кейт, – я обязательно позабочусь о том, чтобы никто из моих гостей не чувствовал себя изгоем».

Кейт с облегчением вернулась на корабль, и пока они наблюдали, как Гибралтар исчезает вдали, солнце окрасило небо в ярко-красный цвет с оранжевыми и пурпурными прожилками.

– Он намного красивее, когда смотришь на него издали, – задумчиво вымолвила Кейт. – Даже не скажешь, что это просто раскаленная скала, от хождения по которой болят ноги.

– Думаю, тебе не стоит сообщать об этом министерству иностранных дел, – сказал Бретт, которого рассмешил ее прозаичный взгляд на вещи. – Они тешат себя мыслью, что приобрели нечто большее за свои деньги.

Мне даже в голову это не приходило. Временами неведение не такая уж плохая вещь. И это напомнило мне, – сказала она, резко сменив тему, – что есть один вопрос, в котором я хочу стать менее несведущей, а именно: в чем состоит эта твоя миссия?

– Я все объясню после ужина, если тебе это действительно интересно, – предложил Бретт. – По меньшей мере я расскажу тебе все, что мне дозволено рассказывать посторонним. Чарлз уже получил общее представление, а Марк знает даже меньше, чем ты. Мы соберемся все вместе в нашей каюте.

Кейт никогда с таким нетерпением не ждала, когда закончится ужин. Капитан разглагольствовал то на одну тему, то на другую, а Бретт никак этому не препятствовал. Обычно Кейт смеялась над его рассказами не меньше остальных, но сегодня она была не в настроении слушать забавные истории. Любопытство подтачивало ее самообладание даже сильнее, чем она ожидала.

Кейт отнюдь не забыла слова Бретта о том, что ее могут продать в гарем, и, когда капитан начал говорить о военных действиях турок в Средиземноморье, интерес Кейт вспыхнул с новой силой. Хотя, видя, что все идет своим чередом, она с каждым днем все меньше верила в эти истории, ей хотелось узнать о турках как можно больше. Они представлялись ей нацией опасных и ужасно таинственных варваров. Она оставила мужчин потягивать бренди, надеясь, что Бретт не задержится надолго, но и не рассчитывая, что он поторопится только потому, что ей не терпится начать беседу. Мужчины, похоже, даже не задумываются о таких вещах, подумала она.

Первым пришел Марк, за ним Чарлз, и теперь все трое ждали, сгорая от нетерпения. Чарлз наотрез отказался рассказать то, что ему известно.

– Это не моя история, миссис Уэстбрук, и я знаю, что мистер Уэстбрук предпочел бы рассказать ее с самого начала.

– Может, оно и так, – раздраженно ответила она, – но, кажется, он не торопится.

Она мерила шагами комнату, проклиная эгоистичных мужчин, которые не думают ни о ком, кроме себя, в общем и Бретта в частности. Когда он наконец появился, она бросилась к нему, дрожа от любопытства, так что он расхохотался.

– Я не хотел заставлять тебя ждать, но я даже не предполагал, что скучное политиканство вызовет у тебя такой интерес.

– Не предполагал? – изумленно переспросила она. – Ты утащил меня за тысячу миль от дома, пугаешь пиратами и гаремом султана, говоришь, что оставишь меня в незнакомом городе, где я не знаю ни души и не смогу даже попросить стакан воды, и ты не предполагал, что мне будет интересно?

– Я упустил это из виду, – с обезоруживающей улыбкой признал он. – Сядь, и я расскажу тебе все, что смогу, но предупреждаю, что это не так интересно, как ты думаешь.

Он пододвинул к ней стул, подождал, пока она усядется поудобнее, и только тогда начал:

– Мою миссию легко объяснить, но, возможно, я уже опоздал. Начальник гарнизона на Гибралтаре сказал, что французские войска уже вторглись на территорию Алжира, но он не знает точно, достаточно ли велика их численность, чтобы начать сражение. Если это так и они уже вступили в бой с войсками дея, то мы можем сразу развернуться и плыть домой.