Глава 24

Кейт в растерянности вернулась в гарем. Бретт собирается прийти за ней, и дей пообещал, что позволит им увидеться. Это была замечательная новость, и тем не менее она чувствовала необъяснимое беспокойство. Почему? Если что-то и случилось, то она этого не заметила. Кейт не доверяла дею, но она также была уверена, что Бретт ни за что не уйдет из дворца, не выяснив, жива ли она и находится ли в этих стенах. Она была уверена, что, узнав, где ее искать, он не уйдет без нее.

Тогда почему так неспокойно на душе? Может, это из-за того послания, что получила Анис? Уж конечно, оно было не от Бретта. Не может быть, чтобы Уиггинс был знаком с родственниками Анис, а Бретт и подавно.

Она окинула взглядом сотню или около того женщин, толпившихся в комнате. У нее не было подруг среди наложниц, но если нужно будет поднять такой сильный шум, на который, побросав свои посты, сбегутся все стражи, тогда наложницы тоже должны принять в этом участие. В сущности, благодаря их количеству учинение беспорядка большей частью ляжет на их плечи. Кейт остановилась у фонтана, погрузив пальцы в прохладную воду, и принялась исподтишка изучать женщин.

Похоже, все они были довольно молоды, многие даже моложе Кейт, и каждая из них была по-своему привлекательна. Немногие могли похвастаться классической красотой, но было в них что-то такое, пусть даже всего лишь животный магнетизм, что притягивало к себе взор. Все они были обучены премудростям любви, одеты так, чтобы пробуждать страсть, и умели двигаться и говорить с чувственной грацией. Тем не менее сейчас, находясь в обществе равных по возрасту женщин, они вели себя так же, как ведут себя юные девушки во всем мире. Как это было не похоже на тот манерный вид, который они напускали на себя, если их вызывали к дею.

Какое дело всем этим женщинам до Кейт? Почему они должны рисковать своим положением в гареме, а возможно, и жизнью ради незнакомки? В следующие месяцы гарем, несомненно, пополнят новые женщины, и по меньшей мере одна из них непременно будет светловолосой. Ей оказалось очень трудно понять, даже после того, как Олема и Анис все подробно ей растолковали, почему эти девушки были счастливы находиться в гареме дея и почему для них это являлось верхом достижений. Они знали свое место и относились к появлению новых девушек так же легко, как и к тому факту, что их будут вызывать к дею не более двух-трех раз в год, если только им не посчастливится стать одной из его фавориток. Большинство из них вообще никогда не увидят дея, и только двое или трое из них будут возведены в ранг его жен.

С другой стороны, Анис и Нушат было что защищать, но опять-таки, помогая Кейт, они могли потерять намного больше, чем приобрести. Нушат была матерью наследника и, следовательно, самой влиятельной женщиной в гареме. И хотя она была слишком стара, чтобы согревать дею постель, – казалось, она отнеслась к тому, что ее место заняла Анис, даже без намека на ту злость, с которой она встретила Кейт, – у нее всегда будут близкие отношения с деем, а в один прекрасный день она станет матерью правителя. Какая ей разница, кто – Анис или Кейт – чаще появляется в постели дея? Анис тоже нечего было опасаться Кейт. Она была такой же красивой и могла рассчитывать на то, что останется фавориткой дея, или по крайней мере одной из его фавориток, еще много лет. Может, она боится, что, если Кейт займет ее место, она никогда не сможет зачать ребенка и потеряет свое положение в гареме, равно как и место в сердце дея? Кейт увидела, что Олема приближается к ней, и решила поскорее разыскать Анис и попытаться выведать у нее побольше, но пока она не могла найти ответа на свои вопросы.

– Не произносите ни звука и не делайте ничего такого, что может привлечь к вам внимание, пока мы не вызволим Кейт из дворца в целости и сохранности. Дей и так заподозрит неладное, увидев, что служанка моей жены ростом с мужчину, – объяснял Бретт Уиггинсу, Ибрахиму и Чарлзу свои планы на вечер. – Уиггинс, я надеюсь, вы поможете мне отвлечь внимание дея от Ибрахима с Чарлзом. Я пущу в ход все свое красноречие. Я хочу, чтобы вы поддержали мои требования и в то же время расположились так, чтобы загородить Ибрахима с Чарлзом от дея. Чем меньше он их будет видеть, тем меньше у него возникнет подозрений.

