Он торжествующе засмеялся.

– Все мои мысли были заняты тем, как бы покувыркаться в постели и удовлетворить свою похоть. Стоит мне только взглянуть на тебя, и я уже сгораю от желания, впрочем, ты и сама все видишь. Я полагал, что знаю о любви все, но теперь мне кажется, что я только начинаю учиться, что все испытанное мной доселе не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к тебе сейчас. – Он вытер слезинки с ее щек. – Я должен поблагодарить тебя за это, но гораздо больше я благодарен тебе за то, что ты есть. Теперь я знаю, что старость, окутанная теплом твоей любви, будет стоить утраченной молодости.

Бретт заключил Кейт в свои объятия, и она исступленно вцепилась в него, не в силах поверить, что он любит ее так же сильно, как и она его. Его губы встретились с ее губами, жадно срывая один сладостный поцелуй за другим, но в то же время ожидая, чтобы она присоединилась к нему, став равноправным участником этого любовного священнодействия. Его губы раскрылись, и его язык коснулся ее языка, ища, пробуя на вкус, исследуя, маня, вожделея. Руки Кейт еще крепче сомкнулись вокруг его шеи, в то время как его губы осыпали поцелуями ее шею и щеки, прошлись, щекоча и дразня, по ее ресницам и завершили свой путь, запечатлев легчайший поцелуй на кончике ее носа. Его пальцы, словно гребень, пробежали по ее шелковистым волосам, отчего ее кожа покрылась мурашками, а тело напряглось в ожидании. Однако губы Бретта по-прежнему порхали возле ее губ, отлучаясь время от времени на пару секунд, чтобы подразнить и помучить ее ухо.

Кейт прильнула к нему всем телом, упиваясь ощущением мощного, разгоряченного тела, желая, чтобы его сила утолила ее страсть. Ее груди были прижаты вплотную к его груди, ее ноги переплетены с его.

Бретт оторвался от нее всего на пару мгновений, которые понадобились им, чтобы выскользнуть из своих одежд, после чего его ненасытные губы снова нашли ее рот, прошлись по изысканно нежной коже шеи и плеча и спустились к запястью. Бережно взяв ее руку в свою, Бретт перецеловал каждый пальчик, перевернул ее и осыпал поцелуями ладонь, после чего проделал то же самое со второй рукой. Затем, приложив ее ладони к мягкой поросли черных волос на своей груди, он наклонил голову и коснулся губами до боли нежной маковки ее груди. Кейт ловила ртом воздух, в то время как его язык, не торопясь, выписывал круги вокруг ее набухшего соска, пока все ее тело не начало извиваться, а другая грудь не взмолилась, чтобы ей тоже уделили внимание. Она выгнулась навстречу ему и обхватила ногами, словно пытаясь вобрать его в себя, но ничто не могло отвлечь его руки от ласк ее груди, а губы – от пылких игр с каждым соском.

Кейт настойчивее задвигалась под ним, но Бретт по-прежнему не обращал внимания на ту часть ее тела, которая мучила Кейт спазмами сильнейшего желания.

Но наконец его руки отыскали место между ее бедрами, причинявшее ей сладостную боль, их близость окрасилась новыми, невероятными оттенками. В ней не было ни спешки, ни настойчивости, ни неистовых порывов. Несмотря на конвульсивные содрогания, которые время от времени сотрясали все ее тело, Бретт по-прежнему держал свою страсть в узде, приглашая Кейт слиться с ним в союзе, который стремится в будущее, а не только к мимолетному наслаждению. Постепенно отчаянная потребность достичь высвобождения покинула Кейт, и она почувствовала, как пружина внутри ее скручивается все плотнее и плотнее, как волны наслаждения поднимают ее все выше и выше, так что стремительное погружение горячего естества Бретта в глубь ее жаркой, влажной плоти стало продолжением нарастающего экстаза.

Он двигался внутри ее осторожно и сдержанно, открывая для нее доселе неведомые грани возбуждения. Вместо того чтобы поглотить ее целиком, яростно требуя удовлетворения, оно, казалось, приглашало все ее существо разделить с ним пик страсти, и сердце Кейт переполнилось таким всеобъемлющим чувством любви, что она испугалась, что сейчас расплачется. Она прильнула к нему, жаждая чувствовать себя единым целым, двигаться как единое целое, быть с ним единым целым в этом совершенном выражении их любви.