– Как вы намереваетесь провести нас в гарем? – спросил Ибрахим. – Сколь мне не терпится вернуть вам вашу жену, столь же мне хочется сравнить гарем дея с гаремом моего отца.

– Меня больше заботит, как вытащить оттуда Кейт, – раздраженно бросил Бретт, – Я не собираюсь даже начинать переговоры о каких-то там уступках, пока своими глазами не увижу, что с ней все в порядке.

– Вы думаете, дей согласится?

– Я уверен, он ждет, что мистер Уэстбрук потребует предоставить ему какое-нибудь подтверждение того, что его жена находится в добром здравии, – сказал Уиггинс. – И лучшего доказательства, чем сама миссис Уэстбрук, он не сможет предоставить.

– Я все равно беспокоюсь, – продолжил Бретт. – Не думаю, что он намерен позволить мне забрать Кейт с собой. Я подозреваю, что он потребует, чтобы я уехал, прежде чем он освободит ее и отправит в Англию вслед за мной. Что бы то ни было, я полагаю, он захочет разлучить нас на как можно больший срок. Чем больше будет расстояние, разделяющее нас, тем меньше будет вероятность того, что я сделаю что-то, что расстроит его планы. Поэтому так важно отвлечь его внимание от вас двоих и постараться не сделать ничего такого, что может вызвать у него подозрения. Мы должны действовать очень быстро.

Бретт обращался к Чарлзу и Ибрахиму. Оба они были одеты в длинные платья, закрывавшие все тело от шеи до мысков сандалий. На голове у каждого был тюрбан с вуалью, закрывавшей все лицо, оставляя открытыми только глаза. Благодаря маленькому росту Ибрахима сравнительно легко можно было выдать за женщину: его мощное телосложение могло сойти за полноту, но именно благодаря своим необычным глазам он так убедительно смотрелся в роли женщины. Если дей действительно заинтересуется служанками Кейт, то Бретт надеялся, что его внимание привлекут глаза Ибрахима, а не высокий рост Чарлза. Для мужчины он был мал ростом, но из него получилась очень высокая женщина, и только благодаря худобе он мог сойти за представительницу слабого пола.

– Если все пойдет по плану, нам нужно будет побороть только личную охрану дея, – объяснил Бретт.

– Для личной охраны дея специально отбирают самых сильных и преданных воинов, – подчеркнул Уиггинс.

– Тем не менее, если нам не удастся выдворить их из комнаты, то придется нейтрализовать их. И это нужно сделать прежде, чем дей успеет сбежать или позвать на помощь. Шум в гареме задержит стражей лишь на некоторое время, и он не выманит их всех из дворца. Если наш план провалится, то вам придется сбежать с Кейт из самого гарема.

– Это невозможно, – категорично заявил Ибрахим, – если только в ваши планы не входит, что Абдель Кадир со своей ордой будет ломиться в парадную дверь.

– Я убедил Абделя Кадира, что ему лучше исчезнуть из Алжира и позволить дею самому совершать ошибки. Он убежден, что дей спровоцирует французов на атаку, и тогда он сможет захватить власть в городе.

– Дей не знает об этом?

– От меня – нет, и Абдель Кадир хочет, чтобы дей думал, что он по-прежнему пользуется его поддержкой, и продолжал дразнить французов, чтобы их войска вторглись в страну.

– Вы ловко все устроили, – с восхищением заявил Ибрахим. – Вам следовало приехать раньше, без вашей жены, и мы бы все уладили между собой.

– Сомневаюсь, чтобы правительство Англии одобрило подобное сотрудничество, – возразил Уиггинс. – Если они не хотят, чтобы Франция захватила власть в Алжире, то вряд ли Египет покажется им приемлемой заменой.

– Не захватить власть, – сказал Ибрахим в манере, очень напоминающей манеру французского аристократа, отказывающегося от низкосортного вина. – Завоевывать страну – слишком дорогое удовольствие. Нужны пушки, и люди, и верблюды, к тому же во время военных действий больше всего страдают крестьяне. Лучше влиять на правителей. Результат почти такой же, и при этом почти никаких затрат.

– Вашей тактике может позавидовать весь дипломатический мир, но она не имеет никакого отношения к данной ситуации, – бесцеремонно заявил Бретт.

– Она блестящая, но я буду слушаться вас, – сказал Ибрахим. – Для англичанина, особенно для влюбленного в свою жену, вы неплохо справились. Я восхищаюсь вами.

– Приберегите поздравления до тех пор, пока мы не выберемся из этой заварухи целыми и невредимыми, – раздраженно отрезал Бретт.

– Всегда существует вероятность того, что что-то пойдет не так. Вот почему необходимо окружать себя умными и отважными людьми. Вы именно такой человек, и я обнаружил, что, хотя он и похож на сонного верблюда, мистер Уиггинс тоже очень умный человек.

– Хорошо. Нам понадобится вся наша сообразительность, вместе взятая, прежде чем этот вечер подойдет к концу.

– Я сгораю от желания увидеть вашу жену, ради которой вы готовы сразиться со всеми жителями Алжира. Я вызволю ее оттуда сам, если это будет необходимо. И, скажу я вам, в Египте не найдется ни одной женщины, ради которой я сделал бы нечто подобное.

– В целом свете не найдется такой женщины, как Кейт, – сказал Бретт.

Он подумал о том, чем чревата для нее сегодняшняя неудача, и у него чуть не остановилось сердце. Правильно ли он поступает, пытаясь выкрасть ее у дея, вместо того чтобы согласиться на его условия и надеяться, что он вернет ее, как и обещал? Бретт бился над этим вопросом с той самой минуты, когда узнал, что Кейт находится во дворце дея. Если бы она все еще находилась у пирата или торговца рабами, он бы с радостью убил пирата или заплатил за нее выкуп, но дей – это совсем другое дело, и он не доверял ему. Слава Богу, что он решил ворваться во дворец! Это дало ему возможность оценить силу дея перед схваткой и время, чтобы еще раз продумать свою тактику борьбы с коварным противником.

Бретту не потребовалось много времени, чтобы понять, что если он сам не спасет Кейт, то больше никогда ее не увидит. Как бы велик ни был риск, он не сомневался, что дей отдаст Кейт только в том случае, если жаждущие наживы войска Аб-деля Кадира оккупируют город.

Бретт никогда не принадлежал к числу людей, страдающих от неуверенности в себе, но ему пришлось очень долго ждать, и у него было время не раз усомниться в правильности своей стратегии. И тем не менее всякий раз, заново перебирая в уме свои доводы или план действий, он приходил к одному и тому же заключению. Это был единственный путь. Их план должен сработать.

Получив приглашение отужинать с Анис, Кейт пошла вслед за служанкой, которая повела ее через множество двориков, садов и обсаженных деревьями дорожек в ее владения. Следуя за служанкой от здания, где жили наложницы, к той части владений дея, которая была предназначена для его жен, она не могла не заметить, как красиво вокруг. Обширные сады гарема содержались в идеальном порядке – уход за ними был одним из тех немногих занятий, в которых представительницы прекрасного пола могли принимать участие, – и все женщины, которым выделили свой собственный участок земли, старались превзойти друг друга. В любых других-обстоятельствах у Кейт захватило бы дух от этой красоты, и ей захотелось бы не спеша прогуляться по саду, чтобы в полной мере насладиться ею. Но сейчас он представлялся ей искусственным миром, миром праздного богатства и бесполезной жизни в неволе посреди ужасной нищеты, и она не могла дождаться, когда сможет выбраться отсюда. Но самое главное, он представлялся ей прутьями золотой клетки, которая не давала ей оказаться в объятиях любимого человека.

Кейт помнила, как горько она сетовала на то, что живет в тюрьме, когда Мартин заточил ее в замке, но из Райхилла она всегда могла сбежать, и снаружи открывалось немало возможностей. Теперь Кейт понимала, насколько обманчивой может быть настоящая тюрьма. Из гарема было невозможно сбежать – это еще никому не удавалось, – но даже если бы какая-нибудь девушка сумела выбраться за стены дворца, для нее свобода означала бы либо нищету, либо точно такое же заточение в доме другого, менее богатого мужчины, либо верную смерть, если люди дея найдут ее. И самое главное, эти красивые женщины, эти драгоценные цветы восточного мира, находились в самой надежной тюрьме, ибо сами заточили себя в нее.