На крыльях страсти, в которой, однако, не было неистовства прежних ночей, они плавно достигли бурного завершения. Их тела напряглись, выгнулись и застыли, в то время как последняя волна высвобождения изверглась из самых недр их плоти, но в охватившем их удовлетворении появилась новая грань, некая завершенность, которой прежде в нем не было. Словно до этого они были просто друзьями, партнерами в путешествии по морю удовольствия. Теперь же они по-настоящему соединились, и каждая клеточка их существа ликовала от того, что две половинки только что стали единым целым.

Кейт была внезапно разбужена оглушительным звоном колокола, раздававшимся в бодрящем, прохладном воздухе предрассветного часа. Она устремила на Бретта испуганный взгляд, но прежде чем ее губы успели озвучить вопросы, вертевшиеся у нее в голове, он вскочил с кровати и уставился в иллюминатор, ища причину тревоги. Однако в голубом пространстве моря не было видно ничего, кроме крошечных пенистых волн, которые танцевали вокруг корабля, подбадриваемые последним дуновением ночного бриза. Вдалеке, выступая из-за горизонта, виднелась едва заметная береговая линия, подкрепляя обещание капитана прибыть в Алжир еще до полудня.

– Это общая тревога, – сказал Бретт, отойдя от окна и натягивая на себя одежду без малейшего намека на свою обычную элегантность. – Одно из двух: либо нас атакуют, либо нам грозит какая-то опасность. Сиди в каюте и запри дверь. Что бы ни случилось, не открывай ее никому, кроме меня. Никому, слышишь? Я пришлю Марка, чтобы он побыл с тобой, если смогу, но парень может нам понадобиться. – Он сунул ноги в ботинки, схватил шпагу и большой кинжал, в метании которого упражнялся только накануне. – Я вернусь, как только смогу.

– Нет! – крикнула Кейт. Оцепенение, вызванное потрясением, прошло, и она выпрыгнула из кровати и вцепилась в Бретта. – Не оставляй меня одну.

На мгновение взгляд Бретта потеплел, и он крепко обнял Кейт.

– Не думаю, что нам действительно что-то угрожает, но я должен узнать, что происходит. Я вернусь через пару минут.

Пальцы Кейт разжались, и она полными страха глазами смотрела, как он отстранился от нее и вышел.

Какое-то время она неподвижно стояла, слушая истеричный звон колокола и топот бегущих ног, в то время как экипаж готовился встретиться с неожиданной опасностью. Что это могло быть? «Не может быть, чтобы мы тонули», – подумала она. Неужели французские военные корабли по ошибке приняли их за вражеский корабль? Но она не слышала выстрелов орудий.

Тут Кейт вспомнила о группе маленьких кораблей, и страх ледяной рукой сжал ее сердце. Неужели это действительно были пираты? Неужели этот абсурдный ночной кошмар станет явью? Почему-то она знала, что где-то там за ней идет пиратский корабль. Кейт знала это так же верно, как то, что скорее наложит на себя руки, чем позволит, чтобы ее похитили.

Кейт быстро переоделась в самое уродливое из своих платьев: темно-абрикосового цвета, с глухим воротником, длинными рукавами с рюшами и широкой юбкой, отделанной кружевом. Она спрятала волосы под объемный чепец и сунула ноги в легкие домашние туфельки. Она огляделась, пытаясь решить, что делать дальше, и в этот момент Бретт распахнул дверь.

Сердце Кейт ушло в пятки, когда ее взгляд упал на его лицо. На секунду он застыл в дверях – его лицо было мертвенно-бледным, а глаза округлились от страха, который, она знала, был ему несвойствен. Он, спотыкаясь, ввалился в комнату и крепко сжал Кейт в своих объятиях.

– Сзади на нас надвигается огромный корабль, через полчаса он будет здесь. – Он взял ее лицо в свои ладони, и она увидела, что его глаза были влажными от непролитых слез. – Капитан уверен, что это флагманский корабль разбойника по имени Рейсули – самого опасного пирата в Средиземном море. – Бретт умолк, чтобы откашляться. – Он славится тем, что обычно продает своих пленников на рынках рабов в Дамаске.

Кейт почувствовала, как у нее подгибаются колени.

– Ты имеешь в виду меня? – спросила она, окаменев в ожидании ответа, который он должен был дать. – Меня продадут, как рабыню?

– Ты была бы более ценным трофеем, чем все мы, вместе взятые. – Он взял ее за руки и усадил на кровать. Его голос был ровным, но бледность выдавала его ужас. – Его силы очень велики, и у нас нет ни малейшего шанса отбить атаку. Возможно, он попытается взять нас в плен, не причиняя нам увечий, – за нетронутых рабов дают более высокую цену, – и, быть может, это наш единственный шанс на спасение. Берег уже виден. Если мы найдем способ продлить схватку, то, может, кто-нибудь придет нам на помощь.