Впервые за все это время Анис встретила Кейт дружелюбной улыбкой.

– Заходите, мы будем ужинать прямо сейчас. Еда уже на столе, так что мы сами сможем себя обслужить. Мои служанки преданы мне, но лучше, чтобы никто не слышал наш разговор. Боль любому развяжет язык.

Она проводила Кейт в большую комнату в глубине дома, в которой не было окон и было только две двери.

– Вы хотите рассказать мне что-то еще?

– Ешьте, – велела Анис. – Лучше отложим разговоры на потом.

Кейт не хотелось есть, даже несмотря на то что Анис – или ее служанка – явно дала себе труд поговорить с Олемой и выяснить, какую еду предпочитает ее хозяйка. Девушки ели и разговаривали о том, как они жили до того, как приехали в Алжир, пока старая служанка не вошла во вторую дверь, прошептала что-то Анис на незнакомом Кейт языке и снова вышла.

– Все улажено, – резко сказала Анис. – Я не хотела снова говорить, пока все не согласятся принять в этом участие.

– Что улажено и кто это уладил? – спросила Кейт. – Я знаю, что это не мой муж. Как я узнаю, что это не уловка, чтобы схватить нас обоих?

– Я сказала вам, что у меня есть родственники в Алжире, – начала Анис. – Это правда, но не вся. Я родилась не в Африке, а в очень бедной стране к востоку от Константинополя. Многие люди покидают родные страны в поисках лучшей жизни, и очень давно кузен моего отца отправился в Египет. Это был честолюбивый молодой человек, который осмелился оспорить могущество самого великого султана, и сейчас он правит Египтом. Его сын находится в Алжире. Вот от него-то я и получила весточку, и это он сказал мне, что нужно делать.

– Но зачем им нам помогать? – спросила Кейт, сбитая с толку больше, чем когда-либо. – Я даже никого не знаю в Египте.

– Я не знаю, но Ибрахим не сделает ничего, что может пошатнуть положение дея, а следовательно, и мое. Но в то же время Ибрахим не сделает ничего, что идет вразрез с его интересами, так что, должно быть, они с вашим мужем преследуют одни и те же цели.

– Чем вы можете это доказать?

– Ибрахим не стал бы просто так ввязываться в такие неприятности, – немного раздраженно ответила Анис. – Если что-то пойдет не так, опасность нависнет над всеми нами.

– Но зачем вам так рисковать? И всем остальным? Вы все можете погибнуть.

– Мы не погибнем, – сказала Анис, стараясь не встречаться с Кейт взглядом.

– Есть другая причина, не так ли? Анис кивнула.

– Пожалуйста, скажите мне.

– Эту сказку рассказывают каждой маленькой девочке, – неохотно начала Анис. – В ней говорится о женщине со светлыми волосами, которая появилась в гареме султана много поколений назад. Она была очень красива, прямо как вы, и султан был настолько околдован ее красотой, что поклялся выполнить любое ее желание. Она была очень завистливая и злая и заставила султана прогнать своих жен и задушить всех наложниц, чтобы осталась только она одна. Все в гареме знают, как дей смотрит на вас, знают, что никто не доставляет ему удовольствия в постели с тех пор, как вы здесь появились, и они боятся, что история повторится.

– Но вы же не думаете, что я сделала бы нечто подобное, даже если бы хотела остаться?

Кейт была потрясена, увидев, что во взгляде Анис не осталось и тени дружелюбия.

– Может, я и не верю, что вы сделаете нечто подобное, но все же будет лучше, если вы уедете.

Кейт сомневалась, что Анис говорит правду, но, похоже, не было никакого смысла пытаться переубедить ее. По какой-то неизвестной причине в жизнь начал воплощаться некий план, и она была вынуждена подчиниться.

– Вы должны быть готовы покинуть дворец, как только дей пошлет за вами, – продолжила Анис. – У вас всегда должна быть при себе вуаль. Здесь медлить нельзя. Все должно быть сделано минута в минуту.

– Мне не нужно готовиться. Я могу уйти хоть сейчас, – сказала Кейт.

Мучительно медленная, шаркающая поступь Уиггинса действовала на нервы Бретта, словно кислота. Ему хотелось схватить Уиггинса и помчаться с ним по темным, сверкающим роскошью коридорам, по которым они блуждали на пути к покоям дея. Он хотел идти быстро, врываться в каждую дверь, бежать, пока дыхание не начнет обжигать легкие, потому что каждый шаг приближал его к Кейт. Но Чарлз с Ибрахимом не могли идти быстрее. Ибрахиму пришла в голову умная мысль надеть на ноги путы, которыми крестьяне стреноживают лошадей, и теперь они семенили, словно изящнейшие из женщин.

В этот раз дворец охраняли другие стражи – Бретту стало интересно, были ли прежние умерщвлены за то, что не сумели защитить дея, – однако их без вопросов пропустили внутрь. Очевидно, все знали Уиггинса и считали его безобидным. Все охранники, которых они встречали на своем пути, смотрели на него с любопытством, но, очевидно, его здесь ждали, и они пропускали его.

Когда они вошли в зал для приемов, дей был без своих министров. По два огромных стражника стояли у дверей внутри комнаты и снаружи.

«Я должен ликвидировать по меньшей мере двух из них, если у нас вообще будет хоть какой-то шанс, – подумал Бретт, ощупывая взглядом высоких, мускулистых мужчин. – Если считать дея, то перевес на их стороне, и к тому же они лучше вооружены».

– Вы не слишком-то мне доверяете, не так ли? – спросил Бретт, подпустив в свой голос ровно столько насмешки, чтобы задеть гордость дея. – Я польщен, что вы считаете меня настолько опасным, чтобы оправдать наличие четырех стражей. Раньше здесь был только один.

– Двое из них из гарема. Однако после вашего предыдущего визита мне действительно показалось разумным приставить к себе дополнительного охранника. Не угодно ли присесть?

Он бросил взгляд на «служанок», но ничего не сказал. Бретт с Уиггинсом уселись на подушки, а Чарлз с Ибрахимом расположились так, чтобы Бретт с Уиггинсом загораживали их от взора дея.

– Вам будет приятно узнать, что мои люди нашли вашу жену и в эту самую минуту она находится в гареме.

– Я хочу ее видеть, – сказал Бретт, порывисто вскакивая.

– Всему свое время, – умиротворяющим тоном ответил дей. – Сначала нам нужно кое-что обсудить.

– Я не стану ничего обсуждать, пока не увижу свою жену! – заявил Бретт. – Я должен знать, что с ней все в порядке, что ваши люди не обращались с ней дурно.

– Мы обращаемся дурно только с нашими врагами, – надменно ответствовал дей, – а с женщинами мы не воюем.

– Тем не менее я не стану заключать никаких соглашений и даже говорить о каких-то там уступках, пока она не окажется в моих объятиях и сама не заверит меня, что вы не обращались с ней плохо. Если кто-нибудь сделал ей больно, я лично сверну ему шею.

– Думаю, разумнее будет позволить ему увидеть жену, – дипломатично предложил Уиггинс. – Он, несомненно, более благосклонно выслушает ваше предложение, если причина его тревоги будет устранена. К тому же, возможно, присутствие жены повлияет на него, и он охотнее пойдет вам навстречу.

Дей на мгновение умолк, обдумывая предложение Уиггинса.

– Я забыл, что у вас, англичан, только одна жена. Меня всегда удивляло, почему европейцы придают такое значение такому пустяку, как женщина. Однако мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать Европу с ее обычаями, а с одной-единственной целью – заключить соглашение. Я пошлю за ней.

– Ей понадобятся ее служанки.

Ибрахим с Чарлзом поднялись на ноги.

– Я вижу, одна служанка вашей жены – уроженка здешних мест? – заметил дей. – Та, с красивыми миндалевидными глазами.

– Ни моя жена, ни ее горничная не знают языка и обычаев Алжира. Мне пришлось приставить к ней служанку, которая могла бы выступать в роли посредника, в особенности потому, что я должен был оставить их и отправиться в пустыню, – весьма недвусмысленно добавил Бретт.