– Каковы наши шансы? – спросила Кейт.

– Не очень велики. Если бы я не был уверен в обратном, я бы поклялся, что он преследует нас из-за тебя.

– Но откуда он мог узнать, что я здесь?

– В том-то и дело, что не мог. После Гибралтара мы нигде не останавливались. Я просто не понимаю, почему он так сильно рискует из-за горстки мужчин, которые годятся разве что на пару лет тяжелого труда, – спросил он больше себя самого, чем Кейт. – Я отведу тебя в одну из пустующих кают на палубе. Если они будут обыскивать корабль, то, возможно, не станут слишком тщательно проверять кладовую. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты заперла дверь и не выходила из каюты. Даже ели он захватит нас, ты еще сможешь убежать.

– Я не могу тебя бросить! – крикнула Кейт. – Я не могу позволить, чтобы тебя увезли в какое-то ужасное место и заставили работать до самой смерти.

– Послушай меня! – прорычал Бретт: страх за нее сделал го голос грубым, и он встряхнул ее с внезапной и пугающей яростью, так что она испугалась, что у нее сломается шея. – Вполне возможно, что они согласятся вести переговоры о моем освобождении, но если они хотя бы заподозрят, что у нас на борту женщина, то разберут этот корабль на части доска за доской. Бог мой, Кейт, неужели ты не понимаешь, что с тобой случится, если они тебя найдут? Самое лучшее, что они могут сделать, это продать тебя в рабство или в гарем. В этом случае у тебя будет крохотная возможность найти кого-нибудь, кто будет о тебе заботиться. В противном случае твоя жизнь превратится в сущий ад, который будет продолжаться до тех пор, пока ты не лишишься рассудка или не перережешь себе горло.

Тело Кейт обмякло от страха, ее лицо побелело, а горло словно сжали тисками. Она только и могла, что взирать на Бретта, не веря своим ушам. Вдруг у нее над головой раздался громкий взрыв, так что она завизжала и бросилась на шею Бретту, ожидая, что с минуты на минуту в каюту ворвется толпа дикарей.

– Черт бы подрал этих идиотов! – выругался Бретт. – Неужели они не понимают, что от наших пушек никакого толку? Пойдем отсюда, пока не поздно.

Бретт подтолкнул Кейт к двери, но она внезапно повернула обратно.

– Погоди минутку, – сказала она, подходя к бюро.

– Что ты делаешь? – спросил Бретт. – Нам надо быстрее подниматься на палубу, пока они не подошли слишком близко и не заметили нас.

Кейт выдвинула ящик и вынула свои пистолеты и кинжал.

– После того как я столько времени потратила на тренировки, я не собираюсь оставлять это здесь.

– Не пускай их в ход без крайней необходимости. – У него не хватило духу объяснить ей, почему любое оружие в ее руках будет лишь бесполезной игрушкой. – Как только они узнают, где ты, все наше оружие не сможет их удержать.

Но Кейт крепко сжимала в руках свое оружие, в то время как он торопливо вел ее по коридору навстречу утреннему свету. Солнце только поднималось из-за горизонта, и безоблачное небо сулило еще один прекрасный, ясный день.

– Пригнись, – сказал Бретт, когда они двинулись к правой стороне палубы. – Пока им ничего не видно с этой стороны. Рейсули приближается сзади, и это единственная сторона, которую эти бесполезные пушки не могут защитить. Рейсули – если это действительно он – никогда не полагается на волю случая. Он даже знает, где расположены пушки. – Проходя мимо, Бретт указал на одну из пушек. – Какой-то остолоп установил обе пушки на носу корабля, где палубные каюты загораживают линию прицела в тыл.

Бретт отпер дверь одной из кают и втолкнул Кейт внутрь. Груда чемоданов, корзин и мебели делала комнату похожей на склад.

– Я велел Чарлзу упаковать все твои вещи и написать имя Уиггинса на ярлыках всех чемоданов. Если нам удастся убедить их, что на борту нет женщины, то, быть может, они не станут слишком тщательно обыскивать корабль. Я никак не возьму в толк, почему он атакует корабль из-за пары дюжин мужчин.

На самом деле Бретт не рассчитывал получить от нее ответ. Он просто размышлял вслух, пытаясь объяснением отделаться от отвратительного чувства, которое тяжелым камнем ворочалось у него в животе. Чего бы это им ни стоило, пираты не должны найти Кейт.

Внезапно в каюту ворвался Марк. Его испуганный взгляд бешено заметался по комнате, ища хоть какое-то убежище.