– Не думаю, что в этом снова возникнет необходимость.

– Поживем – увидим, – ответил Бретт.

– Вторая женщина довольно высокая, – заметил дей, сменив тему. – Вы предчувствовали беду или не в состоянии сами защитить свою собственную жену?

Бретт пропустил мимо ушей его оскорбительный намек.

– Она шотландка. Из них выходят отличные служанки, но по местным меркам они крупноваты. Я оставлю ее здесь, если вы боитесь, что она одолеет ваших охранников.

– Я не боюсь, – сердито бросил в ответ дей. – Один мой страж справится с дюжиной таких женщин.

Он отдал лаконичный приказ на арабском, и двое нубийцев позвали стоявших снаружи стражей.

– Скажите вашим женщинам, чтобы они не торопились. Пусть они проследят, чтобы ваша жена подобающим образом подготовилась к встрече со своим мужем. Нам нужно многое обсудить до их возвращения.

Бретт слегка расслабился. Он выполнил самую первую и самую важную часть плана: вызволить Кейт из гарема и убрать от двери стражей. Теперь, если люди Ибрахима смогут отвлечь остальных охранников, а Ибрахим с Чарлзом – ликвидировать двоих стражей до своего возвращения, то их план удастся.

– А теперь к делу, – сказал дей.

– Я хочу, чтобы моя жена покинула дворец вместе со мной, – заявил Бретт.

– Полагаю, прежде чем вести переговоры об освобождении вашей жены, нам сначала следует поговорить об Абделе Кадире, – возразил дей. – В конце концов, именно поэтому мы здесь. Если бы не это, я бы мог просто прислать вашу жену в консульство Британии, как только она нашлась.

– Это самое лучшее, что вы могли бы сделать, – встрял Уиггинс. – Правительство моей страны было бы о вас очень высокого мнения.

– Меня не интересует, какого мнения обо мне правительство вашей страны, – ответил дей. – Меня интересует только мое положение.

– В таком случае очень советую вам прислушаться к мнению правительства Англии, – резко бросил Бретт, – пока ваши просчеты не стоили вам трона.

Взгляд дея посуровел.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы англичанин говорил мне о том, что происходит в моей стране, – отрезал он. – Я скорее спрошу совета у своих жен.

– Они бы и то не натворили таких дел, каких натворили вы, – сказал Бретт, прежде чем Уиггинс успел дать более сдержанный ответ. – Вы оскорбили французского посла и спровоцировали правительство Франции. Так мог поступить только глупый человек.

– Неразумно оскорблять того, кто сильнее вас, – пояснил Уиггинс.

– Вторую ошибку вы сделали, когда думали, что французов не интересует Африка. Еще как интересует. Они только и ждут подходящего момента, чтобы воспользоваться вашим поведением как предлогом и ввести сюда свою армию. Вашим третьим просчетом было то, что вы думали, что сможете воспользоваться победой над французами, чтобы получить власть над остальными странами Северной Африки. Победы вам не видать, и никто из правителей – от Мухаммеда Али до султана Марокко – не желает, чтобы вы стали сюзереном вместо турецкого султана.

– Вы думаете, что султан и Абдель Кадир помогут вам, но султан слишком слаб и слишком занят своим гаремом, а Абделя Кадира интересует только то, как заполучить ваш трон, – объяснил Уиггинс. – Пока еще есть время принести извинения французам и замять этот инцидент.

Желтоватая кожа дея стала почти белой от ярости, но он обуздал свой гнев.

– И какой вклад желания вашего правительства могут сделать в процветание моей страны?

– Мы не хотим видеть в Африке французов, – ответил Уиггинс. – Они обнаруживают заслуживающее порицания стремление обосноваться здесь надолго. К тому же всякий раз, когда они побеждают своего противника, каким бы слабым и незначительным он ни был, – дей вспыхнул гневом, услышав, как посторонние люди порочат его страну, – они снова начинают думать, что должны править всей Европой. Англия вот уже на протяжении пяти или шести веков то и дело вынуждена разубеждать их, и, поверьте, это очень утомительное занятие. Так что для всех будет гораздо лучше, если мы сможем разрушить их иллюзии.