– Я должен поговорить с капитаном, – сказал Кейт Бретт. – Наверное, мы уже скоро войдем в соприкосновение. Помни, ни под каким видом не открывай эту дверь, пока не услышишь мой голос, поняла?

Кейт молча кивнула.

– Марк, – резко обратился он к почти обезумевшему юноше, чтобы привлечь его внимание. – Ты останешься с миссис Уэстбрук. Ты отвечаешь за ее безопасность. Запри за мной дверь и придвинь к ней этот платяной шкаф или любую другую вещь, которую сможешь сдвинуть с места. И, что бы ни случилось, не оставляй ее одну.

Марк кивал в знак согласия после каждого слова Бретта, но его взгляд оставался бессмысленным.

«Надеюсь, он в состоянии думать, – сказал себе Бретт, – но у меня нет времени это выяснять».

Бретт порывисто обнял Кейт, поцеловал и зарылся лицом в ее волосы. Переполнявшие чувства сжали его горло железными тисками, так что он не мог вымолвить ни слова, и они прижались друг к другу, понимая, что, возможно, это последние минуты, проведенные вместе, что любовь, которую они дарят друг другу в эти драгоценные секунды, возможно, будет согревать их сердца всю оставшуюся жизнь, но в то же время не желая расставаться с блаженством, которое только-только начали вкушать.

– Я люблю тебя, – сумела прошептать Кейт. Ее губы были так близко, что почти касались его уха. – Если это плата за последние недели, то я ни о чем не жалею.

Тело Бретта содрогнулось от душераздирающего рыдания, и его руки сомкнулись вокруг нее с такой силой, что Кейт чуть не задохнулась. Внезапно дверь распахнулась, и Бретт исчез.

От потрясения Кейт не могла пошевелиться, но Марк подбежал к двери и запер ее дрожащими пальцами. Он попытался пододвинуть огромный платяной шкаф к двери, но тот не сдвинулся с места. Кейт взяла себя в руки и попыталась ему помочь, но тщетно.

– Должно быть, он привинчен к полу, – разочарованно констатировала она.

Беглый осмотр показал, что вся мебель привинчена к полу, чтобы не скользила по каюте во время шторма.

«Но нас атакуют пираты, а не шторм», – подумала Кейт.

– Ты захватил с собой пистолет? – спросила она Марка, пытаясь слушать голос разума, а не эмоций. Тот покачал головой.

«Он так напуган, что от него нет никакого толку», – подумала она.

– У тебя вообще есть какое-нибудь оружие?

– Кинжал, – вымолвил он сквозь стучащие зубы. – Я плохо владею шпагой, и капитан не позволял никому из нас держать пистолеты. Они нам были не нужны во время переправы через пролив.

Он продолжал смотреть на Кейт круглыми от страха глазами, так что она почувствовала себя виноватой за то, что забрала его со спокойной работы и поставила перед лицом настоящей опасности.

– Поставь этот стул к двери и подсунь его спинку под ручку. Я должна подготовить пистолеты. Если они ворвутся, быстро отойди в сторону. Я буду стрелять в любого, кто войдет в эту дверь. Понял?

Марк кивнул головой, но Кейт сомневалась, что он понял хоть пару слов из ее речи.

Кейт в последний раз проверила пистолеты, после чего, задрав юбку перед зачарованным взором Марка, прикрепила кинжал к бедру, как ее учил Бретт. Она не знала, сможет ли им воспользоваться, но не желала упускать ни единого шанса в борьбе за свою свободу. Наконец Кейт взяла крошечный пистолет, который Бретт держал в ящике своего стола. Тщательно зарядив, она сунула его в лиф платья.

«Если все остальное не поможет, – с тяжелым сердцем подумала Кейт, – у меня останется это».

Она окинула взглядом комнату, проверяя, можно ли еще что-то сделать.

– Ты готов, Марк?

Юноша утвердительно кивнул, но по его взгляду по-прежнему нельзя было узнать, понял ли он хоть что-нибудь.

Кейт старалась не думать о Бретте, не думать о том, что произойдет, если он не будет первым, кто войдет в эту дверь. Она страшно боялась за его жизнь, но она не могла позволить страху взять верх над разумом, иначе она станет такой же беспомощной, как Марк. Она не знала, что сможет сделать, но она должна быть начеку, чтобы воспользоваться любым удобным случаем, пусть даже совсем крошечным. Они должны выйти из этой схватки победителями – ее разум решительно отвергал любой другой исход.

Она взяла в руки пистолеты и повернулась лицом к двери.